Текст книги "Новенькая для дикого (СИ)"
Автор книги: Милена Стори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
43
На свежем водухе, на улочке тёмной доходит, что творю, куда еду и с кем.
Я Ледова знаю, считай, нисколько.
И даже, если он действительно отвезёт меня к дикому.
Нужно ли последнему, чтобы я неловко топталась у его палаты, или, что смешнее – у кровати.
Алёна вчера говорила, что не даст находиться у постели умирающего, но, какими-то неведомыми силами меня к ней тянет.
Упираюсь туфлями в землю, но забываю о том, что мы не в школе. И поверхность под ногами – не паркет. То есть проскользить, для своей же безопасности, не вышло бы.
У меня и не вышло.
– Кирилл…слушай, я пойду лучше к себе в ко-о-о-м…
Надо было сначала сказать, дождаться, когда он остановится. И самой притормаживать, грустно думаю, лежа на Ледове.
– Варь! – трясёт его.
Буквально трясёт.
– Что?
– Ты мне коленом упираешь…куда не надо, – гневается.
– Ой. Прости. Прости, – скатываюсь.
– Я не хотела. Вернее, хотела, но другое, – неловко подпрыгиваю на ноги и не знаю, что сделать.
Подать руку?
Но Кирилл как-то не изъявляет желание встать. Прикрыв локтём глаза, лежит себе.
Извечный вопрос – быть или не быть, ему голову ломает?
– Кири…
– Сейчас. Дай немного прийти в себя.
– Я пойду. Хорошо? Прости. Я, честное слово, не специально на тебя налетела. Но ехать вместе – плохая идея.
Мажор резко садится.
– Что? – пугаюсь его резкости.
– Боль притупилась, – отряхнув мой рюкзак, Ледов немного уходя влево, поднимается.
– Хватит бормотать заговор. Потом будешь разглагольствовать плохая идея или нет.
И опять вцепившись, потянул к машине.
– А тебе восемнадцать есть? – бормочу нравственно, залезая в салон.
– Есть, есть. Не волнуйся, – бросив рюкзак на задние сиденье, парень нажимает на кнопку, заводя двигатель.
– Пристегнись, – прошу его, сама давно щёлкнув ремнем.
– Хорошо, мамочка, – усмехается и вбивает ремень в фиксатор.
Похоже агрессирует из-за того, что я ему случайно надавала по шарам.
Стыдливо отворачиваюсь к окну.
И почему я в курьёзные ситуации зачастила попадать?!
***
– Вы кто больному? – наводит прицел подозрительности женщина за стойкой администрации.
– Невеста его, – расписываясь в бланке, легко врёт Кирилл.
Поперхнувшись воздухом, сделала вид, что на меня кашель напал внезапный.
– Девушка, вы плохо себя чувствуете?
– Нет. Нет. Я в порядке. Просто…аллергия на пыль, – говорю первое, что в голову пришло.
Кирилл хочет улыбнуться но, чтобы не спалиться, откладывает ручку. И отходит от нас к корзинке с бахилами.
Беру одну пару из его рук.
Одеваю их на туфли и постепенно, поэтапно начинаю трястись.
Зачем я пришла? Что я за…
– Поторопись, Варь, – оборачивается Ледов.
Он уже успел взбежать по лестнице и теперь опять ждал меня.
Очнувшись, спешу к нему.
Заходим в лифт, парень нажимает на нужный этаж.
И по мере того, как цифры мелькают на табло, мне страшнее, и страшнее.
Нервно начинаю перебирать шармы на подаренном мамой браслете.
– Красивый, – прерывает шарманку в голове Ледов.
– Что?
– Браслет красивый. Подарок? – вроде чувствует себе спокойно он.
Оно и понятно – лучшего друга увидит через минуты две.
А вот я...
Зачем прусь?
Клуша неуместная!
– Да. Мама подарила.
– О. Приехали, – воодушевляется Кирилл, кивая на моё пояснение.
Выходит первым.
Желание оставить его, уехать отсюда, забраться под тёплое одеялко, и забыться в беспробудном сне – невообразимо огромное.
