Текст книги "Изнанка света"

Автор книги: Михаил Шухраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

«Промывание мозгов» было вещью, для Эйно и Редрика повседневной. Просто девочка должна вмиг забыть об инциденте – вот и все. Он уже потянулся к ее сознанию – и тут же ощутил, как Эйно несильно, но чувствительно толкнул его ногой. Но не это было самым главным – мозг девушки, которая, как и все прочие, была напрочь лишена магии, оказывал сопротивление. Мягкое сопротивление – просто Редрик и воздействовал не слишком жестко.

Только после десятиминутного препирательства официантку удалось убедить, что заведующему докладывать не надо, что русские туристы вовсе даже на нее не обижены, что никакого инцидента не было вообще. Причем, Редрик не сомневался, что испуг официантки – совершенно искренний.

– Ты бы прекратил самовольничать, – сказал Эйно, когда она, наконец, отошла.

– Думаешь, что она…

– Она, Ред, просто официантка – и не более того. Испуганная девочка из голодной провинции, которая считает, что теперь-то живет. Наверно, еще и семье помогает – младшим братьям и сестренкам. Только, по-моему, кто-то с ее сознанием очень хорошо поработал. Кто-то до нас. И я думаю, что этот кто-то отлично знает, и где сейчас наши ребята, и что с ними случилось.

Редрику ничего не оставалось делать, как соглашаться.

– Я плакаль весь, – ехидно продолжал Эйно. – зря ты ей так сочувствуешь. Она напугана, потому что ей это вбили в голову – здесь иностранные туристы, здесь люди, которые выше ее по положению, существа высших воплощений, как сказали бы наши Нейтральные коллеги. А раз так – надобно им угождать. Ты ее представь за прилавком местного магазина, куда ходят ей подобные. Хамство было бы невероятное! Ред, ты родился в Запределье, хотя и живешь здесь, тебе многое непонятно. Человечья натура – вещь сложная, но оччень предсказуемая. А теперь – слушай сюда. – Его голос сделался серьезным. – Сегодня на тебе – вылазка в город. Узнаю, что ты как-то еще насамовольничал – буду думать, что с тобой делать. Ничего хорошего не обещаю. Просто прогуляешься по центру и попробуешь пересечь Предел. Не удастся – сразу назад. Точно так же, если заметишь хоть что-то непонятное. Ясно?

Редрик молчаливо кивнул.

– Твоя прогулка – вечером, думаю, днем в здешнем Запределье появляться не стоит. Так что пока – по номерам, и отдыхать.

Если Эйно позволял себе говорить открыто, можно было понять только одно – никакой электронной прослушки здесь нет, также, как и в его номере. У шефа «Умбры» было на это очень хорошее чутье. К тому же, они говорили по-русски.

Ред последовал доброму совету, поскольку знал – с шефом шутки плохи. Конечно, ему было любопытно, какая система защиты может быть у людей, магией не обладающих. Но выяснять это он не стал. Не были же дураками их предшественники, – а вот попались!

Поэтому он уселся в номере, от нечего делать, включил радио. Передавали патриотические мелодии. Потом – новости. Итоги официального визита президента, вождя нации, в Ирак… Совместное коммюнике с Хусейном… Добыча нефти, выплавка стали. О каких-либо мятежах – ни звука.

Редрик приглушил радио, посмотрел в окно – на проспект. Так себе было зрелище. Потом он перевел взгляд на бисерный браслет-феньку – подарок Аси. А ведь она даже и не знает, где он. Если они поедут обратно на поезде, надо будет купить какой-нибудь украинский сувенир.

Он улыбнулся своим мыслям, потом вытащил из сумки «Волшебника Земноморья». Почему бы не освежить его в памяти, пока есть время?

Времени, как чуть позже выяснилось, уже не было – ни для него, ни для Эйно. Совершенно не было.

Глава 10
Завещание самоубийцы

Санкт-Петербург,

за пять месяцев до событий

«Не помню, сколько мне было тогда лет – шесть или семь. Помню лето. Тогда стояло очень дождливое лето… Шел дождь, я сидел дома и листал какую-то книгу – кажется, сказки Киплинга, хотя точно уже не помню, слишком давно это было. И совершенно внезапно я ЕГО почувствовал. Чей-то взгляд в спину, присутствие в комнате кого-то еще. Сложно объяснить, но все знают, что так случается. И было в тот момент в комнате что-то еще, отчего мне стало очень не по себе…

Так вот – помню, что сидел тогда в своей комнате один, дверь в коридор была открыта. Я слышал звуки голосов, шаги по коридору – в общем, я знал, что не один в квартире, и бояться мне совершенно нечего. Да и не боялся я – даже темноты».

