Текст книги "А дело было так…"
Автор книги: Михаил Высоцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– А чего же их не изведут? – спросил я. – Вон отец, когда ему дикие зыкруды в Ракнинской Роще мешали, всю рощу под корень вырубить приказал, нет рощи – нет зыкрудов…
– Экий ты парень кровожадный – да не думай, баронам и не такие идеи в голову приходили. Они и ядом низколежцев травить пытались, и сетями, и гарпунами на них охотились, да чуть Маханку однажды не перекрыли – все толку нет. Река-то издалека течет, воды, считай, со всех гор собирает – тут глубины много саженей, яды никакие низколежцев не берут, а в сети только то дурачье, что у поверхности плавает, и попадается. Твой отец, может, и придумал бы чего, да они к магам не хуже обращались – нет толку. Магия воды не любит, да и тина тут непростая, так что не вышло ничего. Вот и приходится баронам с такими соседями мириться. Ты за них не переживай, уже приспособились. Колья у берегов по натыкали, башни сторожевые в оба зрят, а на них не зеленые рекруты, а опытные ветераны сидят, что в своей жизни всякого повидали. Уже лет десять маханским низколежцам дальше чем на версту от берега отойти не удавалось – пока вылезут, пока то да се, а тут и баронские сотни в полном обмундировании поджидают! Меня, по секрету скажу, тоже пытались подрядить: мол, Тиналис, соверши подвиг – избавь нас от этих исчадий ада! – да я отказался. Какой же это подвиг, последних представителей уникального вида изничтожить? Не подвиг это никакой, а преступление, мне потом перед потомками стыдно будет. А честно признаться, понятия не имею, как от этой напасти избавиться… Разве что у бати твоего помощи попросить. Как думаешь, подкинет он пару тысяч зомби на такое дело?
– Отец-то? Может, и подкинет, если растолковать, что это никакой не подвиг, а именно что преступление будет… – честно признался я.
– Ну тоже позиция заслуживает уважения… В конце концов, не всем в историю как героям входить – злодеи тоже нужны, чтоб героям было против кого бороться.
«Отец не злодей», – хотел поправить я, но не стал. Он самый обычный величайший некромант современности. А быть некромантом, оставаясь белым и пушистым, по долгу службы не положено. Да и я к нему, не будь он моим отцом, нормально бы относился – у человека есть конкретные жизненные принципы, и он их свято придерживается. Ну и что, что принципы эти несколько диковатыми на первый взгляд кажутся. Зато отец никогда не изменяет своим идеалам, а на это, между прочим, не всякий святой способен!
На том берегу нас уже ждали. Командир сторожевого гарнизона, милый седой дедушка, мирно беседовал о чем-то с Тронгвальдом. Лютик с дозорным заигрывал, глазки строил. Алендас высокомерно стоял в стороне, а Тын и вовсе застыл истуканом, будто окаменел. Как мы приплыли, так два лодочника тут же судно из воды на берег затащили, – видать, рисковать единственным плавсредством в округе в ожидании атаки низколежцев тут было не принято.
– Здравия желаю тебе, добрый молодец, – поклонился командиру Тиналис, хоть «молодцом» тот уж точно не являлся. – Для меня честь великая вновь по сей земле ступать!
– Это ты про честь барону рассказывать будешь, – усмехнулся старик. – А у меня тут служба. Так что извини, Тиналис, покормить мы вас покормим, ишь истощали в степи, вестимо, откуда там хорошей охоте, но дальше уж, извини, расстаться нам суждено. Времена нонче нехорошие…
– Низколежцы? – проявил осведомленность я.
– Они, проклятые! Совсем озверели. Мы этой осенью уже дважды в реку их сталкивали, а они все лезут и лезут! Давно такого не бывало, нехорошие дела, видимо, в мире творятся! А ты, парень, кем будешь-то, что я перед тобой отчет должен держать?
– Принц он, – пояснил Тиналис.
