Текст книги "А дело было так…"
Автор книги: Михаил Высоцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Сказать Тиналису, что я добровольно такое вот зелье пробовать не собираюсь, или сам догадается? Думаю, догадается. Даже тролль с подозрением на котелок покосился – что туда богатырь бросал, мы все видели, и не верится, что из этого всего нечто съедобное
может выйти. Но только улыбнулся Тиналис, разгадав наши подозрения, достал полный черпак прямо из котла и выпил залпом.
– Ух, хорошо… – встряхнулся богатырь. – Только кой-чего не хватает… – Порывшись в мешке, он выудил какую-то зеленую бутылку и смело вылил ее содержимое в котел, – А вот теперь должно быть как раз то, что надо! Ну что, будете пробовать, или я тут один такой смелый?
Не, не один. Раз уж Тиналис живой остался, значит, не яд, уж он себя добровольно травить не станет. Все себе варева налили, никто не испугался, и, надо сказать, не зря – сразу волна тепла по всему телу пошла, и так хорошо стало, как я себя еще никогда не чувствовал! Будто гора свалилась с плеч, и на душе сразу стало легко и весело.
Все же северных шаманов не зря как великих мастеров во всем мире знают, недаром каждый уважающий себя колдун хоть раз да пытался их секреты выведать – только все без толку! Никому не говорят, как из простых мухоморов чудодейственный эликсир сварить, что любую рану затянет, а из оленьих рогов – волшебное зелье, которое даже столетнего старца на ночь в не знающего устали юношу способно превратить! И как Тиналис у них один из секретов вытянул – ума не приложу, а сам он в жизни не признается. Уж что-что, а чужие секреты богатырь хранить умеет…
Как до дна весь котел выхлебали – Алендас больше всех уплетал, – так спать и завалились. Хорошо, тепло, все тревоги куда-то далеко-далеко на задний план ушли, и, надо сказать, так крепко, как в эту ночь, я еще никогда в жизни не спал. Ни кошмары не мучили, ни детские воспоминания (что в общем-то те же кошмары). Спал как убитый, а утром проснулся свежий, бодрый и просто переполненный новых сил. Одно удивило: Малиновка какая-то сама не своя была, ну да это, наверно, от тревоги – еще бы, поздней осенью Кервранский перевал штурмовать, на такое не всякий герой сподобиться может! А может, завидно, что ее никто напитком богов не угостил. И как это я не догадался…
И поехали богатыри дальше. Через реки, где чудища неведомые водятся, через леса, где бандиты нехорошие притаились, через земли дальние, заморские. И приехали они в дивный город, где чудеса всякие творятся, да не стали задерживаться, не стали красотами соблазняться, потому что настоящие богатыри всегда прежде всего дело ставят. Дальше в путь отправились.
Глава 6
Говорить им или не говорить, что брагабраг один раз выпьешь – от тоски избавишься, во второй – храбрость безумная придет, в третий – помрешь смертью лютой? Или лучше не надо? Пожалуй, не стоит. У северных шаманов все снадобья побочные эффекты имеют, да об этом говорить как-то не принято. Та же настойка из мухоморов от ран избавляет, да потом видения начинаются, а зелье омоложения бодрость телу придает, да силы живородящей ни капли не прибавляет. Так ведь настоящих чудес никто и не обещал, даже сами шаманы никаким чародейством
свою работу не считают. Так, кулинария с небольшой примесью алхимии…
А это что еще такое? Не спутники у меня, а дети Малые – эльф меня в три раза старше, а ведет себя как ребенок!
– Тронгвальд, я понимаю, что тебе очень хочется летать научиться, но коня своего пожалей! От края отойди!
Нет, ребята явно не понимают всю серьезность происходящего. Они что, решили, будто этот перевал просто так осенью – зимой непроходимым славится? То, что пока еще никаких неприятностей не случилось, большое везение! И нечего храбриться и балагурить. Тронгвальд – любопытная натура, все время к краю дороги подъезжает; Лютик по сторонам засматривается; Тын под ноги не смотрит; Алендас смельчака великого строит, ну да его я в последнюю очередь пожалею. Один принц ведет себя как положено. Посередке дороги едет, к краю не приближается, на камни над головой внимание обращает, чтоб если обвал, отпрыгнуть вовремя. Видать, читал про опасность перевала.
