Текст книги "Сказки и не только"

Автор книги: Мира Айрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Ты – это он. Ты и есть Елисей Хлебников, – глухо пробормотала Юля.

– Как давно ты это поняла?

– Сегодня. Совсем недавно.

Юля всё же повернулась и заглянула в глаза Степана, но там было пусто. Казалось, Степану нет никакого дела до происходящего, он находится где-то далеко отсюда.

– Как ты поняла?

– Во-первых, сигнализация. У тебя у единственного на всей вашей улице дом сдаётся под охрану. Зачем? Не в обиду, а как констатация факта: на вашей улице полно гораздо более привлекательных для злоумышленников домов, однако эти дома охраняют собаки. Значит, ты прячешь свой дом не от воров и разбойников. Ты охраняешь именно свою частную жизнь. А под охраной, скорее всего, вся территория, даже та, что находится за этим забором.

– Всё верно, – кивнул Степан. – Дальше. Есть ещё что-то?

– Есть. У тебя огород не посажен. И уже не первый год, это заметно. Есть, конечно, деревья и кустарники, но грядки все пустые, даже картошки нет. Если я родилась и выросла в столице, это вовсе не означает, будто я воображаю, что овощи и фрукты растут прямо в супермаркете, и сразу в упаковке. Бабушка и дедушка со стороны моего отца живут в Подмосковье, и у них там дом с огородом. А я в детстве проводила у них почти всё лето. Родители работали, и забирали меня только тогда, когда у них был отпуск. А если огород пустует, значит, твой дом – это, скорее, своеобразное прикрытие. Ты тут как транзитный пассажир. За это же говорит то, что дома у тебя очень пусто.

– Нет, вот пусто совсем по другой причине, а все остальные умозаключения выше всяких похвал. А до сегодняшнего дня, до того момента, когда ты всё поняла, я тебе зачем нужен был?

– Стёпа! – Юля сделала шаг к Степану, но он тут же отодвинулся.

– Значит, сначала ты так же, как две твоих предшественницы, те, которые приезжали незадолго до тебя, думала, что я сосед "Чёрного писателя", потому моя персона и вызвала интерес. В качестве источника для получения дополнительной информации. И в качестве своеобразного мостика.

– Не потому нужен! И не был нужен, а нужен и сейчас, – покачала головой Юля. – Но ты мне теперь уже не поверишь. А с другой стороны… Если бы я сказала правду сразу, ты бы меня просто послал, и не было бы наших встреч. А ты когда понял всё обо мне?

– Окончательно? Сегодня, когда увидел, как ты идёшь вдоль забора. До этого момента я упорно прятал голову в песок, сомневался, хотя практически сразу знал, что о своей профессии ты солгала, понял из разговора. Ты такой же инженер, как я – балерина.

Юля вспыхнула.

– Прости, Степан…

– За что? Всё нормально.

– За ложь. Ведь ты мне говорил только правду. А то, о чём ты умолчал… Так я об этом и не спрашивала.

– В чём ещё солгала?

– Мне двадцать три года, а не двадцать пять лет. Месяц назад я окончила университет.

– Училась журналистике?

– Да, – кивнула Юля и опустила глаза. – Моя специальность – связи с общественностью.

– И всё-таки "да", – словно сам себе сказал Степан. – Я подозревал, но не хотел верить. Спорил сам с собой. Мои чувства спорили с моим разумом, это так банально! Хотел верить, что настоящей и искренней ты была в пещерах, например. Или тогда, когда таскалась с нелепым букетом, который я нарочно подарил тебе, чтобы он тебе мешал и бесил тебя.

– Я и была тогда настоящей и искренней, Степан! – с отчаянием крикнула Юля, прекрасно понимая, однако, что переубедить его не удастся. – Неужели ты не чувствовал этого? Совсем ничего не чувствовал?!

– Зачем мы стоим тут у забора под дождём? Довольно странно.

Степан толкнул двери в заборе и первый шагнул на соседний участок.

– Проходи, Юля, не стесняйся.

Юля шагнула следом и замерла, увидев открывшуюся картину. Участок был раза в три больше того, первого участка, однако представлял собой пустырь и находился в полном запустении.

