Текст книги "Сказки и не только"
Автор книги: Мира Айрон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Я вытаращила глаза от ужаса и схватилась за горло. Так, будто меня уже "напоили чем-нибудь".
– Скорее всего, они думают, что Гала не знает о картине, а даже если видела её, то ничего не поняла. Пока Гала спит "в номерах", специально обученные люди проводят тщательный обыск в её доме. Скорее всего, прийти планировали когда стемнеет. Конечно, по периметру дома установлены видеокамеры, но никто ведь не смотрит в эти камеры круглосуточно.
– А кодовое слово? – прохрипела я, продолжая держаться за горло. – Как они собирались снять дом с охраны?
– Скорее всего, вы бы сами и сказали им это слово под воздействием выпитого, – спокойно пояснил Николай. – Они бы забрали картину, закрыли дом и вернули ключи на место. А вы бы утром проснулись "в номерах", рядом – мачо. Он бы подвёз вас до дома, тепло попрощался, пообещал позвонить и исчез. Вот и всё.
– Вот и всё, – как эхо повторила я, и перед глазами всё поплыло.
– Она сейчас в обморок хлопнется! – воскликнул Николай и вскочил, но Алексей среагировал раньше.
Сел рядом, обхватив меня за плечи и прижав к себе, заставил выпить несколько глотков воды, осторожно похлопал по щекам.
– И что теперь делать? – шёпотом спросила я.
– Как что? – пожал плечами Николай. – Выспаться, нарядиться покрасивше и идти на свидание с мачо, а дальше не ваша забота.
Глава четвёртая
– Как это… принарядиться? – слова застревали в горле, и мне приходилось выталкивать их неимоверными усилиями.
– Ну это вам, женщинам, лучше знать, – развёл руками Николай.
Я увидела, как Алексей выразительно посмотрел на него, подняв бровь. Их молчаливый диалог продолжался ещё некоторое время, и кажется, Алексей в итоге признал правоту Николая. Или признал то, что другого выхода нет.
Осталось только мне это признать. Вообще-то я ужасная трусиха, совсем не герой, если что. Всегда предпочитаю синицу в руке. Не стремлюсь к свершениям и не покоряю вершины, и приключений на разные части тела не ищу. Однако в этот раз приключения нашли мою часть тела сами, причём, оптом, за всю относительно спокойную и размеренную жизнь сразу.
Перед глазами опять всё начало плыть, но к счастью, рука Алексея продолжала обнимать меня. Правда, немного сместилась ниже и легла на талию. Ну хоть талия у меня есть, и то ладно.
– Не бойся, Гала, – попытался успокоить меня Алексей. – Пить тебе ничего не придётся, ты просто сделаешь вид, что засыпаешь. Это обязательно, и это обезопасит тебя. Мы постоянно будем рядом, не сомневайся. Ключи Прохор достанет из твоей сумки ещё до того, как попытается увезти тебя. Вот только ключи будут другие, не те, которые ему нужны, но он-то об этом не догадается. Как только он отдаст ключи одному из сообщников, и тот уйдёт, для Прохора рабочий день закончится, его примут, и мы с тобой уедем сюда. В общем, Николай сейчас сам проведёт с тобой инструктаж, а я пока схожу в твой дом. Нам ещё нужно найти результаты экспертизы, чтобы выйти на того, кто слил информацию.
К моему великому сожалению, рука Алексея покинула мою талию. Сразу стало как-то зябко и зыбко.
– А когда они полезут в дом? Прямо среди бела дня? – спросила я у Николая, когда Алексей ушёл.
– Конечно, – пожал плечами Николай. – Тем более, они наверняка знают о заинтересованности другой силы, – тех, кто направил к вам Ракитина. Скорее всего, уже найдена женщина, похожая на вас, – на случай, если кому-то взбредёт в голову ни с того ни с сего проверить запись с видеокамер. По их задумке дамочка должна войти, а чуть позже впустить остальных, – типа гости приехали. Всё просто. Они уверены, что вы не знаете о картине, потому особо не стесняются и не усложняют.
Алексей вернулся через полчаса, а потом мы отдали Николаю на хранение и картину, и документы об экспертизе. Уехал Николай в два часа ночи, но у меня сна не было ни в одном глазу. Зато было много вопросов к Алексею. Даже если и немного, то они от этого не становились менее насущными.