Хотя что он мог читать… Откуда писакам знать, что тут в зимнее время происходит? Ну про завируху напишут, ну метели упомянут, бураны, ветер, который с ног сбивает… Если автор хороший, пару баек про снежных волков перескажет: мол, водятся такие страшные чудища, вроде как волки, да шкура белая – ни стрела не берет, ни меч. А если халтурщик – бурей снежной и ограничится… Нет чтоб у настоящего героя спросить, что за напасти на самом деле на Кервранском перевале встречаются…
Вот я когда-то так и сделал. Старый приятель Лигахан-богатырь, тот, который нынче внуков нянчит, в былые времена на этом перевале однажды зимовал. Уж по какой надобности его понесло через горы, не признаётся, но тогда как раз случилось страшное землетрясение, все дороги завалило, до весны, пока подмога из вольного града Аму-Тамира не подоспела, пришлось на перевале жить. Весной, по рассказам, больше на скелет, чем на богатыря похож был – да выжил как-то. Говорит, страшно. Водятся тут такие чудища, что ни в сказке сказать, ни пером описать, им и имя-то не придумали. Пауки с лошадь ростом, на десять саженей ядом плевать умеют; снежные змеи, способные такого паука в объятиях задушить; саблезубые тигры, которые на змей охотятся. Но самые страшные по рассказу Лигахана, «адские девочки»! Каждый раз вспоминал – вздрагивал. Собственно говоря, в них ни от девочек, ни от ада ничего нет. Просто у Лигахана такие ассоциации возникли, вот он и проявил фантазию. Как я понял по его рассказу, это некие полу разумные создания, ростом не больше двух аршин, «девочки» – потому что в юбках из шкур снежных волков ходят, «адские» – потому что пощады не ведают. И на пауков, и на змей, и на тигров охотятся. А Лигахан появился – так и его всю зиму в покое не оставляли. У них шла сущая война на выживание, и богатырю повезло, что он смог продержаться до весны. Как снега начали таять, «адские девочки» в пещеры ушли. Вот их как раз я больше всего опасаюсь.
Одно радует – Лигахан все их приемы изучить успел, ну и со мной, по случаю рождения внучки, на радостях поделился… Вообще мы, богатыри, предпочитаем секреты мастерства даже после выхода на пенсию при себе хранить, ученикам только так, конспективно об основах ремесла даем представление. Но если к человеку со всей душой подойти, внучку его новорожденную на руках поносить, то растает сердце богатырское и поделится он самыми сокровенными тайнами…
– А тут действительно холодно, – отстранено заметил принц.
– Это разве холодно? – ядовитым голосом прошипел Алендас. – Вот пусть Тиналис тебе расскажет, как он в северном океане белого медведя-людоеда сразил, слышал про такой подвиг? «Три дня и три ночи богатырь отважный пролежал без движения в снегу, выжидая, когда медведь-великан из своей берлоги вылезет». Какой подвиг, да, Тиналис? Расскажи, как это ты после трех дней в снегу жив-здоров остался? А может и не было никакого медведя? Может, тебе старая шкура под руку попалась, вот и выдумал ту историю, а охотников на самом деле дикие волки разодрали?
