Текст книги "А дело было так…"
Автор книги: Михаил Высоцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Когда Тиналис устал, место ведущего занял Лютик. К тому времени уже все успели уяснить идею богатыря, и гном со своими обязанностями справлялся не хуже. Маленький, но очень проворный, он так и скакал с островка на островок, вошел в ритм и даже начал что-то себе под нос насвистывать. А потом вдруг сменил направление, сделал петлю и пошел дальше – в том месте, которое мы только что обошли, из тины ударила струя чего-то раскаленного. Видать, чувство ловушек гнома и на такое распространялось.
О том, как будем отдыхать, никто не думал – дойти до цели в таком темпе за день не получится. Минимум дня два, и это если поддерживать постоянный темп – без отдыха пройти столько ни один человек не сможет. Все надеялись, что как-нибудь образуется.
То с одной, то с другой стороны время от времени показывались сверкающие бусины глаз живоглотов. Эти милые зверюшки, дальние родственники бобров с характером пираний, выныривали на поверхность, провожая нас любопытными взглядами. Наверно, за свою жизнь им еще ни разу таких чудиков видеть не доводилось, чтоб по воде аки посуху бегали. И стоит кому оступиться – нашлось бы с десяток желающих нас на вкус изведать. Но мы старались подобного исхода не допустить, а выпрыгивать из болотной жижи ушухунские живоглоты считали ниже своего достоинства. Это летом они подвижные, детенышей выкармливают, много калорий нужно, а осенью уже жирок на зиму припасен, можно и на глубине понежиться. Глаза сонные, мордочки счастливые, шерстка блестит – никогда не скажешь, что эти милые животные могут за минуту от лошади один скелет оставить. Уж кому, как не мне, об этом знать – родного брата такой вот хорошенький зверек насмерть загрыз. Ирония судьбы – всю жизнь Марат с гадюками и пираньями возился, а погиб от зубов живоглота…
– Ёк?
– Ёк-ёк!
– Ёк-ёк-ёк… – переговаривались между собой живоглоты, обсуждая «а не съесть ли нам про запас еще и эти пять кусков мяса», но напасть так и не решились. Наверное, Тронгвальда испугались – эльф такой бледный, что наверняка больной, а нормальные хищники хилую, нездоровую жертву никогда не тронут. Это волки слабых да больных зайцев едят, за другими санитарам леса не угнаться, а живоглотам здоровую добычу подавай, чтоб самим никакую гадость не подхватить.
Только эльфа помянешь, как он тут как тут. Голос подает:
– Друзья, постойте, чую я, вон там, где бьет фонтан трясины, нас ждет убежище, друзья! Я чую запах! Не осины… Не дуб, не ель, не тис, не бук, а что же… Что же… Я не знаю, но там найдем покой, друзья, я говорю, я обещаю! Нас остров ждет среди болот, где, возвышаясь над водой и закрывая небосвод своей могучею листвой, стоит там древо дивной масти. Доселе не встречал такой. Найдем мы там отдохновенье, найдем мы сладостный покой… Иди туда, мой милый гном, веди болотной нас тропою, веди нас к дереву тому, мой друг, идем мы за тобою…
– Конечно, мой милый друг, конечно… – не забывая сыпать порошок, кивнул Лютик.
Мы с Тиналисом переглянулись. И с каких это, интересно, пор эльф с гномом стали решать, куда нам идти? Вроде как не они тут главные, это я наниматель, Тиналис исполнитель, а они так, вспомогательные персонажи. С каких это пор оруженосцы рыцарю дорогу указывают? Хотя если Тронгвальд прав, а у меня нет оснований ему не верить, то можно и передохнуть – ночевать еще рано, а вот для обеда самое время.
Остров действительно нашелся. Небольшой островок, десяток саженей в поперечнике, покрытый густой слизистой массой, а в центре корявое дерево, как будто изуверски перекрученное безумным садовником. Что за вид – затрудняюсь сказать, никогда в книжках про такое не читал, и неудивительно. Этих деревьев болотных десятки тысяч видов, если в лесах, как правило, есть доминирующие по всему континенту разновидности, та же сосна например, сосновые леса на тысячи верст тянутся, то в каждом болоте своя экосистема. А уж в Ушухунской топи, знаменитой своей совершенно уникальной природой, удивишься скорее чему-то знакомому, чем вот такой вот диковинной особи. В чем эльф был абсолютно прав – крона дерева действительно внушала уважение, такого густого переплетения ветвей и листьев я еще никогда в жизни не видел.
