Текст книги "Новенькая для дикого (СИ)"

Автор книги: Милена Стори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

17

– Я запишусь сюда, – показываю на кружок моей мечты.

Стол, который его представлял, был красиво украшен музыкальными картоными нотами. С металлическим напылением, с золотым, цветные, с узором.

– Привет. Я Варя.

– Стеша, – дружелюбно идёт на контакт девчонка с забавным хвостиками.

Не знала, что секрет классной причёски – разноцветные резинки.

Много, много берёшь. Из хвостиков крутишь мини-шарики. И настроение при виде них поднимается у любого.

– Могу записаться?

Задерживаю дыхание, так как проснулся страх, что существует некий отбор, который я не смогу пройти.

Но курносая, разбивая все опасения, мило даёт мне бланк.

– Можешь. Надо записать сюда имя, фамилию, класс.

Руки от волнения трясутся, сердце заходится в припадке, но я ответственно выуживаю из памяти требуемое.

– Пение? Ты уверена?

Алёна первая пополнила ряды на кулинарный кружок. И теперь находилась рядом с Викой – девятиклассница, которую припахали к набору на этот самый кружок.

Из-за того, что готовить мало кто любил, дела у девушки шли туго.

«Кухарный» столик был рядом с музыкальным. И мы все четверо бойко общались, отгоняли скуку всеми силами.

Спустя минут десять темы исчерпались и Колесникова заскучав, от нечего делать, глядь – туда, глядь – сюда.

Упёрлась мне за спину и всё, как паралич её взял.

– Спасибо большое, – говорю Стеше, не сразу увидев, что что-то не то делается с одноклассницей.

Прижимаю к груди расписание занятий.

Улыбка до ушей – невероятное счастье испытываю. Дух захватывает.

Не верится прямо, что скоро бесплатно буду учиться пению.

И мечтать о подобном не могла.

– Ты чего, Алён? Что за лицо? – не доходит до меня.

– Я всегда любила петь, необязательно трагедию разыгрывать.

– Сзади, – читаю по её губам.

Оборачиваюсь и носом пропахиваю «грозовую» футболку.

Все люди, как люди, но этому же глубоко наплевать на правила.

Уже щеголяет в любимом прикиде: кожанка, футболка, джинсы, кеды.

Шагаю в сторону, Артём за мной. В другую – «синхронит».

– Ча-ча-ча. Ча-ча-ча, – дразнит, демонстрируя безумную смесь румбы и кизомбы.

– Давай, новенькая. Ты влево, я – вправо и разойдёмся.

Делаю как он сказал.

И негодяй проходя рядом, зависает над столиком, «принимающим» заявки в мой(!) кружок.

Резко чиркает своё имя.

– Что? Всегда любил петь, – дословно повторяет сказанное мной же.

– Издеваешься? – пытаюсь придавить придурка авторитетом.

Но проблематично это сделать, когда у тебе ни его, ни роста.

– Токмо, если чутка, – непосредственно лыбится индюк.

– Но ты не злись, детка. Я знаешь какой соловей певучий? – подмигивает нахально.

Возвожу глаза к потолку.

Господи, за что ты так со мной?

– Предлагаешь моему таланту зря пропадать?!

– Ты можешь позволить себе сотню преподавателей по пению. Каждый день хоть нового выбирай. Зачем обязательно туда, куда и я идти?

– Не могу позволить.

– Почему?

– А почему я должен природу загрязнять? – парирует дикий.

– В смысле «природу» загрязнять, демоняка ты чокнутый?

Заразилась от него бешенством и теперь оно бурлит в венах, не давая вспомнить о правилах поведения в обществе.

Алёна что-то пытается показать мне жестами, но не смотрю на неё.

Полностью поглощена отстаиванием прав на любимое хобби.

– Дорога, недогадливая ты моя, – чешет парень бровь печаткой.

– Знаешь сколько бензина тратится?! Надо, надо экологию поберечь. Грета Тунбер ещё завещала, – складывает руки на груди, маниакально ожидая, что отвечу.

– Она жива. Живой человек завещал?

– Думаешь завещают лишь на смертном одре? – изламывает бровь Артём.

Не сумев долго смотреть в его бесстыжие глаза, увожу свои влево.

