Джони, о-е! Или назад в СССР - 2 (СИ)

Текст добавлен: 17 июля 2025, 00:51

Текст книги "Джони, о-е! Или назад в СССР - 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

Жанр:

Попаданцы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Да-да. Сейчас, разгребусь только с заказами. Хочу подготовить всё для того дня, когда вернутся ученики. И, хотел бы просить, Джон… Сделайте общий сбор всех учащихся, даже тех кто с, э-э-э, с отклонениями. Мне кажется, мы всем им найдём работу.

Джон Сомерсет с явным интересом посмотрел на меня и задумчиво покачал головой.

– Думаю, что у вас, то есть в Англии, существует порядок выделения льгот и субсидий предприятиям, дающим инвалидам работу?

– Есть такое, да. И мы пытались, но не смогли найти такую работу для них. Если у тебя есть, то это будет очень здорово.

– Сборка радиоприборов – это самое оно, для них, – усмехнулся я.

– Ты, я смотрю, уже и спортзал стал переделывать.

– Да там и переделывать ничего не надо, кроме стенки разделительной. Окно высокое. В нём просто убрали низ, вставили дверь и подвели железные ступеньки. Обещали вывеску со светящейся гитарой установить уже сегодня. Пусть весит, привлекает посетителей. Думаю, через неделю откроемся.

Это мы говорили с Джоном на восьмой день моего пребывания в Лондоне.

– Ты, – усмехнулся он, – просто сумасшедший. Ни от кого я не ожидал такой скорости становления бизнеса. И твои плакаты изумляют. Ты где сфотографировал эту аппаратуру?

– Это то, что осталось у меня дома, Джон. Эти усилители, гитара, модуляторы, колонки я делал сам вот этими руками.

Я протянул Сомерсету свои руки ладонями вверх. Плакаты, о которых сказал «дед», мне распечатали с цветной слайдовой фотоплёнки. На этих плакатах, в основном, был я со своей гитарой на фоне ударной установки и моего оборудования. Плюс каждый мой «агрегат» отдельно крупным планом на каком-нибудь фоне.

– Так ты ещё и играешь на гитаре? – ещё больше удивился Сомерсет.

– Играю. И, кстати, найди какого-нибудь продюсера. Хочу показать ему свои записи.

– Свои записи? Записи чего? Какие на них песни? Надеюсь – английские? Каких групп?

– Это песни мои и только мои, – чуть-чуть улыбнулся я. – Вот приведёшь его, я вам включу в нашем магазине. Магнитофон, усилитель и колонки, что продаются в Лондоне, я купил. Может быть успею собрать свои. Тогда вы почувствуете, как говорится, разницу.

– Хорошо, Джон. У Моэма было много знакомых в музыкальной среде и некоторых я хорошо знаю. Они даже после его смерти, а прошло уже почти десять лет, приезжают отдыхать на нашу виллу в Ривьере. Например – Филипп Спектор… Тебя же, думаю, продюсеры рок-музыки интересуют?

– Конечно. Спектор – это который последний альбом «The Beatles 'Let It Be» спродюсировал? Хороший диск.

Я «помнил», что именно Фил Спектор сотрудничал в семидесятых с Джоном Ленноном и Джоржем Харисом.

– Ха-ха! Интересно с ними пересечься в студии или на сцене, – подумал я.

* * *

[1] Компьютерный терминал – это электронное или электромеханическое аппаратное устройство, которое может использоваться для ввода данных в данные с компьютера или вычислительной системы.

Глава 31

Однако первым я собрал не усилитель с примочками, а ритм-бокс, на который потратил целых пять дней, так как напичкал его всеем, чем можно, вплоть до звуков битья посуды. У меня была целая семисотметровая бобина этого бесценного «мусора».

А через неделю позвонил Джон Сомерсет и сообщил, чтобы я ждал его и Фила Спектора завтра. К этому времени я купил себе «Фендер-стратокастер» и понемногу музицировал в магазине, привлекая случайных прохожих.

Большие окна бывшего спортзала, а теперь магазина, были заклеены прозрачной плёнкой с изображением музыкальных инструментов и меня «любимого» с гитарой собственного изготовления. До окон любопытные горожане дотянутся не могли, а поэтому счастливчики, в основном это была молодёжь тринадцати-шестнадцати лет, оккупировали площадку перед входной дверью. Я их не отгонял, а даже иногда приветливо махал им рукой, вызывая бурю восторга.