Всё заросло травой, которую никто не косил. Даже фундамент будущего дома весь зарос.

– А вот и жилище Елисея Хлебникова, – Степан обвёл рукой всё то, что они увидели. – Как тебе?

– Не очень, – честно призналась Юля, не в силах отвести взгляд от заросшего фундамента.

Кажется, когда-то здесь собирались строить дом, но потом передумали.

– Да мне и самому не очень, если честно, – усмехнулся Степан. – Слишком тяжёлая энергетика, слишком невесёлые воспоминания. Но я, наконец, избавился от всего этого, и скоро обрету полную свободу. Чуть-чуть не успел. Надеялся, что успею уйти неузнанным.

– Стёпа, ты какие-то ужасные вещи говоришь! – Юля почувствовала, что вот-вот заплачет, как маленькая, отчаянно и испуганно.

А ещё хвастала, что ничего не боится!

– Прости, Юлька, я тебя испугал. Ты поняла меня превратно. Привычка нагнетать и некоторое позёрство – это у меня в крови, без этого никак. Это одна из самых важных составляющих моей работы. Теперь давай вернёмся и пойдём в беседку? Продолжим разговор там. А то я упущу нужную кондицию углей в мангале, и придётся начинать всё заново.

Юле и самой не терпелось уйти с мрачного пустыря, потому она не стала спорить.

– Степан, – пока хозяин дома занимался шашлыком, Юля всё же решилась на этот вопрос, самый важный для неё в данный момент. – А что сегодня произошло бы между нами, если бы я не повела себя так по-идиотски?

– Ты не вела себя по-идиотски. Ты выполняла свою работу. Наверняка же ты здесь находишься в командировке, которую оплатил твой работодатель? А значит, по-другому ты поступить не могла. Это главное, а всё остальное – лишь частности.

Глава третья

– Нет! – Юля опять не выдержала и перешла на крик. – Да что ты за человек-то такой, Степан?! Невозможный! Невыносимый!

Степан выложил мясо из решётки в глубокую тарелку, подвинул Юле хлеб и нарезанные овощи.

– Давай пообедаем, Юля. Надеюсь, ты мне доверяешь? Ведь мы это всё вместе покупали в супермаркете.

– Я тебе доверяю, но у меня аппетит пропал, – покачала головой Юля, хоть и понимала, что разжалобить Степана не получится, так же, как и достучаться до него.

Потому ни к чему актёрствовать. Тяжело вздохнув, Юля нарочно взяла рукой кусок мяса из общей тарелки, взяла хлеб и начала есть. Хуже, чем сейчас, вряд ли будет, всё безнадёжно испорчено, всё потеряно. Потому ей стало всё равно, что подумает о ней Степан.

Ему же, кажется, наоборот понравилось то, что он увидел. Юля поняла это по блеску его глаз. Никогда ей не понять этого человека! Оттого, видимо, он и влечёт её настолько мощно, и она не в силах сопротивляться этому влечению.

Харизматичный и яркий Полевой, например, не влечёт, хотя в него влюблены почти все женщины их отдела, в том числе, подруга Юли, Алина. И всем плевать на то, что он женат. А Степан, которого, увидев впервые, так сразу и не заметишь, занял всё пространство в душе́ и в сердце Юли.

Так они и съели всё мясо, доставая куски руками из общей тарелки. Потом умылись, и Степан попросил Юлю включить диктофон.

– Зачем? – умоляюще спросила Юля, которую опять начали мучить тяжёлые предчувствия.

– Тебе ведь нужно интервью? Я готов его дать.

– Не надо, Стёпа, я не хочу.

– Я не могу допустить того, чтобы ты вернулась в Москву с невыполненным заданием, – твёрдо сказал Степан.

И Юля опять не смогла ослушаться.

– Сначала я расскажу тебе всё о себе, а потом ты задашь интересующие тебя вопросы, хорошо?

– Хорошо, – обречённо кивнула Юля, которая уже приняла решение.

