Текст книги "Новенькая для дикого (СИ)"

Автор книги: Милена Стори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

13

Правда она его невеста?

Невеста...невеста и невеста. Какое тебе то дело?

Глупость.

Отмахиваюсь от мыслей-«дурыслей»*, но Алёна открывает рот: – Кирилл… – и меня опять непроизвольно шандарахает. —…Андреевич, здравствуйте.

– Привет, Колесникова, – раздаётся над головой.

В поле зрения попадают в начале оксфорды. Поднимаю глаза от них на джинсы и белую рубашку.

– Это кто с тобой? – поправляет тёзка Ледова строгую оправу чёрных очков.

– Новенькая. Варвара Кренделева.

– Варя, значит. Давай, Варя!

– Что давать? – выпадаю в осадок.

– Скажи-ка, семью девять – пятьдесят три?

– Нет. Не пятьдесят три. Шестьдесят три, – нахожу правильный ответ каким-то чудом.

– Молодец. Верно. Девятью восемь?

– Семьдесят два.

– Всё. Ты меня покорила. Рад, что хоть кто-то знает столь сложный материал. Добро пожаловать, Варя. Будет невыносимо, но местами интересно, – обнадёживает Кирилл Андреевич и кидает в меня яблоко, которое он до этого крутил в пальцах.

– И реакция хорошая. Не пропадёшь.

Перебрасываю фрукт мужчине, он – ловит.

– В пятницу Анисимова у доски распереживалась так, что таблицу забыла, – шепчет Алёна на ухо, когда учитель отходит.

– Анисимова, что вон у колонны красная и губу закусила?

– Да. Кирилл Андреевич спецом для неё про таблицу заговорил. Любит отсылочки делать.

– Пойдём. Наши зашли, – встаю я со скамейки.

– Да. Пошли, – Алёна убирает смартфон в карман, но некстати зазвонил мой.

Потянувшись к рюкзаку, на ходу растёгиваю молнию.

– Да, мам? Говори быстрее. У меня урок.

– Кем вы приходитесь Виктории Кренделевой? – излагает мужчина.

– Дочь, – помертвевшими губами – я.

В проёме в кого-то врезаюсь.

– Виктория Ивановна поступила к нам сегодня утром. Вы можете приехать?

– Куда поступила? О чём вы?

– Сорок пятая больница. Горького двадцать. Поспешите. Можете не успеть.

Ноги не держат.

– Эй? Вы поняли? Эй? – надрывается из динамиков, но недолго.

Вскоре мужчина отключается.

До конца растелится на полу не дают знакомые руки. Вздёргивают вверх.

– Что случилось? Варя!

– Мама в больницу попала, – панически бегаю глазами по лицу Кирилла.

Он пару секунд думает о чём-то. Отводит в сторону.

– У тебя есть домашний номер?

– Что?

– У вас есть домашний телефон? Позвони на него. С огромной вероятностью твоя мама ответит.

– Но...– бормочу. —...мне .по телефону сказали – она в больнице.

– Адрес мне скажи, – командует Ледов.

Говорю ему, что услышала несколько секунд назад. Парень достаёт из брюк телефон, открывает гугл и быстро повторяет за мной.

– Набирай домашний номер. Он есть у вас? – ждёт, чтобы страница загрузилась.

– Нет, но есть рабочий. Мама в обычно в это время на работе.

– Набирай его.

– Ребятки, вы вероятно забыли про урок? – высовывается учитель.

Дрожащими руками ищу в контактах «Мама, работа».

– Кирилл Андреевич, дайте нам пять минут, – просит Ледов. – У Вари семейные трудности возникли.

– Хорошо. Но пять минут. Не больше. Всё равно контрольные разбираем. Молодец, кстати, Кирилл. На пять написал.

– М-гм. Спасибо, – отмахивается от учителя парень, вчитываясь в текст на телефоне.

Я же тоже не слушая особо Кирилла Андреевича, нажимаю нужный значок. Долгие гудки и наконец... – Да-кха-кха? – поднимает трубку женщина, со срывающимся голосом.

