Текст книги "Дар полночного святого"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Я понял, что Ларсика больше не будет.

Вилли постарел за эти несколько дней. Стал черным и сухим, как индус. И даже не взглянул на краски.

"Что станешь делать?" – зачем-то спросил я, заслоняя спиной тот портрет Нижинского, для которого позировал.

"Попробую пить. Может выйдет работать. В общем – постараюсь выжить... И, наверно, все-таки, буду ждать. У меня теперь есть компания – Лара".

– Понимаю. Ты не смог уйти. Ты пожалел его. – Аня кивнула. – Я, действительно, понимаю.

– Не смог! И сбежал от тебя... Вот... – Карлос развел руками. – Такая вышла исповедь...

– Спасибо, что счел возможным рассказать мне... Даже не знаю, как поступить, не пойму, что чувствую. – Аня серьезно посмотрела в темные глаза. – Наверно, мне не удастся сразу разлюбить тебя. Но я буду стараться. И попытаюсь быть счастливой.

Карлос поднялся и отошел к окну.

– Самое смешное и, увы, абсолютно очевидное в этой ситуации, что я люблю тебя... И совершенно не представляю, куда девать эту идиотскую любовь!

– Все пройдет... Завтра я пойду к Пушкарю и подам заявление об уходе. Ресторан – не придел моей мечты, ты был прав... А Ларсик станет знаменитостью, как и хотел. Он добьется, он все сможет, – ведь его будет поддерживать и вдохновлять могущественный Вилли.

А я пока стану помогать маме – как никак шью и вяжу с пяти лет. Буду делать смешных кукол и продавать на Арбате... Там, видно, и познакомлюсь с арабским шейхом. – Аня расхохоталась, давясь слезами и закрыла лицо руками. – Уходи скорее. Уходи! Нельзя же так, – тянуть больной зуб за веревочку...

Карлос не мог сдвинуться с места, мучимый противоречивыми чувствами.

– Да уходи же ты! Умоляю...

Она убрала руки лишь услышав щелчок входной двери. В комнате стало тихо, на подносе давно остыл кофе. Аня бросилась на подушку и впервые за этот день по-настоящему разрыдалась: громко и безутешно.

... В понедельник она сидела в кабинете Пушкаря, объясняя, что должна срочно уехать с матерью в Тулу. Плела что-то про личные обстоятельства, осложнения после болезни. Он качал головой, набавлял ставку. А потом взмолился:

– Дай мне хотя бы неделю на поиски замены, передай заместительнице свой опыт и считай себя свободной.. Ох Венцова, Венцова! Что ж вы разбегаетесь – так хорошо начали, у меня грандиозные проекты... – Он скривился и прижал левую ладонь к сердцу. – Прединфарктное состояние... Будь другом, Анна, не подводи... Я уж молчу, что по условиям контракта могу взыскать с тебя приличную неустойку... Но по-человечески, по-братски прошу...

– Если по человечески, я постараюсь. – Пробормотала Аня, презирая себя за уступчивость

17

В конце апреля термометр в Москве показал максимальную за последние триста лет температуру. Зелень ещё не успела пробиться, но асфальт плавился на солнце, а все вокруг казалось тусклым и пыльным – прошлогодняя трава газонов, голые ветки деревьев, немытые окна домов, с годовыми следами экологического неблагополучия. На улицах люди в теплых пальто и куртках даже не оборачивались на тех, кто уже щеголял в босоножках, сарафанах или маечках.

И те и другие выглядели нелепо, как и Аня, одевшаяся с учетом безвременно жаркого солнца в светло-бежевый пиджак и длинную, мягкую, сплошь розами и маками усеянную юбку. На серых улицах и в автобусе она чувствовала себя неуместно-нарядной, сожалея о привычных джинсах и пуловере. Но в этот день Ольга отмечала день рождения и все были приглашены на закулисный фуршет после выступления.

В истинной причине хорошего настроение и желания поскорее начать весенний праздник Аня не хотела признаваться даже самой себе. Но это было так: надевая новую юбку, подбирая к ней украшения из розовых кораллов, она думала о том, какое впечатление произведет своей цветущей прелестью на Карлоса.

