Текст книги "Ускоряющийся [СИ]"

Автор книги: Михаил Рашевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

«Ну зачем, зачем ты за ним идёшь? – сокрушался Дима. – Ну как маленький, право слово».

Он последовал за ними, потом из подземного перехода – наверх, обогнал и встал чуть в сторонке, ожидая, когда они пойдут в более уединённое место. Однако мужик с дедом не стали сворачивать в ближайший парк или в подворотню, а пошли к остановке машин. Причём никто деда не заставлял идти, они передвигались вполне мирно. Уркаган что-то спрашивал деда, тот кивал головой. Может, это его сын? Вдруг дверь микроавтобуса, возле которого проходила парочка открылась.

«Похищение!» – решил Дима, ускорился, рванул к микроавтобусу… и увидел престранную компанию. В микроавтобусе сидели нищие. Некоторые места пустовали, но те, которые были заняты – в них сидели нищие. Эту вот он частенько в метро видел, эта, кажись, у супермаркета околачивается. А эти двое на костылях то там промышляют, то там.

Ах, вот оно как получается. Их всех развозят по местам «работы» так сказать, и здесь, получается, всё налажено. Нищенство – такой же бизнес. Крыша, охотничьи угодья. Участки, план, небось.

«Эх, дед, дед, – сокрушённо вздохнул Дима. – Я тебе поверил, а ты…»

Очередной обман циничного мира как-то аж даже сильно ударил по его израненной и так душе. Даже едва не выбило из него слезу.

«Что ж за напасть-то такая! – про себя возмущался Дима. – Почему мне так не везёт? Почему всё, за что я берусь, разрушается? Или мир такой гнилой, а я этого не замечал? Или я такой мерзопакостный, что от моего касания всё гниёт и расползается?»

Как-то по крупинке, по чуть-чуть все эти неудачи слились в большой ком, который грозил сломать ему спину как та последняя соломинка – хребет верблюду.

Но прийти к какому-то окончательно эмо-шному или мизантропическому выводу Дима не успел.

– Эй, алоэ, я не поэл, ты куда чешешь такой дерзкий? – услышал Дима.

Он недоумённо оглянулся по сторонам. На автопилоте, оказывается, айтишник дошёл практически до дома, уже свернул в арку, ведущую во двор. И тут нарвался на шайку Жорика.

– Ты мля смари, идёт и не здоровается, как не родной, – подхватил Жорика кто-то из его прихлебателей.

Сколько их, Дима не видел. Да и неважно.

«Быстро, немедленно нужно ускоряться – и бежать! А то… Да хватит! – вдруг Дима почувствовал не только страх, но и – злость. Злость на самого себя. – Какая-то шантрапа тебя так и будет гонять до конца жизни? Ты, прошедший не один пожар, побывавший… Хватит думать пафосными мыслями! Иди и врежь ему!»

Дима, внутренне воя от страха и от злости развернулся – и пошёл к компашке, выделяющейся в черноте только огоньками сигарет.

«О да, он мне за всё ответит! За всех этих бандюганов, карьеристов, фраеров и подставных нищих. Он мне…»

Что ему должен будет сделать Жорик или за что ещё должен будет ответить, додумать Дима не успел – откуда-то сбоку к нему прилетело пушечное ядро и сбило на землю…

Глава 13
Начало войны

Все люди в мире делятся на тех, кого когда-нибудь колотили – и на выдуманных существ, которых с какого-то перепугу никто ни разу в жизни и пальцем не тронул. Я думаю, вы догадываетесь, к какой категории граждан относился Дима.

К нему прилетело пушечное ядро! Не меньше! Ну или на крайний случай локомотив. Несколько секунд Дима никак не мог сфокусироваться на чём-то одном: всё кружилось перед глазами, и непонятно было, где небо, а где земля. Впрочем, землю он вскоре обнаружил спиной и руками. Голова, а больше всего правая щека и челюсть пульсировали болью. Наконец, сквозь шипение и гул в голове пробились голоса:

– Хехе, нехило ты его приложил, Жорик! Конкретно. Бац! – и с катушек, – изгалялись юнцы. – Ну чё, казлина!

