Текст книги "Дар полночного святого"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Может, потанцуем?

Тони с сомнением пожал плечами:

– У тебя чересчур экстравагантный прикид даже для такого заведения. Меня здесь многие знают, начнут приставать, задавать вопросы... Мы ведь не хотим отвечать, правда?

– Ну почему же? Уже несколько дней я только и мечтаю о том, чтобы излить душу кому-нибудь... Ты детектив, верно? Я сразу догадалась – синяя куртка и о-о-ч-чень внимательный взгляд. – Она подняла руки. – Можешь обыскать – документов при мне нет. Я – никто.

– Не прочь с тобой побеседовать, детка. Но, похоже, у тебя скоро возникнут проблемы. Ты что-то подмешала в коктейль? Я и не заметил, черт! Это была таблетка?

– Никогда! Я вообще практически трезвенница, а таблетки глотаю только от нервов. – Язык Ани здорово заплетался.

– Сегодня глотала?

– Много. Перед сном. Завтра у меня свадьба... Ох... – Она скривилась и жалобно взглянула на "детектива". Рот наполнился слюной, тошнота подступила к горлу. – Меня мутит. Прости.

– Пошли на воздух. Здесь настоящая душегубка.

Подхватив нетвердо ступающую девушку, Тони вытащил её на улицу. Дождь не прекращался, набережная опустела. Большие цветочные кашпо вдоль тротуара были похожи на урны.

– Отвернись! – Аня согнулась над кустиком какой-то зелени, сплевывая горечь. Рвотный спазм прошел. – Уже легче. Я беременна, – с радостью сообщила она, вдруг вспомнив, отчего так слаба. – Меня все время мутит и ужасно хочется спать.

Она покачнулась. Тони успел подхватить оседающую на асфальт девушку.

– Тебе пора домой. Эй! – Он встряхнул её. – Назови свой адрес, детка.

– Цветной бульвар... Второй этаж, вход со двора... – по-русски пробормотала Аня и мгновенно отключилась.

7

Она открыла глаза от луча яркого солнца, лежащего на подушке. Комната маленькая, обшитая красным деревом, на окне клетчатая сине-зеленая шторка, нанизанная на латунный прут. Покрытый синим ковролином пол выглядит неустойчиво, за стеклом качается полоска далекого берега. По свинцово-серой, тяжелой воде идут пологие, закипающие белыми бурунами волны. Она села, стараясь сосредоточиться. И вспомнила то, как шагнула во мрак за мерцающей свечой Михаила. Значит, он здесь! Неизвестное судно уносит их в просторы небытия... Глупости! Все реально – и фотография пожилого джентльмена в овальной рамке, и брошенный в кресле плащ из торгового дома Живанши. Персиковая кружевная рубашечка – её принесла мадам Берта вместе с пеньюаром... Свадебные туфли, ещё мокрые от дождя... Дождь... Точно, когда она сбежала из дома, шел дождь, а что потом?

Надев туфли и плащ, Аня поднялась по узкой металлической лестнице. Перед ней белела залитая солнцем палуба яхты. Ветер подхватил и растрепал волосы, захлопал полотняным тентом, натянутым над кормой. Аня двинулась вперед и недоуменно остановилась: за столиком, покрытым белой скатертью, в удобном плетеном кресле сидел человек. В одной руке – чашка кофе, в другой – шелестящая на ветру газета. Совершенно незнакомый мужчина.

– Эй, ну что ты там прячешься? – не оборачиваясь к Ане, крикнул он. Я вижу твое отражение в кофейнике.

Аня подошла, разглядывая незнакомца.

– Добрый день. Кто вы?

Он поднял желтые птичьи глаза. Они потому, наверно, казались птичьими, что были посажены глубоко и близко по сторонам тонкого крупного носа. И глядели настороженно.

– Да ты, Энн с Цветного бульвара, я вижу, совсем плоха. Садись, начни с кофе. Здесь, в корзинке, сендвичи. Извини, я приготовил завтрак небрежно. Сыр малость засох.

Аня присела, придерживая на груди крупные лацканы.

– Мы знакомы?

– Напоминаю: Тони Фокс. Но не полицейский, как тебе хотелось. Скорее, носильщик – волок тебя до яхты не меньше часа. Ты вовсе не пушинка, милая.

