Текст книги "Становление (СИ)"
Автор книги: Мила Лешева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
– Видимо, это действительно так, – вздохнул Кэл, – поэтому я и боюсь за тебя! И… теперь я наконец понимаю все то, что казалось мне таким странным в юной полуэльфийке Лин: глубокое понимание чувств и мотивов других, умение видеть суть, мудрость… И… – он вдруг вспыхнул, а затем, взглянув на мое удивленное лицо, добавил, запинаясь на каждом слове, – опыт… определенного характера…что чувствовался в твоих ласках… Поэтому я и не ожидал в нашу первую ночь, что ты… что я окажусь у тебя первым… и не сдерживался, – окончательно смутившись, он отвернулся. А я почувствовала, как тают остатки напряжения, заменяясь щемящей нежностью, от которой хотелось плакать. Запустив руки в волосы любимого, я принялась покрывать короткими поцелуями его лицо и шею. Кэл отдавался моим ласкам, блаженно закрыв глаза, а потом открыл их и чуть отстранил меня.
– Значит, вот почему ты так тепло относилась к Раяну и Эрвейну. Они не просто женихи твоих подруг, они твои давние друзья… И получается, все то, что так удивляло меня в тебе, имеет объяснение, все идет из твоего прошлого опыта… Расскажи мне о твоем прежнем мире, о твоей прежней жизни! – это было практически требование.
Я вздохнула:
– О жизни… Прости, но я не хочу о ней говорить, все давно подернулось прахом. Для всех в том мире я умерла, да и не осталось там никого по-настоящему во мне нуждающегося или того, в ком нуждалась бы я. Та Лин, которую ты знаешь – это опыт и мудрость Елены, знания Ринавейл и Лин… И друзья, и любовь… Я – сплав всего, что было, понимаешь?
Кэл кивнул, каким-то жадным взглядом всматриваясь в мое лицо. Я нежно поцеловала его в морщинку между сдвинутыми бровями и продолжила:
– А мир… Знаешь, он показался бы тебе странным и, возможно, уродливым. У них нет магии и только одна разумная раса – люди…
Он прервал меня:
– У них? Значит, ты…
– Давно чувствую себя своей именно здесь. Знаешь, первое время в замке – до знакомства с Раяном – у меня было много времени для размышлений. В том мире я была довольно успешной женщиной, и вместе с тем всегда чувствовала себя не на месте. Это чувство то утихало, то становилось сильнее, но никогда не исчезало полностью. Там нет места чудесам, и поэтому люди так отчаянно хотят в них верить! Так много историй о магии, других, удивительных мирах, о сильных чувствах, неподвластных времени и испытаниям…
Я передохнула, качнула головой и продолжила:
– Человеческая жизнь в том мире коротка, полна болезней и горестей. А еще… Многие так успешно рушат свою собственную жизнь, отдаваясь только погоне за материальными благами! Большинство сомневается в том, что истинные любовь и дружба вообще возможны, более того, нередко те романтики, кто еще верит в них, подвергаются циничному осмеянию… А сам мир… Когда-то это было красивое место, но постепенно оно становится все более грязным и загаженным! В отсутствие магии развиваются технологии, нанося природе невосполнимый ущерб, а она мстит уничтожающим ее людям все новыми и новыми катаклизмами…
– Знаешь, это звучит страшно, – тихо сказал Кэл, – как же хорошо, что ты теперь здесь! Я готов благодарить за это Богов ежечасно, вот только…
– Только что? – подалась к нему я. Кэл явно о чем-то напряженно думал, и что-то подсказывало, что его вывод может быть для меня неприятен и неожиданен.
– Я не понимаю, зачем я тебе. Что могла такая девушка, как ты, найти во мне…
– Неужели так сложно понять? Я люблю тебя!
– Но за что? – он с каким-то отчаянием вглядывался в мое лицо, – скажи мне, Лин!
– Кэл, – ласково произнесла я, – любят не за что, а просто потому, что не могут иначе! А за что меня любишь ты? За ум? За внешность? Так в Академии много девушек красивее меня!
– Прости меня, родная, я глупец! Просто я вдруг подумал, что ты-то почти принцесса, а я…
– А ты тот, кого я люблю. Сильный, умный, нежный и заботливый, и что греха таить – потрясающе красивый мужчина! А еще верный и надежный друг! Что же насчет меня – я сознательно отказалась от той жизни и судьбы!