Видать, это обращались к нему, так как в следующее мгновение резкий и очень болезненный тычок в ненапряжённый пресс заставил извернуться в позу эмбриона. Дима вспомнил, что в драке, если упал на землю, нужно вот так и ложиться. Мол, тогда внутренние органы лучше защищены от ударов извне.

«Больно! Больно! – билось в мозгу. – Не бейте больше! Я не хочу!»

Страх овладел сознанием. Страх вытеснил все те мысли, что заставили его свернуть к гоп-компании. Страх и паника.

«Бежать! Надо бежать! Я сейчас ускорюсь – и сбегу. Ха! Не догонят! Ха! Сбегу. Сейчас. Сей… стоп! Ускорюсь – и… сбегу?»

– Ну чё, этот… как там тебя? Чмо, как тебя там? Мобилу новую купил уже, нет, да?

«Хватит бегать! Бегать от них хватит уже! Надо… надо дать отпор! Но я не умею драться. Но я умею ускоряться! Не нужно намного. В два раза хватит. Наверное. А… как бить? Биться как? Драться? Я не умею».

– Эй, мудак! – захрустели камешки под чьей-то ногой, кто-то сделал к Диме, всё ещё лежащему на асфальте, шаг. – Харэ валяться! Оп!

Последний возглас был в ответ на подскок, казалось, прямо с лежачего положения, Димы. Только что корчившийся парень уже стоял на ногах и суетно озирался. Руки, согнув, как-то странно прижал к бокам. То ли пародия на боксёров, то ли танцевать собрался. Ух ты, даже нахмурился. Наверное, хотел принять грозный вид, а получилось – пародия. Вся компашка Жорика так и покатилась со смеху. Один из гопников спародировал Диму: так же прижал руки к бокам и сжал кулаки. Скорчив глупую рожицу, он подпрыгнул к парню, на которого они напали, и, дурачась, ломая голос в писклявый, задиристо завопил:

– Ну, давай, давай, счас порву как тузик тряпку! Давай!

Гопники покатились со смеху. Кто-то подавился сигаретным дымом и закашлялся.

Дима было дёрнулся стукнуть издевающегося над ним противника, но тот резво отскочил и не больно пихнул нападавшего на него в плечо. Они с ним игрались как кошка с мышкой! Они даже не замечали, что он ускорен!

От отчаяния Дима даже опустил руки. На глаза навернулись слёзы. Губы задрожали. Он, казалось, вот-вот разрыдается. Тогда Суперпупс сделал то, что никто, даже он сам, не ожидал. Отвесил себе пощёчину. Хлёстко стукнул по щеке, сбивая панические настроения и вернувшуюся было «эмошность». Замолчавшая от неожиданности компашка вновь взорвалась смехом.

– Ого-о-о! Да ты, чувак, упоротый!

«Думай! Думай! Быстрее! Так. Или я слишком медлительный, и моё ускорение практически не отличается от скорости передвижения, обычной для них. Или же они привыкли в драке и вообще – по жизни двигаться, реагировать быстрее, а потому моё ускорение нивелируется. Значит – что? Правильно. Нужно ускориться больше. На ступеньку. Так, чтобы они меня видели, но и так, чтобы уж точно уворачиваться от их ног и рук. Решено. Спокойствие. Только спокойствие. Глаза закрыть. Ускорение… Готово!»

Стараясь не делать резких движений, Дима открыл глаза. Смех шайки превратился из «Ха-ха-ха» в отрывистое «Хоооо! Хоооо! Хоооо!», а движения стали сродни тем, которые показывают в повторах боксёрских поединков или вообще – Олимпийских Игр: медленные, плавные.

Дима неспешно растянул губы в улыбку и, нарочно растягивая гласные, медленно протянул:

– По-о-ошёо-о-л на-а-ахеэ-э-э-эр! – и так же медленно показал им всем средний палец.

Эффект был именно такой, какой он и ожидал. Первые секунд двадцать (в «Димином мире») – изумлённые переглядывания, потом тот, кто возле него прыгал, уже совсем не шуточно устремил к лицу наглеца кулак. Удар был столь стремителен, что чуть не достиг цели. Дима понял, насколько всё же опасный противник все эти уличные хулиганы и иже с ними. Стоишь рядом с ним, ничего такого не ожидаешь – и вдруг откуда ни возьмись прилетает кулак. Даже в пять раз ускоренный, Дима едва успел отклониться от хлёсткого удара, направленного ему в челюсть. Отшатнулся, отпрыгнул… а дальше что? Надо бить в ответ.