…Сегодня вечером ОН явится снова. Я это знаю. Я всегда это чувствую. Так чувствуешь иногда приближение грозы, хотя на небе – всего лишь редкие облачка. ОН явится и снова будет стоять и смотреть. Долго смотреть – причем, как будто мимо меня. Что ЕМУ надо? Не знаю, да и не уверен, что хочу это знать – что там может быть в башке у таких тварей. Все, что мне точно известно – ОН всегда приносит с собой какое-нибудь несчастье. Наверное, кто-то скажет, что это – бред, что мне пора бы к врачу. Ничего подобного. Оказались бы они на моем месте – посмотрел бы я, как эти болтуны запоют…

Человек потянулся к пачке сигарет, суетливым, каким-то мышиным движением сунул сигарету в рот, проворно щелкнул зажигалкой. Потом бросил украдкой взгляд на пустой подоконник. Из окна на него посмотрела питерская ночь. Ничего интересного там не было: коробка типового дома, точно такого же, как тот, в котором он жил, свет в окнах квартир – люди готовятся ко сну. Ничего, что было бы хоть сколько-нибудь необычным…

Человек докурил сигарету до половины, затушил ее в пепельнице. Потом нервно пригладил волосы, и вновь склонился над письменным столом…

…Так вот, я точно не помню, как ОН появился в самый первый раз. Мне иногда кажется, что ОН был где-то рядом всегда. По крайней мере, когда умерла Катя, – тогда мне было лет пять, – я ЕГО впервые запомнил. Да, Катя – это моя старшая сестра… Была. Случилось это так.

…Человек оглянулся, пристально всматриваясь в полутемные углы комнаты, словно бы ожидая, что мрак может густиться и напасть на него. Ничего там, разумеется, не бы-о, кроме зыбких теней и давно не убиравшейся пыли. Однако сидящему за столом необходимо было в том убедиться – и лишь после этого он снова взял в пальцы отложенную шариковую ручку…

…Не знаю, но в тот момент моя спина сразу же покрылась мурашками. Стало тяжело дышать, воздух как будто сделался густым и ядовитым. Я понял, что происходит что-то странное, отложил книжку и осмотрелся. И тут же я ЕГО увидел. Или – ЭТО, до сих пор не знаю, кем или чем ЕГО считать. ОН (ОНО?) сидел на подоконнике перед открытым окном. Сначала я заметил только силуэт – угловатый, жуткий, какой-то совершенно нечеловеческий. Уцепившись когтистыми лапами (или – руками) за край, ОН сверлил меня взглядом.

Сейчас я понимаю, что ЕГО повадки – скорее звериные, чем человеческие. Тогда мне было не до того, все, что я заметил – длинную белесую морду, напоминавшую череп, расплывшийся в ехидной ухмылке. Было видно ряд заостренных зубов, а из-под свешивавшихся черных прядей спутанных волос на меня смотрели глаза – тоже совершенно черные, как нефтяные пятна. Их было много, тех глаз! Они как будто прощупывали меня. Или изучали.

Я хотел закричать, позвать взрослых. Но голоса не было, а тело в тот момент мне не подчинялось. Такое бывает только в ночных кошмарах: пытаешься убежать, а не можешь.

Поэтому я сидел и смотрел на него, чувствуя, как по комнате волнами распространяется ледяной страх. Что это? Откуда? ОНО казалось неправильным, страшно неправильным…

ОНО протянуло руку, указывая на меня (я четко разглядел, как несколько дождевых капель с его пальцев упали на пол). А потом ОНО приоткрыло рот (или, все-таки, пасть), и я услышал низкий шелестящий шепот (хотя подобрать этому голосу какое-то земное название я не в силах).

В тот момент мой страх перешел ту грань, на которой стирается различие между человеком и перепуганным животным. Не знаю, сколько это продолжалось – секунду, несколько или – целый час. Мне показалось, что время не шло вообще, никаких голосов из коридора в это время я не слышал.