– Извините. Можете позвать Викторию Ивановну?

– Она не в кабинете…к-ха.

– А где?

– Девушка, вам точное местоположение назвать? Вы по какому вопросу?

– Я – её дочь.

– Варька, ты?

– Да. Я...К-хм. Тётя Галя?

– Не узнала? И я тебя что-то. Видимо и со слухом проблемы.

– Честно, не узнала, да. У тебя голос непонятный.

– Простыла, Варюш. Вчера говорила мужу: «закрой окно», – и кашлять перестает тётя Галя, чтобы без проблем поведать историю.

– Но ему видите ли жарко. Теперь: «Галечка, чайку? Галечка, таблеточку?» Виноватым себя чувствует. Лучше бы…Ой. Варька, – очухивается.

– Ты по какому вопросу звонишь? Время... – небольшая задержка. —...десять. Ты в школе должна быть.

– Я за маму волнуюсь. У неё телефон…вне зоны, – нахожусь.

Кирилла перестав рыться в телефоне, поднимает на меня снежный взгляд. А в нём – «я же говорил!».

– Она в туалет ушла, Варюш. Телефон сказала в метро потерялся. Подождёшь её возвращения?

– Нет. Я потом позвоню. После уроков. Спасибо, тёть Галь, – с души, как бетонная плита упала.

– Пожалуйста. Пожалуйста.

– Выздоравливайте, – вежливо прощаюсь и вопросительно на Ледова.

– Не нашёл больницы по такому адресу? Да?

– Не нашёл. То есть кто-то позвонил тебе с номера мамы и напугал? Да?

– Ага. Мужской голос.

– Возможно, кто-то из одноклассников. У некоторых голоса давно сломались, не отличить от взрослого мужика.

– Но ты понимаешь, что это значит? Кто-то украл у мамы телефон, чтобы…

– Ребятки, урок начинается. Заходим, – прерывает нас учитель, оставаясь в кабинете.

– Пойдём, Варь. На перемене разберёмся, – Ледов хочет коснуться спины, но я не даю.

– С чего вдруг? – дивится он.

– Мне неприятно.

Невесту свою лапай, хочу крикнуть.

Но я не совсем дурында, чтобы орать подобное.

Кирилл видно, что удивлён, но руки оставляет при себе.

– Проходите? – ехидничают сбоку.

– Или мозговой штурм устроим? Я не против. Только «за». Давайте порассуждаем кто кого может трогать.

Артём, который с живым интересом смотрел прямо на меня, поверг в шок.

Что с моим периферийным зрением?

А с обычным что?

Почему не заметила его приближение?

– Могу предложить тебе свою кандидатуру, – с ехидцей. – Согласна, новенькая?

– На что?

– На «потрогать», – и пальцы с кольцами, как в ужастике, протягивает.

Дурысли – выдуманное Варей слово.

Бранит свои мысли за неуместность.

14

Я не стала говорить. Выразила эмоциями отношение к этому шуту.

Подняв рюкзак, который упал во время звонка и валялся до сих пор, направилась на математику.

Мама в порядке и по сравнению с тем, что могло произойти, издёвки дикого – не ощущаются вот совсем.

– Удар держит. Увлекательно...Будет.

Застопориваюсь.

Кирилл проходит в класс. Похоже обиделся, но ладно он.

Непредсказуемый Дикий остаётся позади!

Что он задумал? В каком плане увлекательно будет?

– Передумала, новенькая? Прости, – обдаёт горячее дыхание ухо. – Пропало желание.

От мерзости мурашки побежали по телу.

Нахальный парень заходит в класс. И желание пнуть его переполняет.

Но чувство самосохранения спит не до конца. Иногда просыпается, поэтому тепло желаю Артёму, чтобы кирпичом по одному месту тронул его кто. А в остальном порыв отхлестать его по щекам булыжником купирую.

Зашла.