Карлос расстался с Вилли. Он жил в однокомнатной квартире, купленной на собственные деньги – отношения с отцом так и не наладились, блудный сын не собирался возвращаться в пятикомнатные родительские хоромы. Ане он сказал: "Буду ждать тебя, сколько потребуется. Но постарайся не мучить меня – жизнь проходит, я это кожей чувствую. Жутко обидно, что она проходит без тебя".

Они встречались на сцене каждый вечер и расходились порознь, едва кивнув друг другу. Мокрый мартовский снег, холодный дождь, поливающий из клочковатых, свирепо проносящихся над Москвой облаков, не способствовал расцвету оптимизма. Аня мучилась сомнениями, упрекала себя за то, что наделала кучу ошибок и ничему не научилась. Но стоило лишь появиться победно воссиявшему солнцу, – и все переменилось. Стало ясно: жизнь теперь только начинается, достижения неоспоримы, завоевания велики: деньги, профессия, уважение коллег, а главное – любовь. Пусть непростая, но сильная.

Вилли побежден, Карлос избавлен от мучительной зависимости, а это посложнее, чем кодироваться от алкоголизма или курения. В чем же дело? Надо поскорее выползать из своей норы, разрушить баррикады, которые сама же вокруг себя нагромоздила, и двинуться навстречу законно причитающемуся счастью.

В гримерной Аню ждал букет многозначительно алых роз, которые регулярно присылал ей некий поклонник. Достав один цветок, она воткнула его в прическу вместо шелкового. Крупные шипы хорошо держались в кудрявых волосах. В финале танца Карлос обхватил талию Кармен, та на миг бессильно откинуться в его согнутых руках. Он прижал её к себе и склонился, словно стремясь к поцелую. Но не поцеловал. Горячо дохнул в шею, скользнул губами по виску, волосам и вцепился в розу. Аня замерла, представив, как впиваются в кожу когтистые колючки. Карлос достал цветок, к подбородку побежала капелька крови... Но глаза улыбались, и Аня шепнула "Да"...

После завершения программы она не торопилась переодеваться – идти на вечеринку Оли совсем не хотелось. Дождаться Карлоса и – сбежать! Аня аккуратно стирала грим тампоном, прислушиваясь к шагам за дверью. По коридору зачастили каблучки, дверь распахнулась – на пороге появилась стройная, яркая женщина в серебряном, узком, сильно открытом платье. Красавица замерла, протягивая к Ане обнаженные, унизанные позвякивающими браслетами руки.

– Анюта!

– Линка!

Они с разбегу обнялись. В комнате поплыл запах "Опиума".

– Ты меня в зале не видела? Я же махала, махала, а Денис даже стоя хлопал. Мы за первым столиком слева... Вот так встреча! Да ты просто звезда... Покажись... – Алина развернула Аню. – Худющая, сексуальная... А я расплылась на тамошних харчах. – Она обхватила ладонями стиснутую широким поясом талию и крутанулась на каблучках.

– Ничуть не растолстела. Прямо фотомодель. – Аня села в свое кресло, во все глаза рассматривая Алину. Стрижка ей шла – рыжие "перышки" на лбу и на шее. Шея длиннющая, жемчужные гроздья в ушах касаются ключиц. Глаза синие, наивно распахнутые, детские и опытные одновременно.

– Живенько переодевайся! Тебя все ждут. Я обещала привести звезду свою школьную подружку.

– Спасибо, что предупредила. Боюсь, Денис проговорится насчет "сестричек".

– Да пусть! Там люди деловые. Им наши родственные отношения по фигу. Только... – Алина многозначительно окинула взглядом испанский костюм Ани.

– Разумеется. Танцовщица из ресторана, все равно что путана, и вдруг сестра Алины Южной!

– Анюта! – Алина обняла её за плечи. – Мы уже большие девочки, все прекрасно понимаем... Какое это, к чертям, имеет значение? Мы снова вместе и теперь не будем ссориться из-за пустяков.

– Понимаешь... У меня сегодня встреча с одним человеком. Важная.

– Заметила! Просто очумела: в кабаке на сцене в обнимку ты и Карлос Гарсиа! Денис ростбифом подавился и говорит: "В России, действительно, произошли большие подвижки". Голосом Горбачева. Он здорово всех копирует. Так он его уже пригласил. Ну, Денис – Карлоса.