Дождь все хлестал, скатываясь по открытой створке окна, по подоконнику и почти неощутимой преграде между мной и ИМ – прозрачной тюлевой занавеске, отодвинутой в сторону СУЩЕСТВОМ.

А потом пол как будто зашатался и куда-то поплыл, наверное, я потерял сознание. И тут все резко прекратилось. Я услышал звуки вокруг, – те самые, которых не было до того, меня била нервная дрожь. Красная пелена, застилавшая зрение, исчезла. Я услышал голос матери, доносящийся из соседней комнаты:

– Катя?.. Нет, господи, это не так!.. Господи, это неправда!

…Человек снова потянулся за сигаретой, но его рука на мгновение остановилась и дрогнула. Взгляд уперся в окно. Нет, пока ничего, показалось. Плохо, что лампа не заливает светом всю комнату. Хотя, какая, к черту, разница?!

…Сестра ездила с классом в Москву. Дождь, скользкое шоссе. Автобус перевернулся. Несколько учеников получили ссадины, прочие – отделались испугом, а вот Катя… Осколок стекла…

Все это я узнал уже потом, а вот тогда… Прежде всего я поднял глаза на окно: нет, никакого существа там не было. Вообще ничего – открытое окно, намокшая занавеска, подоконник в каплях дождя. Да, и два мокрых следа, которые можно было принять за что угодно.

…Он поднял глаза от блокнота с очередным исписанным листком. Однако озираться не стал, словно опасаясь увидеть что-то жуткое.

Пятно света от настольной лампы выхватывало из темноты только стол и небольшой участок комнаты, все остальное пространство было погружено в полумрак. За спину человек тоже не оглядывался. Мало ли что может там оказаться?!

Но оторвался от блокнота он ненадолго. Через мгновение в блокноте снова заплясали строки, словно бы человек боялся, что не успеет окончить свои записи.

…Второй раз я четко увидел ЕГО, когда умерла Наталья. У нас тогда только-только намечались отношения. Только я это совсем не к тому. В общем, все повторилось, как в первый раз – вот только животного страха я уже не испытывал. Сроднился с НИМ, что ли? Чушь, конечно, как можно с ТАКИМ сродниться? Просто до нового появления я считал ЭТО детским глюком, обманом зрения – чем угодно, только не реальностью.

Да, было жутко, очень жутко, но уже не так. На этот раз я увидел ЕГО, когда шел к своей машине. Я отдыхал на даче в Шапках, но зачем-то понадобилось за полночь сорваться в город. Насколько помню, было там в это время совершенно безлюдно. Даже собаки не лаяли.

Я оставил свою «шестерку» на обочине дороги, шедшей около моего дома. Идти пришлось в совершеннейшей темноте, белые ночи к тому времени давно закончились, стоял август. Но ЕГО я заметил сразу же, стоило только подойти поближе к машине. ОН сидел на капоте «шестерки», точно также, на манер дикого зверя, вцепившись одной рукой-лапой в крышку капота и, – я это заметил, – оставляя когтями длинные борозды в краске.

Я остановился, как вкопанный. А ОН подался вперед, словно собираясь прыгнуть. В том, что это не было глюком, я был уверен тогда – и уверен в этом сейчас. Я мог рассмотреть все мельчайшие подробности, которые едва ли заметишь и при свете дня: колыхающиеся при движении волосы существа, его глаза и лапы, следы когтей на автомобиле. Все это было слишком реальным.

На сей раз ОН ничего не сказал, а исчез столь же неожиданно, как и появился. Я так до сих пор и не понял, что произошло – просто что-то взяло и изменилось в мире: где-то вдалеке залаяла собака, послышался шорох ветра в ветвях дерева… Вроде бы, жизнь вернулась к своему нормальному течению, если бы не звонок по «мобильнику». Звонила мать Наташи…

Кстати, уже потом я внимательно осмотрел свою «шестерку»: никаких следов от когтей. А Наташа в тот день погибла – ехала на маршрутке, водитель не справился с управлением.

Я отошел от шока нескоро. А про ЭТО… или ЭТОГО… старался не вспоминать и не думать.

Через год я снова с НИМ повстречался… В тот день умерла моя мать.

На сей раз ОН стоял над изголовьем моей кровати, от чужого присутствия я проснулся. В этот раз ОН сверлил меня взглядом дольше обычного, и мне удалось рассмотреть кое-какие детали. ОН был одет в продранный плащ, из-под которого торчали неприкрытые ничем ребра.

