Текст книги "А дело было так…"
Автор книги: Михаил Высоцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Ты как? – нагнав эльфа с гномом, спросил я у Тронгвальда.
– Оставь тревоги, милый друг, и не печалься раньше срока. Я жив, а раны зарастут, пока же я – одна морока. Но через день, а может два, я вновь за лук возьмусь могучий, и стрелы снова воспарят, пронзят высоко в небе тучи. Любовь святая исцелит, и милых глаз воспоминанья – ты не тревожься, милый друг, я жив и помню о заданье. Не подведу, когда дракон раскинет крылья перед нами – смогу его я угостить своими острыми стрелами! Скажи, а правда, милый друг, что Алендас отважный сгинул? Навеки сгинул в лютой тьме, навеки нас уже покинул?
– Правда, – кивнул я. – Бедный Алендас… Он погиб, но мы его никогда не забудем!
Вот уж действительно, такой подлости и лживости мы не забудем никогда – столько недель проклятый мертвец притворялся живым человеком, а ведь я с ним хлеб делил, под одной крышей спал, рука об руку с врагами сражался… Как представлю, так оторопь берет – ведь в любой момент мог, проклятый, нож в спину всадить, только страх перед королем-некромантом, выходит, и удерживал… Ладно, чего уж там. Ну недоглядел богатырь, так баянам об этом знать не обязательно, может, и вовсе расскажу про «трагическую случайность, которая лишила нас столь великого богатыря». Мне не жалко. Наоборот, если в истории кто-то из хороших умирает, то она особой популярностью пользуется. Если, конечно, погиб какой-то вспомогательный герой, а не сам Тиналис-богатырь. Мне умирать не положено, я еще должен зло покарать!
– Ай, – только и заметил Тын, поскользнувшись и падая в пропасть, да вовремя успел ухватиться за край обрыва.
– Ой, – согласился с ним принц.
– Ух, – сказали мы все вместе, когда сумели вытянуть тролля.
– Да, – добавил я. – Довольно. Привал. На сегодня мы уже навоевались достаточно. Всем отдыхать…
Ночной дозор я назначить забыл – двое суток беспрерывных волнений, тут даже богатырь устанет…
И стоят перед ними горы высокие, до самых небес, дуют ветра, воют звери дикие. Но не испугать зверям сердце богатырское, не сломить волю богатырскую – поехали дальше побратимы, прямо через горы лютые, через горы снежные. Долго ехали, а на ночь в пещере остановились. Легли спать, утром проснулись и видят – их волки окружили. Да не простые, а огромные, каждый размером с двух быков будет, и лап у них не четыре, а восемь, и клыки длинные-длинные. А еще у них хвост змеиный, да и никакие это не волки, а чудища неведомые! Только в горах они обитают и всех героев едят. Но не испугался Тиналис-богатырь, не испугался Алендас-богатырь, не испугались побратимы верные, эльф и гном, не испугался тролль, и даже царевич не испугался. Достали они оружие богатырское – кто меч, кто лук, кто топор, а кто дубину – и начали с чудовищами сражаться! Долго они сражались, уже и солнце село, и луна, уходят силы богатырские, но их вера держит! Потому что знают отважные путники, что не просто так, а на правое дело идут, дракона лютого сразить, людей от горя избавить, и греет их огонь сердец, а потому никакие чудовища нестрашны! День и ночь сражались герои, и еще день, и еще ночь – и дрогнули полчища нечисти, испугались силушки богатырской, бежали в дали неведомые! Обрадовались побратимы, но видят они – Апендас-богатырь, друг их верный, в крови лежит, умирает.
Подошел к другу Тиналис-богатырь и говорит: «Не бойся, Алендас. Мы тебя не бросим, мы тебя с собой возьмем, в город воротимся, и залечат твои раны, и опять мы вместе будем подвиги совершать». Но Алендас-богатырь ответил: «Нет, мой друг. Чувствую я, пришел смертный час. Жизнь я не напрасно прожил, но настало время уходить. Не печальтесь, друзья, идите и сразите дракона лютого!» Ответил ему Тиналис-богатырь: «Мы сделаем это, друг!» Улыбнулся Алендас-богатырь и умер, потому что раны ему нанесли серьезные, и даже богатырю с такими ранами не жить.
