Текст книги "Новенькая для дикого (СИ)"
Автор книги: Милена Стори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Новенькая для дикого. Закрытая школа.
1
– Варечка, возьмёшь пирожков? Я и бутербродиков тебе наделала. И чайку в термос налила. Перекусишь.
– Спасибо, мам. Положи в рюкзак.
Зашнуровываю кеды.
– Положила, – тяжко отчитывается родительница.
Выпрямляюсь.
Сумка с вещами – тут. Рюкзак – тут. Вроде ничего не забыла.
– Варь...
– Не, ма, не. Не начинай! – заставляю её упрямо поджать губы.
– Я решила, что поеду. Железобетонно.
– Варюш, – заламывает руки мама.
– Ты и сама слышала, что говорят про ихний…про их…– исправляется мама, подмечая, что дочурку покоробило. —…эдем.
– Распутства сплошные, вечеринки и пьянки. Зачем тебе эта дурацкая школа? Что в ней распрекрасного?
– Ма. Я старалась, – взмахиваю рукой. – Ночами не спала, учила и учила, учила и учила. Зубы сточились, насколько я усердно грызла гранит науки. И ты хочешь, чтобы я единственный шанс, выбиться в люди, упустила?!
Мама сердится, но молчит.
– Я еду учиться! У-чить-ся, – по слога повторяю.
– Пусть богачи гуляют, пьют, веселятся. Они могут себе позволить проводить время, столь безответственно. Да и их лень мне сыграет на руку. Будет проще закончить школу лучшей.
– Ты у меня и так лучшая, Варюша.
Прерывисто обнимаю маму, не в силах видеть слезы родного человека.
– Но не для того, чтобы поступить в вуз, что нравится. Эдем воплотит мою мечту. Закончу его с золотой медалью. И счастливый билет в безоблачную жизнь – мой.
– Звони почаще. Хорошо? – смирившись, что меня не отговорить, грустно улыбается женщина.
– Хорошо, – заверяю, выкатывая чемодан на лестничную площадку.
Мама следует за мной.
– Я поехала. В воскресенье – выходной. Я тебя обязательно навещу.
Слёзы поступают к глазам.
Но забиваю в себе слабость до полусмерти.
Нельзя раскисать. Да и пора отрываться от маминой юбки.
– Удачи, – напоследок обнимает мама.
Улыбнувшись, надеваю лямки на плечи и сбегаю вниз по лестнице.
Такси, которое отвезёт прямиком к воротам эдем, ожидает.
Нужно поторопиться, иначе придётся переплачивать. А лишних денег у меня не водится.
Да и НЕ лишних.
***
– Спасибо.
Выбравшись из машины, благодарно поворачиваюсь к ней же.
– Пожалуйста, девонька, пожалуйста. Бедная ты душечка, – смотря на меня, как на юродивую, кладёт мужчина рюкзак на чемодан.
Водителю лет за семьдесят.
Понятно, что обращаться ко мне на «вы», глупо. Но «девоньки» я от него ей-богу не ожидала.
Первые секунды не нахожусь, что и сказать.
– Почему «бедная»? – сжимаю ручку багажа, сильнее чем надо.
Пластик трагически затрещал, что заставило дедушку грустно вздохнуть, а меня ладонь разжать.
Не приведи господь, развалится он...Чемодан, не дедушка...Буду на корячках вещи по дороге собирать.
– Было время, работал я водителем у отца, одного из учеников... – придаётся воспоминаниям дед.
– Школы? – глуплю.
– Ага. За спиной твоей стоит. Дык вот. Ужасов насмотрелся – до сих пор кошмары снятся, – по морщинистому лицу проходит судорога.
– Ох, девонька, зачем ты и приехала?! Съедят живьём тростиночку буржуи эти. И не подавятся.
Выдыхаю.
Вот в чём дело. Мужчина боится слухов и россказней. Но они мне точно не страшны.
– Не волнуйтесь. Я в неприятности лезть не буду.
Водитель с сомнение посмотрев на меня, залезает в свою девятку.
Надеялась, разговор окончен, и она унесёт своего хозяина далеко-далеко.
