Текст книги "А дело было так…"
Автор книги: Михаил Высоцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Уже начинали мысли в голову закрадываться, что и вовсе перевал нестрашен, даже с ветром свыкнуться смогли, однако ночью к нам в гости те самые пауки пожаловали. Как мотыльки на огонь – штук десять в стаю сбились и к нашей пещере пошли. Хорошо, что дело в дежурство Тронгвальда было – эльфы в темноте лучше любой совы видят, а тут еще и луна яркая, за версту пауков углядел. А как добрались до нашего убежища, так мы их хлебом-солью и встретили!
– По глазам бей! – «посоветовал» Тронгвальду Алендас – сразу видно, большой специалист, в анатомии паучьей разбирается. Глаз у пауков до десятка бывает, пока все выколешь, съесть успеют. Хотя обычно шесть или восемь, но все равно много. Самый надежный способ любого паука обезвредить – лапы переломить. Их тоже восемь, но хрупкие они – если правильно в сочленение бить, то сами отваливаются. Только с ядовитыми жвалами да паутиночными бородавками нужно быть осторожнее, а то сам не заметишь, как в паутину укутает. В «шкуру» бить смысла вообще не имеет – только меч зря иступишь, а вот стебелек между головогрудью и брюшком перебить уже не так сложно…
Однако когда рядом тролль, а проход в пещеру узкий, все эти премудрости смысла не имеют. Если уж Тын ударит, то любой хитин развалится, потом и не разберешь, где тут голова, а где хвост были. Главное, чтоб самого тролля не обездвижили – для этого с двух сторон Тронгвальд с Алендасом стоят, паутинки на ходу отбивают. Я бы тоже так мог, да не командирское это дело. Вот с драконом сражаться – святое право настоящего героя!
Пауки большие, да дурные. Им бы отойти и подождать, пока мы сами от голода на свежий воздух не полезем, а они к нам в пещеру ломятся. Да еще и толпой, друг другу мешают, каждому хочется побыстрее под дубину Тына попасть и на тот свет отправиться – тролль услужить всегда готов, хоть он и философ, но хворобой под названием «сострадание к ближнему» не заразился. Страшная на самом деле болезнь, заразная – нормальные мужики в тряпки превращаются, им в глаз дают, они другой подставляют, для симметрии значит. Против врагов словом сражаются, волков с ягнятами пытаются в мире жить научить, все свое добро нищим раздают, а сами нищенствовать начинают. Одно хорошо – эта зараза сама себя истребляет, в процессе, как говорят драконы, «естественной эволюции» – им ведь и с женщинами дела иметь не положено, потому что «грех». Вот мы, богатыри, и помогаем эволюции по мере наших скромных сил, чтоб род человеческий окончательно не деградировал.
Как Тын половину пауков перебил, так вторая сама отстала – принялись за ужин из своих товарищей, не пропадать же добру. До утра чавкали. Никто глаз не смыкал, страшно ведь, в десяти саженях огромные ядовитые пауки пируют. Один только принц махнул рукой на это дело да сопел в уголочке. Не завидую я парню, страшно представить, в какой обстановке рос, если даже в такой дрыхнуть может… Утром сытые пауки ушли восвояси.
То ли новость передалась, то ли со времен Лигахана популяция хищников на Кервранском перевале заметно поубавилась, то ли они только зимой лютуют, но за день лишь одного бродячего паука встретили, двух тигров и трех змей – ни одна из этих встреч серьезной угрозы не представляла. Тролль – это ведь не просто боевая единица, это целая небольшая армия в одном лице, а вместе с эльфом – еще и прикрытая лучниками.