– Меня зовут Степан Сергеевич Елисеев, мне двадцать шесть лет. Я родился и вырос в этом городе. Мои родители поженились, будучи очень молодыми. Мама забеременела мной, когда училась на первом курсе техникума, а отец как честный человек женился на ней. Они учились в одной группе. Мама перевелась на заочное отделение, а отец доучился очно и начал работать. Когда мне было три года, отец уехал в командировку в Казахстан и познакомился там с другой женщиной. Вернулся только для того, чтобы уволиться с работы и развестись с мамой. С тех пор я его не видел, хотя алименты он платил исправно. Сначала алименты получала мама, потом, позже, – бабушка и дед. Когда мне исполнилось шесть лет, мама вышла замуж и уехала с новым мужем на его родину, на юг. Меня она оставила здесь, потому что новому мужу "прицеп" нужен не был, а мама этого нового мужа очень полюбила и слушалась во всём. Конечно, она тоже присылала мне и посылки, и деньги, но когда я повзрослел, запретил ей присылать это всё для меня. У неё после меня родились ещё трое детей, им нужнее. Когда мне было десять, не стало бабушки, а через год дед, которому тогда было всего пятьдесят пять, женился на шестидесятилетней вдове, тёте Тане. Единственный сын тёти Тани, которому тогда было уже за тридцать, давно уехал за границу, а о матери знать не желал. Именно тётя Таня заменила мне мать. Я её так и называл: "мама", и считал своей матерью, и сейчас считаю. Мама переехала в этот дом, к нам с дедом. Свою квартиру она продала, а деньги они с дедом вложили в покупку того участка, что за забором, и в начало строительства. Однако, когда мне было семнадцать, не стало и деда – сердце подвело. Мы остались с мамой Таней вдвоём. Я окончил колледж, отслужил в армии и вернулся, начал работать. Мы мечтали достроить дом, в память о дедушке. Однако мама Таня серьёзно заболела, и лечение съедало все свободные деньги. Продавать участок мама категорически отказалась, а я не смел настаивать – это подкосило бы её, мечта держала её на плаву. Я разыскал её сына, написал ему о болезни матери, но он ответил примерно следующее: тебя она вырастила, ты и помогай ей. Я старался. Хватался за любую работу, в том числе, в интернете. Тогда я и начал вести свой блог, хотя он и приносил сначала сущие копейки.

Хлебников – фамилия деда, девичья фамилия моей матери. Елисеев я по своему биологическому отцу. Так родился псевдоним. И знаешь, писательство меня вдруг увлекло.

Почему я выбрал такие тяжёлые жанры? Наверно, потому что я, в отличие от тебя, с детства увлекался "страшилками", они будоражили моё воображение. В юности много книг читал в жанре хоррор и тёмное фэнтези, и мне всегда казалось, что можно сделать лучше, напряжённее, загадочнее, страшнее.

И тут вдруг я словно нашёл себя. Уже не я управлял процессом, а процесс – мной. В голове постоянно крутились идеи, мысли, образы, новые сюжеты… Я забывал о своей тоскливой жизни, о своих бедах, погружаясь в работу.

Сначала и речи не было об успехе, да я на него особо и не рассчитывал. Меня больше интересовали те небольшие деньги, которые удавалась зарабатывать, и сам процесс работы.

А полтора года назад неожиданно пришла слава. Мои книги вдруг начали публиковать, продажи превзошли все ожидания, а два романа пошли на экранизации. Появилась реальная возможность закончить строительство. Мы с мамой очень мечтали об этом.

А ещё я мечтал отвезти маму на лечение в одну из лучших клиник, специализирующихся на работе с такими пациентами. Однако у мамы начался рецидив, и она угасла за четыре месяца. Мамы не стало девять месяцев назад.

Уже после её ухода я узнал о том, что существует завещание, по которому участок земли отходит мне. Тот самый сын пытался оспорить завещание, но оно было оформлено строго в соответствии с законом. Для меня стало делом принципа оставить участок за собой.

Три месяца назад завещание вступило в законную силу.

Хочешь знать, Юля, почему я напускаю столько секретности вокруг своей персоны? Или сама всё поняла?

– Поняла, – спокойно ответила Юля, которая запретила себе плакать и проявлять сочувствие, зная, что Степану эти проявления не нужны. Ему нужно именно понимание. – У тебя слишком много так называемых родственников, которым ты, будучи простым парнем Степаном Елисеевым, нужен не был. И ты не хочешь вдруг стать нужным им всем сейчас.

