Текст книги "Лабиринты надежд"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Предусмотрительность не подвела его – выйдя на свободу, Гуго, может, и стал дерьмом, но никак не нищим. Кое-что осталось припрятанным в его "кубышках". Для охоты требовались деньги. За пять лет, проведенных Гесслером на нарах, Флавио стал модным геем, сделал карьеру в специальном варьете, обзавелся домами, автомобилями, охраной. Раздавить эту гниду составит для Гуго особое наслаждение.

Затем последует номер два – Сид Кларк. Сколько раз на тюремной лежанке Гуго стонал от наслаждения, воображая встречу с этим парнем. Сид не оценил великодушия, щедрости, душевного благородства и художественного вкуса своего покровителя. Гуго спас его и подарил записанный диск – Сид мог бы стать знаменитостью. Но парень бросил подарок в огонь, нанял адвоката для расторжения контрактов со студией грамзаписи и обвинил её директора в гомосексуальных домогательствах.

Вместо того, чтобы предаться с Гуго самой прекрасной, возвышенной, самой совершенной любви, он плюнул ему в лицо. Напудренное, покрытое тоном лицо сексуального божества.

Гуго смаковал детали наказания, которому подвергнет Сида. Ублюдку нравятся женщины? Он увидит, как будет умирать его любимая. Медленно, очень медленно. А уже после, потрясенного, душевно выпотрошенного, Гуго простит его, дав вкусить настоящее блаженство. Садистские штучки теперь особенно возбуждали Гесслера. Он проделает с парнем все, чего тот, в заблуждении своем, так боялся. И, наконец, – оскопит. Обычное убийство здесь было бы сентиментальной нежностью.

Итак, сняв комнату в портовом районе Генуи, синьор Гесслер приступил к выполнению своей карательной миссии. Сбор информации, слежка, нападение... Дух захватывало от перспективы. Деяния неизвестного маньяка будут показывать по телевизору и описывать все журналисты. Материала буде более,чем достаточно, чтобы развлечься на старости приятными воспоминаниями. А Гуго собирался жить очень долго.

Сид по телефону сообщил Арчи, что отбывает на время в Саудовскую Аравию для выяснения необходимых подробностей. Ему пришлось сообщить, что дочь Снежины похитил некий Мухаммед Али – Шах – вице-президент Фаруха, считающий, что Софи – его дочь.

– А что говорит графиня по поводу интересующей нас безделушки? Поинтересовался Арчи, уже догадавшись, что Сидней не выпытал нужную информацию.

– Пока ничего. Она встревожена пропажей дочери и попросила меня... Нет, я сам предложил ей смотаться в Фарух. Извини, не дешевая прогулка.За счет графини.

– Понимаю... Девочка чертовски привлекательна. И страна... Полная шляпа экзотики.

– Позвоню, как что-нибудь разузнаю, – пообещал Сид и поторопился прервать связь. Ему не хотелось вступать в дискуссии и пытаться объяснить Гудвину причины поездки. Он просто не сумел бы это сделать. Лишь в самолете, направлявшемся в Каир, откуда предстояло добираться до места назначения, Сид прояснил моитвы своего поступка.

В имении Флоренштайн, среди блеска и роскоши музейных вещей, он понял, что клад искать теперь бессмысленно. Граф, имеющий деловые отношения с Россией, очевидно, сумел разобраться с крымским сокровищем и, заключив тайное соглашение с русскими, извлек из предприятия немалую прибыль. Процветание поместья и всего семейства свидетельствовало об огромных финансовых возможностях. Сид также верил, что графиня не станет скрывать этого – ведь полученная четверть века назад от Анжелы пленка принадлежала русскому боссу, погибшему на следующий день. Судьба предподнесла Снежине подарок. В данном случае – справедливый. Смешно не взять того, что само плывет в руки.