– Стеша, можно я порву бланк? – обращаюсь к распорядельнице.

– Прости, Варь, – мотает испуганно головой она.

– Вера Петровна дала один. Ты сама знаешь, что в эдеме много…чудиков. Кто-то позавидует, захочет гадость сделать. Выбросить бланки, подменить – привычное дело. И ученик, который хотел попасть в секцию – не попадёт.

Артём наигранно жалостливо цокает.

– В середине же занятий брать новых людей – глупо. Без азов тяжело. Во-о-от, – выдыхается девчуля.

На одном дыхание произнесла весь монолог.

«Найдя тумблер», уменьшаю накал ярости и прекращаю на неё давить.

Виноват дикий.

Стеша не могла ведь выхватить из его рук лист, или отмутузить его плакатом.

Крутанувшись хочу сказать что-то эдакое вредителю и душу изводителю, но он пританцовывая, утанцевывал далеко.

– Это не любовь, это Дикая Охота на тебя! Стынет красный сок, где-то вдалеке призывный клич трубят, – напевает, стебясь.

Даже тазом повилял, что само как-то заставило меня ладонью прикрыть глаза.

– Красиво поёт. Мелодично, – озадачивает Алёна и моментально тушуется, вспомнив обо мне.

Но я объективна, поэтому едва заметно – кивком, признаю, что красиво.

Правда, красиво. Танцор тоже отличный.

И грустно, что я – полено бревенчатое, которое страшится публичных выступлений.

Плюс и душа наивная.

Думала, что группка будет уютная. Камерная. Но в итоге всё пошло по п...плану дикого.

– Стеш, отказаться можно? – ни на что особо не надеяся, мрачно смотрю на новую знакомую.

– Прости Варь, нельзя. Записалась, будь добра хоть год отпеть.

Алёна после этих слов, конвульсивно задёргалась.

– Прости, – не может прекратить смеяться.

– Я не хотела обидеть, – заверяет кристально честно.

– Забавно просто, что вас с диким сталкивает сама судьба. Подумай в каких случаях бываю такие строгие правила?

– Ты о чём? – пытаюсь конкретизировать.

Стеша с Викой приподнялись, тоже полностью внимая Колесниковой.

Бесплатный сериал появился в эдеме.

И я в нём играю роль мальчика для битья.

Мама может мной гордиться.

– Окей... – рассуждает Алёна. —...Артём записался в твой кружок.

– Совсем НЕ окей. За себя говори, – сварливо ворчу.

– Речевой оборот, Варь. Окей в моих устах не оценкой было, – отмахивает девчонка.

– Ты лучше слушай. Умные же вещи говорю.

– Слушаю, слушаю.

– Не помню, чтобы ранее были столь жестокие правила. Обычно ученики бросали, приходили, снова бросали, переходили в другие кружки. Вчера вроде морковку стругаешь с приятельницей, моргнула, а на её месте уже другая. Криворукая, – вспоминает случай из своего опыта однокласница.

– Так к чему ты ведёшь?

– К тому, что неладное в школе происходит. Почему правила изменились с твоим приходом? И почему у мажоров обострение сезонное?

– Хорошие вопросы, – хмыкаю одобрительно.

Алёна нервно прикусывает палец.

Допускается, что голодовка на ней сказывается.

Но размышлять об этом дольше – не могу.

Яблоко на голову упало* и теперь мне не успокоиться.

Действительно же хорошие вопросы.

И как узнать на них ответы?

Про яблоко.

Варя имеет ввиду, что её осенило.

Существует легенда, в которой фигурирует собственно яблоко, Ньютон и закон тяготения.

18

Дикий

– Поражаюсь п*здецу творящемуся, Тёмыч. У химички случилось х*й знает что. Но отдыхаем не мы, а она. Умчалась – свист да ветер только в «поле» стоял. Решать свои траблы, а возможно и не решать. Отсыпаться уехала, – накидывает варианты Ледов.

– Но мы из-за неё будем круги мотать по стадиону со зверем.

Молча затягиваю шнурки на кроссовке потуже. Убираю ногу со скамейки. Проверяю одинаково ли по тугости.

Отлично. Примерно одинаково.