– Всё правильно, Юля.

– Стёпа, но ведь нельзя так жить – никому не нужным! Ты закрылся от всего мира. И для всего мира. Так нельзя.

Степан встал, взял бутылку с водой и залил угли в мангале. Юля слушала то, как шипят угли, смотрела, как они гаснут, и знала: Степан сейчас погасил не только угли.

Потом он протянул руку Юле и всё так же спокойно сказал:

– Уже поздно, я отвезу тебя в отель, Юля.

– Стёпа! – Юля, не подавая ему руки, вскочила. – Позволь мне остаться, пожалуйста, прошу! Ведь ты же хотел этого, ты за этим и пригласил меня к себе! Ты хотел впустить меня в свою жизнь, готов был, я знаю. Что изменилось-то?

– Юля, нам пора. Жаль, качественное фото сделать не получится, уже сумерки.

– Ты невыносимый, – внятно сказала Юля, вплотную приблизившись к Степану и заглянув в его глаза. – Невыносимый эгоцентрик. Да, на твою долю выпало много испытаний, и ты постоянно терял людей, которых любишь. Одни тебя оставляли по своей воле, других отнимала жизнь. Но по большому счёту, Стёпа, тебе повезло! Судьба подарила тебе прекрасных деда и бабушку, а потом – маму Таню. Судьба подарила тебе настоящий талант, а также признание, которое получает далекооооо не каждый истинный талант, и даже гений. Потому мне абсолютно не понятно, с какой стати ты обиделся на весь мир и прячешься! Скорее всего, тебе просто нравится себя жалеть. Как ты сказал? Потребность нагнетать у тебя в крови? Вот так!

– Всё сказала? – усмехнулся Степан.

– Всё, – кивнула Юля.

Внешне она оставалась спокойной, но внутри неё всё клокотало от ярости и бешенства.

– Тогда мы можем ехать.

– Хотя нет, не всё сказала. Пошёл ты в з….цу! И подвозить меня не надо, сама дойду. Только посмей приблизиться ко мне и хоть пальцем тронуть меня, очень пожалеешь! В полиции не посмотрят на то, что ты гений! Можешь не волноваться, завтра же я уеду, больше тебя не побеспокою. Но визитку оставлю. Вдруг захочешь добавить что-то к интервью? Качественные фотографии, например. Вот теперь всё.

Юля взяла со скамейки свою сумочку, перекинула через плечо, выложила на скамейку две визитки и быстро пошла к воротам. К чёрту этот городишко вместе со всеми его обитателями! Она уедет рано утром, как только рассветёт.

…То, что Степан идёт следом, Юля поняла очень быстро. Всё же он не смог отпустить её одну, но Юле не нужна была его "трогательная" забота. Ей нужен был он, и он это прекрасно понимал, однако продолжал изображать из себя обманутую жертву.

Правда, в один из моментов Юле стало по-настоящему страшно. Когда она шла через мост, навстречу попался какой-то подозрительного вида тип, и Степан тут же оказался рядом с Юлей. А потом, когда тип ушёл достаточно далеко, Степан опять отстал.

Юля скрылась в отеле, даже не обернувшись, и расплакалась лишь тогда, когда за ней закрылись двери её номера. Вот так закончилось её короткое, но очень яркое и запоминающееся знакомство с Чёрным писателем.

* * *

Конечно, к утру Юля, как истинная горячая голова, пожалела обо всём, что наговорила Степану, и поехала извиняться. Однако дом был пуст, это чувствовалась бы, даже если бы не была включена сигнализация.

Юля попыталась дозвониться Степану, но телефон был вне зоны доступа.

Глотая слёзы отчаяния и борясь с невыносимой болью, Юля, которая так и не смирилась с безысходностью, покинула N-ск.

Она была на половине пути в Москву, когда на её электронную почту пришло сообщение от Степана. Текста не было, только фотографии, зато явно профессиональные. Вот, значит, где он пропадал с утра? Был на фотосессии.

Остановив машину, Юля долго рассматривала фотографии. Степан выглядел на них очень загадочным, глубоким и интересным. Таким, каким он и был в самом деле. Хороший фотограф, просто суперский, уловил самую суть. Эта Тмутаракань, как выразился Полевой, буквально напичкана талантами.