Сид поймал себя на том, что затянул последнее объяснение с графиней под предлггом поездки к арабам. Ему нравилась эта женщина. Нравилась манера держаться, её картины, совершенно не совпадающие, как ни странно, с эстетическими пристрастиями Сида. Его удивила проницательность и деликатность женщины с прекрасным именем – Снежина. Она угадала его авторство, его характер на подписанном дядей полотне, и поспешила освободить от ужаса голубой спальни. Интуиция, осведомленность? А когда Сид, ступающий по гребню черепичных скатов, услышал тихий, чуть насмешливый голос, ему показалось, что над ним прошумели крылья ангела. Ангела-спасителя.

В тот вечер Сид пребывал в странном состоянии. Вернувшиеся вдруг воспоминания о Гуго ди Ламберти толкали его в омут депрессии. Но беззаботная прелесть весны, дружеская поддержка графини и обаятельная Софи помогли Сиду удержаться. Ему захотелось стать таким же, как все эти ребята, прибывшие на карнавал – нормальным парнем, собравшимся подурачиться, выпить, потискаться в стогу с симпатичной девчонкой...

Похоже, графиня решила, что Сид полез на крышу ради Софи. Несомненно, редко кто может устоять перед этой светящейся радостью самоуверенной красоткой. Но Сид не способен влюбляться. Он поднялся на чердак, когда рухнул Пауль, помог ему развязать руки и забраться в люк. Тот только чертыхался и повторял: "А тебе самому слабо?"

– Почему бы и нет? – равнодушно сказал Сид. Не объяснять же, что у него кружится голова даже на балконе, а вид мостовой под окнами, словно притягивающей жертву, вызывает рвотный спазм. Может, это не такой уж плохой финал? Свалиться с крыши к ногам подвыпивших лоботрясов. Пусть думают, что парень погиб ради белого шарфика Софи. Романтическая история, слезы графини, она и Арчи, стоящие у гроба, измученная угрызениями совести Софи. Ведь это её вуаль трепетала на флагштоке, провоцируя парней на подвиги.

Сид позволил Паулю связать за спиной руки и выбрался в люк. Еще думая о своем, он машинально сделал несколько шагов и вдруг увидел все блестящую в колеблющемся свете факелов черепицу, вздымающееся в двадцати метрах облачко белого газа, а внизу... Господи... Сид зажмурился, сердце ухнуло и замерло. Ноги одеревенели. Не он, отстраненно анализирующий происходящее, а его живое телесное существо завопило от страха – оно не хотело, отчаянно не хотело умирать!

Голос Снежины поддержал Сида, словно спасательный круг гибнущего в волнах утопающего. Дыхание выровнялось, утихла дрожь в коленях. Сид почувствовал уверенность в себе и даже лихую удаль. Она назвала его победителем и везунчиком! А следовательно – пусть будет так! Он не мог разочаровать Снежину и не мог не отправиться на поиски Софи. Пусть графиня думает, что смельчака сразили чары его дочери. Какая разница? Чтобы вновь почувствовать вкус к жизни, ему следовало пройти испытания. Пусть это будут испытания во имя Софи и Снежины Флоренштайн! Они никогда не узнают, как здорово помогли Сиднею Кларку. Тому самому проклятому судьбой парню, который выбирался из очередной ямы лишь для того, чтобы снова попасть в ловушку...

После разрыва с Гуго Сид через суд получил наследство матери и поспешил покинуть Милан. В Сиэтле, на родине отца, осталась двоюродная тетя, с трудом припоминавшая, кто же такой навестивший её Сидней Кларк. Тете перевалило за восемьдесят и она не уставала твердить, что никак не может помочь парню деньгами, а только советом. Подарив ей бутылку итальянского ликера, Сид удалился. Старушка же выполнила обещание, рекомендовав внучатого племянника своему давнишнему знакомому, имеющему на берегу озера гараж прогулочных и спортивных катеров.

Сид начал новую жизнь. Мистер Джо Дарсет оказался трудягой по форме и по содержанию. В молодости он возглавлял профсоюзы докеров, любил баварское пиво и бесконечные разглагольствования насчет честного труда. "Мозолистые руки и чистая совесть – вот на чем держится государство и ваш собственный кошелек", – надоедливо талдычил он молодым парням, трудившимся в его мастерских.