– Согласился? – Удивилась Аня, переодеваясь за ширмой.

– Интересно! Друг юных дней, наперсник нежных игр!

– Я готова. – Появившись, Аня быстро собрала в узел и сколола на затылке волосы, вдела в уши коралловые сережки.

– Другое дело. Аспирантка МГУ из очень хорошей семьи, – одобрила Алина костюм. – Кораллы дешевенькие, но тебе идут.

– Демократический стиль. – Не обиделась Аня. – От бриллиантов я отказалась – слишком вульгарно.

Они под руку вошли в полутемный зал.

За большим столиком сидело человек шесть. Аня сразу заметила Дениса. Он был крупнее и ярче всех – загорелый блондин американского типа в мешковатом кремовом костюме. Увидев приближающихся дам, он кинулся навстречу и пренебрег протянутой Аней рукой.

– Обнимемся! Мы не на дипприеме.

Аня прильнула щекой к воротнику шелковой сорочки, уловив приятный горький запах одеколона и ещё более ощутимый водочный дух. Компания уже завершила, по видимому, обильный ужин и перешла к десерту. На столике стояла эффектная ваза с растаявшим мороженым.

– Садись, Анюта, возле Дениса Сергеевича, поболтайте, вспомните наши дачные шалости. – Устроив Аню, Алина объявила, – Мы с Анной росли вместе, учились, влюблялись... А, главное, нас сблизило фигурное катание. Отличная хореографическая школа.

– Заметили, заметили... – Поддержал кто-то из гостей. – Так Карлос тоже начинал на льду?

– Я начал с тяжелого рока и марихуаны, – мрачно пошутил Карлос, и только теперь Аня его заметила. Он как-то потемнел – синий пуловер, смуглое лицо опущено к чашечке кофе, в которой с чрезмерной энергией вращается ложка.

– Нам с Аней по фирменному мороженому с клубникой и взбитыми сливками. Это уже растаяло. Я не ошиблась, Энн, – тряхнем стариной? – Алина подтолкнула локтем соседку. – И ещё ликера. Я хочу, чтобы все выпили за нашу встречу. Денис, я, Анна и Карлос – считайте, играли в одной песочнице. Только в разное время.

– И с разных сторон, – тихо добавила Аня.

– Это как? За разные команды, что ли? – Снова поинтересовался любопытный гость, и Аня прямо посмотрела не него:

– Именно. Команда хозяев и команда приглашенных. Я имела честь отдыхать на даче Кудяковых-Лаури. Это был очень гостеприимный дом.

– А вам никто не говорил, что вы с Алиной похожи? Серьезно: глаза и что-то еще, неуловимое... Может, рост, фигура... В общем, я с удовольствием выпью за встречу друзей. Меня зовут Михаил. Отчество сложное, лучше без него. Несмотря на седину, я в душе комсомолец.

Аня прислушалась – у него был странный голос и какая-то особенность дикции, – хрипотца, как у Высоцкого, при этом неровный ритм речи, то нарочито замедленный, то преходящий в скороговорку. Специфический голос, такой перепутать трудно. И выглядел Михаил живописно: густая шапка жестких с сильной проседью волос, привлекающее мужественной грубостью черт лицо, короткая жесткая борода. Арктический летчик, геолог, укротитель, охотник. Русский Хемингуэй. Покоритель женских сердец, удачно сочетающий своеобразный романтизм и хорошую боевую хватку.

– Ты на Михаила, Анна, не заглядывайся. Он с женщинами крут. Роковой мужчина, цыган. При этом однолюб, игриво предупредила Алина.

– Мужчины – вообще однолюбы. Особенно ловеласы. Во всех женщинах они видят свой единственный идеал, – нарочито вздохнув, Денис повернулся к Ане. – Ты ни капельки не изменилась. Все такая же бука и, как всегда, влюблена. Это заметно.

– Но в отличие от вас, однолюбов, я меняю привязанности. – Она дерзко взглянула в пьяненькие светлые глаза, которые когда-то заставляли её столбенеть.

