Текст книги "Ускоряющийся [СИ]"

Автор книги: Михаил Рашевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Глава 9
Голод

Все мужики в мире разделяются на мартовских котов и не мужиков. Дима внезапно понял, что вновь чувствует себя шерстистым мурлыкой.

Весна! Как много в этом слове!

Любимая пора года у Димы была осень. Он каждый год, как только начинал желтеть лист, и до тех пор, пока лужи не начнут затягиваться ледком, любил пройтись в парке, в лесу, по саду. Прогуляться по заваленным жёлто-бурым ковром пригоркам, потрогать вечернюю росу на ещё зелёной траве.

Но весна! Весна – это искристый бег ручейков и старики, счастливо подставляющие лучам солнца испещрённые морщинами лица. Выжили! Это весёлая трель купающегося в луже воробья и ветер, несущий не колючие снежинки, а запах распускающихся цветов.

И, конечно же, это сходящие с ума от тепла и гормонов, девушки. Весенние лучи, видать, несут в себе скрытые флюиды сексуальности, так как с началом, так сказать, всеобщего природного отопительного сезона, все симпотяжки и не очень преображались в прелестных элегантных и просто брызжущих желанием любви красоток! Ходячие мины! Секс-роботы с глазами-пулемётами! Это же невозможно – наблюдать, как они, ранее прячущиеся под куртками и шубками, являли всему миру свои прелести: нате, любуйтесь, завидуйте!

И Дима любовался. Ещё как любовался! И это совсем не походило теперь на шалости в коридорах фирмы. Ибо масштабы уже были не те, окружение было не то, да и опыта у него прибавилось. Теперь он любовался, сколько хотел, где хотел и как хотел. И теперь он не просто созерцал. Теперь он играл в театре одного актёра, вот только декорации были настоящие, а манекены – живые. Дима трогал женские «манекены», Дима наслаждался тем, что трогал их. Нагло этим пользовался. Но никогда не переходил границу. Пока не переходил. Не решался.

Флюиды и в нём играли, гормоны и его сводили с ума. Он что – не мужик, что ли? Так почему у него должно быть по-другому? И его взгляд, конечно, приковывала фигуристая мадемуазель, вот только у него было неоспоримое преимущество по отношению к другим мужчинам. И даже несколько. Во-первых, он мог любоваться буквально часами на понравившихся девушек. Во-вторых, теперь он не отказывал себе в том, что легонько, чуть заметно, прикоснуться, провести рукой, потрогать, даже мимолётно поцеловать. Ветер, всё это – ветер. Лёгкий ветер-забияка задирал юбки, пробегал воздушными пальцами по попе или даже оставлял случайно откуда-то прилетевшую каплю дождя на щеке. А кто же ещё?

Да, Дима понимал, что ведёт себя как прыщавая школота, «которому ещё рано, но который уже вовсю хвастается». И может быть, он уже преступил ту грань, которая отделяет нормального порядочного человека от маньяка и негодяя, но всё же… Всё же дальше лёгких прикосновений дело не шло.

Да и этого, в сущности, хватало. Не зря ведь серверная частенько была заперта изнутри.

Как все неудовлетворённые по жизни, Дима ничего не мог с собой поделать. Подобно тому, как дети, надвинув шапку-ушанку на глаза, считают, что раз они никого не видят, так и их никто не видит – подобно им Дима считал, что если он любуется, подглядывает и слегка притрагивается к девушкам и женщинам и при этом никто не видит его, так значит этого в «нормальном» мире не происходит, а значит, не считается. Право слово, будь на его месте кто-нибудь, у кого мораль забыта, а наглости хватает, уже не одна девушка «вдруг» приобрела бы «зачатие от невидимки». И всё же Дима вместе с наслаждением чувствовал и стыд.

И был рад этому стыду: благодаря ему Дима понимал, что ещё не скатился на дно выгребной ямы и всё ещё не растерял обычных человеческих чувств.