– Значит, раньше ты служил в полиции? – это был даже не вопрос, а скорее, констатация факта. – В уголовном розыске?
Я хладнокровно наблюдала за тем, как Алексей выпрямился и побледнел.
– Николай ни о чём не рассказывал. Надеюсь, тебе не пришло в голову сомневаться в порядочности бывшего коллеги? – я предвосхитила вопрос, который хотел, но стеснялся задать Алексей.
– Как же с тобой трудно, Гала! – с досадой пробормотал Алексей и тяжело вздохнул. – Откуда ты такая умная выискалась?
– Прости, мне очень жаль, что тебе со мной трудно, – сердце как-то странно защемило.
Ну да, конечно, сейчас бы разреветься тут от обиды!
"Хочется-то, чтобы ему было хорошо со мной, легко, радостно, а ему со мной трудно", – подумала я вдруг.
– Прости, – Алексей заглянул в моё лицо. – Я вовсе не хотел тебя обидеть.
"Угу, просто повезло".
Кажется, он раскаивался искренне. Странно, почему такие огромные и брутальные мужчины в моменты растерянности становятся похожими на детей?
– Можешь ничего не рассказывать, – постным голосом ответила я, чувствуя, что обижаюсь уже гораздо меньше.
Попытка увенчалась успехом: Алексей опять тяжело вздохнул и начал рассказ.
– Да, ты права, служил. Но вот уже семь лет не служу, после тяжёлого ранения. Одна пуля задела лёгкое, а вторая попала в позвоночник. Повезло, что не несколькими сантиметрами выше, мог бы так и не встать на ноги. Встал, правда через одиннадцать месяцев.
– Женат был?
– Был, – кивнул Алексей. – Но потом уже быстро оказался не женат, на руках у мамы. Хорошо, что детей не было. Конечно, и пенсию назначили, и с реабилитацией помогали, и друзья и родные не бросили, но в такой момент главное – самый близкий человек рядом.
– Ну вот всё и встало на свои места, – задумчиво ответила я. – Прости меня ещё раз, пожалуйста.
– Всё хорошо, Гала. А теперь иди спать. Завтра очень трудный день.
* * *
На следующий день мы ушли из дома Алексея очень рано: на случай, если за моим домом начнут следить, подкарауливая меня.
Мы провели утро дома у Николая. Сам Николай, разумеется, давно был на службе, а его жена Валентина угощала нас чаем и оладьями. Очень вкусными, кстати, и пышными. У меня никогда не получаются такие пышные и мягкие оладьи. Если они у меня пышные, то твёрдые, а если мягкие, то едва толще блинов.
Даже жаль было, что аппетит отказался со мной сотрудничать из-за волнения, и я едва осилила две оладьи. После завтрака ушёл и Алексей, и только через полтора часа в путь отправилась я.
Погуляла по магазинам, как мне велели Алексей и Николай, а ровно в полдень была в кремле. Прохор уже ждал меня, и сегодня он выглядел ещё более импозантно.
Поцеловал мою руку, подарил замысловатый букет, а потом предложил погулять с полчаса и продолжить знакомство в ресторане купеческой кухни.
Едва попав в ресторан, я сразу поняла, что тут всё дорого-богато, и наверняка подают молочного поросёнка, перепелов и рябчиков. Вскоре на столе появился штоф с какой-то наливкой, и тут я заметила за соседним столом Алексея и… Валю, жену Николая. Они явно изображали пару.
Стараясь больше не смотреть в их сторону, я повернулась к Прохору и улыбнулась. Надеюсь, что улыбка получилась в меру поощрительной. А потом я сказала заранее заготовленную фразу (нет, не про шкаф из карельской берёзы):
– Я отлучусь ненадолго, мне нужно попудрить носик.
Что ж, надеюсь, теперь Прохор окончательно уверовал в мою непроходимую тупость и будет действовать достаточно нагло.
– Не задерживайся слишком, – проворковал Прохор, и я почти поверила. – Ты ещё не ушла, а я уже начал скучать.
Вскоре я вернулась, и соскучившийся Прохор к тому времени успел наполнить специальные кру́жки.