– Оставь приколы, Ден, мы здесь объедались, а девочка работала. Поваляем дурака в следующий раз. Ведь мы теперь будем жить в Москве. Объяснила Лина и взглянула на бородача. – Михаил Сигизмундович – коллега господина Южного по бизнесу. Сегодня отмечали начало крупного финансового проекта.

– Прошу прощения, рад был встретиться. – Карлос поднялся. – Надеюсь, мы ещё увидимся. У меня есть кое-какие дела. Тебя подвезти? – Он вопросительно посмотрел на Аню.

Алина удержала Аню за руку:

– Посиди еще, умоляю! Пять лет не виделись. Мы тебя прямо к дому подбросим – ведь почти соседи... – А когда Карлос ушел, доверительно шепнула ей. – На кой он тебе сдался? Только время теряешь. Такие возможности у парня были, а он ухитрился... Фу! Ну и занятие для мужика... Да они, балетные, все подонки...

Аню охватил гнев и непонятное волнение – Алина вновь перехватывала инициативу. Едва появившись, она уже манипулировала ею. И "оружие" все тоже – расчетливость, решительность, цинизм! Все, что так не хватало Ане, ненавидевшей в себе Верочкину мягкотелость, покладистость. Но у матери врожденное смирение, отсутствие личных амбиций, зависти, умение довольствоваться малым. У Ани же – клубок сплошных противоречий, смирение борется с тщеславием, а самолюбие – с гордыней.

...Дружба "сестричек" восстановилась на прежних основаниях: Алина лидер, Аня – послушный исполнитель. При этом Аня внушала себе, что она честнее, добрей, мягче, и уступает лишь из деликатности, пока дело не коснулось серьезных вопросов. Вот только как разобраться, где проявляешь великодушную терпимость, а где идешь на унизительные уступки? Вопрос не из легких и ответы на него получались все время разные.

18

В конце мая за городом воцарилось настоящее лето – все улыбалось, радовалось, расцветало. Трезвоня и галдя, носился на велосипедах по свежезасыпанным гравием дорожкам поселка Ильинское подрастающий молодняк. Среди яркой бархатистой зелени смородинных кустов и хвойной щетины темных елок трудились взрослые, спеша превратить огородно-клубничные угодья в сибаритские газоны.

На нижней застекленной веранде дома Лаури за большим, покрытым клетчатой клеенкой столом сидели Инга и Верочка, обе в фартуках, с засученными рукавами и ножами в руках. В распахнутых, только что вымытых окнах порхали красно-белые веселые шторки. На газовой плите что-то кипело и булькало, распространяя аромат баранины и восточных пряных приправ, в салатницах и кастрюльках пестрели овощи и зелень – отборные, разнообразные, – с рынка.

– Перец такой красавец, жалко резать. – Верочка выложила перед собой три сладких перца – желтый, зеленый и красный – крупные, глянцевые, без единой помарочки.

– Португальские. Помидоры голландские, баклажаны... А, черт знает, откуда. Главное, все доступно и без всяких проблем. Как ты думаешь, тесто не перестоит?

– Сейчас начну разделывать. – Подойдя к плите, Верочка попробовала соус. – Может, лимона добавить, как Алина просила по-колумбийски приготовить, чтоб на наш плов похоже не было?.. Не пойму, – засомневалась она после дегустации, – отнесу ей на пробу.

– Потом. Кажется, она задремала. Пусть отдохнет – воздух в Москве сплошной канцероген. После Женевы девочка захирела. Ведь жили же на самом берегу озера – там только миллионеры дома имеют, – вздохнула Инга, не одобрявшая возвращение дочери.

Прослужив в Богате почти год, Южный попал в жернова перестройки, но не растерялся – перешел в коммерческую структуру некой российско-швейцарской фирмы с центром в самой Женеве. И вот оттуда нагрянул в Москву – бизнес разворачивать.

– Ну что поделать-то? Денис на службе. Получил назначение, – выполняй. Слава Богу, не в Китай и не на Дальний Восток услали, – успокоила Ингу Верочка, посмотрев на лежащую в прозрачной тени Алину. Такие штучки только в иностранных фильмах, да в Ильинском имеются – под полосатым тентом с фестонами по краю целый диван наподобие качелей. Лежи, раскачивайся, словно в лодке. Красота!