Скажи, конечно, кому-то о том, что проверяю кроссы досконально, долго ржали бы. Учитывая мою репутацию – особенно.

Но пунктик ох*реть важный.

Однажды зашнуровал не одинаково и та ступня, что более свободна в кроссовке зафиксирована была, подвернулась.

Пришлось с бинтом эластичным три дня ходить.

– Грусть, тоска, печаль, Тё-ё-ёмыч. Я-ж не знал. В макдаке позавтракал. Как бы двойное маккомбо на дорожке не оказалось.

– Хватит ныть. Бесишь. Ты же мужик. Соберись, – раздаю щедро напутствия.

Совру, сказав, что не издеваюсь. Но с истеричкой Кириллией Максимовной по-другому нельзя.

Хотя и понять его можно. Лучше урок химии чем целый час еб*шить со скоростью 8км/ч.

Без музыки, что блаженно долбит по мозгам и немного заглушает огонь в лёгких. Без чувства самооуважения, так как приходиться дополнительно выдерживать реплики Зверева, всегда щедрые на остроты.

Мазохим чистого вида, но несмертельный. Тем более для нашей с Киром физподготовки.

– Не останавливает его и, что Иванова увезли с мигалками в двадцатом, – припоминает Ледов, потянувшись.

Сардонически смеюсь.

– С весом Иванова удивительно на чём он раньше держался, – стянув футболку, закидываю шмотки в шкафчик.

– Жалко его. Ногу сломал в двух местах.

– Жалко у пчёлки в ж*пке. Иванов сам причина своих бед. Жрал бы меньше, радости было бы больше.

Хоррор с элементами трагикомедии, а не урок физры тогда был.

– З*ебись видок. К тому, чтобы откинуться на кроссе готов, – отплачивает моей же монетой Кирыч, когда я захлопываю шкафчик.

– Переодевайся. Хватит помирать, – кидаю в д*била пакет.

Ледов трагично ловит свои вещи.

Смотрю в отражение зеркала и настраиваю себя морально, а кусок унылого г*вна и не пытается. Вздыхает как принцесса и томно смотрит вникуда.

– О. Идея, – подлетает вверх.

Матюгнувшись от неожиданности в душе, в жизни сохраняю безмятежность.

– Сломай мне нос и я скажу, что у меня внутреннее кровотечение открылось.

Издевательский гогот побороть нереально.

– Не помнишь, что Зверев в конце того года сказал? Нас спасёт один секатор. Тогда лайтово будем с остальными девочками в волейбол играть.

– Эх, девчонки, – на губах друга заиграла мечтательная улыбка.

Презрительно фыркаю.

– Ради того, чтобы поиграть с ними...в волейбол можно и отчекрыжить. Потом обратно пришью...т?

– Медицина не настолько шагнула вперёд. Дорожка невозвратная. Так что собери в кулак, что пока с тобой и погнали, – протягиваю руку.

– Нет. Ты за*бал! – агрессирую, не увидев подвижки.

– Сх*рали я тебя уговариваю?! Прямо, как девчонку! – засовываю руки в карманы.

– Точно. Девчонка. Варька же на физре будет.

Имя новенькой действует на друга как энергетик.

Меня же это по неизвестной причине коробит.

– Пойду, воды куплю, – сливаюсь.

Не хочу разговаривать о ней.

Промычав что-то нечленораздельное, дружбан вяло разуваясь, полностью погружается в свои мысли.

По лицу-д*бельцу видно, что они о Кренделевой.

Еле держусь, чтобы не ляпнуть разного.

Но всё равно теряю контроль, когда вылетев из раздевалки, бахаю громко дверью.

Даже ученицы средних класов, что мимо проходили, шуганулись.

– Пошли. Пошли быстрее. Это дикий. Не надо с ним связываться, – шепчет одна своей подружке.

Та ойкает и они стремительно убегают.

Усмехаюсь. Репутация впереди меня бежит.

Так...

Вода.

Но не успеваю сделать и шага.

Впираюсь в неё...

Новенькая выходя их-за поворота, идёт в мою сторону.

Десять секунд и могу быть рядом с ней. Снова вдохнуть солнечный аромат.

Но...что-то останавливает.