Намного опаснее была сама природа. Неутихающий ураганный ветер то и дело выхватывал огромные каменные булыжники и катил их через перевал; обледенелая галька под копытами коней норовила выскользнуть, несколько раз только аномальное чутье гнома позволило избежать беды. Там, где летом струились горные ручьи, игриво блистая в солнечных ручьях, осталась лишь незаметная ледяная корка, под которой притаились обманчивые пустоты. На таком льду коню ноги переломать – раз плюнуть, особенно когда кони бесятся, норовят понести и только железная воля седоков удерживает их от безумства…
Из всех коней самой спокойной была кобыла принца – я даже имя ее запомнил, Малиновка. Даже мой Цезарь выл, когда по бокам хлестали вырванные ветром колючие кустарники, а Малиновка за все время похода ни звука не издала…
Особо подозрительным было полное отсутствие «адских девочек». Если Лигахан не обманывал, а такой привычки старый богатырь не имел, то они на перевале так и шастают, прохода никому не дают. И днем, и ночью, небольшими группами и целыми армиями, в разведке и на дозоре, они охотятся на всех остальных обитателей перевала, удовлетворяя свою бездушную тягу к убийству. А мы даже следов их не наблюдали. Шестое чувство, оно же чувство опасности, нашептывало мне на ухо, что затишье всегда бывает перед бурей, что нас гонят в ловушку, но холодный рассудок быстро ставил трусливую интуицию на место. В ловушку – значит в ловушку. «Если другого пути нет, то и путь в западню может стать дорогой на свободу», как сказал великий генерал Map Ян Сунн, когда его войско попало в окружение.
Очередная ночь – очередная пещера. Стены Кервранского перевала, уходящие на несколько верст в небеса, были изрыты пещерами да кавернами – толковой карты этого подземного королевства никто не имел. Даже в летнее время заходить далеко в пещеры крайне не рекомендовалось, чревато нехорошими последствиями, а уж зимой – и говорить не о чем. Хорошо, что некоторые из них, так называемые «постоялые пещеры», были отмечены как безопасные, но все равно, прежде чем зайти, мы проверяли – не притаился ли какой хищник в темноте. Запасы продовольствия почти не сокращались, мясо змей оказалось очень нежным и питательным, воды – растопи снег, и будет тебе сколько надо. Лошадям сложнее, но мы четвероногим друзьям ни в чем не отказывали, ведь это они нас несут на своих спинах, а не мы их.
Ночь прошла спокойно, но утром погода преподнесла очередной сюрприз – снег до пояса, лошади, может, и проедут, но, во-первых, медленно, во-вторых, опасно. А ведь даже будь у нас лопаты, снег так просто не уберешь. Я уже начал голову ломать, как дальше быть, как Тын на помощь пришел! Ни слова не говоря, пошел вперед тараном, дорогу за собой очищая, ну а мы одной линией по его следам отправились. И опять ветер… Лишь пару дней, а уже казалось, что ветер дул всегда – ни песен, ни разговоров, только угрюмое молчание да накинутые на головы капюшоны. У кого они, конечно, были.
Во второй половине дня показалась огромная стела – одна из самых больших и малоизвестных загадок нашего мира. Про нее не написано ни в одной книге, не сложено ни единой легенды, те, кто про нее хоть что-то знают, предпочитают молчать. А для других это лишь древний загадочный монумент – таких по миру десятки, они на тысячи лет пережили своих создателей и на тысячи лет переживут нас. Отголоски былого, то ли памятники, то ли надгробия – в них нет никакой магии, но есть какая-то непознанная загадка. А эта безымянная стела выделяется даже среди них – любой человек, пожелавший узнать ее тайну, очень скоро умирает мучительной смертью. Кто от загадочной болезни, кто в руках палача, кто по чистой случайности: стоит человеку взяться за загадку – и скорая гибель обеспечена… Так что самым разумным будет отвести глаза. Принц наверняка задаст потом вопрос, что это такое было, но я сделаю вид, что не услышал… А спросит Алендас, обязательно попытаюсь заинтересовать.