«Но куда? В лицо? А вдруг, он обидится? Да и больно, – Суперпупс невольно потрогал щеку, которая приняла на себя удар, сбивший его с ног. – Может, в плечо? В плечо не больно. В грудь, наверное, не стоит: а вдруг сердце остановится? В живот тоже не надо».

Вот таким образом и размышлял Дима, пока его противник, удивлённый тем, что этот бывший жирдяй как-то уж слишком живо ушёл от его удара, а это, надо признать, удавалось не каждому, не сделал ещё один шаг вперёд. Шаг – и тут же удар. В переносицу. Проверено: валит с ног на раз. Юшкой умоется.

Компашка видела, как внезапно осмелевший парень отскочил, потом писклявым голосом рявкнул что-то малоразличимое, но вот средний палец истолковали все однозначно. Переглянулись с видом «Смелый парень. Глупый парень». А прикалывающийся с него Шнырь тут же кинулся в атаку. Шнырь – хлопец резкий, его удары практически всегда достигали цели. И после его ударов жертва, как правило, уже не делала попыток встать, а просто валялась в отключке. Но странно: обречённый умудрился не попасть под кулак Шныря! Вообще, двигался этот бывший жирдяй необычно: уж как-то слишком суетно. Как будто его превратили в сумасшедшую белку и накачали кофиём. Его руки, ноги, голова дёргались постоянно, глаза моргали так быстро, что почти не различишь, отдельные движения вообще чуть ли не смазывало. Шнырь ударил, ещё раз, потом с разворота – ногой, но жирдяй опять же нервно, суетливо, но всё же уворачивался. Брюс Ли какой-то недоделанный. От очередного выпада Шныря увернуться было ну просто невозможно!.. Но этот сумел. И не просто сумел, а и умудрился заскочить за спину атакующего и, используя энергию неудавшегося удара, добавил своей, толкнул. Шнырь грохнулся на землю.

– Опа! Не поэл! – подскочил Жорик. Его людей не уважают! Его людей роняют на землю. – Допрыгался, чмырина.

Подхватились и остальные. Когда главарь даёт телом «фас!» – его «пальцы» – подельники действуют с направляющим одним целым.

«Сча мы его!»

Они не нападали скопом и толпой, нет. Схема разработана давно, опробована не один десяток раз. Зашли полукругом, охватывая с трёх сторон. Побежит – догоним, тем более, что знаем, куда побежит: только туда оставлено окно. Несколько ударов, свалим на землю и измочалим ногами. Шнырь сегодня просто не в ударе.

Да не тут-то было. «Жертва» проявила неслабую прыть.

Дима даже испугался, когда подхватилась вся их кодла. Думал уже сбежать, пока есть такая возможность, но потом решил, что не беда, сбежать он всегда успеет, сейчас нет в этом необходимости. Он уже ускорен, он двигается в пять раз быстрее их. Даже если при таком раскладе смогут его побить, то грош цена его суперспособности, а более всего – грош цена его тренировкам, его недострою, чаяниям, стремлениям. Вот здесь, по сути – экзамен. Ускорение в многие десятки раз – это безнаказанность и шалость. А лишь в пять, особенно в такой ситуации – это вызов себе прежнему. Сумел ли он по-настоящему изменить своё тело? Ведь, судя по первому нападавшему, даром, что Суперпупс в пять раз ускорен: всё равно опасно, всё равно могут побить.

«Итак, расслабленно и быстро. Не суетясь. Начнём наши танцы».

И понеслось!

Нападающие двигались быстро, били быстро, реагировали быстро. Даже для него, ускоренного! Суперпупс старался не попадаться в клещи двух противников, отскакивал, отбегал, да так, чтобы всё время кому-то из них застить дорогу к себе. Этот приём он увидел в каком-то документальном фильме про рукопашный бой. В итоге гопники, уже начавшие нервничать и злиться, наталкивались друг на друга. Пару раз удары, адресуемые ему, попадали в своих, что злило их ещё больше. Дима же всё не решался стукнуть кулаком, чаще он просто отскакивал, перехватывал руку и дёргал, толкал. Нападающие валились на землю, друг другу под ноги, пробегали вперёд. Но нападали снова и снова. Распалённые, не понимающие, почему это всё происходит, почему невзрачный неуклюжий парень вдруг так резво двигается и почему никак не удаётся достать немалую фигуру жертвы. Гопники, распалённые, кричали все разом, и кричали только матюки. Хрипло дышали, краснели от злости и уже усталости.