Опечалились побратимы, терзают их думы тяжкие. Похоронили друга своего верного, как по обычаям богатырским подобает, и насыпали над ним курган, чтоб никакие хищники никогда до тела богатырского не добрались.
Долго шли они по горам. Их и снегом засыпало, и ураган с ног сбивал, и чудовища лютые покоя не давали. Повела их воля богатырская, и память о друге верном. Ураган их путал, да запутать не мог, метель крутила, да закрутить не могла, вьюга снежная с пути сбивала, да сбить не могла. Даже черти рогатые не смогли героев воротиться заставить, и прошли они через горы, и вновь засияло над ними солнце, и даже на душе легче стало.
Глава 7
Интересно, они действительно так устали или кто-то снотворное подмешал? Уже солнце давно встало, а Тиналис дрыхнет, Тронгвальд тревожно во сне ворочается, Лютик стонет и ногами дергает, Тын большой палец сосет – есть у тролля такая дурная привычка. Один я и проснуться, и завтрак на всех разогреть успел, и о лошадях позаботиться. Ладно, не буду тревожить, лично мне Кервранский перевал показался очень даже гостеприимным местечком. Ну ветреное малость, ну зверушки не всегда хлебом-солью встречают, но по сравнению с домом родным ничего особо страшного не заметил. Даже забавно – замкнутая экосистема, уникальный природный баланс. Я раньше только в книжках читал про горные долины, где до сих пор огромные ящерицы бродят, а тут собственными глазами увидел. Расскажи отцу, он был бы просто счастлив – те же шкуры бескрылых карг на вес золота покупает, а тут рядом, можно сказать под самым носом, водятся. Отряд зомби в сотню мертвецов, и за неделю всех «адских девочек» отловят, а что другая страна, так отца подобные мелочи никогда не волновали. Он вообще к понятию государственных границ с иронией относится. Попробуют соседи жаловаться, так быстро научит, что такое высшая некромантия в действии.
Интересно, когда велел мне дракона убить, он вообще догадывался, куда я пойду? Наверное, не очень. Я и сам до встречи с Тиналисом этого не знал, так что отцовских ловушек на пути можно больше не опасаться. От Алендаса избавились, что уже хорошо, теперь очередь за драконом. А вообще, отец молодец – я знал, что он теорией зомбирования живых увлекается, но даже не думал, насколько продвинуться успел. Традиционно считается, что это не совсем возможно – живая и мертвая материи обладают различными степенями родства: если их напрямую смешать, то ничего хорошего не выйдет. Другое дело изменить мертвую форму, придав ей на время подобие жизни, или изменить живую форму, заставив ее умереть. Первое как раз некромантией называется, а второе убийством. Но чтоб человек одновременно оставался живым, ел, пил, спал, смеялся и при этом состоял из мертвой материи… Только отцу, видно, такое и по силам сотворить! Интересно, как обстоят дела в плане размножения – если бы у Алендаса родился ребенок, то кем бы он стал? Хорошо, что я не некромант, от таких рассуждений голова кругом идет…
А вот и Тын проснулся.
– Доброе утро, – поздоровался я.
– Доброе, – буркнул тролль.
– Слушай, Тын, Тиналис вчера рассказал, что ты в Рокшерской Монастырской Академии учился. У тебя там знакомств случайно не осталось? А то я читал, что туда только по протекции принимают…
– Э… мм… – Тролль задумался, – Если хочешь, могу тебя с отцом-настоятелем свести, мы с ним поддерживаем переписку…
– Спасибо. Был бы очень благодарен! – искренне поблагодарил я. – Всегда мечтал там побывать, но, боюсь, с моей биографией могут и не пустить. Даже отец не поможет, вернее – не так если бы не он, то проблем было бы намного меньше.
– Э… мм… Парень. Скажи честно, а тебя не смущает, что ты просишь тролля помочь с поступлением в академию?
– Ни капельки, – честно признался я. – Отец всегда говорил, что тупость троллей – это лишь стереотип, потому что на самом деле они очень умные, только избыток кремния приводит к деградации коры головного мозга.