Стела осталась в стороне, нетронутым иссиня-черным обелиском протыкая покрытую снегом горную долину, а далеко-далеко впереди замаячила Трезубая Гора – врата, за которыми кончался Кервранский перевал и начинался долгий спуск в сторону топей…
До горы обманчиво близко. Она вводит в заблуждение своими размерами, поскольку намного выше соседних, вот и кажется ближе. На самом деле средний пик Трезубой Горы, знаменитый Пик Орлов, – одна из высочайших горных вершин мира, на такой высоте не выжить ни человеку, ни дракону. Только двуглавый орел Примос, посланец богов, по легенде уже десятки тысяч лет дремлет на самой вершине, чтоб в последний судный час раскинуть крылья и сорваться в бездну, унося за собой весь остальной мир… В одной из книг написано, что в образе Примоса древние люди якобы «закодировали» некое тайное послание, некий секрет, забытый в момент гибели Утраченного Града. Якобы во времена великого короля жили на свете птицы, способные унести за собой в небытие весь мир, и на Пике Орлов было их тайное логово… Версия звучит настолько безумно, что я в нее сразу поверил. И хорошо бы, чтоб двуглавый орел Примос никогда не просыпался…
Скоро ледяной ветер опомнился, задул пуще прежнего. Весь снег под ногами взмыл в воздух, и Трезубая Гора исчезла в завирухе. Как и остальной мир, видимость сократилась до нескольких саженей, идти дальше стало невозможно. Перевязавшись веревкой, мы нашли какой-то козырек и устроились пережидать снежную бурю. О том, чтоб развести костер, и речи не шло. Мороз пробирал до костей, у меня зуб на зуб не попадал. А что с лошадьми – страшно представить, они сбились в кучу, прижались друг к другу и согревают теплом собственных тел. И так до самого вечера. А потом всю ночь и утро буран и не думал утихать. Видимость сократилась настолько, что я собственных рук не различал. Как мы все не превратились в один большой кусок льда, ума не приложу, для этого были все предпосылки. Но, наверно, была в этот раз на нашей стороне вздорная дама по имени Удача…
А потом, как будто издеваясь, ветер утих, снег куда-то сдуло, и оказалось, что все это время в каких-то ста саженях от нас гостеприимно дожидалась уютная пещера. Как после такой насмешки не помянуть кого-то незлым, тихим словом, покрыв трехслойной бранью? Совсем уж было собрался богатство своей нецензурной лексики показать, как прорезал мглу луч света в темном царстве – тучи разошлись, ветер утих, и согрело душу ласковое тепло солнечных лучей…
Пока погода благоприятствует, общим решением было постановлено поспешить. Если хотя бы полдня ветер повременит, то уже сегодня мы покинем Кервранский перевал и все эти адские муки останутся позади. Коли даже двужильный Тын пару раз чуть не споткнулся, то можно себе представить, насколько все остальные выбились из сил… Коней только хорошим пинком и подгоняли, на пятерых какая-то апатия нашла, мой Цезарь, богатырь из богатырей, ни одной битвы не испугался, скакал сам не свой. Оставалось только надеяться, что внизу, в тепле, сумеет отойти…
Хищники так ни разу и не побеспокоили – лишь однажды на медвежий скелет наткнулись да на огромного дохлого богомола. А ведь Лигахан о таких даже не упоминал – или с той поры завелись, что сомнительно, или просто повезло богатырю избежать столь радостной встречи.
Когда доехали до Трезубой Горы, то все невольно вздохнули с облегчением. Даже моя интуиция на время перестала доставать. Ведь осталась сущая мелочь – пройти версту по узкому гребню, обогнуть правый зубец, пробраться через «ушко» между центральным и правым зубцами, и, собственно говоря, все. Сразу за «ушком» начинался спуск, и даже поднимись сейчас самый лютый шторм – в слепую дойдем! Доползем, дотащимся, но еще одну ночь на Кервранском перевале куковать не будем! Довольно!
– Тиналис… – осторожно позвал меня принц. – Скажи, а вот это случайно не те самые «адские девочки», про которых ты говорил?
– Где? – невольно огляделся по сторонам я. – Никого не вижу! Где они?
– Да вот же, – кивнул парень на пустой склон, заваленный странной формы булыжниками…
Булыжниками? Да никакие это не булыжники – это дьяволицы, их несколько сотен, они прижали нас к краю пропасти, окружили и вот-вот начнут атаку…
– Тревога! – закричал я. – Враги!
– Враги? Че-е-е-ер-р-т-т-т… Как я их упустил?! – в пятый раз без рифмы бросил Тронгвальд.
