Текст книги "Новенькая для дикого (СИ)"

Автор книги: Милена Стори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

27

– Я на минут пять. Переоденусь и приду. Постарайся не привлекать… А. Да. Когда ты единорог сложно не НЕ обращать на себя внимание. Но хотя бы с мажорами не связывайся. Окей?

– Конечно. Увижу хоть одного и сразу побегу от него.

Но провести Алёну не удаётся. Седьмым чувством, третьим глазом, или что там у неё имеется, она чувствует – я стебусь.

– Зря не воспринимаешь ситуацию, со всей серьёзностью. Врагов недооценивать – самая главная ошибка.

– Алён. Ёкэлэмэнэ. Я не бегать от мажоров и проходить уроки выживания приехала. Хотела бы этого, записалась в элитный отряд.

– Тебя бы в «альфа» не взяли. Так что довольствуйся эдемом, – Алёна расправляется с замком.

– Переодевайся. Я пошла к Полине Евгеньевне.

– Иди, иди. Но работницы склада меняются два раза в день. Попадёшь к другой.

– Разберусь.

– М-да. Надо в ускоренном режиме переодеваться, – не верит в меня Колесникова.

Вопреки её мнению, я в себе верю.

В чём трудность добыть себе юбку?

***

Трудностью оказалась нелюдимая грузная женщина.

– Девочка, у нас всё под запись. И на имя Кренделевой отмечено – всё выдано, – пыталась она мне что-то доказать.

Но я на языке злых тёть не говорила и понимать её отказывалась.

– Полина Евгеньевна сказала, что отдаст мне оставшиеся комплекты, когда перешьёт нашивку. Но я сегодня юбку порвала. Понимаете?!

– Порвала, воспользуйся заменой, – ходит ходуном у тёти второй подбородок.

Засмотревшись на его колыхания, не сразу смогла возразить:

– Вы не слышали? Я вам сказала – Полина Евгеньевна дала мне один комплект. Один! – для доходчивости даже палец показываю. Жаль не средний. – Какая у меня может быть замена?

– Девочка. Ты что от меня хочешь? Мне директор не говорил тебе четвёртый комплект дать. Я и не дам. Такие правила. Хочешь иди к директору.

– Ы-ы-ы-ы-хы-хы, – хочу побиться о стойку головой, но делу шишка на лбу явно не поможет.

– Хорошо. Я могу прийти завтра утром? Полина Евгеньевна работает завтра?

– Извини. Завтра у неё выходной. Ушла на больничный. Послезавтра приходи, – как мне мерещится, ставит в известность издевательски женщина.

– Хорошо. До свидания, – ядовито улыбаюсь.

– Всего хорошего.

Сделала гадость, на сердце радость.

Хатьфу, а не женщина.

В коридоре «пронеслось» перекати поле.

Куда уходят ученики? На собрание культа дикого?

Угу, ага, эгэ. И что делать?

С юбкой то понятно. Скажу кому неугодна моя, разъясню произошедшее.

Но что делать в общем и целом?

Идти к себе в комнату?

Или подождать Алёну?

Вдруг голос Ледова ударил по нервам: – Завтра мой день. Помнишь?

Заозарилась по сторонам.

Господи, Господи.

– У тебя склероз? У меня склероз? У кого-нибудь склероз и ты боишься, что мне он передаст воздушно-капельным путём? – летят сухие вопросы пока я прячусь за большим горшком. Слава богу, не ночным.

– Помню, что завтра твоя очередь новенькую окучивать.

Я картошка, что ли, чтобы меня окучивать?

– И ты не будешь против?

– Не буду. Правила есть правила. Тем более у меня и за сутки значительный прогресс.

– Ты о чём?

Про поцелуй, ёжики колючие.

Впиваюсь пальцами в кромку горшка.

Про поцелуй говорит. Расскажет Кириллу? Расскажет?

– Пальму изменили? – уводит разговор в другое русло дикий.

Незаметно выдыхаю.

– Повесели украшения на неё?

Ай. Рано расслабилась.

Он увидел меня. У-увидел. Демонюка глазастая!

– Вроде нет, – спасает меня Кирилл и даже не догадывается об этом.

– Чего ты к пальме пристал?! Хочешь выискивая изменившиеся детали, её поломать? Не надоело нагоняй получать? Хотя ты же их мастерски обходишь. В принципе, ломай.