Дима тоже уставал, и уставал быстро. Силы уходили стремительно, дыхание сбивалось. И вот уже один удар всё того же, но уже очень злого Шныря достиг цели. Пусть в бок, вскользь, но как же больно, словно чушкой железной огрел! Дима всмотрелся: а и правда, чушкой! Кастет блестел в свете фонаря.

В другой раз лишь по направленному за его плечо взгляду Дима узнал, что на его голову уже опускается металлическая бейсбольная бита. Это, получается, если бы вовремя не отреагировал и перекатом не ушёл в бок, его мозги попросту расплескало по мостовой?!

Вот тут-то злость и взяла верх. Затмив страх, заставив вскрикнуть от нахлынувшей ярости. Теперь он решил не отступать.

Шаг навстречу размахивающемуся Шнырю. Удар! Ногой в пах. Со всей силой, не жалея и не думая о последствиях. Шныря тут же поломало посредине, он, ревя как бык, грохнулся со всех четырёх на асфальт. Кастет выпал из его ладони, и Дима, не долго думая, подхватил его. Как раз успел отреагировать на очередного нападающего: направил свой удар кулаком в кастете прямо в летящий ему в лицо кулак гопника. Хруст. Громкий, страшный. Ещё один вопль-вой. Дима, не добивая противника, поднырнул под руку, оттолкнул, направился к следующему противнику. К самому Жорику. Главарю с битой в руках. Бита летела ему наперерез (как он так быстро успел отреагировать?). Пышущий гневом, почти не контролирующий себя Дима всё же знал, что нужно делать: он присел, и бита прошла над ним. Суперпупс занёс руку для того, чтобы ударить кастетом в локоть вожаку, добавляя тому скорости, а потом прыжком впечатать в падающего каблуки, но не успел.

Бэмц! Вж-ж-ж-ж!

Что-то пролетело так близко от уха, что едва не опалило его.

Ещё не понимая, что это было, подчиняясь исключительно инстинкту, Дима рыбкой нырнул вперёд, пролетел прямо над падающим Жориком и, упав на землю, откатился в сторону, прямо под ноги бегущему в свалку ещё одному гопнику. Тот, пребольно саданув по бедру, перецепился и тоже полетел в кучу малу, а Суперпупс ошалело огляделся по сторонам.

Вот!

Пистолет в руках молодчика поворачивался в его, Димину, сторону. Совершенно дикое выражение лица стреляющего из травмата говорило о том, что он себя вряд ли адекватно контролирует. Суперпупсу стало очень, очень страшно. Пуля – не бита, от пули он не увернуться. А вдруг у него не травмат, а самый что ни на есть боевой пистолет?

«Бежать, немедленно бежать! Не поможет! Пули – быстрее!»

Дима швырнул в стрелка кастетом, но тот даже не задел парня. Тогда Суперпупс совсем по-детски на карачках побежал прочь, а когда достаточно отклонился от траектории дула пистолета, подхватился на ноги. И быстрым шагом, всё ещё уходя в сторону от неспешно поворачивающейся к нему руки с оружием, направился к гопнику.

– Ты хотел меня убить! – крикнул Дима, и, сильно-сильно сжав кулак, так, что побелела вся кисть, впечатал таки его прямо в нос почти убийцы. Опять хруст, нос смяло, из него толчком выплеснуло кровь. Гопник судорожно вновь нажал на спусковой крючок. Бамц! По воробьям. Дима механически вцепился в руки падающего хлопца, вывернул их, чтобы пистолет случайно в него не выстрелил, попытался вырвать из сцепленных пальцев машинку смерти. Не удалось. Нокаутированный, мало что соображающий гопник свалился на асфальт, но пистолет из рук так и не выпустил.