Но мой рюкзак, в котором кошелёк, всё так же у Ледова. Идти же до школы своим ходом по меньшей мере месяц где-то.
Поэтому приходиться сцепив зубы, идти за заметно повеселевшем парнем.
***
Дверь открывается, нервно сминаю форму.
Не успела переодеться.
Честно говоря, мой вид кричал о том, что я спешила к нему.
Но по холодным и ничего не выражающим глазам догадываюсь – зря.
Надо было убежать.
– Тёмыч, – прерывает тишину Кирилл.
Зря.
Я поняла.
Хочу уйти, желаю всей душой, но почему-то не могу.
Жадно ищу в Артёме хотя бы проблеск того, что видела недавно. Не нахожу.
– Зачем ты её привёл? – его голос суше чем в пустыне.
Парень прерывает зрительный контакт и вопросительно смотрит на Кирилла, а он с напускным весельем, пытается разогнать сгущающиеся тучи.
– Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы Варя тебя видела немощным, но она хоте…
– Мне безразлично, что она хотела. Я не приглашал её.
– Варь, погоди, – хватает меня за пояс Ледов.
Артём прослеживает за этим действием и вроде я что-то улавливаю.
Маска бесчувственного сухаря даёт сбой, но на считанные секунды.
Не успела идентифицировать.
Не показалось ли?
– Зачем ты так? В чём проблема? Ты несильно пострадал, чтобы волноваться за внешность, – указывает на неглубокие царапины на лице Кирилл, отпуская.
Может повредился головой?
Почему такие кардинальные перемены?
Белая футболка скрывала серьёзность травм, но вроде, раз он может говорить...
Дикий отделался малой кровью?
– Внешность? Кир, ты болван, если думаешь, что я волнуюсь о том, что она подумает. Мне на неё ровно, – жесткая усмешка касается губ парня.
– И мои действия намного проще, чем кажутся – я просто не хочу её видеть.
Звук открывающейся двери, я выхватываю рюкзак у Кирилла.
Отбегаю от него и столкнувшись с Адамцевей в проходе, вылетаю в коридор.
– Артём! Что эта мышь серая забыла в твоей палате?
– Варь, подожди, – заглушает Ледов другие оскорбления.
Пробежала коридоры в забытие каком-то.
Попав же в лифт, непрерывно жму на кнопку.
Ну-же. Давай. Давай.
Створки разъезжаются. Успеваю в последнюю секунду забежать в кабинку и нажать на первый этаж.
Кирилл пугает тем, что выбегает из-за поворота, но лифт закрывается раньше, чем он успевает что-то сделать.
Обессиленно облакачиваюсь на поручень.
Глупая.
Какая я глупая. Дура невозможная.
Почему расстраиваюсь?
Мне же лучше – я хотела учиться. Не нужен он мне. Не нужен…
Не нужен же, да?
Я ведь не могла влюбиться?
Прошло слишком мало времени. Но тогда почему сердце ноет?
Что со мной?
44
Выхожу из больницы беспрепятственно.
Думала, что будут чуть ли ни с полицией ловить за то, что выдала себя за другого человека.
Но женщина, которой враль-Ледов, лапшу на уши знатно навешал, спокойно себе работала. И голову не подняла от бумаг, когда я мимо проходила.
Хотя действующая невеста же появилась.
Адамцева не представлялась?
Ладно, ладно.
Не хочу о них вспоминать.
Я должна радоваться, что дикому я стала не нужна.
Мне спокойнее будет без него. Вернусь к беззаботной жизни, в которой есть лишь предсказуемая учёба и...
– Да, Алён? – отвечаю на видео-звонок.
Иду в неизвестном направлении и не знаю... Не выйду я хоть на пустырь какой-нибудь?
Обернётся боком своё же решение. Обернётся ей-богу.
Хотела отойти подальше, чтобы, если Кирилл за мной побежит – он меня не увидел. Но на деле со своим самомнением, могу легко на гопников нарваться.
И что делать буду?
Туфлями от них отбиваться?