Он вдруг вскинул голову:
– Лин, скажи… А если ты вернешь себе прежний облик… Ты сможешь обрести ипостась?
– Если бы я знала, милый! А ты бы хотел этого?
– Честно? С одной стороны – да, всей душой, ведь это значило бы, что мы с тобой сможем прожить вместе гораздо больше лет. А с другой… Ты уверена, что тебе нужен будет бескрылый муж? Сейчас тебе может казаться, что да, а через десять лет? Через сто?
Я взглянула на него очень внимательно. Похоже, вот он – его главный страх, и все, что он говорил до сих пор, связано с этим! Поэтому он и пытается выяснить, за что я его люблю, чтобы компенсировать свою бескрылость?
– А если я не верну себе прежний облик? Или никогда не обрету ипостась? Ты уверен, что тебе нужна будет жена-полуэльфийка?
Он охнул и посмотрел на меня серьезно и прямо:
– Прости, родная. Я и не подумал, что мои сомнения можно трактовать как неверие в тебя. Скажи, теперь, когда ты рассказала мне все… Ты согласишься принять мои браслеты? Хотя… – он опустил голову и продолжил глухо, – Если мне придется отречься, то и браслеты нужно будет делать заново, так что я смогу предложить тебе их нескоро… Ты подождешь?
– Кэл, я с радостью стану твоей невестой! А насчет отречения… Я не понимаю, зачем тебе это?
– Я вчера говорил с отцом, это ведь он сделал мои браслеты. Из-за поступка матери… Словом, ее отношение отразилось на магии браслетов, и отец не может сказать, как именно. Получается, действовать как должно они смогут только в одном случае – при полном принятии матерью тебя, а я уже не верю, что мы сможем этого добиться! А значит, единственный выход – отречение и новые браслеты…
Кэл горько вздохнул и отвернулся. Я коснулась его руки:
– Родной, а ты не подумал, что твоя мама могла увидеть в своем видении меня в облике Рины?
Казалось, его ударили, он взглянул на меня неверяще и прошептал:
– О Боги! Лин, ведь это и вправду возможно! Тогда надо спросить, как выглядела девушка в ее видении! Лин, – в его глазах зажегся интерес, – а твой настоящий облик сильно отличается от этого? Только не думай, что для меня имеет значение внешность… Мне же надо будет говорить с матерью! Да и если честно, мне интересно!
Я улыбнулась загадочно. Что ж, милый, время для еще одного сюрприза? Заодно это поможет ему немного сбросить напряжение…
– В виде Рины я красивее. Чуть более тонкие черты лица, заметнее… Скажем так, округлости. Светлее волосы – почти золотистые, и… фиалковые глаза.
Кэл выглядел… ошеломленным. А потом вдруг улыбнулся, сощурился, и его голос приобрел те самые нотки, которые неизменно действовали на меня как хорошая доза афродизиака:
– Лин, – имя он протянул нараспев, заставляя меня судорожно вдохнуть, – а скажи-ка мне, радость моя… Не бывало ли у тебя очень интересных снов? Снов, где ты была бы в том облике?
Я опустила ресницы, пытаясь изобразить из себя скромницу. Кэл покачал головой и прошептал, почти касаясь губами моего уха:
– Не желаешь признаваться? Тогда тебя ждет допрос, и очень суровый!
Гордо вскинув голову, заявила:
– Можешь пытать меня, я ничего не скажу!
– Скажешь, прелесть моя, – шепнул он, быстрое движение – и я лежу на траве, а он прижимает своими руками мои запястья, – ты скажешь мне все…
Какой-то жест – и мои запястья обвивают прочные нити Воздуха, а мужские руки и губы начинают свое путешествие по моему телу, избавляя меня от одежды, лаская, заставляя выгибаться, подчиняясь сладчайшей муке… Мой возлюбленный мучитель был настойчив и непреклонен, доводя меня до самой грани снова и снова, и вновь шепча: «скажи мне».
– Да, – вскрикнула я, не выдержав, – это я была в тех снах, и поэтому мне было так больно видеть тебя в Академии с девушкой, похожей на меня-Рину.
Он глухо застонал и заполнил меня собой, заставив мое тело выгнуться от острого, почти непереносимого наслаждения…
Пришли в себя мы лишь через какое-то время. Я в ленивом блаженстве потянулась, и вдруг подскочила, вспомнив все, что предшествовало нашему разговору.
