Текст книги "Лабиринты надежд"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Может быть, мы выпьем шампанского? Чудесный день, это озеро, безделье... Разве не о таком вот столике у синих волн мечтают сейчас тысячи людей, потеющих на своих рабочих местах, среди бумаг, сейфов...

– ... Роялей, литавр и дирижерских пультов... – согласно кивнув, добавила Лара.

После шампанского стало совсем легко и весело. Сид просительно поднял на неё свои морские глаза:

– Лара, я мечтаю прокатиться на катере. Но совершенно не переношу одиночества. На воде, естественно...Составьте мне компанию!

До чего же здорово нестись в синеву, разрезая воду, словно лезвием ножа, глядеть на два зеленоватых вспененных крыла за кормой, вдыхать насыщенный мельчайшей водяной пылью воздух!

– Смотрите, радуга! – перекрикивая грохот мотора, обратил внимание Сид.

Лара повернула голову – облака растаяли, над маревом, окутавшим зеленые холмы берега, раскинулась семицветная арка, очень яркая у правого края. Сид сделал вираж, промчавшись вдоль берега.

– Здорово! – На крутом повороте Лара навалилась на его плечо и тут же восстановила равновесие. – Простите.

Она лихорадочно соображала, как вести себя. Не позволять же парню, не принадлежащему к профессии альфонса, платить за шампанское, катер... Скорее всего, он вовсе не миллионер и не предъявит счет даме через отельного служащего.

– Сид! Зачем вы приехали сюда? – Прямо спросила она, выкрикивая каждое слово.

– Ищу приятеля. Он подрабатывает в шоу. Я тоже однажды пел с ним. Небольшой бизнес во время каникул.

– Я-то уж решила, что вы отпрыск Ротшильда. Выбрали самое дорогое шампанское и лучший катер.

Сид выключил мотор, тишина показалась оглушительной, а покой невесомостью.

– А ещё я приметил здесь самый лучший ресторан и намерен пригласить вас на ужин. Ведь вы ещё не знаете, как я умею танцевать.

– Идет. Я принимаю приглашение. Только уговор – по гамбургскому счету.

– Не будем об этом. Пока у меня полный кошелек. Дальше будет ещё лучше.

Катер мягко покачивало на волне, Лара расслабилась в кресле и закрыла глаза. "Почему я все время должна о чем-то думать? Довольно, синьора Бонован, с этой минуты вы – легкомысленная, смешливая дурочка".

– Волшебная, волшебная радуга! А как вы относитесь к волшебству, Сидней?

Сид проводил Лару до отеля, они условились, что в девять вечера он будет ждать её в холле.

Рона попалась Ларе на лестнице. – Я вижу, настроение вполне отпускное?

– Прогулка на катере, шампанское... – Лара пригладила ещё влажные от водяных брызг волосы. – Ужин в ресторане "Каскад".

– О! Широкий размах. Это лучшее местечко в здешних краях. Два маленьких озера, соединенные ступеньками. На перемычке – маленький дворец, опоясанный террасой, а из-под неё падает вниз миниатюрная Ниагара. Кухня, оркестр! Самое шикозное место. Кто подсказал вам?

– Мой новый знакомый. Американский студент. Нет, он совсем не из этих.

Рона засмеялась:

– Естественно, студент. Поэт, художник?

– Музыкант...

– Очаровательно! Здесь отдыхают исключительно творческие, утонченные личности. Хотя, одна дама, измученная великосветской манерностью ипредпочитающая крепкий фермерский секс, сказала мне, что обнаружила здесь некое сокровище – лесоруба из канадской глуши!

– Да, они хорошо ориентируются в запросах клиенток. – Попыталась Лара скрыть разочарование. – Профессионализм – первое условие хорошего заработка.

Закрывшись в номере, она тупо смотрела на себя в зеркало. Растрепанная, разрумянившаяся дама, вообразившая себя девушкой. – "Чего тебе надо, старушка? Примчалась сюда, сбежав от Феликса и дублировавшего его Сержа. Жаждала плотских радостей, без всяких условностей, кроме чека. Уверяла себя, что пресытилась лирикой, разговорами по душам, психоанализом своих постоянно исповедывавшихся интеллектуальных любовников. А теперь клюнула на застенчивое ухаживание "влюбившегося" парня! Да ему не более двадцати шести! Если мигнет – девчонки пойдут косяком... Ужин в "Каскаде" на полтысячи баксов! Невероятная широта для студента!"