– У меня абсолютно стандартный вес. – Она жадно отхлебнула горячий кофе. – Зачем ты меня тащил?

– Должен был бросить? – Он прищурился. Ресницы у парня были совсем светлые и рыжие, а всклокоченные ветром кудряшки – темно-медного окраса. Ты даже не вспомнила свой адрес. А ещё говорила, что беременна и у тебя сегодня свадьба.

– Свадьба! Да. В восемь тридцать придет парикмахер и визажист.

– Опоздала, милая. До берега полчаса и до церкви не близко. Обидно. Какой-то малый сейчас рыдает в жилетку, а полиция сбилась с ног. Смотри, он положил перед Аней газету, ту самую, что показывал доктор. – Сообщение о бракосочетании. На фото ты выглядишь получше. Да, жаль мне господина барона. Полагаю, ему, как дворянину, следует застрелиться – такой конфуз!

– Ты прав. – Аня уронила чашку и с трудом поднялась. – Мне необходимо немедленно вернуться.

– Решила не огорчать жениха? Вы что, вчера поссорились?

– К черту свадьбу. Мне надо в полицию. Разворачивай корабль.

– Ха! Здорово командуешь. Сожалею – у меня другие планы. Не рвусь к блюстителям закона. Даже, можно сказать, избегаю встречи. Вот идиот! И зачем только приволок тебя... Надо было оставить в том вонючем подвальчике, где ты наклюкалась.

– За меня заплатят хороший выкуп. – Взмолилась Аня. – Прошу тебя, вернемся.

– Н-да... – Тони вновь развернул газету. – Этот барон Ноэль Эккерман Роузи, разумеется, аферист. Даже фото отсутствует. По-моему, мафиозные делишки. Ты уверена, что хочешь расколоться копам?

– Господи, я ничего не хочу... – Она качнулась и кавалер успел пододвинуть стул. – Но не могу же я умчаться с тобой на край света...

– А почему бы и нет? Выгрузимся в ближайшем порту, грабанем какую-нибудь кассу и покатим дальше. Новые Бонни и Клайд.

– Не понимаю: ты трезв и, вроде, не дебил, – разозлилась Аня. Выпусти меня! На берегу, конечно.

– Так. Похоже, ты хочешь, чтобы все было названо своими именами. О'кей! – Тони надел темные очки, закинул ногу на ногу и закурил. – Тебе сигарету не предлагаю, терпеть не могу, когда от дамы несет как из урны. Слушай, Энн. Мне скрывать нечего... Вчера тебе крупно повезло – ты попала в лапы к матерому аферисту. За мной числится немало дел, крошка. Но пока Тони Фокс – что значит Лиса, ещё не попался. Это суденышко под названием "Стрекоза" я, в общем-то, угнал. Оно принадлежит одному моему... ну, скажем, знакомому. Он позволил мне переночевать тут, но никак не ожидал, что я стану кататься с дамой.

– Тем более пора возвращаться.

– Так я не сказал самого главного: Тони Фокс передумал. – Приподняв очки, он заглянул в глаза Ане. – Непредсказуемость – мой главный козырь... Теперь на руках у меня джокер – мисс Энн с Цветного бульвара, беременная невеста барона. И уж я подожду, пока мистер Роузи не явится сюда с небольшим презентом. Наличными.

– Но как он узнает, что я здесь?

– Сейчас позвоним ему. Все гениальное просто. – Тони достал из внутреннего кармана штурманской куртки радиотелефон. – Диктуй номер...

– Н-не знаю...

– Вот это финт! Ты не хочешь вернуться к любимому? А как звучит адрес его дома?

– Я правда не знаю... Так получилось.

– Ну, тогда разыщем его через справочную. Вероятно, этот господин поселился в одном из лучших отелей. Он ведь шотландец или ирландец?

– Не знаю. Постой! – Аня остановила руку, нажимающую кнопки. – Мне надо кое-что рассказать тебе...

– Наконец-то. Давно жду. Согласись, мы теперь партнеры, союзники. У нас одно судно и одно дело. Между прочим, по морскому закону, территория судна считается территорией того государства, к порту которого оно приписано, а капитан полномочен совершать все гражданские акты вплоть до бракосочетания. Вот был бы здесь твой Роузи, и все могло бы ещё состояться.

– Не могло. – Аня подняла на него молящие глаза. – Понятия не имею, кто ты на самом деле, но не идиот и не насильник, – это точно.