Сид очень скоро заработал мозоли, да не какие-нибудь – кровавые. Ему поручили самое гнилое дело – разобрать насквозь проржавевший катер. Кажды винт, засевший в обшивке, стоил Сиду зверских усилий. Болели все мышцы, под брезентовыми перчатками вздулись и кровоточили ладони. Придя вечером домой – в маленькую комнату рабочего общежития, он падал в кровать и засыпал. Лучшее лекарство от ненужных воспоминаний. Парни из мастерских посмеивались над новичком, но вскоре, кажется, зауважали. Он ни с кем особо не сближался и не вступал в откровенные беседы. По договоренности с Джо Дарсетом, никто из коллектива гаража не подозревал, что парень являлся акционером их предприятия, вложив в дело Дарсета весь унаследованный капитал. Сид был очень доволен сделкой. Однажды он узнал, что даже увеличил вложенные свои деньги, но не взял дивидендов, поскольку решительно не знал, куда их деть. Ни собственного дома, ни даже автомобиля Сид заводить не собирался. Пока он знал лишь одно – чем больше устаешь, тем меньше думаешь.

Через пару лет Сид сменил комнату на маленькую квартиру в приличном многоэтажном доме и приобрел отличный мотоцикл. На нем он однажды подвез поздно вечером закончившую смену девушку. Синди работала в кафе и училась на курсах секретарш. Она ничем не напоминала Эмили – худенькая, коротко подстриженная шатенка с хорошеньким курносым носиком и не по возрасту рассудительным отношением к окружающему. Синди не мечтала – она рассчитывала. Она точно знала, когда должна выйти замуж, родить ребенка, сколько должен получать её муж, чтобы оплачивать кредит на дом и мебель. Синли уже приглядела район и тип коттеджа, поинтересовалась кредитами и теперь, этап за этапом, двигалась к цели. В этой девушке не было ни капли романтизма. Зато и Сид не получил бы разрыва сердца, застав её в постели с другим мужчиной. Они с энтузиазмом и без лишних церемоний занимались любовью, в которой Синди, как и во всем, что бы она ни делала, стремилась достичь безукоризненного профессионализма.

"Она – как раз то, что мне надо", – думал Сид, наблюдая за снующей по квартире девушкой. Ублажив дружка в постели, Синди успевала навести порядок в комнатах, прибраться на кухне и провести ревизию холодильника. – "Я расскажу ей о своем капитале. Мы купим дом без всякой рассрочки. И автомобиль, и катер, чтобы проводить уик-энд на островах. Я сделаю это в Рождество".

В марте Сид отпраздновал совершеннолетие – ему исполнился двадцать один год, затем они провели с Синди отпуск, путешествую по Мексике. В сентябре девушка получила диплом секретаря высокой квалификации с перечнем приобретенных навыков. В ноябре она устроилась на хорошую работу и между делом объяснила Сиду, что в интересах дела позволяет шефу заниматься с ней любовью в рабочей обстановке.

– Так, спортивная разминка... – ничуть не опасаясь задеть чувства Сида, объяснила она. – Вроде аэробики, но с отличными дивидендами. С нового года я получу надбавку к зарплате.

Сид подавил взрыв негодования. А затем, выпроводив Синди, сумел разумно объяснить себе случившееся: таковы правила нормального существования сексуальных партнеров и друзей. Надо научиться видеть реальность в истинном свете, относиться к отношению с женщиной здраво, а не гоняться за химерами.

– А мужу ты изменяла бы? – спросил он Синди через неделю, простив флирт с шефом.

– Изменяла?! – Синди недоуменно пожала плечами. – Я никому не изменяю. И тебе – в первую очередь. Учти, если я выйду замуж, наши отношения прекратятся.

– Мне кажется, это скоро произойдет.

– Что? Свадьба? Хм! Не раньше, чем через год. И не позже, чем через три. Такие вещи не делаются впопыхах. Мне нужен положительный, основательный, работящий человек.

– Он уже есть. Ты выйдешь замуж в это Рождество. Причем, в качестве жениха получишь эталонный образец названных достоинств. – Сид ткнул пальцем в собственную грудь. Придя в себя от неожиданности, девушка с визгом бросилась ему на шею.