– Не. Хр*н с ней, с пальмой. Пойдём! Кофе выпьем, надо взбодриться.

– Взбодришься, чтобы использовать сутки до конца? – пытается добиться конкретики Кирилл.

– Да. Придерживаться правил я буду, но время израсходую до последней секунды.

– Твоё право, – реагирует апатично блондин.

Его голос звучит отдалённо и я догадываюсь, что они уходят.

Но не выхожу до того пока не слышу озадаченное бухтение Алёны.

– Варь? Варя? Ушла? Х-м. Или на складе? – разговаривает она сама с собой.

– Да тут я, – вылезаю из-за горшка.

Колесникова вздрогнув, хватается за сердце.

– Иисусе. Напугала. Что ты там делала?

– Пальму пропалывала. Не видно? – показываю руки, которыми случайно влезла в землю.

Пыталась не потерять равновесие и не выдать своё местонахождение вот и изгваздалась.

– Пряталась от кого-то? От мажоров? – хихикает придурошная.

– Не смешно, – отряхиваю руки над горшком и всё равно результат – не очень.

Прикасаться к себе, или к кому-нибудь нельзя. Следы останутся…о. Следы.

– Я закончу смеяться. Немного погоди. Не иди на меня со своими ручищами грязными, – умоляет Алёна.

Решив, что бегать за ней – детский сад, останавливаюсь.

– Что смешного?

– Ты – маяк для мажоров. Это смешно. А ещё радуюсь, что в эдеме появились развлечения, – глубоко выдохнув, Алёна прекращает хихикать.

– За день с тобой веселилась больше чем за весь предыдущий год. Как в подростком кино снимаюсь, – делится со мной с маниакальным блеском в глазах.

– Вот и заняла бы моё место. Переключила бы четвёрку на себя, а мне бы дали нормально учиться.

– Не заскучаешь?

– Нет.

– Если уверена, что нет. Можно попробовать подключить группу поддержки. Пусть подбегают за диким, отвлекут его. На день-два хватит. Ледова Ольке отдадим. Что-нибудь придумаю, чтобы она приехала. А Островских. Одного возьму на себя, второй к тебе по умолчанию не лезет.

– Красиво и легко звучит, но на деле большая часть обречена на провал. Дикий не успокоится. Даже сегодня хочет время до конца использовать. Явно недоброе замышляет.

– Время? Это ты когда услышала? – останавливается Алёна.

Прекращаю идти вместе с ней.

– Ты от него в горшке пряталась? Встретила?

– Да. С Ледовым.

– Но зачем вид траурный нацепила?! Ты же пряталась. Или они тебя нашли?

Меня же вроде не коробит от того, что Алёна подключит фан-клуб дикого.

Будут вокруг него тереться, соблазнять, подарочки таскать...да. Не коробит. Всё нормально. Нормально. Или нет?

– Нет. Они не увидели меня.

– Что тогда?

– Я устала. Поэтому траурно и хочу дойти до комнаты, распугивая своим видом всех, кто пожелает подойти.

– Хорошо. Тогда пошли. Ты форму забрала? – пытается девчонка найти в моих руках её, но зря ищет.

И в помине её там не водится.

– У Полины Евгеньевны закончилась смена. Я потом схожу за формой, когда она появится.

– Да-а нет. Что за бред, Варь? – не даёт Алёна продолжить двигаться к своей мечте – а именно тёплой и уютной кроватке.

Преграждает дорогу.

– Тебе дали одну. Можешь ещё две получить.

– Работница сказала, что у неё там всё отмечено. Якобы выдали.

– Не может быть. Полина Евгеньевна не стала бы отмечать заранее. Пошли разбираться, – решительно направляется к складу Колесникова.

Поникнув, иду за ней.

Бесконечный день.

28

– Две минуты.

– Идём на «понижение»?

– Ты про что? – тормозит Алёна.

– У своей комнаты говорила, что пять минут.

– Теперь две. Сомневаюсь сильно, что ты и их сможешь прожить без приключений. Смотри мне, – грозит дурашливо пальцем.

– Стой у двери, никуда не уходи. На склад мажорам не надо. Шанс один из ста, что они появятся.

– Давай я с тобой пойду?

– Нет, нет, – отнекивается Алёна.

– Ты будешь мешать. Постой, подожди.

– Ла-а-адно, – кошусь на неё с подозрением.