Был, Алендас, был – не хочу с тобой спорить. Устал я уже от обвинений беспочвенных. Твой язык сам не знает, что говорит. Медведя этого десятки человек видели, действительно великан. И действительно три дня и три ночи выжидал я у логова, не один правда, нас, охотников, человек двадцать было, да и то едва совладать смогли! Зверюга бешеная попалась, из самых прочных сетей как из паутинки вырывалась, копья перекусывала… Утихомирили с трудом. Шкуру потом сутки снимали, а что в историю я один вошел, так охотники сами такой славы не пожелали. По их поверьям, такие вот медведи-великаны рождаются, когда в обычного медвежонка злой дух вселяется. А злые духи, как известно, злопамятны – вот вернется он в следующий раз, узнает кто его прошлое воплощение загубил, и начнет мстить. Когда я сказал, что все готов на себя взвалить, только обрадовались: по их мнению, я не потому герой, что медведя убил, а потому, что мести злого духа не испугался…
Да куда тебе, Алендас, об этом знать! Храбришься, только я вижу – сам холод не любишь. Теплую куртку себе купил. И кто ж в такой куртке по горам ходит – продует, глазом не успеешь моргнуть. Никакой ты не герой, Алендас. Уж не знаю, кто тебя так мечом махать научил, но до того же Лигахана тебе как до неба! Вот интересно, если бы тебя завалом на Кервранском перевале от мира отрезало, сколько бы продержался? Думаю, уже б к концу первых суток тобой пауки да змеи лакомились, а гонору столько, будто тебе вообще ничего навредить не может! Знавал я разных богатырей, но с такой, как у тебя, гнилой душонкой еще не попадались…
– Чтоб не замерзнуть в холод лютый, давайте, милые друзья, мы воспоем святое чувство – любовь! И первым буду я. – Даже сейчас Тронгвальд не забывал демонстрировать всем и каждому свой поэтический дар. – Когда на сердце лишь тоска, когда в тебе лютует стужа, когда не видишь смысла жить, когда мороз прокрался в душу, ты вспомни первую любовь – и сердце запылает звонко! Ты вспомни милое лицо, оно прекрасно, мило, тонко… Ты вспомни бесподобный лик, ты вспомни нежные касанья, ты вспомни – и уйдет мороз, уйдет проклятое терзанье! Лишь теплота святой любви спасти способна в дни тревоги, лишь теплота одной любви укажет нам во тьме дороги! Когда вокруг туман и град, когда вокруг враги стеной, когда сверкает рядом меч, топор завис над головою, ты вспомни радостной любви незабываемой мгновенья и станет радостно душе, уйдут тревоги дуновенья. Тепло касаний нежных руки сладость губ в порыве страсти любой растопят грозный лед, утешат в тягости ненастья. Давайте, милые друзья, отбросим гнев и страх пред долей – и вспомним о любви сердец, об этой сладостной юдоли…
Ну все, началось. Это надолго. Слушать Тронгвальда в таких количествах способны только Лютик да Тын. Принц незаметно в сторонку переместился, а Алендас так и вовсе не стесняясь скривился.
– Милый друг… – вздыхал гном. – Ах как это прекрасно… Любовь…
– Конечно, прекрасно, но, может, ты будешь хоть иногда на дорогу смотреть? Или думаешь, что я тебя просто за компанию взял, чтоб скучно в дороге не было? – напомнил я Лютику.
– Милый Тиналис! Я в бдении! Не будь я Ксеркс Навуходоносор, если что-то не замечу! Но, милый друг, он так прекрасно поет…
Между прочим, по эльфийским меркам Тронгвальд – полная и абсолютная бездарность! Таких бездарей в поэтическом плане эльфийская земля уже тысячи лет не рождала, хотя по человеческим меркам определенным образом рифмовать слова он умеет. Но я об этом напоминать не люблю – зачем эльфийскую душу лишний раз тревожить, ему и так домой дороги нет. С тех самых пор как эльфийская принцесса весь свой род опозорила, родив внебрачного эльфенка… От кого именно, король-эльф так и не смог выяснить, но Тронгвальд от греха подальше предпочел покинуть родную землю, сменил имя и прибился к обществу тогда еще зеленого и неопытного героя Тиналиса…
А между прочим, мы прошли только половину подъема. Даже летом, когда тут благоухают цветы и порхают бабочки, меньше чем за неделю от вольного града Аму-Тамира до Ушухунской топи никто не добирается. День по предгорьям, два дня подъем, два дня поход через сам Кервранский перевал, два дня спуск. А мы сейчас если за полторы неделе управимся – значит повезло. Я, по крайней мере, запланировал именно так – полторы недели на перевал и два дня на топь. Ну и договорился соответственно, но даже если опоздаем – не страшно. Спешить зимой в горах можно только в могилу. Конь Тронгвальда уже два раза поскользнулся, чуть не упал, а эльф на нем еще и акробатические кульбиты выделывает, аккомпанируя своей песне. За самого героя-любовника я не переживаю. Даже если лошадь в пропасть улетит, он сумеет удержаться, его прыжкам макаки позавидуют. А вот как мы потом груз будем перераспределять – не знаю. Богатырские кони припасы не возят, кобыла принца тоже может характер проявить, пони Лютика и гнома едва тащит, сивый мерин тоже с трудом идет, а на Тына взваливать груз нельзя – он наша основная ударная сила, руки, если что, должны быть свободны. Так что лучше уж коней не терять и на ту сторону в полном составе перебраться…
– Волки… – беззвучно бросил принц, только я его и расслышал.