Сид объявил невесте, насколько богат, уверен в себе и в их совместном будущем. Лежа на диване, они даже определили количество детей, сроки их появления на свет, имена. В мастерских парни бурно отметили помолвку Кларка, притащив пару бочонков пива и сосисочный автомат. Джо Дарсет пообещал подарить молодоженам вполне приличный, отреставрированный катер с названием "С в квадрате".

– Я не стал бы торопиться с надписью. Похоже, у этой парочки скоро появится третий С – Сабина или Сэм. – Сострил кто-то из ребят.

Совсем скоро в живых из десяти приятелей Сида остались двое. Доброго "дядюшку" Джо Дарсета упекли за решетку, капитал компании был аннулирован. Оказалось, что ещё в бытность лидером профсоюзов докеров Дарсет начал сотрудничать с мафией. Потом попытался выкрутиться, обрести самостоятельность. Не сумев подчинить упрямого старика, бандиты провели одну из своих стандартных операций – рабочих постреляли, лидера разорили и упекли под суд с грузом тяжких обвинений на шее.

– Тебе здорово не повезло, бедненький, – сказала Синди. О том, чтобы стать женой нищего юнца речь не шла.

– Что будем делать? – Спросили друг друга Сид и его приятель Йен, классный механик, уцелевший после мафиозных разборок. – Нам, вроде, здорово повезло, если глядеть на могилы парней.

Они сидели в портовой забегаловке, стараясь казаться бодрыми, несгибаемыми, сильными ребятами, у которых ещё вся жизнь впереди. Оба холостяка, с окрепшими мышцами, пустыми карманами и глубоко спрятанным отчаянием.

– Может, подадимся в моторалли? – Предложил Йен. – Там здорово платят.

– У них полно своих профи.

– Велика хитрость. Намотаем километраж, наберемся опыту. Через полгода сможем выйти на трассу.

– Кто это с нами будет возиться?.. – Сомневался Сид. Он не мог сказать Йену, что к нему вернулся страх. После налета банды на мастерскую Сид чудом остался в живых. Он даже не бросился на пол, когда со всех сторон, разнося вдребезги рифленые стекла, зачастили автоматные очереди.

Стоявший у аппарата газировки со стаканом воды, Сид не понял, отчего упал с дыркой во лбу Лидс, свалился на лист стали сварщик, продолжая трещать и ослеплять электро-дугой... Пуля попала в газировочный ящик – из дыр брызнули фонтанчики воды, как в парке аттракционов. Сид опустился на бетонный пол и что было сил зажмурил глаза.

Ночью к нему впервые явился Гуго. Багровое, словно лишенное кожи лицо скривилось в ужасающей гримасе, бесцветные глаза вылезли из орбит. Гуго нардывался от смеха. "Я поимел тебя, парень". Со всех сторон надвигалась, грозя уничтожить, темнота, из щелей сплюснутого бытия текли струйки крови. Это была сама сущность Сиднея Кларка, раздавленного, смятенного... Придя в себя, Сид зажег весь свет, забрался на кровать и укутался в одеяло. Его охватил леденящий ужас – зубы лязгали и грудь сжимало удушье...

Прошло три месяца, Сид сидел с Йеном в пивнушке, рассуждая о мотогонках. Только теперь он знал, что никогда не избавится от синих теней, сочащихся кровью. Машина, в которой были расстреляны его родители, была синего цвета. Синюю одежду предпочитала носить Эмили. Первое, что увидел войдя в мансарду дяди Сид, была брошенная на кресло ярко-васильковая плиссированная юбка. Спальня Гуго обволакивала холодной голубизной...

– Давай попробуем, Йен. Если уж у тебя и в самом деле есть знакомые парни в тех самых "конюшнях", грешно не попытать счастья.

Три года в мире мотогонок сильно изменили Сиднея Кларка. Он упорно двигался вверх по ступеням мастерства, спасаясь от воспоминаний, к которым теперь прибавились и убитые в гараже парни, и улизнувшая от несостоятельного жениха Синди.