Что она не хочет, чтобы я увидела? Морального избиения?

– Не вопрос. Подожду.

Колесникова дерзко, чуть ли не с ноги, открывает дверь и врывается на склад. Закрывает за собой дверь, не давая и капилюшку услышать из будущего разговора.

Общаться с таким типом людей, как работница склада, я не умею. Жаль, что Алёна не даёт у неё поучиться.

Но, если ей будет комфортнее одной – лучше не навязываться.

Зачем создавать человеку трудности?!

Она и так помогает мне безвозмездно. И лишний раз докучать – как-то по-скотски.

***

Огляделась.

Поблизости скамеек не было. Идти на их поиски не осмеливаюсь.

С моей удачей надёжнее постоять, отделаюсь малой кровью.

Прислоняюсь к стене, зрение сменяет фокусировку на мягкую.

И мозг, не спрашивая разрешения, воспроизводит слова, засевшие в глубине.

Те самые, что потихоньку отравляют. Заставляют испытывать страх и сомнение.

Ненавистный голос звучит как наяву: придерживаться правил я буду. Но израсходую время до конца.

Новенькая, ты куда? Тебя ждёт наказание

Наказание.

Больше всего пугает оно.

Что дикий задумал?

У него семь пятниц на неделе: то пугает, то извиняется.

Могу ли я где-нибудь спрятаться от него?

Мы тащили матрац, наверное, полчаса. Напрягли Островского.

Но теперь...поразмыслив в тишине, я поняла, что ничем мне посути не поможет тощая девчонка.

Тогда что?

Попроситься к Филиппу?

Он вроде нормальный парень. Посплю одну ночку у него. Накидаю на пол одеял, подушек.

Или понадеяться на хилые замки в сто пятой, да психологическую поддержку, в лице Алёны...

Не совершу ли ошибку?

– Эй. О чём думаешь?

Сморгнув, упираюсь в улыбающуюся Колесникову.

Она победно показывает шуршащий пакет.

– Неважно. Задумалась о…математике.

– Что о ней думать? – скривлась девчонка.

Математика у неё нелюбимый предмет?

– Плюнь, – предлагает плюнуть мне на...дикого.

С большим удовольствием сделала бы это, но боюсь отдачи.

– Оцени, а? Кто молодец?

– Ты! Действительно умница, – заслуженно хвалю, принимая пакет с новой формой. – Спасибо.

– Пожалуйста. Мне ничего это не стоило, – зардевшись, поводит плечом Алёна.

– Расскажешь как тебе удалось?

– Потом как-нибудь, – скрывает что-то увлекательное она.

– Не хочешь кофе? Нам же сёдня домашку делать. Подозреваю, что ляжем спать поздно.

Найдя цифру «девять», успокаиваюсь.

Подойдёт форма. Не зря Алёнка старалась.

Бережно складываю вещи обратно в пакет.

– Кофе?! Я бы не отказалась. Можно.

– Пойдём тогда в столовую?

– Лучше давай из автомата возьмём? Не хочу появляться в пижаме на людях.

– Какая это пижама?! Успокойся, Варь, – берёт меня за локоть.

– Классный костюмчик. Забавный. Да и в семь вечера кто попрётся в столовку? В это время там можно лишь чай и кофе взять. Они – да, лучше чем в автомате, но всё равно не для мажоров.

Застопариваюсь.

– Что? – не доходит причина до Алёны.

– Нужно в комнату сходить – за деньгами.

– Ой. Будем ещё третий круг делать. Я угощаю, – трясёт айфоном, возобновляя шаг и меня заодно заставляя.

– Не удобно как-то. Я быстро схожу.

– Да что неудобного?! Потом как-нибудь и ты меня угостишь. Расслабься...Что? – изумляется Алёна, когда я словно в столб вписываюсь.

– Вспомнила. Дикий с Ледовым тоже хотели кофе выпить.

– И думаешь наша принцесса кофейная будет довольствоваться тем, что в столовке есть? Я тя умоляю. Пошёл в один из своих «инлёдов».

– Уверена? Алён, давай пойдём в комнату, – с надеждой смотрю на неё.

– Возьмём напитки из автомата и спокойно будем учиться. Не тянет меня в столовую. Внутренние чутьё, будто мешает.

– Не придумывай, Варь, – беспечно толкнув дверь, заходит первая непослушная.

Бегу за ней.