Вспомнив о начальнике, Юля подумала о том, что чёрта с два он получит эти фотографии. Кто бы что ни говорил, как бы Степан себя ни вёл, эти фотографии он подарил ей, Юле. И сделал их специально для неё.

* * *

…– Волошина, ты сбрендила? – Полевой, прочитав заявление, которое Юля положила перед ним на стол, начал мерить шагами кабинет, всё ускоряясь.

Юле даже смешно стало.

– Аркадий Викторович, – терпеливо заговорила Юля. – Завизируйте, пожалуйста.

– А больше ты ничего не хочешь? – огрызнулся Полевой. – Для начала объясни мне как следует, что случилось, потом уже поговорим по поводу увольнения.

– Вы же не станете удерживать меня силой? Не имеете права. Тем более, я самовольно оставила рабочее место, уехав из командировки. Я всё возмещу, Аркадий Викторович.

– Хочешь поговорить о правах? – наконец остановившись, Полевой вальяжно устроился в кресле и высокомерно посмотрел на Юлю. – Давай, Волошина, жги!

Полевой изобразил нарочито внимательное выражение лица. Юля прекрасно понимала, что обмануть его не удастся, но решила всё же сделать попытку.

– Аркадий Викторович, там, в командировке, я вдруг поняла, что делаю не своё дело и занимаю чужое место. Пока я ещё молода, мне необходимо заняться поиском своего места в жизни, поисками себя.

– Очень интересно, Волошина. Три с минусом тебе. Давай дальше. Тварь ли я дрожащая, или право имею, и далее по списку, – кивнул Полевой.

Больше всего Юле сейчас хотелось послать Полевого туда же, куда она послала Степана позавчера вечером, но она понимала, что начальник ни в чём не виноват. Это она повела себя глупо, порывисто и непрофессионально. А значит, ей не место в такой солидной организации, как медиа-холдинг, в который её приняли на работу, оказав доверие.

Тем более, она утаила важнейшую информацию и собиралась продолжать утаивать. Степан дал ей интервью неофициально, и никто не узнает об этом интервью.

– Юля, я же вижу: у тебя что-то случилось, – сказал вдруг Полевой человеческим голосом, без высокомерия, снисходительности и сарказма.

Посмотрев в его внимательные ярко-зелёные глаза, Юля неожиданно разрыдалась.

– О, горе мне, – вздохнул Полевой, набрал воды из кулера и протянул стаканчик Юле. – Пиши заявление на отпуск без содержания, на две недели. Отдохнёшь, сил наберёшься. Ты ведь сразу после окончания универа работать начала, а там тоже и защита была, и госэкзамены, сплошной нервяк.

– А как же интервью? – севшим голосом спросила Юля сквозь рыдания.

– Придумаем что-нибудь, не парься. Нам два месяца дали.

– Спасибо вам, Аркадий Викторович! Спасибо…

– Угу, отец родной, – усмехнулся Полевой. – Заявление пиши, и чтобы я тебя не видел здесь в ближайшие две недели. Мне тут нервные срывы меньше всего нужны. В бухгалтерии и в кадрах сам договорюсь. Всё, Волошина, исчезни!

В тот же день Юля уехала в Подмосковье, к бабушке и деду.

* * *

Чем занималась Юля, пока гостила у бабушки и деда? По мере сил помогала, а в свободное время читала. Читала произведения, которые ещё месяц назад ей бы и в голову не пришло прочитать: тёмное фэнтези и хоррор.

Предпочтение отдавалось одному конкретному автору, и чем больше Юля читала, тем сильнее ей нравилось. Кажется, она начала понимать Полевого: "цепляет" – это очень мягко сказано.

Юля даже не пыталась бороться с собой; она понимала, что не сможет больше никогда не думать о Степане. Не сможет жить без его странных и глубоких, таких похожих на него романов. Она "отравлена" навсегда.

Однако постепенно к тоске по Степану и душевным мукам добавилась тревога, которая нарастала даже не по дням, а по часам.