Тын задумался. Еще бы, столько лет считать себя уникумом, чтоб в один прекрасный день правду узнать. Тролли дурные не потому, что такими уродились, а потому, что камни любят кушать. Это для них как наркотик: часто можно увидеть, как идет тролль, видит на земле камушек, бросает в рот – и жевать. Естественно, что от такого всякие мозги работать перестанут. Все как у людей: гением уродился, водки напился, помер дураком. А Тын ни разу на моей памяти булыжники не жевал, вот и умный такой.
– Принц… А если тролли перестанут камни есть, они поумнеют? – наконец спросил он.
– Вряд ли, – огорчил я. – Отец проводил опыты – запирал тролля в деревянной клетке и только диетической пищей кормил, богатой полезными минералами. Определенный прогресс наблюдается, но деградация, боюсь, необратима. Тут нужно с детства начинать, вводить пропаганду здорового питания, а то сам знаешь, маленькие тролли все камни в рот тянут…
– А я никогда камни не пробовал, они не вкусные, – отстраненно вздохнул Тын.
– Оно и заметно… Принц, Тын, я уже минут пять вас слушаю. Неужели действительно вся тупость троллей от привычки камни жевать? – поинтересовался проснувшийся Тиналис.
– Мой отец так считает, – пожал плечами я. – А еще он говорит, что это правильно, потому что умные тролли людям бы житья не дали.
– Забавно… – бросил богатырь. – Но я вижу, что уже завтрак готов? А ну вставайте, лежебоки, тут вас особа королевской крови кормит, а вы дрыхнете!
Зевая и потягиваясь, поднялся Лютик, а за ним и
Тронгвальд – все такой же бледный, но уже заметно более подвижный. Если вчера шагу ступить не мог, то сегодня до костра сам доковылял. У эльфов в крови особые антитела имеются, отец все пытался на их основе создать эликсир вечной молодости, но не особо преуспел. Некромантия ему лучше чем алхимия давалась. Зато я, благодаря одной шестнадцатой эльфийской крови, умею силой воли царапины заживлять. Если порез неглубокий, то несколько секунд – и только белая полоска остается. К сожалению, больше почти никаких особых способностей от прапрадедушки-эльфа не досталось.
Утолив голод, поехали дальше. Дорога очень интересная – с одной стороны склон, с которого, того и гляди, каменная глыба на голову упадет, с другой стороны склон, с которого, того и гляди, свалишься, а между ними небольшой уступ, выбитый трудолюбивыми человеческими руками. Отличное место, красивые пейзажи, чистый горный воздух, умиротворяющая тишина, надежные спутники – все что нужно для полного счастья. Малиновка у меня не какой-нибудь осел парнокопытный, а умная и сообразительная лошадка, ведет себя осторожно, не рискуя нашими драгоценными жизнями, так что ни понукать, ни притормаживать не приходится. Сама понимает куда идти.
– Тиналис, – спросил я, – а ты в этих местах раньше бывал?
– Несколько раз, – неопределенно отмахнулся богатырь. – Летом, конечно, не зимой, тут ведь мало людей, а настоящему герою зрители нужны, не совершать же для самого себя подвиги… А к чему ты спросил?
– Просто интересно. Ты знаешь, что это за птицы? – показал я на несколько черных точек над горизонтом.
– Птицы? – Тиналис задумался. – Честно говорящие вижу никаких птиц… Тронгвальд, ты видишь каких-то птиц?
– Прости, мой друг, но не могу я найти ответ на твой вопрос. Туман стоит перед глазами, и вижу я обманы грез… Мой взор стал нынче бесполезен, я словно крот в подземной тьме – прости, мой друг, но нет ответа, не суждено увидеть мне… – пропел эльф.
– А вы? – Вопрос богатыря был адресован Тыну и Лютику.
– Точки, – буркнул тролль. – Далеко. Не разберу.
– Прости, милый Тиналис! Не вижу! – покачал головой гном.
– Видишь, парень, только ты их и можешь разглядеть… Я тоже вижу какие-то точки над топью, вот была бы заморская увеличительная труба, сказал бы, что за птицы, а так…
– Да ничего, – отмахнулся я. – Я и так знаю, кто это. Просто было интересно услышать, что ты собираешься с ними делать…
– С кем? – уточнил богатырь.
– С птицами гармонии, конечно, – ответил я. – Или ты не знал, что они тут водятся?