– За наше случайное знакомство! – воскликнула я почти голосом Светланы Светличной и мысленно поправила халатик без перламутровых пуговиц.
Теперь бы ещё понять, когда я должна "отключиться". Действовать пришлось по наитию: сначала я вела себя как обычно, но вскоре заметила, что Прохор начал внимательно приглядываться ко мне.
Я стала нарочито медленно моргать, а потом сделала вид, что пытаюсь сфокусировать взгляд. Вскоре я положила руки на стол, и моя голова безвольно опустилась на них.
Слышала, как Прохор тихо позвал меня. Потом, видимо, огляделся по сторонам и осторожно взял сумку, лежащую на диванчике рядом со мной. Убедившись в том, что я сплю, открыл сумку и начал проверять содержимое. Вскоре звякнули ключи, а потом кто-то подошёл к нашему столу. Постоял буквально пару секунд и быстро удалился.
– Гала! – Прохор осторожно потряс меня за плечо. – Гала!
Я делала вид, что глубоко сплю, даже рот приоткрыла. Потом Прохор попытался поднять меня со стула, взяв за локоть, а после этого раздались шум и какая-то возня.
Мне было очень страшно, я даже зажмурилась и опомнилась лишь тогда, когда почувствовала, как уже знакомая большая рука обняла меня за плечи.
– Ну-ну, – мягко сказал Алексей прямо в мои волосы. – Всё хорошо, Гала. Ты огромная молодец!
* * *
Через час мы были дома у Алексея. Он сказал, что несмотря на удачно завершившуюся операцию по задержанию группы мошенников, я должна пока жить у него, ведь ещё ничего не ясно по Ракитину и по экспертам, слившим информацию о картине.
Да мне и не приходило в голову спорить: уверена, что в ближайшие несколько дней я бы и не смогла жить одна.
Когда мы пили чай после ужина, я высказала, наконец, мысль, которая вертелась в моей голове со вчерашнего вечера.
– Лёша…
Он будто вздрогнул, выпрямился и смотрел на меня во все глаза.
– Лёша, когда всё это закончится, я хочу передать картину в дар в какой-нибудь из музеев столицы. Но не просто так, а в обмен на экспозицию, посвящённую творчеству дяди Васи.
Алексей проглотил комок в горле, встал из-за стола, подошёл ко мне и помог подняться.
– И откуда ты взялась на мою голову – чудо такое? Надо же, Василий и тут не соврал: ты необыкновенная, – с нежностью сказал он.
Потом Алексей осторожно взял моё лицо в ладони и… да, да, абсолютно верно. Начал целовать меня. Почти так, как Питер О'Тул целовал Одри Хепбёрн в фильме "Как украсть миллион".
* * *
Середина сентября
Мы с Лёшей, которому кое-как удалось припарковать машину, подошли к зданию одного из столичных музеев. Увидев толпу, собравшуюся на открытие экспозиции и ожидавшую, когда всех начнут впускать в огромные двустворчатые двери, я схватила мужа за руку.
– Ну вот, струсила! – улыбнулся Лёша.
– И ничего я не струсила! – попыталась отбиться я, но он мне, ясное дело, не поверил. Потому я, махнув на всё рукой и не пытаясь сохранить лицо, продолжила упавшим от волнения голосом: – Как хорошо, что я сразу всех предупредила, и мы останемся инкогнито. И никаких речей говорить не будем.
Конечно, все эти люди собрались здесь, чтобы увидеть до сих пор не известную картину Яна Давидса де Хема, но картины, написанные дядей Васей, расположены в том же зале, рядом с шедевром.
Лёша обнял меня одной рукой и посмотрел на часы:
– Скоро Коля с Валей приедут, – сообщил он.
Моя свекровь, Галина Алексеевна, сразу после нашего возвращения из свадебного путешествия уехала в санаторий на море, иначе она бы тоже обязательно присутствовала на открытии.
Мы с Лёшей поженились три недели назад. Свадьба была тихая и немногочисленная в плане гостей, но настоящая: с лимузином, белым платьем и банкетом в ресторане. Правда, к счастью, не в том, в котором подают перепелов и молочного поросёнка.
Живём мы у Лёши, а дом дяди Васи решили переделать под дачу. А что, удобно: и дом, и дача, – всё рядом. Меня ничуть не смущает тот факт, что я живу под одной крышей со свекровью; тем более, нам уже удалось немного притереться друг к другу.