– Взаправдашний? Ну тогда мой поклон вашему высочеству. Вы к нам по долгу али по прихоти? Коли второе, так у нашего барона дочка есть на выданье, красавица, коих свет не видывал, так что ты бы пригляделся, «принц»… – Последнее слово старик выделил особой интонацией, показав, что в мое королевское происхождение он верит не больше, чем в честных купцов и искренних политиков.
Тиналис собирался было поспорить, да я его жестом остановил – уж была бы моя воля, так в жизни бы никогда принцем не родился! Так что неверие меня не обижает, а, наоборот, радует, – значит, не написано на физиономии, кто я, и, если повезет, еще получится вычеркнуть из своей биографии эту позорную страницу! Ну или по крайней мере подретушировать – надо будет как-нибудь с Тиналисом посоветоваться, уж он-то явно специалист, как из самых неприглядных историй делать конфетку. Или в крайнем случае с Алендасом – хотя по определенным причинам к этому богатырю я обращусь только во вторую очередь.
От обеда мы благородно отказались – еще чего, бедных солдат объедать. Это мы в свободном режиме – что поймали, то и едим, а им паек, между прочим, положен! Причем не самый сытный. Так что почти сразу же по переправе отправились дальше – в гости к местному барону, с которым Тиналис, как оказалось, в приятельских отношениях. И почему я совершенно этому не удивлен…
– Кстати, – когда сторожевая башня осталась далеко позади, саркастически поинтересовался Тиналис, – а ты знаешь, кто командир здешнего гарнизона?
– Старик-то? – переспросил я. – Наверно, какой-то ветеран, раз тебя знает…
И, спрашивается, что я такого сказал, что все, кроме Тына и Малиновки, так дружно и задорно смеются? Даже Лютик плакать перестал – он только в дозорного успел влюбиться, и тут опять разлука. Даже Алендас развеселился. А уж про Тиналиса я и не говорю – заржал, как лошадь, будто я только что первое место на конкурсе скоморохов занял. И никто ничего объяснять будто и не собирается. Пока Тронгвальд, наконец отсмеявшись, не соизволил открыть мне глаза.
– Сей воин великий, что ныне нас встретил, покрыт серебром долгих прожитых лет – могучий, отважный герой легендарный, чьим подвигам вовсе счисления нет! Он прожил немало, он видел немало, он знает немало о мире большом. И знай же ты, принц, о везенье великом, на годы запомнишь ты, парень, о том, как встретил сегодня под солнечным светом на бреге великой, глубокой реки героя, чьи подвиги столь же велики, сколь горы пред нами стоят высоки! Рожден был в хлеву, он поднялся до неба, рожденный рабом, он коснулся небес, и подвигам нету конца исчисленью, и нету предела свершенных чудес… Великий герой, что не знает сравненья, великий, чье имя гремело на мир…
– Зак, – буркнул Тын.
– Кто? – переспросил я, смутно вспоминая, что нечто похожее я слышал.
– Зак. Ну герой этот. Зак, – повторил тролль.
– Какой еще Зак? – искренне удивился я, и общий смех столь же резко сменился общим недоумением.
– Ты не знаешь Зака Менского? – едва ли не обиженным тоном спросил Тиналис. – Того, что одолел неприступную крепость Гаст и изгнал злого шута-людоеда? Того, что на лодке с верными друзьями попал в земли злых этов и победил их? Того, что перебрался через волшебную пещеру в горах и спас мир от южной угрозы?
Так, надо думать логически. На меня смотрят как на полного идиота. О том, кто такой Зак, знает даже дикий тролль, которому былины да баллады знать и вовсе не положено. Все возмущены до глубины души, что я ни о каком Заке никогда в жизни не слышал… Или слышал? Имя очень знакомое, хотя подвиги такие, что поверит в них только совсем наивный ребенок… Ребенок! Я так и знал! Я вспомнил, где видел это имя – в сборнике «Сказки народов мира», который каким-то чудом попал в нашу библиотеку! Я к тому времени, правда, уже из возраста, когда верят в сказки, вышел, потому бегло перелистал содержание и отложил книжку в сторону. Именно там, в содержании, каждая вторая сказка начиналась: «Сказ о том, как Зак Менский…» – совершенно имя в память не врезалось. А выходит, его положено знать каждому.