Злость и страх так переплелись в Суперпупсе, что он себя сейчас практически не контролировал. Руки, судорожно сжатые в кулаки, падали и падали на поверженного противника. Неуклюжие удары не костяшками пальцев, а мягкой боковиной кулаков, тем не менее, с немалой силой опускались на голову парня с пистолетом. Бам! Бам! Бам! Кровь из носа брызгами разлеталась в стороны, попадала на самого Суперпупса. Он что-то кричал, какие-то проклятия и даже, кажись, ревел злыми слезами.

Что-то жёсткое и очень болючее смыкнуло его за волосы, отрезвляя. Мягко ударила по ушам волна воздуха. Дима испугано оглянулся. Чуть не встрял носом в промежность гопника. Над головой пролетала нога нападающего. Слегка промахнулся в спехе, лишь чиркнул кроссовкой по волосам. А будь удар на десять сантиметров ниже…

Парень с пистолетом даже не пробовал вставать. Кажись, он вообще был в отключке. Пистолет из рук не выпустил, но и стрелять больше не пытался. Медленно переваливался набок.

Дима судорожно огляделся.

Один лежит на земле, зажав разбитую промежность. Второй рядом с ним на коленях баюкает измочаленную руку. Жорик поднимается с земли, опираясь на железную биту. Ещё один, который споткнулся о Диму, уже почти встал на руки, в его руках – нож-выкидуха. Этот вот с пистолетом хрипит сломанным носом. И последний только что чуть не отправил Диму к праотцам (ведь не пощадили бы, удалось бы им свалить его, гопники!) ударом ноги.

Всё. Все.

Что ж, закончим.

Всё ещё злой, но почему-то вмиг успокоившийся Дима действовал в этот раз быстро и решительно. Два удара в пах первому. Вырвал нож из руки второго, сложил его и им, сложенным, отбил руку, в которой этот самый нож и находился. Закончил уже традиционно – ударом в пах.

Жорик вновь попытался выбить мозги этому ненавистному уже парню, так странно и быстро разделавшимся со всей его компанией, и вновь тот увернулся. А потом толстяк просто схватил биту и с какой-то нечеловеческой силой вывернул её из рук. Замахнулся… но просто положил на землю. Подошёл чуть ли не вплотную. Жорик раз ударил, второй. Впустую. Самое обидное было даже не то, что жирдяй был первый, кто сумел увернуться от его ударов. Хуже всего то, что на каждый удар в воздух он отвечал хлёсткой и очень быстрой пощёчиной. Вспомнил, зараза, их последнюю встречу. Удар! Мимо. Пощёчина. Опять удар! В молоко. Пощёчина!

В голове загудело. Жорик, рыча от ярости, впустую взмахнул несколько раз, получая взамен звонкие оплеухи, да такие сильные, что спустя секунды ощутил под руками асфальт. Он упал! Перед глазами всё плыло, мостовая норовила убежать в сторону.

«Как так? Ну как так?! Урррою!»

Тут совсем уж позорно его нос дёрнули вверх и писклявый голос прошипел в ухо:

– Саечка за испуг!

Вконец озверевший Жорик вскочил на ноги и… взгляд его остановился на смутно блестевшем металле в руках у жирдяя. Через секунду он понял, что тот держит в руках, и благоразумно не стал вновь кидаться в драку. У Сеньки пистолет хоть внешне – травматический, а стреляет на самом деле переделанными под боевой патронами. Совсем не игрушка. Совсем.

Жирдяй смотрел на него круглыми от испуга глазами. «Да он боится! Он ссыт! А такой и нажать на курок может ненароком». Жорик медленно успокаивающе поднял руки:

– Паря, ты это…

– Только попробуй! – визгливо крикнул жирдяй. – Никогда больше!

Если бы не ситуация, то главарь даже рассмеялся бы, настолько голос парня был похож на мультяшный. Как-то в детстве, помнится, крутили диснеевский сериал «Чип и Дэйл», так вот голоса тех бурундуков…

– Никогда, никогда, – Жирдяй скрипнул зубами. – Ты только…

Но не успел договорить. Парень как-то шустро подобрал бейсбольную биту, даже кастет, захватил скинутый рюкзак – и необычайно быстро убежал во двор.

В арке густо стонали и матерились. Жорик же, схватив хрипящего Сеню за шкирку, оттащил его с мостовой, а потом скрипнул зубами, переживая унижение.