Существо молчало, а я боялся шелохнуться. А потом ОН исчез – как прежде.

Отец ненадолго пережил маму. Надо ли говорить, что в день его смерти я видел ЭТО снова – за спиной, в зеркале!

Наверное, может показаться, что я надирался до свиней, вот и видел всяческую чертовщину. Вот только я не пью, во всех случаях был совершенно трезв – а про наркоту и говорить нечего!

Или, может, я схожу с ума? Одно время, после того, как потерял родителей, я и сам так думал. Даже сходил к психоаналитику, благо средства позволяли, рассказал ему все как есть, а он стал впаривать что-то про комплексы и прочие заморочки. В общем, я не больший псих, чем тот самый аналитик.

Я просто хочу как могу рассказать все, что видел. А может, и предупредить того, кто это прочтет.

Мне не известно, когда ОН придет на сей раз – сегодня или завтра. Точно знаю одно – ОН придет скоро. Ведь все прошлые его появления я предчувствовал.

Больше я так жить не могу. И на этот раз я уверен, что ОН заберет меня.

Сегодня я уже видел ЕГО – в образе человека, с которым я случайно (случайно ли?) столкнулся на улице. Но я-то видел, КТО это: ОН всего лишь прикинулся человеком, я рассмотрел ЕГО под этой маской, и ОН это понял… Что толку говорить, как ОН выглядел – завтра ОН может оказаться кем угодно!

Очередная строчка расплылась в нечто нечитаемое.

Сидящий за столом отложил ручку, размял усталые пальцы. Потом огляделся, и стало ясно, что он уже почти впал в состояние паники. По его лицу сейчас вряд ли можно было бы понять, что он еще очень, очень молод – страх сделал человека стариком.

Потом он снова слегка подрагивающими пальцами поднес ручку к бумаге.

Сами думайте, КТО это – пришелец, существо другой расы, живущей рядом с человечеством, или кто-то еще. Мне плевать, я так и не нашел ответ. И не хочу больше искать! Одно я знаю точно: сейчас ОН придет за мной, и я не собираюсь сдаваться ЕМУ живым!

Господи, как я устал! Больше так нельзя.

Ищите ответы сами.

Человек вырвал исписанные листки из блокнота, отложил их на край стола, потом, не удовольствовавшись этим, просунул под покрывающее рабочий стол стекло, видимо, опасаясь, что они улетят или упадут на пол.

Потом он медленно поднялся, стараясь не поднимать глаз. Все тем же нервным движением пригладил светлые, слегка вьющиеся волосы, и все же оглянулся на пустую темную комнату.

В глазах человека скользнуло какое-то выражение, похожее на отчаяние. Постояв еще с полминуты, он решительно подошел к ничем не занавешенному окну, отворил его настежь. В комнате раздался противный скрип и вслед за этим чистые листы на столе разлетелись под дуновением ворвавшегося в комнату осеннего ветра. Но на это уже можно было не обращать внимания.

Человек взгромоздился на подоконник и посмотрел вниз, на далекую полосу асфальтированной дороги, едва освещенной тусклым фонарем. От земли его отделяло четырнадцать этажей.

Отлично, это то, что надо. Кто бы ОН ни был, ОН его живым не получит! А мертвому уже все равно.

Человек хитро, почти что торжествующе улыбнулся, посмотрев назад, в скудно обставленную комнату: там никого не было, но это всего лишь пока. ОНО непременно явится!.

Почему-то в воспаленном мозгу хозяина комнаты мелькнула мысль, что он уже знал это СУЩЕСТВО прежде, не в нынешней, а в какой-то другой жизни. Правда, совершенно неясно, где и когда они встречались. Но сейчас и это стало абсолютно несущественно. Человек вновь перевел взгляд вниз, а потом взобрался на подоконник и, окончательно решившись, рухнул головой вниз.

Глава 11
Князь из грязи

Михайград,

ноябрь 1989 г.

В номер Эйно он ворвался, словно вихрь. Шеф был уже здесь. То, что хотел сообщить Редрик, оказалось просто шокирующей новостью.

– Эйно! – он едва не перешел на крик.

Шеф «Умбры» обернулся. Его лицо было спокойным, вот только складка у рта слегка подчеркивала растерянность.

– Успокойся, Ред. Я знаю, что ты хочешь сказать. Предел закрыт. Закрыт полностью по всему Михайграду. Коллеги из Афин попробовали пройти туда на селе, неподалеку от границы. Без толку.