– Милый… – только и пробормотал гном, а тролль и вовсе удивленно озирался по сторонам. Похоже, кроме принца, никто врагов не заметил.
А сами дьяволицы быстро сообразили, что дальнейшая маскировка смысла не имеет. Двинулись на нас – юбочки эротично на ветру развеваются, клыки блестят, когти выпущены, копья подняты. «Смерть или слава!» Я уже готов выкрикнуть боевой клич и броситься в атаку, но дьяволицы успевают первыми. Самая страшная из них издает пронзительное шипение и…
Дальнейшие события разворачиваются с умопомрачительной скоростью. Свист летящего копья, принц падает с лошади. Убит, ранен? Смотреть некогда – врагов слишком много, они окружают с трех сторон, за спиной пропасть, жив парень – хорошо, нет – еще не повод убиваться.
– А-а-а-а… – вопит Лютик. – Принц… Милый… Убили… Ну берегитесь! Ксеркс Навуходоносор!
Удобно гному – имя и боевой клич совпадают. И вот в сторону дьяволиц катится колобок, выкрикивая грозные проклятия. Было бы смешно, не знай я Лютика. Слезы слезами, но в ближнем бою равных себе гном не имеет. Ему главное – до врага добраться, а уж там войдет в раж, и никому не поздоровится… Летят копья, да колобок быстрее. А за ним уже, кувыркаясь на бегу, мчится эльф, стреляет на ходу. И никакой ветер не в силах сбить прицел Тронгвальда в гневе, ангела смерти во плоти. Ну и следом основная ударная сила – Тын. Колобком катиться не умеет, тройное сальто крутить тоже, зато на дубинах большой гуру, шкура любых доспехов прочнее, а на лице такой гнев, что дьяволиц невольно пожалеешь. Буквально на миг, как о принце вспомнил, так всякая жалость без следа улетучилась. Да, в конце концов, с дьяволицами и без меня справятся, а вдруг сейчас парень умирает и только моя помощь его и может спасти? Бросаюсь к нему – и тут в бок что-то больно ударило, на ногах не удержался, упал. Неужто копье упустил? Да непохоже – в правый бок ударило, а с той стороны только кони, пропасть и Алендас…
Алендас?
Едва успеваю отпрыгнуть – меч богатыря проходит в нескольких дюймах, камень, на котором я только что лежал, на две половинки раскалывается.
– Ты чего? – кричу, ускользая от следующей атаки. – Алендас, это я! Что с тобой?
А он только молчит, глаза безумные, на губах дьявольская улыбка играет, меч в руке восьмерки крутит. И ведь еще в азарт не вошел. Если бы он так, как в степи, бился, черта с два я бы увернуться сумел. Играет со мной, хочет насладиться каждым мигом моей агонии, и, самое обидное, ответить нечем. Попытался выхватить меч – одним ударом из рук выбил.
Я даже встать не могу, по грязи перекатываюсь. Ну да в снегу не в крови. Пока голова на плечах, подставлять ее под чужой меч не намерен. Пытаюсь сообразить, что это на Алендаса за безумие нахлынуло. Откуда? Ведь еще утром был нормальный человек, ну отношения у нас не из лучших, так ведь столько недель друг друга рядом терпели! Столько недель друг другу во сне горло перерезать могли… Почему сейчас? Один вариант в голову приходит – дьяволицы! Наслали на Алендаса помутнение рассудка, ну и пробудилась внутренняя злоба, что все эти годы дремала внутри! Мне от этого не легче – очередной удар уже не мимо, а по кольчуге пришелся, стальные кольца насквозь прорезал, чувствую, кровь течет. Да это мелочи, артерии не задеты, но уже следующий удар в грудь нацелен, плечо подставляю, плашмя приходится, рука совсем немеет. И что делать? Соображать срочно надо. Не глядя спиной в сугроб ныряю, на карачках пячусь, в аршине копье вонзилось… А я про дьяволиц и забыл. Алендас, похоже, тоже. Отшатывается на миг, все, что успеваю, – на ноги встать, меч в десяти саженях валяется, не достать, помощи ждать не от кого. Судя по звукам, Лютику, Тронгвальду и Тыну тоже нелегко приходится, да их там трое, подстраховать друг друга могут, а я один на один с безумцем.