– Никогда, – выдавил он из себя. – Никогда не говори «никогда». Свидимся ещё… ниндзя хренов.

* * *

Диму трясло. Он побежал совсем не домой, нет, для дома он был уж слишком возбуждён. На недострой помчался. Счастливо разминувшись с несколькими компаниями, он пробрался на «своё» место, куда захаживать давно перестали «по причине стрёмности». А там, усевшись в позе лотоса на диван, Дима охватил себя руками – и попросту затрясся в нервной дрожи.

– Вау! – сказал он себе. – Я… я сделал это! Я подрался с этими гопниками! Я врезал им!.. Я врезал им… Ой, мама, что же теперь будет!

Картинки, одна ужаснее другой, пролетели перед глазами. Вот банда перехватывает его сестру, затаскивает в подвал, и там… Вот они, спрятавшись за углом в подземном гараже, поджидают, когда из припарковавшейся машины выйдет его отец… Вот на пролёт выше от их квартиры с железной колбой и в резиновых перчатках стоит Жорик, а колбе – кислота…

– Что же я наделал! – страх окатил Диму с ног до головы. Пойдя на такой серьёзный конфликт с местной гопотой, он совсем не продумал последствия. Вернее, он их все давно продумал, он их часто «смаковал», да так живописно, что заранее старался не попадаться на глаза негодяям, ускоряясь во дворе и обходя шпану стороной. Теперь-то уж поздно. Не побежишь обратно прощения просить. Или… побежишь?

– Не-е-ет, – Дима ощутил такой сильный протест, что соскочил с дивана и в волнении стал ходить по этажу туда-сюда, ероша волосы и пиная ни в чём не повинные кирпичи.

– К чёрту! – рубанул Дима воздух невесть как очутившейся в его руке битой. – Если посмеют что-то такое с моими сделать… поубиваю.

И вдруг он ощутил, что то, что только что сказал – правда. Да, он трусил и боялся всей этой гопоты, боялся получить теперь от них «подарочек» в виде кирпича на голову или костра под дверью квартиры. Но если они тронут его родных… воздух снова взвизгнул от удара по воображаемому противнику.

«Без разговоров! Каждого! Не щадя!»

– Однако надо быть теперь предельно осторожным, – сник вновь Дима. Выплеснувшийся адреналин схлынул, на его место пришла усталость. Несмотря на жаркую погоду и душный вечер июня, Дима почувствовал озноб. Его заколотило, и непонятно было, от чего больше: от нервов, страха или от холода.

Он опять вспомнил драку. Вспомнил, как, по сути, легко управился с шестерыми противниками. И даже без подручных средств. Ну, кастет, ладно. И всё же.

«Взять вот эту биту. Подойти к плохому человеку. Тюк! Несильно. И деньги плохого… Но стоп. Это ведь можно делать и без биты, я это и так делаю. Тут другое. Другое… Тюк! Плохого человека. Вот тот гопник, которому я кастетом раскрошил пальцы… бррр, с каким мерзким хрустом они поломались… он теперь нескоро вернётся к своим делишкам. Пока рука заживёт, пока сможет ею бить, если сможет вообще. Получается, я изменил его жизнь. Наказал. Я его наказал. Но он не один, кто нуждается в наказании. Таких – много, ой, много. Я их видел. Многих видел. Их надо наказывать… Наказывать… Всех их…

Тьфу блин» Бита выпала из его руки и с громким звоном упала на бетон перекрытия.

«Что на меня нашло? Я схожу с ума. Так только психопаты говорят: «наказать, всех их» и так далее. Вот нельзя мне в руки оружие брать. Вот как оно получается. Одному, а может и двум сломал руки, одному – нос, остальным яйца всмятку. Это ускорение… жуть, что творит с людьми.

А всё же. Всё же некоторых наказывать вот этим, – он пнул биту, – надо».

Он даже знал, кого – точно. Дима вспомнил, как неоднократно наблюдал у клубов и в злачных и тайных местах субчиков, что украдкой торговали наркотиками. Видел, как один из них продавал травку школьникам, а другой сбагривал героин золотой молодёжи. Вот их, наркоторговцев, и надо учить такими вот битами.

