Текст книги "Ускоряющийся [СИ]"

Автор книги: Михаил Рашевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

– Закрой рот! – рявкнул на него Спец, но тут же накинулся на Диму:

– А ты, блин, урод, понял? – Суперпупса аж подкинуло от возмущения. Ничего себе! Этот нападает, а тот ещё и обзывается, и смотрит волком, будто Дима это начал. Это возмутительно! Слова протеста уже готовы были сорваться с губ, да «реинкарнированный» их вовремя перехватил, затолкав обратно в глотку. Лишь красноречивый взгляд да набыченная поза. И сведённая в судороге рука, не спешащая разжимать кулак. – Чё вылупился, ушлёпок? Что-то хочешь мне сказать, а? – он подошёл вплотную, навис над сгорбившимся Димой. Суперпупс не отвечал. Но и не отводил взгляд. С непонятной для самого себя злостью он смотрел глаза в глаза на Илью. Время, когда его можно было сломать криками – позади. Когда с ним не считались – тоже. И кто такой Спец, чтобы ему тут приказывать?

Илье взгляд Димы ой как не нравился. Но не потому, что – наглый, а потому, что это взгляд был не обидчивого и запуганного паренька, который тогда переступил порог логова Саввы, это был взгляд нахалёнка, беспризорника, загнанного в угол шпаной. Тут перегнёшь палку – и всё пойдёт наперекосяк. Этого уже не сломаешь. Только вот одной злостью не победишь. Нет в Диме умения контролировать собственные чувства в драке. Не умеет он драться, не знает всех нюансов. Надо показать, надо дать ему понять, в чём дело. И самое главное: этим двум работать вместе и спины друг другу прикрывать, надо их заставить не ненавидеть, а работать сообща. Нарыв из-за бабы меж ними большой, вскрывать его придётся. Но сначала на место поставить зарвавшегося щенка.

– Хочешь меня ударить, га? – Спец несильно толкнул Диму. Банальное, пацанское начало драки. Простой дворовой схватки. – Ну давай! Давай, врежь мне!

Дима не отвечал, но злость в нём ярилась, клокотала и искала выход. Хотел было рявкнуть в ответ, мол, кончай, мол, отвали, но понял, что это будет просто унижение. Что тем самым он признает нападки Спеца, признает то, что в нападении на него Психа последний не виноват, а виноват сам Дима. С чего бы это признавать? И как же достал этот Спец!

Дальше всё произошло как-то очень быстро. У Димы внутри что-то оборвалось: переполнились каверны злости, они перелили через край – и затопили сознание. Перед глазами повисла красная пелена, и кулак выстрелил Илье в челюсть так же, как и Психу. Да не тут-то было! Рука чуть не вылетела из плечевого сустава, её повлекло куда-то вбок, потом стало больно под коленкой – и в следующее мгновение он уже ударился спиной о татами. С «ххэ!» вылетел воздух.

– Подъём! – крикнул Илья. Зря крикнул. Дима и так уже вскочил на ноги. Вновь кинулся на Илью. Внутри кто-то кричал, что зря он это делает, что у него ничего не выйдет, только хуже будет и телу, и душе, но Дима не слушал этого внутреннего. Ярость, так долго копившаяся, выплеснула наружу. Злость и обида смешались с этой яростью – и вылетали из горла рыком, нагнетались в мышцы силой. Глаза видели врага, который виноват в этих злых, отравляющих душу чувствах. Надо было стереть этого человека с поля зрения. Стереть кулаками!

Гуп! Вновь татами приняло его в свои объятья. И вновь он не заметил, как всё произошло. Ах ты ж!.. Шлёп! Теперь что-то из самбо, вроде, было. Шарах! А это, кажись, из вольной борьбы: так хлопнулся всем телом о татами, что вынесло весь дух.

Ну, хорошо! Глаза прикрыл… синий круг на стене… есть ускорение!