Что остаётся?!

Мозг ещё не успел понять, что обстановка сменилась, а я уже натыкаюсь на глаза дикого.

Он сначала удивляется, потом видит во что я одета. Удивление сменяет смех.

Нет.

Он не гогочет открыто, но вижу, что ему смешно по тому, как прячет улыбку за стаканчиком кофе.

М-да. Выполнила работу клоуна – я. Молодца, Варя.

– Говоришь в одном из своих «инлёдов» будет, Колесникова? – шиплю.

– Откуда ж я знала, что они макаки ленивые и им влом будет куда-то ехать? – окосев от агрессие моей, поглядывает она на столик мажоров. – Окей, – быстро собирается.

– Давай структурировать. Задания на следующие две минуты: подойти, взять кофе, уйти. План ясен, Варь?

– Ясен, – глухо отчитываюсь.

Дикой отлепив один палец от стаканчика, ткнул им в нас. «Тык» этот для Ледова предназначался. Тот обернувшись, посмотрел на нас, а увидев мой наряд, открыто улыбнулся.

– Не смотри ты на их столик, – одёргивает меня Алёна.

По крайней мере, пытается.

– Как не смотреть на усмешку, что обещает мне все кары небесные?

Колесникова поморгала, подумала. Взяла время, чтобы дополнительно немного поморгать.

– Он всегда так лыбится, – недоуменно говорит.

– Видимо, в детстве головой уронили об пол. Положи ты на них большой...стаканчик с кофе, – выруливает в конце.

– Вон они, кстати. Пойдём за топливом для нас – сонный мух, – показывается на кофеварку.

Рядом с ней разные бутылочки и баночки. Добавки к кофе?

– Молоко получается можно взять из холодильника? – пытаюсь не замечать горящий взгляд и сфокусироваться на другом.

– Да. Самообслуживание. Потом платишь – терминал рядом. И уходишь.

– И не бывало случаев, чтобы не платили?

– Не-а, – рассеянно пожимает плечами Колесникова.

– Камеры же. Да и зачем мажорам не платить. Пойдём, – прекращает Алёна хлопать глазами на парней.

– Не хочу время тратить на идиотов. Лучше посплю подольше.

Я хочу.

Правда, хочу пойти, но ноги примерзают к паркету, когда дикий нахально салютует мне стаканом.

Нужно было сделать вид, что знать его не знаю.

Но вместо этого я подмечала мельчайшую деталь.

Хлопковая футболка открывала вид на загорелые, перевитые жгутами мыщц руки.

Обычные чёрные джинсы. Кроссовки – тоже мрачные, но с яркими надписями по краю подошвы.

И волосы. Они были самые залипательные. Темнее чем обычно из-за того, что не успели высохнуть.

По ним даже капли воды стекали, делая футболку мокрой.

Дикий намерено волосы не высушил?

Для того, чтобы я впала в транс?

Вода, поступая со мной невыносимо жестоко, сделала область вокруг его шеи и немного ниже полупрозначной.

Сжимаю рубашку Алёны.

– Спаси меня от него. Я не могу прекратить смотреть, – прошу жалостливо и опять убегаю глазами к Артёму, который считал моё состояние.

Вижу по нахальной и самодовольной ухмылочке – он понимает, что меня на нём заклинило.

29

Дикий

– Вода капает на футболку.

– Разве? – скучающее переспрашиваю, допивая бурду, по ошибке носящую название «кофе».

Мы с Ледовым – два извращенца. Имея лучшие кофеварки, что представлены на рынке, сидим и давимся этой гадостью.

Жаль, они остались дома.

Надо будет не забыть купить себе одну в комнату.

Хотя...зачем?

Большую часть времени провожу не в ней.

– Думаешь Варя на тебя почему смотрела?!

– Есть версия одна, – привычно усмехаюсь. – Но боюсь тебе она по душе не придётся, – провожаю удаляющую «единорожку».

Уверен был – их не существуют.

Но новенькая заставила мою уверенность поколебаться.

– Пыталась понять действительно ли ты такой д*бил, каким кажешься, – делится своим сверхценным мнением Кирилл. – Чем фен не угодил?

– Боюсь током ёбн*т, – хмыкаю.

– А, если серьёзно?

– Серьёзно! Боюсь, – делаю честные глаза и мигом пригибаюсь, уходя с траектории летящей в меня пластмассовой ложки.