Лара плашмя бухнулась поперек кровати и хотела расплакаться, но не смогла. Кипела от злости на себя. А потом – пожалела. – "Успокойся и прекрати себя обманывать. В этой жизни ты недобрала своего – любви. Того, что началось с Пламеном и никогда больше не возвращалось. Нет, был Майкл, но вспоминать о нем не хочется. Уж точно, он здорово умеет работать, но любовь изображает плохо. Не очень старается. А зачем? Женщина сама додумает все, что ей требуется, подари лишь букет роз и затащи её в ювелирный магазин... – Тут уж слезы потекли сами собой. – Не хочу, не хочу фальшивой любви. – Терзала она подушку. – Пусть лучше просто так, словно проститутка по вызову...Не хочустрадать, не хочу быть обманутой..."

Когда Лара проснулась, в комнате было темно. Она проспала несколько часов, не раздеваясь, лежа поперек кровати! Вероятно, от нервного напряжения. Села, сбросила жакет, блузку и тут же вспомнила Сида.

"Ловкий мальчик. Сразу раскусил, что мне надо, понял то, что я сама отказывалась понимать. Ситуация, в общем, типовая: даме хочется большой, настоящей любви, желательно в красивом месте с очаровательным юным партнером, разделяющим её вкусы, пристрастия. Сон длиной в неделю. Стоит, однако, поинтересоваться у Рони с расценками. Моя кредитная карточка потянет и полмесяца, если не проводить каждый вечер в "Каскаде"... Ни за что не пойду! Нет, пойду, но прямо заявлю: хватит пудрить мне мозги, малыш. Пора тащить в койку".

Лара вздрогнула, представив себя с этим мальчиком в постели. "Неужели я настолько бедна, что должна покупать любовь?" Вот что больше всего мучило её гордость. Признать себя уцененным товаром, неспособным заинтересовать требовательного, утонченного в амурных делах "покупателя".

"Бог мой! А ведь в то крымское лето не было парня, который бы не оглядывался тебе вслед. Даже загадочный и наглый "султан" заманил к себе, засыпал розами, хотел подарить ожерелье... Но лучше всех, самым манящим, пылким, чудесным был Пламен Бончев. Он был единственным... Единственный любимый, так легко предавший наивную глупышку".

Лара наполнила ванну. До встречи с Сидом оставалось немногим больше часа. "Вот полежу в пене и подумаю", – решила она.Пена пахла луговыми травами, в зеркальном потолке отражалась овальная ванна, предназначенная для сладостной неги.

Ровно в девять синьора Бонован последний раз оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Сон, ванна и трезвая оценка ситуации пошли на пользу. Женщина собралась поужинать с симпатичным кавалером. Она будет обольстительной, веселой, остроумной, – такой, которая все ещё вызывает восхищение и жаждущие взгляды. Этот вечер принадлежит Ларе Решетовой и его запомнит юный американец, не зависимо от того, чем окончится их встреча. "В любом случае, платить за себя буду я сама".

Сексапильность темно-синего платья-комбинашки на тонких бретельках скрадывал длинный свободный жакет из той же шуршащей тафты, застегивающийся на одну "сапфировую" пуговицу. Свежевымытые волосы рассыпались, создавая ощущение небрежности. Зато туфли – высший класс – черные шпильки на тоненьких ремешках и крошечная черная сумочка. Неизвестно, как для ресторана "Каскад", а на презентации "Оскара" Лара выглядела бы не хуже других.

Духи, макияж. О, как умело научилась она "делать лицо". Для дневного освещения или вечера, в тон каждому туалету, требующему повышенного внимания. Она умела казаться совершенно естественной, "а ля натурель", или ярко, но со вкусом подкрашенной. Сейчас Лара выбрала призывные тона, чуть подтемнив брови и сделав густые иссиня-черные ресницы. Коралловая губная помада отливала золотом.

"Хватит, не под венец собралась, – строго скомандовала себе Лара. – Ты лучше всех, и это очевидно каждому, если он не слепой".