– Кэл, – толкнула я растянувшегося на траве мужчину, – твои родители ждут результатов нашего разговора, а мы тут…
– А мы тут что? – стремительно распахнувшиеся зеленые глаза были полны ехидства.
– Плюшками балуемся, – не менее ехидно ответила я, сдерживая абсолютно детское желание показать ему язык.
– М-да, с плюшкой меня еще никто не сравнивал, – совершенно серьезно заявил этот невозможный… остроухий и подмигнул, – одеваемся, моя плюшечка?
– Ах ты! – с трудом сдерживая смех, я попыталась изобразить грозную жену.
– Сдаюсь, моя прекрасная и грозная повелительница! – патетично воскликнул Кэл, – и как я, дурак такой, до сих пор не догадался, что ты настоящая драконица?
Мы одевались, перебрасываясь дурацкими шуточками. Одевшись, я шагнула в направлении дома, но Кэл вдруг задержал меня, сказав:
– Я просто хочу еще раз сказать, что очень сильно тебя люблю и мечтаю, чтобы ты стала моей женой как только это будет возможно. И, Лин… Ты понимаешь, что нам придется открыть родителям то, что ты изменила ауру и внешность? То, кто ты?
– Понимаю. Но без особых подробностей и хотя бы под магическую клятву! И потом, я в любом случае хотела посоветоваться с твоим отцом. Видишь ли, я не уверена, что браслеты истинной пары не повлияют на возможность возвращения моего подлинного облика.
– Хорошо. Ну что, ты готова?
Я кивнула, чувствуя, как возвращается волнение. А что если Таллэриэль видела в видении вовсе не Рину? Взглянула на Кэла, тот нежно улыбнулся мне в ответ и сказал:
– Выше нос, радость моя. Мы будем вместе, даже если весь мир будет против нас! А теперь идем!
– Подожди, – остановила я его, – прошу, не будь слишком суров с матерью. Знаешь, каким бы взрослым и сильным мужчиной ты не стал, она всё равно видит в тебе того маленького мальчика, каким ты был когда-то!
– Лин, она ведь и тебя попыталась оскорбить…
– Милый, прежде всего она пыталась тебя защитить, и эта комната – последний отчаянный жест, последняя попытка доказать тебе, что я не та, что тебе нужна. Я готова ее простить… если она пообещает никогда больше не вмешиваться в наши отношения! Тем более что мне очень понравился твой отец, а ваш разрыв ударит и по нему тоже!
– Я подумаю, хорошо?
Мы медленно шли по дороге к дому, у самой калитки нас перехватил Ларт – бледный и взволнованный. Казалось, его рвет на части, и неудивительно: находиться на перепутье между любимой женой и не менее любимым сыном… Не позавидуешь!
– Кэл, Лин, я могу кое-что сказать вам? – во взгляде его была мольба.
Мы дружно кивнули, Ларт глубоко вздохнул и начал:
– В первую очередь, я хочу извиниться перед тобой, Лин. Как бы Талли к тебе не относилась, то, что она предложила тебе ту комнату… Я просто не знал! Так что если ты не против, тебе подготовили другую, рядом с комнатой Кэла. А теперь ты, сынок… Мы никогда не говорили с тобой об особенностях пророческого дара твоей мамы. Что ты вообще знаешь о пророках и инструментах пророчества?
– О пророках – только то, что вы мне рассказывали, об инструментах пророчества – ничего, я вообще не знаю, что это такое!
– Тогда пойдёмте, я расскажу. Это вообще-то считается тайной эльфов, но я хочу, чтобы и Лин это знала.
Мы прошли в глубину сада, сели на скамейку, и Ларт начал свой рассказ. А это оказалось действительно интересно…
Как выяснилось, у эльфов пророки рождаются примерно раз в три поколения, и это дает им огромные преимущества перед другими расами: помимо эльфов, пророки бывали и у людей, но они почти никогда не жили долго. Как правило, пророческий дар проявлялся у детей-эльфов в возрасте трех-пяти лет, и их тут же лишали семьи, более того – заставляли забыть все, что касается семьи. Воспитывали этих детей в строгости, почти жестоко, им не позволялось ни к кому привязываться. На наш общий с Кэлом возмущенный вопрос: «зачем?!» Ларт пояснил, что в противном случае пророк видит будущее только тех, кто связан с ним эмоциональными узами. Обучение пророков длилось долго и велось по книгам, к которым был крайне ограниченный доступ. А у Таллэриэль все пошло не так… Дар пророчества проявился в пятнадцать лет, и она никому не сказала об этом. Даже ее родители так и не узнали о том, что их дочь оказалась видящей! И, разумеется, ни о каком систематическом образовании в данном случае не было и речи, она училась втайне и наощупь…
– Вот так и получилось, что Талли видит только то, что касается ее близких, либо их друзей – тех, кто важны для будущего нашей семьи.