– Так это был какой-то сказочный герой? – переспросил я. – Не знаю, я никогда в жизни сказки не читал…
– Сказки?! – возмущению Тиналиса не было границ. – Да чтоб ты знал, это никакие не сказки, а… а… а…
Слов явно не находилось, и разговор сам собой оборвался – все обиделись на меня, я ни на кого не обиделся, а что лично со сказочным героем повстречался, так что в этом особого? Вот буду детям или внукам, если, конечно, доживу до того дня, как они у меня появятся, сказки рассказывать, тогда и упомяну мельком, что: мол, а я с этим Заком Менским лично был знаком… Дети доверчивые и не в такое поверят. Папам да мамам ведь по долгу службы положено быть всесильными и всезнающими – вот и слушают всякие байки, которые им рассказывают, чтоб побыстрее заснули да не мешали заниматься своими, взрослыми и очень-очень важными ночными делами…
А вот мне сказки не рассказывали, а ночные дела
короля-некроманта – поднимать очередную порцию зомби. Да и после моей матушки отец только однажды женился, и то ненадолго, до взрыва в лаборатории, так что, если не считать сестру Лею и кормилицу – зомби, я рос в сугубо мужской компании… А Лею можно смело не считать – это после того как умом повредилась, она нормальным человеком стала, лежит на кровати да мычит, никого не узнает. А до этого сущим суккубом была, хорошо, что я это время только по рассказам братьев знаю. Она «свихнулась», когда я еще был совсем-совсем маленьким. Каждую ночь нового «жениха» в свои покои завлекала, да ни один из них утром не вернулся. Куда тела девала – даже отец не смог понять. Хорошо что он вместе с братьями вовремя «любимую дочурку и сестрицу» сумел перевести на полу растительное существование…
Забавная у меня семейка, да? До сих пор удивляюсь: и как в таких условиях я сумел сохранить рассудок и вырасти социально безопасным человеком. Почти без странностей. А что с кобылой иногда разговариваю, так Малиновка у меня умная, все понимает, только сказать не может. Еще я бояться не умею – как в детстве весь страх братья из меня выбили, так до сих пор толком испугаться не могу. Наверно, с такими качествами мне самая дорога в герои. Надо будет как-нибудь у Тиналиса спросить, с чего богатырскую карьеру начинать следует. Хотя чего там спрашивать, и так понятно – с подвига! Его совершать и идем…
Через замок барона. Хотя что за замок – деревянный, на опушке леса стоит, у моего отца загородный дом и то стократ надежнее укреплен. А тут ни стен тебе, ни бастионов, ни донжона в центре, ни рва с пираньями – так рыбка заморская зовется, с ней братец Марат любил возиться, все хотел в сто раз увеличить и руки-ноги приделать. Может, и получилось бы, да вот в преддверии решительного эксперимента сгинул, а мы его работы как-то не решились продолжать. Пираний всех отцу в суп подложили, еще живых. Он съел и даже не поморщился! Вот что значит настоящий некромант!
А защита! Ну разве это защита? Видимость одна – пограничный гарнизон и то на порядок лучше укомплектован, а тут стоят крестьянские дети, мечи, как дубинки, держат, добродушие на лицах написано! Увидишь такого – так и хочется на штурм пойти. Хотя чего там штурмовать, ворота и так гостеприимно распахнуты: «Заходи в гости, враг дорогой, всегда рады!» Ну мы и зашли. Вместе с троллем. На последнего стража посмотрела с подозрением, но ничего предпринимать не стала. То ли испугалась, то ли по иной причине – нас никто даже не окликнул! Как оказалось, потому что встречу уже внутри готовили. Только в центр двора выехали, как мигом сотня лучников на стенах возникла, нас на прицеле держат. А главный над ними – тот самый барон, с которым Тиналис якобы должен быть знаком.
– Стоять! – завопил ломающимся голосом прыщавый мальчишка в длинной, явно с чужого плеча, мантии. – Кто такие? Чего забыли? Ну?