Лёша ведь так и не отпустил меня обратно тогда, в конце мая, когда я пряталась у него от преступников. Я так и осталась у него.
Галина Алексеевна, которая уже и не чаяла увидеть сына счастливым после того, как его жестоко предала бывшая, нарадоваться не могла. А я тоже как-то сыта уже была своей самостоятельностью. Мне уже просто нестерпимо хотелось быть не самостоятельной и не принадлежащей только самой себе.
В том музее, которому я передала в дар картину, мне предложили работу, и как раз с понедельника я к ней приступлю. Могла бы начать и раньше, но сначала я отбирала и готовила картины для экспозиции, посвщённой творчеству дяди Васи, а потом были свадьба и путешествие.
Человека, слившего информацию о том, что у дяди Васи хранится подлинник де Хема, вычислили, и сейчас он находится под судом. Что касается Игоря Ивановича Ракитина – он и его начальство о картине знали, конечно, но действовать собирались в рамках закона.
Правда, картиной они собирались завладеть не в рамках закона, но до этого дело не дошло, потому Ракитин и иже с ним отделались лёгким испугом. А потом они совсем утратили ко мне интерес, поскольку узнали, что картина находится в полиции, и далее – в музее.
Накануне мы с Лёшей узнали ещё одну новость: наше путешествие даром не прошло, и в мае следующего года мы с мужем станем родителями, оба впервые, потому нам всё равно, кто родится, – мальчик или девочка. Как по мне, так вообще лучше бы сразу двое.
Так что всё у нас хорошо, а главное, спокойно. Вряд ли мы могли бы позволить себе спокойствие, если бы оставили картину у себя. Да и зачем нам такая картина? Красота должна принадлежать народу. Я уверена в том, что где-то там, очень далеко, дядя Вася и младший де Хем полностью согласны с этим.
Вскоре приехали несколько микроавтобусов с представителями прессы, а потом прибыл кто-то из правительства Москвы. К счастью, почти следом за важными гостями приехали Николай и Валя.
Именно в этот момент высокие двустворчатые двери распахнулись, и посетителей начали впускать в музей.
– Ну вот и всё, – подмигнул мне Николай. – Назад дороги нет.
– Всё правильно, – улыбнулась я. – У нас одна дорога – вперёд, и одно условие – вместе.
– Умница моя, – Алексей обнял меня и быстро поцеловал в висок. – Спасибо Василию за то, что помог мне найти главную драгоценность…
Аннушкин мажор
Глава первая
Тверская губерния, Новоторжский уезд, конец XIX века
– Батюшка Дмитрий Алексеевич, как же так? Неужели уезжаете совсем? – в небольших тёмных глазах слуги (теперь уже бывшего) Демьяна отчаяние, да и голос выдаёт его растерянность, боль.
Шутка ли? Ведь он с детства служил в семье Алымовых, а сейчас ему шестой десяток. Даже после того, как перестал быть крепостным, сразу нанялся на службу в поместье Завидово.
Тогда ещё дед нынешнего молодого барина Григорий Гаврилович в силе был. Жаль, удар у него случился, а сын (отец нынешнего молодого барина) Алексей Григорьевич всё по миру пустил… Матушки-то у Дмитрия Алексеевича рано не стало, а Алексей Григорьевич всё кутил да играл, пока Господь не прибрал его.
Сынок, нынешний барин, в мать удался, та всё за книгами сидела и мальчика приохотила. Учёным станет, должно быть, очень уж умный, в университете учился естественным наукам. Сло́ва дурного никогда не услышишь от него, не то что уж чего грубее. Ни окриков, ни тычков… Явно не по батюшке пошёл, да и не в деда.
– Демьян, вот, держи. Тут письмо от меня новым хозяевам, они приедут в Завидово завтра утром. Сразу иди к ним на поклон и отдай это письмо. Всё равно им опытные слуги нужны будут, всех они с собой не привезут. А ты и Завидово, и работу лучше всех знаешь. Я бы сам с ними поговорил, но не могу видеть…
Дмитрий замолчал и сжал зубы, потом несколько раз вдохнул и выдохнул. Кажется, слёзы ушли.