– Благодарю, мэм. Ничего более приятного я в жизни не слышал.

– Кроме того, не чужд сострадания... Уложил меня спать...

– Ну, это, возможно, из корыстных побуждений. Хотя, красавицей тебя назвать трудно. В глаз тебя двинул какой-то подонок довольно точно... У барона хороший удар.

– Послушай, мне нужна помощь. И я замерзла.

– Естественно! Пошли в рубку, там, вроде, теплее. – Тони поднялся. Пожалуйста, мэм, вон в ту дверь, а я поищу что-нибудь из одежды. Предпочитаете соболя?

– Что? – не поняла Аня и, махнув рукой, скрылась от ветра в рубке. Здесь находился штурвал, множество приборов неизвестного назначения и откидывающееся, как в вагоне, сидение. А, главное, в пронизанном солнцем крошечном помещении было тепло.

– Кроме пробковых жилетов – ничего. Прихватил вот это. Позвольте укутать вас, мэм? – Тони накинул на Аню клетчатое шерстяное одеяло. – Как в лондонской полиции – для пострадавшего всегда найдется плед.

– Спасибо, как раз то, что надо.

– Не возражаешь, я порулю? Просто так, от нервов. Ведь ты наверняка хочешь поведать мне нечто ужасное? – Тони встал к штурвалу.

Аня помрачнела – прошлое и настоящее соприкоснулись. Но что было на самом деле – её воспоминания или странный человек за штурвалом угнанной яхты?

– Постараюсь изложить ситуацию коротко... У меня в Москве есть хорошенькая подружка, почти сестра. Мы очень похожи с детства. Но она более смелая, решительная... А я – невезучая.

– Известная история. Две сестрички – одна беленькая, другая черненькая. Одна добренькая, другая – злая.

– Алина была беленькая. И совсем не злая. Но отчаянная. Она влюбилась и её жених хотел тайно от мужа увезти её из Москвы... Я должна была помочь Алине, приехать вместо неё в Шереметьево, и там... В общем, нас перепутали и привезли сюда. Но до этого я попала под машину – получила вот этот синяк и сотрясение мозга... А до того... ох... в общем, у меня был нервный стресс.

– Невесело у вас там, в России...

– Здесь ещё хуже. Никто не хотел мне верить, все думают, что я сумасшедшая...

– Ну, это как раз понятно. Извини. Я к тебе спиной – не вижу честных глаз.

– Ты считаешь – я чокнутая?

– Похоже. Не зря же тебя кормили лекарствами.

– Не зря. Наверно, я сошла с ума... Не знаю, что происходит на самом деле, а что в моем воображении. Ты веришь в жизнь после смерти?

– Не пробовал, не знаю... А ты, выходит, побывала по ту сторону?

– Вроде... А может, я и сейчас там?

– Я похож на ангела? Догадался! Ты в меня втрескалась!

– Кажется, я тебя переоценила и зря все это рассказываю.

– Я тоже тебя переоценил. Тащил, надрывался, теперь слушаю сомнительные исповеди, похоже, из чистого альтруизма. Поскольку с корыстными намерениями прокол – никто не торопится внести за тебя выкуп и не спешит разыскивать пропавшую невесту. Ага, зашевелились! – Тони достал сигналивший телефон. Прислушался.

Аня видела, как помрачнело и стало взрослым его лицо. Тони говорил по-французски, но это были лишь краткие "уи" и "нон". Зато на том конце звучали пространные монологи. Когда он отключил телефон, то целую минуту в полной растерянности смотрел перед собой на потемневшее от налетавших туч море.

– Это полиция? – Прервала паузу Аня.

– Хозяин кораблика... Сволочь...

– Выходит, вы не друзья?

– Стал бы я угонять яхту у друга... – Прищурившись, Тони посмотрел на девушку. – Так что же теперь делать?

– Поступить, как подсказывает совесть. У тебя она есть.

– Не знаю... Не хотелось бы.

– Есть, есть. Это заметно. А если она есть – то это надолго.

Тони покачал головой:

– Странная ты... Вот навязалась...

– Я готова вернуться. Мне надо на берег.

– Не уверен – у меня другое предложение – гоним через пролив в английское королевство. Если не поймают – свобода! А в море хорошо – свежий воздух, приятный вид. Я обследовал холодильник – там жратвы на пятерых.