Но прокрутив допотопный механизм, дядечка заставляет окно со скрипом отъехать вниз.
Сводит кустистые брови к переносице и... – Бежала бы не оглядывалась. Может обратно тебя подвезти?
Лучисто улыбаюсь.
– Не нужно. Вы не переживайте. Это кажется, что я за себя постоять не могу. На деле – могу, – бахвалюсь.
– Эх. Жалко тебя, но раз настроена решительно – дело твоё.
Думала ьеперь точно всё. И снова промахиваюсь. Дедушка порывшись в карманах, достаётся что-то.
– На. Номер мой, – впихивает мне в руки картонку.
– Нужно будет подвезти куда – звони. Тягу к знаниям надобно поощрять. Вижу, ты девочка хорошая. Правильная. Молодец.
Улыбка превращается в натянутую, хочется выбросить презент неожиданный. Но взамен этого, я его принимаю и благодарю.
– Удачи, девонька, – перекрещивает водитель меня.
Заводит двигатель.
И тачка-раскорячка, побряцывая деталями, выезжает на дорогу. И вскоре совсем скрывается из вида.
Обессиленно прислоняюсь плечом к воротам школы.
Как я и доехала без приключений?
Спасибо, боже, что по дороге не дал «корыту» развалиться. И я не проскакала, на одном кресле, по оживленной дороге.
Обещаю, больше никогда не буду экономить на вещах, что могут повлиять на продолжительность моей жизни.
Опустив голову, изучаю визитку.
Деда звали незамысловато – Иван Петрович.
Покрутилась.
Урн поблизости не было, а сорить я не любила.
Пришлось засунуть недовизитку, с номером и именем, в карман. И подкатив к себе вещи, нажать на кнопку, находящуюся у ворот.
Считай моментально, из динамиков, немного прерываясь на потрескивания, прозвучал женский голос: – Слушаю вас.
– Я перевелась к вам из сорок пятой школы. Варвара Кренделева.
Неуверенно затихаю, не зная, что могу сказать дополнительно.
Группу крови, размер обуви и одежды?
Столько усилий приложила, но директор не удосужился и одного человека поднапрячь, чтобы встретить меня.
Чего к ним каждый день по сотне переводится?
Почему я самостоятельно должна искать свою комнату, плутая по территории школы?!
– Мину…
Окончание слова тонет в шуме мотора и визге покрышек.
Боязливо оглядываюсь.
Дедуля вернулся?
Нет...не дедуля.
Некто, во всём чёрном, заглушив байк, расстёгивает полоску, удерживающую шлем. Снимает его с себя.
Взъерошив волосы, парень. Некто именно им и оказался. Мрачно окатывает пренебрежением мир и заодно меня вместе с ним.
Ухмыляется разбитыми губами.
Перебросив ногу, выпрямившись, кидает шлем на мотоцикл.
Подходит и я вместо того, чтобы убежать, ворота как раз открылись, вжимаюсь в них спиной.
– Нравлюсь, очкарик? – выдыхает у самого лица.
Удивляюсь, что у ПАРНЯ в ухе серёжка, а потом доходит.
– Чего? – возмущенно вскидываюсь.
– Безумно льстит, что и заучки, при виде меня, жаждут прервать целибат. Но прости. Я не по…
– Девочкам? – перебиваю.
– По девочкам. Бывает и по мальчикам. Но объединяет их одно – я предпочитаю опытных. С такими как ты мороки и кровищи знаешь скока? Не знаешь? – обескураживает нахал всё больше.
Застыв, открываю и закрываю рот. До такой степени потрясена, что не могу и слово вымолвить.
Мой розовый мир впервые раскололся надвое.
Откровением оказалось, что бывают подобные...животные.
– Ну, узнаешь когда-нибудь.
Теряю опору, когда оно хлопает меня по плечу.
Стальной хват на запястье – не с целью помочь. Охамевший всего-то убирал меня с пути.
– Отойди ты. Встала.
Взмахнув руками, грохаюсь на грунт, обдирая колени и руки. Вроде и симфонию «загремевших костей» слышала.