И все же колени Лары чуть дрожали, когда она спускалась по лестнице. Навстречу ей шагнул восхитительный кавалер – в вечернем светлом костюме и синем галстуке-бабочке. Он склонился к руке Лоры, волна шелковистых волос упала, коснувшись её запястья...

Скоро, вспоминая этот вечер, она поймет, почему так тревожно колотилось сердце и замирала душа. Женщины часто предчувствуют приближение перемен, но боятся признаться себе в этом.

*Глава 17

Пламену хотелось напиться. Он чувствовал себя полным идиотом, сомнамбулой, погнавшимся за привидением. Несколько часов он мчался по скоростной автостраде и заявился в причудливое место, никак не соответствовавшее его представлениям об отдыхе. Альфонсом он никогда не был, дамой тоже становиться не пробовал, хотя это и стало модным. Прелестницы, попавшиеся ему в холле самого высокого и фишенебельного отеля на побережье, казались переодетыми мужчинами. Они шепотом обсуждали вчерашние приключения и было это столь громко, что и хохот, и отдельные словечки американского жаргона доносились от уголка отдыха до стойки портье.

Пожилой итальянец, приняв Пламена за своего соплеменника, с усмешкой кивнул в сторону дам:

– Американки! Особая порода. – Пламен не поддержал беседы. – Синьор надолго? – Портье распахнул книгу записи.

– На пару дней. – Пламен окинул быстрым взглядом гладкое одутловатое лицо шельмы и бывшего бабника, прикидывая, как подойти к интересующей теме. – Я разыскиваю одну синьору, – без обиняков начал он. – Ничего, кроме её имени, мне не известно.

– Здесь дамы, как правило, меняют имена. И, знаете, можно даже по книге определить, какой кинофильм в какие месяцы имел успех. Когда прогремела Шарон Стоун, у меня здесь были сплошные Шарон, а сейчас косяком идут Патрисии.

– Это почему?

– Канадка с этм именем поет песню в "Титанике", которую здесь везде крутят с утра до вечера. Грандиозный фильм, скажу вам. синор. Очень впечатляет.

– Выходит, в полицию обращаться бесполезно? – не поддержал беседу мрачный приезжий.

– Избави Боже! У нас тут заповедник, свои секьюрити, свои места встреч и методы наказаний. К примеру, с кавалерами, нарушающими условия договора, здесь поступают вксьма оригинально...

– Прости, а что насчет встречи? Вы сказали, есть определенные места?

– О, это ритуал! Все прибывающие сюда гости непременно посещают "Каскад". Отличный ресторан и очень недешевый. С него преимущественно начинают, а потом... потом довольствуются пиццей прямо в постели. Мы держим специальных посыльных... – Портье масляно улыбнулся. – Самый активный спрос после трех ночи... Что делать – любовь разжигает аппетит.

– Благодарю за информацию. Там обязателен вечерний костюм?

– Достаточно пиджака. Работает прокат, где имеется одежда на любой вкус. Ничего не поделаешь, специфика! Многие дамы предпочитают "ковбоев" или мужчин, не похожих на тех, что толкутся дома в их гостиных... Ну, в молодежной, эксцентричной, скажем так, одежде.

– С этим у меня все в порядке. Пожалуйста, одноместный номер на два дня.

– Да, господин Бончев! – окликнул его портье, вручив ключи от комнаты. – В "Каскаде" есть бар. Дешевле и все хорошо видно. Вы точно никого не пропустите.

– Как раз то, что надо, – пробурчал Пламен и поспешил в свою комнату. Уже десять вечера, надо поторопиться.

Через пятнадцать минут мрачноватый и не очень молодой мужчина занял местечко у барной стойки. "Только не напивайся. Будет стыдно, очень стыдно, если твоя погоня за прошлым и чистой совестью завершится очередной пьянкой". Он заказал легонький коктейль и, стараясь не упускать детали, огляделся. Главный зал ресторана под названием "Хрустальные грезы" выходил на широкую террасу, нависшую над водопадом. Здесь действительно было очень много хрустальных светильников, свисающих с потолка сталактитами, подсвеченных радужными бликами наподобие северного сияния. В левой части располагась площадка для шоу, в правой, чуть на возвышении, – барная стойка. Если поднапрячься, то с табурета можно разглядеть чуть ли не весь зал. А вот толку мало – столики прятались в лабиринте кабинок, тоже вроде "хрустальных", но не прозрачных, на террасе играл оркестр и пары тянулись туда, обтекая бар и сцену.