Дима подхватился на ноги, со злорадной ухмылкой посмотрел на застывшего в напряжённой позе и весёлого, блин, Психа, на развёрзшего в крике рот Спеца – и пошёл в обход последнего. Удара в челюсть должно хватить, чтобы показать этому вояке, что у Димы найдётся способ противостоять противнику. Но не успел он сделать и двух шагов, как рокочущий звук, вырывающийся из пасти Ильи, сменился по тональности, а его глаза обрели подвижность. Миг – и Спец тоже оказался ускоренным. Как он так быстро понял, зараза? Ещё миг – и донельзя обидная пощёчина, вырвавшая из памяти мерзкий голос Жорика, впечаталась в Димину щеку. Она оказалась столь резкой и сильной, что Дима вновь, в который раз, оказался на татами. Ещё миг – и ускорение схлынуло, выбросив его в реальный мир.

На Суперпупса накатила тоска и обида. Что он здесь делает? Кто ему эти люди и зачем он здесь получает от них тумаки? Зачем терпит унижения? Да пошли они все в задницу! На такое с Саввой Дима не подписывался. На такое партнёрское соглашение не распространяется. Он не приемлет такого курса «молодого бойца». Ты смотри, насмотрелись «Цельнометаллической оболочки» и «Бойцовского клуба». Но – без него. Да. Без него.

Спец по скривившемуся лицу спарринг-партнёра (а, скорей, временной груши для битья) понял, что перелом наступил. Сейчас или – или. Или Дима сдастся, чего Спец и добивался. Или, что хуже, плюнет на всё, обидится – и уйдёт. Этого допустить нельзя.

Увы, всё пошло по худшему сценарию.

Дима встал и, побитый, морщась от болячек, молча пошёл на выход. Псих поддержал его поражение улюлюканьем и обидными криками. Илья про себя выматерился. Сломал парня, блин. Психолог хренов.

– А ну стоять, плакса! – крикнул он тому в спину. Может, поможет? – Стоять, баба!

– Пошёл на… – безразлично, даже не повернувшись, ляпнул Суперпупс.

И тут на Спеца снизошло озарение.

– Если победишь Психа, Инга будет твоей!

Вдруг повисшая в зале тишина. Бинго! Нужно ковать железо, пока горячо.

– Если победишь Психа в рукопашном безоружном поединке, я тебе обещаю: Инга будет твоей.

Тут же подмигнул уже начавшего возмущаться Психу. Тот мгновенно всё понял. Но, дурак, конечно не понял, что Спец обещает взаправду! Что подмигивание – это не дружеский посыл, мол, как я, нет, как мы его обманули, что это просто замыливание глаз. А Спец ликовал. Он знал об этом слабом месте Димы, просто забыл. Знал и то, что Савва держал Ингу в «карцере для своих» – так они называли комнату с решётками, телевизором, хорошей кормёжкой, но без связи, сети, встреч. Там на две недели была помещена Инга – за скрывание Димы от Организации. Естественно, её высвободили бы и так, и досрочно, может быть. Савва вообще выбрал самое мягкое наказание. Других, правда, к своим у него и не было. Но вот он удачный способ навести мосты между новеньким и Организацией. И второй убиваемый заяц будет очевиден прям сейчас и прям здесь.

Дима остановился, застыл на несколько мгновений, но потом решительно развернулся и в упор глянул на Спеца.

– Без балды?

– Крест на пузе! – Илья действительно перекрестил живот. Пацанская клятва.

Псих уже ждал на татами. Улыбался во весь рот в предвкушении реванша. Он подпрыгивал на месте, мельтешил руками и ногами, нетерпеливо манил, давай, мол, я жду, слабак! А в Диме вновь показала зубы злость. Этот псих, только он стоит между ним и Ингой, между ним и его любовью! С-с-сучара! Ну, сейчас мы его! Один раз вышло, так почему второму не получится?

Дима кинулся в атаку как детсадовский бузотёр. Размахивая руками и крича какие-то ругательства. Псих подпустил его совсем близко, а потом неуловимо быстро ушёл в сторону и сделал подножку, а когда Дима пролетал мимо него, наподдал по заднице ногой. Новая атака – и эту Псих встретил уклонением, только теперь сделал подзатыльник.

– Дерись, ты, баба! – по-ильёвски проорал озверевший Дима. И этот с ним играет, ты смотри! Психа Димин крик не то что охладил – неимоверно разозлил!

Следующую атаку Димы он встретил ногой – в живот, потом кулаком – в челюсть, и ещё, и ещё! От мощных – таких сильных ударов от щупленького по сравнению с Димой парня как-то совсем не ожидаешь – сотрясений Суперпупса бросило на татами. Тут же на него сверху запрыгнул рассвирепевший Псих и ну давай отвешивать тумаков! По спине, по затылку, по ушам, по почкам. С криками, воплями, утробным рёвом.