– Пацан, отца позови! – достаточно грубо и явно не в богатырской манере ответил Тиналис. – Мне тут с тобой некогда лясы точить.
– Что? Да как ты посмел! Расстрелять их! – завопил мальчишка, но стрелки, к его удивлению, даже не пошевелились; только самый молодой, такой же, как он сам, мальчишка выстрелил, да Тронгвальд его стрелу своей еще в воздухе отбил. – Непослушание? Всех казню! Стрелять! Ну же!
– Ты еще заплачь! – очень недобро усмехнулся богатырь. – Ребята, опустите оружие. Где барон?
Помявшись, лучники все же послушались.
– Дык это, помирает барон вроде как… – ответил один из них. – Давно уж как помирает. А это вроде как сын его… Будущий барон. Вот мы и того, ты уж звиняй, Тиналис… Положено его слушаться.
– Да ничего, ребята! – отмахнулся богатырь. – Помирает – еще не помер. Отведете?
– Чего б не отвести, отведем! Только он малость того, не в себе, так что ты уж не обессудь, но это… и не узнать может… А на сынка его зла не держи – батя у пацаненка помирает, вот он и этого… малость тревожится…
Я бы сказал «без ума от радости, что наконец-то появилась возможность самому покомандовать», по крайней мере, именно эти чувства на лице мальчишки прочитал, но раз говорят «тревожится», значит, действительно тревожится, чего спорить… Пусть лучше сам мальчишка тревожится – он-то думал, что раз сыном баронским уродился, то уже царь и бог, да не так оказалось, как казалось, – ветераны ратной службы скорее богатыря Тиналиса послушают, чем какого-то ребенка, который и двух слов пока связать не умеет, не то что командовать. Вон как молодой барон побледнел и на рыбу стал похож – рот широко раскрывает, ни слова не может вымолвить. Кабы его еще удар не хватил, в молодом-то возрасте, от такого резкого крушения всех жизненных планов… Хорошо, хоть нашелся человек, увел баронета куда подальше – успокаивать али уму-разуму учить, хоть последнее толку мало имеет. Ну а мы к старому барону направились.
Хотя какой он старый – лет сорок, не больше, почти ровесник Тиналиса. Сразу видно – хворь его одолевает. Лежит на кровати бледный-бледный, в одеяла укутан, холодный компресс на лбу, на столе склянки-бутылочки – то ли лекарства, то ли яд на случай, если уж совсем невмоготу жить станет. Рядом какая-то женщина суетится, не то жена, не то служанка, не то любовница, не то все вышеперечисленное одновременно. У этих баронов попробуй разбери. Хлопочет, охает да ахает, а барон только стонет в ответ, мечется. В нашу сторону даже головы не повернул, хоть когда тролль в комнату входит, волей-неволей внимание обратишь. Совсем, видать, плох…
– Вы звиняйте, у него со слухом не очень стало в последнее время, – объяснился за своего господина ратник, что нас провел в покои барона. И заорал:
– Ваше высокоблагородие, тут это, гости к вам пожаловали!
– Гхо-кхэ-кхэ-сти? – Мутный взгляд барона попытался было сфокусироваться на нашей команде, да не вышло. – Кха-кхие тха-кхие гхо-кхэ-сти?
– Старые и добрые! – вперед вышел Тиналис. – Или ты, старый пройдоха, уже богатыря прославленного не узнаёшь?
– Тхи-налис? Гхо-споди, кха-кхими судьбха-ми? Кхэ-кхэ…
– Да вот проезжал мимо, дай, думаю, в гости к
старому другу заеду! А ты, я гляжу, все помираешь, неужто никак на тот свет добраться не получается?
– Тха вот, тхяж-кхая судьбха тхакая… – отхаркивал барон, хоть на лице его, невиданное дело, появилось нечто похожее на улыбку, – Лек-кха-рства дхай! – приказал он жене-любовнице-служанке, и та послушно влила ему в рот какой-то бордовой жижи – лучше барону не стало, лицо только сильнее побледнело, зато взгляд сфокусировался и речь нормализировалась. – И действительно, Тиналис, кто бы мог подумать! Рад, рад – решил сдержать слово, старика на склоне лет повидать?