Понятное дело, что не знал, но нравится мне богатыря иногда на место ставить. Да и картина вышла забавная: народный герой с отвисшей челюстью, икающий тролль, еще сильнее побледневший эльф, удивленный гном и совершенно беззаботный я. Ладно, пусть в себя приходят. Понимаю, такой шок испытать – все Тиналис мог продумать, да вот беда, встреча с птицами гармонии всегда случается неожиданно.
Мой брат, Сигизмунд, до того как в монастырь убежать, как раз этими птичками увлекался. Ну а потом вся его библиотека мне по наследству перешла, так что я по этому вопросу большой специалист. Насколько можно быть специалистом по самому загадочному хищнику в мире. Хотя посмотришь на картинку – даже не скажешь, что хищник. Так, птичка-невеличка, оперенье голубое, хохолок розовый, острый клювик и зеленые глазки. А рядом обычно для сравнения карликового слоника рисуют, и до людей не сразу доходит, что слон как раз нормального размера, это птица такая. Размах крыльев до десяти саженей, вес – до ста пудов, когти любую сталь разрывают, клюв любые стены может пробить. Но не в размере основная беда. Птицы гармонии ведь недаром такое дивное название получили – как петь начинают, так сразу весь мир преображается. Гармоничным становится, естественным – рушатся болезненные наросты цивилизации, дома там всякие, мосты, замки; прахом рассыпаются древние статуи, разваливаются корабли. И на том месте, где еще несколько минут назад стоял город, поднимаются травы, простирают свои ветви могучие деревья, бьют ручьи и блестит водная гладь озер. Или, наоборот, тянутся пески, и не найти, где раньше среди пустыни выбивался гнойный прыщ огромного города.
А люди, услыхав пение птиц гармонии, постигают собственное ничтожество, погружаются в вечный сон, до конца своей жизни наблюдая сладостные сновидения…
Как только с ними не боролись. Уши затыкали, чтоб пение не слышать, глаза выкалывали, чтоб волшебное оперение не видеть, – ничего не помогает. Даже драконов пытались с птицами гармонии стравить, да все без толку. Огромные хищники погружали в сон целые города и страны, пока однажды давным-давно не нашелся безымянный герой, в одиночку изничтоживший почти все их племя… Лишь нескольких птенцов пожалел, но взял с них клятву – никогда больше в обитаемые земли ни они, ни их потомки заглядывать не будут…
Птицы клятву уже тысячи лет держат. Они бы нарушили, но висит над ними магия покрепче отцовской. Странствуют по тем местам, где людям быть не положено, – по диким джунглям, по пустынным лесам, по холодной тундре, по раскаленным пустыням. По Ушухунской топи. Живут впроголодь, на зверье мелкое охотятся, а попадется им на глаза человек – не ждать ему пощады! Помнят птицы гармонии, по чьей воле из царей природы в бездомных странников превратились, помнят и мстят.
– Ты уверен? – наконец сумел вправить челюсть богатырь. – Это точно птицы гармонии?
– Конечно, – без всяких сомнений кивнул я. – Я их еще сверху узнал, но думал, что ты на случай встречи с ними что-то предусмотрел…
Хотя на самом деле предусмотреть такую встречу невозможно. Сигизмунд, как я понял по его записям, как раз потому и отказался использовать птиц гармонии против отца, что отыскать не смог. Их ведь магическим зрением не найти – только глазами, да и то обычный, нетренированный человек коснется взглядом и дальше отведет. Уж очень они на любом фоне малозаметны.
– Не повезло же вам, друзья. Вы будто прокляты судьбою – враги могучих, гордых птиц, способных свет затмить собою. Ваш предок их отбросил прочь, на вас лежит его проклятье – боюсь, сквозь топь нам не пройти, коль вы не знаете заклятие, как птиц отвлечь, иль одолеть, иль обмануть обманом лютым. Боюсь, что, коль заметят вас, не будут медлить ни минуты…
– Нам всем не повезло! – оборвал эльфа богатырь. – Или ты думаешь, они будут разбирать, кто из нас «проклятый человек», а кто «первородный гном» – нами с принцем пообедают, вами закусят, Тына про запас оставят… Слушай, принц, ты чего улыбаешься? Неужели совсем не страшно? Или скажешь, что пошутил и никакие это не птицы гармонии? Если да, то глупая шутка…
– Ну почему же, – пожал плечами я. – Самые настоящие птицы гармонии. Когда подойдем, сами убедитесь… Да не бойтесь так! Вольха с ними справился, и мы справимся.