Вот такую картину и застали, приехавшие назавтра Джон с Филом. Причём, зрители даже не хотели расходиться и пропустить их, недовольно сетуя, что они, дескать, первые заняли эти места. Ха-ха! Я их потчевал музыкой уже давно. Сначала просто своими записями, а потом и гитарными композициями Мальмстина. Мне надо было тренировать пальцы, гибкость которых страдала от работы с паяльником и мелкими деталями.

– Что это у тебя за цирк? – спросил у меня Сомерсет, улыбаясь, проходя в помещение, стены которого были оклеены тёмно фиолетовой обивкой поверх звукоизоляционного материала.

В центре противоположной от двери стены я сделал небольшой подиум, на котором уже стояла ударная установка, простенький орган, магнитофон с усилителем и колонками, ну и гитарная колонка-комбик к «Фендеру».

– Да вот, музицирую в перерывах между подготовкой к аттестации, а они слушают, – махнул я на приникших к стеклу дверей подростков.

– Слушают? – мотнул головой Фил Спектор. – Интересно… И что они слушают? Мы слышали какую-то гитару. Это ты играл?

– Это Фил Спектор, Джон. А это, – он показал на меня – Джон Сомерсет, э-э-э, младший.

Фил подал мне руку и пожал.

Фил был совсем не стар, как я ожидал. Вспомнилось, глядя н а его улыбающееся лицо, что он был не на много старше Пола Маккартни. Шел семьдесят четвёртый год, а значит ему было не более тридцати пяти лет. Он был длинноволос, белозуб, носил тёмные очки, тёмно-синюю, почти чёрную рубашку и синие джинсы.

– Я играл. Показать?

– Покажи.

Я прошёл к гитаре, включил её, сел на стул и без особой экспрессии, а даже с несколько задумчивым видом, сконцентрировавшись на работе пальцев, исполнил «Arpeggios From Hell»[1].

Когда я закончил и поднял голову, на меня, приоткрыв рты и расширив от удивления глаза, смотрели оба «гостя». Через несколько секунд они оба отмерли и Фил спросил Сомерсета:

– Это что сейчас было, Джон? Ты слышал тоже самое, что и я?

– Я что-то слышал, но не понял, что. Это что было, Джон?

– Это моё арпеджио. Так я пальцы разминаю.

– Хрена себе! – выругался хитро Фил, но я перевёл ругательство для себя именно так. – Разминается он… Тебя кто на гитаре учил играть, малыш?

– Сам. Мне Ричи Блэкмор нравится.

– Ричи? – удивился Фил. – Что его играешь?

– Да, всё, практически. Могу «Смог он зе вота» сыграть.

Я ударил по струнам рифами Ричи Блэкмора. Фил поморщился.

– Не очень люблю Ричи. Может, что поспокойнее есть?

– Своё могу сыграть.

– Давай.

Я встал, включил на магнитофоне фонограмму, и, подтянув поближе микрофон, «дал на гора» «Отель Калифорния»[2].

– Это пи*дец, – так же хитро выругался Фил, но я перевёл его по своему.

– «Это», – продолжил Фил, – уже сейчас можно писать на сингл и сингл пойдёт нарасхват. Я отвечаю!

Продюсер поднял вверх указательный палец, как артист Мкртчан в фильме «Мимино». Они переглянулись с Сомерсетом. Потом оба одновременно развернулись ко мне. Я предполагал, какую реакцию у профессионалов могут вызвать «мои» песни, поэтому был внешне спокоен, но внутри меня всё пело от восторга.

– Что-то ещё есть подобное или чуть похуже, чтобы на большой диск собрать?

– Да, вроде есть, – сказал я неуверенно. – Показать?

– Показывай, только мы, наверное сядем.

Они взяли два стула и уселись прямо передо мной. Я улыбнулся, увидев за стеклянной дверью прижатый к ней компактный магнитофон.

– Пишут уже, – сообщил я и показал кивком головы на дверь.

– Херня, – махнул Фил рукой. – Мы прямо завтра начнём писать, а через неделю уже выйдет пластинка. Давай, показывай, всё что есть.

– Ха-ха, – подумал я и сыграл Криса Нормана «Stumblin» in'[3].

– Охренеть, – развёл руками Фил. – Так нельзя! Два хита на один диск – это расточительно.

– У меня ещё есть, – хихикнул яи сыграл «What Can I Do»[4], и сразу следом «Lay Back In the Arms Of Someone»[5]и «I’ll Meet You at Midnight»[6].