Полное поражение.

Вдруг Псих дёрнулся всем телом – и молча завалился набок.

В зале повисла тишина, нарушаемая только скулежом. С удивлением Дима узнал в писке свой голос. Из глаз лились слёзы обиды, из разбитого носа – кровь. Ему никогда не победить этого долбанного Психа! Он просто не умеет!

– Вставай, – не зло, а как-то просто, спокойно сказал Илья.

Дима с трудом встал на ноги, охнул от боли во всём теле, с опаской взглянул на Психа, но тот лежал без движения, раскинув руки. Перевёл недоумённый взгляд на Спеца. Тот без иронии протянул Диме мокрое полотенце. Суперпупс взял, с охами приложил к саднящему и уже заплывающему синяками лицу. Да уж. Никогда прежде его так не мутузили. Больно-то как. Полотенце из белого быстро стало пятнистым в красных пятнах.

– Ну что, понял теперь? – спросил Илья. – Тебе против него не выстоять. Пока не выстоять. Я помогу тебе. Научу. И не отказываюсь от своих слов. Насчёт Инги.

Дима молчал. Взвешивал шансы. Сейчас действительно против Валеры он не боец. Сколько они со Спецом уже занимаются? Год? Два? Илье так хотелось верить! Тот, реинкарнированный, вцепился в шанс выучить боевые искусства намертво. А Инга как приз хоть и казалась дикой, средневековой идеей, но, чёрт побери, такой правдивой и такой желанной наградой.

Глупо отказываться.

Дима рассеянно кивнул и спросил, показывая на Психа:

– Чем вы его?

– Валеру? Табуреткой, – показал на лавку в углу зала.

– Ничего себе. Вот он обидится, когда очнётся.

– Та, – махнул рукой Илья. – Кабы ж в первый раз. Он же псих, – ухмыльнулся уголком рта. – Так что всякое бывало. Ну что, завтра продолжим?

А куда было деваться Диме?

– Угу, – кивнул. И направился, хромая, в раздевалку. Да уж. Быстрая выдалась первая тренировка. Интересно, все такими будут? Не хотелось бы…

Глава 21
Завязка

– Ух ты ж йо-о-о, – ударил себя по щекам, отрезвляя. – Что ж так колотит-то, а? Соберись, тр-р-ряпка!

Дима стоял за гаражом недалеко от своего бывшего родного дома и набирался смелости. За поворотом был небольшой пустырь, на котором, как он знал уже давно, собиралась шайка Жорика. До него – другие, тут вообще всегда было злачное место и лёжка для хулиганских шаек. С трёх сторон огороженная «задниками» гаражей, с четвёртой – полуразвалившийся железобетонный забор и лесополоса большого парка, выходящего аж к реке. Тут всегда тусовались шайки отребья. Натащили поломанных и выкинутых на помойку кресел, диванов, притарабанили пару пустых металлических бочек. В одном заброшенном гараже устроили траходром, а на пустыре установили кресла и стулья вокруг постоянно дымящего костра. В близлежащие кусты лучше не соваться, и разящая оттуда вонь сама скажет, почему. А вот пустых бутылок, кроме битых, тут не наблюдалось: постоянно заходили бомжики и чистили территорию.

Место удобное – для шайки.

Так чего же сюда занесло Диму?

Причина заключалась в вердикте Спеца, выведенном неделю назад. Он несколько дней ставил в спарринг Суперпупса и Психа, буквально натравливая их друг на друга, но жёстко прерывая схватку, если она скатывалась в драку. Всё так же Валера колотил Диму, но теперь без тех ужасных последствий, что случились в первый раз. Сейчас спаррингующиеся были в защитных перчатках, шлемах и наголенниках. Ибо нефиг. Псих, оправдывая свою кличку, неистовствовал, выкрикивал всякие непотребства и подколки. Обычно Дима пропускал их мимо ушей, но иногда его всё это доставало, и он вступал в перепалку. Как два молодых петуха, они наскакивали друг на друга, размахивая руками и ногами, и вот тут, как всегда, опыт побеждал пылкость: Псих раскатывал Суперпупса в блин.