– Какой еще Вольха? Уж не хочешь ли ты сказать, что знаешь секрет легендарного…
Знаю, Тиналис. Именно что знаю. Секрет легендарного Вольхи-Птичника, того самого, что на птиц гармонии заклинание наложил. Это в народной памяти он остался безымянным героем, а собранные братом источники дают более полную информацию. Вольха Гори Микус из королевской династии Микусов, инициированный вампир, владел в совершенстве ментальной магией и заклинанием левитации. В возрасте одиннадцати лет был изгнан из родного королевства, тринадцать лет странствовал по миру, постигая различные науки, после чего в приступе внезапного озарения придумал способ одолеть птиц гармонии. Довел дело до конца, после чего загадочным образом погиб, не оставив после себя ничего, кроме дневника с путевыми заметками… Оригинал дневника, естественно, не сохранился, но ученые мужи, изучая наследие вампира, сумели воссоздать картину происходящего и восстановить утраченное знание.
Как и все гениальное, решение Вольхи было просто. С птицами гармонии он боролся… ангармонизмом. Всего лишь навсего. Тотальным нарушением гармонии – скрежетом металла о камень, аляповатыми одеждами, пьяной походкой, заклинаниями, которые нарушали сами основы магии. Все было сделано кустарно, на самом примитивном уровне, но врожденная сила Вольхи, помноженная на его же удачу, принесла свои плоды. Птицы гармонии были почти полностью уничтожены.
В старые времена ученые мужи не стали продолжать работу вампира, но века спустя за них это сделал Сигизмунд. Детально исследовав и проанализировав все имеющиеся данные, он составил одну очень простую формулу, как можно отпугнуть этих страшных хищников. Настолько простую, что за все время, пока они терроризировали людей, никто не догадался так поступить. Формулу, имеющую в своей основе самое ужасное нарушение вселенской гармонии, которое только может совершить человек. Для того чтоб птицы гармонии оставили тебя в покое, достаточно всего лишь…
Не буду больше томить – достаточно рассмеяться. Им в лицо. Примерно так: гы-гы-гы! Как любят смеяться бесталанные комедианты в самых примитивных постановках. По мнению Сигизмунда, и я, повторив его выкладки, склонен согласиться – небольшой порции тупого смеха достаточно, чтоб огромные бестии в ужасе умчались прочь…
– И все? – не поверил Тиналис. – Гы-гы-гы! И все?
– Не, не так, – покачал головой я. – У тебя смех слишком умный получился, смех интеллигентного богатыря, а надо…
– Гы-гы-гы, – продемонстрировал Тын.
– Вот-вот, – кивнул я. – Вот именно так и надо! Так что всем тренироваться, чтоб к тому моменту, как птицы гармонии нас заметят, мы их встретили дружным залпом тупого хохота.
– Гы-гы-гы, – поддержала меня Малиновка.
Забавная, должно быть, со стороны картина – идут по горной дороге отважные герои дракона разить, корчат дурацкие рожи и смеются. Впереди сам Тиналис-богатырь легендарный, ржет громче всех, за ним эльф, в седле с трудом сидит, но смеется как ненормальный. Рядом гном – этот вообще смех сквозь слезы, в смысле ревет и смеется одновременно. За ними я – молча, мне тренироваться не надо, дома натренировался, ну и замыкающий Тын. У него правильно засмеяться с первой попытки получилось, но за компанию тоже гогочет. Жаль, Алендаса с нами нет – уж он бы придумал, как потом баянам про этот «поход хохота» рассказать. «И напал на героев лютый смех, и пали они перед ним в бессилии…»
– Может, хватит? – через несколько часов поинтересовался Тиналис. – Парень, по-моему, мы и так освоили науку…
– Пожалуй, – согласился я.
Хотя все равно смех гнома больше походил на плач, эльфа – на возвышенную балладу, а богатыря – на боевой клич, но тупее они смеяться вряд ли научатся. Работа такая, не бывает в мире смеющихся героев, им положено серьезными быть, ну разве что иногда подмигивая да улыбаясь уголком губ.