Хорошо.
Договорю и посмотрю по картам, где ближайшая станция метро.
– Ну, что? Как там наш мальчик-попрыгайчик? Не утащили его церберы в ад? – видит Алёна, что я прекратила думу думать и обратила взор на неё.
Промолчав, обхожу лужу и иду прямо.
– Что с видом? – не укрывается моё состояние от зоркого глаза девчонки. – Он…
– Нет. Жив. И вроде относительно здоров.
– Что тогда? – не добавляла мне позитива хмурая моська в экране.
И чего Алёна то расстраивается?!
Не её же выпинали.
– Сказал, что не хочет меня видеть.
– Тю, – выдыхает она, удивляя.
– Воздай хвалу небесам. Он тебе нужен? Зачем тебе дикий сдался? Отреагировала, будто с твоим родственником, или с парнем беда приключилась. Побежала и обувь не поменяла, – Алёна прошуршала страницей.
По фону за её спиной догадалась, что она в моей комнате.
По шуршанию же – что девушка делает д/з, или читает чего.
– Ва-а-а. Постой, – смазывается видео, насколько она резво схватив айфон, приблизила его к себе.
– Не говори, что ты в него…
Один нос торчит в экране, но подруга так же резво выравнивает гаджет и теперь более или менее нормально её видно.
– Не знаю. Но похоже, что я по-крупному влипла, Алён, – спускаясь к метро.
Повезло, что больница располагалась в шаговой доступности от него.
– Ты влюбилась? Варя, не подтверждай, прошу тебя, – паникует почему-то динамик.
Занята тем, чтобы не споткнуться на лестнице, поэтому могу Колесникову лишь слышать.
– Я понимаю, что в дикого сложно не влюбиться. Обаятельный гадёныш. Правильным девочкам подобные...плохиши и нравятся. Я не лучше. Но, Варь...– тараторит, образуя в моей голове кашу непонятную.
– Свиридов по сравнению с диким – детский сад, штаны на лямках.
– То есть ты признаёшь, что тебе Свиридов небезразличен? – хватаюсь за самое интересное из услышанного.
В принципе, чего дикий такой «не такой» – тоже интересно.
Но у меня с этой минуты правило – про него не говорить, не думать и вообще забыть его, как страшный сон.
– Ничего я не признаю! – бряцает кулаком по столу Алёна.
Прохожие не понимая откуда звук, замельтешили, заозираясь по сторонам.
Стыдливо убавив звук, ищу в рюкзаке наушники.
Нашла, Алёна терпеливо пережидает мою возню. Но вот я вставляю «бананы» в уши и разгорячённая она тут же возобновляет беседу: – Я для примера его привела.
Приложив карту, прохожу внутрь метрополитена.
– Дикой переплюнет всех наших парней по сволочизму, эгоизму, цинизму и много чему, не особо положительному. В него влюбиться – получить билетик в вечные страдания. Оно тебе надо?
***
Алёна
– Алё. Алё. Варя? – трясу телефоном.
Куда эта наивность пропала?
В очередные трудности умудрилась вляпаться?
Обувшись, распахиваю дверь.
– Дай сюда телефон, – требовательно протягиваю руку.
Максим не сразу очухивается – парочку моментов провисел в позе: «постучать хотел, но не вышло».
– М-гм. Секунда прошла в моей компании. Но тебе уже психиатр понадобился?
– Я потом похихикаю. Дай телефон.
Не видя реакции, беру всё в свои руки. И спокойно залезаю в его дорогущие джинсы.
Дорогие то дорогие, но от меня не спасли, думаю про себя, шевеля пальцами в кармане.
– Алён, да тихо ты, – повышает голос Свиридов, извиваясь ужом.
– Достала, – не сдерживаю победный возглас.
Отбежав, поправляю волосы, упавшие на лицо.
– Ты сумасшедшая, Колесникова, – непонятно какие эмоции выражает голосом парень.
Мне неважно, я на него время не трачу.
У меня поважнее дело – узнать куда запропастилась бедовая подруга.
– Алё. Варь. Алё? Слышишь меня?