Кларка знали как бесстрашного, умного и злого гонщика. Сид не участвовал в "грязных играх", но никогда не спускал тем, кто пытался пользоваться запрещенными приемами. Почему-то он полагал, что соревнования должны быть честными. На европейских ралли 1996 года успешно идущего к финишу Кларка "подрезал" финн. Сид чудом удержал машину и тут же, выжав предельную скорость, врезался в заднее колесо соперника. Оба вылетели за барьер и оказались в госпитале с множественными переломами конечностей. У Сида был задет позвоночник, в какой-то момент ему сообщили, что не исключена перспектива полной неподвижности.

Той же ночью тени былого вновь посетили Сида. А затем, уже в санатории, им занялся психотерапевт. Внимательно выслушав историю сироты, он с удивлением присвистнул:

– Ты на редкость живучий тип, парень. Если б я был мистиком или уж очень религиозным, то посоветовал поставить толщенную свечу святым угодникам. Психиаирические клиники забиты пациентами, имевшими куда меньше оснований, чтобы свихнуться.

Он назначил Сиду лекарства, снимавшие приступы страха, и посоветовал развеяться:

– Работа, секс, творчество, может, даже любовь – у тебя блестящие перспективы и полно выручалочек, – сказал доктор, когда Сид поднялся на ноги. – Большинство бедолаг, которых я лечу, не способны даже на простой секс и значительное физическое напряжение. А здесь... – Он пощупал бицепсы пациента. – Очевидные перспективы грядущих побед. Только не жалей себя, не возвращайся к прошлому. А если оно уж очень привяжется – кидайся, очертя голову, в приключения. Клин клином вышибают. Пока молод и ещё есть порох в пороховницах, это срабатывает... Потом наймешь дорогого психоаналитика и будешь раскрепощаться у мольберта.

Сид старался следовать советам мудрого доктора. Приключений у него было много. А вот Гуго с компанией являлся ещё дважды: в ночь уничтоженной рукописи и в голубой спальне поместья Флоренштайн. Почему здесь-то? Ведь все шло так хорошо, располагая к комфортабельному и достаточно беззаботному отдыху. Может в этот раз ухмыляющаяся рожа садиста предвосхищала новые невзгоды?

Чтобы не думать об этом, Сид полетел в Каир. Он точно следовал наставлениям врача: приключения, приключения, приключения...

Арчи Гудвин нервничал. Конечно, посылая парня в Россию и в Германию, он собрал исчерпывающую информацию об Анжелике Градовой и графине Флоренштайн. Чем больше он знал об истории с кладом, тем сильнее одолевали сомнения. Порою Арчи казалось, что все его действия – стопроцентный маразм. Уж слишком хитрым узлом стянулись нити судьбы, чтобы распутать их разом. Рубить нельзя – живое не рубят. А применять усилия губительно – чем сильнее дергаешься, тем туже затягивается петля. Арчи морочил сам себе голову довольно удачно, стараясь опровергнуть очевидное: он не тратит на поиски клада, возможно, давно не существующего, ни своих последних денег, ни последних дней.

Чтобы обеспечить путешествия Сида, Гудвину пришлось распроститься с единственной ценностью, переходящей в его семействе по наследству. Старинный фолиант "Врачующих советов и целебных рецептов", написанный неким лондонским аптекарем в 1787 году, был настольной книгой пра-пра-прадеда Арчи, имевшего чин профессора в Британской медицинской академии.

Больше в роду Гудвинов медиков не было. А книга хранившаяся в банковском сейфе, приобрела огромную стоимость после того, как имя её автора, всплыв из недр истории, заблистало с новой силой. Герхард Гудвин, как утверждали любители сенсаций, ещё два столетия назад открыл средство борьбы со СПИДом.

Арчи не верил подобным сенсациям. Он имел представление о том, как они делаются, а потому поспешил продать фолиант. Уж лучше, чем стрелять в человека. Он стал сентиментален и несколько суеверен после встречи с Сиднеем. А ещё Арчи Гудвин стал заботливым и расточительным. Он щедро оплачивал путешествия парня, скрывая от себя главный мотив непозволительного мотовства: мысленно прослеживая путь Сиднея, Арчи переживал вместе с ним то, о чем часто мечтал, но теперь уже не мог осуществлять сам: он шел по следам легендарного клада, встречаясь с теми, кто остался за чертой испарившейся молодости.