Птицы гармонии продолжали кружить над топью, время от времени ныряя за очередной добычей. Нас пока еще не заметили, но это лишь вопрос времени, «видят» они вовсе не глазами, а внутренним чутьем, от которого не спрятаться и не скрыться.
Ближе к вечеру над горами раздался волчий вой – это старые знакомые прощались с нами, благодаря за щедрый пир, что мы им оставили напоследок. Не понимаю, почему остальные этого не слышат, пугаются. По-моему, по интонации все можно понять: когда волк голоден, когда зол, когда доволен, когда здоровается, когда прощается, когда отдает последние почести вашему другу, а когда просто от нечего делать общается с луной. Совершенно разные звуки.
Ночевать устроились в пещере, ими действительно все склоны были усеяны. Разделив ночное дежурство между мною, троллем и богатырем – непосредственной опасности никто не ждал, скорее просто для перестраховки. Первым дежурил Тын, ночью Тиналис, а под утро и меня разбудили. Хорошо – тихо, свежо, Малиновка рядом дремлет, взмахи крыльев приближаются. Ночка, правда, темная, луна где-то среди туч спряталась, так что не видно ни зги, но иногда зрение только лишним бывает. Вот было бы светло, увидел бы я стаю огромных птиц гармонии, испугался, запаниковал, забыл, что делать положено. А так все в порядке. Подождал, пока невидимые крылья поближе подлетят, прочистил горло, набрал побольше воздуха в легкие, и засмеялся так, чтоб по всему хребту разнесло:
– Гы-гы-гы!!!
И еще раз:
– Гы-гы-гы!!!
И контрольный в голову:
– Гы-гы-гы!!!
А тут еще и остальные проснулись, кто сразу все сообразил, кто еще долго глаза протирал, но как дали все хором, а Малиновка громче всех:
– Гы-гы-гы!!!
И не давая передышки:
– Гы-гы-гы!!!
У самих от такого хохота дрожь по телу пошла, а тут, как на заказ, еще и луна свой бледный лик показала: висят в воздухе огромные голубые птицы, крыльями панически машут, в немом ужасе пытаются уши заткнуть, да мы им не даем покоя:
– Гы-гы-гы!!!
И опять:
– Гы-гы-гы!!!
И напоследок:
– Гы-гы-гы!!!
И прощальное соло Малиновки:
– Гы-гы-гы!!!!
Бедные птицы гармонии совсем головы от ужаса потеряли. Бесятся, головами со всей силы о горные склоны бьются, запеть пытаются, да мы своим смехом любое пение глушим. Давно ведь замечено: сидят много людей, говорят – друг на друга внимания не обращают. А стоит одному засмеяться, задорно и пронзительно, – и сразу сотни взглядов на себе поймает. Смех, оказывается, не только жизнь продлевает и болезни лечит, а еще и с монстрами бороться помогает. Своей потрясающей силой анархии разрушая божественный порядок птиц гармонии.
Одолели мы пташек. Половину лишили жизни, вторую навсегда отучили людей трогать – бежали, бедняжки, неведомо куда, поджав хвосты и распушив перья. Правда, нам они тоже хорошенько напакостить успели – пока головой об стены бились, несколько лавин вызвали и кусок дороги разрушили. Ну да это горе не беда – зато несколько мешков драгоценных голубых перьев набрали, а остальные тушки, которые отыскать смогли, припрятали. Надо будет еще как-нибудь сюда наведаться – такое дефицитное добро всегда в цене. И, что не менее важное, на меня все стали смотреть уже не просто с уважением, а с подобострастием! Нет уж, господа, не дождетесь – я руководить этим бардаком не собираюсь. Тиналис за дело взялся, вот пусть до конца и доводит. А я буду только помогать по мере своих скромных сил, ведь в одной лодке плывем, если тонуть, то всем вместе.
– Парень, а если бы ты не знал, как птиц гармонии одолеть, что бы мы тогда делали? – спросил утром Тиналис.