– Господи, что я буду делать в Англии?

– А что мне делать здесь? Сражаться с этим типом? У меня, знаешь, замахиваться на него руки коротки...

– Верни яхту и возвращайся к своим баранам.

– К кому?

– Это поговорка. Глупая. – Внезапное отвращение к себе, ко всему, что происходит с ней, охватило Аню. Бесконечная бредовая круговерть. Нелепости нанизываются друг на друга, и чем дальше, тем противней. Вспышка легкомысленной радости сменилась мрачной злобой. – Поступай, как знаешь. У меня в самом деле крыша поехала. А ты, наверно, отродясь такой.

– Не смешно. И про баранов, и про крышу. – Широко расставив ноги, Тони стоял за штурвалом. Руки он в раздумье засунул в карманы. – Не знаю, как там у русских, а у нас, местных ребят главная пословица: никогда не слушай бабу.

– Ты, оказывается, тот ещё тип! Наглец и бандюга.

– А ты – авантюристка и врунья. Плела здесь черт те что.

– Ах так! Мне терять нечего. И надоело все – жуть! – Аня выскочила на палубу под пронизывающий ветер. Внезапно охватившие её злость и отчаяние стали ещё страшнее, беспощадней – от них во что бы то ни стало надо было отделаться. От всего – сомнений, безумств, растерянности, ненужности. Ухватившись за металлические поручни, она вскарабкалась на парапет, с облегчением обретенной свободы отшвырнула вздувшийся парусом плащ, гордо выпрямилась и всей грудью вдохнула свежий соленый воздух.

– Разбирайся сам... – весело и с неким сожалением сказала тому, кто остается в этой сумятице и неразберихе. – Я ухожу. – Она шагнула в пустоту...

8

Хлопок, ещё хлопок... Бьющийся о металл затылок... Сердце колотится и вдруг замирает, проваливаясь в черноту...

– Да смотри ты сюда! Идиотка! – Стуча зубами, Тони отвесил ещё одну пощечину. – Не могу я тебя втащить на эти ступеньки. Если сейчас же не придешь в себя – выкину прямо в морскую пучину. А мама, твоя бедная русская мама, будет рыдать над пустой могилой...

– Господи! – Аня увидела своего спасителя в свитере и брюках, с которых текла вода, и себя – в коротенькой рубашке, на ступеньках узкой металлической лестницы, спускающейся в холодные волны. Он стоял на нижней, придерживая обессилевшую девушку. Холод обжигал, перехватывая дыхание.

– Мама! Мамочка... – Аня рывком подтянулась к поручням и попыталась встать. Колени не держали, мышцы сводила судорога. Преодолев несколько ступенек, она рухнула на деревянный пол палубы и подняла злые глаза к своему спасителю. – Гад... – А потом словно отключилась – не могла пошевелить и пальцем.

Тони перетащил её в комнатку, выплевывая поминутно свистящее "шид!" Наконец Аня увидела знакомую уже узкую кровать и забилась под одеяло. Ее трясло, как в лихорадке...

– Полная крэзи... Сдохнем здесь оба. – Вернулся Тони, завернутый в одеяло, сел на пол возле её изголовья и похлопал по щеке. – Пей! Это ром. Притянув голову девушки, он приложил к её губам горлышко бутылки. Обжигая горло напиток проследовал огненной лавой по пищеводу, запылал в животе. Тони отхлебнул следом.

– Полегче! Там, в камбузе, целый ящик... Ну ты, детка, ценное приобретение... – Он покосился на завернувшуюся с головой в одеяло Аню. – У меня вообще водобоязнь. Я не умею плавать и с детства страдаю от насморка! Все мои вещи вымокли. Я совершенно гол и нахожусь на грани... Эй, эй, не спи! Еще рано – надо хорошенько согреться... – Нахожусь на грани нервного срыва. Но предпочитаю смерть от алкогольного отравления, шид...

– У нас говорят – "блин", – заметила Аня.

– А у нас – "шид". Это значит, дерьмо. А блин – это пирог. Это совсем не смешно.

– Дело вкуса... – Аня подняла тяжелую голову и сделала ещё глоток из бутылки. – Но я тебе не врала!