Когда я перестал играть и верещать в микрофон, пару минут «гости» молчали. Фил Спектор долго морщился потом сказал:

– Это будет, конечно, бомба, но нет ли у тебя что-нибудь попроще?

– А зачем? – искренне удивился я.

Фил снова поморщился.

– Понимаешь, потом будет сложно соответствовать уровню. Понятно, что продажи этого диска, сделают его «золотым». Но следующий, э-э-э, может не получится…

– Вы не переживайте, Фил. У меня столько песен, что их хватит минимум на десяток пластинок. Но все их я вам сейчас не покажу. Да и другие песни играть, думаю, сейчас здесь всё-таки не стоит. Я дам вам свою плёнку. Послушайте. Она записана на хорошей аппаратуре и неплохо аранжирована. По моему, её сразу можно писать на диск. Играл на всех инструментах и пел только я. И хотел ещё предупредить, Фил… Аранжировать темы не надо. От вас только – запись выпуск диска и продвижение.

Мне не нравился альбом Битлз «Лэт ит би». Как, впрочем, и Полу Маккартни. Улыбнувшись изумлённому Филу, я передал ему коробку с бобиной. Фил покачивая головой взял её двумя руками, как нечто ценнейшее.

– Вы меня поразили ещё раз, Джон. Я прослушаю запись и, если она так хороша, как вы говорите, она сразу пойдёт в печать.

Я улыбнулся.

– Только никому не показывайте её, Фил. Хорошо?

– Что б я сдох! – выдохнул продюсер так «искренне», что я понял, – обязательно покажет.

* * *

– Джон, Джон, – кричал в трубку Фил в этот же день. – Срочно приезжай в Лондон. Тут такой парень появился!

– Что за парень, Фил? Какого чёрта ты разбудил меня?

– Тебя всё равно депортируют, Джон, приезжай в Англию.

– Не дамся я им. Никсону уже кранты. Мы совершим в штатах революцию. И мне никак нельзя уезжать.

– Тогда послушай всего одну его песню…

– К чёрту, Фил! Я сплю. И Йоко ворчит…. Это она играет? А ну ка, сделай по громче. Чёрт, и вправду неплохо!

– Он назвал её «Отель Калифорния».

– Кто? Тот парень? Хорошая мелодия. Пусть сам приезжает в штаты. Я отсюда не уеду пока мне не выдадут «гринкарту». Всё, пока, Фил. Ты меня приятно удивил. Даже Йоко навострила свои маленькие ушки на песню.

Потом Фил позвонил своему другу Тони Айоми, лидеру рок-группы «Блэк Сабат», исполняющей «хэви метал».

– Тони, ты в Лондоне?

– Нет, я в Бирмингеме. Что ещё надумал, Фил? Мы не твой стиль, ты же сам говорил.

– И не отрицаю, дружище. Ваша музыка слишком громкая для меня. Но я нашёл одного парня, который играет такой же тяжёлый рок как и ты. Хочешь послушать?

– Что зам парень? – зевнул Тони. – Откуда он?

– Из Лондона. Внук Джона Сомерсета, помнишь такого? Мы как-то с тобой гостили на его вилле в Ривьере.

– Это там, где шикарный белый рояль?

– Ага.

– Помню, конечно. Он хирург, помнится?

– Да-да. Вот его внук так наяривает на гитаре, что… Думаю лучше тебя, Тони.

Фил хохотнул.

– Я сегодня слушал его арпеджио чуть не захлебнулся слюной. У него одна песня есть в вашем стиле… Хе-хе… Но вокал покруче чем у вашего Ози будет. Да-а-а… Покруче, это точно. Послушаешь?

– Ты меня уже заинтриговал, Фил. Включай наконец запись.

Фил нажал кнопку паузы магнитофона и в телефонной трубке пошёл гитарный проигрыш с мощным тяжёлым ритмом ударных инструментов.

– Sing me a song, you’re a singer. Do me a wrong, you’re a bringer of evil[7]

Песня длилась около шести минут и всё это время Фил из телефонной трубки слышал тяжёлое дыхание Тони. Он даже специально зажал своё правое ухо, чтобы хуже слышать музыку, а лучше Тони Айоми. Музыка прервалась и в трубке повисла тишина.

– А кто ему аккомпанирует, этому парню? Соло гитара у него и правда очень хорошая, но и барабаны звучат как надо. Что это за группа?