Впрочем, этот период – период брызжущей сексуальной энергии – длился недолго. Когда пелена с глаз Димы спала, и он стал замечать не только женский силуэт и желаемые части тела, то вырисовывающаяся картинка его стала пугать. Если в «нормальном» мире движение обычно воспринималось плавно, шаг или бег в основном воспринимался мозгом только как перемещение того или иного тела в пространстве, то теперь, в «ускоренном» мире стала видна работа каждой мышцы. Сотрясения мышц при движении, все эти волны, исходящие от места удара или соприкосновения с преградой. Волнение кожи, жира и расслабленных мышц при резкой смене положения тела. А изгиб частей тела под немыслимыми углами при ударе?! Это вообще выглядело пугающе.

Или вот взять мимические мышцы. Как же безобразно на самом деле выглядят люди, когда общаются! Как неестественно искривлены их рты, как необычно и отталкивающе двигаются губы, язык. Только сейчас Дима заметил, что когда человек быстро меняет направление взгляда, то моргает, и частенько так бывает, что перед морганием глаза закатываются за веки. В «нормальном» мире этого не замечаешь, всё происходит для наблюдателя достаточно быстро. Так быстро, что вообще не воспринимается, смазывается. Но теперь Дима всё это видел и ужасался.

Теперь айтишник предпочитал наблюдать всё же за людьми, находящимися в состоянии покоя. Девушка, сидящая на лавочке и читающая книгу – да! Старик, обдумывающий ход в шахматной партии – да! Залюбовавшаяся закатом парочка – да!

Или вот однажды Дима встретил в соседней конторе скромную, ничем не примечательную девушку. Эдакую мышку. Она и похожа была на мышь: одета неброско, скромно. Косметикой практически не пользуется, но и без неё – миловидная. Колец на пальце не наблюдалось, что указывало, что она не замужем. В конторе Вика – так звали девушку – работала обычным офис менеджером. У их шефа была своя персональная секретарша, но вся её работа ложилась непосредственно на плечи «серой мышки». Было что-то в этом каноническое, словно из современных сериалов про офисный планктон. В которых по сюжету потом это «серошкурое создание» расцветает в принцессу. Ну так то в сериалах. Тут же – будни, серые, как и она. Серые, несмотря на весну.

А Диме она нравилась. Может, поумнел после козней Ирэн? Или теперь для него начался тот самый период, когда о второй половинке не только мечтаешь, но и ищешь? Раз уж из родных опору не сделаешь, то на стороне поддержку найти?

Однажды Дима проследил за ней. Следовал до самого дома, ощущая себя одновременно шпионом и каким-то маньяком. Старался вообще не попадаться ей на глаза, постоянно ускорялся и забегал вперёд, иногда ошибаясь с направлением. Пришлось идти за ней в супермаркет, а потом ждать у небольшого зоомагазина. Подсмотрел код на замке входной двери в подъезд. Жила она, кстати, в недурственном месте. В одном из старых районов города, в доме ещё сталинской постройки. Высоченные потолки, массивные стены и лепной фасад. Широкая лестница, третий этаж.

Когда Вика открыла дверь и хотела войти, она остановилась на пороге и присела. Дима, ускорившись в 20 раз, решил было отвлечь девушку и попытаться проникнуть вовнутрь, чтобы вообще всё, что можно, узнать про неё. Это граничило с крайней степенью наглости и одновременно – пьянило смелостью поступка. Никогда прежде он не позволял себе такого. Впрочем, однажды в школе он, науськанный одноклассниками, должен был пробраться в учительскую и спереть оттуда классный журнал. Но был застукан на месте преступления, задержан, выведен на чистую воду. Он так струсил, что заложил всех заговорщиков, за что стал ненавидим в классе пуще прежнего. А сейчас вот сам, никем не подзуживаемый, он решил свершить чуть ли не преступление. Пусть без злого умысла, но всё же пытался проникнуть в чужую квартиру!

Он думал было оставленную у ноги сумку передвинуть назад, и когда Вика за ней потянется, проскользнуть в квартиру. Он даже снял обувь и на цыпочках подходил к девушке, как вдруг услышал грозный рокочущий гул. Звук исходил от девушки. Вернее, от того, кто был за девушкой, у её ног. От кота. Это для него Вика, получается, покупала в зоомагазине консервы, а сейчас присела погладить домашнего любимца.