– Алендас, это я, Тиналис, остановись! – делаю последние попытки воззвать к разуму.
Да куда там! Разума и след простыл – один только гнев, одно безумие. Идет по краю пропасти, куртка на ветру развевается, снег под подошвами сапог скрипит, меч восьмерки выписывает, лицо красное, глаза кровью налиты. Кроме меня, ничего не замечает – смерть во плоти, не раз про такую слышал, да встретить впервые довелось. В голову приходит безумная идея – куда там! Я и сам на краю с трудом балансирую, безоружный. Вот если бы кто Алендаса отвлек, можно было бы рискнуть, а так смысла нет! Да кто его отвлечет – я и сам уже шума битвы не слышу. Бывают иногда моменты, когда весь мир уходит на второй план – и только ты, враг да старуха костлявая. В такой момент отвлечь Алендаса может только чудо, и чудо, как по заказу, происходит. Дичайший вой, скрежет, стон да звон, и все это в едином звуке, как будто все пилы мира скрипят в унисон, как будто черти решили сыграть концерт на райских арфах. Звук, от которого всю душу выворачивает, – не выдерживает Алендас, отвлекается на миг, а я в это время с разбега да головой в живот…
Лютик когда-то научил. Фирменный удар – только сам Лютик невысок, и удар не в живот, а ниже приходится. И голова у него покрепче будет, кости прочнее. По словам гнома, в кабацких драках, когда руки заняты, а ноги не держат, лучший способ любого врага на время из строя вывести. А я на время и не собирался. Говорил же я, что Алендас совершенно не разбирается, что нужно с собой в горы брать. Вот были бы у него нормальные сапоги с рифленой подошвой – пришел бы мне конец. А так только рукой махнул на прощание – я едва увернуться сумел – и полетел вниз.
– Йа-а-а-а-а-еще-е-е-е-верну-у-у-у-усь-ь-…– раздается из пропасти, и эхо на сотни голосов повторяет последний вой богатыря.
А следом за хозяином и конь в пропасть сигает. А он-то куда? Вот дурной, никогда «верность до гроба» не понимал. Конь-то не виноват, что его хозяин предателем оказался. Светлая ему память. Животное – оно животное и есть…
Рискованный это был шаг, конечно. Такой удар только при большом везении пройти может, когда враг совсем голову потерял, а ты сам уже с жизнью мысленно попрощался. Так ведь получилось, я вот он, живой и здоровый, а Алендас где-то там, на несколько верст ниже. Осталось только выяснить, что за чудо мне жизнь спасло и кому я теперь по гроб жизни благодарен быть должен…
Действительно, чудо! Серо-буро-малиновое чудо кличут Малиновка, рядом принц, живой и здоровый, рукой машет. Ну все. Честное слово даю – если принц не захочет, сам Малиновку поцелую, а обернется принцессой, так в тот же миг руку и сердце предложу!
– Ну спасибо тебе… – поблагодарил принца. – Если бы не ты, кормить бы мне сейчас ворон…
– Да я тут при чем, – улыбается парень, – ты Малиновку благодари. Я, когда понял, что ты сам не справляешься, попросил, чтоб она Алендаса отвлекла. Она у меня умница, сразу все поняла, дождалась нужного момента и выдала все, что умеет… Честно говоря, я и сам не догадывался, что такое умеет вытворять…
– Да уж… – Такое и на страшном суде не представить. – Спасибо тебе, Малиновка. И извини, что я тебя на колбасу пустить грозился – слово даю богатырское, отныне ты – мой побратим… В смысле посестрим… В смысле верный боевой товарищ, а товарищей своих в обиду никогда не дам!