– Где? – уточнил я, пока еще не хватаясь за оружие – были бы рядом, говорил бы по-другому.
– Да вон на скале, видишь? Наблюдают за нами… Красивые… – отстранено добавил парень.
Что красивые – готов поспорить, недействительно наблюдают. Стоят на скале вдвоем, самка и самец, шерсть белая на фоне снега почти незаметна, только бусинки глаз и выдают. Смотрят. Что у них там на мордах написано – не скажу, у меня зрение человеческое, а не орлиное, но явно ничего хорошего. Лигахан говорил, что эти твари умнее любых собак, никогда без толку лаять не будут. Если нападают, то только наверняка, а если есть шанс, что добыча сама может в охотника превратиться, – стороной обойдут. Так что с ними лучшая тактика – показать себя во всей красе. Чтоб поняли, это не дичь. В идеале, конечно, неплохо было бы подстрелить, да с такого расстояния толку не будет. Тронгвальд, может, и достанет, у него лук волшебный, да на излете стрела им даже шкуру не поцарапает, а только разозлит.
Постояли волки на скале минут десять, посмотрели, оценили ситуацию и растворились в снегу. Кроме нас с принцем их никто и не заметил.
До вечера больше никаких событий не произошло, разве что погода с каждым шагом все хуже и хуже становилась. Ветер усиливался. Камни покрылись тонким слоем скользкого льда. Идти становилось труднее, так что даже эльф вынужден был замолчать. Когда дует ураганный ветер, не до любовных баллад, как бы он ни утверждал, что любовь никогда лишней не бывает. Сейчас бы в пропасть не сверзиться – порывы ветра с той стороны перевала дули вдоль горного склона, время от времени срывая небольшие камни. Причем только кажется, что вниз идти будет легче. Когда спускаешься с горы по крутому склону, а тебе в спину еще и ветер дует, нужно быть осторожным вдвойне.
Ночевать устроились в небольшой пещере, которая как раз для таких целей и была выбита у тропы. Причем не одна. Подобные пещеры встречались каждую версту, и основным их предназначением как раз и был отдых уставших путников. Летом тут не протолкнуться, за каждый аршин земли борьба идет, а сейчас все в нашем полном распоряжении. Хотим – костер разведем, тут и дрова в наличии имеются, хотим – на матрацах ночевать будем, хоть в летнее время они специально для женщин и детей зарезервированы. А хотим – драгоценными запасами продовольствия, которые в таких вот пещерах на крайний случай всегда запасены, будем коней кормить. Нам все можно, хотя, понятное дело, как положительные герои, перебарщивать мы не стали. Наглость наглостью, но и о благородстве не стоит забывать, а то потом балладу «Как Тиналис-богатырь буянил со товарищи» мне выслушивать не охота.