Кот, однако, совсем не млел от поглаживаний за ушком. Выгнув тельце дугой и распушив хвост, он выл, глядя… прямо на Диму. Айтишник так и застыл. Он не поверил, что такое возможно, проверился, ускорился ещё, сместился, но кот умудрялся следить за ним взглядом! Он смотрел широко раскрытыми глазами прямо на Диму – и выл. Айтишник и раньше слышал, что коты живут одновременно как минимум в двух мирах: реальном и потустороннем, и потому видят призраков и чуют саму Смерть. Но что они могут, по крайней мере, ускоряться взглядом – об этом не слышал.

Диме стало страшно. А вдруг кот увидел старушку с косой? Или за его спиной притаился призрак? Он лихорадочно обернулся. Никого. Вика уже начала проявлять беспокойство, её руки медленно протягивались к коту, а тело начало поворачиваться, чтобы посмотреть, что вызвало такой страх и неприятие любимого кота.

На этом Дима решил поставить точку и дальше не продолжать «знакомство». Сконфузившись, всё так же на цыпочках, он поспешил вниз. И лишь на три пролёта ниже вернулся в «нормальный» мир. Гул тут же превратился в вой, потом шипение, к нему добавились причитания девушки, шуршание, щёлканье закрывшегося замка.

«Да. Неудобно вышло, – поёжился Дима. – Это что получается, все коты меня видят? Как-то не замечал раньше. Надо проверить. А то выдадут ещё ненароком».

Проверил тут же, не отходя далеко от дома. На крышке канализационного люка сидел кот. Сидел, жмурился на солнце. Но как только Дима ускорился и подошёл поближе, кот заволновался, взглянул безошибочно на приближающегося человека, прижал уши – и тоже зашипел! Дима поэкспериментировал, смещаясь в стороны. Кот, пусть и с запозданием, но следил за ним взглядом. Почему так? Так и осталось загадкой. Подпустив человека на пять метров, кот не выдержал – и сиганул в окошко подвала.

Собаки, кстати, его совсем не видели. Тут же, недалеко вразвалочку ходили два откормленных двортерьера. Ну вот они как-то не спешили замечать Диму. Не лаяли, не выискивали его взглядом. Реагировали только на прикосновение. Чёрт его знает, почему так. Хотя, вот недавно Диме почудилось, что он заметил большущую овчарку, неспешно перебегающую дорогу в паре кварталов от него. Не придал бы этому значение, если бы не был в тот момент ускоренным в двадцать раз. Может, и почудилось. Скорее всего.

Кстати, может, те несколько раз, когда он видел беспричинный, казалось, страх котов перед совершенно пустым – на его взгляд – пространством, это была реакция усатых-полосатых на… таких, как он?

Эта мысль ошарашила Диму, он даже застыл на месте на несколько мгновений. Таких, как он. А вдруг таких – много? То, что они друг друга не замечают, это ни о чём не говорит. Земля – большая, а для ускоренных он не ловил ещё станций, хотя и пытался. Не видел в интернете сайтов, хотя искал. Да и потом. Ну, заведёшь такой сайт, предложишь ускоренных пересечься… никто не придёт. Нет дурных. А на сайте всякое отребье зарегистрируется и будет флудить. Но всё равно, а вдруг такие, как он, существуют?!

* * *

– Сэр, а не пора ли вам подумать о том, как вновь спасти мир? – начал он сам с собой диалог. Теперь он часто вот так заводил шутливый разговор. Да просто затем, чтобы не сбрендить в одиночестве! Всё чаще и чаще он убегал из реальности в ускоренный мир, понимая, что последний превратился для него в своего рода наркотик. В зазеркалье, куда попала Алиса. Мир, наполненный гулом, шумом, манекенами и «медленнотой», как стал обзывать Дима всё окружающее. Но и здесь он не мог и не хотел сидеть вечно. Без людей он чокался, он чувствовал себя очень одиноким, хотя иногда сбегал именно ради того, чтобы побыть одному. В нормальном мире всё ещё не было тех, с кем бы он мог поделиться своим секретом, не было любимой – и это его угнетало.