Или мне показалось, или Малиновка действительно мне подмигнула? Мало того, копыто подала, ну я его и пожал чисто инстинктивно… Нет, точно принцесса заколдованная, отвлечется парень – пойду целовать. Кстати, а сам-то как? Вроде ран смертельных не наблюдается…
– Да жив я, жив, – отмахнулся принц. – Или ты подумал, что меня копьем проткнули? Странный ты, Тиналис, я же тебе сто раз говорил: у меня братья большие шутники и от летящих в голову копий да иных острых и тяжелых предметов я еще в детстве уворачиваться научился. Как копье заметил, так мигом в укрытие лег. Видишь, очень удобное – и со стороны не заметно, и не простреливается. Ну а дальше за вами стал наблюдать. Сначала думал, что ребятам помочь придется, только они и сами справляются. А вот с Алендасом без моей помощи ты бы не смог справиться… Уж я-то знаю…
– Откуда? – удивился я. – И вообще, почему ты решил мне, а не Алендасу помочь? Как ты догадался, что именно на него дьяволицы свое заклятие наслали?
– Какое еще заклятие? – отпрянул парень. – Тиналис, ты что? Эти, как ты говоришь, «дьяволицы» – обычные карги бескрылые, они колдовать не умеют, я про них книжку читал. Я вообще не понимаю, почему вы все их так испугались – карги бескрылые совсем не опасны. Они ведь слепые, только на звук реагируют. Если бы мы не шевелились, они бы нас никогда не заметили…
Да… Уели тебя, Тиналис, уели. Ведь это я всегда хвастал, как много прочитал, как много знаю… А тут мальчишка про «адских девочек», они же «дьяволицы», они же «карги бескрылые» в десять раз больше меня ведает – такими темпами скоро не он мне, а я ему буду должен. Может, в учителя взять? Я ему тайные рецепты северных шаманов расскажу, он со мной магическими познаниями поделится – вот одолеем дракона, с королем-некромантом справимся, и можно будет обсудить… А ведь, кстати, на вопрос принц так и не ответил.
– Так что тогда с Алендасом случилось? Почему он с ума сошел? – спросил я.
– Он не сходил с ума, – покачал головой парень. – Неужели ты действительно сразу не распознал, кто он такой? Хотя и я это только в степи понял, когда он в поединок ввязался… Понимаешь, Тиналис, может, Алендас когда-то и был человеком, да это все уже в прошлом. В далеком прошлом. Потому я и не хотел, чтоб вы друг с другом сражались. У тебя шансов нет против того, чем Алендас стал, в честном бою его не победить…
– Да чем же он, черт побери, стал?
– Зомби, – бросил парень.
– Зомби? Какой еще зомби! Он был живым человеком, ел, пил и…
– Тиналис, – как к дитю малому обратился ко мне принц, – когда-то он действительно был живым человеком. Очень-очень давно. Но к тому моменту, как мы его встретили, он уже был зомби. Самым настоящим, только не по чужой воле поднятым, а добровольно умерщвленным и возвращенным к жизни.
– Разве такое бывает? – удивился я. – Я думал, это невозможно…
– Уж поверь, и не такое бывает… – вздохнул парень. – Когда мой отец за дело берется, нет ничего невозможного. Или ты до сих пор не понял, что Алендас по его велению с нами поехал? За мной следить, чтоб, не дай бог, я дракона не одолел, и уж конечно с победой домой не вернулся. Уверен, что Алендас имел четкий приказ убить меня при первой же возможности, да решил заодно еще и тебя на тот свет захватить…
– И ты знал об этом? Знал все это время? И не сказал мне ни слова? Ехал рядом с Алендасом и мирно с ним беседовал? Хоть знал, что он зомби, посланный отцом по твою душу? – искренне удивился я.
– Конечно, – кивнул принц. – Ты, Тиналис, мыслишь стандартно, друзья – это хорошо, враги – это плохо. А мой отец, между прочим, всегда утверждал обратное. Настоящих друзей можно держать далеко, годами с ними не видеться, а вот враг, особенно смертельный враг, всегда должен быть рядом. Я так думаю, что и нас, принцев, он именно по этой причине в замке держал. Посуди сам, ну попробовал бы я от Алендаса избавиться, и что дальше? Ну справились бы мы с ним, если бы повезло, а отец его глазами увидел, что я королевские планы раскусил, и послал бы кого-нибудь еще, нам не известного… Атак Алендас все время был на виду, сам знаешь, известный враг всегда лучше неизвестности. Когда же он решил, что меня враги уже убили и миссия выполнена, а значит воля отца над ним больше не довлеет, маску снял и показал свое настоящее лицо…
– Ты хочешь сказать, что он все время был таким? Безумцем?
