Текст книги "Лабиринты надежд"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Ах, маме, похоже, наскучило сидеть в поместье. Целый месяц мы путешествовали всем семейством, а потом провели неделю во Флоренштайне. Деревенская тишь не для рискованных дам. – Софи улыбнулась Сиду, напоминая о сражении с Гуго. – Не думала, что ты спас меня для того, чтобы сразу забыть. Ни звонка, ни записки, ни телеграммы...

– Вы носились по морям и океанам, а я продолжил поиск карты.

– Нашел?! – Снежина пересела на диван поближе к Сиду.

– Не знаю... То есть, я все же обнаружил пленку. Она так и пролежала четверть века в бюстгальтере Лары Решетовой. Арчи взялся за дело, но результаты пока неизвестны. – Сид с улыбкой вздохнул. Вы ведь и не ждали чуда?

– Полагаешь, Арчи Гудвин чудак, наивный любитель журнальных уток? – С сомнением покачала головой Снежина. – Не похоже.

– Он далеко не так молод, каким был в то лето, графиня. Семьдесят пять – это возраст даже для столь удивительного человека... Но почему приняли приглашение вы, а? Кто подписал его? Или заскочили сюда проездом?

Графиня поднялась и подошла к распахнутым дверям балкона:

– Дивный дом... И вы заметили – здесь совсем недавно был ремонт? Такое впечатление, что загадочный хозяин приобрел виллу стоимостью в несколько миллионов специально для этой встречи... – Снежина вернулась. – Нет, милый, мое приглашение тоже не было подписано. У меня, конечно, возникло предположение, и я позвонила моему старому знакомому.

– Мухаммеду Али – Шаху? – Догадался Сид.

– Естественно. Восточные люди не могут жить без загадочности. И любят шикануть. Кроме того, похоже, идея с отцовством Софи его ещё не оставила.

– Выходит, тест на отцовство не дал конкретных результатов? – Сид замялся. – Я сдедил за сообщениями из Фаруха. О новой наследнице рода Али Шахов не сообщалось.

– Во всяком случае, меня он больше не беспокоил. – Сказала Софи. Сообщил нечто невразумительное с извинениями за присшествие и прочее, прочее. Я решила, что вопрос закрыт. А теперь оказалось, что сюда нас пригласил Али – Шах. Что же ты не сказала мне? – изумилась Софи.

– Нет, дорогая. Мухаммед сообщил мне, что получил точно такое приглашение. И ручается за пригласившее нас лицо.

– Мама до сих пор перечитывает Дюма и с удовольствием смотрит все киноверсии его романов.

– Я читал, что в новом телесериале "Граф Монте-Кристо" снимаются отец и сын Депардье и Орнелла Мутти со своей дочерью. Дети будут изображать героев в молодости. Вы, графиня, и Софи – идеальная пара для такого сюжета.

– Возможно, мы ещё сыграем в своем сценарии, – загадочно улыбнулась Снежина.

– Мама определенно что-то знает, – нахмурилась Софи. – И собирается нас потрясти.

В дверях появился дворецкий, представляя пару прибывших.

– Ага, я так и знала! – кинулась к вошедшим Снежина. – Боже, Лара! Чудесно выглядишь. Пламен, старина... Седые виски, осанка мэтра... Я видела твои снимки в журналах... Это моя дочь – Софи.

Не скрывая любопытства, старые знакомые долго разглядывали друг друга и обменивались восклицаниями.

– Мне прислал персональное приглашение в Корнуэс некий господин, с которым я познакомилась на конференции в Италии. Он объяснил, что сделал это по просьбе приятеля. – Лара достала точно такую же карточку, какие были у остальных. – С господином Бончевым мы встретились в аэропорту. По предварительной договоренности. – Лара улыбнулась Пламену.

– Последние десять лет я почти итальянец. У меня своя фотостудия, – с гордостью объявил Бончев. – Бывший диссидент, снюхавшийся с капиталистами, наконец сумел реализовать обвинения, предъявленные двадцать лет назад. Мне ведь тогда боком вышли контракты с американскими рекламными агентами. О, да здесь мистер Кларк – кладоискатель! Ну как, успешно? – Пламен поздоровался с Сидом.