Кирилл, как этого и ждал, похлопал по стулу.

Дикий копируя его, рядом по своему.

«Барби» куда-то пропала.

Куда?

Тьфу. Не моё дело.

Суть в том, что оба предложения сомнительные.

И что делать тогда?

– Варя, разобралась с трудностями? – вмешивает в сумбур мыслей учитель.

– Да. Спасибо, что спросили.

– Садись на первую парту, – предлагает, видя, что я мнусь.

– Может я на свою пойду? – одариваю грустью парту между диким и Ледовым.

– У меня спрашиваешь? Хочешь – иди, – возвращается к написанию материала Кирилл Андреевич.

«Ашки» прекратили выискивать на мне, что они там искали. Отвернулись и продолжили конспектировать.

Подышав, поскрипев шестеренками, выбираю наилучший вариант.

То есть опускаюсь на первую парту. Подальше от всяких…в душу лезущих.

Тетрадка, учебник, ручка...не эта. Блин!

Дурацкий паркер полетел обратно в рюкзак. К сожалению, в мой.

Решаю,что выброшу ручку на перемене.

Ледов сказал – подарок. С подарками же можно распоряжаться, на своё усмотрение.

Надо, надо выбросить.

Она – напоминание о блондинистой заразе.

А мне его сбоку, недовольно сопящего, хватает.

Завязав волосы резинкой, погружаюсь в математику.

После звонка в ускоренном темпе, собрав вещи, ломанулась на выход в первых рядах.

Иду. Вся напряжена, так как слежу, чтобы ни один мажор не смог подойти. Они и не подходят.

Вместо них Колесникова догоняет.

– Ты как?

– Нормально.

– Ужас. Ты…Что с тобой было? Побледнела, будто призрака увидела.

Останавливаюсь.

– Алён, прости, конечно. Но вспомни, что ты мне при первой встрече сказала.

– Что? – не понимает, не хочет понимать, или прикидывается девушка.

–«Было приятно познакомиться, но знакомство продолжать не намерена».

– Ой, да я думала ты...

– Что? – обрываю.

– Из богатеньких.

– По мне прямо видно было.

– Не знаю. Я не умею определять уровень достатка, – пожимает плечами Алёна.

– А ты сама? Что не из мажоров?

– Нет. Тоже на бюджет поступила. И со своими…теперь с нашими одноклассниками, многого натерпелась. По этой причине и сторонилась общения с тобой.

Кирилл выходит из класса. Крутится по сторонам.

Видит, что я недалеко отошла. И хочет подойти, но я драпаю раньше.

Алёна – за мной.

– Почему убегаем? Ой. За нами Дикой идёт...и-и Ледов. А почему они за нами идут? – оглядывается, рискуя споткнуться.

Конец второго урока. Из классов повалили подростки.

Потеряться из виду – относительно лёгкое задание. Я должна справится.

– Почему убегаем? А? Варя!

– Помолчи ты, – залетев за поворот, пытаюсь отдышаться.

Алёна пробегает мимо и прислоняется рядом.

– Следующий урок у нас...география?

Колесникова кивает.

– Не видела, чтобы Ледов и дикий за кем-то бегали, – переводя дыхание, прижимает она ладонь ко лбу.

Вокруг мельтешат ученики.

Надо было, наверное, не убегать. Поговорила бы с этими двумя и не боялась бы сейчас любого шороха.

– Неужели не бегали? Но что во мне особенного? Почему они не дают мне спокойно учиться?

– Не знаю, – так и сквозит недоумение в голосе Алёны.

– Смешно, что обычно они не ставят одноклассников ни во что. Но появилась ты и, как с цепи сорвались.

– Ни во что не ставят? Но я видела, что у Артёма есть…

– Что?

– Х-м, – отвожу глаза, стыдясь того, что подметила. – Кто. Девушка.

Но новая знакомая не позорит меня. Достав бутылку из рюкзака, откручивает крышку и прежде чем отпить, опровергает теорию.