– Тронгвальд… – тихо-тихо позвал богатырь. – Так ты говоришь, никогда раньше таких деревьев не встречал?
– Мой милый друг, мне очень жаль, но даже в приступе гордыни признаю я, что никогда сей вид я не встречал доныне. Быть может, силою болот так клен обычный исказился, а может, ивы свод густой однажды так преобразился. А может, древние дубы свое покинули тут семя, а может, древняя сосна так изменилась…
– Может, – осторожно согласился Тиналис. – Я думаю, имеет смысл тут остановиться, а то кто знает, когда мы найдем следующее сухое место…
Сухое? Это с большой натяжкой. Покрывающая островок слизь звучно чавкает под ногами, все ветки и листья дерева покрыты толстым слоем противной на ощупь жижи. Разве что ноги не тонут, и если забыть о брезгливости, то в принципе в слизи можно достаточно удобно устроиться. Она теплая, мягкая, податливая, принимает форму тела; лег – и никакой гамак не нужен, никакая подушка. Облокотиться можно о ствол дерева, зелье против насекомых уже впиталось в кожу, и никакой болотной жижей его не смыть. Пока само не выйдет, никакие насекомые не страшны, а что воняешь, так ведь настоящим героям благоухать и не положено. У каждой профессии есть свой запах: пекарь пахнет свежим хлебом, кожемяка – дублеными кожами, рыбак – рыбой, мясник – мясом, принц (не я) – духами, герой – застарелым потом и перегаром. Разве что отец ничем не пахнет, у него работа такая, что лишний запах экспериментатора может весь эксперимент испортить. Кстати, дерево, под которым мы остановились, пахнет почему-то
апельсинами – я всего лишь два раза в жизни этот дивный заморский фрукт видел, их только в султанате Ареной и выращивают, да там уже третий десяток лет идет война. Цены взлетели – жуть, а король-некромант своих отпрысков никогда экзотическими диковинками не баловал. Что сможем урвать, то и нашим будет, а что не сможем – сами виноваты. Лучше стараться надо было. Вот пойду в богатыри, как Тиналис, и буду каждый день по апельсину съедать… Кстати о Тиналисе!
– Ты куда? – лениво спросил я богатыря, который зачем-то намылился залезть на дерево, но сползал по скользкому стволу.
– Это… окрестности осмотреть! С высоты должно быть лучше видно! – не особо удачно сымпровизировал богатырь. – Чтоб знать, куда идти!
– А, ну да, – кивнул я. – Это важно. Без этого вон до той горы дойти не сможем. Ну удачи, – пожелал я, демонстративно отвернувшись.
– А может, ты со мной? – предложил богатырь. – Сам знаешь, два глаза хорошо, а четыре лучше, – может, чего вместе и углядим… Тын, будь другом, подсади-ка нас.
Тролль не просто подсадил, тролль прям-таки забросил нас на дерево, так что чуть головами о ветки не ударились. Ну а дальше сами полезли – Тиналис впереди, я за ним. Неужто действительно еще с горных склонов на болотный пейзаж не насмотрелся? Нет тут ничего интересного – трясина, она трясина и есть. Если и стоял в древние времена город, то давно уже на дно опустился, без магии не достать. На что еще смотреть? На пузыри, на живоглотов? На это добро мы и по дороге насмотрелись, а «третья гора направо», как когда-то обозначил убежище дракона Тиналис, и с земли прекрасно видна – огромный конусообразный вулкан, такой при всем желании не пропустишь. А если смотреть нечего, то что, спрашивается, богатырь тут забыл? Или он решил после подвига в эльфы податься, а эти известны своей любовью по деревьям шастать. Недаром мудрые мужи предками эльфов макак считают – те тоже по деревьям шастают и умные физиономии умеют строить.