– Как ее видение о Раяне? – спросила я.
– Именно! А теперь об инструментах пророчества… Это те, через которого пророчества реализуются. Они не могут сопротивляться, все их поступки подчиняются одной цели – воплотить пророчество в жизнь, причем иногда они действуют так, что это полностью противоречит их натуре! Инструментом может быть кто угодно, вот только в случае Талли… в ее случае инструментом является лишь она сама. Иногда видения заставляют ее действовать, и тогда она становится буквально одержимой! Так было и с браслетами… Я понимаю, это не оправдывает, но надеюсь, хотя бы объясняет ее поведение…
– Отец, но почему вы никогда не говорили об этом раньше? Прости, но ты понимаешь, как сложно мне сейчас поверить в это?
– Сын, я хоть раз солгал тебе? – взгляд Ларта, казалось, был устремлен в самую душу.
– Нет, – покачал головой Кэл, – прости, я не должен был сомневаться в твоих словах. Но ты уверен, что сам правильно понимаешь ситуацию? Хоть раз такое раньше было?
– Да, дважды. И в первый раз мы чуть не поссорились из-за моих сомнений в ней, хотя к тому времени были уже женаты шесть лет. Я не могу говорить об этом, Талли взяла с меня клятву никогда не рассказывать о том, что тогда произошло. Но после этого я разыскивал любые упоминания о пророках и пророчествах, и в результате понял, почему пророки-люди живут так мало: многие из них являются инструментами пророчества и погибают, пытаясь сделать его истинным…
– Пусть так, но даже если это правда, – прервал его Кэл, – ты должен понять: что бы не говорила мать – я не собираюсь отказываться от Лин!
– Я и не прошу этого от тебя, сынок… Я понимаю, что такое истинная пара, уж поверь! Если что… я уничтожу браслеты и создам новые, только не отказывайся от нас!
– А разве можно их уничтожить? – вырвалось у меня.
Ларт помрачнел:
– Да. Это очень сложно, но…
– Отец, ты с ума сошел! Я знаю, чего тебе это может стоить! Не вздумай!
Встретив мой удивленный взгляд, он пояснил:
– Это может попросту убить его!
– Ларт, Кэл, прошу вас! – вмешалась я, – давайте принимать решения разумно! Ларт, можно нам поговорить с вашей женой? Видите ли… Я подозреваю, что есть кое-что, могущее объяснить её видения и примирить её с выбором Кэла…
Лпрт взглянул на меня с надеждой:
– Боги, хоть бы это было так! Конечно, Лин, идемте!
– Подожди, Лин! Папа, помнится, ты разрабатывал артефакт, который позволял бы считывать зрительный образ из памяти? Он закончен?
– Да, но зачем он вам?
– У Лин есть одна идея. А так будет проще доказать матери ее ошибку, правда, любимая?
Я кивнула. Пожав плечами, Ларт привел нас в свою мастерскую и достал с полки небольшое зеркало в серебряной оправе, пояснив, что образ возникнет в нем, стоит сделать особый знак и вспомнить то, что хочешь показать.
– Лин, это лучше сделать тебе! Я уже смутно помню твой другой облик, да и не думаю, что его стоит показывать родителям в том виде, в котором ты была в моих снах, – прошептал мне на ухо Кэл.
Усмехнувшись, я взяла зеркало, на котором Ларт предварительно начертал тот самый знак, и вгляделась в него, вспоминая свой первый бал. Минута – и вместо моего отражения в зеркале возникла Рина в роскошном бальном платье – та, какой я увидела себя в тот вечер. Я протянула зеркало Кэлу:
– Вот, смотри!