Да, до спаррингов была разминка, потом отработка ударов и приёмов – с Ильёй, с рычащим Психом, а схватки оставались «на вкусное». Да, был прогресс, но всё равно Илья сокрушённо крутил головой: всё не то, всё не так! А почему?

Вот неделю назад он и вывел заключение:

– Димас, знаешь, почему ты вечно продуваешь Психу?

– Почему? – хмуро буркнул донельзя уставший Дима.

– Ты его боишься.

Суперпупс неопределённо хмыкнул, но ничего не ответил, а Спец продолжил:

– Ты и меня боишься. Ты всех боишься. У тебя внутри стоит какой-то психологический барьер, который ты не можешь побороть, что ли. Не можешь нападать. Ты боишься причинить боль, что ли?

Дима не стал отвечать. Ведь это была правда, и возразить было нечем.

– Значится, так, – принял решение Спец. – Пока ты не задавишь в себе этот страх, у тебя нет шансов на победу. Раз уж проблема ясна, нужно её преодолеть. Иначе не победить тебе Психа. Не забыл? До решающей схватки осталось месяц с небольшим.

Конечно, никто и не думал, что призом в поединке будет живой человек. Экзамен на начальную боевую подготовку у Димы – да, анализ перспективы Димы как рядового пока бойца – да, но не как голливудская схватка за судьбу человека. Тем не менее, и Суперпупс, и Псих предстоящему бою отводили большую роль. Бой двух самцов за самку, драка, которая поставит все точки над «i»: кто из них лучше и главнее. Ребячество, петушизм, да. Но для их возраста это в порядке вещей.

И вот она, проблема. Дима действительно, несмотря на перерождение, всё так же ставил себе психологический барьер: «причинять боль – плохо!» Он мог спокойно спарринговать, зная, что эта схватка – учебная. Но всякий раз, когда можно было ударить сильнее и даже порой тем самым досрочно закончить схватку, Дима пасовал. Псих – нет, он, наоборот, старался и в учебной схватке ударить побольнее и не гнушался бить исподтишка, коварно. А Дима – пасовал.

И вот она, проблема. Что делать? Дима-старый решил бы её враз: «А ничего не делать! И не проблема это вовсе. Я не боец. Я не люблю драться. Быть битым – ужасно! Бить кого-то – ещё ужаснее! Уж лучше я пережду где-то. Проиграю, так проиграю. Он сильнее. А я… буду страдать. Страдать – не ужасно». Но Дима-новый, реинкарнированный, он думал совсем по-иному. Он лихорадочно размышлял, как ему быстро, а главное – эффективно побороть страх перед дракой. Как заставить себя не щадить противника? Как приручить себя не бояться боли?

И, наконец, он понял, как всё это преодолеть. Во всяком случае, он думал, что понял. Он решил сам себя загнать в угол. Отдать на растерзание. Поставить в такие условия, где целым и невредимым или вообще – живым можешь выйти, только преодолев все эти довлеющие над ним страхи. Когда на одну чашу весов ставишь боль, а на другую – жизнь, понятно, что перевесит. Вот Дима и решил идти ва-банк.

Только страшно было это сделать! Даже для него нового, реинкарнированного. Психология – психологией, а тело порой захватывает власть, и никакие уговоры на него не действуют. Суперпупс уже полчаса трясся за углом, не решаясь заведомо идти на боль. Это как самому идти к стоматологу. Без анестезии.

И вот, когда, казалось, первый визит в «логово врага», как его окрестил Дима, должен был окончиться бесславным бегством, случилось что-то необъяснимое. Вместо того, чтобы сделать первый шаг к бегству, нога ступила не туда, куда стремилось тело – а туда, откуда оно пыталось сбежать. За угол. В «логово врага».

Его появления поначалу никто и не заметил: несколько человек, что были на пустыре, сидели вокруг вяло чадящего костра, курили и пили пиво из двухлитровых баклаг. Сидели спиной к нему. Дима стремительно вышел на пустырь, но тут же застыл, стараясь унять нервную дрожь. Тело вопило: назад! Но сознание, так предательски обманувшее ноги, отметало все призывы к бегству. В горле, как и при первой их встрече с Жориковой бандой, застрял ком. Так что Дима стоял молча, раскрасневшийся от волнения и внутренней борьбы, дрожащий от избытка адреналина и страха. Стоял, пока его не заметил один из шайки, вознамерившийся пойти в кусты по мокрому делу. Он лениво скользнул взглядом по пустырю и тут же наткнулся на застывшего столбом Диму. Тот стоял молча, рожа его скривилась, налилась красной краской. В общем, видок был ещё тот. Как результат – хулиган от неожиданности вздрогнул и чуть не грохнулся.