– Естественно. Или ты думаешь, что нормальный человек добровольно отдаст свою жизнь за сомнительную силу и выносливость зомби? А что маска настолько хорошая, так, когда отец приглядывает, и не таким паинькой станешь… Перед отцом даже смерть на цыпочках ходит, спрашивает так ненавязчиво: «А может, уже пора?» Что уж о таких «богатырях» говорить…
– Выходит, и во мне ты не сомневался? – для проформы уточнил я.
– Нет. Я знаю, что в подвигах больше вымысла, чем правды, но, если бы в тебя не верил, никогда бы за помощью не обратился. Ты обманщик, Тиналис, хитрец, я до сих пор не могу тебя толком раскусить, но ты не злодей, а это главное…
Да уж. Получите, распишитесь – такой порции правды прямо в лицо я уже давно не получал. Собственно говоря, не давно, а никогда – с тех пор, как в богатыри подался. Или смеялись, или преклонялись, но чтоб «добрым вруном» назвать… А ведь, пожалуй, заслуженно. Так работа ведь у меня такая – если подвиг не приукрасишь, никогда в историю не войдешь.
Кстати, а как там у ребят с каргами бескрылыми дела обстоят? Справляются? А то мы с парнем разговорились, а ведь, между прочим, рядом битва кипит…
Хотя уже не кипит. Докипает. Карги большей частью бежали, а те, что еще не успели, так собираются. И действительно, что в них такого страшного? Ну быстрые, ну сильные, ну ловкие, ну камнями притворяться умеют – так ведь и другие чудища не паиньки! Это с голодухи они такой страшной угрозой Лигахану показались.
И вот она, славная победа: катится гордый Лютик; с высоко поднятой головой идет бледный Тронгвальд, опирается на тролля, а тот тяжело ковыляет, зеленый от крови. Не своей, вражеской – по цвету крови тролли от людей мало чем отличаются, разве что их кровь гуще и несколько темнее. Трофеев разбросано видимо-невидимо, повезет же тому торговцу, который первым сюда доберется весной, если, конечно, жалкие остатки войска бескрылых карг не придут последние почести своим павшим товаркам отдать. Что сомнительно.
– А где принц? – зубами затягивая окровавленный жгут на руке, спросил Лютик.
– Он улетел, но обещал вернуться, – ответил Алендос.
– Принц! Ты жив! Как я рад, милый! – Забыв о ранах, Лютик бросился обнимать парня. – Как я рад! Целую твои коленки! Жив! Милый друг, он жив, жив! Ура! – орал гном. – Я знал, что ты жив! Милый, милый принц…
На радостях Лютик аж заплакал, а Тронгвальд только и нашел в себе силы кивнуть – он пострадал сильнее, чем я думал, ну да нестрашно. На их брате все быстрее, чем на кошках, заживает. По болеет денька два-три, пока мы спускаться будем, а там и оклемается. Забросив эльфа на коня и поручив Лютику ответственное задание – следить, чтоб не грохнулся, я отвел Тына в сторону, жестом позвав и принца.
– Тын, ты понял, что произошло? – спросил я, дав понять, что перед принцем можно больше не скрывать академическое образование.
– За исключением определенных деталей, концептуальная картина происходящего в целом относительно ясна, – кивнул тролль. – Алендас воспользовался ситуацией и сделал попытку совершить преступное деяние, однако довести ее до конца не сумел.
– Примерно так. Принц, расскажи Тыну то, что ты только что рассказал мне. Интересно услышать его мнение…
Парень только кивнул. Что Тын, оказывается, умеет не только в стиле «я хотеть всех убить» общаться, не вызвало ни малейшего удивления, по крайней мере, я не заметил. Принц воспринял это как должное и послушно изложил свою версию про «живого зомби». Тролль задумался.