– Тебе по этому склону еще катиться и катиться! – усмехнулся Тиналис, будто и не у постели умирающего стоял. – Или не тебя с Брунгвальдова поля полумертвого вынесли, десять тысяч полегло, один ты остался. Или не тебя Лихая Чума в Сартааре стороной обошла? Как сейчас помню – мертвый город и знакомый барон, один-оденешенек, еще бледнее, чем сейчас, по улицам шатается? Или не ты неделю в ледяном море после кораблекрушения проторчал, пока тебя китоловы не вытащили? Так что не прибедняйся, а лучше обними старого друга!
– Я бы рад, Тиналис, да вот видишь, сил подняться даже нет… – горько вздохнул барон. – Видно, на этот раз старуху костлявую мне уже не обмануть, нашла да пришла по мою душу… Ты лучше расскажи, что в мире творится. А то сам знаешь – мы тут в глубинке в своем соку варимся, про свет белый ничего не ведаем…
– Все как обычно, – пожал плечами богатырь, – кто-то воюет, кто-то мирится, кто-то землю пашет, а мы, герои, подвиги совершаем. Вот сейчас на дракона идем с друзьями верными, а так даже не знаю, о чем тебе поведать, старый друг… Вот скажи, ты историю про чунгуйского царя слышал?
– Царя? – удивился барон. – Так в Чунгуе вроде, сколько себя помню, президентов избирали…
– В том-то и дело! – начал Тиналис. – Избирали, пока не доизбирались – пошла у них заварушка, брат на брата, сын на отца, аж небо почернело, и тут откуда ни возьмись появляется молодой воин в сияющих доспехах и говорит, что его сами боги послали, что он праправнук последнего чунгуйского царя, что две с лишним сотни лет назад был свергнут. Ну ему, знамо дело, не поверили, предложили три испытания пройти, чтоб свою царскую кровь доказать…
Нет, эту историю я слушать не буду – видел отцовские сводки, что на самом деле в Чунгуе происходило. Легенды легендами, но меру тоже надо знать – там никакими посланцами небес и тремя испытаниями и не пахло, а скорее воняло, причем делами далеко не самыми благородными. Так что я тихонько назад начал пятится да в дверь незаметно выскользнул – лучше уж по замку погуляю, чем полуживого барона буду забавлять… И только выхожу, девица-красавица навстречу – глаза как небо голубые, брови густые, щеки розовые, губы полные, коса до пояса, бежит, под ноги не смотрит, на меня натыкается. Ну понятное дело, падаем – я в принципе и устоять на ногах мог, но раз такая красавица на тебя летит, грех не упасть. Она в извинения сразу:
– Ой, прости, пожалуйста, я не хотела! Я такая невнимательная, я тебя не заметила… А ты, кстати, кто такой? И что у отцовской комнаты делаешь?