– Я в...мет...о. Алё... – получаю жалкие обрывки взамен связной речи.
В мет...о. А-а. Она в метро.
Мигом успокаиваюсь.
Кидаю телефон в шантажиста проклятого.
Он ловит и иронично изгибает бровь:
– Ну, что? Пойдём на свидание? Или продолжишь доводить меня? Если выберешь второй вариант – знай, терпение моё безгранично. Я не отступлю.
Запыхтев от злости из-за дразнилки этой наглющей, забегаю обратно в комнату.
– Дай мне пять минут, – кричу.
– Без проблем, без проблем, злая ты моя колючка, – долетает до слуха ироничная реплика.
И угораздило же ему проиграть.
Желаю от всей души, чтоб его черти на вертеле крутили вечность. Но вопреки своим мыслям, вытряхиваю на кровать малую часть вещей, что успела принести в комнату Вари.
Поднаряжусь, чтобы у гада челюсть отвисла.
Посмотрим кому наше свидание большей пыткой станет.
45
Дикий
– Артём. Ты слышишь? – надоедает Лена.
– Что ты сказала? Извини. Я с отцом общался, – блокирую телефон.
– А, если я спрошу у Кирилла. Он подтвердит? Что ему, как ты сказал: нравится новенькая, вот он и привёл её.
Хватит.
Раздражает до трясучки.
Недалеко и срываться на неё начать.
– Лен. Нам надо расстаться...Я тебя бросаю. Но разрешаю тебе рассказывать, что ты меня бросила.
– Я так и знала, – взвизгивает Адамцева.
– Ты врал насчёт неё, – бросает в меня апельсин.
Он прилетает в плечо и отскакивает в угол палаты.
Проследив за ним, спокойно киваю.
– Ладно. Заслужил.
Зашедший к нам Ледов, мешает ругани принять более масштабный окрас.
– Артём, что за нахр*н? Ты ёбн*лся? Кто тебя просил её...о, – обрывает поток ругательств.
– Х-м. Ты с ней.
– Лен, извини. Хорошо? – приподнимаю брови, но на адекватную реакцию не рассчитываю.
– Дело не в тебе.
– Что за банальная фраза, Дикой? У тебя сотрясение? – распаляется бывшая сильнее.
Кир устав участвовать в творящейся вакханалии, пытается слинять.
– Пойду. В коридоре постою. Разговаривайте.
– Стоять, – останавливаю вроде как друга.
– Дело не в новенькой, – возвращаюсь к шмыгающей носом Лене.
– Я давно хотел закончить наши отношения. Нам не по пути. Понимаешь? Ты – хорошая девочка, Лен. Найдёшь себе получше парня.
– Но… – жалко возражает Адамцева.
– Прости, – сжимаю её ладонь, ободряя. Но девушка зло вырывает руку.
– У меня скоро операция. И до неё мне позарез нужно поговорить с Киром.
– Какая ты скотина. Пожелала бы тебе помереть, но я выше этого. Козёл дикий.
Ленка зло стирает слёзы и обходит Ледова, что любезно открывает для неё дверь.
Бросив на него напоследок полный уничижения взгляд, девушка уходит.
Дверь благодаря Киру закрывается. Наконец могу выдохнуть.
– Неплохо прошло, – разбавляет пищащие приборы друг.
– Она тебя болезненного не побила и то чудненько, – вставляет очередные пять копеек.
– Ну, так что? Кто это был? – переходит к более важному, когда я не поддерживаю разговор об Адамцевой.
Пустое это.
Она не важна. Расстались и славно.
Появился шанс вздохнуть полной грудью.
Но почему-то не дышится. Толи физическая проблема, толи виновата одна заноза блондинистая, которуя незаслуженно обидел.
– Конкурирующая группировка. Отец жидко обоср*лся, но огребаю с какой-то стати я.
– В каком смысле?
– Ты догнал Ва…новенькую? – исправляюсь в самом конце.
– Ты же выгнал её отсюда. Теперь спрашиваешь догнал ли я её. У тебя П.М.С?