– Да-а всё. Хватит, – цежу раздражённо. – Тебе в садик не пора, мальчик?! – поднимаю с пола столовый прибор.

– Заметь, я нормально спрашивал два раза.

– На третий – послал бы меня. Но нахр*на было кидаться?! Ещё бы жижей отстойный в меня запульнул, – показываю глазами на остатки кофе в его стакане.

– Могу. Ты развлекаешься, я развлекаюсь за счёт тебя. Не хочешь утолить любопытство…Как ты там назвал? Жижа? Так вот она украсит твою футболку.

– Ты, как бабка старая. Всё знать надо.

Ледов закивал.

Ухмыльнувшись, рассказываю. Не жалко, в принципе. Пусть порадуется новому «повороту» в моей жизни.

– Ленка фен сломала. Сама успешно волосы просушила. Мне же пришлось обрыбится. Теперь хожу, «протекаю».

– Могу тебе свой дать. Чего не просил?

– Сегодня досохнут сами. А завтра уже доставят новый. Сразу два заказал.

– Чтобы Адамцева и их сломала?

– А? – моргнув, перевожу взгляд на друга.

Купить новенькой нормальное кофе, что ли?

Попёрлась бурду серо-зелёную пить.

Да-а чтоб меня.

Опять началось.

Пусть пьёт! Мне какое дело?

Ушла из столовой, не мельтешит рядом и спасибо.

– Фен стоил, как крыло боинга. Каким образом можно его сломать? – сеет зерно сомнения в моей душе Кирилл.

– Намекаешь, что Адамцева «овредилась»*?

– Увидела, что ты на Варю «влюблённо» смотришь и начала пакостить.

– Чушь не мели. Не смотрел я на новенькую влюблённо.

– Ладно, ладно, – сдаётся Кирилл. – Верю. Не, смотрел. Тебе виднее.

– Надоело о ней говорить, – негодую. – Пошли.

– Куда?

– Олька просила её забрать, – нехотя делюсь.

Ледов тут же подлетает, опрокидывая стул. Замельтешив, бросается его поднимать.

Наблюдаю за бесплатным представление и пытаюсь погасить в себе издёвку.

– И ты молчал! Начинать надо было с этого. Пойдём скорее, – накидывает куртку.

Забрав свою, проверяю на месте ли ключи.

– Я на байке поеду. Адрес сброшу смской, – направляюсь к выходу.

– Снова за старое?

– Прости. Она первая мне написала. Не тебе.

Ледов трёхэтажно матернулся, но начать спор не осмеливается.

Знал, что я адрес могу и вовсе не сказать.

– Хорошо. Тогда подготовлю почву на завтра.

Всего одна ехидная фраза заставляет притормозить. Перед глазами промелькнуло напуганное лицо новенькой.

В груди всколыхнулось незнакомое чувство, впервые возникшее, когда целовал её.

И как оказалось оставшиеся до сих пор.

Заставляю завибрировшие от напряжения руки оставаться расслабленными.

– Ага. Готовь. Удачи.

Голос подводит и последнее слово вырывается глухо.

Надо побыстрее уходить. Нельзя, чтобы Ледов увидел моё истинное состояние, проглядывающееся через маску привычного всем дикого.

Варя

– У тебя во втором какой ответ? – вжившись в роль царевны Несмеяны, хочется свериться со мной соседка.

Пролистав на пару страниц назад, нахожу сделанное полчаса назад упражнение.

– Вверху, – даю ей тетрадку, не захотев зачитывать.

И слышу измученный вдох.

– Даже не приблизилась к тебе. Другим путём пошла.

Закапываю в сухие глаза капли.

Всё-таки линзы – не моё. Надо на выходных в первую очередь сходить в оптику.

Подхожу к столу, на который были свалены учебники на завтра, и за которым сгорбившись, билась над заданием Алёна.

– Давай посмотрю?

– Нет. Не надо, – поджимает она губы.

– Мне нужно самой дойти. Ты же не будешь мне и на контрольной смотреть. Отдохни. Я дорешаю и будем русский делать.

– Хорошо. Я и сама хотела сделать перерыв. Пойду, схожу за новой порцией кофеина, – делюсь планами.

– Мне пойти с тобой? – поднимает лохматую голову Колесникова, так и замерев, с неперевёрнутой страницой по алгебре между пальцев.