– …не могу видеть, как чужие люди в нашем поместье хозяйничают. Я им о тебе говорил; рассказывал, что ты с письмом подойдёшь. А ещё, Демьян…
Дмитрий достал из кармана сюртука небольшой бархатный мешочек и вложил в сухую тёмную руку бывшего слуги.
– Это тебе. Тут батюшкин перстень и несколько золотых монет.
– Что вы, батюшка Дмитрий Алексеевич! – замахал руками Демьян. – Вы со мной рассчитались, а это вам нужнее! Тем более, память об Алексее Григорьевиче!
– У меня есть перстень, куда мне ещё один? Я не любитель этого дела, украшений всяких. Если обидеть меня не хочешь, прими, Демьян!
Огромные тёмные глаза Дмитрия спокойно смотрели на смешавшегося слугу. Из глаз Демьяна брызнули слёзы, и он принялся целовать руку бывшего хозяина. Потом спрятал мешочек в карман и заглянул в глаза Дмитрия.
– Может, всё-таки до Твери сам вас довезу? Мне спокойнее будет.
– Спасибо, Демьян. Скоро экипаж придёт. Да и не маленький я уже, мне двадцать четыре года, и в Москву я еду не впервые.
– Что там делать станете, барин?
– Учителем служить пойду. Естественные науки сейчас многих интересуют.
– Как же так? Вы барин, и на других работать?
– Я уже не барин, Демьян. Поместье со всем имуществом ушло за долги, да и не вышло бы помещика из меня. Я городской человек. Всё, Демьян, поезжай обратно, а то скоро темнеть начнёт.
– Экипажа вашего дождусь, может? – Демьян опять заглянул в лицо Дмитрия, но тот отрицательно покачал головой.
– Нет, поезжай. Не поминай лихом! И всё, что я велел, сделай.
Демьян, хоть и очень переживал за хозяина, ослушаться не мог, просто не умел. Потому, приложившись к плечу молодого барина, забрался на телегу и начал понукать кобылу.
Дмитрий смотрел вслед телеге, пока она не скрылась из виду, а потом начал прогуливаться вдоль дороги в ожидании экипажа. В Твери Дмитрия ждал университетский друг, у которого молодой Алымов собирался погостить два дня прежде, чем отправиться в Москву.
Слушая пение птиц и стрекотание кузнечиков, Дмитрий рассматривал небольшую поляну и раскинувшийся за ней лес. Вдруг молодому человеку показалось, что в траве мелькнуло что-то красное, будто огонёк, а потом ещё и ещё. Земляника?
Дмитрий вспомнил, как они с матушкой ходили в лес за земляникой, хотя вообще-то маменьку почти забыл. Сердце защемило, и он заспешил вглубь поляны. Точно, так и есть, земляника!
Начал собирать небольшие яркие ягоды и сразу складывать их в рот, а увлекшись, не заметил, как очутился в лесу. Стараясь не потерять дорогу из виду, пошёл по лесу вдоль поляны.
Трава стала выше и гуще. Не заметив большую корявую ветку, лежащую в траве, Дмитрий споткнулся и неловко упал, ударившись головой о шершавый ствол старой берёзы.
В глазах потемнело, молодой человек даже подумать ничего не успел.
Он не знал, сколько пролежал так, а очнулся от того, что рядом с ним в траве стояла на коленях незнакомая светловолосая женщина, очень молодая, бледная и худая.
С неожиданной для её узких плеч и тонких рук силой она трясла Дмитрия и причитала:
– Очнись! Да очнись же ты! У меня телефон тут не берёт!
Наши дни
– Стой! – Аня понимала, что она проигрывает, и за бойким подростком в чёрной толстовке и шортах ей не угнаться. – Стоооой!
Было жарко, пот лился со лба Анны и щипал глаза, футболка под форменной жилеткой с логотипом торговой сети вся намокла. Жилетку скидывать было некогда, ведь нужно успеть догнать воришку, укравшего два энергетических напитка.
Парень сразу показался Ане подозрительным: на улице жара уже с утра, а он пришёл в супермаркет в толстовке с почти скрывающим лицо капюшоном.
Как назло вокруг никого, потому парень убегает беспрепятственно, никто не помогает задержать его.