– Иди на…
– Фу. Грубо то как. Тебе не идёт, – действует на нервы д*бил редкостный.
– Хорошо закроем тему с ней. Придёшь в норму – тогда и вернёмся. Но, Артём, – убрав напрочь маску весельчака, Кир обводит мои повреждения глазами.
Прикрываю их опять одеялом. Напоминая себе, что даже с Ледовым расслабляться не нужно.
– Что будешь делать?
– Возьму небольшой отпуск. Надо подчистить за отцом. Если закрою глаза на их выходку, они в край ох*еют. Спокойной жизни никогда не дадут.
– Хорошо. Тогда прослежу, чтобы Варю это не коснулось, – даёт обещание.
И я верю ему, но всё-таки свой план по защите новенькой в дальний угол не задвигаю.
– Ты...
По выражению лица догадываюсь о чём хочет спросить Ледов.
– Артём Викторович, – заходит лечащий врач к нам.
– Пора. Время сдвинулось. Мы сможем прооперировать вас раньше. Готовы?
– Это вы мне скажите. Я готов?
– Анализы в…
Кир отходит от нас, указывает головой на дверь.
Киваю.
Друг уходит, а я вслушиваюсь в то, что говорит доктор.
Не люблю розовые сопли, но всё же, когда приходит короткая смска от Ледова, что он тут и будет ждать окончания операции, улыбка трогает губы.
Может я становлюсь чрезмерно сентиментальным – отец явно не одобрил бы.
Но это чертовски приятно, когда хоть один человек искренне и бескорыстно волнуется о тебе.
Варя
Вернувшись в школу, я долго объясняла охраннику, что вообще-то нормальная девчонка. И не пришла к кому-то из учеников на постой.
Пришлось вместе идти к моей комнате и демонстрировать, что я её ключом открываю.
Не зверски взламываю, в общем. И не жду, что ученик, ученица мне откроет.
Мужичонка с прогрессируещей паранойей посопев, попыхтев созволил уйти.
Закрыв за ним дверь, разуваюсь.
М-да.
Балетки не спасти.
Придётся теперь их на улице носить. В школе же...может кеды подойдут?
– Алён? – включив свет, зову.
Время детское – восемь вечера. Она спит?
Или в свою комнату ушла?
Везде заглянула и еа втором заходе, как подгадав, что я в замешательстве, пришла опоздавшая смс.
Открываю «конвертик».
«Варь, не жди меня. Ложись спать. Если выживу – расскажу где была. Если нет…вини во всём Свиридова.
Мысленно благословив этих двоих, втыкаю вилку в розетку и ставлю телефон заряжаться.
Нужно во всём искать выгоду.
Я вчера в ванной полежать хотела. Вот времечко и выкроилось.
Почему бы им не воспользоваться?
Надеюсь, остаться наедине со своими мыслями, для меня будет не смертельно.
Но я переоценивала себя. После ванны я могла думать оь одном – о крепком сне.
Упав на кровать, вырубилась, как будто меня кто-то выключил.
Но утром опять разбудил крик Колесниковой.
– Варя!
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
– Варя! Варя! Вставай! Вставай! Давай.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
– Живее. Я умру, если не расскажу тебе. Просыпайся, Варя!
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
С трудом разлепив глаза, перекатываюсь на спину и приподнимаюсь.
Алёна с горящими глазами сидела на краю кровати и хлопала ладонями по коленями.
Свет, мягко льющийся из окна, не скрывал её мега короткое платье, всклоченные волосы и не первой свежести макияж.
Где она бы...?
А.
Неважно.
– Что опять? Дикий не перенёс операцию? – тянусь к тумбочке, на которой телефон.
– Давай ты мне расскажешь, когда я второй раз встану. Время четыре утра, Алёна. Имей ты хоть немного стыда. Я вчера и так неспокойно спала, – передёргиваюсь от своей ночки.
Постоянно просыпалась от ужасов ужасных.
В них за мной сначала дикий гнался с топором. Потом его сменил Ледов, что не прекращая уговаривал попробовать крендельки.