– Вам можно составить компанию? – На табурет рядом с Пламеном присела соблазнительная пышечка с огненными волосами.

– Чудесный парик, мэм. – Похлопав под мышкой, где профи обычно носят пистолет, он наклонился к курносому круглому лицу. – Я на работе, крошка. Прости,свидание в следующий раз.

– Хмм! А я, что, – на отдыхе?

Пламен взглянул на часы: если в ближайшие полчаса он не увидит Лару, то славно напьется в её честь и забудет обо всем. Напрочь.Навсегда.

– Потанцевать же тебе можно? – без особой надежды спросила рыжая.

– Не откажусь, мэм. – Придерживая даму за локоть, он повел её к выходу на террасу окольными путями, плутая среди спрятанных столиков.

– Кого-то ищешь? – догадалась рыжая.

– Как всегда. – Он вздохнул, все больше входя в роль сыщика.

Пары танцевали тесно, томно, плотно обнявшись. Молодежный репертуар здесь, видимо, был не в ходу. Еще бы! Среднестатистический возраст дам на прикидку не меньше полтинника. А кавалеров – 25. Судя по обилию драгоценностей, мехов, сверкающих вечерних туалетов, музыку здесь заказывали леди. Склонив голову к груди своей дамы, Пламен упорно прочесывал толпу, двигаясь "челноком".

Кажется, это был вальс-бостон или нечто лирическое, тягучее, непосредственно переходящее в лирические ласки. Пламена толкнул юный силач, извинился, но рыжая толстушка успела налететь на другую пару. Удерживая её, Пламен толкнул в спину высокую блондинку, пробормотал "простите" и окаменел. Кажется, он на мгновение вырубился, лишившись слуха и зрения. Перед глазами стояло мельком попавшее в "объектив" лицо – Лара!

– Эй, тебе здорово отдавили ногу? Шпильки – страшное оружие. Кстати, меня зовут Кэт, – трясла его за руку толстуха – Парень, ты жив?.

Пламен лишь проглотил слюну – в горле мгновенно пересохло. Он боялся обернуться, убедиться в ошибке, но она сама выплыла слева, ведомая опытным танцором.

– Та самая? – шепнула Кэт.

– Она...

Кэт рассмеялась:

– Я поняла! Никакой ты не сыщик. Ты жену выслеживаешь. Вон как облинял – ни кровиночки.

– Прости, мне надо выпить. И подумать. – Оставив партнершу у дверей зала, Пламен отправился к бару. Теперь он видел её очень хорошо. Даже слишком. В синей тафте, в объятиях молодого парня. Молодого, сильного и красивого. И смотрела она точно так же, как тогда, в Крыму, на Пламена радостными, манящими глазами.

Красивая стала, ещё лучше... Но зачем ей жиголо? Таким женщинам должны дарить дворцы и драгоценности за одну ночь принцы или голливудкие звезды... – Он машинально заказал и выпил кампари. Не самый любимый напиток. – Так что же, что?

"Постой, чего ты бесишься? Ты расстался с ней четверть века назад. Возможно, у неё уже такой сын, как этот красавчик. Мой сын... – Пламен с усилием растопырил пальцы – он едва не раздавил в кулаке бокал. – Вспомни, зачем приехал. За отпущением грехов. Проследишь её до отеля, нанесешь визит завтра и выложишь все, что должен был сказать давным-давно. Потом попросишь прощения и удалишься..." – Пламен поймал себя на том, что бормочет вслух. И ещё на мысли бросить все и напиться до беспамятства. Не мучить ни себя, ни её, не расковыривать старые раны. Жить как жилось.Но именно этого он не мог сделать теперь. Не мог уйти, не посмотрев ей в глаза...

Лару охватила давно забытая легкость и безшабашное веселье. Сид оказался славным парнем. Он нравился ей, не смотря ни на что. А она – ему.

– Давай начистоту... – предложила она, как только был сделан заказ на изысканный ужин и официант удалился, пожелав счастливого ужина. – Скажи прямо – ты жиголо?