Да стоит ли думать об экономии, если на горизонте маячат золотые слитки – подводный Эльдорадо, ждущий хозяина? Арчи не хотел задумываться, каким образом умыкнет из-под носа русских тяжеловесный клад. Раньше, когда у него были определенные связи, ящики с золотом благополучно могли отбыть морским путем в Турцию под видом груза археологической экспедиции. В случае такой сверхприбыли любые расходы окупаются.

Теперь же не было ни прежних связей, ни нужных капиталовложений на подкуп крымских властей. Хотя сделки с русскими самые выгодные – хоть уран, хоть ракету за несколько тысяч баксов из-под носа у правительства или с его дозволения вывезут. Вот только где взять прежние силы?

"Арчи найдет выход. – Успокаивал он себя. – Только бы успеть". Безобидная опухоль в районе груди смущала врачей. Они настаивали на обследовании, которое могло бы дать точный ответ о происхождении образования. Арчи наотрез отказался. Он не хотел знать, какой породы "шаровидное тело" прячется за его ребрами. Возможно, зловещей. А это значит – мучительные процедуры радио – и химиотерапии, полное бессилия помутнение мысли. Слегка затянутая мучениями смерть.

Нет! Пока он не страдает даже от отсутствия аппетита. Только сильно ограничил курево: кашель буквально разрывал внутренности. Хорошо бы махнуть на берег теплого моря и поваляться в шезлонге, вдыхая целительный кипарисовый воздух... Хорошо бы... – Просматривая газеты, Арчи пытался проследить пути интересующих его лиц. В комнате стоял тяжелый воздух плохо проветренного жилья. Арчи боялся сквозняков и редко выходил из дома, чтобы не пропустить вести от Сида. К сожалению, парень не баловал шефа частыми звонками и пространной информацией. Приходилось домысливать детали, опираясь на известные факты. К тому же, газеты давали немало пищи для размышлений.

Мелькнула на барселонвском аукционе тень графа Флоренштайна. Сделав фантастическую покупку, эксцентричный миллионер отбыл в свое родовое поместье под Мюнхеном. Арчи вообразил мрачную семейную сцену: женщина, которую он некогда хотел сделать своей женой, сообщает супругу о пропаже дочери. Конечно, она смягчает краски и ни словом не упоминает о том, что вредный арабишка вздумал обосновать свои отеческие притязания на Софи.

Девочка уехала в гости с друзьями в богатую арабскую страну, прихватив некоего американского приятеля. Хотя, об этом Снежина может и умолчать, ка и о связи в Крыму с "шахом". Странно... – Арчи задумался, припоминая то лето. – Он не заметил каких-либо отношений между болгаркой и обитателем виллы. Восточный сластолюбец, очевидно, втихую перетрахал всех хорошеньких женщин в "Спутнике". Ничего странного – "островок капитализма" в океане социалистического военно-строевого лагеря. Загадочный мрачный восточный султан – фигура из сказок 1001 ночи...

Неужели Софи, и в самом деле, его дочь? Ведь свидетельство о рождении можно подделать. Тем более, что юная болгарка поторопилась выйти замуж за стремительно овдовевшего Лачева. Тайны, тайны, кругом сплошные интриги и мрачные тайны...