Но верила в лучшее. Надежда в душе теплилась, что пусть и попалось хамло редкостное, должен же хотя бы извиниться.
Полнейший облом наступает, когда поднимаю голову и вижу мутное удаляющиеся пятно.
Трясущимися пальцами нащупываю очки.
С ужасом понимаю – не нащупываются. Отлетели куда-то далеко.
В кусты?
– Что делать? Что же делать? – шепчу обречённо.
Зрение до невозможности плохое.
Как добраться до того, кто мог бы помочь?
Молчу уже о том, чтобы найти мою комнату.
Трезво свои силы оцениваю.
2
– Забавная. Поможем?
– Альтруистом заделался?! Заразу подцепишь, будешь потом на смертном одре стонать, упрекать, что не остановил. Пошли.
– Не. Не пойду, – по-детски отнекиваются. – Она мне нравится. Миленькая.
Талию сдавливают, рывок, взвизгиваю – парни ржут аки кони. Но не может не радовать тот факт, что я теперь крепко стою на ногах.
Смех обрывается так же внезапно, как начался.
И тот, что соскрёб меня с землицы сырой, окутав дорогим парфюмом, отряхивает мой джинсовый комбинезон. На попе причём чересчур тщательно отряхивает.
Его наглое лицо видится не чётко, но достаточно, чтобы понять – довольно симпатичный, если не сказать красивый.
– Что делаешь?
В метре второй чувак. Сложив руки на груди, наблюдает. Мерещится, что издевательски.
– Помогаю тебе, блондиночка.
– Больше домогательства напоминает. Прекрати, – злюсь, но в руку его впиваюсь, чтобы не споткнуться и снова не упасть.
Руку с самого дорогого перемещают на талию.
– Ты курьерша? Что забыла у ворот школы?
– Прислони ты её к ним и пошли, – влезает второй голос. – Пусть сама разбирается.
– Не порть веселье. Подождут твои книжки полчаса.
– Полчаса? – оглушаюший рык слева, заставляет зажмуриться.
– Ради курьерши рейтингом рисковать? Кто мне его восстановит, если я завтра завалю контрольную? ТЫ? Идиот!
– Правда, – врываюсь в спор.
– Прислоните меня к опоре любой и уходите.
Разжимаю лапищу на талии.
– Я сама дойду до комнаты, – шагаю назад и сердце тут же заходится в припадке.
Упёрлась во что-то одушевлённое спиной.
И другие клешни, не менее сильные, опять сжимают талию.
– Ты прав. Мягкая. Подождёт подготовка к контроше. Согласен. – весело предлагают м-м-мн-н-не.
– Красоточка, пробовала когда-нибудь... – громкий шёпот у другого уха. —...трой…
– Бр-р-р. Думай, что ляпаешь, – забирают меня, как куклу, утягивая за локоть вперёд.
Впечатавшись в твёрдую грудь, хочу высказать двоим придурком всё, что в душе. Но возмутиться не дают.
– Окстись. Мне для полноты картины, тока травм психологических не хватает, – продолжает катить бочку на брата.
– Ты про что?! А. Да. Точно. Не подумал.
– Давай тогда по-отдельности? – непосредственное слышу.
Бледнею, серею, еле стою на ногах.
На кого я наткнулась?
– Про меня говоришь, но сам д*бил д*билом. Кости бросим, чтобы первенство определить? И как второму будет после брата то родного? Вдвойне бр-р-р, – повторно, вместе со мной, так как я в его руках, передёргивается мажор.
– Кости?
– Ага. Твои. Тазобедреные, – насмешливо подтверждают.
– Стоп. Самое главное упустил. Что ты сказала? – сжимая пальцами щёки, удерживает извращенец моё лицо.
Молчу.
Не буду разговаривать с недалёкими. Себе дороже.
– Не думаешь, что она чем-то болеет? Бледнее стала чем была. Говорил тебе не трога...
– Островские! Отпустили девушку, – зычный женский «басок» заставляет парней не то, что отойти.
Отлететь.
Упираюсь рукой в бок. Пытаюсь отдышаться.