– А чего вы улеглись? Кто дежурить будет? – ко всеобщей неожиданности, спросил я, когда спутники начали устраиваться на ночлег. – Нет уж, так не положено – разбиваемся на пары, и чтоб до утра не смыкали глаз! Принц с Тыном в первую смену пойдут. Тронгвальд, ты с Алендасом во вторую. Лютик, со мной перед рассветом дежурить будешь. И если я вдруг ночью проснусь и увижу, что кто-то от своей смены косит…
Заканчивать угрозу я не стал – да и какая это угроза? Не станут они от дежурства отлынивать, должны понимать, что мы уже не по цивилизованным землям странствуем. Это в степи нет зверя страшнее тушканчика, а тут вечером дозорных не выставишь – рискуешь утром в желудке снежного волка проснуться. Что касается того, как я смены распределил… Ну и так все понятно – тролли лучше всего вечером соображают, гномы – утром, эльфу вообще все равно; принца наедине с Алендасом оставлять не стоит, еще гадостей каких наговорит; самая сложная смена – последняя, а значит, ее себе взять положено. Вот и вышло то, что вышло. Впрочем, сегодня это скорее перестраховка, чем насущная необходимость – настоящая опасность на самом перевале начнется, а пока мы только поднимаемся…
Как я и думал, ночь прошла без происшествий.
Утром нас всех ждала просто отличная новость – оказывается, всю ночь шел мокрый снег, и дорога, и без того скользкая, покрылась местами подмерзшей кашей, подниматься по которой наши кони особого желания не проявляли. Однако хорошей погоды тут до весны ждать, следовательно, придется с тем что есть смириться. А отличная новость потому, что и до Лютика, и до Алендаса, и даже до Тронгвальда дошло – шутки кончились и бахвалиться да балагурить не стоит. Значит, мне мороки меньше, можно все свое внимание на дороге сосредоточить. Тем более, если верить слухам, еще пару лет назад местами дорога обвалилась. Если ниже уже подлатать успели, то сюда до сих пор дорожные рабочие не добрались. А все потому, что торговцы предпочитают рискнуть и не ждать месяц, пока будут вестись укрепительные работы. Вот когда совсем дорога провалится, улетит караван-другой в пропасть, сразу кто виноват вспомнят… Ну да за вольный град Аму-Тамир можно не переживать – там такие акулы торговли заправляют, что любых качающих права караванщиков успокоят.
Так что любые мелочи надо высматривать, это ведь не ловушки, у Лютика только на злонамеренные западни чутье, а так, прихоти природы на человеческую небрежность помноженные…
Первый полуразрушенный участок дороги уже через несколько верст встретился, да его только слепой не заметит – дорога наполовину в пропасть обвалилась, деревянными подпорами на скорую руку укреплена. Неспроста ведь внизу две разбитые телеги валяются – их и убрать могли, но как предостерегающий знак оставили. Посмотришь на доски раскиданные, кости белые и череп лошадиный – сразу осторожнее станешь. В иных странах значки всякие напридумывали, с кружками да квадратиками, но толку от них мало, люди мимо проезжают, головы не повернув. А вот череп обглоданный, по себе сужу, сразу в глаза бросается.
Второй еще опаснее. Через ущелье мост переброшен, скрипит, шатается, гниль доски изъела – еще пару лет назад каменный мост стоял, только улетел в пропасть во время землетрясения. Тут Тын помог – как встал на мост, так все доски обновились, гниль мигом пропала, веревки в сталь превратились, хоть армию проводи – не рухнет. Магия, правда, как появилась, так и сгинула – только тролль с моста сошел. Ну да нам дольше и не надо, назад уж как-нибудь переберемся.
Третий участок обвалом наполовину засыпало. Его расчистить неделя потребуется, но торговцы предпочитали свои караваны по узкой тропе вокруг завала обводить. Куча мороки, зато время не теряется. Ну и мы так же поступили. Хорошо, что боязни высоты среди спутников богатырских не водится. Хотя знавал я одного богатыря великого, Багадуром звался. Рявкнет – как гром гремит, взмахнет рукой, так несметные орды сами на колени падают. Ни смерть не страшила, ни ранения. А больше всего в жизни трех вещей боялся – высоты, темноты и пауков. Так что и среди нашей братии всякие уникумы попадаются.