– Если ты про блондинку – она его временное развлечение. Заскучал. Но дурёха думает, что у него серьёзные намерения, – Алёна презрительно фыркает. – М-гм. Размечталась.

– Она же наша одноклассница. По твоим же словам неприкосновенна.

– Почему неприкосновенна? Ты не поняла. У них нет правила: «не трогать одноклассников». Они просто не общаются ни с кем. Высокомерие в чистом виде.

– То есть они не общаются и с теми, кто из состоятельных?

– Учёба и всё. Ни друзей, ни знакомых. Все их знают, но им на всех наплевать. Нейтралитет с учителями, маска презрения с учениками и...

– Смотри кто у нас тут. Наша стукачечка, – перебивает знакомый голос Алёну.

– Быстро же мы встретились, – хмыкает второй.

Островские...в нескольких метрах.

Но не ждут ничего. Целенаправленно идут на нас.

Какое...сказочное невезение.

15

– Островские, чего вам? Дети вы малые. Опять свои игрулечки несуразные затеяли? – упирает Колесникова руки в бока.

– До тебя мы дойдём, Алёнушка. Постой, подожди своей очереди, – отодвигает её один из парней. Тот, что холоднее.

Имею ввиду по внешним характеристикам.

У второго брата, что решительно шагает ко мне – он посмазливее.

И теперь, когда я вижу их чётко, сходств между ними никаких.

Родства особого и не имеется.

Некоторые похожие черты есть. Например, они оба брюнеты и глаза у них одинаковые: серые, бесстыжие и ох…реневшие в край.

Но на этом идентичность заканчивается.

Пытаюсь не показывать, что напугана, но дрожащий голос выдаёт.

– Ч-ч-то тебе? – прилипаю к бетону.

– За крысятничество придётся заплатить, блондиночка.

– Не знала, что вы убогие и милостыню ходить просите, – ядовито улыбаюсь.

– Извини, – повожу плечами, не давая притронуться к себе. – По понедельникам не подаю и ни за что не плачу.

– Осторожнее слова выбирай, Варенька.

Отпрянув, жмусь к стене сильнее.

Размазалась бы тонким слоем, чтобы минимизировать соприкосновения наших тел.

Но у мажора установка – сделать так, чтобы расстояние между нами стало критичным.

Приближается и приближается. Придурок пугательный.

Второй же удерживает Алёну за предплечье, не давая прийти мне на помощь.

Удивительно, но девушка рвётся спасти меня!

Не ожидала от неё столь похвальной, но всё же глупой храбрости.

– Иначе? – вскидываю подбородок, не скрывая своего отвращения.

– Что ты сделаешь? «За твою выходку придётся заплатить». Дурость. В чём я неправа была? Вы сами ко мне приставали.

Пристальный интерес к моему лицу – непонятен и сбивает с мысли.

– Продолжай, продолжай, – разрешают.

От Островского пахнет лёгким свежим парфюмом.

Несоответствие с его подавляющей энергетикой гигантское.

Ему больше подошла бы удущающая амбровая композиция.

– Что продолжать?

– Отчитывать. Продолжай. Невообразимо заводит. Но знаешь, что самое прекрасное?

– Что?

Он мечтательно улыбаясь, щелкает три раза пальцами.

Брови улетают в чёлку.

Что с ним? Призывает кого? Собратьев из адского пекла?

– Как бы сказать, чтобы не оскорбить твой слух.

– Говори уж как есть.

– Сколько бы ты не упиралась, – голосом забивает Островский слова в мою душу. – Мы своё получим.

Колесникова после его слов перестала вырываться и застыла, расширев глаза.

Я просто оцепенела.

Довольный произведённым эффектом, мажор кивает брату:

– Отпусти её. Нам к Фаинке на поклон, – возвращает мне личное пространство тот, чьё имя я до сих пор не знаю. Но зато тот, кто успел напугать до трясучки.

– Ты в порядке? – стоило её «конвоиру» разжать лапу, подбегает ко мне Алёна.