Арчи развернул страницу уголовной хроники. Через весь лист шол крупный заголовок: "Маньяк орудует в Калифорнии". Ниже следовало сообщение о зверском убийстве, третьем за последние месяцы. Погибали молодые, красивые, преуспевающие звездочки шоу-бизнеса, что объединяло убийства в серию, хотя манья и менял почерк. Последняя жертва – певец из варьете для голубых, был найден в собственном бассейне с многочисленными ножевыми ранениями. На фотографиях – сильно накрашенный гей с накладными ресницами, в кружевном корсаже с резинками и в ажурных чулках, очевидно, пел что-то лирическое, прильнув к микрофону весьма непристойным образом. То же самое тело, но уже обнаженное, плавало кверху спиной в овальном подсвеченном бассейне. Черные дыры на боках и спине означали ранения. Ореол выбеленных краской волос покачивался вокруг погруженной в воду головы, словно пловец рассматривал что-то на дне. Перед тем, как нанести множество ножевых ран, Флавио изнасиловали. Тоже с особой, не без смака описанной репортером уголовной хроники, жестокостью.

Арчи отбросил газету. Он предпочитал не вчитываться в подобные мерзости. И раньше озверевшие садисты проделывали мерзкие штуки, но нервы у Гудвина были куда крепче. Брезгливо морщась, он просмотрел сообщение и споткнулся на ошарашивающей информации. Пять лет назад убитый выступал главным свидетелем по делу Гуго Гесслера, называвшего себя графом ди Ламберти. Недавно Гесслер был выпущен на свободу досрочно.

– Черт! – Арчи саданул кулаком по чайному столику, звякнула чашка с недопитым кофе. У него была профессиональная память. Именно Гуго Гесслер подобрал Сиднея Кларка в ночном метро, использовал его, выпустив похабный диск, и, накачав наркотиком, по видимому, изнасиловал. Он был самым опасным кошмаром Сиднея. Теперь кошмар материализовался. Не исключено, что садист задумал осуществить "черную серию", вдохновленный примером вошедших в историю криминальных убийств. Если так, то можно не сомневаться, – Сиднею Кларку он уделит особое внимание.

*Глава 12

Софи немного испугалась, потом сильно разозлилась, а теперь – страшно веселилась. Во время карнавала её похитили! Похищение смахивало на очень забавную шутку – арабы попросили её прокатиться в "загадочную обитель в качестве сюрприза". Софи, только что распрощавшаяся с последними гостями, удивилась:

– Не слишком подходящее время для сюрпризов. Скоро утро, отложим поездку на завтра, господа?

– Это чрезвычайно важно, – сказал Хасан, как обычно, без тени улыбки, и добавил. – Для нашего дальнейшего сотрудничества. Переодеваться не надо, машина ждет.

Слегка заинтригованная, Софи села вместе с двумя мужчинами в притаившийся у въезда в парк автомобиль.

– Ага! Забавная шутка, – недовольно фыркнула Софи, сообразив, что её доставили на взлетное поле и приглашают пересесть в реактивный самолет "Гольфстрим".

– Вы же сами сегодня подавали нам пример в устройстве рискованных затей. – Хасан неожиданно сверкнул ослепительным оскалом – он почти смеялся. – И вы предполагаете заниматься делом, требующим любопытства и риска. Тележурналистика – опасный фронт.

– О'кей! – сказала Софи. – Я с удовольствием покатаюсь, только вначале позвоню маме.

Поклонившись, Хасан отрицательно качнул головой:

– Невозможно, госпожа. Таково распоряжение моего хозяина. Вы сможете делать все, что угодно, как только мы прибудем на место.

– На место?! – Софи решительно пошла прочь от самолета. – Свое место я выбираю сама!

Ее деликатно, но уверенно подхватили под руки.

– Прошу вас не сопротивляться. Какой смысл в путешествии, совершенном во сне? – Он кивнул на человека, в руке которого поблескивал крошечный шприц.

Софи вспыхнула от возмущения:

– Ваши проделки станут достоянием мировой общественности. Я лично сделаю для "Новостей" хороший сюжет.

– Непременно. Это входит в планы хозяина. Но прежде постарайтесь быть более сговорчивой. Поверьте, на такие жесткие меры нас вынудила ситуация и, в первую очередь, ваши близкие.

Софи решила, что путешествие может оказаться интересным материалом для репортажа. В конце концов, похищение из замка в карнавальном костюме и перелет на другой континент – вполне интригующее начало. В самолете её устроили с необычайным комфортом, приставив даже горничную восточной внешности, но в европейском костюме и говорящую на трех языках.