– Парень, – оглядевшись по сторонам и убедившись, что поднялись достаточно высоко, тихо позвал Тиналис. – Я тебе сейчас кой-чего скажу, только ты слово дай, что это между нами останется! Чтоб остальным – ни звука!
– Честное некромантское! – съехидничал я. – Здоровьем Робера клянусь!
– Это тот брат, который под ливнем с обрыва упал? – уточнил богатырь.
– Нет, то Артур был. Робер выкупался неудачно, его чудище на дно…
– Ну как же, как же, помню, – кивнул Тиналис. – Значит, его здоровьем? Ладно, для первого раза сойдет. Ты когда услышишь то, что я тебе сейчас поведаю, и сам рассказывать никому не захочешь! Ты понял, что это за дерево вообще? По глазам вижу, что не понял. А между прочим, ты про него знаешь! Не можешь не знать, про него все знают… Догадался?
– Еще нет, – задумался я. – Все, говоришь? Честно говоря, даже идей нет – подскажи, а то до вечера гадать буду.
– Это, принц, не что иное, как древо Познания!
Ух ты! И действительно, все знают – по первой
главе Семикнижия церковники детей грамоте учат, а там в шестой строфе написано: «И посадил Он царь-древо над всеми деревьями главное, и звалось оно древом Познания, ибо в один миг все тайны мирские познало, и кто вкусит плода его – к знанию тому приобщится». Да вот беда – размножаться древо Познания не может, его плоды семечек не имеют, а то, первоначальное, уже должно было со времен сотворения мира тысячу раз сгнить. Даже деревья столько не живут, а Тиналис пытается меня уверить, что это странное, но отнюдь не старое дерево, и есть легендарное древо Познания?
– Не веришь? Вот и я не верил, что птиц гармонии можно обычным смехом одолеть…
Один – один, согласен. Только я правдивость своих слов доказал – твоя, Тиналис, очередь. Если хочешь, чтоб поверил, покажи тот самый плод, вкусив который можно мудрость обрести. Или хотя бы надпись «тут был Бог» – доказательство не очень, но на безрыбье сойдет.
– Хочешь доказательство? – усмехнулся богатырь. – Ну тогда смотри!
И, гордый сам собой, выхватил из кошеля на поясе камень – один из тех, которыми я за услуги заплатил. Я сначала не понял, что все это может значить, а потом присмотрелся внимательно…
– Он светится.
– Да, парень, да! Он светится! А знаешь почему? Потому что мы нашли Утраченный Град!
– Стоп! – прервал я. – Тиналис, можно поподробнее? Ты только что говорил, что это – древо Познания, при чем тут Утраченный Град? Какая тут связь?
– Самая прямая, парень, самая прямая! Или ты Семикнижие не читал? Давай я тебе напомню, шестая книга, шестьдесят шестая строфа: «И разгневался Он, и послал молнию с небес, и ударила молния в царь-древо, и не осталось от него ничего». То, первое древо Познания погибло, лишив людей права на божественные знания. Но не навсегда – прошли десятки тысяч лет, и нашлось место, где гордыня людей позволила им сравняться по силе с богами! Утраченный Град – место, куда не осмеливалась заглянуть смерть, где влекомый новым знанием человек осмелился бросить вызов богам. Место, где великий король, величайший белый маг всех времен и народов, сумел воссоздать из древнего праха росток древа Познания! Это древо росло на крыше его дворца, и камни из короны великого короля рядом с ним начинали светиться внутренней силой! Великий король осмелился бросить вызов древней силе и обратиться к запретному доселе знанию, и как раз в тот день, как древо Познания впервые зацвело, Утраченный Град был, собственно говоря, утрачен, а весь остальной мир еще долго после этого сотрясали неимоверные катаклизмы…
– Месть богов? – предположил я.
– Не думаю, – покачал головой богатырь. – Я читал несколько теорий, там была и месть богов, и роковая ошибка во время заклинания. Но лично мне наиболее вероятной кажется версия, что это было осознанным решением великого короля. Он узнал нечто такое, что не оставило ему выбора…
– Тиналис, откуда ты вообще столько про Утраченный Град знаешь? Если я не ошибаюсь, то вся литература про него признана запретной и подлежит сожжению?