В социальных сетях Степан зарегистрирован не был, но блог Елисея Хлебникова он вёл и постоянно обновлял. Раньше постоянно обновлял. А теперь, вот уже больше недели, а если быть точнее, десять дней, не появляется на сайте.

Юля начала читать этот роман, который Елисей Хлебников публиковал по частям, ещё до поездки в командировку, и продолжала читать до сих пор.

Раньше она читала только роман, а теперь, устав обновлять страницу в ожидании появления Степана, уже не знала, как отвлечься, потому начала изучать комментарии.

– Господи! – воскликнула шокированная Юля через несколько минут, устав от возмущённых воплей читателей Елисея Хлебникова. – Такой концентрации нытиков, душнил и экспертов околовсяческих наук на один квадратный миллиметр история ещё не видывала, а старожилы не припомнят!

Юля в сердцах отбросила смартфон, который был ни в чём не виноват, и вдруг расплакалась впервые с тех пор, как приехала в Подмосковье.

– Стёпа, где же ты? Почему не появляешься?! – прошептала Юля.

Рука сама потянулась к незаслуженно обиженному смартфону, и Юля, в очередной раз переступив через гордость и чувство собственного достоинства, набрала номер Степана. Абонент оказался недоступен.

Юля до вечера звонила Степану, миллион раз позвонила, и всё безрезультатно.

В пять часов утра она покинула гостеприимный дом бабушки и деда, но поехала не в Москву.

По пути попала в большую пробку, потому в N-ск прибыла уже ближе к ночи. Заселилась в знакомый отель и легла спать.

…В девять часов утра Юля, волнуясь, подходила к воротам Степана. Сигнализация была отключена, но Юля не спешила звонить в ворота. Что-то её смущало, что-то было не так.

Прислушавшись, Юля услышала шум и голоса. К тому же, ворота оказались не заперты. Толкнув их, Юля вошла во двор, охнула и прижала ладони к лицу.

Происходящее напоминало страшный сон: до́ма, в котором жил Степан, не было. Вообще не было! И даже площадка была расчищена. Вот почему Юля сразу почувствовала какую-то странность, едва подошла к воротам: она не увидела крышу старого дома.

К счастью, огород ещё был на месте. Юля не хотела становиться свидетелем того, как не станет деревьев и кустов. Зато высокий забор, ранее окружавший огород, был снесён, и на месте заросшего фундамента возобновилась стройка.

К Юле подошёл невысокий смуглый парень и спросил что-то, но Юля ничего не поняла.

– А где Степан? – громко спросила она.

– Кто? – теперь парень не понял Юлю.

– Хозяин где?

Парень кивнул и куда-то ушёл. Через пару минут вернулся, и с ним пришёл высокий коренастый блондин.

– Кто ищет хозяина? – игриво спросил блондин у Юли. – Я хозяин.

– А где Степан?

– Понятия не имею, – пожал плечами блондин. – Он мне участок продал ещё месяц назад и освободил в оговорённый срок. А куда уж он подался – это дело не моё. Зачем тебе Степан? Может, я сгожусь?

Юля, не удостоив блондина ответом, огляделась. Кажется, не осталось ничего, ни одного напоминания о Стёпе…

И вдруг Юля заметила старый велосипед, прислоненный к стене одной из "надворных построек".

Юля подошла к велосипеду, взялась за ручки и решительно покатила его со двора.

– Эй, куда?! – блондин кинулся наперерез Юле. – Поставь на место!

– Это не твой велосипед, – Юля посмотрела на блондина так, что он не решился подойти слишком близко, даже будто попятился. – Попробуй отобрать, я пойду в полицию и скажу, что ты ко мне приставал.

– Ой, да подавись ты этой рухлядью, ненормальная, – проворчал блондин, махнул рукой и отошёл в сторону.

…Несколько часов Юля потратила на поиски транспортной компании и на оформление груза, а остаток дня бесцельно бродила по городу в глупой надежде случайно встретить Степана. Телефон его по-прежнему был вне зоны доступа.

В четыре часа утра Юля выехала из N-ска. На подступах к столице вновь была пробка, стоя в которой, Юля размышляла о том, когда привезут велосипед Степана.

В город удалось въехать уже в девятом часу вечера. Именно в этот момент Юле позвонил Полевой.