– А черт его знает. Документы я отдал Гудвину. И забыл об этом деле. Клады валяются на каждом шагу, лень только нагнуться.

– Это за чужими лень. А свой – ох, как манит... – Сказала Лара, глядя почему-то на Пламена.

– Господи, давайте спокойно посидим и все обсудим. Расскажите по-порядку. – Снежина пригласила гостей к диванам. – Похоже, мы не зря собрались здесь.

Сид подошел к Софи:

– Может, посмотрим сад? У них, думаю, масса воспоминаний и тем для долгих бесед.

– У нас тоже... До ужина, на котором мы, как я поняла, торжественно встретимся с хозяином, ещё масса времени. Но ведь ты не занял комнату.

– Да черт с ней! Слуга куда-то оттащил мою сумку. Знаешь, мне ведь теперь все равно, какого цвета там будут обои.

Они вышли в сад. Увидав бассейн, окруженный цветниками и "ширмами" подстриженного кустарника, Софи ринулась вперед и поманила рукой Сида:

– Эй, здесь специальное местечко для тайных встреч. – Она села на каменный бортик, скинула туфли и опустила ноги в воду, задрав тонкую пышную юбку. Сид присел рядом.

– Мне кажется, прошла вечность... С того вечера, как я собирался ограбить Гудвина. И ещё две вечности с того дня, как мы расстались.

– Я тоже думала, что будет какое-то продолжение, что в толпе где-нибудь на ярмарке в Мадриде или на борту проплывавшей мимо яхты увижу тебя. Ну, и уж естественно, предполагала, что тебе известно такое средство сообщения, как телефон. Наивная крошка! Это у меня от мамы. Она переиграла столько романтичных ролей, что и в течении жизненных сюжетов все время выискивает нечто театральное. Верит в случайность, в красивую любовь, такую, знаешь, старомодно-голливудскую... С цветами, роковыми встречами.И взглядами, которые невозможно забыть.

– Полагаешь, она сильно заблуждается? – Искоса глянул на девушку Сид.

– В жизни мамы было достаточно оснований, чтобы верить в добрых фей и сказочных принцев. У тебя, кажется, совсем иной опыт.

Сид согласно кивнул: – На сколько мне известно, этот жест у болгар означает отрицание.

– Не поняла?

– Это значит "нет". Сидней Кларк больше не ноет. У него теперь полно оснований для самых радужных планов. – Сид выразительно покосился на шлепающие в воде ноги Софи. – Был мерзкий сон, но видишь – наступил солнечный день и страхи развеялись. Пора серьезно браться за ум. Не смейся, я вернулся в университет и продолжил занятия живописью. Погляжу, что лучше получится. Кроме того, я ещё могу петь на ярмарках с протянутой шляпой.

– Да?! – Софи захлопала в ладоши. – Пожалуйста,исполни что-нибудь для меня...

– Хорошо... Я сочиняю свои песни сам. Вернее, сочинял. Давно, очень давно. Но в один прекрасный летний день придумал ещё одну. О девушке со смеющимся носом.

– Издеваешься.

– Правда. Думаю, она о тебе. Ты так забавно морщишь нос, когда смеешься. Во всяком случае, после того, как мы расстались, я больше никого в упор не видел. – Сидней посмотрел на профиль Софи. Она обернулась. Их взгляды встретились. Обняв девушку за плечи, Сидней притянул её к себе и коснулся губами кончика чуть вздернутого носа. Софи замерла, закрыла глаза, но вдруг, спохватившись, увернулась, вскочила, закружила по скошенной лужайке. Раздула юбку колоколом и села на скамейку.

– Здесь масса цветов! И хороший садовник. Кто же нас пригласил, Сид?

– Не знаю. Только полагаю, компания собралась не вся. Теперь ясно сегодня должны встретиться те, кто, не сознавая того, был причастен к спрятанным сокровищам. В Крыму живет русская женщина. Я рассказывал тебе, она то лето работала в лагере певицей.

– А теперь поет в церкви и живет очень скромно. Конечно помню. Яведь чуть-чуть надеялась, что ты позавешь меня сделать репортаж о кладе или хотя бы сообщишь, как идет расследование. – Софи с укоризной взглянула на Сида, но он промолчал.