В аэропорте Фаруха её встречал "кадиллак" с эскортом мотоциклистов. Гостья была доставлена в загородную виллу, где Хасан не без гордости сообщил, что его хозяином и человеком, пригласившим Софи, является премьер-министр государства. Он предложил гостье отдохнуть. Обедать госпожа Флоренштайн будет в обществе Мухаммеда Али – Шаха.

Оставшись одна в шикарных покоях, сочетавших национальный декор с великолепной итальянской мебелью, Софи вышла на балкон. Вокруг очаровательной, вполне европейской виллы простирался парк, напоминающий гигантскую оранжерею. Здесь все бурно цвело – и кусты, и деревья, обильно журчали ручьи, играли струями затейливые фонтанчики, изящно выступали из зелени каменные скульптуры, изображавшие животных. В комнате, обставленной в кабинетном стиле, гостью ждала подборка книг, проспектов, альбомов. Здесь она увидела портреты человека, которому почему-то так понадобилась Софи Флоренштайн. Примьер – министр что-то скрывал, если велел увезти её из дома тайком и позаботился об отсутствии связи. Ни в одной комнате не было телефона. Вернее, имелись аппараты внутренней связи. Один из них зазвонил.

– Это Хасан, мисс Флоренштайн. Я хотел осведомиться, нужна ли вам горничная, или вы предпочитаете обойтись без посторонних людей?

– Я бы предпочла дать интервью самым зубастым газетам. Горничная мне не нужна, поскольку я, как вы заметили, путешествую без багажа и собираюсь совершать путешествие по восточной стране в карнавальном костюме и обедать с министром в грязном платье.

Софи была одета в костюм снежной королевы, но во время вечеринки. кувыркания в стогу и последующего путешествия ослепительно-белый наряд утратил свою девственно-сверкающую чистоту... Софи развязала белую вуаль, прихваченную узлом на бретельке корсажа. На ней были заметны бурые пятнышки – очевидно, Сид, отдавший ей шарф, поранил пальцы.

Странный парень... Очень странный. Его трудно подвести под какую-либо из известных Софи категорий. Может казаться простым и загадочным, деликатным и нагловатым. Изъясняться как житель трущоб (Софи слышала пару выражений, посланных Сидом в адрес Пауля) и как завсегдатай аристократических салонов. А с какой стремительностью он сумел очаровать маму и даже, очевидно, поделиться с ней сокровенными мыслями, если уж она перевела его в розовую комнату, а потом кинулась на крышу!

Софи вспомнила глаза Сида, протягивавшего ей шарф:

– Извини, у меня сегодня не лучшее настроение. Я не собирался смешить публику. Я хотел разбиться. Гадкая шутка. Снежина удачно перехватила инициативу.

Софи обратила разговор в шутку, но была уверена – парень говорил серьезно! До чего же неделикатно – принести шарф даме и даже не сделать вид, что рисковал ради нее! Жаль, что не удасться больше поговорить с ним. Наверняка у Сиднея Гудвина весьма неординарная биография.

С тихим звоном отворилась дверь кабинета. Склонившись в поклоне, перед Софи возник Хасан:

– Я решил, что вы работаете, и не хотел беспокоить. Здесь достаточно сведений, чтобы получить представление о нашей стране. А в спальне вас ждет багаж. Я велел доставить коллекцию лучшего салона дамской одежды. Не знаю, по вкусу ли вам модели Живанши? Надеюсь, что-нибудь мисс Флоренштайн подберет для обеда и дальнейшего пребывания.

– Я попала в долгосрочное заключение? Сколько вы собираетесь меня держать здесь? Вы, кажется обещали предоставить мне телефон. Родители наверняка уже подняли панику.

– Не думаю. Графине известно, где вы находитесь и с какой целью.

Он удалился, Софи поспешила в спальню. Что бы ни случалось, вид хороших вещей способствует улучшению настроения. Когда у Софи что-либо не ладилось, она делала вояж по магазинам Парижа и покупала красивые платья, духи, сумки – все, на чем останавливался взгляд. Потом часть раздаривала и это тоже приносило удовольствие.