– Ха! – отозвался Фил Спектор. – Он говорит, что на всех инструментах играет он один.

– Да, ну, Фил. Мы же с тобой профессионалы. НИКТО ТАК ХОРОШО, – он голосом выделил слова, – не может играть на всех инструментах. Согласен?

– Согласен, Тони, но я видел этого парня и у меня такое ощущение, что он может ТАК играть на барабанах. Когда ты увидишь его пальцы, бегающие по грифу, словно солнечный зайчик, ты поверишь в чудо.

– Да-а-а… Ты меня заинтриговал. А он не продаст эту песню?

– Я поговорю с ним. У меня такое ощущение, что у него она не одна. По крайней мере он мне дал песен на полный диск и даже чуть больше, а эта… Она совсем другая… Словно он специально показал, что может играть по другому.

– Если я приеду в Лондон мы сможем встретиться с этим парнем, Фил? Как, кстати, его зовут?

– Ха-ха! Ты будешь смеяться! Его зовут тоже Джон Сомерсет!

– Действительно, забавно. У этих аристократов чёрте что с именами!

* * *

На следующий день мне позвонил Джон Сомерсет и сказал, что ему звонил Фил Спектор и сообщил, что он уже договорился со студией грамзаписи «EMI».

– Они готовы поговорить о правах на твои песни, – сказал Сомерсет.

– В смысле? Почему о правах на песни? Пусть делают пластинки, а песни останутся при мне.

– Э-э-э… Так в Англии не принято. Ты должен передать права на печать пластинок со своими песнями и будешь получать с них авторские проценты. Так и Битлз делали.

– Да их просто развели, – усмехнулся я. – И если такое предлагают мне, то я считаю, что и меня хотят развести. Пусть ваш юрист позанимается этим вопросом. На печать и продажу, это одно, а права на сами песни останутся при мне.

На завтра мы поехали в штаб-квартиру «EMI», располагавшуюся тут же в Вестминстере, всего в десяти кварталах от школы. На удивление, мы довольно быстро сговорились с менеджерами и составили контракт на изготовление матрицы и печати пробного тиража, за который мне даже не надо было платить. Все расходы брала на себя «EMI». От продажи дисков я получал сорок процентов от суммы оставшейся после гашения затратной части. Со своей доли я платил продюсеру. Права на песни оставались при мне. Да-а-а… Что-то меня напрягало в контракте, но я не понимал, что и контракт подписал.

По британскому законодательству любая личность достигшая шестнадцати лет, могла работать и получать доход, заводить личный счёт в банке и даже управлять некоторыми транспортными средствами, например машиной. Но мне по паспорту было уже почти восемнадцать и я буквально через пару месяцев смогу полностью дееспособным, то есть заключать юридически обязательные контракты, типа, брать в банке кредит.

Контракт который был составлен в «EMI» как я понял потом, рассматривая и перечитывая его «дома» в школе, не был обязательным. Меня им ни к чему не обязывали, не желая связываться с моими родителями. Наверное Фил поговорил об этом с Сомерсетом. Однако из-за моего не полного совершеннолетия права на песни не могли быть зарегистрированы. Хотя… Если обратиться к нотариусу и зарегистрировать песни у него… По крайней мере, в контракте обозначено, что автором песен является Джон Сомерсет сын Анны и Питера Сомерсетов и так далее.

Почитав немного контракт, я мысленно «махнул» на него рукой и, отложив в сторону, представил, как уже завтра исполненные мной песни – не важно что их написал не я – будут сначала записаны на воске, а потом отлиты на медной матрице. Я, не смотря на то, что не был автором песен, гордился собой. Сыграть и спеть хорошо, тоже ведь не каждому дано. На «EMI» обещали позвать меня и Фила «обмыть» матрицу и первый пробный диск. С шестнадцати лет в Англии можно употреблять лёгкое пиво, медовуху и лёгкие вина. Так что дня через три будем «бухать» по поводу. Ха-ха!