Сид покраснел! Потом пристально взглянул на неё из-под густых нахмуренных бровей:

– Нет... Вообще-то я здорово умею врать. И сейчас должен делать именно это, но как на зло, не могу. Ты, вы... вы прекрасная женщина, Лара. Я бы непременно влюбился по-настоящему. Но вышло так, что совсем недавно я встретил ту, которую не могу забыть. Это смешно?

– Так и должно быть, Сидней... Но бывает, к сожалению, редко. Не можешь забыть! Восхитительная старомодность. Я полагала, с романтическими иллюзиями давно покончено.

– Я тоже. – Сид пожал плечами. – Не пойму, как это произошло. Но произошло, это верно.

– Надеюсь, мы не отменим ужин? После сегодняшней прогулки на катере и чудесного сна у меня волчий аппетит. – Неожиданно для себя Лара ощутила облегчение.

– О, конечно же! Спасибо. Спасибо, что не обиделись и не отказались провести со мной вечер.

– Но зачем тебе мое общество, мальчик?

– Я искал вас... Мне надо только одно – услышать от вас правду.Речь идет о серьезных вкщах.

– Господи, ты из ФБР?

– У меня частное расследование... Вам что-то говорит имя Гудвина? Арчи Гудвина?

– Н-нет... Нам доставили закуску. Приступим, а я пошевелю извилинами...Он музыкант?

– Бизнесмен, американец... – Сидней кивнул вопросительно смотрящему на шампанское в ведерке официанту. Тот извлек изо льда бутылку и ловко открыл её именно так, чтобы и хлопок был, и пена, но не на костюмах клиентов. Лара взяла бокал.

– За удачу, Сидней. Я полагаю, нам обоим она сейчас не помешает.

Они выпили и перешли к соблазнительно выглядевшим блюдам. Здесь предпочитали французскую кухню. Поэтому на столе появились волованы с паштетами из печени, лосося, осетрины. В качестве горячей закуски в сверкающей жаровне находилась утиная печень, запеченая на свежем инжире с маслом, настоенном на цедре апельсина и лимона. Под эти кулинарные роскошества рассказ Сида о пропавшей в семьдесят втором году пленке выглядел сказочным. Но Лара погрустнела.

– Возможно, господин Гудвин рассказал тебе, что у меня был в то лето роман с болгарским фотографом... До сих пор я считаю, что пережила единственную настоящую любовь в моей жизни... Чем меньше реальных оснований, тем дольше живет иллюзия. Когда двое провели вместе всего пару недель, а расставание оказалось сущиим адом, то боль утраты остается навсегда... Возможно, если бы нам удалось пожениться, мы вскоре развелись бы. Причем,с лютой враждой... Если любовь умирает сама, остается поганый привкус и тайная уверенность, что никакой любви и не было. А вот если её убивают – остается в живых иллюзия...

– Простите, Лара. Я затронул невеселую тему. Похоже, для всех участников этой истории то лето оказалось не лучшим. Я видел Анжелу и Снежину...

– О! Как сложилась судьба этих девочек?

– Я расскажу, после того, как вы развеете мои сомнения... Снежина уверяет, что в плену у бандитов она передала пленку вам.

– Ну да! Черная пластинка, не больше слайда, в пакете из фотобумаги... Я считала себя боевой девочкой – была уверена, что папа защитит меня от всего... Даже от диких налетчиков.

– Бандиты отобрали пленку?

– Они не обыскивали нас. Я сунула пакетик под подкладку бюстгальтера. Понимаешь, тогда в СССР хорошее белье было редкостью. А у меня, естественно, оно имелось – черный гипюр на атласной подкладке с твердыми чашечками... Да, у меня тогда уже была крупная грудь...

– Куда вы потом дели пленку? Передали милиции?

Лара посмотрела на него круглыми от удивления глазами:

– Не знаю... Господи... Честное слово... Я и не вспоминала о ней...

– Вы сунули белье в стиралку, когда вернулись в Москву?

– Возможно... Конечно! Хотя... Нет... такие нежные вещи я стирала вручную. Машины у нас выпускало оборонное производств. Они работали, как мясорубка.

– И что, что же случилось? Стирали и не нашли?