– Не. Я до автомата. Учись, – улыбаюсь и обуваю слипоны.

Ладонь ложится на ручку.

Но за секунду до того, как я проворачиваю замок, тройной стук пугает своей внезапностью.

– Началось? – таким тоном говорит Алена, будто я ща открою, а там спецназ подъехал. Повязать нас.

Или на бой честный вызвать.

– Что началось? Дикий с вежливого бы стука начал? – глумливо выгибаю бровь.

– Кто его знает?!

– Отличная опора и поддержка ты, Колесникова. На такую обопрёшься и завалишься, – ухмыляюсь, от Артёма похоже научившись.

– Нет, а чего тебе сказать? Открывай, открывай, не бойся? – потеряв мотивацию к математике, девчонка встаёт и опасливо подбирается ко мне.

Со странной смесью в душе, поглядываю на её танец у «пропасти».

Толи испанский стыд испытываю, толи смеяться хочется.

– Ты хоть попытайся сделать вид, что тебе не страшно.

– Пытаюсь. Не видишь? – огрызается Алёна, прикладывая ухо к двери.

Очередной громкий стук и она вскрикнув, отбегает ко мне.

– Ну, как? Услышала чего? – не позволяю губам улыбаться.

Не дай бог, Алёна ещё обидится.

– Чуть не оглохла, – стучит пальцам по мочке.

– М-да. Помощница. Тебе и самой помощь не помещает. Надо было, видимо, действовать по закону «репки».

– Ты о чём?

– Я тебя позвала. Тебе надо было «жучку», «жучке» – «собачку», «собачке» – «кошечку», «кошечке» – «бабку». «Бабке» – «дедку».

– Не многовато ли народу? – доходит сравнение до Колесниковой.

Стук громче предыдущего не даёт ответить.

– Варь, открой. Я слышу ты в комнате.

– Это не я. Автоответчик. Приходите позже, – выпускаю в свет очередной перл, надеясь избежать встречи с ним.

Но едва различимый смех даёт понять – не поверил.

30

Ладно. Один раз живу. Не боясь, открываю. Не убьёт же он меня в конце то концов.

– Варь, осторожнее, – спасает Алёна от столкновения.

Зацепляюсь за стену, чтобы не упасть.

Необходимость – близко стоять?

С какой целью то так поступать? Чтобы я лоб пробила об его мыщцы? Этого добивается?

Эх, мажоры, мажоры.

Плюс два шага назад и сразу ощущаю себя комфортнее. Теперь можно и поговорить.

– Что нужно, Ледов? – закрываюсь от него, сложив руки в защитном жесте.

– На официальный тон перешли?! М-м, – напускает на себя озорной вид.

– Мне нравится. В этом что-то есть, – кладёт одну руку на дверной проём.

Чего мне стоило не шугануться – одному провидению известно.

– Что это? – вижу во второй объёмный крафтовый пакет.

В синих глазах пробегают хитрые блики. Возможно, игра света и совсем не реакция на мои слова.

Но, так или иначе, они исчезают, когда Кирилл видит, что за моей спиной топчется Алёна.

Получается лишь со мной он может позволить себе дурачиться?

– Держи, Кренделева, – почти убивает меня большим бумажным пакетом.

С трудом удерживаю его.

– Что это?

Пахнет сладко. Ванилью, сдобой и чем-то цветочным.

– Заваливаю тебя подарками, чтобы размочить сухарь, что у тебя вместо сердца.

Пропускаю мимо ушей ересь несусветную.

– Х-м. Крендельки? – вытаскиваю один в бело-голубой упаковке.

– Прости, – Кирилл «извинятельно» приподнимает плечи.

– Не удержался. Но там не одни они. Рядом кофе, чай, различные сладости и снэки, – перечисляет, «льдинками» сканируя комнату.

Пытается понять почему Алёна у меня. По мимике, богатой на яркость и разнообразие, сужу.

– Я не…возьму, – говорю, а у самой желудок урчит.

Говорит мне, кричит: одумайся, глупая.

Когда ты сможешь попробовать кренделёк за триста рубчиков? И парнишка в дизайнерских штанишках сказал, что там помимо них, много чего есть.

Даже Алёна, отчаянно-голодными глазами, пытается призвать мою адекватность. Но я упёрто держу на вытянутых руках «инлёдовский» пакет.

Кирилл с ехидцей смотрит на мои ручонки, трясущиеся от тяжести.