В небольшом супермаркете, расположенном во дворе между многоэтажками, охранника нет, потому сотрудники (точнее, сотрудницы) должны следить за порядком сами.
Девочки раскладывали товар, а на кассе работала Аня, когда ушедшая было пожилая женщина решила сделать возврат, хотя сама не сориентировалась с ценниками и взяла не тот товар.
Ситуация привычная, и чаще всего проходит в штатном режиме, но тут покупательница оказалась скандальная. Сотрудники знали её так же, как почти всех постоянных покупателей, и эта женщина редко уходила спокойно, без эксцессов.
Пока Аня была занята разговором с этой женщиной, подозрительный подросток и стащил напиток.
Аня, несмотря на то, что с виду казалась лёгкой и спортивной, выдохлась достаточно быстро. Чёрт! Теперь не только вычтут стоимость украденного из зарплаты, но и оштрафуют!
Буквально на днях был инструктаж, посвящённый ситуациям с воришками, и вот пожалуйста!
Хорошо, что завтра у Ани выходной. Можно уехать последней электричкой на старую дачу, доставшуюся от бабушки и деда, переночевать там и провести весь завтрашний день.
Дачный кооператив, хоть и был расположен почти в часе езды на электричке от Твери, находился под круглосуточной охраной, да и вообще порядок там соблюдался строго.
Аня замедлила бег и остановилась, тяжело дыша. Наклонилась и упёрлась ладонями в колени. Как же это всё её достало! Если сейчас старший продавец хоть слово грубое скажет, она, Аня, уйдёт прямо со смены, пусть справляются, как могут. Всё равно штраф сожрёт всё, что она успела заработать за прошедшие после зарплаты несколько смен.
Через полчаса Аня вышла из магазина с перекинутым через плечо рюкзачком и независимо зашагала по прогретой солнцем улице. Очередная веха её жизни осталась позади.
…Анне Викторовне Павловой, почти полной тёзке знаменитой балерины, недавно исполнилось двадцать четыре года, и балерины из неё точно не вышло бы.
Хоть Аннушка и родилась совсем не склонной к полноте, с узкой костью, была негибкой, нескладной и неловкой. Длинные светлые волосы, пожалуй, красивые, но черты лица слишком резкие, без гармонии. И вечные мелкие веснушки на носу.
Несмотря на её достаточно спокойный, долготерпеливый и покладистый характер, Аню никто не считал милой, и ни у кого не возникало желания её баловать или защищать.
Возможно, кого-то из окружающих мужчин вдохновил бы тот факт, что скромная и работящая Аня до сих пор оставалась девицей, но не будешь ведь оповещать об этом всех и каждого?
В личной жизни Ане не везло (она продолжала оптимистично надеяться, что пока не везло): парни, на которых обращала внимание Анна, упорно не желали замечать её. А те, которые замечали, совсем не нравились, не вдохновляли, и виделись Ане в них исключительно недостатки.
Подруг было немного, и они все вышли замуж, потому Аня стеснялась им докучать. Какие уж подружки, когда семья? Папа всегда так говорит.
Так и жила Аня: работа – дом. Дом – это тесная однокомнатная квартирка, купленная в ипотеку. Хорошо, что у девушки была полезная привычка откладывать деньги для взноса по ипотеке на месяц вперёд, потому теперь можно не впадать в панику по поводу отсутствия работы слишком резко. Есть время для поисков. И даже для того, чтобы пожить на старой даче в течение нескольких дней.
Старший продавец поорала, конечно, но Аня чувствовала, что увольнять её не захотят, даже несмотря на сегодняшний демарш. Кто работать-то будет так, как Аня? Не ходить на больничные, не погружаться в пучину загула, не бегать на перекур каждые двадцать минут?
Родители уехали к родственникам на месяц, а старший брат с семьёй отдыхал на море, потому дача пока была полностью на Аннушке. Девушка и не протестовала: ей нравилось по нескольку дней жить в маленьком, построенном дедом деревянном домике и возиться на шести сотках.
* * *
Уехать получилось не на последней электричке, и даже не на предпоследней, а гораздо раньше. Анна бодро шагала по тропинке, ведущей от маленькой станции к дачному кооперативу, думая о своём, и сначала не обратила внимания на что-то тёмное в траве у пролеска.