– Из России трудно приехать. Тем более – не дешево. – Сказала она, скрывая огорчение.

– Но Лара приехала. А мне, как студенту,неведомый доброжелатель оплатил проезд.

– Лара, похоже, не бедная женщина. И мне кажется... Мама рассказывала, в то лето у них с Бончевым был страстный роман. Мама была уверена, что они поженятся.

– Похоже, дело было серьезное... Знаешь, где мы нашли бюстгальтер Лары, в котором была спрятана пленка? О, на такие закидоны способен только большой эстет! Представляешь, все эти годы фотограф хранил эту деталь туалета любимой в специальной коробке. Правда, у него целая коллекция вещей знаменитостей, которых он фотографировал, но "сувенир" Лары хранился в отдельном ларце.

– Потрясающе романтично! Я бы не возражала, если бы мой возлюбленный сохранял четверть века какой-нибудь пустячок.

– Мне кажется, лучше не расставаться. Особенно так надолго. Нахмурился Сид.

– Господи, совсем не обязательно страдать, чтобы стать сентиментальным. Я хоть и благополучная, но оченьвпечатлительная девушка. Гляди... – Она вытащила шейную цепочку, на которой сверкнул зеленый глазок. – Узнаешь?

– Ты не выкинула эту стекляшку?

– Стекляшку?! Это драгоценный амулет, дурень! Он сам запрыгнул в твою ладонь после того, как ты совершил подвиг. Да, – подвиг! Я с дуру решила, что ради меня... Ну почему, почему ты даже не позвонил, Сид? – Она была готова расплакаться. – Так не поступают с теми, кто думает о тебе...

– Софи! – Подхватив девушку на руки, Сид закружил её по лужайке. Сегодня не такой уж плохой день. Даже если за ужином к нам явится сам Дракула... ты лучшая, единственная, драгоценная... Ты и есть амулет!

– Сид... – Софи обняла его за шею и приблизила к себе лицо. – Кажется, нам пора поцеловаться.

– Мы уже целовались. У тебя на карнавале, в "общем стогу".

– Так это был все же ты?! А я-то ломала голову.

– Согласись, я заслуживал награду за героизм, проявленный на крыше.

– Ты заслуживаешь большего! – Софи прижалась к нему.

Сида качнуло, споткнувшись о бортик бассейна, он не удержался. Фонтан брызг поднялся в золотистый вечерний воздух.

– Знаешь закон композиции? – Вынурнув, Софи отфыркивалась. – Если в кадре появляется бассейн, значит непременно кто-то свалится в него.

– Заметил. – Сид отбросил со лба волосы. – В триллерах любят подстреливать купальщиков и пускать красную краску. А вот такие крошки в мокрых платьицах, подчеркивающих прелестнейшие прелести, появляются в эротических высокохудожественных лентах. А наглые парни по-наглому пристают к ним.

Подобравшись к Сиду, Софи повисла у него на шее.

– Какая же тут эротика? Настоящая порнуха. Во-первых, у тебя зеленые глаза. А во-вторых, я заметила это давным-давно и немедленно влюбилась в тебя. И, наконец, на нас сейчас таращатся изо всех окон, а мы совершенно мокрые... – Она томно закрыла глаза. – Совершенно обнаженные под мокрым... И будем целоваться до одурения...

Софи не ошиблась, за парой в бассейне следило немало глаз. Привлеченные визгом и хохотом, раздававшимися в саду, Пламен и Лара вышли на балкон. Но заметив за кустами плескавшихся влюбленных, уселись в кресла и вопросительно взглянули друг на друга.

– Я знаю, что ты не замужем. Недавно узнал, случайно, от коллеги, работавшего в Москве. – Он смотрел жстко, с опасной злинкой.

– У меня есть приятель.

– Ерунда! Ты прекрасно знаешь, как мне было трудно отпустить тебя в Милане. И тебе было трудно уехать.Почему ты не хочещь признать это?

– Я не могла остаться. У тебя – не могла. Неужели ты не понимаешь, что между нами больше не может быть ничего...Нельзя дважды войти в одну реку.