У отцовской? Так, выходит, это и есть та дочь на выданье, что мне старый Зак посватать хотел? А ничего – и фигура нормальная, и мордашка… Будь у меня жизнь чуть более скучная, гляди, и вышло бы что. И поговорить есть о чем – мы как познакомились, так час проболтали. Она мне все свой замок показывала, про жизнь горемычную рассказывала, каково это быть дочкой барона в Краю Тысячи Баронств. Когда женихи каждую неделю по десятку в гости заглядывают, только один другого краше, читать-писать не умеют, зато морду бить – всегда пожалуйста. А она, дочка баронская, интеллигентной оказалась – девять книжек в жизни прочитала, не считая букваря, складывать да умножать умела. О чем такой умной да начитанной девице с остолопами общаться? Да еще и отец уже пару лет как помирает – скосила неведомая хворь, вот и слег, а братец-баронет молодой сестру ни в грош не ставит, мнит себя главным при живом-то отце, от нее избавиться побыстрее хочет, чтоб не докучала…
Ну и, спрашивается, кто после этого скажет, что судьбы разные бывают? Разные-то, может, и разные, да все едино – мне вот тоже и братья докучали, и судьба не сложилась… Уж к какому финалу дочка баронская вела – я не ведаю, но, когда она меня в свою комнату в гости пригласила, я сначала к Малиновке в стойло зайти предложил: мол, убедиться надо, что лошадку никто не обижает. Ну а Малиновка как рядом со мной молодую баронессу увидела, мигом характер показала – стала между нами, рычит, зубы скалит, меня от посягательств бережет. Так и не отпустила – пришлось девице-красавице не солоно хлебавши восвояси возвращаться. А я тут и ни при чем вовсе – кто же мог подумать, что моя кобыла решит характер проявить…
Следом и Тиналис пожаловал – хрипит, чуть горло себе не посадил, пока барону байки травил. Не выдержал в конце концов – дело это благородное Тронгвальду перепоручил. Эльфу только в радость сутками подряд песни петь. Лютик с эльфом за компанию остался, Тын у стены замковой камнем застыл, а Алендас, гляжу, уже о чем-то с баронской дочкой мирно щебечет – да идут куда-то под руку, – видимо, туда, где мне побывать так и не довелось. Одни мы с Тиналисом, если Малиновку, конечно, не считать, остались – да к богатырю моя лошадка совсем не ревнует, поняла, что такого героя рыком не испугать, а осерчает – так свою угрозу исполнит и на колбасу пустит.
– Совсем плох стал старый друг, – вздохнул Тиналис. – Я его успокаивал сколько мог, да без толку. Глаза не обманешь, на этот раз и вправду помирает он…
– Это точно, – кивнул я. – Помирает. Как и мы все помираем – вот родились и тут же помирать начинаем, и сколько живем, все к костлявой в гости направляемся…
– Это ты о чем? – не понял богатырь. – Или узнал хворь баронскую?
– Узнал, как же не узнать! Я, Тиналис по смертельным хворям, можно сказать, специалист – столько лет с отцом в одном замке прожил, могу только глянуть на человека, и сразу ясно – жилец или не жилец. А с бароном и так все понятно, у него все симптомы на лице написаны. Он и сам смыслит, что к чему, и лечится правильно. Так что не бойся, этого друга тебе еще не скоро терять…
– А что за хворь такая? – не унимался герой. – Сколько по миру хожу, никогда такой не встречал!
– И не встретишь, – киваю я, довольный, что хоть в чем-то поболее много мудрого богатыря ведаю. – Это болезнь не простая, а магическая – смертельной обманкой зовется. К отцу однажды по делам охотник пожаловал, ну из тех, кто крылья феникса добывают, как раз смертельной обманкой больной. Так отец, пока во всех деталях болезнь не изучил, из замка его выпускать отказывался. Болезнь эта, как я уже говорил, редкая и магическая – ее особый клоп вызывает, клоп-хохотун. В наших краях он не водится, а только на Острове Фениксов – это единственный клоп, который из огненных птиц кровь пить умеет. А если человека укусит, так смертельная обманка и начинается. Болезнь страшная, но абсолютно безвредная – это в кровь человека частичка огня фениксов вливается. Жжет изнутри дико, многие годы может жечь, а как переболеешь – так еще сто лет после этого жив-здоров будешь, ни одна хворь не возьмет! Кровь феникса, она всякую гадость сжигать умеет, тело молодит, душу новыми силами наполняет. Только пока она с обычной кровью смешается, пока ее организм за родную примет – много лет вот так, как барон, «умирать» человек будет. А спасение одно – тело жечь, чтоб огонь разливался быстрее; голову холодить, чтоб мозги не испеклись; из лекарств только болеутоляющие принимать, чтоб мучения хоть как-то ослабить. Остальное само пройдет; главное – не сглупить, и раньше срока свою жизнь не укоротить. Да те, кто смертельной обманкой болеют, жизнь себе не укорачивают. Тут, Тиналис, понимаешь, вот в чем дело: клоп-хохотун по доброй воле никогда человека не укусит. Ведь для него это верный конец. Чтоб такой болячкой заразиться, нужно специально клопа выловить, травами особыми одурманить, чтоб он тебя с фениксом перепутал, и только тогда, если повезет, он тебя укусить соизволит… Тот охотник за перьями фениксов, например, так себя и заразил – уж очень здоровья и долгих лет жизни хотелось, а пару лет страдания потерпеть, так для настоящего мужчины это и не беда вовсе…
– Барон, выходит, сам все это устроил? Ну старый пройдоха… – возмутился Тиналис. – А я еще его пожалеть хотел…
Пройдоха не пройдоха, но я на такое, например, идти не хочу. Десять лет лежать живым трупом, чтоб потом пятьдесят лет жизни радоваться – перспектива, конечно, заманчивая, но не для меня. Хотя бы потому, что, пока я десять лет умирать буду, найдутся доброжелатели, которые помогут мне на тот свет раньше срока отправиться… Барон, видать, сына да дочь в грош не ставит, раз при живых наследниках позволил себе смертельной обманкой заболеть.