Впрочем, настоящего богатыря дорога не страшит – поднялись с горем пополам на перевал. Два дня ушло, столько сил потратили, что хоть садись и былину слагай. Это ведь только кажется, что конь идет, а ты сиди в седле да баклуши бей. Конь – это зверь неразумный, а всадник – глаза его. Если глаза не видят, то и телу идти недалеко. Сами диву даемся, как так скоро управиться сумели, – когда последние аршины подъема шли, то и настроение у всех поднялось. Казалось, еще пару шагов – и все мучения закончатся, стихнет ветер, не будет глаза колким снегом сечь, не будут копыта коней на льду скользить, не будет пропасть бездонная под боком нервы трепать. На самом деле только казалось: как закончили подъем, как прошли незримую границу, так сразу поняли – настоящие испытания только начинаются!
Тамирский хребет широк. От одного края до другого много верст будет, да в одном месте неведомый великан взял и все вершины горные как косой срезал. Так Кервранский перевал и получился – по одну сторону горы до небес поднимаются, по другую облака пронзают, а между ними ровная-ровная долина. Летом – райское местечко, цветы красы невиданной, какие только на такой высоте и растут, вода чистейшая, дышать хоть и тяжело, быстро задыхаться начинаешь, да воздух вкуса сладкого! Летом тут целые поселения образуются, люди землю пашут, пшеницу особую, горную, выращивать умудряются, хлеб пекут, того и гляди, возник бы посреди гор настоящий город, кабы зимы не были такими лютыми. Даже северные племена, которые хижины изо льда строят, в проруби ледяной купаются, на ледяных плотах через море плавают, тут бы выжить не смогли. И даже не в холоде дело, да какой тут холод, настоящий мороз – это когда плевок замерзнуть успеет, пока до земли долетит.
Дело в ветре. Как первые порывы начинаются – все, пора сворачивать торговлю. Ветер быстро силу набирает, и ближе к зиме даже Тын устоять в его порывах не сможет. Я в алхимии небольшой специалист, всякие там перепады давления не ведаю, но что такое «сквозняк», каждый знает. Вот тут такой «сквозняк» и дует, причем сначала в одну сторону, потом зимой пару дней затишья будет, да в другую пуще прежнего дуть начнет. Мы еще рано идем, настоящие ураганы где-то через неделю начнутся, да и того, что есть, хватает, чтоб последние силы вытянуть. Казалось бы, ну что такое ветер? Для богатыря, который с драконом идет воевать. Так, мелкая неприятность. Да кто так говорит, никогда через Кервранский перевал осенью не перебирался!
Когда мы поднялись, то лично у меня в первый момент сложилось впечатление, что стена со всей силы в грудь ударила. Не простая стена, а колючая – и жжет, и жалит, и с ног сбивает. Цезарь мой, конь богатырский, что никаких чудищ не боится, едва устоял. Оказалось, не стена, а ветра порыв – это всего лишь снежинки да пылинки ударили, а ведь нам теперь через такой ураган пару суток плестись, да еще опасности высматривая. Милая перспектива. Когда парню с драконом биться помочь согласился, знал на что иду.
Другим тоже порядком досталось. Принц чуть с кобылы своей не свалился, но это серо-буро-малиновое чудовище в очередной раз меня потрясти смогло – мало того что само на копытах удержалось, так еще и парня подхватило, в пропасть улететь не дало. Алендас тоже удержался. Тронгвальд каким-то образом выскользнуть сумел. Тына таким ураганом не побороть, он ведь тролль, сын земли, а мать своих детей всегда удержать сможет. Вот Лютику на пони да сивому мерину безымянному с припасами меньше повезло – и лететь бы им сейчас в пропасть, кабы тролль своими огромными лапищами в последний момент ухватить не успел. Знал же я, что будет от Тына толк, тугодум тугодумом, да когда надо мигом соображает.
Дабы судьбу больше не искушать, от края мы быстро отъехали, только в пещере недалече от ветра спрятались. Во-первых, поздно уже, во-вторых, что дальше делать решить, надо бы. Хоть и обещал я Лигахану про его зимовку особо не распространяться, но слово иногда на то и дается, чтоб его можно было нарушить. Если знаешь, какие неприятности в пути ждут, считай, уже половина победы в кармане.