– Волошина, – каким-то странным голосом заговорил он, поприветствовав Юлю. – Завтра в девять часов утра я жду тебя в офисе…

– Почему завтра-то, Аркадий Викторович? Послезавтра же!

– Не перебивай старших, Волошина! Что за привычка? Ты журналист или где? Завтра в девять часов утра ты должна быть в офисе. И подготовься к интервью.

– К какому интервью? – опять не выдержала Юля. – С кем?

– Представляешь, – загадочно ответил Полевой, забыв возмутиться тем фактом, что Юля его опять перебила. – Буквально полчаса назад Елисей Хлебников сам вышел со мной на связь! Сказал, что готов дать интервью на нашей территории. Приедет завтра к десяти часам утра. Но Хлебников выдвинул условие: интервью он даст только тебе, Волошина. Ничего не хочешь мне рассказать?

Юля крепко сжала руль, не доверяя самой себе. Хорошо, что гарнитура была с собой, и это позволяло делать одновременно три дела: управлять автомобилем, разговаривать с Полевым и изображать спокойствие. Спокойствие Юля пыталась изображать не только перед начальником, но и перед самой собой.

– Я… могу только сказать, что не ожидала такого доверия от господина Хлебникова… Право, не знаю, чем заслужила. Вы уверены в том, что это настоящий Елисей Хлебников, а не авантюрист?

– Уверен, – коротко ответил Полевой. – Значит, не будет подробностей, Волошина? Так я и знал. Но только помни, что всё тайное рано или поздно становится явным. Ты, конечно, можешь продолжать темнить, но завтра в девять чтобы была в офисе как штык.

Полевой, не попрощавшись, отключился, но Юле было совсем не до того.

Стёпа объявился! И он в Москве. Интересно, временно, или…? Юля даже радоваться боялась, чтобы не спугнуть робкую надежду на счастье.

Стёпа объявился… И конечно, в свойственной ему манере. Он не мог просто разыскать Юлю, подойти и сказать: "Здравствуй!"

Ему необходимо было обставить всё по собственному сценарию.

Интересно, он во всех сферах отношений такой… затейник и фантазёр?

Юля начала сама себя ругать за такие вольные мысли, но понимала, что сопротивляться им, так же, как и нарастающему волнению, бесполезно. Стёпа появился, и это меняет всё.

* * *

В восемь сорок пять утра Юля была в офисе. Полевой тоже приехал раньше обычного, метался по офису, сверкая глазами и высекая искры из коврового покрытия. Те сотрудники, которых сегодня угораздило проштрафиться, искали пятый угол.

– Ааа, вот и Волошина! – Полевой резко затормозил около Юли и осмотрел её со всех сторон.

Кажется, остался доволен, даже немного повеселел. К счастью, погода была не по-летнему прохладной, и это позволило Юле комфортно и гармонично чувствовать себя в строгом деловом костюме с юбкой до колена, тонких колготках телесного цвета и туфлях-лодочках на шпильке.

Она знала, что Степана не смущает его не очень высокий рост, наоборот, ему даже нравится, что Юля чуть выше. А до остальных Юле не было дела. Ну разве что чуть-чуть было стыдно перед Полевым за то, что она утаивает от него информацию.

Юля протянула начальнику лист со списком примерных вопросов; он пробежал список глазами и кивнул.

…Степан появился в девять пятьдесят пять. Кажется, приехал на такси или на общественном транспорте, потому что появился со стороны улицы, а не со стороны парковки. Интересно, а машину он тоже продал? Или приехал в Москву на ней?

Степан был одет как всегда, на первый взгляд, вроде, просто, но в то же время, стильно: в тёмные джинсы, темную рубашку и светлый пиджак. Светло-русые волосы чуть короче, чем были, модно подстрижены.

Он вошёл в офис, вежливо поприветствовал Юлю (на которую Полевой сразу стал смотреть с утроенным подозрением) и всех остальных сотрудников, находившихся в приёмной Полевого.

Юля, конечно, бросила все силы на то, чтобы выглядеть невозмутимой и собранной. Она очень хотела увидеть Степана, ждала этой встречи, но собственная реакция превзошла все ожидания.