– Что же это? – Редрик так и остался стоять на месте.

– Пока не знаю. Тут какие-то глухие сообщения по радио – черт знает что такое. – Было похоже, что Эйно с помощью своего приемника просто пытается отвлечься. – «Министр МВД Аннибал Андруцэ призвал к бдительности и борьбе с подрывными элементами». Значит, зачесались, голубчики. Ты прислушивался к разговорам на улице?

– Да. Сильвару поминали пару раз. Вроде бы, очень много жертв. Но точно никто ничего так и не знает.

– Отчего же! – на пороге бесшумно возник улыбающийся Сергей. – Кое-кто как раз все неплохо знает!

Эйно и Ред резко обернулись.

Сергей по-приятельски подмигнул обоим.

– Вы уже участвовали в вашем совещании, Эйно? Вижу, что да – слишком у вас озабоченный вид. Не надо. Как там поется – «донт ворри, би хэппи»? Расслабьтесь и будьте счастливы. Такая возможность у нас пока есть. – Он, не сняв плаща, присел на край кровати. Потом достал из-за пазухи томик в красной суперобложке, протянул своим безмолвным противникам. – И как вам это нравится?!

На обложке помещался большой портрет Леона Андруцэ. Явно ретушированный – диктатор, хотя и выглядел моложавым, все же не мог не стариться.

– «Моя жизнь, мое поколение, моя революция», – торжественно прочел Сергей. – Не хватало только «моей борьбы»! – Он расхохотался над собственной шуткой.

– Вы бы объяснили нам, убогоньким, – ядовито спросил Эйно, – вот это торчит здесь в каждом киоске, но при чем тут его книга?

– А при том, дорогие господа, что – какими прекрасными выросли дети! Вот вам чудный пример лжи. Лгунишка он, наш дорогой вождь-маршал-президент. Но не самый обыкновенный.

– Мы и сами о том догадываемся, – неприязненно проговорил Редрик. Ему вдруг показалось, что их партнер по поездке сошел с ума, когда тоже попробовал выйти в Запределье – и понял, что выхода нет.

Колючие глазки впились в Редрика, Сергей даже очки приподнял.

– Ну, одно дело – догадываться, совсем иное – знать, – промолвил маг из СВА. – Видите ли, моя миссия здесь, в Михайграде, подошла к концу, так что спасибо за гостеприимство. Нет-нет, сейчас я не шучу, – это и в самом деле было поступком с вашей стороны – взять меня с собой. Конечно, в своей конторе вы на меня надели эту милую «змейку» – но и я вынужден был бы сделать что-нибудь в этом роде, случись внезапно ваш визит к нам. Однако мы умеем быть благодарными за гостеприимство. Так что в качестве благодарности я хочу дать вам один хороший совет: поезжайте со мной. Через пять часов у меня самолет, номера не сдавайте. Пускай поломают голову, куда мы внезапно испарились. Были – и нет.

– А нам-то зачем уезжать? – Эйно постарался сказать это как можно более равнодушным, даже беспечным тоном.

– Ну, хотя бы затем, что завтра у вас такой возможности, скорее всего, уже не окажется, – улыбнулся Сергей.

– Вот как?

– Именно. Вы-то, Эйно, вероятно, вывернитесь, а вот вашего юного сотрудника мне будет искренне жаль. Тогда извольте объясниться. Да и пожалуйста. Вы, молодой человек, – обратился он к Редрику, – уже попробовали выйти в Запределье? Думаю, даже несколько раз. А вам не показалось, что вас оттуда выбросило каким-то пружинящим движением? Редрик промолчал, хмуро глядя на мага.

– Наверняка все именно так и случилось. Вы постарались проделать свой выход без лишних свидетелей, да ведь это неважно. А знаете, что еще может так пружинить? Нити. Нити паутины. А если вы отсюда вовремя не уберетесь, сигнал от нитей обязательно дойдет до паука. А тогда паук будет просто вынужден принять меры, и никто вас отсюда не выпустит. Надеюсь, вы не подумали разных глупостей – ну, к примеру, что ваш покорный слуга пошел да и стукнул на вас в «шербими»? Я бы обиделся, если бы обо мне думали так плохо. О нет, мы чтим наши договоры и контракты – даже с О.С.Б. С нашими противниками – в особенности.