– А это совсем другая река! Я изменился, Лара. Осталось неизменным лишь одно: золотой песок на дне нашей реки – моя любовь к тебе.. – Вскочив, Пламен метнулся к Ларе. Опустился возле её колен и заглянул в глаза. Пожалуйста, не обманывай себя. Ведь ты тоже... – Он сжал её руки. Лара рассмеялась:

– Я только хотела сказать, что между нами не может быть ничего пустяшного. Флирта, случайного свидания, ни к чему не обязывающей близости... Мне не надо долго думать – ты единственный мужчина в моей жизни. Я знала это всегда.

– Давай сбежим! Ночь мы проведем в Венеции, а потом, потом, где захочешь. Ночь за ночью, год за годом, до самого конца...

– У меня семья, дочь... – Лара запустила пальцы в густые жесткие волосы и прижалась к ним щекой. – Боже, как мне не хватало этого... Твоих рук, твоих глаз, твоего несуразного русского языка...

Пламен мечтательно улыбнулся:

– Ты говоришь, ей восемь лет? Маша, Мария... Ну до чего же везучий парень, этот Пламен Бончев!

У вбежавшей в комнату матери Софи были круглые, как плошки, глаза и подрагивающие губы – она собиралась плакать.

– Девочка! – Снежина осторожно прижала к груди бросившуюся к ней дочь. Бисерное шитье на темно-зеленом атласном платье – двухсотлетней давности. музейный лоскут от платья Марии-Антуанетты, умело вставленный в отделку лифа. Стоит дороже нескольких самых шикарных вечерних туалетов, а сыпется едва к нему прикоснешься. – Да что произошло? Мне показалось, твоя встреча с Сидом прошла удачно. Поверь, этот парень без ума от тебя. – Она собрала волосы Софи на затылке и сколола их гребнем. – Так будет лучше.

– Я знаю, знаю! – Яростно завопила она сквозь слезы. – Мы дискутировали целых три часа.

– Похоже, что целовались, а? – Улыбнулась Снежина.

– Целовались, ссорились, клялись в любви... И – расстались! Он уже, наверно, уехал... Господи, до чего я несчастна...

Снежина приподняла дочь с ковра, заметив, что та все же не преминула надеть платье, брать которое с собой наотрез отказалась – слишком нарядно для ужина с анонимом. Но графиня посоветовала, загадочно улыбаясь. Конечно же, она знала, в чьем доме проведет уик-энд, но не хотела портить дочери эффект неожиданности.

– Софи, тебе уже давно не пятнадцать лет. Ты же знаешь, сколь охотно некоторые мужчины накручивают драматизм, особенно в том случае, когда все идет гладко.

– Ах, мама, ничего гладкого... Он горд, слишком горд! Сидней ещё долго будет студентом, он живет на стипендию, а я, черт побери, – графиня! К тому же, богата. Да ещё – предмет отеческих посягательств премьер-министра! Не говоря уже о том, что почти законченный профессионал!

– Хорошая невеста, я полагаю.

– Но не для человека, который с семи лет, с тех пор, как остался сиротой, чувствовал свою ущербность, не нужность, который всеми способами пытался выбраться, стать самостоятельным, но попадал в омерзительные переделки...

– Настоящий сказочный герой, добивающийся руки принцессы. Не хмурься, детка, я не шучу. Ведь это Сид спас тебя из рук маньяков! Жутко становится от одной мысли, что могло случиться в том амбаре... Брр... Не будем вспоминать. – Снежина вдела в уши бриллиантовые сережки с подвесками. – Но парень честно заслужил твое расположение.

– Мам, я влюбилась. Нет, я люблю его. Это точно. С этим ничего уже не поделаешь... А он ушел от меня.

– Да почему, Боже ты мой?

– Сид полагает, что спас бы любую, а кроме того – я попала в переделку по его милости. Он считает, что способен приносить лишь несчастья, и что скорее застрелится, чем причинит вред любимой женщине...

– Восхитительно старомодно! Классика возвышенных чувств. Приведи себя в порядок, детка – на столике моя косметика. Попудри носик. Пора выходить к столу.

– Не хочу! Плевать мне на все ваши интриги... Поеду на станцию, возможно, ещё успею догнать его.