* * *

[1] Yngwie Malmsteen – «Arpeggios From Hell» – https://rutube.ru/video/689dc5fe1729d752a22e32d10030795d/?r=plwd

[2] «Отель Калифорния» – Eagles – https://rutube.ru/video/a386318d7fafd03044f3d4b3f0f4504d/?r=plwd

[3] Chris Norman Suzi Quatro – Stumblin' in – https://rutube.ru/video/d4ef7074de2950262928929c798eb852/?r=plwd

[4] What Can I Do (East Berlin 26.05.1976) – https://youtu.be/G09uH4p1rFY

[5] Lay Back In the Arms Of Someone – https://youtu.be/9BU6jQ5PLVc

[6] I’ll Meet You at Midnight (East Berlin 26.05.1976) – https://youtu.be/7d4WtlGtKmE

[7] Black Sabbath – Heaven And Hell – https://rutube.ru/video/2fc6b132f3952726103c0c9e2a606a31/?r=plwd

Глава 32

В середине августа вышел в продажу диск группы «Радуга». Он назывался просто: «Радуга Джони Сомерса». На конверте была нарисована радуга, а под ней нарисованный замок.

Начинался диск песней «The Temple of the King»[1]. Далее шли «Self-Portrait»[2], «Sixteenth Century Greensleeves»[3], «Catch the Rainbow»[4], «Man on the Silver Mountain»[5], «Stargazer»[6], «Snake Charmer»[7], «If You Don’t Like Rock „n“ Roll»[8], «Black Sheep of the Family»[9].

В общем, Фил и менеджер «Эми рекордс» раскрутили меня на хард рок. Им обоим понравилась песня из не спетого репертуара группы «Блэк Сабат» и упросили показать ещё. Пленок у меня был воз и маленькая тележка. Я подумал-подумал, и привез ещё одну бобину с наигранным и перепетым мной первым диском «Rainbow». Запись менеджеру «EMI» понравилась и они сразу взяли её в работу.

Конечно же, моя запись сильно отличалась от ещё не вышедшего «оригиинала». Звук был плотнее и гитара играла чище и, я бы сказал, виртуознее. Ну и голос. Он был «немножко» другой, хоть я и подражал Дио. Голос был выше и ещё с более выраженной хрипотцой. Голос Женьки, разработанный мной сложными и упорными тренировками, больше походил на голос Криса Нормана.

В день выхода пластинки Фил организовал небольшую пресс-конференцию в нашем магазине с демонстрацией каталогов продукции и кое-чего из собранного мной: микшерский пульт, драм-машина, «коробка» для гитариста с кучей примочек и педалей.

Кроме того, что я вживую сыграл и спел «Темпл», ещё и анонсировал выход первого компьютера с монитором и клавиатурой. Мы выпили с корреспондентами каких-то газет и журналов шампанского и пошли с Филом и Джоном отмечать выход моего первого диска в соседний ресторан.

– Это ты здорово придумал, Джони, поиграть вживую, когда магазин был ещё закрыт. Сейчас каникулы и детворы слоняется на улицах Лондона немеряно. Вот они к тебе и стеклись. И ты правильно сделал, что заранее вывесил плакат про новый диск. Уже сегодня, я посчитал примерно, стояло на улице в очереди за дисками примерно пятьсот человек. И каждый возьмет не по одному. Я точно знаю. Жаль, мы по радио не успели закрутить рекламу…

– Да, ладно, Фил, и так продастся, – улыбнулся я. – Жаль, нельзя по два диска сразу издавать.

– Не торопись жить, Джони. Ты лучше подумай над тем, что я тебе сказал на счёт продажи твоих песен.

– В «Блэк Сабат»? Тони Айоми? Нет! Продавать ничего я не буду. Пусть выпускают под моим именем. Да и не споёт её Ози Озборн. Кстати, ты говорил, что Тони хочет со мной встретиться.

– Он хотел, но застрял в Бирменгеме. Да и не хочешь ты продавать песни, о чём вам говорить?

– Два музыканта найдут о чём поговорить, – усмехнулся я. – Например о моих песнях. Я могу наиграть их ему целый вагон. Не хочет играть мои, пусть пишет свои. Тексты у них – говно и Ози Озборн тоже не фунт изюма. Вечно тянет одеяло на себя. Бог с ним, возьму его в соавторы музыки, если он что-нибудь своё к ней добавит. А ещё лучше, пусть берут меня в группу.

– В смысле, «меня в группу»? А твоя «Радуга»? – испуганно спросил Фил.

– «Радуга», сама по себе, а я в «Блэк Сабате», сам по себе. У меня записей для Ррадуги' еще на пару дисков – это точно.

– По-моему, это звучит очень интересно, – задумчиво проговорил Фил, – но не думаю, что они готовы менять вокалиста. У них, вообще-то всё идёт очень неплохо. Группа сейчас вернулась из мирового турне. Девять платин в Штатах за четыре года – это очень хорошо.