– Пожалуй, – наконец кивнул он своим мыслям, – в определенной мере данная версия может считаться достаточно аргументированной, чтоб принять ее за рабочую гипотезу при дальнейшем рассмотрении произошедшего инцидента. Однако с точки зрения практики намного больший интерес вызывает аспект возможности исключения вероятности летальности при падении Алендаса, что в свою очередь вынуждает принять определенные превентивные меры оборонительного характера.
У меня от Тына голова кругом едет! Хоть кол на голове теши, не врубаюсь в его излишне интеллектуальные речи, а парню ничего, сразу все понял.
– Вряд ли, – покачал головой. – С такой высоты… Скорее всего, даже если сохранит мозговую активность, многочисленные повреждения опорно-двигательного аппарата при отсутствии целенаправленной регенерации приведут к потере возможности общего функционирования организма. Хотя я не могу гарантировать, что отцом не было предпринято внедрение резервной системы жизнеобеспечения и регенерации, в данном направлении проводились теоретические исследования и модельные эксперименты, но в любом случае без прямого и непосредственного магического воздействия скорость процессов регенерации сводит на нет ожидаемую кратковременную вероятность угрозы со стороны субъекта.
И он туда же? Ну дают – я тут что, один дурак? Осталось, чтоб Лютик с Тронгвальдом в том же духе начали общаться… Все, списываю себя на свалку истории! А я-то всегда боялся, что для героя слишком умный уродился. Да по сравнению с этими умниками я обычный деревенский дурачок! Бросаю геройствовать, ухожу пасти коров, может, хоть там мне про «концептуальную вероятность регенерации» никто рассказывать не будет!
– В данном аспекте конструктивным будет все же принять меры предотвращения потенциальной опасности, отложив целенаправленное решение возникшей проблемы на долговременную перспективу, – решил тролль.
– Пожалуй, ты прав, – кивнул парень. – Хотя я не думаю, что он успеет ожить до того, как мы дракона замочим…
Ну вот, так бы сразу! Зомбяк, выходит, может ожить, но еще не скоро. Ну и отлично! Вот оживет, тогда и будем с ним дело иметь. Мы ведь еще даже с перевала не спустились, и если будем и дальше памятниками стоять, то так и не спустимся.
– Поехали, – махнул я рукой. – А то опять начинается…
Что именно начинается, можно не уточнять, и так понятно – ветер. Да и Лютик с подозрением оглядывается: чего это мы секретничаем? Не дело психику гнома лишний раз травмировать – она у него и так травмирована, с тех самых пор как еще ребенком в шахте завалило и огромная каменная глыба по макушке пришлась. Нормальный гном никогда Ксерксом Навуходоносором себя не назовет и всем подряд коленки целовать не станет…
Через «ушко» перебрались с трудом – в этом месте ветер всегда самый сильный, но древние мастера постарались облегчить путникам дорогу, поставив на дороге своеобразные заглушки («волновые аттенюаторы», как их обозвал Тын; у меня язык сломается такое вымолвить!). И вот наконец начинается дорога вниз – кривая, извилистая и очень опасная, но какое же это облегчение, ехать и не бояться, что очередной порыв ветра тебя выбросит из седла…
Главное, чтоб облегчение не превратилось в самоуверенность. Камни под ногами все еще покрыты коркой льда, а лошади хоть и вздохнули свободнее, но от многодневной усталости в один миг не избавились. Так часто бывает – посмотришь вниз, на зеленую равнину до горизонта, местами покрытую лазурными веснушками озер, и захочется пришпорить коня, бежать вниз, ни о чем не думая, ноги сами несут, остается лишь перемещать за ними тело… До первого скользкого поворота – до Ушухунской топи – быстрее всего добраться действительно методом вертикального падения. Только вот одна беда – люди, в отличие от птиц, как правило, летать умеют только один раз в жизни. Некоторые особо упертые особи, конечно, и после первой неудачи не опускают руки, но я абсолютно уверен – человеку никогда и ни при каких условиях не научиться летать. Потому что если научится, то это будет уже не человек…