Сделала несколько шагов, однако остановилась и обернулась. Хотела продолжить путь, но её будто что-то держало. Пришлось вернуться, чтобы успокоить себя и очистить совесть.
Правда, успокоиться не получилось; наоборот, Аня вскрикнула и прижала ладони к губам. В траве у пролеска лежал и будто спал какой-то парень.
Аня решила было, что пьяный, но потом поняла: нет. А ещё парень был странно одет, в какой-то пиджак, похожий на старинный, такие же брюки и диковинные сапоги.
Причёска чем-то напоминала современную, кожа была ровная и бледная, черты лица правильные, гармоничные. Довольно изящные для мужчины ладони с длинными пальцами, и перстень, похожий на старинный, на одном из них.
Артист? Может, где-то неподалёку снимают кино?
Решившись, Аня присела на корточки. Слава Богу, дышит, причём, ровно, будто спит! И характерного запаха спиртного нет. На губах красные следы, такие, будто мужчина ел ягоды.
– Эй, – Аня осторожно потрясла незнакомца за плечо и добавила уже громче: – Эээй!
Парень не реагировал, и Аня достала из кармана смартфон. Правда тут же убрала обратно, поскольку сети не было. Разволновавшись, она забыла о том, что может сделать экстренный вызов.
Вокруг, как назло, никого не было. В выходные тут всегда столпотворение, а в будни пустынно.
Аня начала более энергично трясти незнакомца и звать его, переходя едва ли не на крик.
Вдруг парень вздохнул, зашевелился, длинные чёрные ресницы задрожали. Открыв огромные тёмные глаза, незнакомец заморгал, уставившись на Аню.
– Кто вы, сударыня? – хрипло спросил он. – И почему так кричите?
Дмитрий сел и взялся за голову, огляделся. Голова не кружится, это хорошо, но в ней немного шумит. Начал ощупывать кожу под волосами, обнаружил шишку и ссадину.
– Вот место ушиба, – пробормотал он. – И там небольшая ссадина. Как меня угораздило? Я был очень неосторожен, непростительно.
Дмитрий смолк и посмотрел на молодую женщину, которая так и продолжала сидеть в траве. Она удивлённо взирала на него, и её большие голубые глаза казались почти круглыми.
– Что там, рана? – спросила молодая особа и кивнула на голову Дмитрия. – Можно?
Она почти вплотную придвинулась к молодому человеку и раздвинула волосы на его голове.
– Надо бы обработать. У меня нет с собой антисептика, но на даче точно есть. Вы сможете идти? Потом посидите на скамейке, подождёте, пока я возьму антисептик. А после я вас провожу. Где вы остановились? То есть, ваша группа?
– Какая группа? – Дмитрий вновь коснулся раны на голове и поморщился.
– Ну ваша… Как это называется? Когда все куда-то приезжают и снимают фильм. Где вы остановились? В Торжке?
– Вы какие-то странные вещи говорите, сударыня! Я почти ничего не понимаю.
– А вы почему меня называете так странно? Какая ещё сударыня?
– А как я должен обращаться к незнакомой особе?
– Меня зовут Аня. Анна. А вас?
– Мою маменьку так звали: Анна. Анна Аркадьевна. Но вы совсем на неё не похожи.
– Ну это логично, – улыбнулась Аня. – К тому же, я Анна Викторовна. Попробуете встать?
Почему-то Аня совсем не боялась этого странного парня, хотя обычно с опаской относилась к посторонним мужчинам. И уж тем более, не стала бы сидеть с незнакомцем в траве у леса.
– Вы спросили, как меня зовут, – парень начал осторожно вставать, потом выпрямился и даже чуть поклонился, правда, тут же схватился ладонью за голову. – Разрешите представиться: Дмитрий Алексеевич Алымов.
– Очень приятно. А как так получилось, что вы ударились, Дмитрий Алексеевич? Ведь вы не спали, а были именно без сознания! У вас голова не кружится?
– Нет, не кружится, но в ней слегка шумит, – Дмитрий начал отряхивать сюртук и брюки. – Я собирал землянику, бродил у леса, случайно споткнулся, начал падать и ударился о дерево.
– Очнулся – гипс, – пробормотала Аня.
– Простите, я не расслышал, что вы сказали?