– Да я бы не прочь, милорд, если бы этот мир хотел, чтобы его спасли, – вахты Суперпупса, так он называл себя всё чаще, начинались аккурат после основной работы. Вместо того, чтобы идти домой, Дима пригонял на себе рюкзак, застёгивался на все пуговицы (почему-то после ускорения ему становилось холодновато, как будто вылетала из него масса энергии – и ему срочно нужно было её восполнить), отзванивался маме, что, мол, пошёл на качалку, или в клуб любителей изящной словесности (он и сам не знал, что там могли бы делать), или на выставку, или вот срочно нужно съездить туда-то… В общем, успокаивал родных на несколько часов – и эти несколько часов, как правило, до сильного потемнения, патрулировал улицы. Когда на город опускалась темнота, он выходил на дорогу и по ней спешил на метро. По тротуарам старался не ходить. А то после его дефиле или взорвётся газетами лоток печати, или зацепит кого случайно. Тут «Извините» не отделаешься. Одного парня после его невольного толчка в плечо развернуло на триста шестьдесят градусов и кинуло через ограду на дерево. Хорошо, не сломал ему ничего, но, видать, синячище оставил знатный. А скольких он просто не заметил, как сшиб? А скольких ударной волной расшвырял? Однажды подошёл так к пешеходному переходу и остановился. Забыл, что не нужно ждать зелёного, что теперь для него светофоры не существуют. А стоящая перед ним толпучка людей, получившая мощный ветровой удар, синхронно качнулась вперёд и едва не угодила под колёса грузовика.

– В чём же дело, сэр, ужель в сим убогом и тёмном мире спасать некого? – о да, вечный вопрос. Дима шёл по улицам и внимательно смотрел по сторонам. Он осматривал все переулки и подворотни, заглядывал туда, куда ни в жизнь бы не сунулся, будь он «нормальным». Да и сейчас не сунется, когда «нормальный». Он видел грязь и мерзость. Видел, как испражняются и совокупляются. Но ни разу не попадалось ему изнасилований. Он видел кучки гопников, но те почему-то и не думали приставать к прохожим, а просто пили пиво и щёлкали семечки, сидя на корточках. Словно чувствовали, что он где-то рядом и вели себя… эээ… пристойно, что ли. А сам нарываться на неприятности Дима не хотел: трусил. Драться-то он совсем не умел. Да и наезжать тоже. Разве что в Интернете, бывало, поцапается с кем-то, дойдя до канонических «Да я тебя по ай-пи вычислю!», но и только. Бывало, кстати, и вычислял. Однажды его «собеседник» по ссоре сидел в том же офис центре, только этажом ниже. И что, Дима пошёл разбираться? Нет. Он побоялся, что его тоже вычислят – и быстренько убежал.

– В том-то и дело, милорд, что таковых – мульён. Хотя, покорнейше прошу плезиру… мильярд! – Не сказать, что все из его променадов были нулевыми по отдаче. Пару раз на привокзальной площади он замечал, как подозрительные личности, действующие в паре, как бы случайно обходили приезжих с двух сторон, переговариваясь при этом и жестикулируя. А потом один из них толкал приезжего, отвлекая внимание, извинялся за толчок. А второй в этот момент тащил из кармана портмоне. Как говорят в таких случаях милиционеры: «Стандартные карманники». Дима оба эти случая пресёк, просто в ускоренном состоянии залезая в карман похитителя и вытаскивая у него только что украденный кошелёк. Во второй раз он вытащил не один, а два портмоне: украденное вот только что и, видать, украденное чуть раньше. Первое он вернул владельцу, второе подкинул в службу справок, но… вынул оттуда несколько крупных купюр. Да, ему было стыдно, и он никак и ничем не мог себя оправдать, но ему срочно нужны были деньги… да и что, спасённые документы стоят дешевле? Рассерженный на самого себя и на воришек, которые довели его до такого поступка, Дима настиг их и с разбегу двинул плечом. Неизвестно, кому это столкновение принесло больше вреда: Диме или воришкам. Да, эта парочка улетела вперёд и затормозила рожами в луже, но и Дима чуть плечо не вывихнул. Э, нет, ребята, так не пойдёт. Если уж драться в ускоренном состоянии, то не руками и ногами, во всяком случае, не незащищённым телом – а палками, железными прутами, мачете и прочими гранатомётами.