Он взглянул и покачал головой:
– Знаешь, возможно, этот твой облик и красивее, но я обожаю твою улыбку: теплую и словно солнце освещающую все вокруг, то, как горят твои глаза, а здесь… В улыбке нет души, а в глазах – искры, словно передо мной просто очень красивая кукла. Ты не обиделась?
– Нет. Именно так я себя тогда и чувствовала. Мой первый бал, где меня выставили напоказ, точно породистую лошадь…
Ларт переводил взгляд с меня на Кэла, явно пытаясь понять, о чем мы говорим. Кэл вопросительно посмотрел на меня, и, дождавшись моего одобрительного кивка, повернулся к отцу:
– Папа, у Лин есть одна тайна, смертельно опасная для нее и всех, кто ее знает. Но именно это может объяснить видения матери. Лин готова открыть ее вам при условии принесения магической клятвы неразглашения, ты согласен?
Быстрый взгляд Ларта на меня – и на его ладони возникает странное сплетение символов стихий, а клятва звучит четко и ясно, не оставляя сомнений в двойном толковании:
– Клянусь не выдавать то, что мне поведают о тайне Алиэн эс Лирэн или того, что я сам каким-либо образом смогу узнать о ней, ни словом, ни мыслью, ни действием!
Он сжал ладонь и выжидающе посмотрел на нас. Я вздохнула и произнесла:
– Ларт, чуть больше двух лет назад я провела ритуал, отказавшись от своего подлинного облика и ауры. Я не уверена в том, что смогу их вернуть, но, возможно, ваша супруга могла видеть меня в прежнем виде…
Взгляд зеленых глаз, так похожих на глаза моего любимого, было сложно описать словами: смятение, радость, но самое главное – надежда! Ларт воскликнул:
– Да, это возможно! Лин, а что это был за ритуал? Какая магия?
– Это не была магия, я ей не владела в тот момент. Вернее, одной стихией я владела, но мне пришлось от нее отказаться в ходе ритуала.
– Но… Можно мне посмотреть? – Ларт протянул руку к зеркалу, глядя на меня очень-очень удивленно.
Я вернула ему артефакт, Ларт посмотрел на него и застыл, а потом поднял на меня полные потрясения глаза:
– Лин, отказаться от стихии в юном возрасте… Только одна раса Аллирэна в полной мере владеет одной из стихий с рождения! И кроме того, я артефактор, и очень хорошо понимаю значение символов. Так что…это традиционный наряд дракониц из клана Шатэрран, верно? А с учетом того, какой именно жемчуг пошел на украшение этого платья… Ты что, дочь главы клана?! Или кого-то из советников?
– Главы. Имя, данное мне при рождении – Ринавейл эр Шатэрран.
– Но… – взгляд Ларта стал острым, – я кое-что слышал о ней, и…
– Мы объясним, но позже, – прервал его Кэл, – так ты считаешь, мама действительно могла видеть Лин в этом образе?
– Вероятность этого очень высока, – энергично кивнул головой его отец, – вы ждите здесь, а я приведу Талли! И, Лин, – обратился он ко мне, – если это все-таки окажется не так, я уничтожу браслеты. В конце концов, вина моей истинной пары – и моя тоже, и я сделаю все, чтобы ее загладить. А еще… я счастлив, что у моего сына будет такая жена: добрая и великодушная, ведь мало кто мог бы простить Талли ее поведение. А ты на это готова, я чувствую, и безмерно благодарен тебе за это!
Резко склонив голову, он поспешил в дом, а Кэл притянул меня к себе и шепнул:
– Умница моя, спасибо тебе за понимание и поддержку! Смотри, идут!
Я попыталась высвободиться из объятий, не желая провоцировать его мать еще сильнее, но Кэл только крепче прижал меня к себе, словно предъявляя на меня права и демонстрируя, что не собирается позволить разлучить нас.
Наконец родители Кэла подошли к нам. Я потрясенно уставилась на Таллэриэль: серые глаза заплаканы, лицо потухшее… Муж вел ее, обнимая за плечи так, словно хотел защитить от всего на свете, а она… Она выглядела такой потерянной, словно маленький ребенок, что впервые в жизни понял: мир – вовсе не приятное и безопасное место, а его родители – не всемогущи. Мама Кэла искательно заглянула в глаза сына, и мое сердце кольнула жалость: после объяснений Ларта я попыталась поставить себя на ее место и поняла, что не знаю, как бы вела себя в такой ситуации…
Они подошли к нам. Наступило неловкое молчание: никто не решался начать разговор, наконец Ларт нарушил тишину:
– Талли, дети только что рассказали мне кое-что, что может примирить твои видения и выбор Кэла, но для того, чтобы проверить это, тебе придется дать магическую клятву, ты готова?