– Фаина Викторовна, что вы сразу? Мы помогаем…
Оправдывается первый. Второй, склонив голову, молча ждёт наказания.
Школа славится строгостью и кучей правил. Но не смотря на них, ученики эдема теми фруктами оказались. В тихом омуте...
– Они врут, Варвара? Или пытались помочь?
Закрыв глаза, желаю, всей душой, сдать гадов озабоченных. Но мне с ними под одной крышей долго находиться придётся.
Насколько бы здание не было большим, достать зарвавшуюся новенькую – легко. Особенно имея связи.
Мне не выжить, если наябедничаю. Но всё же, не смирившись с несправедливостью, тихо выношу себе приговор:
– Они приставали. Предлагали...
– Понятно. Не продолжай, – жёстко обрывает заместитель директора.
Кем эта женщина является, знаю благодаря сайту.
В первый день, когда узнала, что удалось перевестись, я его прошерстила вдоль и поперёк. Изучала педагогический состав.
Но лицо Фаины Викторовны могу лишь представить. В живую – размыто.
Бесит конкретно беспомощность своя. Но что могу поделать?
– Вот же-ж маленькая...
– Поговори, Островский. Живо к директору за наказанием. Оба.
Один из гоп-парочки проходит мимо.
– Ответишь, малявка.
Негромко сказал.
Но я услышала и по спине побежал холодок.
– Иди. Потом с ней разберёмся. Со змеёй фаиновной двойное наказание получить – раз плюнуть.
По позвоночнику стекает капля пота.
Довыделывалась. Не могла дурёха правильная промолчать.
– На! Варвара, – суёт в руки твёрдый прямоугольник зам директора.
– Вся информация, нужная тебе, в папке. Я ухожу. Иди себе в комнату. Для тебя занятия начнутся завтра.
– Простите…
– Что? Передумала учиться? – холодным тоном обдаёт «змея фаиновна».
– Нет. Понимаете, я…не вижу.
– Не видишь? Вообще? – не изменился её тон ни на йоту.
Ноль удивления. Сплошная безэмоциональность.
– Нет…то есть да.
– Нет или да? Излагай суть проблемы побыстрее. Не одна ты в школе проблемная.
– Я очки разбила. Дойти до комнаты не смогу.
– Понятно. Постой. Придумаем чего...КОЛЕСНИКОВА!
Устала вздрагивать, но ор случился выше гор. Непроизвольно вышло.
– Да, Фаина Викторовна? – звучит милый нежный голос.
– Помоги новенькой до сто пятой добраться.
– Но я хотела…
– Спорить надумала?
– Нет. Простите.
Девушка подходит ближе и берёт меня за локоть.
– Оставляю вас. Смотри мне, Колесникова.
– Не волнуйтесь, Фаина Викторовна. Доведу новенькую до её комнаты в целости и сохранности.
Угрожающее прозвучало, но не для зам. директора.
Угукнув, она отвечает на телефон, трезвонившей уже приличное время без прерыва. И на ходу разговаривая с кем-то, направляется к учительской пристройке.
3
– Меня Алёна зовут, – представляется помощница, помогая подняться по лестнице.
– Варя.
– Эх. Жаль тебя, Варя…Две ступеньки. Две ступеньки! Осторожно ты, – дёргает за воротник назад, когда я споткнувшись, заваливаюсь вперёд.
– Почему жаль? Из-за зрения?
– Причём тут зрение? – хмыкает новая знакомая и проталкивает внутрь светлого помещения.
– То, что ты не видешь, в возникшей ситуации тебе даже на пользу.
– Я ви-и-и... – вписавшись в другие ступеньки, заваливаюсь на одну из них.
– Тудыть тебя через бедро, Варя. Не убейся! – вскрикивает Алёна и она, конечно, не поднимает меня как недавно мажор.
Оно и понятно. Откуда у неё столько сил?
Но не бросает.
Хотя непонятно почему. Дофига же мороки со мной, а золотая молодёжь терпением не отличается.
Особенно, если оно в перспективе не приносит ничего полезного.
– Держись за меня.
Послушно кладу на предплечье девушки ладонь, чуть сжимаю пальцы.