Они уходят, тихо обсуждая своё. Смотрю им вслед и потеряно качаю головой.

– Вообще не в порядке. Не понимаю, что это было. А? Осенние обострение у сумасшедших?

Алёна приподнимает краешки губ, показывая, что оценила шутку.

– Не знаю. Но одно скажу, тебе п*здец, Варя.

– Согласна, – слежу за удаляющимися братьями. – Полный.

И почему именно я?

А? А? А?

Правильно дедушка-водитель говорил: «сожрут живьём тебя эти буржуи.»

Всего первый день в эдеме, но они УЖЕ точат ножи и сервируют стол.

***

Мы разместились у фонтанчика.

Я пила кофе и жевала пирожок, купленные на карманные деньги в столовке.

Колесникова – сидела с бутылкой воды, зажатой между колен, объясняя своё странное поведение тем, что она на диете.

Куда ей худеть, я не знала.

Помимо того, что она миниатюрная – метр пятьдесят с чем-то.

Её рост определила по своему.

Мой тоже маленький – немножко до метра шестьдесяти не достаю. Сантиметрик бы и была бы ровненько.

В общем, имеющиеся данные помогли сделать об однокласснице закономерный вывод, так как Колесникова ниже меня на полголовы, оа примерно 1.55 см.

Очень маленькая. Статуэточка прямо.

Весила же девчонка уверена меньше сорока.

– Тебе форму давали как и мне? Средних классов?

Вспоминаю, что свою отжала у какой-то девятиклассницы и становится немного стыдно.

– Не-а. У меня не грудь, а дойки выросли за последние время. Прут гадины, как на дрожжах, – грустнеет Алёна.

Поморгала-поморгала я, но «дойки» не появлялись и всё.

Нормальная грудь. Немного большевата для комплекции Колесниковой.

С другой же стороны – как посмотреть. Кажется, они даже шарм ей свой придают.

Ей бы мои два прыща, поглядела бы я, что она сказала.

Скрывая смешки, откусываю пирожок.

– Не влезла я в форму девятых классов. Хожу в одиннадцатых.

– Понятно, – отпив кофе, вытягиваю ноги, что гудели от бега.

– Ой, а у тебя туфли прикольные, – восторгается Алёна.

– Где покупала?

– А. Эти, – стучу мысками.

– Я сама делала. Там несложно.

– Пчёлки – классные. Очень красиво. У тебя талант.

Горящие взгляд Колесниковой показывают, что она не издевается.

От внезапной похвалы, щёки начинают гореть.

– Научишь? Я тоже хочу себе эксклюзивную обувку.

– Хорошо. Потом научу.

– Смотри, ты дала слово, – машет пальчиком девчонка и ойкает.

– Что?

– Хотела тебе сказать, что надумала по поводу парней, но забыла. Тебе не кажется, что они на тебя поспорили? Кто быстрее заарканит тому…что там в книжках пишут, – Алёна барабанит подушечкой пальца по губе.

– Дай, вспомнить…

Потрясённая её версией даже есть прекращаю.

– Машину?

Не знаю, что ответить, поэтому на секундочек пять замораживаюсь.

– Да ну! – отметаю глупое предложение.

– Что им своих машин не хватает? У дикого даже в придачу целый мотоцикл есть.

Не знаю, что за логика – если есть мотоцикл, есть и машина. Но, думаю, из разряда женской.

– Не скажи, – поджимает Алёна губы, обижаясь, что я не оценила её версию.

– Спортивный интерес. Их четверых помимо высокомерия – объединяет жажда развлечений...время, время, – натыкается одноклассница на настенные часы.

– Пора на географию.

Допиваю кофе, вспомнив мудрость века: за что уплочено, должно быть проглочено.

Алёна же не перестаёт шокировать, впервые за наше знакомство – терпеливо ждёт.

Кладу пирожок в рюкзак.

– Готова?

– Да. Пошли.

Пребывая в мыслях о споре якобы на мою персону до кабинета добредаю, как в тумане.