Лара отрицательно покачала головой:

– Ничего не нашла... Более того! Я не нашла самого бюстгальтера. Да, сейчас точно вспомнила, что даже огорчилсь, потеряв любимую вещь...

– Выходит, пленка осталась в Крыму... – Сид рсслабился, словно из него вытащили натянутую струну. – Уф! – С шумом выдохнул он. – Вечная ей память, этой треклятой пленке. Хотя нет – счастливой. Благодаря ей, я встретил много хороших людей. И Софи.

– Ее зовут Софи? Ту девушку, которую невозможно забыть?

– Она дочь Снежины...

– А мою дочь зовут Мария. Она ещё школьница... Сидней, вас очень огорчила пропажа пленки? Может быть вы мне не верите?

– Верю. Если честно, я с самого начала педчувствовал, что затея Арчи окончиться чем-то подобны. Отлично... Может, ему таким образом, через меня, хотелось встретиться с прошлым?

– Похоже на то. – Лара с улыбкой посмотрела на Сиднея. – Он выбрал оличную кандидатуру на роль "дублера". Я рада, что мы познакомиоись. У меня в последнее время была не слишком веселая жизнь. Я злилась на себя, на обстоятельства и готова была наделать кучу ошибок. А теперь мне легко и весело. Завтра я улечу домой и расскажу Машке, как чудесно провела время.

– Хотите, я расскажу вам о давних знакомых?

– Лучше потанцуем. У меня отличное настроение. Все же я не зря притащилась в это местечко.

Они вышли на веранду. Сид двигался прекрасно, поддерживая свою даму с нежным почтением.

– Все же немного жаль, что вы не жиголо! – Засмеялась Лара. – Я ведь примчалась сюда со зла. На себя, на всех мужчин, за то, что они не похожи на того, первого. Ой! – Лару толкнул кудрявый брюнет. Она кивнула на него Сиду. – Что они такие, как этот грубиян. Даже толком не извинился.

– Сегодня я ваш преданный кавалер, Лара. Я изо всех сил стараюсь казаться лучше, чем есть.

– Получается здорово. Но поверьте мне, вы и в самом деле чудесный...

Они вернулись за столик, на котором произошла смена блюд. И даже нежные цветы в вазе сменились двумя крупными алыми розами.

– Одну в петлицу, одну – мне, насколько я поняла эту символику. Но сначала попробуем, силен ли местный шеф в мясных блюдах... Вы можете не отвечать, но я не могу не спросить. Что было на той пленке?

– Новая сказка, и уж действительно смешная. Но придумал её не я Арчи. Я только вошел в долю и выполнял поручение. Ведь он уже совсем старикан. Симпатичный старикан... Жаль... огорчится... Видите ли, Лара, на дне Черного моря уже целый век покоится клад. Мистер Гудвин пребывает в приятнейшем заблуждении. Он полагает,что сумеет достать его.

Они шли к отелю Лары по набережной вдоль берега. Глядя на гладь озера, Лара отчетливо вспоминала черноморские ночи и шепот Пламена "обичам те"... Рассказ Сиднея о кладе звучал фантастически, но это не имело значения. Арчи Гудвину, как оказалось, бывшему агенту разведслужб, не сиделось без дела, и он придумывал хитроумные способы разбогатеть. Ну, что ж, другие играют на бегах или в лото, лезут в различные телеконкурсы. Сидней, кажется, хорошо сознавал безнадежность своих розысков.Но он-то какраз остался в выигрыше наше девушку, которую не может забыть.

На темной воде плясали цветные блики от огней набережной, пахло водорослями и сладкими ночными цветами. Хорошее оформление, конечно, великое дело в лирических историях.Но как ужасна освещенная сцена, если на не нет актеров, способных сыграть хороший спектакль...

– Ненавижу пустыню... – неожиданно для себя сказала Лара. Раскаленный песок, от которого нет спасения... Наверняка, я не смогла почувствовать что-нибудь кроме отвращения среди бескрайнего мертвого, палящего жаром песка. Это я о фильме "Английский пациент". Желтое мертвое, перетекаюшее волнами пространство конечно, здорово выглядит на пленке, стильно и, вроде, не слащаво.Пустота и безжизненность окружения подчеркивают внутренний накал чувств. А вот если люди испытывают друг к другу те же чувства под пальмами у кромки лазурного прибоя – слащаво, банально. Я – заурядная бюргерша. Обожаю пальмы и кромку прибоя.