– Да так, с миру по нитке… – неопределенно заметил Тиналис.
Ясно. Все сразу стало на свои места – богатырь болен мечтой найти Утраченный Град, мечтой, сгубившей немало жизней в бесполезных попытках достичь недостижимое. Мечтой найти нечто древнее и могучее, причем если остальные искатели, как правило, до конца дней без особой цели скитаются по свету, то Тиналис уверенно идет своей дорогой. И не удивлюсь, если когда-нибудь докопается до истины – место, где некогда был Утраченный Град, уже отыскали, камни из короны имеются… Теперь понятно, почему он так не хочет их терять – когда в руках золотой ключ от сокровищницы, то только полный дурак продаст его по цене золотого лома.
– И ты на дерево залез, чтоб убедиться, что камни светятся? – уточнил я.
– Нет. Я залез, чтоб найти первый и последний плод древа Познания – великий король так его и не вкусил, и он должен быть где-то тут…
Мне бы его уверенность! С тех пор прошли тысячи лет – неужели все это время плод так и провисел на ветке? Неужели никто и никогда…
– Есть! – прервал мои размышления Тиналис. – Вот он! Принц, запомни этот миг – ты будешь вторым человеком со времен сотворения мира, который видит, как срывают плод древа Познания!
Это и есть легендарный плод? Честно говоря, когда читал Семикнижие (вторая книга, одиннадцатая строфа: «И сказал Он, вкусите этот плод, и они вкусили, и был он столь же прекрасен на вкус, как и на вид, и озарило их блаженство, и обрели они разум, и стали не животными, но людьми»), то представлял его немного по-другому. Ну например, как заморский персик – сочный, с золотистой кожицей, румяный и сладкий. А то, что сорвал Тиналис, больше всего напоминало… репу? Пожалуй, маленькую репку, грязную и сморщенную. Хороший хозяин такую сразу на компост пустит. Но ведь, собственно говоря, никто и не обещал, что «плод» – это именно фрукт. А «столь же прекрасен на вкус, как и на вид» может быть завуалированной шуткой. У нас в городе среди парней такая несколько лет ходила, «Дорогая, ты красива, как айарат», – говорили влюбленные своим подругам, и те просто млели от счастья. Пока одна особо дотошливая не выяснила, что в Мегане «айаратом» лошадиный навоз называют. Крупный был скандал, когда правда открылась…
– Ну что, пробуй, – предложил я Тиналису, любовно счищающему с плода слой слизи. – Станешь Тиналисом-Всезнающим!
– Не, принц, не для великого знания он мне нужен, по легенде только с его помощью можно Утраченный Град вернуть… Да не переживай ты! Я поисками Утраченного Града не первый десяток лет занимаюсь, подождет еще немного. Сейчас твой дракон важнее.
– А я и не переживаю. Тебе остальные камни из короны Тот-Де-Лин…
– Не надо имен! – взмолился богатырь.
– …великого короля нужны, а получить их сможешь только когда меня на трон посадишь.
– И то верно, – усмехнулся Тиналис. – Сообразительный парень. Хочешь, возьму тебя с собой в Утраченный Град? Не хочешь? Ну и правильно – у аборигенов Куанту-Мау-Нио «отправиться на поиски Утраченного Града» – значит умереть. Так что ты не думай, я не фанатик какой-нибудь и хорошо представляю, с чем собираюсь дело иметь…
– Это радует, но тебе не кажется, что нам пора бы и спускаться? А то еще Тронгвальд отправится нас искать…
– Не отправится, – загадочно улыбнулся богатырь. – Ты, парень, до сих пор не понял, с чем дело имеешь…
И с чем, интересно? Ладно, хочется Тиналису загадками говорить – его право, а лично я спускаюсь, все равно никакую местность обозревать, как я и думал, мы не собираемся.
Слезли. С трудом, но слезли – ветки-то скользкие, ухватить невозможно, пару раз соскользнул, да падать недалеко. Так густо растут, что при всем желании не упадешь. С последней ветки спрыгнули прямо в слизь. Лютик с Тронгвальдом с места не сдвинулись. Как сидели, так и сидят беседуют.