– А вы не думайте, что мы такие недогадливые, – голос Эйно звучал почти что весело, – иначе мы обидимся. Лучше скажите, зачем нам воспоминания диктатора?

– Я бы на вашем месте перед отлетом купил бы их на память. Просто как прекрасный пример лжи. Ну, сами посмотрите – он родился и вырос в крестьянской семье! Ну-ну. Среди предков товарища Андруцэ крестьян не было. Вот скотоводы в одной небольшой средиземноморской стране – да, были, хотя и очень давно. Скажу по секрету – были даже гадалки и конокрады. Но крестьяне!.. Это ж надо выдумать!

– А я еще не понимаю, к чему вы клоните. – Эйно опять говорил подчеркнуто равнодушно.

– Скоро поймете. А вот, посмотрите, страница двадцать пятая. Здесь он подробно объясняет, как участвовал в Сопротивлении, как попал в концлагерь за расклейку нелегальных листовок. И ведь тоже чушь собачья. Бедняга просто попал «под раздачу», под горячую руку. Уехал бы до войны его папаша в Америку счастья искать – глядишь, и диктатором бы он не стал.

– Да к чему этот ваш разговор, Сергей? Как будто я не знаю, что диктаторы умеют лгать – и этот не исключение.

– О нет, он-то как раз – исключение. На сегодняшний День. А разговор – к тому, что я с удовольствием бы переписал эти воспоминания. – Маг из СВА швырнул томик на кровать. – Но эта лажа – лишнее подтверждение: один маленький и чисто научный эксперимент удался. Маленький, невидный, можно сказать, экспериментище! За такое нобелевки не дают. Но он удался, дорогой мой Эйно! Удался на все сто!

Сергей выдержал паузу – поправил очки, достал из кармана платок, вытер лицо, лоснящееся от пота.

– Конечно, куда интереснее были бы реальные воспоминания дорогого вождя-президента. О том, как прошло его детство в семье мелкого и неудачливого провинциального адвоката. Наверное, его часто пороли, вбивая в голову Закон. Хотя, есть у меня подозрения, что он так его и не освоил. Потом – можно и о войне. О том, как именно он загремел в концлагерь – с тысячами таких же бедолаг. Все это известно под названием Холокост, хотя, справедливости ради, скажу – если бы не союзники и не их бомбардировки, жертв могло бы оказаться куда меньше.

– Виновны в том совсем не союзники, – с неприязнью произнес Эйно.

– Может быть, но я все равно отвлекся. Нас интересует один-единственный узник. Вы только представьте картинку – исхудалый, завшивленный будущий диктатор и вождь. У которого осталась одна мысль – и та о похлебке. Какие там ордена, президентские ленты и маршальские жезлы! А напротив – добродушный круглолицый немецкий доктор – такой, знаете ли, любитель пива и колбасы, милый честный Михель. И так весело поглядывает в сторону нашего заключенного. А почему бы, скажите мне, и не весело? Хотя бы одному несчастному гарантирована жизнь – ну, если он, конечно, выдержит эксперимент.

– И что же за эксперимент? Может, вам и это удалось откопать из его реальной биографии?

– Конечно, удалось! – не без гордости ответил Сергей, и Редрик вдруг понял, что на маге из СВА очень гармонично смотрелись бы высокая черная фуражка и эсэсовские петлицы. – Кандидатов на эксперимент отбирали в «Анэнербе». Знаете, что это была за организация? Вообще-то, они занимались наследием арийской расы, но ради науки очень детально исследовали и биографию, и предков нашего дорогого вождя. О, отыскалось немало интересных подробностей, просто у меня нет времени их пересказывать. Но можно точно сообщить: там была знаменитая в восемнадцатом веке гадалка, к которой обращались даже весьма знатные особы. Был некий колдун, сожженный на костре еще в Испании, при Изабелле и Фердинанде. Да много там кого было. Словом, проект возник не просто так, с бухты-барахты. Так вот доктор и предложил ему – или ты, унтерменш, согласишься немного послужить науке, и тебя будут кормить так, как ты и на свободе не ел. И вообще, условия вмиг станут царскими. Или – сегодня же поедешь в Освенцим. Выбирай!

– Как я понимаю, Освенцим он не выбрал… – заметил Эйно.