– Опаньки! – рявкнул он громко. И указал пальцем на Диму. – Ты ля хто у нас тут. Статуй объявился!

Остальные тут же обернулись. Жорик подхватился на ноги и, не теряя времени на обходные манёвры, перескочил диван, на котором сидел. Лёгкой пружинящей походкой он направился к Диме. Не дойдя нескольких шагов, остановился. Он помнил, чем закончилась их последняя встреча для всей компании. Помнил ту невероятную скорость, с которой передвигался этот парень, его писклявый голос. Как он умудрялся уворачиваться от молниеносных – для других – ударов, как умудрился уложить всю компанию. Одного даже в больницу пришлось тащить. И самое унизительное – как ему тогда надавали пощёчин и «саечку за испуг» прописали. Он всё это помнил, и гнев мягкой волной ударил в голову. Кулаки его сжались до хруста, но рот раздёрся в кривой ухмылке. Жорик внезапно сделал шутовскую попытку реверанса и пропищал Диме:

– Какие мля люди! Какого хрена ты здесь забыл, ниндзя хренов?

В глазах пришельца, испуганных, паникующих, вдруг промелькнула искра, он на миг зажмурился, потом вновь взглянул на Жорика, и этот взгляд был уже взглядом совершенно другого человека. Страх куда-то подевался, он не ушёл, а затаился в уголках глаз, убежал в кончики подрагивающих пальцев, но всё же – ушёл. На Жорика сейчас смотрел почему-то усталый, но решительный молодой человек.

– Мне. Нужна. Помощь, – еле выдавил из себя парень. Зыркнул по сторонам, отмечая окружающих его хулиганов, но даже не сделал попытки кинуться прочь.

– Чё? – бросил ему в лицо «правая рука» Жорика – Шнырь. – Ты меня, сука, по яйцам звезданул, помнишь? А?

Жорик его ленивым жестом остановил.

– Паря, тебя что, с дурки турнули? Или ты ментов на хвосте притащил? Чё те надо?!!

– Врежь мне.

Жорик опешил. Не каждый день к тебе приходит давешний обидчик, совершенно беззащитный на чужой территории и просит его поколотить. Жорик не был дураком. О, нет. Дураки в СИЗО, где ему приходилось несколько раз сидеть, не выживают. Правда, умным его тоже не назовёшь, раз туда угодил. Жорик цепким взглядом оглядел окрестности: не затаились ли где менты, ожидающие только кодового слова, чтобы кинуться на них? Потом глянул на самого визитёра: не оттопыривается ли где припрятанный пистолет? Не прячет ли он за пазухой телескопическую дубинку? Похоже, странный гость правильно оценил сомнения главаря банды. Он медленно приподнял руки, как бы говоря, что у него ничего нет.

– Мне это нужно, – хрипло сказал незнакомец.

Жорик помнил, как безумно сверкали глаза этого парня в прошлый раз. Как он неимоверно быстро передвигался и орал писклявым голосом. Он был необычным противником. И он тогда положил на землю всю банду.

– Да он извращенец! – крикнул вновь Шнырь. – Долбанный мазохист!

– Я не буду ускоряться, – сказал совсем уж непонятную фразу парень.

И эта вот фраза поставила точку в размышлениях Жорика. То, что непонятно, то, что не можешь объяснить – опасно. Он долго думал над тогдашним своим поражением от этого парня, но так и не смог объяснить всего того, что произошло. Не мог человек двигаться с такой скоростью! Нормальный человек. Это или какая-то разработка военных, или вообще хрень непонятная, что только в комиксах и в компьютерных играх увидишь. От парня веяло какой-то незримой, но – угрозой. При всём своём пришибленно-нелепом виде парень просто фонил этой вот инаковостью. С таким связываться не нужно. Окажется какой-то маньяк или вообще чужой – тут и настанет полновесный кирдык.

– А не пошёл бы ты нахер, паря? – медленно, но безапелляционно сказал Жорик, глядя прямо в спокойные и уставшие глаза хлопца напротив.