На званый ужин мы в баронском замке остались. Баронесса молодая рядом с Алендасом пристроилась, они и ночевать вместе пошли. Баронет молодой в уголок забился, на нас волком смотрел, пакость явно какую-то планировал, но у таких кишка тонка настоящую гадость сделать. Тронгвальд легко перекусил и умчался куда-то, – видимо, к жене-любовнице-служанке баронской на свидание, он еще днем ей глазки строил. Тын, как настоящий тролль, тоже на еду особо не налегал – так, бычка молодого вместе с костями умял, бочкой вина запил и прямо тут, посреди пиршественного зала, спать завалился. Лютик в углу о чем-то грустил, ну а мы с Тиналисом, как нормальные люди, поели да и по покоям гостевым разошлись – высыпаться. А то, честно говоря, трава степная – это хорошо, да вот мягкий матрац все равно лучше…
Рано утром, как солнышко поднялось, с бароном простились, подорожную получили и дальше поехали. Подорожная эта, собственно говоря, особо и не нужна – вроде как просьба одного барона остальным: мол, это мои друзья, вы их лучше не трогайте, а то будете со мной дело иметь. Но раз уж дали, грех отказываться. Бумага хорошая, такое добро в дороге всегда пригодится – али записать что, али зарисовать, али для иных каких целей.
На прощание нам девица красная со стен башенных платочком махала, но скоро и она, и стены скрылись – въехали мы в лес и дальше на юго-восток коней наших направили. По карте, что мне вечером Тиналис показал, выходило, что после земель барона Тахтынука (это тот самый, у которого мы гостили) нам надо проехать через земли барона Шмуга Вареного, через самый край владений барона Бардарака и наконец по землям барона Гюлькиса Молодого до самой границы с Республикой Аму-Майна – две сотни верст, с такими дорогами, как тут, за два дня должны управиться. Причем в гости больше ни к кому заезжать не планировалось – если Шмуг Вареный еще Тахтынука боится, они двоюродными братьями друг другу приходятся, то Бардарак с обоими в старой вражде, а Гюлькис Молодой планы «великого объединения» всех баронств в одно королевство строит, – естественно, что под своим началом. И всех гостей, хотят они или не хотят, добровольно-принудительно в наемники записывает. Примерно так же, как мой братец Бенедикт евнухом работать уехал. Даже бумаги все оставил: мол, находясь в трезвом уме и здравой памяти, выбрал для себя путь отвлечения от телесных утех ради служения великой цели, – да кто же в такой бред, в трезвом уме-то и здравой памяти, поверит? Так и наемниками к Гюлькису Молодому вроде как и по своей воле шли, да вот что-то в это не верится…
Нам, понятное дело, все это не грозит. Когда два богатыря, эльф, гном и, главное, тролль в наличии имеются, нормальные враги должны сами дорогу уступать. Так ведь и воевать особо не хочется – к чему оно, лишние проблемы иметь, если и без них вроде как неплохо живется?