– А что решать, мой друг сердешный? – пожал плечами эльф, когда я кратко изложил ситуацию. – Не убоимся мы врагов, ни змей, ни тигров саблезубых, ни пауков и ни волков! «Девицы адские» пред нами не смогут долго устоять, пройдем, мой друг, мы через горы, и по-иному не бывать! С коней не сбросит ветер лютый, и снег глаза не ослепит, с тобою, Тиналис, мы рядом, к дракону верный путь лежит!
– Милый Тиналис, – высморкался Лютик в свой вышитый носовой платок, – ты не переживай! Это я с перепугу не удержался. А вообще, ветер и несильный вовсе. Так, дует. Пройдем, не бойся! А «девиц адских» всех на кусочки порубим! Всех-всех! Не будь я Ксеркс Навуходоносор!
– Сказки сказываешь? – усмехнулся Алендас. – Ты, Тиналис, если ветра испугался, так и скажи, нечего всяких «адских девочек» придумывать. Или ты думаешь, я не видел, как ты скривился, когда ветер в лицо ударил? Наш знаменитый герой, оказывается, не такой уж и бесстрашный, как баяны сказывают. Боишься дальше идти, так возвращайся, а с драконом для принца я и сам разделаюсь!
– Чего все говорят? – почесал затылок Тын. – Ну я скажу. Я это как все. Идем, значит. Вот.
А принц… Промолчал. И то верно. Я ведь не совета спрашивал и не предлагал повернуть. Я просто изложил положение дел, чтоб, когда на нас мелкие бесы в юбках нападут, никто не удивился. Да и вообще, парню во все это ввязываться не положено – он работодатель, за подвиг невиданную цену уплатил, а теперь за его деньги его же шкурой рискуют. Ну да он, похоже, и сам не против. Я ведь сразу понял – парень не из пугливых, и умом не обделен, понимал прекрасно, на что идет.
– Милый Тиналис, – отвлек меня от раздумий Лютик, – с тобой все в порядке, миленький?
– Абсолютно, – кивнул я. – Ночевать будем тут.
Дежурство по вчерашней схеме. И укутайте плотнее лошадей. Сгинут – нас за собой утащат.
Эх, были бы тут северные лошадки, выносливые, толстоногие, шерстью с головы до пят укутанные. Насколько было бы легче – им по льду только в радость бегать, под любым снегом траву отыщут, а замерзать будем, так еще и согреют. Однако в вольном граде Аму-Тамире таких было не достать. Да, собственно говоря, их на всем этом материке не достать – через океан плыть надо, тысячи верст скакать, и то толку не будет. Северяне, которые породу эту вывели, коней за членов семьи считают, каждый жеребенок с детства своего хозяина знает, за одним столом едят. Помрет конь – весь род неделю в трауре ходит, а уж иноземцу продать – преступление, страшнее не придумаешь. Все равно что родного брата на галеры или родную сестру в гарем. Встречаются и такие изверги, только цену ломят неслыханную, ведь прознает род – их самих без суда и следствия четвертуют.
Мне однажды предлагали жеребенка, но я тогда в султанат Ахбан-Камыш собирался, а в южной пустыне от северного коня толку никакого… И Цезарь мой тогда уже был, а его ни на кого не променяю.
Ну ничего, и на том, что есть, проедем. Главное – не терять бдительности.
Утром ветер самую малость утих. Хотя даже этот «штиль» в другом месте ураганом бы показался. Все познается в сравнении. Вон те же северяне, когда снега таять начинают, говорят, что жара пришла, а в султанате Ахбан-Камыш однажды легко приморозило, так они несколько десятков лет от последствий сего катаклизма не могли оклематься. Людям вообще свойственно забывать, что в иных краях по-другому жизнь протекать может. Только такие, как я, богатыри да странники, у кого ни дома, ни очага родного нет, кто как перекати-поле по всем землям шатаются, ко всему привыкли. Меня уже ничем не удивить: кто на краю света стоял и видел, как багровое солнце в океане тонет; кто спускался в Тартар и через огненные реки по мостам подземных карлов ходил, кто видел извержение вулкана Магма-Туа и как потоки лавы сметали с лица земли не преступные стены крепости Тиа-Нару, того ни ветер, ни безветрие не удивит. Главное – ловить момент, если ветру захотелось повременить, передохнуть, приостановить свой безумный бег. Мы должны этим воспользоваться и пройти как можно дальше.