В конце даже Адамцева явилась с ножом, на котором чья-то кровь была.
В конечном итоге, проснулась в холодном поту и плюнув на надежду выспаться, стала зубрить стих, что нам задали на следующую неделю.
Несомненный плюс – я выучила половину из отрывка поэмы. Огромный минус – я снова усталая и злая.
– Я взяла след, – торжествует Алёна.
– Какой ты след взяла? Мой сонный мозг не способен воспринимать фразеологизмы. Говори яснее.
– Хорошо. Начну издалека.
– Давай хотя бы с середины? Я не вынесу длинную речь.
– Ты не знаешь, но мы вчера со Свиридовым ходили на свидание... – пропускает мою реплику мимо ушей наглая девчонка.
– Открыла Америку. Может я и не знала, но догадывалась.
Повернувшись на бок, закрываю глаза.
– Варь, ну, нечестно, – тянет с меня одеяло издевательница.
– Я пришла рассказать почему Ледов и дикий тобой заинтересовались. Не время дрыхнуть!
Заинтересованно перекатываюсь к подруге.
Действительно узнала «почему»?
46
– Ну и почему?
Алёна смущённо потирает нос и исправляется: – Не знаю почему именно. Но мы можем узнать, – сжимает моё плечо, будто успокаивая.
Сбрасываю её руку. Начинающая алкашка этого и не замечает.
Трещит, как трещотка: – Я довела Свиридова, он напился и проговорился. Прикинь! Выдал мне имя парня, которой связан как-то с этим… – под моим снисходительным прищуром, девчонка тушуется.
Не понимает чему адресовано снисхождение и начинает оправдываться за всё: – Чего ты? Ну, да. Я виновата. Признаю вину, переборщила. Надо было меньше его спаивать. Допился до невнятного бухтения, потому узнала мало.
– Хорошо. Что за имя он тебе сказал?
Прямо не перестаю удивляться изобретательности Колесниковой.
Зачем ей узнавать что хотят от меня мажоры?
Чисто совмещает приятное с полезным?
И Свиридову гадость сделала, и про дикого с Ледовым узнала...вроде как.
– Какое имя? – разбегаются в кучку бухие зенки.
– Что тебе Максим сказал. Соберись, Алёна.
– А. Имя. Да. Ох, что-то я перепила. Ох, Варя. Плохо мне. Ты запомни имя, вдруг я завтра забуду.
– Чтобы мне его запомнить, ты должна его назвать.
– Антон, – откисает на моём плече, дыша алкогольным паром опять же в мою сторону.
Отворачиваю её голову в другую. И Колесникова послушно стала говорить туда, не вдуплив, что что-то поменялось.
– Свиридов мямлил, что в нём вся проблема.
– В Антоне?
– Т-ха. Из-за него дикий и принцесса ледяная, на тебя охоту открыли.
– Во-первых, дикий её недавно закрыл. Во-вторых, – загибаю второй палец и через долю секунды разгибаю.
Для кого стараюсь?
Колесникова даже не видит, что я делаю. Надеюсь, она меня хотя бы слышит.
– Нам имя не даёт ни ши-ша. Дикий и Ледов в этого Антона втюрились одновременно, что ли? Он их попросил за мной побегать? Кто быстрее и резвее это делать будет, тот и получит его. Так?
– Ну-у-у-у, – призадумывается «ночная бабочка».
– Я придумала эту версию только что. Алёна! – тычу пальцем в её спутанные волосы.
– Да. Извини, – заваливается она на бок, благодаря мне.
Благо – влево падала. Если бы прямо, сомневаюсь, что я бы её словила и она не проломила бы лоб. Или лбом пол.
Уж как повезло бы.
– Не может быть этого. Ты права, – осоловев похоже вконец, надувает щеки Колесникова.
– В-третьих! – произношу, видя, что информация вроде до её мозга доходит.
– Думаешь Антон – редкое имя? И на всю Россию есть лишь тот Антон, что как-то связан со мной? – язвлю.
Алёна собирает глаза в кучку.