Моё наваждение лучисто смеётся, Колесникова подхватывает веселье, а я стою чуть сбоку.

Увидеть меня они не смогут и это хорошо. Правильно.

Вряд ли я бы смог сейчас не разрушить свой образ.

Сердце из-за того, как вырядилась новенькая, начинает стучать учащённо.

Бл*ть.

Она этими шортиками соблазнять долбо*бов попёрлась?

Совсем, что ли?

Шла бы тогда в трусах. Чего мелочиться?

Сжав кулаки, пытаюсь контролировать гнев.

Мне на новенькую должно быть побоку.

И вообще что-то другое хотел.

Глаза невольно возвращаются к удаляющейся дурёхе.

Отшлёпать бы её по этой самой, что шортиками слегка прикрыта.

Собраться и не таращиться на неё смог лишь, когда она, и её обладательница, скрылись за поворотом.

Ага...да.

Воды взять же надо.

Варя

– Алён, давай я тебе заплачу. Неловко как-то…

– Я тебя умоляю. Шортики три копейки стоят. Скажи спасибо своему везению, что я их вчера купила и не носила. И хватит о них.

Добыв воды, Алёна повторно суёт мои монетки в автомат.

– Ты лучше подумай, кто мог испортить штаны, – отдаёт мне свою воду и ждёт, чтобы другая бутылка улетела вниз.

– Не знаю, – нервно ковыряю ногтями крышку.

– Ноль предположений? Ну, наконец-то, – наклоняется девушка, чтобы забрать бутылку.

– Честно?

– Честно.

– Подозрения на тебя падают.

– Окстись, «мать», – искренне недоумевает подруга.

– На кой мне твои штанцы сдались? Думаешь у меня фетиш такой? Разное делать с чужими вещами разное.

– По хронологии событий сужу, – разъясняю, как я это вижу.

– Вспомни! Я отнесла форму в раздевалку, положила её на скамейку и вдруг ты зовёшь. Я подошла, после вернулась, а штаны испорчены.

– Да-а я тебе показать, что у Картохина новая девушка появилась, – обиженно поджав губы, упоминает всуе знаменитого тиктокера Алёна.

– Сколько тебе говорить? Ради хайпа они вместе, – повторяю сказанное недавно.

– А я верю в их отношения. Как он на неё смотрит… – замечтавшись, Алёна чуть было не врезалась в колонну.

На последней секунде успела притормозить.

– Давай заново, – обходит она её.

Спину начинает жечь.

Кручу головой.

Но поблизости две девочки и то находящиеся у мужской раздевалки и быстро убегающие. Наверное, на урок.

Они смотрели?

Нет. Опровергаю нелепое предложение.

Чего им смотреть?

На физру в шортах пол нашего то класса идут. Не диковинка.

Но кто тогда?

19

– Ты из-за мажоров дёрганная стала, – отрывает голос Колесниковой от поисков.

– Не пойму, что ищешь? Дикого с топором на перевес?

– Где? Видишь его? – вздрагиваю, но быстро соображаю, что глупо поступила.

Смеюсь, чтобы скрыть неловкость. И Алёна мой смех, слава богу, подхватывает.

Отсмеявшись, она подстраивается под мой шаг.

– У меня идея появилась. Жаль, что её не осуществить, а то золотая жила была бы. Можно было бы развесить объявления и брать деньги с народа за вход. Был бы эдем – типа дома с привидениями.

Уйдя в себя, не реагирую, если только не считать невпопад произнесённого: – Да. С мажорами не соскучишься.

Не сосредоточиться на беседе, так как странно себя ощущаю. Но вот мы сошли с«прямой» и дискомфорт пропал.

– Неважно. Потом как нибудь осуществим бизнес-план. Другая более важная проблема есть. Куриц наших прилично было в раздевалке, – сжимает бутылку с водой Алёна.

– То есть любая могла изрезать штаны, – заканчиваю.

Колесникова пропускает меня на стадион первую.

– Не помнишь нечто эдакое? – понижает тон, когда заходим внутрь.

Конспирируется ибо эти самые курицы заинтересовались нами.

– Эдакое? Что именно? – ёжусь от холода.

Хорошо, что толстовку целую оставили – без неё бы совсем одубела.