– Дорогая моя, речь идет об очень серьезных делах, поверь. Ты должна появиться на ужине, а потом, думаю, мы сумеем решить кое-какие проблемы. Снежина взяла дочь за руки и пристально посмотрела ей в глаза: – Ты веришь мне, девочка?

– Может, вы взглянете на этот галстук? Я приобрел дюжину в Лондоне. Консультировался с опытной продавщицей. – Недавно вступивший на должность камердинера пожилой мужчина старался исполнять свою роль солидно и основательно.

Его хозяин сидел перед зеркалом в едва оставленной оформителями спальне. Он нещадно торопил рабочих, нанял целую свору специалистов для отделки дома и всем хорошо платил.

Гилберт Уальд, приступивший со вчерашнего дня к должности камердинера, строго выполнял распоряжения хозяина в соответствии с составленным списком. В основном, он лично закупал гардероб необходимого размера в указанных лондонских магазинах и поддерживал контакты с поваром относительно предстоящего ужина.

– Все собрались? – Очередной раз поинтересовался хозяин, нетерпеливо взглянув на часы. До десяти оставалось пятнадцать минут. Он машинально менял галстуки "бабочка", не видя своего отражения в зеркале. Будто повернутые вовнутрь выцветшие голубые глаза видели совсем другую картину. Она захватывала и пугала человека, одетого в белый смокинг с излишним щегольством.

"Да, с излишним шутовским щеголством". – Наконец он сфокусировал внимание на своем отражении и обреченно распорядился:

– Подай черный костюм, Гилберт.

– Невозможно, сэр. Его следует утюжить.

– Так какого черта это не сделали до сих пор?

– Вы распорядились по поводу светлого. И, осмелюсь напомнить, прибыли сюда час назад. И все это время работали в кабинете...

Тоскливо взглянув на зажатую в пальцах сигару, хозяин дома так и не зажег её.

– Пусть будет светлый. В сущности, это уже не имеет значения. Пора. Я зайду за моим гостем сам.

Мужчина грузно поднялся, обвел глазами комнату, словно ища образок, сумевший бы благословить его. Но образка не было и он сам не отличался набожностью. Обращаться за поддержкой было решительно не к кому.

На привокзальной площади безлюдно и тихо. Подсвеченная церковь и каменное изваяние в лучах двух прожекторов, казалось, были единственными обитателями уснувшего городка. В провинции ложатся спать рано.

В ярко освещенном и пустом зале вокзала Сид два раза пробежал глазами расписание и убедился, что ему предстоит ждать следующей электрички около часа. Да какая разница?! Ведь он – слабак. А слабаки предпочитают плыть по течению.

Софи горячо произносила правильные слова: нельзя отступать, взаимная любовь – редчайшая ценность. Надо бороться. Человек кузнец своего счастья. Сид хохотал. Все эти лозунги он уже успел проверить на деле. Любовь – нечто весьма эфемерное. Во всяком случае, у красивых женщин. Дядя не насиловал Эмили. Она – невинная, нежная, до умопомрачения любившая Сида, легла в постель с противным, наглым... О, Боже! Сид сжал руками голову и закачался из стороны в сторону, как человек с острым приступом зубной боли. Уж он-то пытался завладеть ситуацией. Сколько раз тонул и находил в себе силы выбраться, начать все с начала. И что же? Двадцать шесть лет, студент, с чужими деньгами на билет. Кстати, чтобы вернуться в Бостон, ему придется истратить все свое "состояние", полученное за работу в университетском архиве – Сид два месяца штукатурил в сыром подвале стены, даже по ночам. Хорошо еще, что зеленая студенческая карта дает огромную скидку на проезд. И эту привилегию он должен предложить своей невесте?

– Ты словно вынырнул из диккенсовских времен, сумасшедший! – Трясла его Софи. – Опомнись! Я предполагаю устраивать свою жизнь за свой собственный счет. Устроюсь репортером и начну зарабатывать деньги. Пойми, я тоже хочу сделать свою жизнь сама!

– Но за твоей спиной прочные тылы. Софи Флоренштайн, если ей уж здорово не повезет, не будет вынуждена ошиваться по притонам, подрабатывая гроши в компании сомнительных личностей. И не станет стриптизершей в ночном клубе.