– Не ухватились? – ни с того ни с сего спросил тролль. – Давайте еще раз. Мне несложно.
– Что – еще раз? – не понял я.
– Ну подброшу! Вы смотреть хотели!
Смотрим друг на друга как два дурака, понять силимся – хорошо, хоть Тиналис вовремя вмешался.
– Спасибо, Тын, не надо. Мы передумали. Да и чего там смотреть – листва густая, а гора вон стоит, и так дойдем…
– Ну как хотите, – пожал плечами тролль.
И что бы это значило? Совершенно не врубаюсь – или они все с ума посходили, или я чего-то не знаю. Скорее второе. А значит, придется Тиналису объясняться. Да он и сам рад, так и хочется секретом поделиться. Отвел в сторонку и говорит так отстраненно:
– Ты, парень, Семикнижие хорошо помнишь? Есть в первой книге такая строфа: «…и не знает царь-древа власти над собой иной, кроме как Его власть, и даже время над ним власти не имеет»… Вспомнилось чего-то…
Время, говоришь, власти не имеет? Ведь действительно, мы почти час в кроне проболтали, а солнце с места не сдвинулось. Выходит, это действительно древо Познания, и стоит в его крону залезть, как время остановится… Удивительное рядом – прав был Тиналис, о таких вещах не стоит лишний раз болтать, а то слухами земля полнится. Дойдут еще до моего отца, и страшно даже представить, на что король-некромант ради обладания такой штукой пойдет… Да он весь мир в крови с радостью утопит, ведь даже самые великие маги над временем власти не имеют, а тут обычное дерево… Одно только интересно:
– Тиналис, а как ты его вообще узнал?
– Да попалась на глаза старая гравюра… Ты не переживай, я, конечно, порядочный богатырь, не варвар какой-нибудь, но, когда надо, не посмотрю, что историческая ценность…
Все понятно. Была гравюра – не стало гравюры. Просто и ясно. А как древо Познания выглядит, теперь только мы с богатырем и знаем. Для остальных – обычное деревце болотное, ничем, кроме кроны своей искореженной, не примечательное. Наверняка под ним за эти тысячи лет немало людей побывало, но какой дурак по покрытому слизью стволу полазить решит? А если и решит – кто додумается грязную репку сорвать? От голода помирать будешь, такое не съешь. А уж на такие мелочи, как застывшее время, не обратишь внимания, пока тебя носом не ткнут. Но все равно удивительно, хотя…
По сравнению со Сферой древо Познания так, даже не загадка толком. Вот то да. Что такое Сфера, уже десятки веков все головы ломают. Стоит себе в Барвинском халифате, недалеко от Пустыни Семи Ветров огромная зеркальная Сфера на тонкой ножке и… Собственно говоря, все. Стоит себе и стоит, никому не мешает, магии не поддается, тараном не сломать, землетрясений не боится. Подкоп делали – не упала, сто троллей месяц дубинами колотили – ни царапины. Одного дракона однажды упросили пламенем дыхнуть – даже не обуглилась. Откуда взялась – ни в одной легенде не говорится, люди пришли, а она уже тут стояла. Сначала хотели понять, а потом все плюнули и рукой махнули. Ну стоит себе и пусть стоит. Есть не просит, девиц невинных каждый месяц в жертву не надо приносить, никаких загадочных смертей в окрестности не происходит, верблюды, так те и вовсе в тени Сферы отдыхать любят. И какая разница, замок это, ключ или врата, а может быть, Самое Страшное Оружие или и вовсе бог собственной персоной, если все равно ничего сделать нельзя. Разве что туристов привлекать, да какой турист в здравом уме в Барвинский халифат поедет? Там третий десяток лет с Аренойским султанатом война идет, так Сферу как наблюдательный пункт используют, она высокая, сверху пол пустыни видно. Вот это я понимаю, загадка, а легендарное древо Познания, уничтоженное богом и возвращенное к жизни великим королем, так, пародия на загадку.
– Ну что? – окликнул через несколько минут богатырь. – Все отдохнули? Тогда можем продолжать движение.