– Надо было тебе в наш корпус бежать, – сочувствует Алёна, видя, что меня затрясло от холода. – Одела бы другую пару штанов.

– Как я побежала бы? – растираю плечи.

– Наша неизвестная и штаны испортила, и юбку.

– Да ты «чо»?

– Я тебе не сказала?

– Не-а.

– Ну, говорю сейчас. До сих пор не знаю, что и делать. Но склоняюсь к одному – придётся после занятия идти и выпрашивать новую форму.

Алёна жалостливо качает головой.

Встаём в конец шеренги.

Девочки кто разговаривал, кто сидел на скамейке, ждал. Парни тоже самое – делились на лентяев и балаболок.

Прозвенел звонок.

Ледов и дикий нарисовались в дверях, а за ними...

– Ручку мне в пятку, – цепляюсь за локоть соратницы по борьбе с племенем мажориков.

– Что? – прекращает она в прострации прибывать.

– А-а-а. Ну, да. Понятна твоя реакция. Согласна. Есть с чего впасть в экстаз. Дикой вижу в качалке много времени проводит. И Ледов ничё. Даже не знаю кого бы я выбрала...нет. Ну, невозможно выдержать, – не выдерживает чего-то Алёнка.

– Хватит шипеть, Хворостова, – волком зырит на блондинку.

– Дай поговорить, кобра ты местного разлива.

– Сама захлопнись. У нас беседа важнее.

Алёне хватило всего-то начать угрожающее наступать, закатывая рукава лонгслива и с девицы слетела вся спесь.

На довольно миленьком личико проступил испуг и девчонка трусливо забежала за свою(?) подругу.

– Чего тебе, нищенка? – вякает из-за её спины.

– Ой, ой. Какая ты остроумная оказывается, душа моя Валентина. Умнее придумать ни черта не вышло?! Посоветуйся с носатой. Может она блеснёт умом.

Валентина задохнувшись от возмущения, выглянула из-за спины носатой.

– Да, ты...да ты...

– Да-да? – певуче подначивает её Колесникова.

– Алён, – одёргиваю её.

– Что? – дёргается к мою сторону.

– Ты зачем людей оскорбляешь?! Просто нагло врёшь и на пустом месте комплексы создаёшь.

– Оскорбила? Кого? – озадачивается девчонка.

Глазами показываю на носа...т-фу.

– Чёрт, – хлопает себя по губам Колесникова.

– Случайно вырвалось. В пылу злости. Прости, ради боха, – улыбается подружке Хворостовой.

– Ничего, – мямлит она, нр Алёна не прекращаю, распинается с полминуты.

Если подытожить – второй конфликт исчерпан. Остался первый.

Вот приятельница и не упускает возможности, накапать яду Хворостовой.

– Поднапряги орешек кедровый, который у тебя вместо мозга.

Так то должна Валя быть в роли стервы. Она же по «достоверной» информации – кобра. Но...

– Подумай хорошенечко и в конце урока скажешь кто я, – заканчивает перепалку Колесникова.

Ответ готовиться сорваться с языка её соперницы, но физрук близко и Валя проглатывает свою реплику.

– Алён? – окликаю вставшую около меня её.

– Да?

– Ты бы ела. В злюку злючную на голоде трансформируешься.

– Надо держаться. Осталось немного.

– Поточнее. Сколько нам всем тебя голодную терпеть?

– Месяц.

– Ох ты...

– Да. Но я немного ем. Ты просто не напоминай. Лучше скажи кого бы ты выбрала?

– Кого «чего»? О чём ты?

Не удалось быстро прийти в себя после открывшейся правды.

– Ну, из мажоров.

– А причём тут они? Зачем их выбирать? Мы не на конкурсе красоты. Соберись. Я не о них говорила, – встряхиваю одноклассницу, едва слюной не захлебнувшуюся.

Ледов с диким пафосно потеснив парней, встали в начало шеренги.

Эта двоица самые высокие – им положено быть там. Но всё же нельзя было более вежливо встать?

В общем, они из поля зрения пропали и Колесникова очнулась.

– Про кого ты, если не про них?

– Вон! – незаметно показываю на мужика в полуметре от нас. – Наш физрук?