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Только мы от замка на пару верст отъехали, как со всех сторон трубы затрубили да барабаны забили, а колокола так и вовсе не умолкали – и звонят так тревожно-тревожно, будто к страшному суду призывают. Я сразу догадался – маханские низколежцы на берег полезли. Тиналис подтвердил – это действительно у баронов такой сигнал общей тревоги. Пока отбой не дадут, всякие распри автоматом прекращаются. А то ссоры ссорами, да, как богатырь рассказал, уже было пару лет назад, когда один из баронов, самый умный, решил, что его владения от реки далеко, так чего ему войска посылать, если под шумок можно у соседа кусок оттяпать… Ну другие бороны сначала не спорили, не до того было, а когда низколежцев обратно в реку загнали, быстро объяснили всей честной компанией, как в беде товарищей бросать… Был барон, да не стало, а другим наука – Гюлькис Молодой сейчас где-то рядом со Шмугом Вареным вместе воюет, а мы по их землям катаемся. Удобно – на постах только мальчишки да старики остались, и то для виду скорее, чтоб предприимчивые крестьяне все не растащили, ну а с нами дела иметь никто не рискнул. Добрались до Республики Аму-Майна без приключений и точно в срок, как планировали. И простерлась перед нами мировая светоч демократии…
– Специально для тех, кто тут никогда не был, рассказываю местные порядки, – сказал Тиналис, когда мы переехали условную границу между Краем Тысячи Баронств и Республикой Аму-Майна, обращаясь в первую очередь ко мне, – остальные тут уже бывали, а троллю все равно порядки не писаны. – Аму-Майна – федеративная демократическая конституционная республика, – с трудом выговорил Тиналис целую кучу заумных драконьих словечек. – Тут все равны, а кто равнее прочих – так это в конституции написано. Потому у нас у всех есть права и свободы, а кто будет на эти права посягать – смело в морду их, право на защиту тут в конституции прописано. Но если нам полезут морду бить, не обессудьте, это тоже по закону. Каждый человек имеет право устроить мордобой с ближним, и лишать его такого права ни один выборный диктатор Аму-Майна не решится. – Чем дольше Тиналис рассказывает, тем больше я убеждаюсь – мне наши порядки больше нравятся, уж лучше тиран-некромант на троне, чем такая вот свобода. – Еще не забывайте – когда торговцы будут обвешивать или бандиты грабить, это тоже их святое право. Потому к местной страже обращаться крайне не рекомендую. Во-первых, решать, помогать вам или не помогать, – это священное право каждого стражника, во-вторых, с бандитами будет договориться намного дешевле. Уж поверьте моему опыту…
Верю. Не имею никаких оснований не верить, но все же переспрашиваю:
– Тиналис, а как они вообще живут при таких порядках?
– Да нормально живут, принц, – пожимает плечами богатырь. – Эти все законы, как ты думаешь, для кого писаны? Уж явно не для пекаря, столяра или плотника – люди своим делом заняты, и половина народа не знает, кто у них сейчас очередной диктатор. Пару лет назад был я в Аму-Сабире, слышал, наверно, крупнейший морской порт Республики Аму-Майна. Там как раз незадолго до этого революция произошла, диктатор Хайд сменил диктатора Нихарина… Или Нихарин Хайда? Нет, все же Хайд Нихарина. Не имеет значения. В Аму-Сабире как раз два войска встретились – одно из них чуть раньше навербовано было, и присягу диктатору Нихарину приносили, второе чуть позже, и уже диктатору Хайду на верность клялись. А ведь воевать между собой не хочется, ну так они быстро договорились, выдвинули в диктаторы Шмула Кудрявого. Головастый мужик, интендантом работал. И пошли обе армии вместе на столицу, новую революцию делать. А на деле, если уж тебе интересно, тут всем заправляют крупные торговцы – у них и армия побольше республиканской будет, и оружие лучше, и за защиту берут по-божески. Так что если припечет – иди на базар, единственное место, где тебе сначала помогут и только потом выпишут за помощь чек.
О времена, о нравы! Я всегда знал, что драконы с их теориями ничего хорошего людям не принесут. Лучше старой доброй абсолютной монархии еще ничего за последние пару тысяч лет не придумали.