– Что ж, сэр, у вас работы – непочатый край! – о да, обиженных и попавших в неприятность людей меньше не становилось. Скорее, наоборот, поначалу от необдуманных действий Димы потерпевших от всяческих воздушных и звуковых ударов, от внезапных толчков с громадной силой и т. д. потерпевших людей только больше становилось. Дима не знал, как спасать правильно. Не знал, в каком ускорении от его действий телу спасаемого человека будет наименьший урон. Всё познавалось на конкретных примерах и практике. Вот случай был: Дима увидел, что выбегающий на дорогу в неположенном месте пешеход сто процентов попадёт под машину. И водитель, под чей капот выскакивала эта бабка, тоже это видел, и уже нажал на тормоз и выворачивал руль, но не успевал, ой, не успевал. И тут Суперпупс собственной персоной с восторженным рёвом бросился на помощь. Он успел в последний момент вытолкнуть бабку из-под колёс машины, но сила толчка оказалась такой большой, что та перелетела дорогу и приземлилась на велосипедной дорожке. Обескураженный «спаситель» наблюдал, как грузили «спасённую» в машину скорой помощи с сильным ушибом спины и ног. Или вот – наконец-то! – набрёл он на восторженную толпу, которая увлечённо снимала на мобильники забравшегося на стрелу башенного крана человека. МЧС, медики и родственники уже третий час уговаривали мужика оставить это гиблое дело – бросаться вниз головой и поверить, что жизнь таки прекрасна. Ничего у них не получалось. Но ведь это работа для Суперпупса! Именно в этом, он считал, от него будет больше всего проку. Дима ускорился, пошерстил у МЧСников и нашёл пару бухт верёвки. Всё это навесил на себя и, с трудом пробравшись между застывших фигур спасателей, полез по крану вверх. Лестница, лестница, сплошная лестница. Пару раз приходилось переползать по решётке крана людей, на этой лестнице в этот же самый момент спускающихся. Когда он смотрел вниз, в животе становилось холодно, а руки намертво вцеплялись в металл крана. Но мучение подошло к концу: вот он долез до стрелы. Вновь: долгий путь по решётке к самоубийце, и не смотреть вниз! Проклиная себя за трусость и – опять! – геройство, блин, он, обливаясь страхом и исходя проклятиями, полз к уже ненавистному «самоубийце». А только оказался рядом и чуть перевёл дух, тут же обмотал того обеими верёвками, намертво привязав несколькими узлами к решётке. И захочет – не вырвется. Ну или будет вырываться очень долго, сумеют теперь вытащить. Обратный путь был не таков тяжёл, занял несравненно меньше времени. И вот, когда Дима оказался на земле, наскоро отряхнул напрочь испорченную о ржавчину и смазку одежду и набрал побольше воздуха в лёгкие, чтобы, выйдя из ускорения, тут же прокричать, мол, «смотрите, он же привязан!», тут до него дошло: дурак, тупица, идиот! Этого на кране снимают только на мобильные телефоны человек сто, а вон на камеры может и в прямом эфире гонят материал несколько новостных компаний. Попался, так глупо попался!!! Не может вдруг появиться верёвка, опутавшая самоубийцу с ног до головы! Не возьмётся она с воздуха! Конечно, сенсация, конечно, просмотрят тут же плёнку по кадру и увидят, кто всё это сделал. Всё. Конец… Если не испортить им всё дело. И Дима лихорадочно стал оббегать всех людей, по периметру, не церемонясь, толкаясь и расширяя себе ход локтями и пинками. Он вырывал из рук снимающих мобильные – и стирал снимаемую видюшку, а потом возвращал видео владельцу. Это заняло много времени, и уже к концу периметра Дима видел, как меняются выражения лиц у людей: они заметили, что самоубийца оказался связан, и теперь гадали, так было всегда или произошло чудо? Дима стал действовать быстрее, и с цифровыми камерами телеканалов уже не церемонился. Просто снимал с треног, несколько раз лупил их об угол железного гаража – и возвращал камеру обратно. Хорошо, дело было на стройке не так близко от жилых домов, и не было балконов и толпящихся на них людей. Иначе всё было бы напрасно. Но вот на деревья несколько человек с мобильными наперевес всё же забралось. Из последних сил Дима залезал к ним, поднимаясь по раскладной лестнице, на время заимствованной у МЧСников, и у тех стирал видео. Ему всё равно уже было, что там творится с этим самоубийцей. Да пусть хоть навернётся, наконец! Страх перед проколом свёл на нет все восторженные чувства. Наконец, когда всех охватил, посмотрел, всё же, что там творится на высоте. Спасли, конечно. Воспользовались внезапной заминкой у неудачливого самоубийцы и, не церемонясь, за шкирку спустили с крана. А Дима после того несколько дней жил в страхе, что вот сейчас за ним придут. Он ведь не знал, вели ли онлайн трансляцию или просто запись, а если трансляцию, то велась ли запись транслируемого или просто гнался сюжет – и всё? Штудировал каналы и видеохостинги. Да, появлялись десятки видео с этим сюжетом. Но ни одного – до «пленения» неудачливого самоубийцы. История уже обросла «полтергейстными» подробностями. И, кто его знает, может, где-то есть полное видео и он на нём. Потому с того момента Дима предпочитал «на деле» ходить в тонких перчатках, чтобы не оставлять отпечатков и в низко надвинутой на лоб бейсболке. И в очередной раз зарёкся поступать опрометчиво.