– Мне довелось видеть пустыню лишь с самолета, когда летел в Каир... Сид достал из петлицы смокинга красную розу и задумчиво покрутил её. Может, это и пошло, но этот цветок нравится мне больше. Больше всех песков в мире. Он похож на Софи... Думаю, что я нашел клад, Лара. Только, к несчастью, не для себя. Не может же Сидней Кларк стать родней графини и президента Фаруха?!

– Все возможно... Я уверена – все. Любовь – могучее оружие, я не сумела им воспользоваться. И не смогла исправить ошибку... Но мы пришли. Вон и мой домик – уютный и тихий. Лишь в холле горит свет.

Свернув на аллею, ведущую к отелю, Сид остановился.

– Завтра я уеду. Спасибо за чудесный вечер.

– Вы заказали шикарный ужин и не позволили мне оплатить свою долю в счете.Можно было бы ограничиться баром на пляже.Непозволительная расточительнось.

– Расточительность – не что иное, как умение доставлять себе удовольвствие. Так утверждает Арчи, оправдывая свое безденежье. Но я с ним согласен. Разве вы одели бы столь восхитительное платье в пляжный бар? А мой вечерний костюм? Не смейтесь – он взят на прокат. Тоже из опыта Арчи. И потом, когда ещё я смогу повести даму в такой ресторан? Возможно – никогда. Не вспоминать же мне, краснея от стыда, как я взял деньги у приглашенной на ужин очаровательной женщины?

– Спасибо, Сидней... Мне тоже почему-то кажется, что этот вечер я буду вспоминать довольно часто. Прощай. Будешь в Москве – непременно заходи в гости и передай привет мистеру Гудвину. – Вместо того, чтобы протянуть руку, Лара положила руки на плечи Сида и поцеловала его в щеку. – Завидую Софи.

В это мгновение некто огромный, хрустя ветками, выскочил из-за подстриженного кустарника и сбил Сида с ног. Лара тихо взвизгнула, отпрянув в сторону.Резко вскочив, Сид ударил в колени нападавшего, повалил его и двинул в челюсть. Тут же из темноты появились двое крепких парней в летних костюмах и предьявили жетоны:

– Охрана курорта. Нужна помощь, синьора?

– На нас напал какой-то человек... – Лара смотрела на поднимающегося с дорожки мужчину. А он на нее, так, словно увидел привидение.

– Здравствуй, Лара, – сказал Пламен по-русски.

– Ты?! – Она попятилась, качая головой. – Не может быть...

Секьюрити сориентировались:

– Выходит, мы здесь лишние?

– Да, да. Это мой друг...

Охранники исчезли. Трое молча стояли на освещенной голубоватыми фонарями дорожке.

– Сидней, это Пламен Бончев. Тот самый, – наконец сказала Лара и обратилась к Пламену. – Сидней – друг мистера Гудвина, того, что отдыхал тогда в Крыму.

– Черт! Дерешься ты здорово! – Пламен легонько толкнул парня.

– Простите... Я думал... Меня вы тоже не плохо приложили. И без всякого повода.

– Ты приставал к даме...

– Перестаньте... Поднимемся ко мне и выпьем кофе. Ведь нам надо поговорить, да? – Предложила Лара.

– Не думаю, что удобно ночью посещать номер одинокой леди двум столь драчливым кавалерам, – возразил Пламен. – Я знаю здесь маленькое ночное кафе. Абсолютно пустое.

– Согласна. – Лара посмотрела на Сида. – Идем?

– Думаю, вам надо побеседовать, а мы с вами, Лара, почти простились. Завтра я уезжаю. Если возникнут проблемы – комната 27, отель "Сирена". Приятно было познакомиться, синьор Бончев. Желаю удачи, господа. Откланявшись, Сид быстро зашагал вниз к озеру.

– Ну что... составишь мне компанию? – Пламен тревожно взглянул на Лару.

Она легко содрогнулась и вдруг стала опускаться, держась за живот... Да она хохотала! Согнувшись, прижав ладони к животу, Лара смеялась, содрогаясь всем телом. Потом села на каменный бордюр, поджала колени и спрятала в них лицо. Смех прекратился, она тихо всхлипывала.