– Был бы поактивней, мог и там остаться. Сейчас все как-то ухитряются. Контракты, договора, ну, я не знаю... Нужно же не только о себе думать. У Линочки будут дети. И мы с Альбертом, в конце концов, достойны лучшей участи. Кудяков сегодня – никому не нужный пенсионер. Да и я за бортом. Какая теперь общественная работа?

– Вот и отдохните. Квартира у вас огромная, если что, можно на две отдельные разменять. Этот дом – настоящий дворец. Здесь и зимой жить можно, вот только печки починить... А там у них хоть и на озере, а чужое, арендованное жилье.

– Что ещё за печки? – Донесся голос Алины. – Газовое отопление будем ставить. Сортир, ванную реконструировать. Тысяч двадцать баксов... Это жилье представляет лишь историческую ценность: памятник эпохи сталинизма... Одна морока.

Налив в тарелку соус, Инга вышла к дочери:

– Не думай ты об этом. Сегодня двадцать человек принять надо. И по высшему разряду. Попробуй. Кажется, мало помидор.

– Неплохо... Побольше киндзы и перца. Горького, конечно. – Алина потянулась. – Вроде, с головой полегче стало. Спазм сосудов.

– Очень уж активный темп взяли – каждый вечер в ресторанах. Смотри, Денис пить начнет.

– Ах, мама! Денис – пьяница. Я – алкоголичка! Что за бред. Сейчас время такое. Мы вернулись – надо о себе заявить, нужным людям представиться. Нас приглашают, хотят присмотреться в непринужденной обстановке. У Дениса серьезный бизнес – крупная строительная фирма совместно с европейцами. Кто ж будет денежки просто так вкладывать? Теперь все основывается на личных контактах. Я и так крутилась, сокращая списки приглашенных. – Встав, Алина качнула диванчик с осторожно присевшей на краешек матерью. – Выглядишь, как домработница. Хватит тебе на кухне возиться. Где Анька? Она же видит, в каком я состоянии.

– Они с Денисом на станцию поехали кое-что докупить: масло, яички для салата.

– Уже часа два катаются. – Накинув вязаный жакет, Алина ушла в дом.

Ее почему-то все сегодня раздражало. Голова тяжелая, на губе лихорадка, под глазами набухли какие-то мешки, волосы пора стричь. – Она отбросила щетку и бухнулась поперек кровати. Он, возможно, не придет. В сущности, и прием-то затеяла ради него, соскучилась, хотела блеснуть, пофлиртовать в ночном саду, услышать горячий шепот, просьбу о свидании... А он заявил: "К сожалению, не получится. Деловой визит". И, наконец, уступая просьбам Алины, пообещал: "Постараюсь не надолго вырваться".

Выбросив из шифоньера на кровать платья, Алина сосредоточилась: так или иначе, а блеснуть просто необходимо.

Она услышала, как подъехала машина Дениса и звонкий, чересчур бодрый голос Ани доложил: "Все купили, окромя ванили. Стихи".

– Анют, поднимись ко мне, нужна консультация, – высунулась из окна полуобнаженная Алина.

– А потом живо столы накрывать. У нас все готово, – только резать и ставить. – Верочка залюбовалась дочкой, – активная, покладистая, в хорошем настроении. Может, и вправду лучше, что Алина вернулась?

Инга вздохнула:

– Правильно твоя Анна делает, что с замужеством не торопится. Рановато на Алиночку все свалилось – жизнь за границей в роли жены ответственного работника. Все время на виду. Не оступись, не промахнись, слова лишнего не скажи. Завистников полно, и языки-то у всех длинные.

– Зато муж хороший, – как за каменной стеной, такого ещё поискать надо. – Верочка старательно перемешивала длинной деревянной ложкой салат в большой кастрюле. Среди майонезной белизны мелькали розовые креветки.

– Ну, у твоей тоже, вроде, неплохо складывается. Карлос этот, парень, конечно, со странностями, но из хорошей семьи. Придет время – образумится. Укатите вы все в Испанию – прямиком в фамильный трехэтажный особняк. Выложив торт на серебряное блюдо, устланное кружевной салфеткой, Инга облизала палец. – Крем настоящий, со взбитыми сливками. Научились печь, не то, что раньше – песок с цементом и джемом из гнилых фруктов – "Сказка"!