– Да, милорд, особенно в сфере финансовой, – жуть, сколько стоило снаряжение для пожарного! Дима поначалу думал, что такое не продают для кого ни попадя, а делают только для своих. Но нет, на дворе – 21-ый век, и вовсю гуляет рынок, спрос и предложение. Причём всё официально. Надо одежда пожарного – вот тебе прайс. Надо снаряжение пожарного? Извольте. А может, защита органов дыхания? И этого с головой. Десятки фирм! Что угодно! Только плати. А плати – много. Сделают, достанут, размер, тип, качество по ГОСТ, в общем, всё чин-чинарём. Только вот стоит это – мама дорогая! И Дима решил сто процентов купить всё, что нужно, в полном объёме. Чтобы не было, как в прошлый раз…

Вообще, деньги нужны были всегда. Ведь большинство их уходило… на еду.

* * *

Есть хотелось постоянно. В ускоренном состоянии он постоянно двигался, тратил калорий больше обычного, и больше обычного хотел есть. Почти все деньги у него уходили на хот-доги и печенье, а в рюкзаке практически всегда лежал батон и палка колбасы. Чаще, конечно, полбатона и колбасный обрезок.

Вообще, это становилось проблемой. Уж слишком много денег уходило у него на еду. С таким аппетитом (а ведь худел даже, и как худел!) он до зарплаты не дотянет. Остро стал вопрос подработки. Что он умеет, как он может использовать свою возможность быстро передвигаться?

Первое, конечно, это курьер. Или доставщик пиццы. Но им платят так мало!

Второе – с его специальностью, а именно с узконаправленной IT корочкой, от него проку мало. А если, например, пойти подрабатывать разнорабочим? Там корочка до одного места. Ну так там работа не заключается в том, что сделал дело – гуляй смело. Сделал дело одно – делай следующее, которое прораб назначит. Быстро сделал? Молодец, хороший работник, на тебе грошовую премию. Не выход, в общем. Грузчиком разве что? Да практически то же самое, притом и мафия там всякая, всё повязано, а в коллективе Дима с его заскоками не сможет работать.

Что-то, связанное с компьютерами? Зависит от скорости работы компьютера, а не от него. А эти тормоза бывает так виснут, что кошмар. Разве что в технические писатели записаться и набивать текст в тысячи знаков в минуту. Опять же, от скорости компьютера зависит. И опять же, платят им копейки.

Та-а-ак. Отбросим все профессии, где нужны специализированные знания, но где помогла бы скорость реакции: хирурги, например, химики, водители. Отбросим те профессии, где ни скорость не нужна, ни знаний у него нет.

Что остаётся? Опять двадцать пять. Силовые структуры или мафиозные кланы.