– Идемте, милые друзья, пока нам солнце ясно светит и нас не сможет обратить ничто на целом белом свете! – пошатываясь, поднялся эльф.
Странный народ. Будут помирать, но никогда слабину не покажут. Ему бы сейчас отдохнуть денек, так нет же, первым рвется в бой. У Лютика волшебный порошок выхватывает, сам хочет нас вести, только вот у Тиналиса другие планы.
– Извини, Тронгвальд, я понимаю твое горячее желание помочь, но теперь мы пойдем… – как будто бы сверился по памяти с какой-то картой, – мы пойдем вон туда, – указал богатырь направление несколько в сторону от горы дракона. – И лучше будет, если поведу я – тут такие обстоятельства, что поручать другому роль ведущего мне бы не хотелось. Потом поможете.
Никто не спорил – ведущая роль Тиналиса хоть иногда и подвергалась сомнению, но никогда не оспаривалась. Богатырь и герой всегда имел право последнего слова, только не всегда им пользовался, так что спорить, тем более возражать, никто не стал. Да и зачем? Ну и что, что порошка и так мало? Ну и что, что на дорогу назад точно не хватит? А если не будем экономить, то и на дорогу туда тоже. Ну и что, что живоглоты будут подобным исходом событий очень довольны? Богатырь – это должность, требующая навыков принимать важные решения, брать на себя ответственность за чужие жизни, и не всякий готов взвалить подобную ношу. В этом смысле тому же Тыну намного легче – иди куда указывают, маши дубиной, когда попросят, а мозги напрягать не надо, можно еще одну философскую концепцию за время похода разработать.
И опять топь, островки, прыжки. Я из окон дворца часто видел, как детвора на дворцовой площади играется: намалюют на брусчатке куском сухой извести квадратики да кружочки и давай прыгать – то на скорость, то на внимательность. Кто в нужный квадратик не попал, с ритма сбился или последним допрыгал – выбывает из игры, и так до тех пор, пока один победитель не останется. Не знаю, как игра называется, но мы всю ту детвору на порядок за сегодня перепрыгали. Тут ведь оступишься – не просто в сторонку отойдешь, а очень быстро в болотную жижу навеки погрузишься. В одной умной книжке вычитал, что во время знаменитого летнего похода Яна Зиберинского на Куркудук от вражеских стрел несколько сотен человек сгинуло, а остальные сто двадцать тысяч в болотах утонули. Собственно говоря, поход тем и знаменит, что ни до, ни после этого так бездарно ни один полководец свое войско не гробил. Его во всех учебниках по тактике и стратегии приводят в пример, как нельзя воевать. В знаменитых «Пятнадцати советах Map Ян Сунна молодым воинам» так и говорится: «Как лягушка в клюве журавля, так любая армия в болотах исчезнуть может». Трясины в плане опасности даже любые джунгли обгоняют, с горами на равных идут. Когда лишившийся войска Ян Зиберинский предпринял вторую попытку на Куркудук напасть и повел пятьдесят тысяч воинов зимой через горы, до цели аж целых три тысячи дошли. Остальных лавиной засыпало. А ведь был еще и третий поход Яна Зиберинского, когда он решил по морю пройтись…
Часа три скакали, пока сухой островок не попался. На этот раз действительно сухой, правда совершенно голый – выжженная земля источала какой-то аромат смерти, и даже вездесущие живоглоты остановились в отдалении, не рискнув приблизиться к мертвому холму. Тут даже трясина стала другой, еще более густой и тягучей, а только ступили на островок – как будто незримая тяжесть на плечи упала. Мир вокруг краски утратил, небо посерело, даже солнце как будто стало светить не так ярко. У меня такое чувство раньше только в отцовской лаборатории бывало, там столько живых существ до смерти замучено было, что и неудивительно. Но тут, среди болот, подобного никак не ожидал встретить. Причем самое удивительное – ни Тронгвальд, ни Лютик, ни Тын ничего не заметили, болтали весело, ужин на вершине холма стали готовить, на ночлег укладываться. А вот Тиналис то же самое, что и я, чувствовал, хотя и старался делать вид, что все отлично. Улыбался, шутил, да вот только тревогу в глазах не скроешь, и улыбка как у мертвеца, хорошо такую знаю, сам в детстве насмотрелся. В зеркале. Такая улыбка бывает у человека, которому очень-очень плохо, но показывать это не имеет права, потому что иначе станет еще хуже. Это потом, как повзрослел, научился даже в такой обстановке бодрость духа сохранять.