– Варя, – вытаскивает из астрала Кирилл, что возник, как из под земли.

Тьфу ты. Напугал.

– Поговорить надо. Можно тебя?

Прикусываю губу.

Отмазочки, ну, миленькие, придите хоть одна!

Чтоб вас.

Ни одной.

Но неожиданно мироздание решило смилостивиться надо мной.

– Звонок, – извиняюще улыбаюсь и обхожу помрачневшего Ледова.

Но не тут то было.

Он не сдаваясь, пользуется своим любимым приёмом – хватает за запястье.

Алёна стоит рядом и по растерянности на лице вижу, что она не знает вмешиваться ли ей, звать на помощь, или дать нам поговорить.

– После географии тогда?

– Прости у нас после географии… – запинаюсь.

– Мы с Варей решили на кружок записаться, – выручает Колесникова.

– На кружок?

– Да! Кройки, лепки и шитья. Прости, – вытаскиваю руку, хватаю Алёну и мы юрко проскочив через народ, заходим в класс географии.

Вроде спаслась.

16

– Не спасло бегство.

– Ага. Не очень, – соглашаюсь с Колесниковой.

«Не очень» потому что Ледов за спиной сел нашей. И чувствую дрелит между лопатками, ледниками антарктическими.

– Засада, что в одном классе учишься с двумя из четырёх. Но могло быть и хуже. Не расстраивайся, – пытается приободрить Алёна.

– Куда хуже?

– Островские тоже могли быть в «а».

– Ага. Да. Хуже. Но они...?

– Из «вэшек», – беззвучно хихикает Алёна.

– Колесникова! – сухонькая географичка бьёт кулаком по столу.

Не пугается лишь тот, кто переехал в наш мир на ПМЖ из ада.

Остальные ученики приседают на стульях.

Казалось бы – куда? И так сидят, но есть «куда».

– Плохому новенькую учишь?

– Да куда мне?! У неё четыре кандидата на данную позицию, – бормочет Алёна.

– Говори громче. Что ты там шепчешь? – суровеет женщина.

– Простите, говорю, Анна Евгеньевна. Я помогала Варе найти страницу в учебнике.

– Она к нам из класса коррекции перевелась, что страницу найти не может?!

Смешки заставляют сгорбиться над партой ещё сильнее.

– Нет, – лаконично произносит соседка.

– Садись. Но, чтобы без разговорчиков мне. Во время перемены надо мальчиков обсуждать.

И покраснеть оказывается можно «куда».

Прикладываю ладони к горячем щекам.

– Извините.

Алёна легко выдерживает враждебность со стороны учительницы. И после её сухого кивка, падает обратно.

Берёт тетрадку, выжидает несколько секунд, чтобы звучный голос Анны Евгеньевны стал громче и выдёргивает листок.

Пишет на нём что-то карандашом. Незаметно переправляя записку мне.

Вставляю её в тетрадь, чтобы было безопасно читать.

Не принимай слова грымзы близко к сердцу. Старость сказывается. Кости скрипят, песок сыпется из всех мест. Вот и злится.

– Спасибо, – одними губами говорю.

Девчонка улыбается и забирает лист, чтобы вернуть его через некоторое время.

Прекратив чертить таблицу, бегаю глазами по нашему «чату».

Ты не думала о том, чтобы спросить напрямую у кого-то из них, что им от тебя нужно?

Я спрашивала.

У кого? 😳

Ручкой чешу за ухом, а сама глазами показываю на Ледова.

Тот тоже чертит таблицу, так что можно рисковать и не портить понапрасну «поле для переговоров»

И что он? 🧐

Улыбаюсь из-за смайлика с моноклем, но собравшись делаю бетонную физиономию, так как Анна Евгеньевна бдит как коршун.

В её движениях так и читается: «дайте малюсенький повод и я на вас спорхну.»

Он?! Вертелся ужом на сковородке. Не зря я его, как и дикого, выходцем из преисподние считаю. Жароустойчивые, ёлки-моталки.