Юля была уверена в том, что её пальцы дрожат, когда Степан пожал её руку в знак приветствия. Но главным открытием для Юли стала радость, которую она увидела в глазах Степана.

Кажется, он скучал по ней ничуть не меньше, чем она по нему.

Видеосъёмка не планировалась, но Степан дал согласие на фотосъёмку, потому интервью проходило в одной из студий.

Юле понравилось то, как отвечал на вопросы Степан: вдумчиво, спокойно и обстоятельно. В то же время, он обходил острые углы, а ещё так и не сообщил ничего слишком конкретного и личного.

Сказал, например, что Елисей Хлебников – это псевдоним, но настоящее имя не назвал. В общих чертах рассказал о городе, в котором родился и долгое время жил, о детстве, о том, как стал писателем.

Говорил правду, но опускал много моментов, которые были известны только Юле. Значит, безоговорочно доверяет ей, так получается?

После интервью Степан зашёл в кабинет к Полевому на пару слов, а потом исчез так же быстро, как появился.

– Волошина, зайди ко мне! – крикнул из своего кабинета Полевой.

Кажется, сегодня праздник непослушания и снесения всех межличностных границ.

Когда Юля вошла в кабинет шефа, он стоял спиной к двери и смотрел в окно, сложив руки на груди.

– Пришёл ниоткуда, ушёл в никуда, – задумчиво изрёк он и повернулся, наконец, к Юле. – Что стои́м, Волошина? Присаживайся.

– А я сегодня ещё в отпуске или уже нет, Аркадий Викторович?

– Уже нет, Волошина. Господин Хлебников не высказал никаких пожеланий, касающихся судьбы интервью, потому ты, Юля, имеешь полное право решать, в какое издание отдашь интервью. Кто счастливчик?

– Я думаю, будет справедливо, если интервью опубликует тот самый интернет-журнал, сотрудники которого обнаружили место жительства господина Хлебникова.

– Согласен с тобой. Рад, что ты решила именно так. А откуда Хлебников знает, что ты специализируешься в связях с общественностью?

– Ээээ…

– Наверно, во время интервью оговорилась? – подсказал Полевой.

– Да, – с готовностью согласилась Юля.

– Угу. Хлебников предложил взаимовыгодное сотрудничество. Ему нужен хороший пиарщик. Как думаешь, кого он имел в виду?

– Понятия не имею, Аркадий Викторович.

– И всё же подумай над его предложением, Волошина. Я очень "за", если вы договоритесь.

– Хорошо, подумаю, – согласилась Юля, размышляя о том, что Степан постепенно занимает всё больше и больше места в пространстве вокруг неё.

* * *

Когда вечером уставшая Юля выехала со стоянки, она увидела на обочине голосующего Степана. Как же хотелось Юле проехать мимо! Но она, конечно, не смогла так поступить.

Степан сел на пассажирское сиденье, но Юля не торопилась продолжать путь.

– А где твоя машина? – спросила она, не глядя на Степана.

– На стоянке возле дома. Я пока не решаюсь выезжать на ней, мне нужно привыкнуть к столице.

– Ты ремень не пристегнул, – стараясь выглядеть равнодушной, сказала Юля, продолжая смотреть в окно на людей, спешащих с работы.

Юля знала, что Степан сидит, повернувшись к ней и рассматривая её. Потом почувствовала, как его ладонь легко коснулась её волос, шеи, щеки… Степан осторожно повернул Юлю к себе, заставив девушку посмотреть ему в глаза.

– Юля, я знаю, что я придурок и дикарь по жизни, но знаю также, что ты меня такого любишь. Значит, у меня есть все шансы на исправление, а главное, есть, ради кого жить, работать и… исправляться.

– То есть, всё-таки знаешь, что люблю? Самонадеянный придурок и дикарь, ты забыл добавить. Такой, который от скромности явно не умрёт. А ещё забыл спросить, хочу ли я, чтобы ты «исправлялся».

– Точно.

– Пристегнись, Степан.

– Очень официально, – покачал головой Степан, но приказ выполнил.

– А ты на что рассчитывал после всех твоих фокусов? На хлеб-соль? – Юля взялась было за руль и хотела уже продолжить путь, но потом опять остановилась.