Она посмотрела на него с такой надеждой, что у меня вдруг сжалось сердце, и кивнула. Повторив за мужем слова клятвы, подняла глаза и попросила еле слышно:
– Скажите скорей, не мучайте!
– Лин, дочка, это твоя тайна, тебе и говорить, – обратился ко мне Ларт.
Вздохнув и мысленно скрестив пальцы, я сказала:
– Я изменила свой облик чуть больше двух лет назад и возможно, когда-нибудь верну его. А выглядела я вот так, – и протянула ей зеркало.
Таллэриэль бросила в него быстрый взгляд, потом выхватила его из моих рук и стала жадно рассматривать. Несколько секунд, и от ее лица отхлынула кровь. Побелев как полотно, она взглянула на меня полным отчаяния, потрясения и стыда взглядом и попыталась что-то сказать, однако не смогла издать ни звука. Зеркало выскользнуло – его у самой земли поймал Кэл – руки взметнулись к горлу, точно пытались разорвать невидимую веревку, глаза закатились… Таллэриэль пошатнулась и потеряла сознание, подхваченная сильными руками мужа.
– Мама! – рванулся к ней Кэл, – что с ней?
– Похоже, мы получили ответ на свой вопрос, – тихо ответил его отец, нежно обнимая жену, – судя по тому, какие эмоции шли от Талли, именно Лин в образе драконицы она и видела. Так, дети, не думаю, что сегодня она будет в состоянии говорить, да и день был трудным. Поэтому предлагаю все обсудить завтра. Сынок, новые комнаты Лин рядом с твоими, ужин вам подадут в столовой, а я пойду, доброй вам ночи!
Крепко обняв меня за талию, Кэл уткнулся носом в мои волосы и прошептал:
– Лин, родная, как же это все… ужасно! Я уже даже и не знаю, что мне думать и делать!
– Главное, чтобы все хорошо закончилось. Вот только твой отец прав: нам стоит отдохнуть и поесть, и если честно, то я страшно голодная!
Улыбнувшись, Кэл повел меня в столовую, где уже был сервирован ужин, а потом – в уютную просторную комнату на третьем этаже: как он сказал мне, это этаж хозяев, его комнаты – соседние. И, прищурившись, добавил, заставив меня улыбнуться, как сильно он жалеет об одном – комнаты не смежные. Усадив меня в кресло, Кэл опустился на пол и положил мне голову на колени. Какое-то время мы молчали, потом я тихо спросила:
– Кэл, мне жизненно необходим твой совет! Говорить ли нашим друзьям обо мне? С одной стороны, я не хочу им лгать, с другой…
– Это действительно опасно, и не только для тебя – для них тоже, – понимающе кивнул он, – конечно, есть защита от магии Духа, и можно взять магическую клятву, но опасность возрастет с каждым, кто посвящен в тайну. Знать о другом мире им точно не стоит, а вот о том, что ты драконица… Милая, я не думаю, что это необходимо именно сейчас, тем более, ты не знаешь точно, вернется ли к тебе прежний облик!
– Но если да, то я боюсь, что они будут обижены на меня. Как ты считаешь, они смогут простить то, что я скрывала это так долго? А делать мне это придется как минимум до окончания Академии!
– Лин, я верю, что наши друзья все поймут! Мы все любим тебя не за внешность, а за теплоту твоей души. Ты ведь не будешь относиться к нам по-другому, если станешь драконицей?
– Конечно, нет!
– Так почему друзья должны переменить к тебе отношение? Все будет хорошо! Главное, сейчас разобраться с мамой… Знаешь, то, что сказал отец… Я просто не знаю, как к этому относиться!
– Я ему поверила и если честно, мне стало ее жаль, – призналась я, ероша его волосы, – эта жуть с инструментами пророчеств… Представляешь, каково это, не иметь собственной воли? Не думаю, что подумав, она поступила бы с браслетами таким образом!
– Разберемся завтра, хорошо? А сейчас… Иди ко мне, радость моя!
И больше в этот день о делах мы не говорили…