Алёна ставит плюсик над моим смайликом, что «закатывает глаза».

Ладно, Варь, на перемене договорим. Не приведи бог географии, вся конспирация пойдёт коту под хвост. Грымзе зачитать на весь класс нашу переписку, что два пальца о...б асфальт.

Прочитав, тут же засовываю лист в толщу тетради, периферийным зрением увидев приближающиеся серое пятно.

– Чертим, чертим, – проходит учительница между рядов.

– Новенькая...

Не проходит то есть.

–...у тебя чего пальцы свело? Пол таблицы, а остальные уже её заполнять начали.

Промолчав, показываю всем видом, что ускорилась.

Вооружившись линейкой, карандашом, сосредоточиваюсь на работе.

Колесникова тоже имитирует рабочую деятельность, но от орлиного прищура не скроешь, что она так же, как и я, отстаёт.

– Отсадить бы вас. Ты Колесникова заразна.

Алёна скривилась, но промолчала. И географичка не дождавшись ответа наконец прошла.

Пока чертили таблицы в два двойных листа, пока их заполняли – урок и прошёл.

Полное разочарование, но я и не думала, что все учителя мне понравятся.

По математике и по русскому – классные и на том «мерси».

– К следующему уроку таблицы вызубрить. Будет проверочная, – по старинке пишет д/з на доске Анна Евгеньевна.

– В гестапо работал этот птеродактиль. Уверена, – шепчет Алёна, утрамбовывая учебник в рюкзак.

– Пойдём! На кружок, – многозначительно дрыгаю бровями.

– На кружок? – не ловит слёту разгневанная девушка.

– А-а. Да. Пойдём, – светлеет её лицо.

– Опоздаем и мест не останется.

Ледов иронично усмехнувшись, проходит мимо.

Благо за нами, размахивая руками, не побежал.

Рада, что у него гордость на первом месте стоит.

– До свиданья, Анна Евгеньевна, – вежливо прощаюсь.

Алёна повторяет за мной.

– Да, да, – отгоняет нас, как назойливых насекомых.

– «Вишь»! Истину глаголю – птеродактиль, – вздыхает одноклассница, убирая тетрадь уже в коридоре.

– Не находишь странным? – задумчиво морщу лоб.

– Что? – мельтеша, крутит девчонка головой, будто за нами спецслужбы подглядывают.

– Дикого не было. Он в нашем классе, но его не было.

– Соскучилась? – всматривается в меня Колесникова.

– Воздай хвалу богам, что тебе один Ледов взглядом «паяльничным» спину паял.

– Тоже заметила?

– Ага. Жутко даже мне, которая ужасы вечерком смотрит и крепко по ночам спит, стало. Что и делал то?! Может заговоры шептал. О-о-о, – прикладывает указательный палец к щеке.

– Может он тебя проклял? И на географии проклятье подпитывал? Вот в чём причина оказывается.

– Не смеши. Ледов проклял меня на то, чтобы вечно сталкиваться с мажорами? Что за бред?

– Ну, да. Бред. Он бы что-то другое шаманил бы.

Закатив глаза, не придаю значение тому, что Алёна смешала всё, что можно.

В одной кучке у неё и проклятья, и шаманы.

– Может реально на кружок запишемся? – предлагаю вроде дельное.

– Переключим ракурс внимание с дикого и иже с ними на дело.

– Ты про него сказала и я вспомнила. У тех кто в секциях льготы.

– Льготы? У богачей? – скептически фыркаю.

– Не денежные. Например, от уроков освобождают.

– Вдвойне отлично. Меньше буду видеться с мажорами. И какие кружки существую?

– Пойдём, – тащит Колесникова вперёд.

– Но следующий урок через десять минут, – припоминаю, еле поспевая за ней.

– Через двадцать пять, но нам хватит. Немного ускоримся и везде успеем.

– Куда ускоримся?! И так несёмся, – кричу.

Но на поверку оказалось, что есть «куда».