В кафе она сразу же юркнула в туалетную комнату и долго плескала в лицо холодной водой, потом смочила носовой платок и приложила ко лбу. Мысли яснее не стали. Так бывает во сне: изо всех сил мучительно страшишься понять нечто – нечто очень простое, необходимое, важное. И не можешь.

– Извини, я напугал тебя. – Встревоженный Пламен ждал её за столиком. Перед ним матово запотели два высоких бокала с крюшоном и дымились чашечки "капуччино".

– Все в порядке. Не могу привыкнуть к чудесным случайностям. Хотя именно эту ждала всегда. Даже в московском метро заглядывала в лица кудрявых брюнетов.

– Это не случайность, Лара. Я узнал, что ты была в Милане, но опоздал. Некто Бонован предположил, что ты могла отправиться в эти места, и я рискнул.

– Случайность... Нет – куча случайностей! Я ведь и сама не понимала, зачем приехала сюда. Ты мог не найти меня.

– Должен был. Давно должен был. – Он опустил глаза и мучительно поморщился. – Не хочешь ударить меня? Ну, тогда обругай, прокляни.

– Поздно. У меня уже и зла нет. – И в самом деле,справившись с волнением неожиданной встречи, Лара смотрела на него холодно и отстраненно.

– Ты вправе ненавидеть меня, вправе презиратьвсе, но ты должна знать, почему я не разыскал тебя в то лето.

– Я и тогда знала. Увлекся другой – это вполне нормально.

– Пожалуйста, не перебивай меня... То, что произошло с нами в Крыму, оказалось серьезнее, чем я думал... Да, вокруг было полно прехорошеньких малышек. Но я тосковал о тебе. Не сильно, не до смерти, не так, чтобы бросить все к черту и рвануть в Москву правдами и неправдами... Думал: вот отработаю договор, получу деньги – и махну. Намечал встречу на осень... И тут... тут ты сказала, что беременна... И что у тебя трудности. Я понял медлить нельзя и с трудом оформил себе поездку в СССР. Можешь не верить, но на следующий день меня арестовали. Они уже давно следили за мной, и в Москву, конечно, не выпустили бы, но приглядывались, выявляя связи. Знаешь, в чем обвинили меня? – Пламен хмыкнул. – В шпионаже. Ведь у меня были контакты с иностранцами, а некий американец усиленно предлагал контракт в его рекламной фирме. Он оказался цэрэушником. И вроде, как они якобы установили, хотел завербовать меня. Но не успел. Все это раскручивали целых пять месяцев. Когда меня отпустили за недостаточностью улик, я сразу рванулся звонить тебе. Твоя мама сказала, чтобы я навсегда забыл этот телефон, что ты вышла замуж за знаменитого шахматиста и очень счастлива...До меня тогда дошло. Тот парень ещё в лагере увивался возле тебя.

– Господи...Мама ничего не сказала мне!

– Не вини её. Какой я был бы парой для дочери русского министра? Ведь меня все ещё держали под подозрением. Перекрыли выезды за рубеж... Это был тяжелый период... Я стал бороться, за меня вступились правозащитники, начался скандал в прессе... Когда я заявил, что вынужден эмигрировать, меня отпустили в Америку... Но было уже поздно. Нашему ребенку к тому времени исполнилось уже пять лет.

– Ребенка не было... – Лара перевернула на блюдце чашечку с кофейной гущей. – У меня был стресс... Я сильно тосковала. Замуж вышла, как во сне. В больницу попала прямо из ресторана, где устраивали банкет... Врачи засуетились – в фате, в кружевах, на носилках... Ребенка сохранить не удалось. Это была пятимесячная девочка... – Она с усилием взяла себя в руки, отгоняя подступившие слезы. – Потом было много всего. Сейчас у меня растет Маша – она уже окончила первый класс.

– Выходит, ты все же сумела устроить свою жизнь... – Пламен вздохнул. – Слава Богу, стало легче... Все эти годы я жил с ужасной тяжестью на душе... Но не хотел беспокоить тебя, ворошить прошлое... Ты очень красива, Лара. Ты превратилась в восхитительную женщину. Я рад, что у тебя хорошая семья.