– До Испании далеко. Не клеится у них как-то. То один дуется, то другой. А парень мне нравится, хоть и артист.

– Тебе же, вроде, артисты по душе были? – мимоходом заметила Инга и подумала: "Неужели никто так и не узнает, что Лаури с Венцовой родня? А кому проговориться? Кроме самой Инги посвященных в тайну нет...

С возвращением дочери жизнь приунывшей пенсионерки забила ключом. Денис оказался не как-нибудь, а в самом передовом отряде "новых русских" с такими запросами и размахом, что аж голова кружится. Его новые друзья ездили на мерседесах, BMW, джипах, говорили о покупке земли, строительстве особняков, обсуждали за водкой конструкции домашних бассейнов, преимуществах французской Ривьеры, Гавайских островов, испанского побережья в приобретении недвижимости. Запросто мелькали имена тех, кого только по телевизору в "Новостях" и увидишь.

Инга вновь почувствовала себя на коне. В кругу дочери она представляла собой нечто вроде антиквариата – ценный предмет, свидетельствующий о настоящих аристократических корнях семейства Лаури. У заслуженной балерины целовали ручку, преподносили цветы, просили рассказывать о былых театральных достижениях и скандалах недалекого прошлого. В таком расположении духа Инга всем сердцем стремилась к благодеяниям и покровительству. Узнав от Алины о встрече с Аней, ставшей обычной кордебалетной девчонкой, сказала: "Ты бы её хоть как-то пристроила. Может, найдется приличный человек из вашего круга. Девочка хорошенькая, неглупая, и характер от благополучной жизни, глядишь, исправится".

Алина снисходительно хмыкнула: "Приличные люди", мамочка, – понятие загнившего прошлого. Если ты имеешь в виду делового мужика, то такие на дороге не валяются. На них охота идет, как на ценную пушнину. Но я Аньку и сама приблизить хочу, – вдруг что-то бедолаге обломится".

Инга позвонила Верочке первая и ловко, как она всегда умела, загладила все прошлые шероховатости, приласкалась, посмеялась, пообещала поддержку и дружбу, пригласила к себе. Потом само собой вышло, что Верочка стала немного помогать по хозяйству: то окна вымыть пришла, то безделушки перетереть. А в Ильинское в мае поехала с охотой – и дачу она любила, и для гостей стол готовила с удовольствием.

19

... – Ань, посмотри, не слишком нарядно, – все-таки прием в саду? Не пойму... – Алина с деланным отвращением осматривала себя, обтянутую длинным, усеянным блестками, черным платьем. Рукава узкие, до самых пальцев, а на спине разрез – чуть кружевные трусики мелькают.

– Здорово. Ну и что же, что в саду? Считай, в загородной резиденции. Тебе ж подавать и убирать не надо. Сиди – возглавляй стол, украшай собрание, – одобрила Аня.

– Значит, оставить так? А если прохладно будет, я шаль накину. Не кутаться же в меха... Да и перед кем выпендриваться... Устала я. – Она опустилась на пуфик перед трюмо и трагически нахмурила брови. – Бесконечная кутерьма. Целых пять лет, как заводная! А здесь опять!

– Лин, побойся Бога... Ты кому жалуешься? Это я недавно зарабатывать стала, а то и с едой кое-как перебивались. Платьишка мать из старья перешивала. Грязный двор, подольский клуб и швейная машинка. А ещё электрички заплеванные. И, ничего, – весело.

– Да у тебя хоть личная жизнь на высоте. Карлос, я сама видела, бесится. На меня зверем смотрит. Только не пойму, что его так заело. Алина сосредоточенно зачесывала волосы в разные стороны. – Или что я ему тогда, ну, ещё до отъезда, отставку дала. Или не может простить, что я тебя от него отвлекаю.