Везло до полудня, а потом опять начался ураган, и все стало на свои места. Кервранский перевал суров и прятать свою суровость под ликом благодушия не намерен. Время от времени то с одной, то с другой стороны раздавался волчий вой – резкий, пронзительный, способный заглушить даже свист ветра, но сами снежные волки больше на глаза не попадались. Или действительно признали силу нашего отряда, или выжидали удобный момент – на всякий случай бдительность никто не ослаблял.
А потом и первое чудовище встретилось. Тот самый ядовитый паук, огромный, лика свирепого, одно хорошо – дохлый уже. Давно дохлый – из хитинового покрова все мясо выедено. Попробовал хитин на прочность – броне уступает, но голыми руками не пробить. А рядом с пауком и шкура змеи нашлась – белая, снегом засыпана. Видать, сплелись два суровых хищника в смертельных объятиях, да так и сгинули вместе, на радость-потеху шакалам малым. Так всегда бывает что у зверей, что у людей – столкнутся две великие империи, разят друг друга многотысячные рати, горят города и крепости, а соседи мелкие исподтишка то тут, то там себе что плохо лежит ухватят. И осудить их особо не за что – кто же виноват, что чем больше силы, тем меньше мозгов, мы с Тыном – два исключения. Так жизнь устроена, и если бы все великаны смогли в мире да согласии жить, карликам на земле и вовсе места бы не нашлось.
Пока паука изучали – не из пустого любопытства, в познавательных целях, чтоб прикинуть, куда при встрече с живой особью разить, – за нами в свою очередь со скалы тигр наблюдал. Саблезубый. Его первым Тронгвальд приметил. Трогать не стали, думали, пойдет своей дорогой. Только решил хищник, что в одиночку шестерых сможет завалить. Видать, совсем с голодухи одурел. Нам даже возиться не пришлось, эльф пару раз выстрелил, Тын дубинкой лениво так взмахнул: и не стало тигра саблезубого.
А когда за мамку детеныши мстить пришли, мне даже не по себе стало. Они ведь еще совсем тигрята, а туда же лезут, загрызть пытаются – пришлось и тут Тыну грех на душу брать. Ему Алендас помог, и неудивительно, такому что тигренка, что ребенка убить – рука не убоится.
Только отошли, а за спиной уже шорохи раздаются – мелкое зверье на званый ужин сбегается. Интересная все-таки природа – кому-то горе, а кому-то всегда радость. Это у людей всегда если зло – так плохо, а добро – хорошо. В природе ни плохого, ни хорошего не бывает. Где вы про зайца-богатыря слышали, который трехглавого волка сразил? Или про свинью богатырскую, которая против медведя на честный бой выйти не убоялась. Или про трех смелых антилоп, которые загнали в ловушку сильного, но глупого льва? Герои и злодеи только среди людей и бывают, ну а звери по своим законам живут, и нечего их человеческими словами обзывать.
И хорошо, что мы не звери!
Под вечер, когда на привал устраивались, к костру снежный волк вышел. Близко-близко, рукой можно достать. И не подкрался ведь незаметно, а чинно, как благородный воин, подошел. Сто раз подстрелить могли, но всех интерес взял, чем встреча закончится. А волк посмотрел каждому в глаза, морду наклонил, зубы оскалил, улыбнулся значит, да прочь пошел. Выходит, мы что-то вроде перемирия заключили. Нас пообещали не трогать, мы приняли к сведению. Или, наоборот, это волчья хитрость такая – один знакомый мудрец всегда говорил, что волки да собаки людей умнее, только говорить не хотят. И действительно, человек сутками пашет, потом и кровью хлеб себе добывает, а собака сидит в конуре, иногда побрешет, миска рядом – ну и кто после этого лучше устроился? А ведь собаки – это просто ленивые волки, которым самим за добычей гоняться неохота, вот и приучили человека, чтоб их кормил да поил, на прогулку выводил.