– Всё, – говорю, не добившись нормальной реакции.
– Иди спать. У тебя буквально на лице нарисовано невменяемое состояние.
Колесникова покладисто стекает на пол. Проползает на корячках до матраца. И закрыв глаза, вроде засыпает на нём.
Или, если чему-то улыбается...не спит?
Занавесив окна, поставила будильник на семь. И настроилась поспать часика три с копейками.
Но спустя неопределённое время с пола от коматозницы слышу робкое: – Можно и фамилию узнать.
Шуршание. Скребки триллерные и Алёна без предупреждения взбирается на кровать.
Отдавив мне все внутренности, пробирается к стеночке.
Пробралась.
Выдернула из под меня одеяло. Безмятежно раскидала по моему лицу свои волосы и нагло засопела.
Я же из-за того, что она мне локтём по шеи проехалась надсадно хрипела, и никак не могла прекратить.
Чем матрац не угодил?
Ну, чем?
Пинок в спину размышления обрывает.
Господи ты, Боже мой.
Зацепившись за тумбочку – удаётся, по счастливому стечению обстоятельств, не упасть.
Добыв телефон, грохнувшийся из-за произошедшей свистопляски за тумбу, направляю фонарик на Колесникову.
Она легко уходит от раздражителя, закрывшись одеялом по самую макушку. И беззаботно продолжает спать себе дальше.
Как в воду глядел водитель.
Надо было бежать из эдема мне. Надо, но не убежала вовремя. Теперь же поздно.
***
Стоя над кроватью, борюсь с противоречием, возникшем в душе.
Как хочется не будить её.
Вчера мало того, что по органам мне потопталась, так её матрац мне их добил.
Как и может на этом чудовищном представителе, пыточных приборов, спать?
Мазохистка.
– Алёна. Вставай, – трясу её за плечо спустя немного добавочных терзаний.
Вспомнила, что пусть я и знаю её вто…третий день пошёл, но она ведь меня в беде никогда не бросала. И по возможности всегда помогала.
Ту же варежку вспомнить.
Поэтому, если не развалюсь сегодня на части – прощу ей ночку в течении которой, мучилось ни одно тело.
Душу мою так же немножко задел убийца «матрасовая».
Ба-ба-х, бряцнули глухо кости Колесниковой.
Плохо испытывать удовлетворение, когда другим плохо, но солгу сказав, что её падение не стало бальзамом на душу.
– Что? Утро уже? Ничего не помню. Что вчера было? – размазывает потёкшую тушь по лицу пьянь.
– Семь тридцать. У тебя двадцать минут, чтобы привести себя в порядок.
– Варь. Х-м. Почему я на твоей кровати спала? Мы не… – обводит меня полностью одетую испуганными лупалками.
– Ты была настолько дохлая, что смогла лишь столкнуть меня с кровати и на ней продрыхнуть до, как я уже сказала, семи тридцати.
– Да?! Столкнула?! Ой. Извини, – принимая помощь, цепляется за руку Алёна и криво, косо встаёт.
– Пьяная я всегда неадекватно себя виду. Но вчера… Нужно было играть до конца, в общем, – вспоминает что-то, встряхнув вороньем гнездом.
– Я больше ничего не натворила? – вскидывает брови «Брежнева» подруга.
– Нет. Нет, – напряжённо оскаливаюсь.
– Ты иди в ванную. Боюсь, тебе все силы придётся призвать, чтобы привести себя в божеский вид.
– Ты о чём?
Экономя время, просто подвожу её к зеркалу.
– Иисус Христос, – вздрагивает Колесникова.
– Что-ж ты раньше не разбудила? За что и хвататься. Ой, опоздаю. Ой-ё-ёй, – роясь то там, то сям, набирает она в руки целую охапку всякого и убегает с этим в ванную комнату.
– Скажи, когда будет без пяти, – кричит, находясь там.
– Скажу, скажу, – заверяю, набирая номер по памяти.
– Да? – слышу его хриплый голос спустя несколько секунд.
Зачем я ему звоню? Что творю? Сумасшедшая!