Я, зная, что больше новых треков, получивших платиновый статус у группы не будет до восьмидесятого года, пожал плечами.

– Думаю, что на этом у них всё. Да и бог с ними. Не звони Тони. Не надо. Давай ещё один диск выпустим с другим названием группы. У меня же может быть две группы?

– Ха-ха! – Фил рассмеялся, подавился куском мяса и зашёлся в кашле. – Давай я всё-таки поговорю с Тони. Пусть он приедет и послушает твою музыку.

– Ну, пусть, – согласился я, пожимая плечами. – Ты нашёл Сьюзи Кватро?

– Нашёл. Она была в Австралии с гастролями. Я дал ей послушать то, что ты наиграл и напел. Она заинтересовалась и готова встретиться с тобой. На следующей неделе они приезжают в Лондон. Будут писать новый диск на «RAK-Records».

– Хорошо.

– Слушай, я всё спросить тебя хотел… Ты говорил, что сам записывал те плёнки, что мне показывал. И говорил, что записывал на аппаратуре, которую сам собрал. Пульт, там, четырёхдорожечный магнитофон… Это понятно… Но сводил тебе кто?

– Сам и сводил. Я потом тебе покажу. Пульт ты видел, уже собран. Мне бы магнитофон шестнадцати, или хотя бы восьми-полосный. А лучше два синхронизированных. Мы бы сами себе писали.

– Это очень дорого стоит. Двадцать, тридцать тысяч.

– Да знаю, – скривился я и вздохнул. – Придётся снова четырёхдорожечные магнитофоны переделывать.

– Закажи себе пару квадрофонических «Тиков», – посоветовал Фил. – Они всего около пятисот фунтов стоят.

– Не… Я лучше что попроще и подешевле куплю и переделаю. Всё равно перекраивать. Что «Тик», что «Сони»…

– «Тик» переделывать? – изумился Фил. – Ну, ты, Джони, даёшь! Не уж то и вправду? Тик хорошая фирма.

– Хорошая, – согласился я. – У меня усилители лучше. Вот соберу хотя бы один, услышишь.

Фил недоверчиво покрутил головой, но тут меня поддержал Сомерсет, до этого скромно молчавший «в сторонке».

– Джон у нас в школе настроился сделать фабрику по сборке радиотехнических приборов. Ты же слышал, что он сказал журналистам про компьютер?

– Так это не ради «красного словца»? – удивился Фил. – Тогда, какой тебе «Блэк Сабат»? Ты же весь в бизнесе будешь?

Я усмехнулся.

– Вот, кто у нас в бизнесе будет, – показал я рукой на Джона Сомерсета'. – Вернее – его дети. Я – только голова. Двое-трое сборщиков, и весь бизнес. Ты мою драм-машину ещё не слышал, – мечтательно произнёс я. – Вот что с руками отрывать будут.

Машина и, впрямь, получилась на загляденье.

– Слышал барабаны, когда я для Сьюзи Кватро песни играл? Это она звучала, моя драм-машина.

– Да, иди ты⁈ – не поверил Фил. – А я думал, фонограмма.

– В живую играл, ты же видел.

– Хорошие там барабаны и ритм такой… Роковый… Слушай, Джони, а тебе менеджер не нужен?

– Ха-ха! Это ты деда спрашивай. Я ему лицензию на первые «Компьютеры» передам.

– Да, меня не интересуют твои, э-э-э, компьютеры. Меня интересует твои экзерсисы в звукозаписи. Чувствую я в тебе потенциал, Джони. Так писать музыку не каждому дано. Я ведь и сам играл и сам был звукоинженером. Про мою «Стену звука» слышал?

– Слышал. Хорошая идея уплотнить звук, микшируя повторы разных дублей одной и той же партии, немного их меняя. Но я пишу звук по-другому. И ты, Фил, мне нужен не как продюсер, а, действительно, как музыкальный менеджер. Мне, в первую очередь, нужны твои связи и знакомства.

– Ты – точно не британец, Джони, – осклабился Фил Спектор. – Ты прямолинеен, как янки. А я терпеть не могу бритов. Янки мне симпатичнее. У них – всё проще. Надо – едем, не надо – стоим. Так что, пишем контракт?

– Пишем, Фил. Озвучу свои хотелки.

– Ты, кстати, так же, как янки, придумываешь слова. С тобой забавно общаться.