И тут парень сделал то, чего ждал и опасался главарь банды – он просто шагнул вперёд и отвесил ему слабую пощёчину. В наступившей тишине чётко прозвучало:

– Сам пошёл.

А дальше был рёв и крики, и мешанина рук и ног. На хлопца напрыгнули все, кто был рядом. Их ведь сдерживал только авторитет вожака. Но когда этот пришелец решил напасть на Жорика, моральные ограничители исчезли. Отомстить за прошлое! Научить не совать нос, куда не следует! Да и вообще – отвести душу.

Парень поначалу пытался прикрыться, но потом, когда пару ударов едва не достигли самых болезненных мест – паха и почек – он отпрыгнул, отбежал на несколько шагов… и сам пошёл в атаку! Это было невероятно, тут единственный выход – бежать, но этот… пошёл в атаку! С азартным утробным рёвом! На него сыплются удары со всех сторон, а он отмахивается как детсадовский увалень. Потом, правда, что-то смекнул – и стал блокировать, подныривать, уходить от ударов.

Но всё равно силы были уж слишком неравны. Шестеро на одного! Схватка длилась не больше минуты, а у пришельца уже обильно кровил нос, губы были разбиты в двух местах, футболка висела лохмотьями, и на поджаром мускулистом теле наливалось синим и красным с дюжину ушибов. И при всём при этом – он улыбался! Он ставил блоки, шипел от боли, выкидывал руки в ответных ударах – и таки некоторые достигали цели, и были отнюдь не безболезненны! – и улыбался! Кривил кровоточащий рот в злой и азартной ухмылке. Бесноватый, как есть бесноватый!

– Ногами его, ногами! – заорал изрядно запыхавшийся Шнырь, но вдруг произошло что-то странное. Прижатый к железной стенке гаража, едва не падавший под градом ударов, избиваемый вдруг… исчез. Летевшие в него ноги и руки столкнулись между собой, ударили с гулом в стенку гаража.

– Что за?.. – рявкнул Жорик, но тут же все сомнения в нём по поводу чего-то загадочного и секретного возопили по новой.

– Всё! – донеслось с противоположного краю пустыря. Банда недоуменно обернулась. Избитый парень стоял, скособочившись и опираясь на гараж рукой, тяжело дышал, но всё так же ухмыляясь. – На сегодня хватит.

– Слышь, ты, – начал было Шнырь, но Жорик остановил его жестом.

Парень, зашипев сквозь зубы, полез в карман, достал оттуда несколько купюр и, не считая, кинул на диван.

– За беспокойство, – объяснил он, развернулся и побрёл, хромая, в проход между гаражами. Уже почти скрылся, но оглянулся и добавил. – Я это… завтра снова приду.

– Давай, давай, – крикнул неугомонный Шнырь. – За добавкой.

Над пустырём повисла тишина. Такой быстрый и неожиданный выброс адреналина измотал их компашку изрядно. Шумно переводя дух, они со смешками и бравурными улыбками поспешили к диванам.

– А чё эт ваще щаз было? – озвучил общий вопрос Шнырь. – Фигасе! – это подсчитали оставленную пришельцем сумму. Один из их компашки тут же был отряжен за пивом. Пошли двое, чтобы притащить побольше.

– А хер его… – Жорик совсем не спешил веселиться. Он мучительно пытался осмыслить, что на самом деле тут произошло и как так получилось у парня так быстро – почти незаметно! – вырваться из губительного кольца его подельников. И что значит эта вот его фраза: «Я не буду ускоряться»?

* * *

Спустя недели полторы от того момента, когда Дима стал ускоренным, он начал замечать, что его тело не только преобразуется физически, то есть не только жир перетапливается в мышцы, так сказать, а и вообще – тело приобрело повышенную живучесть. Повышенную регенерацию. Повышенную прочность. От столкновений при ускоренном беге, в то время, когда те, с кем он столкнулся, улетали на обочину и приобретали в нагрузку синячищще или вообще – перелом, у Димы максимум что оставалось – ссадина или небольшой синяк. Который исчезал самое большее – через пару дней, а в основном – через пару часов. Это обстоятельство хоть и стало приятным бонусом, но нисколько не умаляло потребности быть постоянно бдительным. Перелом хоть и не месяц заживал бы, а неделю, но всё равно: сломанная кость – уже не целая кость. С такими последствиями не стоит шутить или экспериментировать. Вот Дима и не шутил. Всегда был начеку.