– Молчи, шид, молчи... – Язык у Тони заплетался. Он был действительно похож на большую нахохлившуюся птицу. – Верю, шид, всему верю... Всем твоим тайнам. Ты – невеста. А я – шотландский барон Роузи – ж-жених. – Он икнул. – У нас, любимая, брачная ночь... Ночь любви... Прильни к моей груди, ненаглядная...

... И снова сумасшедшее пробуждение. В той же комнате, на полу. Под боком, тесно прижавшись, широкое, усыпанные рыжими веснушками плечо. Пить... – Аня с трудом дотянулась, взяла сифон, стакан.

– И мне... – Простонал Тони.

– На. Только не оборачивайся, я голая.

– После того, что было, это не имеет значения. Еще! – Он выпил почти два стакана пенящейся прохладной воды. – Немного лучше. – Парень отбросил одеяло. – Как видишь, я тоже несколько не одет.

– И мы проспали так всю ночь?

– Если бы... Мы не все время спали, детка. Извини – пора в туалет. Он поднялся. – Обрати внимание, если смотреть сзади, у меня потрясающая фигура.

Аня вспомнила свой прыжок за борт, его удары и потом – этот обжигающий напиток...

– Вот что я тебе скажу. – Заявил он вернувшись, – чудо, что мы остались живы после вчерашнего купания. Ром и секс – великие вещи. – Тони прыгнул в постель и стащил с лежавшей на полу девушки одно одеяло.

– По-моему, несовместимые... Ты принимаешь желаемое за действительное. В таком опьянении мужчина неспособен...

– Кто неспособен? – Вытаращил птичьи глаза Тони. – Обижаешь. Ты называла меня Майклом. Наверно, Джексоном или Дугласом. Чего пялишься, не веришь?! Хочешь расскажу, как ты занимаешься любовью? Между прочим, мне понравилось. Да и ты, кажется, не страдала.

– Ты напоил меня и воспользовался ситуацией, подонок... – Села Аня, кутаясь в плед.

– Что? Что я слышу? Человек, рискуя жизнью, вытаскивает полоумную стерву из ледяной воды... Ну, ты даешь, блин... – Он покачал головой. Думаешь, я без таких приключений не могу найти себе бабу?

– Ладно. Мне действительно следовало с тобой расплатиться. Мы в расчете. – Аня отвернулась от кровати. На полу было жестко и колко.

– Ты натуральная крези. – Он повертел пальцем у виска. – Причем, круто... Ни с того ни с сего прыгаешь за борт, а потом обзываешь подонком... У меня был героический порыв и романтическое настроение. Самое романтическое! Ты напомнила мне девчонку, в которую я был пылко влюблен...

– В школе? – Ехидно поинтересовалась Аня. – Спасибо. Во всяком случае, ты придумал неплохую историю. Давай, все забудем... – Аня задумалась. Действительно, вчера на меня что-то нашло, такая вспышка злости. Не знаю только на кого. На того, кто меня мучает.

– Понятно – таблеточки-то ты перестала глотать, вот и сдвинулась окончательно. Депрессия. Мания преследования, шизуха.

– Ты тоже доктор?

– Сын медработников. Кое-что секу. Чем тебя поил врач?

– Не интересовалась... Ой... – Аня ощупала шею. – Медальон потеряла... жалко.

– Ценная вещица?

– Работа Фаберже. Золото, маленький рубинчик... Но это не главное... Это старинный талисман той самой подруги, вместо которой я попала сюда... Там был выгравирован крестик.

– А внутри – портрет жениха?

– Наверно. Он с секретным замочком. Кажется, будто литой, а внутри есть дверца, Лина показывала.

– Аминь! Фамильный талисман нашел покой на дне холодного моря. Может, нам перекусить по этому поводу?

– А что мы вообще будем делать?

– Дождемся ночи и под покровом темноты вернемся в порт... У меня же есть совесть, черт бы её побрал.

– Ты вернешь владельцу яхту, а меня сдашь в полицию?

– Не совсем точно. Я, действительно, отдам должок и рассчитываю кое-что получить в награду. А насчет тебя мы ещё подумаем, о'кей? Разогреем банку бобов с говядиной и помозгуем. Неплохо думается под красное вино... Тони бросил ей свое одеяло и вскочил, подпрыгивая от холода. – Видишь ли, детка, хотя я и не полицейский, но секу: если дело так круто завернуто, враз его не распакуешь. Проблема номер один: во что мы сейчас оденемся? Ланч на яхте голыми употреблять не принято.