Ни к тем неохота, ни к этим.

О! А может, начать карьеру уличного фокусника? Выучить несколько трюков, а потом ускоряться – и творить, что хотеть. Может иметь успех! Или вот жонглирование. Его опыт с подкидыванием коробок на стройке показывал, что практически с несколькими десятками разнообразных предметов он без труда сладит! Тоже может иметь успех. Но! Тут ведь как заплатят… то бишь как пожертвуют. А ведь можно и в другом заведении жонглировать! Бутылками и фужерами. И это будет считаться круто, и за это будут давать деньги. Зарплату и чаевые. В общем, нужно пойти на курсы барменов. А вариант! И неплохой!

Но это когда ещё будет. Сейчас вот – откуда деньги взять? Вернулись туда, откуда начали.

Такие мысли посещали его постоянно, а задумки и решения реализовывать он не спешил: ленился. Перебарывать лень получалось, но происходило это так медленно! Вот, например, он всё ещё ходил на стройку и всё ещё растягивал свои возможности. Теперь максимум его был 1/125. И всё ещё ощущалось, что это не предел. А ещё он не ленился при всякой возможности ходить, бегать, работать телом. Приятно, чёрт побери, ощущать себя не мешком жира, а просто массивным парнем. Хотя до того самого вожделенного «атлетического сложения тела» было ещё ох как далеко.

Но всё начинается когда-нибудь впервые, и однажды он таки преступил черту.

Есть хотелось невероятно, и даже деньги были, но к тому киоску, где делали шаурму, стояла небольшая очередь. Всё сплошь арабы какие-то, шумные, метушливые, наглые. Не любил их Дима, они с него частенько посмеивались. Смотрели на его тучную фигуру презрительно, лопотали что-то по-своему и хихикали. Что они там говорят – неизвестно, но раз смеются, то явно обидное. К ним частенько присоединялся и хозяин киоска, тоже выходец с Ближнего Востока. Так он вообще не гнушался делать намёки, мол, с тебя хороший люля-кебаб выйдет, жирный. И пусть при этом всё сводил к шутке, но шутка эта звучала ну так обидно! И, тем не менее, Дима к нему ходил и покупал, ибо его стряпня на голову вкуснее была, чем у его конкурентов.

Помогала ему девушка. Наша, не ихняя. Делала всё сноровисто, быстро, но заказывали частенько по два-три блюда, и очередь двигалась донельзя медленно. Диме бы пойти куда-нибудь в другое место, благо, в округе такого добра хватало, и от голода прямо-таки выть хотелось. Но назло себе же почему-то решил достоять до конца. И вот, когда очередной покупатель, расплатившись, уже делал шаг от киоска и нёс к раскрывшемуся рту исходящий умопомрачительными запахами хот-дог с двумя копчёными сосисками, Дима не выдержал. Он, практически не отдавая себе отчёт в действиях, максимально ускорился, осторожно подобрался к покупателю и, дрожа от голода и волнения, отогнул держащие вожделенный хот-дог пальцы. По одному, аккуратно, медленно, чтобы ненароком не вывихнуть и не сломать. Потом подхватил начавший падать фаст-фуд – и, давя каверзные смешки, поспешил за угол. Там съел добычу, совсем не насытился, вернулся обратно и застал в самом разгаре скандал, который устроил покупатель. Тот обвинял девушку в том, что она не дала ему хот-дог, а за него ведь заплачено сполна! Девушка отбивалась, как могла. Покупатель посмотрел вокруг, под ноги, даже в разрез куртки заглянул: а вдруг выпустил снедь, и она туда провалилась. Не нашёл, начал яриться. На шум выглянул хозяин, а он отходил куда-то, они заговорили по-арабски. Видать, хозяину важнее были клановые связи, ведь и он сам в чужой стране, и его, может, соотечественник тоже. Потому после непродолжительной перепалки он накинулся на девушку, укоряя её, что не приготовила заказанную снедь. Девушка устала оправдываться и, всхлипнув, сделала новый хот-дог. Чувствуя себя первостатейной сволочью, но почему-то оправдывая себя и соглашаясь с этими оправданиями, Дима дождался своей очереди, заказал пару шаурмы, получил свой заказ – и был таков.