В предстоящей драке он да, жутко боялся боли. Но не боялся последствий. То есть он знал, что все ушибы, ссадины и гематомы у него сойдут на завтра. Иначе как бы он тренировался со Спецом и Психом? От них, бывало, он уходил, едва держась на ногах и еле различая путь сквозь щели заплывших глаз. У него была психологическая проблема, которую он хотел решить. А физических при должном контроле спокойно можно было бы избежать.

Первый блин вышел тем ещё комом, но главное – начало положено! Он а) убедил себя выйти к компашке хулиганов, б) не сбежал, когда мог и в) заставил себя первым напасть! Пусть всё это было на грани бегства, неуклюже, пусть пока не получается так, как надо, но главное – начало-то положено!

На следующий день Спец с подозрением посмотрел на ещё толком не сошедшие желтеющие синяки, покачал головой, но ничего не сказал. Какое его дело, чем занимается Дима вне Организации? Лишь бы не во вред. И что ещё заметил странного Илья: сегодня Дима более уверенно шёл на сближение в схватках с Психом.

В тот же день на пустыре за гаражами жарко спорили с полдесятка хлопцев. Одни уверяли, что вчерашний визитёр не придёт, так как ему наваляли прилично, и только полный придурок или безбашенный берсеркер припрётся за второй порцией тумаков. Впрочем, оговаривались они, если так же, как вчера, отоварит деньгами, то пусть приходит, наваляем как вчера или больше. Если хорошо попросит. Другие уверяли, что если придёт, то с ментами, что вчера была завлекалочка. И уговаривали других смотаться подобру-поздорову. Ведь говорил же незнакомец, что придёт, а значит, жди беды. Возьмёт дробовик у папаши – и станет мстить. Жорик, кстати, склонялся к той же мысли, потому двое из их шайки стояли на стрёме в засадах, высматривая подходы.

– Если придёт, пока я не поговорю, никому ничего не делать. Понятно? Ты понял, Шнырь?!

– А чё я? Чё я-то?

– Короче, я сказал – ты услышал.

Незнакомец таки пришёл, но стоящие на шухере его проворонили. Как сказали позже, они его вовсе не видели! Совсем! А ведь те, кто стоял на стрёме, были в этом деле – лучшие…

Он так же, как вчера, вышел из-за угла и в нерешительности остановился. И вновь его заметили не сразу, а когда заметили, в этот раз не стали форсировать события и загодя окружать. Наоборот, напряглись и проштудировали пути отступления, если что. Как было договорено, пока босс не поговорит, никто ничего не делал.

Парень как-то несмело покашлял, а когда на него обратили внимание, нелепо, по-девчачьи помахал рукой, мол, привет.

– Вот лошара, – вполголоса пробормотал Шнырь, остальные поддержали его менее лестными сравнениями. Жорик, как и вчера, подошёл и встал в нескольких шагах от парня.

– Ты кто такой? – рявкнул на него главарь шайки.

Парень помялся, пожал плечами.

– Д-дима, – заикаясь, ответил он. Тут же от компашки хулиганов донеслись обидные перекривляния и смешки.

– Кто ты такой? – видать, не того ответа ждал Жорик.

Парень вновь пожал плечами, зарделся как девочка и вновь повторил:

– Дима я.

Жорик про себя чертыхнулся. Его бесил этот парень. Непонятно, почему, но бесил. Впрочем, Жорик догадывался, почему. Догадывался, но не хотел себе в этом признаваться. Он опасался этого молодого человека. Он, блин, даже боялся его! И это бесило больше всего. Бояться какого-то пацана, который и в подмётки не годится, бояться просто из-за собственных навязанных опасений, бояться! Это было невыносимо! Он не боялся в этом мире ничего. Ни-че-го! А вот этого бывшего увальня почему-то со вчерашнего дня – боялся до чёртиков. Буря внутри поднялась такая, что Жорик не выдержал и, не говоря ни слова, просто ринулся в атаку. Уничтожить это нечто, что внушает страх, стереть его с планеты!