– Придумали бы что-нибудь, – отмахнулся я. – Например, переждали. Птицы гармонии долго на одном месте не любят сидеть, это нам повезло на них наткнуться. Мой брат когда-то пытался их найти – в одном месте больше суток не проводят, сегодня здесь, а завтра где-нибудь в окрестностях Белокамня будут…
– А зачем они нужны? – удивился богатырь.
– Как – зачем? Отца свергнуть. У меня все братья, сколько себя помню, только планы по его свержению и готовили. Это у нас соревнование такое, кто кого – он нас или мы его.
Тиналис только хмыкнул. Я его хорошо понимаю – необычная семейка, и сам много лет не мог додуматься, зачем отец нас рожал? Лишь пару лет назад озарило: да от скуки! Скучно ему, королю-некроманту, такому великому и могучему, скучно быть непобедимым, скучно, что все враги по щелям забились, пискнуть боятся. Вот и решил, чтоб жизнь серой не казалась, нарожать себе детей: и забава, и азарт, и гены такие, что на секунду зазеваешься – головы не отыщешь. Да, видать, на мне и дети наскучили, начал сокращать постепенно нашу популяцию, а может, что-нибудь еще задумал. Никогда не интересовался отцовскими планами – это опасно для жизни.
Второй день спуска. Даже рассказать нечего. Ну Тронгвальд почти оклемался. Песни петь начал. Героические. Оду мне – вот уж спасибо, никогда не думал, что я способен «сразить армады злобных птиц одним лишь голосом своим». А вот за «его отважен верный конь, и скор, и весел, и умен, и скачет, как живой огонь» Тронгвальду благодарен – моя Малиновка вполне заслуживает свое скромное местечко в истории.
Ах да, еще один раз Лютик свалился. Но это не его вина – дурной пони попался, ни с того ни с сего понес, решил проверить, умеют ли летать лошади. Не умеют. Доказательство, со свернутой шеей осталось. Хорошо, хоть склоны уже более пологие пошли, а гном цепкий – сумел притормозить, подняли, на сивого мерина посадили. Тот стерпел дополнительную нагрузку со спокойствием настоящего кастрата – примерно как мой брат Бенедикт стерпел поездку на постоянное место жительства в гарем султана.
Последняя ночевка уже почти у самого подножия, и перед нами с подобающим болоту гостеприимством предстала долгожданная Ушухунская топь. Тамирский хребет, хоть в это и не верилось, позади, осталась сущая мелочь…
– Тиналис, – уточнил я, осмотревшись, – так ты говоришь, что несколько раз тут бывал?
– Летом, – утвердительно проговорил богатырь. – Летом…
– Ну тогда все ясно…
Летом, наверно, Ушухунскую топь действительно можно назвать «мелочью» – охотники по ней так и шастают, на безопасных отмелях вырастают целые поселения, ежедневно подстригаются плантации редких трав. Но не сейчас. На сколько хватало взора, трясина жила своей независимой жизнью – бурлила, пузырилась, подбрасывала в воздух фонтаны густой жижи, стекала по ветвям поникших деревьев мутными потоками. Непрерывно мутировала и менялась. Ту карту, что мы купили в вольном граде Аму-Тамире, можно было сразу выбрасывать. Ни о какой безопасной тропе и речь не шла – о тропе вообще речь не шла! Ехать через такое буйство необузданной природы ни один нормальный человек не рискнет, а если вспомнить, что под слоем жижи дремлют вечно голодные ушухунские живоглоты… Не просто так Тиналис чесал себе затылок – тут без гениального озарения ну никак, а оно не спешило нас посетить.
– Может, можно обойти? – предположил я. – Вдоль склонов?
– Нельзя, – вздохнул богатырь. – Видишь вон ту гору в форме клыка? Она-то нам и нужна. А теперь посмотри вон на ту темную полоску. Видишь? Это ущелье Анджаб – глубина бездонная, ширина от ста саженей до версты. Обойти можно только по болоту.
– А если с другой стороны…
– Нет никакой другой стороны – болота на тысячи верст тянутся. Но ты, парень, не волнуйся, мы что-нибудь придумаем…
– А я и не волнуюсь, – честно признался я. – Ты богатырь, тебе и выкручиваться, я просто варианты предлагаю.