– Ничего, извините, – Аня густо покраснела, ей стало стыдно. – Сможете дойти до своих? Или всё же вызвать скорую?
– Скорую? – недоуменно спросил Дмитрий.
– Врачей, – пояснила Аня.
– Вы хотите пригласить прямо сюда доктора?
– Вот именно.
– Я немного разбираюсь в этом, Анна, поверьте, со мной всё в порядке. Рану необходимо обработать, не более. Доктор не нужен.
– Тогда продолжаем по кругу, – кивнула Аня. – Давайте я провожу вас до отеля? Нужно, наверно, вызвать такси. В каком отеле вы живёте?
Дмитрий Алексеевич, удивлённо моргая длинными ресницами, смотрел на Аню.
– Я не живу в отеле. Я ждал экипаж, чтобы отправиться к университетскому другу в Тверь. Который час?
Дмитрий начал взволнованно хлопать себя по карманам и оглядываться по сторонам.
– Где часы?
– Не знаю, – покачала головой Аня. – Вот тут какой-то чемодан…
– Это мой саквояж! – с облегчением воскликнул Дмитрий. – А вот и часы, они отцепились и выпали из кармана.
Аня удивлённо смотрела на довольно увесистый корпус с циферблатом, прикреплённый к цепочке.
– Только они не идут, – грустно продолжил Дмитрий. – Остановились. А как же экипаж? Как узнать, был ли он уже? Погодите, Анна… Вы приехали на нём? Откуда вы прибыли?
– Я прибыла из Твери, но не в экипаже, а на электричке.
Вдруг испугавшись, Аня отступила на несколько шагов. Дмитрий до сих пор озирался по сторонам, а потом пристально посмотрел на девушку. Оглядел её с головы до ног, особо задержавшись взглядом на джинсах.
– Вы что, из этих? – напряжённо спросил он.
– Из каких ещё «этих»?! – возмущённо воскликнула Аня.
– Не сердитесь. Но вы так удивительно одеты, Анна! Признайтесь, вы суфражистка?
– Кто-кто? – опешила Аня.
– Вы отстаиваете права женщин? Например, право носить мужскую одежду?
– Да что же это такое?! – Аня уже начинала выходить из себя. – Может, хватит? Не ношу я мужскую одежду! Или…
Аня всё же по-настоящему испугалась. Кажется, она нарвалась нас сумасшедшего.
– Ладно, – отступая, успокаивающе заговорила она. – Мне пора. Рада, что вы нормально себя чувствуете…
Её речь была прервана нарастающим шумом: к станции приближался грузовой поезд. Станция была совсем недалеко, и вскоре мимо начали проноситься вагоны: товарняк шёл на приличной скорости.
Аня увидела побелевшее, искажённое страхом лицо Дмитрия.
– Вы что, поезд впервые в жизни видите? – удивилась она.
– Нет, не впервые, но я видел совсем другие поезда, и они шли не так быстро… и громко. И не здесь! У нас тут нет железной дороги, я знаю это наверняка! Да когда же это закончится-то?
Дмитрий, с ужасом глядя на проносящиеся вагоны, прижал ладони к ушам.
Наконец поезд прошёл, и даже шум стих. Отняв руки от ушей, Дмитрий вновь заговорил:
– Анна, я вижу, что вы боитесь меня и смотрите на меня, как на умалишённого. Поверьте, всё не так. Я сам хочу понять, что происходит.
– Ну допустим, – вздохнула Аня. – Только сами подумайте, как я должна на вас смотреть, Дмитрий Алексеевич, если вы настолько испугались при виде обыкновенного поезда? При этом утверждаете, что здесь нет железной дороги, когда она есть! А ещё вы одеты…
– Как? Плохо? Бедно? – расстроенно спросил Дмитрий.
– Да нет же! – потрясла головой Аня. – По-старинному. Так, будто вы играете в костюмированном фильме. Кстати, вы не замёрзли, пока лежали на земле?
– Я уже не помню, – улыбнулся Дмитрий, и сердце Ани вдруг замерло.
Прямо как в песне – остановилось и замерло.
– После того, как я увидел поезд, мне стало жарко.
Дмитрий снял свой странный пиджак, под которым оказались жилет и белая рубашка.
– Может, присядем где-нибудь, Анна Викторовна? Вот только где?