Наркоманы – худшее из всех «падших», считал Дима. Хуже них только серийные убийцы и политики. А наркоторговцы – распространители заразы. Их надо выкорчёвывать! Да, иногда мелькает в новостях, что, мол, полиция отследила трафик наркотиков или накрыла подпольный наркопритон, или арестовала какого-то наркобарона. Но это лишь для отчётности, для того, чтобы показать, что «борьба с наркотиками» имеет место быть, и на неё следует вкладывать бюджетные средства. А на самом деле, как видел Дима, всё и все у них куплены. Никакие показательные процессы не исправят положения. Никакие просветительские программы не достигнут цели.

Пока есть те, кто дарит другой, болезненно лучший мир.

Этих не уговоришь. Не заставишь. Их можно только запугать.

И теперь Дима понимал, что нашёл достойную цель для реализации своей суперспособности. Цель – и орудие красноречия.

Он поднял биту, взмахнул ею пару раз, послушал, как гудит вспарываемый ею воздух. Да, красиво говорит. Заслушаешься.

* * *

Шатун сегодня специально задержался на работе. И не зря!

Вот он. Вот тот, которого Борис искал не первый месяц. Попался.

На экран монитора была выведена картинка записи камеры наблюдения, испрошенная Шатуном для собственных нужд. Наживка из подставного мачо, направляющегося в казино, сработала.

Из пустопорожней болтовни на очередной пьянке опер выцепил как-то интересную информацию. Мол, у некоторых элитных казино завёлся искусный карманник, который вытаскивает деньги ну так незаметно и сноровисто, что даже не верится. Обычно таким случаям не придавали особого значения (Мало ли этих жалобщиков проигравшихся? Почитай, каждый день вызывают наряд, чтобы помогли охране вытащить из казино особо упирающихся посетителей.), списывали на отмазки и сказочки. Но вот шёл один отдать долг. Некрупный, а всё же чтобы не обвинили в мухлеже, пересчитал при свидетелях деньги и под постоянным наблюдением этих самых свидетелей пришёл к казино. Увы, сумма на месте не сошлась. Ненамного, но всё же. Была большая ссора и драка, и потому этот случай попал в полицейские хроники. И опять же, всё можно было бы списать на ловкость рук, на мелкие разборки, но такие казусы случались теперь почему-то постоянно и что странно: по всему городу. Целая шайка карманников? Или какой-то дурацкий новомодный флешмоб под названием «у меня украли деньги»? Не получался флешмоб: слишком разные люди в него были вмешаны. Однако прослеживалась тенденция: атакам подвергались моты и небедные люди. Заявлений в полицию они не делали, но меж собой байки о карманниках гуляли.

Вот Шатун и решил проверить возникшую у него версию, что это один из компашки Саввы. Даже не пришлось никого подготавливать для спецоперации. Один из их отдела, как раз из недавнего пополнения, был как раз из небедных, а в полицию пошёл из династических соображений, так сказать: папаша его обретался в министерстве внутренних дел. Совсем даже не тайной страстью молодого оперативника было казино. Вот с ним Шатун и договорился о небольшой услуге: проверять сумму наличных до того, как направится в казино и после того, как очутится внутри. А если пропадут купюры, тут же сообщить об этом ему. Пару недель ни ответа ни привета, и Шатун уже было думал, что идея провальная, как среди ночи его разбудил звонок от «подсадной утки». Сработало! Дело было за малым: договориться о записях камеры наблюдения у того казино, и тщательно просмотреть запись.

Не без труда, но запись он всё же раздобыл. А потом на компьютере кадр за кадром, секунда за секундой просмотрел ту минуту, когда «подстава» шёл к казино.

И – бинго! Всего несколько кадров, доли секунды, но камера выцепила этого незримого карманника.

Ювелирное, опытное просматривание карманов, извлечение портмоне, несколько купюр в минус, возврат портмоне на место и – тут уж не соврёшь – молниеносное исчезновение. Неудивительно, что жертвы не замечают кражи: для них всё происходит не только быстро, но и не ощущаемо. Словно ветер подул. Карманник делает всё возможное, чтобы к телу вообще не прикасаться.

И всё же он, Борис, был прав. Этот карманник передвигался с нечеловеческой скоростью. А судя по тому, что не только двигался, а и, например, крал, то ускорение его касалось не только перемещения в пространстве, а и жизни как таковой.