Я отмахнулся.

– Мне от тебя нужно, Фил, чтобы мой музыкальный багаж приносил деньги. Ты можешь прослушать все мои записи, но только в стенах нашего магазина или моей комнаты. Можешь поселиться на пару дней в свободную комнату и слушать.

– На пару дней? – ужаснулся Фил. – Сколько же у тебя записей?

– Много. Часов на сорок.

– Мама мия! – воскликнул Фил и неожиданно икнул.

Он несколько минут сидел выпучив глаза и, прикрыв рот ладонью, судорожно икал. Официант, увидев такое дело, принёс стакан с водой и передал его Филу.

– Так у тебя же ещё и не записанные есть? – поборов приступ утверждающе спросил Фил.

– Есть, и вот что со всем этим делать я не знаю. Поможешь?

– Я… Я… Я… – снова заикал Фил.

– Ну и хорошо, – одобрительно покивал головой я. – Готовь контракт, но не зверствуй в процентах. Продюсерские ставки мне известны, а ты даже не продюсер. И да… Контракт годичный подпишем, а там видно будет.

– Я! Я! Янки! Настоя! Ащий. Я! Анки! – проикал Фил.

– Думаю, что тебе хватит времени на всё. И на продьюсирование Харисона с Ленноном и на менеджмент меня.

– А ты откуда про них знаешь?

– Йптыть, – чуть не сказал я.

Про Леннона, Харисона, и Ринго с Полом мне было известно всё. И даже кто у них был продюсером. Ха-ха… Почему я и остановился сразу на Филе Спекторе, как толькоо нём упомянул Джон Сомерсет, что надеялся пересечься с Джоном Ленноном. Легенда всё-таки. Может удастся его спасти? Пол Маккартни, кстати, так испугается, что и его убьют, что прекраил всякие гастроли и его группа «Вингс» распалась. А так, глядишь, может что и Пол и Джо принесут в мир доброго вечного… Эхе-хе…

Поле выхода первого диска «Рэйнбоу» Фил, по моей просьбе, выпустил ещё один под названием «Радужные баллады Джони Сомерса», где, кроме выше заявленных: «Отель Калифорния», «What Can I Do», «Lay Back In the Arms Of Someone», «I’ll Meet You at Midnight», были и другие песни группы «Смоки»: «Living Next Door to Alice»[10], «Oh Carol»[11], «If You Think You Know How To Love Me»[12], «Don’t Play Your Rock „n“ Roll to Me»[13], «Wild Wild Angels»[14].

После праздников, обычно наступают будни. Наступили они и для меня. Я пахал, как лошадь, собирая аппаратуру и чертя матрицу для первого настоящего микрокомпьютера.

Несколько раз испортив чертёж, я разозлился и нарисовал схему проще. Хотя, казалось, чего уж проще-то? Ну, не то, чтобы проще, а… Мне подумалось:

– Вот я сейчас «трахаюсь», а потом снова буду это самое, а потом снова. А не послать бы все условности по ветру и не сделать ли мне, что-то по-настоящему прорывное? Пусть пошевелят мозгами. И я, быстро так, начертил, схему чуть изменённую «Apple-II», но сразу со встроенными платами расширений для работы с масштабными таблицами и увеличенным объемом оперативной памяти. Для этого пришлось чуть увеличить площадь платы, чтобы разнести компоненты и обезопасить их от перегрева, что стало причиной провала «Apple-III» и сделать толстостенный, ребристый для пущей надёжности, алюминиевый корпус. На передней панели «системного блока» имелись два «приёмника» гибких дисков. Монитор, как и клавиатура, должен был являться отдельным компонентом внешней периферии. Мне не нравился принцип моноблока.

Я так увлёкся «своими» делами, и делами школы, что сильно удивился, когда примерно через неделю после выхода диска с балладами, в самом конце сентября, когда я вёл урок по кибернетике, в класс постучались и вошли Джон Сомерсет, Фил Спектор и Сьюзи Кватро.

Её я узнал сразу, хоть она и была не в одном из своих блестящих кожаных комбинезонах. Мы познакомились с Сьюзи, когда ей было уже почти семьдесят. Она приезжала на ежегодный концерт «Дискотека 80-х» и я попросил одного из устроителей шоу нас познакомить. Нас познакомили… Ничего для нею знаменательного не произошло, а я её… не сказать, чтобы любил с юношества, но в сердце какая-то аноза сидела лет с тринадцати. Да-а-а…

И вот сейчас вдруг в класс зашла двадцати четырёхлетняя «старушка» Сьюзи. У меня едва не отнялись ноги и я едва не сел на пол.