– Не отпускай. Иначе первым делом в кабинете медсестры появишься, а не в сто пятой.
– Почему тебе жаль меня? – наладив связь мозг-конечности, возобновляю беседу.
Надо узнать.
Настораживает дико, что водитель, а теперь и Колесникова жалеют и жалеют, жалеют и жалею.
Сколько можно?
Надо прояснить ситуацию.
Тем более идём мы по коридору. Можно было говорить, не опасаясь за сохранность носа.
– Потому жалко, что ты бедная рядом с диким живёшь.
– Дикий? В плане? Кто-то животное держит в школе?
Алёна рассмеявшись, смеялась долго.
Ученики кто оглядывался на нас, кто – нет. Но суть в том, что я не поняла: – Что смешного?
– Да-а-а. Животное подходит ему как нельзя лучше, – продолжает хихикать Алёна.
– Кому «ему»?
– Скоро узнаешь, не буду портить интригу. С другой стороны, возможно, зря паникую. Он обычно в школе не ночует: либо у себя дома, либо по девкам. Надеюсь, тебе повезёт и единственное, где ты будешь его встречать – на уроках.
– На уроках? – крутятся в голове шестерёнки.
– То есть ты про ученика говоришь?
– Какой ученик?! Брось. Одно название, – запутывает сильнее незнакомка.
У неё, будто цель – закрутить мои извилины на свой лад.
– Разве можно ночевать не в школе?
– Дикому можно. Ладно, Варя. Было приятно познакомиться, но прости, продолжать знакомство не намерена.
Подкатив ко мне чемодан, до этого она его везла за собой, Колесникова отходит.
За разговором я и не заметила, что мы завернули в другой коридор.
В нём с двух сторон было по пять дверей. Рядом с пролётом – моя.
Поняла это, когда проморгавшись, увидела на деревянной двери красивую золотую цифру «сто пять» .
– Ключи в папке. Бывай, – прощается Алёна.
– Спаси…
Повернулась, чтобы улыбнуться, но её и след простыл.
Пожав плечами, открываю папку.
Не обманула – ключи и правда лежали в ней.
Достав их, еле попадаю в замочную скважину, но попадаю же.
Щелчок – дверь тихо прямо, как в триллере, отъезжает.
Еле-еле затащив чемодан, ставлю его у входа.
Сама же вместе с рюкзаком прохожу в ванную.
Вжикнув молнией, нащупываю, слава, всем святым, нужную коробочку.
Педантично помыв руки, вставляю линзы и жить становится разу легче.
Оглядев просторную душевую, натыкаюсь на ванну. Вспомнила грустную историю о том, что в нашей, мама вчера зачем-то замочила вещи.
Охала, ахала, извинялась за то, что забыла их постирать, но делать было нечего.
Два часа назад пришлось довольствоваться тем, что зубы почищены.
Но вот теперь, видя классную навороченную технику, захотелось её опробовать.
Закрыв дверь, включила воду, вынула из неизменного рюкзака принадлежности для душа. И сбросив дорожную одежду, встала под душ.
Но время попусту не разбазаривала. Мылась по-военному.
Хотелось. Очень хотелось полежать, понежиться, но вспоминаоа постоянно о делах, и отметала абсурдную мысль.
Накрутив на голове чурбан из полотенца, другим обмотала тело. Провернула замок и напевая под нос задорную песенку, не подозревая о чём-то плохом, вышла.
Слова застряли в горле, только что ахнуть смогла.
Расширев глаза от ужаса, смотрю на меланхолично роющегося в телефоне.
Галлюцинация?
Поразглядывала. Подумала.
Ой, мамочки, заорала мысленно.
Я его знаю. Не галлюцинация.
Завизжала, поступая глупо – могла бы тихонько спрятать в ванне и всё.
Но, как дура, сама привлекла внимание дикого зверя.
Поморщившись от громкого звука, мажор встаёт.
Сокращает расстояние между нами, а я прекратив ворон считать и ждать, чтобы он преодолел оставшиеся шажки, бросаюсь обратно.
Но парень жёстко хватает за полотенце, не давая скрыться и убежать.