– Не в тебе дело. У нас отношения сложные. Неприкаянный он какой-то. Слишком много перепало от рождения, легко дается то, над чем другие годами надрываются. Отсюда – амбиции громадные, мыслит себя не иначе как звездой, героем, кумиром толпы. Хватается сразу за все. То поет, то рисует, то танцует. Сейчас, вроде, опять жалеет, что юристом не стал.

– Да? Значит, наконец, образумился? – Заинтересовалась Алина, смочив гелем короткие вихры. – А если я его у тебя отобью?

– Попытайся. Может, получится. – Шутка Ане не понравилась, – не из-за себя – из-за Дениса. – А мужа-то куда?

– О нем волноваться нечего. Сам позаботится. Такой кобелина прыткий только за хвост и держи.

– Не поняла... – Присев на кровать, Аня начала развешивать на плечики разбросанные платья. – Хочешь сказать, что он на кого-то заглядывается?

– Заглядывается?! – Алина расхохоталась. – С троими я его попросту на месте преступления застукала.

– С троими?

– Не одновременно, конечно. Сначала с секретаршей. Устроила разгон на полную катушку. Это ещё в Колумбии было. А потом в Женеве. Возвращаюсь однажды из поездки под теплый мужнин бочек, – а он не один! В супружеской спальне, на полу! Представляешь, из клуба мулаточку привел, лет пятнадцати... Козел!

– Не может быть! Он же по тебе сох. Все было так серьезно! – Аня сжалась от обиды. Если Денис отказался от неё ради Алины, то это могла быть только огромная, всепоглощающая страсть... А так, выходит, все равно одна, другая, третья... Все в одну цену – и дурочка Аня, и шлюха из шведского клуба. Только Алина Лаури оказалась более престижной невестой вот и аргументы, и факты... Но ведь было что-то в этом Денисе настоящее невозможно же так ошибаться... Тогда, на залитой дождем дороге, сегодня... Он не напоминал ей о прошлом. Только зло оглядел знакомый ландшафт с лужами и елками. Тоскливо так, протяжно вздохнул: "Молодость-то прошла!" Аня поняла – супермен Южный жалеет о каких-то упущенных возможностях, о том, что могло бы стать серьезным и важным.

... Рассказ Алины про измены мужа не понравился Ане просто потому, что ей никак не хотелось в это верить.

С того дня, как они встретились в ресторане "Вестерн", Аня думала о чете Южных с отстраненной симпатией. Центром её Вселенной был Карлос.

Всматриваясь в непроницаемый туман будущего, Аня видела цветущий абрикосовый сад, рыжего пса, безбрежную морскую синеву и себя – уверенную, радостную. Рядом Карлос – человек, умеющий рассказывать о любви танцем. Он стоит, вскинув над головой гибкие кисти с кастаньетами, его сапожки гулкими каблуками отбивают ритм, волосы взлохмачены теплым бризом, а глаза не отрываются от неё – призывая, приманивая... "Счастлива, счастлива!" твердит она себе. Тревожили лишь непонятные приступы тоски, обрушивающиеся на Карлоса ни с того ни с сего.

После встречи с Южными в "Вестерне" он исчез и три последующих дня держался с Аней так, будто не было страстных взглядов, вытащенной из её волос розы. А потом вдруг воспылал неутолимой страстью, усадил в старенькие "Жигули" и отвез к себе.

– Не принюхивайся, киска. Здесь кроме тебя никого не было, это наша берлога.

– Но.. – Аня с удивлением оглядела пустую комнату с белыми стенами и потолком. Лишь музыкальная установка на песочном ковролине и огромная зеленоватая бутыль с ветками цветущей черемухи украшали жилище танцора.

Карлос включил музыку. Двигаясь как факир, извлек из стенного шкафа пуховики и подушки, бросил все в кучу и повалил на неё Аню: – Я же предупреждал, что тебе здесь понравится.

Они провели вдвоем ночь и чудесный майский день – пасмурный, дождливый, когда не хочется высовываться из своего убежища, а тянет всеми порами впитывать весеннюю свежесть и плотское наслаждение, разлитое в воздухе. Лежали в обнимку, глядя, как торопливо, наискось пересекают небо флотилии всклокоченных туч. Отрадно было чувствовать себя крошечными частицами бытия под этим гигантским грозным небом, знать, что ощущения и мысли едины, не надо ни слов, ни признаний – лишь касания, взгляды, жесты...