Тиналис только хмыкнул. И задумался – крепко так задумался, минут десять, аж страшно стало, вдруг голова не выдержит такой нагрузки и взорвется. Ведь мозги без хорошей тренировки быстро навыки теряют, а тут нетривиальная задача, напрягаться приходится. Наконец вздохнул богатырь, махнул рукой и заявил:
– Все, ребята. Приехали. Расседлывайте лошадей, дальше пешком пойдем. Тронгвальд, сможешь идти?
– Смогу, мой друг, я сколько надо, я одолею тяжкий путь, лишь дай секунду отдышаться, лишь дай минуту отдохнуть…
– Лютик, собирай рюкзаки, Тын, возьмешь провизию, принц… Твоя Малиновка за конями присмотрит?
– Не знаю, надо спросить. Малиновка, пока мы будем дракона убивать, последишь за порядком? – Лошадка посмотрела на меня снисходительно: мол, всегда самую сложную работу на меня свалить норовишь, а еще хозяином называешь, и кивнула. – Последит.
– Да я уже понял… Слушай, она действительно все понимает! Ну дела…
– А ты разве сомневался? Я же говорю – очень умная лошадь. Кстати, если не секрет, как ты собрался через болото идти?
– Ногами, – огрызнулся Тиналис.
Ну что ж, тоже вариант. Если перед тобой кипит, бурлит и пенится зловонная жижа, если каждый шаг может стать последним, если даже досюда доносится зловоние, но очень надо пройти, то остается только взять и пройти. Невозможно? Ну и что, статистика говорит, что невозможных событий не существует, а существуют только маловероятные. Будем ей верить, если что – иду последним.
С собой брали самое необходимое. Бальзамы от мошкары, водоступы, палку-нюхач, провиант да чистой воды с десяток бурдюков. Тиналис еще пилу зачем-то прихватил. Все доспехи, всю теплую одежду пришлось оставить – без железного панциря богатырь как-то сразу поник и немногим крупнее меня оказался. Дрова водостойкие оставили – тяжело без огня, но лишний груз тащить еще тяжелее. Тын даже свою дубину оставил, большая она, тяжелая, а нужно будет – любое дерево выкорчуй, вот тебе и дубина готовая. Я тоже хотел без меча пойти, да Тиналис не разрешил:
– Парень, мы на дракона идем! Тебе его убить положено! Так что давай пристегивай меч и никогда с ним не расставайся А то кто знает, какие превратности судьбы могут ждать. Хороший меч в любых переговорах надежное подспорье.
Пришлось послушаться, хотя толку в том мече… Я, конечно, управляюсь с мечом неплохо, можно даже сказать хорошо, но всегда предпочитаю все вопросы миром решать, а не вышло – переложить грязную работу на чужие плечи. В этом на Тиналиса похож, за него тоже постоянно тролль да эльф дерутся, и на отца – за последний век ни разу лично ни в одном сражении не участвовал, посылает вперед зомби и наблюдает издалека.
Наконец приготовления закончены. И наш отряд дружными рядами пошел топиться… В смысле в сторону топи. Я уж думал, сейчас Тиналис поведет нас по дну, да у богатыря другие планы были.
– Идите за мной след в след. И быстро! Оступитесь – сами себя будете вытаскивать!
И, надев водоступы, бросил крошечную щепотку какого-то порошка на тину… А ведь я совсем забыл – мы же купили несколько баночек порошка, придающего жидкости временную форму твердого тела. Правда, на всякий случай, думали по тропинкам дойти, но если экономить… очень экономить… очень-очень экономить… то на дорогу в одну сторону может хватить. И не больше. Даже в таком режиме: Тиналис высыпает несколько крупинок, формируется крошечный островок, следующий, еще один, мы идем четко по его следам, и твердая корка прямо за нами исчезает. Сами себе строим дорогу – ни остановиться, ни замедлить, ни повернуть, чем меньше порошка, тем меньше живут островки и тем быстрее надо идти. А на бег в таком режиме не перейдешь – каждую щепотку надо отмерить, насыплешь чуть больше – порошка не хватит, чуть меньше – островок прямо под массивным троллем провалится. Он ведь тяжелее нас всех, вместе взятых. Хорошо, хоть каждый островок – это миниатюрное подобие моста, и не в полной мере, но магические силы Тыну на время возвращаются. Иначе бы сто раз утонуть успел.