Прижимаюсь к двери, чтобы спасти своё единственное укрытие от его нахального взгляда.
Хамло из-за которого мои очки пали, смертью храбрых, усмехается.
Рассматривает моё лицо с исследовательским интересом.
– Ч-ч-что...что тебе нужно? Что тут забыл? Отстань, – толкаю его, но легче пирамиду Хеопса с места сдвинуть.
Придавив немаленькой массой к двери, черноволосый удерживает меня полотенце от опрометчивых действий.
Второй же рукой упирается рядом, чуть выше моей головы.
Разница в росте у нас сантиметров двадцать-двадцать пять. Приходиться вынужденно запрокидывать голову и это жутко бесит.
– Не знал, что моей соседкой будешь ты.
– С-соседкой? – не хочет пазл в моей голове складываться.
Но дурой я не была, хотя временами и рассеянная.
Два и два сложились, пусть и с запозданием.
– ТЫ – ДИКИЙ?
– Не кричи, – шутливо трясёт головой парень.
Смоляная чёлка падает ему на глаза, он проводит пятёрней, убирая её назад.
– Я к тебе с предложение года, новенькая. Не надо раньше времени меня оглушать. Договорились?
– С каким предложением? – не понимаю ничего. – Отпусти ты моё полотенце. Чего вцепился?!
– Чтобы проверить кое-что, новенькая. Не мешай, – и настойчивее пытается развязать полотенчико.
– Отпусти. Отпусти, – верещу, как резанная, не собираясь терпеть беспредел этот.
– Что тебе проверить надо, бешенная ты собака?
Незаконные действия прекращаются.
Выдыхаю, но кулак на полотенце для верности всё сжимаю.
– Собака бешеная? – подрагивают уголки губ у парня.
– Тебе природа-мать глухотой наградила?! ЧТО. ТЫ. ЗАБЫЛ. В МОЕЙ. КОМНАТЕ.
И что-то меняется после моего вопроса.
В карих глазах прояснение наступает.
Их обладатель отходит, что даёт мне пространство для маневра. Воспользовавшись им, отбегаю.
– Не. Бес попутал, ты права, – изгибая губы в усмешке, иронично наблюдает за моими перемещениями хамло наглое.
– Нихр*на не надо. Счастливо оставаться, новенькая, – улыбается извращуга проклятая.
Подходит к входной двери, тянется к ручке, оборачивается, чтобы озадаченно посмотреть на оторопевшую меня.
Но наши гляделки долго не длятся – моргнула и поняла, что я теперь одна.
Сбросив с себя состояние статуи, подбегаю к двери и закрываю её на все замки.
Что это было?
Почему вдруг одни извращенцы стали окружать?
4
Пыхтя, подкатываю к себе вещички. Натягиваю нижние белье, джинсы, футболку и разу в безопасности себя начинаю чувствовать.
Приседаю на кровать, чтобы немножко отдохнуть, но вместо отдыха прокручиваю в голове случившееся.
Нет. Ладно. Размышлять на тему, скотского поведения некоторых – дорожка в никуда.
Способностями экстрасенса не обладаю, так что не судьба узнать мотивы чужих дрянных поступков.
Капли воды с волос падают на футболку. Покрутившись в разные стороны почему-то вижу полотенца на полу.
Приходиться нестись в ванную, брать чистое, нахлобучивать его на голову. А с пола скидывать в корзину для грязного белья.
Забрав телефон со шкафчика, возвращаюсь в комнату, чтобы первым делом проверить время.
8.55
Успею и за книжками, и форму сбегать подобрать, и к директору явиться.
Заплетя из влажных волос косу. Втыкаю в уши наушники, телефон – в карман.
И прихватив папку с ключами, убеждаюсь, что не забыла выключить воду.
Закрыв дверь, улыбаюсь задорной песне. Была настроена на победы, но улыбка пропадает стоит обернуться.
Они никогда не отстанут? Да?
Достаю один наушник.
–....что ты о себе возомнила, моль серая? – врывается в музыку.
Возникает непреодолимое желание засунуть наушник обратно.