– Конечно, нет. И тогда герр доктор усадил его в кресло, дал хорошую сигарету, а потом вынул из ящика стола небольшой предмет из красного стекла. Вообще-то, это было вовсе не стекло – скорее, янтарь. И цены тот камешек не имел. А потом наш доктор и говорит – одевай вот эту штуку на цепочке. И носи.

– Так в чем же состоял эксперимент? – терпеливо повторил шеф «Умбры».

– Представьте себе, дорогой Эйно, он тоже об этом спросил! Как раз в тот момент! И ему было сказано – носи и не задавай глупых вопросов. О любых изменениях самочувствия сообщай немедленно. И ступай в отдельную больничную палату. Вот и все. Ну да, его ломало основательно, пару дней потемпературил. А потом – вот ведь умора! – на очередном обходе дрожащим голосом доложил, что цепочка оборвалась, а артефакт исчез. И стоял с таким видом, словно его тут же должны были расстрелять.

– А вместо этого его выпустили?

– Ну, не сразу. Нужно было обеспечить надежное сопровождение, не только медицинское. Война-то, сами понимаете, шла к концу, а герр доктор понимал это лучше многих.

– Гм, история занятная, ничего не скажешь, – промолвил, наконец, Эйно. – Так вы полагаете, что эксперимент того доктора вполне удался?

– Без сомнения, хотя, сами понимаете, как сложно об этом судить через столько лет. Бедный исхудалый мальчишка немного зазнался за это время. Вообразил, что он и в самом деле вождь. Ведь он, как я знаю, писал всю эту чушь самолично, и притом – вполне искренне. Важен не он сам, а тот пропавший кристаллик. Так что можно считать – эксперимент прошел отлично. Конечно, несколько человек из наших остались здесь навсегда – что поделать, без жертв не обходится, старый добрый герр доктор немножечко переборщил. Зато можно составить отчет и, как говорит товарищ генеральный, «расширить, углУбить – а потом оно само сформируется». И потом, в некоторых странах подобный проект уже частично задействован. Если вы возвратитесь в Ленинград со мной, спросите ваших нейтралов, что они думают о Северном Когурё? Узнаете много любопытного об этом чудесном месте. Так что вам, дорогой Эйно, остается собрать чемоданы. Предупредите своих коллег из Европы. Можете ехать с ними, если моя кампания вам немного в тягость.

– Спасибо, мы сами посовещаемся – и решим, что нам лучше делать. Доброго пути, Сергей. Книжку не забудьте.

– Да уж постараюсь. – Сергей взял томик воспоминаний диктатора. – Как я понимаю, в любом случае мне ехать в аэропорт в одиночестве.

– К сожалению, вероятно – да. – Эйно встал. – Ваше время драгоценно, Сергей, не будем тратить его попусту.

– Тогда – до свиданья. Или – прощайте, как вам будет угодно, геноссе Эйно. – Маг встал и медленно удалился.

Некоторое время Редрик и Эйно молча смотрели на закрывшуюся дверь.

– Ну, и каков наш русский ответ доктору из «Анэнербе»? – Эйно вновь отчего-то обрел беспечность.

– Поступить ровно наоборот. – У Редрика эти слова сложились сами собой, без усилий.

– Ты прав, Ред. – Эйно широко улыбнулся. – Поступить ровно наоборот. А вот почему – достаточно найти близких к диктатору людей с сильной волей, пусть даже с нулевыми способностями – и дело будет сделано. СВА всегда пренебрегала «простецами» – обыкновенными людьми. И напрасно. Пускай пишет отчет – хочет, на русском, хочет – на немецком. Шанс для проигрыша у него есть. Плохо другое – мы ничего не узнали об исчезнувших. Никакой информации нет. Сегодня посовещались – и без толку. Зато ясно другое – отец-маршал достал здесь очень многих. Посмотрим, как он вывернется завтра. А вообще, если хочешь знать, мне немного жаль того мальчишку из концлагеря. Выбора у него не было. Жизнь – или жизнь.

– То есть?

– То есть, Ред, этот артефакт перво-наперво убил его сущность. Мы не знаем, что это была за штука, не знаем, откуда ее достали. Значит, не знаем, что за существо живет в оболочке Леона Андруцэ. Похоже, тип из СВА тоже не до конца все выяснил. С такими тварями даже мне видеться не приходилось. Закрыть Запределье в целой стране! Но в любом случае, Ред, перед нами – не бог. А значит, он уязвим. Почти как наш герр доктор.