– Довольно самоистязаний. Мазохист. – Софи надулась, она не любила экскурсов Сида в прошлое. – После победы над монстром Гесслером ты стал другим. И такого я люблю...

Вот! Перебирая тезисы недавней стычки, Сид все же докопался до глубины, где в темном подполье сидел целый симфонический оркестр, тихонько наигрывая нечто нежное. Дверь распахнулась, вспыхнули прожектора, взвилась дирижерская палочка, ударили по струнам смычки. Она любит! Любит! Сегодня Сид убедился в том, что составляло главную причину его страданий. Да, он все это время двумя руками удерживал себя за уши, чтобы не позвонить Софи! Он не пытался встретиться с ней, дать о себе знать, потому что поставил знак: "Запрещено!" Эта избалованная мужским внимание, беспечная и самоуверенная девушка не сможет полюбить Сида Кларка. Для неё он может быть лишь легковесным приключением, о котором быстро забывают. Он почти заставил себя смириться с потерей. И теперь оркестр играет бравурный марш! Свершилось невозможное, о чем Сид мог только тайно и мрачно мечтать, растравляя свои комплексы.

"Так что же ты сбежал, урод?! Ждешь, чтобы за тобой прислали карету с лакеями и под руки вернули прямо к венцу? Гордыня, Сидней, гордыня. Ты гадко ведешь себя, парень, капризничаешь и трусишь. А ещё полагал, что теперь запросто пройдешь по коньку крыши".

Сид поднялся, вышел на площадь, загадав, будет ли там такси. Если нет – так тому и быть.

Площадь была пуста.

– Может, вас подвезти, мистер? – Поинтересовался мужчина в железнодорожной форме. – Отработал смену. Утром я видел вас у виллы "Лето". Мне по пути.

*Глава 20

За большим длинным столом, накрытым для ужина, оставалось два свободных места. Два свободных стула с высокими спинками, с узкой стороны предназначались, очевидно, для четы хозяев.

В подсвечниках горелди свечи, пряно пахли яркие турецкие гвоздики, расставленные повсеместно в чеканных латунных вазах. Восточный стиль комнаты, слегка подчеркнутый персидскими коврами, низкой инкрустированной перламутром мебелью, арчатыми эркерами, создавал атмосферу загадочности. Часы на камине пробили десять – в дверях, как и положено в хорошем спектакле, появились главные действующие лица. Выглядели они весьма забавно. Арчи Гудвин в белом смокинге казался особенно полным и коренастым. Рядом с ним, а будто и совсем отдельно, стоял высокий черноволосый смугляк с полоской смоляных усов под орлиным носом.

Присутствующие, впервые увидевшие Мухаммеда Али – Шаха без головного платка, не узнали его.

– Рад приветствовать вас, друзья мои, – сказал Арчи. – Мухаммеда Али Шаха, примьер-министра Фаруха, думаю, представлять не надо. Сегодня он разделяет со мной полномочия хозяина. – Гудвин предложил Мухаммеду занять рядом с ним место во главе стола.

– Прибор слева от юной графини Флоренштайн предназначен для Сиднея Кларка, с которым вы все уже имели честь познакомиться.

Сидевшие рядом Софи и Снежина тревожно переглянулись. Арчи заметил это, но промолчал, не став вдаваться в детали. Он видел, как днем Сид любезничал в саду с Софи, а потом узнал от камердинера, что парень с вещами покинул виллу.

– Вернуть немедленно, – коротко распорядился он. – Пошлите моего шофера и вот эту записку.

Время ужина приближалось, а Сид так и не явился. Облачившись в вечерний костюм, Арчи крепко задумался. Он не знал, как теперь может повернуться дело...

– Я отдаю себе отчет... – Продолжил он, обращаясь к сидящим за столом, – что мои гости не смогут с аппетитом поужинать, пока не услышат то, за чем, собственно, явились сюда. – Арчи кивнул слуге, и тот наполнил его бокал минеральной водой. – Хм... Я готов произнести речь, господа присяжные заседатели... Здесь собрались почти все участники давних событий... Мне трудно говорить... Сколько раз я старался представить, как сложилась судьба каждого из вас... Разыскивал сообщения в прессе, собирал информацию, разглядывал фотографии... Графиня, дамы, премьер-министр, маэстро фотокамеры... Не ожидал, что меня так потрясет эта встреча. – Арчи сделал пару глотков, смочив пересохшее от волнения горло. – Итак... – Он посмотрел на дверь, в которой, как по команде, появился Сид. Он удивленно взглянул на Гудвина, тот с улыбкой кивнул ему и показал на стул рядом с Софи.