Хоть бы прежде чем, тенью отца Гамлета, налететь, сказала бы: «привет, я такая то такая. Буду тебе ща рожу бить. Ты приготовься».
– В твоём контексте лучше сказать «мышь», – возражаю, прижимая папку к груди.
Но зря заговорила – лучше молчала бы. И я, и папка.
Мне смешно? Смешно?
Не смешно мне! Скорее страшно.
Не помогают шуточки нисколько расслабиться.
– Что-о-о? – не заставила себя долго ждать незнакомка и заорала покруче смрены.
И чем интересно я могла насолить девчонке, размалёванной в лучших традициях готов?
Она – в ученической форме. Делает логичный вывод – девушка ученица.
Но на ногах сапоги.
Убегающая куда-то ученица?
Чёрный маникюр, мрачный макияж, кулонов дофига и больше.
Как столь мрачный стиль могут разрешать в эдеме?
Воистину, что дозволено Юпитеру, не видать даже в мечтах – быку.
– Моль – не подходит. Мышь в твоём случае – лучше, – менторским тоном действую на нервы готки.
– Больно умная?
– Не жалуюсь.
Аргументов у моей «оппонентки» не оказывается, поэтому...
– Ах, ты, – замахивается она.
Сжавшись, ожидаю удара.
– Жить надоело, Верховцева? – безлико интересуются над головой.
Открываю один глаз.
Я жива?
Дурацкая выученная беспомощность. Никогда не могу себя перебороть и начать отбиваться. Замираю, как солдатик, и всё.
– Скажи, не стесняйся, – говорит незнакомый парень, закрывая меня от чокнутой.
– Лучше меня...– брезгливо удерживает тоненькое запястье. —...тебя в мир иной ни один не отправит.
– Прекрати, Ледов. Отстань. Ничего я ей не делала, – юлит готка, пытаясь вернуть руку себе.
Мой защитник позволяет ей это сделать, но прикрывать меня собой не прекращает.
Поджав чёрные губы, готка смотрит на меня, как на врага народа. Но я всё так же НЕ понимаю чем я успела ей насолить.
– Разве? – обращается ко мне обладатель бомбера, белых брюк и так далее. – Не делала?
Какие у него потрясающие глаза. Натуральные малахиты.
Вздёрнутая бровь и я прихожу в себя.
От «пощечины избавитель» ждёт ответа.
А у меня что? Любовь с первого взгляда? П-ф-ф. Глупости.
– Да. Не делала. Я спрашивала как пройти в библиотеку – девушка любезно пыталась помочь.
Парень не поверив, разворачивается к «оплеух надавательнице». А до меня доходит, что выражение лица меня сдало.
– Впервые вижу, чтобы от меня девчонка убегала, – озадачивается моментально.
– Походу переборщил. Да и она не девчонка, – показывает блондин, что там, где стояла брюнетка – теперь воздух гуляет, ветер свищет.
– Чего тебе она сделала, новенькая? Признавайся, – складывает руки на груди парень.
Думала пройдёт мимо, но не прошёл.
Вот нормальный бы на его месте помог бы и ушёл.
Обязательно прислоняться к стене и выжигать во мне дыру?
– Хотела помочь, – упрямо стою на своём.
– Трусиха с замашками наполеоновскими помочь? В чём? Сердце продать на чёрном рынке?
– Какое сердце? – впадаю в ступор.
– Твоё. Не её же. У неё оно давно высохло и в трусы выпало.
Парень забавно морщит нос, вспоминая своё. Но увидев полное непонимание с моей стороны, меняет эмоции на доброжелательные.
– Тебе правда в библиотеку? Отвести?
Киваю.
– Не откажусь. Не знаю где она, а плутать не хотелось бы.
– Пошли тогда. Библиотека около корпуса «д». И в нём что-то мне подсказывается – ты обязательно вляпаешься в неприятности. Там все «пастилки» и схоронились.
– Пастилки? От кашля?
– Ага. От него, – прыснув, тянет меня за собой незнакомец.
Прекрасно.
Иду неизвестно куда с тем, о ком у меня кроме фамилии, есть лишь дырка от бублика.