9

Героическими усилиями завернутого в простыню Фокса удалось обнаружить на судне объемный рундук с матросской экипировкой. Тельняшки и брезентовые синие брюки и резиновые ботинки пришлись очень кстати. Теперь команда "Стрекозы" выглядела как подобает.

– Вот тебе кастрюли-сковородки. – Сидя на корточках, Тони открывал подряд все дверцы шкафов в маленьком, сплошь красным пластиком отделанном камбузе. – Здесь что-то вкусное, а вот ложки-ножи. Держи. Получится классная шамовка. – Он протянул Ане банку мясных консервов. – Разогреваешь на оливковом масле, затем заливаешь вот этим, – он повертел перед ней банкой с томатами, – и хорошенько тушишь... Подавать с горячими спагетти.

– Да, в этой стране героизм неплохо оплачивается. Ты вытащил меня из воды. Заметь, я совсем не просила спасать меня. Ты малость освежился в волнах и теперь имеешь кухарку и наложницу.

– Прекрати занудничать насчет этого. Грех, совершаемый во сне, не является таковым. Ты чиста. А смелый, человеколюбивый парень получил физическое и моральное удовлетворение от проведенной совместной акции. Разве это не гуманная акция москвички? Если хочешь, можешь думать, что я все сочинил.

– Хочу. Ничего у нас с тобой не было. Понял, человеколюбивая Лиса? Она поставила на огонь сковородку и воткнула в банку консервный нож. – Как известно, человеколюбие – основное качество людоедов. – Винт ножа, легко вращаясь, срезал крышку. Аня вытряхнула бобы с говядиной в шипящее масло.

– Ты неплохо владеешь холодным оружием. – Тони отступил. – Не буду надоедать. Тебе надо отработать внятную, яркую речь. Во время трапезы я хотел бы услышать правду. Всю правду, поняла?

... – Так что ты хочешь ещё знать? – Аня разложила со сковороды приготовленное кушанье в красивые фарфоровые тарелки и села. В небольшой кают-компании царил уютный покой. На стеллажах темного дерева стояли книги, затейливые ракушки, какие-то навигационные штуковины дряхлого, сугубо антикварного вида. За окнами хмурился серенький облачный день.

Тони с удовлетворением обнюхал блюдо.

– С поварихой мне повезло. К сожалению, наш союз может оказаться совсем не продолжительным. – Он набил рот аппетитной едой и сосредоточенно продегустировал её. – Объясняю: выбор простой – удрать или вернуться. Лично для меня оба варианта имеют отдельные преимущества... Что касается вас, мэм... Похоже, вы все ещё рветесь сделать заявление в полицию. Так? Вот это в сочетании с услышанной от нервной москвички историей меня и настораживает... – Тони отпил красное вино. – Не уверен, что консервы из говядины надо употреблять с... – Он внимательно изучил этикетку вина ...Шато де Брийо 1857 года.

– Удивительно... – Аня проверила этикетку. – Это вино предпочитал мой муж... Когда мы путешествовали... Кажется, оно совсем не дешевое...

– Дешевое?! Мне за такую бутылочку надо месяц вкалывать. Н-да... А что ты там сочиняла насчет мужа? Насколько я понял, свадьба ещё не состоялась. Или у вас уже давно наметились отклонения? Расскажи, что он за парень... Извини, Энн, похоже, ты здорово влипла.

– Тогда начну все с начала. Я была замужем. Мой муж – крупный российский бизнесмен, возглавлял строительную компанию. В прошлом месяце его взорвали в собственном автомобиле... Теперь я вдова... А потом меня перепутали с Линой и привезли сюда. Ни её жениха, ни её друзей я совершенно не знаю. Все эти дни я жила одна в очень красивой вилле и общалась только с одним человеком, который лечил меня, по имени Этьен Джанфранко. Но ни его адреса, ни телефона я не знаю. – Коротко отчиталась Аня, не очень рассчитывая, что ей поверят.

– Так тебя держали в плену? – прищурил Фокс желтые птичьи глаза.

– Нет... Я сама не хотела оттуда уходить. Понимаешь... Не знаю, как объяснить, – с моей головой что-то случилось. Вначале мне показалось, что дом очень похож на наш подмосковный, тот, что строил Михаил... Потом я подняла телефонную трубку и услышала его голос... Он говорил по-русски. О своей любви, о нашем будущем счастье... Улыбаешься?