– Кто?! Ты?! Такой?!! – орал в исступлении Жорик и метелил, метелил что было сил. Парень, как и вчера, сначала только закрывался, отступал под градом ударов, кряхтел и ойкал, когда получал наиболее ощутимые удары. Но вдруг – опять же как вчера – он встрепенулся, оттолкнул Жорика и сам пошёл в атаку. Что-то он умел, да. Бить, закрываться, уворачиваться. Но не чувствовал удар, не понимал тактики уличного боя, не знал, куда бить больнее. В его глазах не было страха, но не было и злости. Какая-то смесь из обиды и сосредоточенности. Мол, этот бьёт – и всё у него получается, а я бью – и не получается почти ничего. Так где я не прав?

Схватка не могла продолжаться долго. Пусть сейчас против Суперпупса был всего лишь один, но этот один стоил всех вчерашних, а зол и жесток был куда больше. Не прошло и полутора минут драки, подельники не успели сорвать голос в подбадриваемых криках, как незнакомец, получив совсем уж болезненные удары, вскрикнул и отпрыгнул далеко назад. Примирительно поднял руки, мол, хватит. Разгоряченный Жорик призыву остановить схватку не внял, кинулся на парня, но… промахнулся. Незнакомец неестественно быстро отбежал в другой угол пустыря, так быстро, что его фигура стала на несколько мгновений смазанной разноцветной полосой.

– Фсё на сегодня! – прошамкал изрядно побитый парень. Вновь залез в карман, вновь достал деньги, кинул их на землю. – До завтла.

– Не приходи сюда больше, ты! – заорал Жорик в спину удаляющемуся парню. Он был зол, всё ещё был очень зол. Да, он побил этого Д-диму, но не разгадал, в чём дело. Он не выбил из себя свой страх перед незнакомцем. – Придёшь, сука, – урою!!!

– Да ладно тебе, Жор, он же деньги даёт, – тут же объявился Шнырь.

Ссорится со своими главарь не хотел, он сплюнул сквозь зубы и процедил:

– Посмотрим.

Но на следующий день Дима всё же появился на пустыре. На этот раз его заметили сразу, и на этот раз Жорик не хотел церемониться пусть с очень прибыльным, но всё же опасным пришельцем. Подхватив свою любимую металлическую биту, он решительно направился к хлопцу, но тот примирительно выставил перед собой руки:

– Я объясню, – торопливо сказал он.

В глазах Димы всё же сквозил страх, и Жорик сдался. Он победил! Его боятся! Его боятся больше! Ну-ну, послушаем, в чём же дело.

– Однажды в детстве у меня разболелся зуб.

За спиной Жорика хулиганы взорвались смехом. Они чувствовали, что необычный незнакомец уже проиграл. Досрочно. Что он в их власти. Привычно. И привычно они не отказывали себе в возможности поиздеваться над очередной жертвой. Жорик шикнул на них: ему всё же было интересно.

– Но я не сказал об этом маме. Я… струсил. Сверлить зубы тогда ещё было очень больно.

Подельники Жорика, правда, не все, вновь заржали, но главарь их молча обернулся… Этого оказалось достаточно, чтобы хулиганы замолкли до конца монолога.

– Зуб болел, я терпел, – продолжил Дима. – Заболел и второй зуб, который рос рядом с больным. Пошло заражение. Инфекция. Я терпел, но не только от боли, а и от страха перед мамой. Я не сказал ей, соврал, получается. Я даже пытался выдрать зубы сам. Плоскогубцами. Но, конечно, ничего не получилось. Только ещё больше стало болеть. А когда от боли я уже не мог заснуть, и мама это заметила, да ещё и щеку разнесло… в общем, пришлось идти в стоматологию. И уже не к детскому стоматологу, а в хирургию. Там сказали открыть рот, заверили, что только посмотрят, постучали по зубам… Потом попросили закрыть глаза – и выдрали наживо оба зуба… Боль была адская, ведь никто не обезболивал. Я чуть не сдох от болевого шока… Мне сказали, что если бы я и дальше умалчивал, мог лишиться всей челюсти, а то и жизни. С тех пор я никогда не затягиваю лечение зубов. Ну так вот. Я всё равно боюсь боли. Боялся. Мне нужно… «выдрать зубы». Понимаешь? Ты же понимаешь, ты же видишь меня. Понимаешь, что я имею в виду… Вы – мои стоматологи.