Резко притормаживаю – парочку шажков меня протаскивают по скользкому паркету.
Но почувствовав, что что-то пошло не по плану божескому, защитничек замедлившись, оглядываются.
Держу его всё так же за руку, хотя не надо
– Что?
– Я сама дойду. Но за помощь тебе огромное спасибо. Можешь, если не трудно, примерно объяснить куда идти?
– Новенькая, в серпентарий без оружия не суются, – вместо наметки маршрута, получаю поучительную околесицу.
– Что?
К такому жизнь меня точно не готовила.
– У тебя ружьё есть? – продолжает шокировать синеглазка.
Качаю головой.
– Электрошокер?
Качаю дальше.
– Зажигалка? – перечисляет парень.
Всё продолжаю качать.
– Палка на крайняк?
– Прости, а зачем мне нужно барахло, тобой перечисленное?
– Ну, вот. Ничего у тебя нет. То есть выхода тоже – нет. Придётся тебе в качестве оружия меня использовать. Давай. Меньше слов, больше дела, – обойдя, упирается руками мне в спину Ледов.
Проезжаю в кедах по паркету метр, второй, на третий надоело.
Пришлось пнуть издевателя в ногу и отбежать, опасаясь отдачи.
Неровной походкой, Ледов упрямо идёт на меня.
– И помогай людям после...тебя.
– Не помогал бы, – вякаю храбро.
Ему до меня метр – могу себе позволить.
– Лучше по лицу получить, чем со сказочником в страну чудес отправляться.
Парень закатывает глаза, но увидев что-то за моей спиной, напускает на себя солидный вид.
– Здра-а-авствуйте, Ольга Ивановна. А мы сценку из спектакля репетируем, – шкандыбает усиленно ко мне.
– Ты в спектаклях не участвуешь, – звучит приятный женский голос сбоку. – Чего заливаешься соловьём?
– А я что-то новое попробовать захотел. Решил и записался, Ольга Ивановна.
Ольга Ивановна.
Ольга...Ивановна.
Напрягаю память.
Женщина поравнявшись с нами, проплывает величественно куда ей нужно. И мне больше напрягаться не надо.
За долю секунды узнаю в ней учительницу по русскому и литературе.
Ой.
Нельзя, чтобы моё первое знакомство с ней состоялось так.
Прикрывая лицо капюшоном, убегаю, но приставучий Ледов настигает за пару секунд.
– Простите, Ольга Ивановна. Второй акт начался, – винится он перед учительницей.
– Ну, да. Ну, да, – не верит женщина, но так как она куда-то спешила, ей было явно не до разборок.
– Чего тебе надо? Прицепился, – пытаюсь вырвать локоть, когда Ольга Ивановна скрывается за поворотом.
– Ты мешаешь, – сердится мажор.
– Чем я тебе мешаю?
– Не чем. Ты просто мешаешь добрые дела делать.
– Переведи бабушку через дорогу, посади деревце. Зачем сразу с меня начинать?
– Ты ближе всех, – приводит мажор весомый аргумент, раздумывая над чем-то.
Притормаживаем у двери.
– Иди первая, – кивает на неё.
Ни о чём не подозревая, тяну ручку на себя.
Захожу.
Глаза по очереди дёргаются, но я всё равно не могу отвести их от голой спины, перевитой канатами стальных мыщц.
Х-м.
Под диким девчонка лежит, выглядывает...отрешенно константирует мозг.
Тычок между лопатками не приводит меня в себя, так же, как и вздёрнутая бровь дикого.
– Чего замерла? – недоумевает Ледов. – Подвинь...ОБА, – молниеносно закрывает ладонью мои глаза.
– Пардоньте, – извиняется, прижимая меня к себе за талию и утягивает назад.
– Обознался. С матешой всегда беда была. Циферки перепутал. Говорила мама, что учение свет. Теперь понимаю – права она. Продолжайте, не отвлекайтесь, – заговаривает всем зубы.
Но жаль мои свекольные щёки скрыть не додумывается.
Дикий со своей подружкой уверенна их видели.
Господи, за что мне это?