– Да не очень. Раздумываю, что к чему. У меня аналитический ум. Похоже, тебя решили втянуть в какую-то аферу. У тебя много денег?

– Ни копейки! Ни здесь, ни в Москве. Все счета моего мужа и даже наш дом опечатали. Ведется следствие и есть люди, которые обвиняют Михаила в огромных финансовых нарушениях.

– А его завещание составлено на твое имя?

– Не было никакого завещания... Мы предполагали жить долго и счастливо.

– Хорошо... Но ты же не могла спутать его голос?

– Ни за что! Совершенно особый тембр с хрипотцой... Нет, это невозможно... Кроме того, я получила письмо. Да-да, доктор принес мне письмо от Михаила, в котором он умолял меня потерпеть и подождать до свадьбы... Не веришь?

– Мистика... В телепатию и полтергейста, разумеется, не очень. В психические отклонения и аферистов – охотно. Где это письмо?

– Осталось там... Я похожа на авантюристку?

– Скорее... Хм... В любом случае, что-то тут не сходится. Он просил дождаться свадьбы, а ты ночью, в проливной дождь сбежала черт знает куда, в одном белье, без документов и без денег? В чем дело, крошка?

– Я его видела... Михаила. – Голос Ани дрогнул.

– Совсем интересно. Надеюсь, во сне?

– Нет, я проглотила таблетки и вроде задремала, но вскоре открыла глаза от света – Михаил держал надо мной свечу и вглядывался в мое лицо... – Аня даже теперь почувствовала, как по коже побежали мурашки.

– Это была твоя горничная! Или доктор. Готов поспорить, ведь ты находилась в полусне и думала об усопшем. К тому же, пилюли, наверно, способны вызывать галлюцинации.

– Возможно, мое воображение создало то, что я желала бы увидеть... Но ко мне являлся не доктор. – Аня грустно улыбнулась. – Доктор почти лыс, а над головой моего визитера, словно нимб светилась серебристая шевелюра. У Михаила были очень густые волосы с сильной ранней сединой... И бородка... Ты скажешь, доктор надел парик. Но глаза! Светлые, как серебряная фольга, пронзительные, – его глаза! А потом... потом в белой комнате я нашла подвенечное платье и букеты снежных гладиолусов. Все было точно так же накануне нашей свадьбы в Москве. Точно, точно! – Аня вскочила из-за стола и подошла к окну. Она больше не могла сдерживать слезы.

– Возьми. – Тони протянул ей вишневую салфетку. – Носового платка у меня нет... Да... Ситуация, действительно, закрученная... Мистика отпадает, ошибка, допустим, тоже... – Размышляя, он шагал по комнате. – Остается криминал. Ну и глюки, конечно, вызванные медикаментами, которыми тебя накачивали.

– Не накачивали... У меня было сотрясение... Ну какой криминал? Что они от меня хотели?

– Может, от Алины, твоей подружки?

– Но Михаил говорил со мной... Не понимаю! Честное слово – не понимаю...

– О'кей, детка... – Тони сел в кресло, принял солидную осанку, пробежал пятерней по жестким вьющимся волосам. – Оглашаю решение присяжных: в полицию с этими рассказами обращаться по меньшей мере смешно. Здесь что-то нечисто – я махинации за версту чую... Парень, который сюда твою сестренку вызвал, часом не мафиози?

– Нет! Он занимает какой-то крупный пост... Не знаю, в ФБР или в местной полиции...

– Это она сказала?

Аня кивнула: – Его зовут Жанни.

– Отлично! Жанни! Некий весьма высокопоставленный государственный служащий Ламюра, устроивший побег из Москвы любовницы по фальшивым документам... Исчерпывающая информация! – Тони поднялся. – Убирай со стола, детка. Руководство операцией беру на себя я.

– Что ты собираешься делать?

– Хочу остаться живым – раз. Лучше на свободе – два. Еще лучше получить кое с кого должок – три... Ну и... – Тони с сомнением посмотрел на Аню, словно прицениваясь. – В нашей семье джентльмены проявляли уважение к дамам. Это наследственное. Мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь, вспоминая наши приключения, ты сказала кому-то: "А неплохой, в сущности, парень был этот Фокс... Напрасно я обзывала его дебилом и подонком".