– Прошу прощения за опоздание. – Поправляя на ходу галстук и не глядя на девушку, Сидней быстро сел за стол.

– Моего юного друга, полагаю, представлять не надо. Он действовал по моему поручению и сумел объединить всех нас... Если позволите, я изложу события по-порядку.

Теперь уже вам известно, что бывший сотрудник разведки Великобритании Гудвин прибыл в Крым не случайно. Он выследил путь некоего ценного клада и был совсем рядом с целью. Накануне памятного всем вам ужина в горном ресторанчике меня пригласил господин премьер-министр, тогда ещё товарищ Мухаммед Али – Шах. И сообщил, что...

Легким изящным жестом Али – Шах остановил Арчи:

– Позвольте этот эпизод преподнести гостям из первых рук? Спасибо... Вам, господа, наверно вовсе неинтересно, кому принадлежали сокровища, спрятанные на дне Черного моря. А моему отцу, узнавшему от деда о пропавшем золоте, эта мысль не давала покоя. Часть слитков, перевозимых английским судном, была извлечена из подвалов сокровищницы Фаруха, имевшего долг перед Великобританией.

Именно поэтому, отчасти, я и прибыл в Крым, имея задачу встретиться с товарищем... Э... Робертом, фамилию не помню. Он обещал мне передать пленки со схемой местонахождения клада и сообщил о неком америанце, подступающем к сокровищам с другой стороны. Заполучив у русского партийного босса необходимые мне материаоы, я пригласил Арчи Гудвина к себе в апартаменты. Мне не хотелось продолжать нечистую игру, ведь почти половина золота, затонувшего вместе с "Черным принцем", принадлежала англичанам. Мы заключили соглашение о взаимопомощи при извлечении клада и дележе.

– Арчи! – Не выдержал изумленный Сид. – Зачем же тогда вся эта возня? Ведь клад давно найден... Опять я влип, как идиот...

– Он не был найден. Русский подсунул арабскому товарищу фальшивку. Не доверял он Востоку, а делал ставку на Королевство Великобритания. – Гудвин улыбнулся. – Но позже, когда я начал раскручивать давние крымские события, у меня повилась более важная цель, чем слитки золота. – Арчи обвел присутствующих торжественным взглядом. – Видите ли... Дело в том, господа, что я искал не столько клад... Я искал своего сына.

– Сына? – Графиня в изумлении оглядела присутствующих. – Лара, у тебя был сын?

– У меня дочь восьми лет, – тихо произнесла Лара.

– Сына родила Анжела Градова... – Гудвин опустил голову. – Мне пришлось здорово покопаться в событиях прошлого, чтобы выяснить это. Толчком послужила маленькая деталь – в архивах своего ведомства я обнаружил досье убитого вместе с женой редактора коммунистической газеты Джеральда Кларка. Там имелись документы, свидетельствующие о том, что ребенок Кларков был усиновлен. Они вывезли годовалого мальчика из СССР. Мальчик находился в семье крестьян, в глухой деревушке на побережье Черного моря.

Сид поднялся:

– Кларк – не мой отец?!

– О, нет, мальчик... События развивались, как я полагаю, следующим образом... Анжела Градова была из тех, кто мечтает выбраться на гребень волны любыми способами, преодолевая неблагоприятные обстоятельства. Россия в годы застоя не способствовала рождению звезд. В почете был принцип уравниловки, а Градова хотела подняться над другими. Бедняжка... У неё был, действительно, сильный голос и очаровательная внешность. Девушка мечтала о роскоши, славе. Она не теряла шанса выиграть у Фортуны свой бой. Товарищ Роберт помог девочке получить работу в лагере для иностранцев. Она понимала, что ситуация может измениться в любой момент и торопилась, торопилась... Мы как раз отмечали с Мухаммедом заключенное соглашение, когда слуга доложил о гостье. Увидев, что Мухаммед не один, она обрадовалась и сообщила, что разыскивает меня по поручению директора лагеря... Мы вышли в парк... Ночь, как все присутствующие, наверно, помнят, была великолепной... Девушка тоже... Простите, графиня, тот сорокавосьи летний Арчи Гудвин был заядлым бабником, не упускавшим возможности... Особенно, при столь романтических обстоятельствах... К вам я испытывал иные, возвышенные чувства.