– Причина? – выражает мне, как недавно дикий, сочувствие тем, что помогает, перенимая вес на себя.

Но убрать мне мои руки не даёт. Так и стоим. Корчим из себя недееспособных, нуждающихся в помощи друг друга.

Оторвавшись от ледяных глаз, прекращаю бороться с ним.

В крайнем случае, если не отпустит, пну опять в коленную чашечку, но немного потерплю, подожду. Вдруг одумается.

– Не люблю двуличных типов. Эта причина подойдёт?

– Чего сразу двуличный? Может у меня живот прихватило.

– Когда?

– А когда надо? – парирует Ледов.

– Когда Дикий меня наказывать собирался, – злюсь.

Надоела фальшь. Сколько можно?

– Тогда и прихватило. Но…он тебя действительно наказал? – напоминает о том, о чём не надо.

– Тебе плохо, Варь? – прекращает улыбаться. – Ты покраснела.

У меня ща пар из ушей повалит.

– Ледов, забирай свои плюшки-ватрушки и уходи.

Он смотрит удивлённо, я на него – разгневанно.

И тут в его кармане пиликает телефон, прерывая наши гляделки и о, чудо – Кирилл слушается меня.

– Хорошо. Не злись, – приподнимает за ручки пакет.

– Еду оставлю тут, – ставит на подоконник.

– Ты…

– Выброси, когда я уйду, – перебивает.

– Можешь в окно и целься в машину. Не промахнёшься. Там одна моя стоит. Отведёшь душу, – приподнимает уголок губ парень.

Засунув руки в карманы куртки, он сбегает по лестнице.

Исчезая, так же нежданно-негаданно, как и появился.

– Ты что-нибудь поняла?

– Ни черта не поняла, но неважно. Будешь кренделёк? – предлагает Алёна, сама успешно набивая желудок.

И успела же добежать до окна. После ухода Ледова прошла максимум минута.

– Алён! – хочу её отчитать, но девушка перебивает:

– Кто от бесплатного пропитания отказывается?! Вкусный кофе и печеньем никогда учёбе не мешали.

– Не боишься, что он подсыпал что-то в рогалик? – пытаюсь испугать расхитительницу чужих пакетов.

– Что? Пудру приворотную?

– Допустим, её.

– Ну, завтра, когда узришь, что я не воспылала любовью великой к ледыхе, дойдёт, что зря отказывалась от свежей выпечки…эх, – скатывается в грусть.

– Пойдём. Русич сам себя не сделает.

– А пакет?

– Оставь. Может, бомжи заберут. Ты ведь у нас принципиальная.

– Хорошо, хорошо, – сдаюсь, видя, что эта невыносимая спецом идёт, как в замедленной съёмке.

– Помоги его донести.

Алёна, радостно вприпрыжку добежала до меня. Взялись с ней каждая за свою ручку.

– Странно, да? – захлопываю за собой дверь.

– Что?

– Поведение Ледова.

– С самого начала было. Да. Нетипичное ему.

Дойдя вместе до стола, торжественно водружаем пакет на него.

– Но, может же у него живот прихватить? Живой же человек, – бросаю я вопросительно.

– Веришь в его сказочки?

Пожимаю плечами. Не знаю.

– Чего смотришь на пакет, как проигравший на приз? Стесняешь?

– Ну… – неловко переминается с ноги на ногу Алёна.

– Это твой подарок. Я не могу…

– Ты же кренделёк съела, – не могу уловить логику.

– Крендельков много. А там я вон вижу пирожные разные. И печеньки уникальные. В одном экземпляре. Ледов, видимо, хотел, чтобы ты разное попробовала. Не мог определиться. Не буду тебе объедать.

Встряхнув волосами, Колесникова садится за стол.

– Потому что он не мог определиться? – предполагаю.

– Ты поняла причину. Не придуряйся.

– Не-а, не поняла, но хорошо – ее объедай. Я сама всё съем...

У Алёны вытягивается лицо.

– Что? – не понимаю чего она.

– Где твоё радушие и гостеприимство, спрашивается?

– Делать мне больше нечего. Сама проблему надумала, сама не хочешь попробовать то, что хочешь. Но уговаривать тебя мне надо? Вот ещё, – ехидничаю.

Похоже от мажоров заразилась.

Плохое, к сожалению, перенимается лучше чем хорошее.