– Идет! – Аня протянула руку и Тони звонко шлепнул по ней ладонью.

Позже Аня попыталась стать участницей в обсуждении планов, но Тони резко пресек инициативу:

– Когда надо будет, я попрошу совета. А пока требую безоговорочного послушания. И хочу, чтобы ты отдавала себе отчет – остаться живыми и свободными – это в нашем случае задача не простая. Кстати, – не думаю, чтобы кто-нибудь сумел слету разобраться в этой ситуации. Пока мне не слишком везет, а тебе – фантастически! Подумай об этом, не забывая подкармливать штурмана. Силы мне очень нужны.

– Что, "фантастически", – везет или нет? – Уточнила Аня.

– Я же прошу тебя подумать. Как решишь, так и будет. Человек сам хозяин и оценщик своей судьбы. Все зависит от точки отсчета.

– Где-то я уже это слышала... – наморщила нос Аня, вспомнив комсомольские собрания. Но что Тони Фокс может знать о героической советской молодежи?

Тони вел яхту вдоль берега и к вечеру они пришвартовались в маленькой гавани.

– Это курортное местечко. Самое большее, что я в состоянии сделать оплатить стоянку. Выгружайся. – Он помог ей спрыгнуть на мол. – Хорошо, что багажа немного.

– Разумнее было бы сообщить хозяину, чтобы он забрал свою "Стрекозу". – Аня с опаской осмотрела пустынный причал.

– Не возникай! Требую безоговорочного подчинения руководителю операции. – Взяв Аню за руку, он потянул её в сторону темнеющего сквера.

Резиновые ботинки соскакивали, брюки, подпоясанные веревкой, едва держались. Зато тельняшка под плащом и темно-синее полотенце вокруг шеи выглядели очень стильно. С моря дул пронизывающий ветер.

– Мы прячемся? – Аня вслед за Тони нырнула в кусты возле какого-то отеля.

– Не могу же я демонстрировать местным жителям столь экстравагантно одетую даму? Меня-то самого и в ресторан пустят. – Фокс принял позу витринного манекена. Синяя куртка и откуда-то взявшиеся взамен намокших шикарные черные брюки создавали вполне приличную картину. Однако Аня не выразила восторга.

– Не морочь мне голову. Здесь никому нет дела до шизанутых туристов. Щеголяй хоть в королевской мантии, хоть в набедренной повязке. Никто шею от любопытства сворачивать не станет.

– Хорошо, я пошутил. Ты на диво хороша в этом прикиде. Жан-Поль Готье прикусил бы язык от зависти. А чтобы этого не случилось – сиди здесь. Я за тобой вернусь.

Оглядевшись, Тони выбрался из подстриженных зарослей на ярко освещенную площадку перед отелем и, как ни в чем не бывало, вразвалочку двинулся к подъезду. Ане вдруг стало очень тоскливо – рыжий человек, с которым она, не помня того, провела ночь, скорее всего навсегда уходил из её жизни. Но даже и без этих лирических моментов ситуация была не из веселых – сидеть в кустах неизвестного городка в чужих вещах и полотенце с эмблемой угнанной яхты, не имея при себе даже косметички, не говоря уже о документах – развлечение для избранных.

Непонятно, но что-то в этом парне Аню смущало. Конечно, он здорово привирал, рассказывая о себе. Но факты свидетельствовали за него – Тони притащил сомнительную девицу на кораблик, достал из ледяной воды – в общем-то вел себя не совсем обычно. Может, друг Алины действительно замешан в криминальных разборках, а веселый парень Тони Фокс – детектив? Таких ловких типчиков, разыгрывающих простаков или аферистов, сколько угодно, стоит лишь посмотреть какой-нибудь полицейский сериал.

Рядом послышался тихий призывный посвист. За клумбой, махая рукой, появился Тони. Он "неузнаваемо" преобразился в темных очках, неудобно сидящих на кончике носа.

– Топай сюда, только не по бегониям. Штраф устрашающий. А теперь цепляйся за локоть, будто моя подвыпившая подружка, и ни слова не говори. Английский у тебя слишком отчетливый. А видок чересчур привлекательный.

Они быстро обошли отель с тыла, нырнули в какой-то переулок и Тони распахнул дверцу автомобиля.