Снежина улыбнулась:

– Разумеется! Так всегда бывает с истинными джентльменами: они любят одну, спят с другой, а женятся на третьей. Вы не исключение, Арчи.

– Мужчины поймут меня. Наша пылкая любовь у ночного моря не имела бы никаких последствий, если бы... Если бы так не распорядилась судьба... А распорядилась она ужасно, сломав жизнь девочке... Она потеряла партийного покровителя, застреленого в ту злополучную ночь. Вдобавок девушка обнаружила вскоре, что беременна. По какой-то причине певица не стала делать аборт, хотя там это было принято. Анжела сбежала в дальнее селение, чтобы произвести на свет ребенка. Родители решили, что девчонка загуляла, её пылкий поклонник Саша затосковал. Позже она станет его женой. Но тогда, тогда Анжела метила на более престижных женихов и пыталась разыскать отца своего ребенка... Только ведь все мои данные, оставленные в советстких ведомствах, были, как вы понимаете, вымышленными. И адрес, и место работы...

Софи сжала под столом руку притихшего Сида и шепнула:

– Ну, получил свое? Гудвин вполне симпатичный джентльмен. Ты – вовсе не сирота и, кажется, не нищий.

– Но почему Анжела не сказала мне, что она – мать? Я же сообщил ей... я сказал, как мы договорились с Арчи, что являюсь его сыном... – Оглядев присутствующих, задал вопрос Сид. – Эта женщина не могла скрыть правду от своего ребенка! Нет, не могла.

– Она не знала... – Голос Арчи звучал подавленно. – В СССР, особенно в маленьких городах, в те времена были консервативные нравы. Для того, чтобы предъявить общественности ребенка, она должна была стать женой Александра. Но это уже после того, как попытки обнаружить настоящего отца остались безуспешными. Вы не можете представить себе, что такое глухое российское селение. Простите, но там не было даже телефонв. К тому же, произошло непредвиденное – Анжела родила ребенка раньше срока и долго болела, а когда пришла в себя, узнала, что мальчик умер.

– Кто-то спрятал её ребенка? – Догадалась Снежина.

– Супруга погибшего босса. Она знала, что у мужа роман с певичкой, но не могла разгласить это, скандал погубил бы его партийную карьеру. Теперь вдова хотела отделаться от ребенка, которвй мог претендовать на наследство.

– Какое наследство в СССР? – Усмехнулась Снежина. – У них даже квартиры и огороды считались государственной собственностью.

– Роберт имел солидные ценности. Ну, естественно, в масштабах тогдашнего Союза, когда владелец "Волги" считался богачом... Сына Анжелы забрали супруги, жившие в другом селении, а через год активная дама, заведовавшая каким-то фондом детей-инвалидов, устроила передачу ребенка семье бездетных американских коммунистов. Полагаю, это было нелегко. Проще было бы оставить парня в деревне. Но ведь о нем могла узнать Анжела...

Когда я пронюхал о ребенке, усыновленном Кларком, собрал данные в России и сопоставил факты, то сообразил – Сидней Кларк – мой сын! Я разыскал парня и стал незаметно приглядываться к нему. Господи, вы не поверите, – голос крови проснулся! Мальчик так похож на меня и на свою мать... Позвольте, я сейчас покажу фото. – Слуга подал Арчи альбом и тот передал его Мухаммеду. – Здесь мои снимки в молодости... Сидней, – Арчи обратился к застывшему парню, все ещё не верившему в услышанное. – Прости меня, мальчик. В твоей жизни было много нелепостей, в моей тоже. Это наследственное. Но теперь все будет по-другому. Этот дом я приготовил для тебя.