– Мля-я-я… – подумал я.

– Мы, Джони, приехали немного пораньше, – сказал Сомерсет. – Может ты свернёшь занятие. У Сьюзан не очень много времени.

– О-о, оф коз, – пробормотал я и поманил одного паренька. – Барри, продолжи читать вот с этого места.

Потом я, для того чтобы немного успокоиться, а то мои пальцы дрожали, выбивая «секстоли», показал Сьюзи свою гитарную машинку, продемонстрировав её эффекты, включил барабанную «ковырялку» и наиграл под их ритм немного «Мальмстина». Совсем немного, чтобы не утомить. Музыканты чаще всего не любят слушать чужое творчество.

– А вот, что я хотел предложить тебе, Сьюзи.

Творчество Сьюзи Кватро мне не очень нравилось, но я его знал, потому, что, э-э-э… Потому, что, она сама мне очень нравилась! Вот! Поэтому я легко наиграл и напел её песню «If You Can’t Give Me Love» написанную для неё Майком Чепменом и Ники Чинном в семьдесят восьмом году.

– Хорошая песня, – сказала Сьюзи и улыбнулась. – Что за неё хочешь?

– Поцелуй, – сразу сказал я.

Брови Сьюзи резко взметнулись вверх, глаза округлились. Потом она широко улыбнулась и указательным пальцем правой руки почесала правый висок. Мне показалось что сначала она просто хотела покрутить пальцем возле головы, но передумала. Она критически осмотрела меня с верху до низу, характерно выпятила нижнюю губу и рищурилась.

– И всё? – спросила она. – Не мало за шлягер?

– Сдача – на твоё усмотрение, – дерзнул продолжить я в том же тоне и пожал плечами. – Думаю, ты и без моих песен справишься, а так, хотя бы твой поцелуй.

Девушка посмотрела на меня совсем по другому, с большим интересом.

– Молодец! – похвалила она. – Не люблю молодых нахалов.

– Я не нахал, – тут же отреагировал я.

– Э-э-э… Тебе сколько лет, мальчик? – спросила она мило улыбаясь.

– Почти восемнадцать.

– Ах, – печально вздохнула Сьюзи. – Когда-то и мне было «почти восемнадцать». Хорошо, договорились. Раз тебе нет восемнадцати, значит только поцелуй, но очень хороший и долгий поцелуй. Так и быть, иди сюда.

– Не-не-не, – замахал я руками выставив перед собой ладони. – С красивыми девушками, предпочитаю целоваться только приватно.

– Приватно⁈ Ух ты какой! – Сьюзи с ещё большим интересом посмотрела на меня. – Наглых не люблю, а дерзких и уверенных в себе – обожаю.

– Приглядись ко мне, может быть я такой?

– Может бы-ы-ыть, – потянула она. – У меня сейчас мало времени. Мы много работаем в студии. Эту песню я бы записала. Ты, действительно не хочешь, чтобы на диске значилось твоё имя?

Я покрутил головой и покраснел.

– Ты, что, влюблён в меня?

Я молча кивнул.

– Честно, – удивлённо мотнула головой Сьюзи. – Но у меня есть бой-френд. Он наш гитарист. Лен Таки… Слышал?

Я кивнул. Она улыбнулась.

– Ну, вот. Теперь, наверное, я с песней пролетела?

Я фыркнул.

– Вот ещё! Делов-то, бой-френд. Главное, что не гёл-фрэнд. С парнем ещё можно помериться, э-э-э, у кого, э-э-э, ну ты поняла… А вот с девушкой мне мериться нечем!

– Что⁈ – расширила глаза Сьюзи. – Ну, ты! На что меня называют грубой и «говорящей по-мужски», но ты… Мериться он собрался. Ха-ха! Слышали⁈

– Не собрался, – потупив глаза от стыда, которого нисколько не бывало, отказался от соревнования я. – Но мало ли… Но я не склонен разбивать удачные союзы. Особенно творческие. Так, что не переживай.

– Да-а-а… Всё-таки ты наглец, – с каким-то удовлетворением сообщила Сьюзи. – Но, знаешь, ты мне всё равно понравился. Давай, приходи на студию. Вон, Фил знает где. Он тебя приведёт.