Тем не менее, прецедент был сделан. Дима своровал. Это случилось не впервые в его жизни, но он впервые почувствовал безнаказанность.

Хуже того, что на следующий день всё повторилось. Но в гораздо худшей форме.

Вновь середина дня, вновь в желудке айтишника голодная революция, вновь киоск и вновь очередь. Опять стащить фастфуд, но подгадать, чтобы тащили к себе несколько хот-догов или фалафелей, или шаурмы, или шаурбургеров? Только от мыслей этих Дима чуть ли не взвыл. В очереди стоять не стал, ускорился до сотни, обошёл вокруг магазинчик. Зайти туда – раз плюнуть, хозяин как раз стоит на задворках, общается с соплеменниками, курит. Внутри – всё та же девушка. Что она делает, снаружи не видно: сам магазинчик высокий. Девушка только выдаёт готовый продукт.

Дима осторожно, стараясь не зацепить никого из беседующих арабов, пробрался внутрь помещения. Задвинулся в угол, огляделся. Потом вспомнил, что он – не невидимка, а ускоренный, и его преимущество – в движении, а не в скрытности. Мандраж внутри сочетал в себе страх и голод. Голод в свою очередь вытаскивал наружу злость. А запахи внутри магазинчика просто сводили с ума.

Девушка делала как раз одновременно несколько блюд. Три шаурмы уже пеклись под специальным прессом, ещё три ждали своей очереди, а две люля-кебаб и хот-дог она сноровисто делала на подготовительном столе. Не отдавая себе отчёт в том, то происходит, а действуя инстинктивно, Дима обогнул работающую (сейчас застывшую) девушку – и стащил всю приготовленную уже снедь из-под пресса. Буквально рыча от голода, он запихнул обжигающие брикетики, состоящие из лаваша, курятины, капусты и всяческих соусов, в полиэтиленовый пакет – и аккуратно выбрался наружу. Ноги в руки – и бежать! Остановился только в кустах разбитого недалеко парка. И там, урча от удовольствия и обжигая нёбо и язык, не съел даже – сожрал все эти три шаурмы.

Это было так просто – украсть готовую еду! Почему он раньше до такого не додумался? «Таких заведений в округе – уйма! Пройтись в ускоренном режиме, собрать там-сям по, так сказать, изделию – и будешь сыт, счастлив и вообще доволен. По чуть-чуть – это ведь не много, это почти незаметно. Хозяева не придадут этому значения».

Так он думал, подходя за очередной порцией шаурмы – уже впрок. Хозяина на задворках уже не было, но дверь оказалась приоткрыта, так что ничего не мешало ему снова проникнуть вовнутрь. Резко открыл дверь, заглянул… не, сейчас не протолкнуться. Внутри хозяин за что-то распекает девчонку. «За что-то» Ха! Да он из-за тебя её ругает! Это ведь ты украл ту шаурму, из-за тебя ей пришлось новую делать, а покупатели вновь начали роптать из-за задержки. Воришка хренов… Но ведь так хотелось есть!»

А скандал внутри нарастал! Хозяин, не стесняясь в выражениях, распекал девочку, а та, конечно же, уверенная в своей правоте, защищалась. Владелец обвинял её в нерасторопности, мол, прежде такого не было, чтобы покупатели так долго ждали свой заказ (Дима поморщился – это ведь из-за его кражи девушке пришлось заново всё делать). Потом обвинил в том, что она ворует продукты, ведь куда-то же деваются заготовки (Дима от стыда готов был провалиться под землю), а потом обвинил ещё и в краже денег (А это тут причём?). Наконец, изрядно себя накрутив, хозяин… выгнал девушку. Без заработанной ею зарплаты. С позором. Из-за Димы. Ошарашенный, раздавленный, Суперпупс недоделанный наблюдал, как удаляется, содрогаясь в рыданиях, девушка. Догнать, успокоить, попросить прощения? На это он не решился. Как всегда, струсил. А может, выкрасть все деньги у хозяина и подсунуть девушке, пока она далеко не ушла? Да разве это вернёт ей доброе имя?