Только напоследок, когда оба ещё лежали не размыкая объятий, Аня спросила:

– Почему ты не подходил ко мне эти дни? Ведь тогда, на сцене, я сказала тебе "да".

– Меня разозлила Алина. И вообще, эта компания. Я мечтал о встрече с тобой. Все было ужасно некстати. Ужасно...

– Ты не собираешься поддерживать отношения с Денисом?

– Энтузиазмом не горю. Но ссориться не намерен. Его приятели – из числа наших "спонсоров" – людей, по существу содержащих "Вестерн" и множество подобных ему заведений.

– Но ведь Денис занимается каким-то серьезным бизнесом?

– Строительство зданий, реконструкция и есть серьезный бизнес. А попечительство увеселительных заведений – его побочная ветвь, как и многие другие.

– Это законно?

– Не задавай наивных вопросов, Карменсита. – Карлос поцеловал её в нос. – Ни мне, ни, особенно, Алине.

20

Майский закат – томительно-долгий, яркий. Стало прохладно, и вначале дамы, а затем и разгоряченные вином и беседой мужчины перебрались пить чай на закрытую террасу. Здесь, как в сказке, уже стоял покрытый старинной, льняной, с прошвами скатертью стол. На нем ведерный самовар, праздничный чайный сервиз с золотыми внутри и ярко-васильковыми снаружи чашками, торты, пирожные, конфеты, печенье и вазы, полные привезенными гостями цветов. Зажгли большой абажур – все тот же, апельсинового цвета, восхитивший всех своей старомодной уютной основательностью. Лица женщин покрылись теплым отсветом и стало немного грустно, как бывает в финале. Финале дня, праздника, напрасных ожиданий.

До позднего вечера Аня ждала Карлоса с легким сердцем, радуясь, что суета и старания благонравной Золушки вознаградятся встречей: покрутившись в компании, влюбленные уедут вместе, наверстывать упущенное время.

Она специально не наряжалась к вечеру – свободная черно-белая полосатая блуза с черными легинсами, студенческий хвост и минимальный макияж. Когда исполняешь обязанности прислуги, выпендриваться не стоит. Хотя Алина, представляя своим друзьям Аню, сразу поставила всех в известность:

– Это моя ближайшая подруга, актриса, сегодня выступает в роли домоправительницы. Поняли? – оглядела она рассевшихся за столом гостей. Анна Владимировна нынче любезно взяла на себя роль администратора-распорядителя...

– Повара, официантки, справочного бюро. Могу также заговаривать зубную боль и гадать по руке, – добавила Аня, присев в конце стола. Ее не только не смущала эта ситуация, а даже радовала. Вероятно, время подростковых комплексов "приживалки" прошло. Она чувствовала себя уверенно в любой компании, а глядя на прибывших дам, не могла отделаться от ощущения собственного превосходства.

Только троих женщин, державшихся рядом со своими мужьями, можно было назвать "солидными" – возраст, манера держаться, интеллигентная речь. Остальные же девицы представляли категорию сомнительных "подруг", делающих потуги преодолеть расстояние от случайной и легкой добычи к статусу супруги или, хотя бы, постоянной содержанки. Они были дорого и ярко одеты, громко смеялись и не отличались особой утонченностью манер.

Аня заваривала на кухне вторую порцию чая, наблюдая сквозь застекленную стену, как кружок собравшихся за столом дам что-то горячо обсуждал, осматривая феерическое платье курносой девицы. Очевидно, эксперты решали, стоило ли отдавать за эксклюзивную модель Пако Раббана десять тысяч баксов.

– Можно получить из ваших рук нечто горяченькое и крепкое? Не любитель я чаевничать с самоварами и салонным фарфором. Вот это по мне. – Протягивая крупную керамическую кружку, к Ане подошел Михаил. Он приехал совсем недавно, от ужина отказался. – Жажда замучила, отведал рыбную кухню. Клянусь, не помню, что ел – уж очень интересный разговор с коллегой получился... Вообще, вечер в ресторане с деловым партнером – ситуация патологическая. Вы не находите, Анюта?

Аня наполнила протянутую кружку ароматным чаем.