В общем, это был один из них. Но не из шайки Саввы. Это таки кто-то из новых.

У Шатуна перед глазами было фото этого «нового». Но распечатывать его и потом нести Илье Борис не спешил. Успеется.

В прошлый раз, когда он встретился со своим побратимом и высказал свои соображения на этот счёт, Илья как-то странно прохладно к этой новости отнёсся. Что-то его постоянно отвлекало, он был не с Борисом, а где-то ещё. Вообще вид у него был какой-то пришибленный. Задумчивый. Он не хмурился, наоборот, иногда – вот это вообще было в диковинку – улыбался чему-то или кому-то. Не знай его так долго, Борис подумал бы, что Илья влюбился. Хотя… чем чёрт не шутит?

Как бы подловить этого неуловимого карманника? Уж слишком интересные варианты с ним можно испробовать.

Думай, Борис, думай!

* * *

По застывшим улицам, переполненным людьми, машинами и автобусами, ехал человек в ярком цветастом костюме. Не каждый опознал бы на нём тяжёлую огнетермостойкую одежду пожарного. Да и не было тех, кто мог бы опознать. Не передвигаются они с такой скоростью, не могут в таком ритме жить.

Сегодня «призрачный пожарный» никого не спас. Да просто потому, что в доме, который тушила «его» бригада, никого в тот момент не было. И всё же Суперпупсу пришлось поработать, подтверждая данную ему кличку. Те пара пожарных так и не поняли, почему над ними буквально взорвалась падающая на них потолочная балка. Если бы не «призрачный пожарный», быть им сейчас на койках в реанимации, а то и в морге. Но спасибо ему, спас.

Устал Дима жутко. Июльская жара, духота, гарь, суета. Не выспался к тому же. Как раз после ночного рейда на наркоторговцев отсыпался. Не отоспался.

Это был уже третий рейд. Третий результативный и седьмой вообще. Первые четыре раза Дима просто не решался вот так вот просто напасть на человека и не то что искалечить – просто ударить! За что? Он же ему ничего не сделал! Да и кто он такой, чтобы вершить чью-то судьбу?! Хочет кто-то поломать себе жизнь ширевом – пусть ломает, это не Димина проблема и не его дело. Наркоманов – миллионы. Где-то ведь все они берут свою расфасованную смерть? Значит, распространителей – отнюдь не единицы – тысячи! Одного «накажешь» – на его место найдут другого. Другого «приговоришь» – перейдут на другую точку, обзаведутся охраной, организуют облаву.

Но потом Дима проследил, как один такой распространитель, сам к тому же наркоман, разделил свою дозу с молоденькой девушкой, почти ещё девочкой. У обоих руки уже в сыпи уколов. Так рано сломать себе жизнь!

После этого Суперпупс уже не колебался. Он вновь подстерёг того самого наркомана-распространителя, когда тот шёл на «точку» – и пошёл ему наперерез. Поначалу он даже думал не ускоряться, чтобы жертва видела его, чтобы в дальнейшем прослыть каким-то мстителем, как в комиксах. Но потом вспомнил, что наркоманы по сути очень опасны, они не остановятся перед убийством, если на кону будет лежать доза ширева. Да и потом, разве сумеет он вот так вот хладнокровно, в глаза покалечить человека?

Нет, и потому он был ускорен.

Даже сейчас, подойдя вплотную к распространителю наркотиков, не замечаемый им, не рискующий ничем, он колебался и трусил. Ответственность лежала на нём, под ногами лежал Рубикон. Перейдёшь его – дороги назад не будет. Четыре раза он не смог переступить черту, а на пятый – кинулся в пучину с головой.

Трясясь от волнения и вообще находясь на грани нервного срыва, Дима с разбегу и со всей силы всё же ударил металлической битой ничего не подозревающего наркомана. Отбежал, вопя от внутренней боли и дрожи. Вернулся – и рубанул по второй ноге уже падающего и орущего человека. Потом бесцеремонно вывернул ему карманы, вытащил все наркотики, порвал пакеты, обсыпая корчащегося от боли распространителя, разбил о стену шприцы. Вывел на той же стене граффити-краской жирное «С» с глазками – и поспешил прочь.