– Да. Физрук. Но не совсем, – не видит моей нервозности Алёна.

– В смысле?

– Загадочная история. Стока интересного про него есть, – шепчет на ухо.

– Поговаривают, что он в горячих точках был. Даже слушок ходил, что в отряде «альфа» работал. Классный мужик. Не знаю, что он у нас забыл, – скатывается в непонимание Алёна.

– М-да. Как-то я себе иначе спецназовца, особого назначения представляла, – сканирую мощно накаченного бородача.

Без стероидов «полюбасу» не обошлось.

Зверина, а не мужик.

Больше лесоруба из фильмов для взрослых напоминает.

– Как ты меня, новенькая, представляла психологу расскажешь, – останавливается перед нами мужик.

– Сейчас же, девочки, мяч в руки и пошли в вышибал играть.

Как я не наложила кирпичей от его баса – одному богу известно.

– Но, Глеб Ахмедович, у нас в этом месяце волейбол.

– Колесникова, я вопросы задавал?

– Нет, – робеет Алёна под суровым взглядом.

– Мнение твоё спрашивал?

– Нет, – всё тоньше и тоньше её голос.

– Раз рот открыла – отвечай на вопрос. Хочешь кросс бежать или играть?

– Играть.

– А может кросс?

– Играть.

– Или кросс?

Не предполагала, что прикольчики и мужику за сорок не чужды.

– Играть, – стоит на своём девчонка.

– Или играть?

Хотела ушипнуть соседку свою, но она купилась раньше.

– Кросс…

Брякнула и глаза округлила, так как уверовала, что побежит, но физрук засмеявшись, успокаивает её: – Ладно. Настроение сегодня поиздеваться. Не обижайся, Колесникова. Новенькая!

– Ды-а?

– С прибытием, – глумится.

Звонкий свист и класс начинает мельтешить.

– Девчонки направо. Выбрали двоих менее задохлистых, чтобы не навернулись с мячами, когда будут бить и играем. Мальцы-удальцы бежим.

«Мальцы-удальцы» синхронно застонали, но побежала.

Глеб Ахмедович за ними.

Придавал цепочке мотивации, шлепками по мягкому месту свистком.

Нам же было попроще. Встали в середине просторной площадки и стали думать.

– Камень, ножницы, бумага? – предлагает робко рыжая.

Та, что соком меня утопить хотела. Колесникова презрительно фыркает.

– Надо подумать, а не спор разрешать. Что хочу сразу сказать – я могу упасть. Сил бросать мяч – ноль. На диете сижу.

– Лучше поздно, чем никогда. Молодец, – не может удержаться от едкого плевка Хворостова.

– Убогим слово не давали, – фыркает на неё Алёна.

– В общем, я бить не смогу, насчёт же других – не знаю.

И утыкается в меня. Курицы – за ней.

– Что? – прекращаю пялиться на Ледова с диким.

Остальные девять почему-то не цепляли – таращилась лишь на этих двоих.

И почему именно к ним глаза возращаются?

К последнему так особенно часто.

Глаза, вы меня слышите? Ответьте, пожалуйста.

– Новенькая, побудь вышибалой?

– Я? – затупила и не сразу смогла оторваться от Артёма.

– Да. Ты. Давай. Один есть, – выпинывают меня из круга, всучив в руки мяч.

Хлопаю ресницами, не взлетаю* и «ни-ху-э» не понимаю.

– Вас не волнует, что я не умею? – блею овцой.

– Не ссы. Научишься, – непосредственно ободряет дикий.

Оборачиваюсь, но ловлю только Ледова, что бежал спиной назад.

Подмигнув, он прыжком вернулся назад, скрываясь от физрука. Вышло.

Но голос Артёма всё же до Ахмедовича долетел.

– У дикого силы на разговорчики есть. Прибавляем скорость, – зычно командует он, не запахавшись и немного.

Пролетает за сильной частью нашего класса, как бульдозер, не давая им и немного передохнуть.

Повторный стон.

Ненависть адресованная в мою сторону оседает на плечи тяжёлой плитой.

Но беду накликал на парней дикий.

Почему по их мнению я виновата?

Не взлетаю – отсылка к песне ресницы – братья грим