Интересно, куда это нас богатырь завел? Что за место такое? Ведь знал, что здесь будет, ни капли ни холму, ни атмосфере уныния и смерти не удивился. Но все равно привел, а значит, надеюсь, тут ночевать безопасно будет, и мы не сойдем с ума, как в памятном могильнике около нашей столицы…
– Знаешь, что это за место? – Незаметно подкравшись, Тиналис присел рядом со мной на самом краешке островка.
– Нет, – честно признался я.
– Знаешь, но не догадываешься. Я ведь, как ты понял, не просто так сюда пришел. Попались в одной из древних книг планы Утраченного Града, так, если им верить, на десять верст северо-северо-запад – нее дворца великого короля должен храм трехглавого бога Хта находиться…
– Думаешь, это здесь?
– А ты сомневаешься?
Вопрос риторический. Как тут усомнишься, если все сходится. Трехглавый бог Хта, последний из триады богов Первоначальных, бог окончательной смерти и полного разрушения. На место его храма и через тысячи лет не вернется жизнь. Кому, как не мне, об этом знать – у отца в кабинете его идол стоит. Не потому, что отец трехглавому богу Хта поклоняется. Как раз наоборот, это только на первый взгляд кажется что некромантия – искусство разрушения. На самом деле все наоборот. Некромант придает уже умершему, тому, чему положено стать прахом, вторую жизнь, и идол бога Хта стоит как отцовская насмешка над древним богом, чьи адепты в древние времена старались некромантию полностью искоренить. Недаром ведь в Утраченном Граде, где всем заправлял белый маг, нашлось место для храма трехглавого бога Хта – белое чародейство вообще со смертью заигрывать любит. Называть ее «естественным ходом вещей», преклоняться, в то время как только некроманты с ней по-настоящему бороться умеют.
– И ты думаешь, здесь безопасно ночевать? – переспросил я, с трудом подавив озноб.
– Конечно, – через силу выдавив усмешку, успокоил Тиналис. – Самое безопасное место во всем этом болоте! По крайней мере, для них троих… – тихо добавил богатырь.
Так и есть. Хта – бог человеческой смерти. У эльфов есть свой, Магратэль, дух Темной Чащобы, у гномов Вайш-Аргын, демон Глубин, и у троллей наверняка кто-то имеется. На них ужас этого места не действует, по другим спискам проходят, чужая епархия. А вот нам с Тиналисом нужно держать ухо востро. Боги, даже старые и почти забытые, никогда не покидают свои святилища окончательно, а встречу с трехглавым богом Хта ни один человек не может пережить. Отец как-то хвастался, что он сумел, но я не верю. Мы с братьями как-то подшутили, оживили идол Хта на несколько секунд, так отец чуть от страха не опозорился… Глупая шутка даже для детей короля-некроманта, но это я только сейчас стал понимать.
– А если что? – уточнил я. – Методы одолеть Хта знаешь?
– Да есть один… – неопределенно отмахнулся Тиналис. – Нужно это… самое дорогое, что у тебя есть, отдать, он и оставит в покое… Но ты не переживай, я уже два раза на местах его святилищ ночевал, ни разу ничего не случилось. Тихо, спокойно, разве что кошмары иногда донимают, но не дело богатырю страшных снов бояться…
Кошмаров я действительно не боюсь. А вот самое дорогое… Никогда не задумывался – у других ведь их семья есть, любовь, друзья, слава, богатство… А у меня ничего. Даже жизнь недорога, сколько той жизни. Когда каждый день по лезвию бритвы ходишь, очень быстро начинаешь к собственной жизни относиться философски. Разве что Малиновка… Ну нет! Уж извините – за Малиновку я любому богу пасть порву, пусть только придет. У меня, между прочим, предки – не простые крестьяне, а из древней колдовской династии! Научу трехглавого бога, как в порядочном обществе нужно себя вести! У него и так голов больше чем положено, одной больше, одной меньше, зато будет наука!
– Друзья, вы где, костер горит, вас ждет горячая еда, чего вы медлите, друзья, идите поскорей сюда! Последней будет эта ночь, дракона завтра нам встречать, нам надо силы набирать, давайте будем отдыхать! Тепла, уютна эта ночь, а я порадую ваш слух балладой старой о любви, дабы возвысился ваш дух! Вы ешьте, ешьте, я спою, как два возлюбленных огня зажгли страстей пожар во тьме, услышьте же, друзья, меня…
Пение эльфов, даже таких бездарных в плане стихосложения, как Тронгвальд, обладает мистической силой разгонять темные силы. Только он запел своим привычным возвышенным речитативом, от которого свернувшийся калачиком гном тут же прослезился, как сразу стало легче. Сила древнего бога отступила перед голосом певца любви, и я тут же вспомнил, что ведь и у меня одна шестнадцатая эльфийской крови. А значит, если очень постараюсь, то всегда могу прикинуться, будто я не человек вовсе, а полуэльф – и никакой бог носа не подточит! Так и поступил: капелька усилий, толика самоубеждения – и вот уже не сын короля-некроманта сидит у костра (хотя какой это костер – несколько чадящих болотных веток, дрова там, с конями остались), а собрат Тронгвальда, готовый до утра слушать балладу о любви…
Как мало человеку нужно для счастья. Лежишь себе на сырой земле, рядом у костра эльф поет, тролль-великан сторожит покой от всяких мелких и не очень неприятностей, легендарный герой о судьбах мира задумался, живоглоты «квакают». Руки под затылок подложил, чтоб мягче было, и смотришь в небеса, черные-черные, смотришь на золотистую луну, на мерцающие звезды и планеты и думаешь о чем-то своем. Вспоминаешь жизнь, недлинную, но насыщенную разными событиями; вспоминаешь все те книжки, что успел перечитать; друзей, которыми так и не успел обзавестись; любовь, по аналогии с друзьями. Задумываешься о том мире, где тебя угораздило родиться, о тысячах нерешенных загадок, о временах древних и дальних, о чудовищах лютых, о братьях (тех же чудовищах, только в человеческом обличье). О драконах… А вот, кстати, и один из них – огромный, в небесах парит, крыльями почти не машет – всем известно, что крылья у драконов только для вида, а летают они магией своей. Голова вытянутая, сверху царственная корона из рогов, гребень серебром отливает, чешуя – золотом, хвост длинный, с острыми шипами на конце. Летит вроде не быстро, так ведь на большой высоте, и точно в сторону той горы, куда мы идем…
Ну лети, лети, дракон, недолго тебе летать осталось. Вот придем мы с богатырем и отрубим тебе хвост по самую шею, будешь знать, как девиц да овец воровать! Интересно, сказать остальным, что объект нашей охоты только что над головами пролетел? Наверно, не стоит. Тиналис и так заметил, только вида не подал; эльф при деле; гном эльфа слушает; троллю и вовсе ни до чего дела нет. Наверняка концепцию государственного анархизма обдумывает или теократического социализма. Таким делом, конечно, чаще драконы балуются, но и наш Тын в науке пудрить мозги заумными словечками от них не отстанет… Я и сам так могу, но не люблю. Уж если говорить о чем-то, то простым, понятным языком, а не драконьей заумью.
Нет, не буду разрушать гармонию момента, о каком-то драконе вспоминать. Глаза смыкаются, и под музыку эльфийского пения погружаюсь в царство Морфея, одного из богов Эллады. О эллины… Дивный древний народ. Как говорят драконы, «в каждом мире должна быть своя Эллада», и без нее наш мир утратит неповторимую часть своей красоты… Я сплю, и мне снится не кошмар бога Хта, а Гераклиус, повергающий своего отца Зевса на вершине Парнаса… Забавный миф, мне всегда казалось, что он несколько диссонирует с остальными двенадцатью…
