Текст книги "Изнанка света"

Автор книги: Михаил Шухраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3
Пропавшие в Запределье

Ленинград,

ноябрь 1989 г.

– А в чем дело? Почему именно сейчас? – недоуменно спросил Редрик, когда Эйно сказал, что предстоит заграничная поездка, причем – едва ли не завтра.

– У нас, по-моему, и так наступили те еще деньки. Ты за окно посмотри – митинги, «красные», «белые» – что ни день! – продолжал Редрик. – Знаешь, как в Запределье все это отражается? Я там едва-едва могу ходить! Эйно, да когда ты последний раз там был?!

– Успокойся, Ред, был – и недавно, – отрезал шеф «Умбры». – И прекрасно знаю, как там все бурлит. И еще прекрасней ведаю, что ты у нас политизировался за считанные дни – небось, вместе со своей хипповской компанией. Вот и не хочешь никуда уезжать. Так вот, Ред, решение принял не я. Точнее, не только я. И именно потому, что ты политизирован, я и предлагаю…

Эйно мог бы сказать – «я приказываю» – однако же именно предложил. Но Редрик вспомнил об этом уже много позже.

– Светлые решили? – спросил он.

– Да, и они – тоже. И не только. Ты не один в Констанцу отправишься. Просто пойми – гадость, которая там, судя по всему, прижилась, может грозить и нам. Хорошо хотя бы понять, что это такое.

– Думаешь, в Констанце СВА поработал? – осторожно спросил Редрик. – И то, что они молчали столько лет…

– Знаешь, у врагов – по нашим данным – озабочены не меньше, чем у нас. Кажется, им все это тоже не по нутру. И потом – в Констанце исчезли несколько прибалтов и киевлян. Это стало последней каплей. Послали их в разведку, – официально это была турпоездка, – а они к сроку не вернулись. Помнишь такого – Юриса Семецкиса из литовских Темных?

Редрик поднял брови.

Семецкиса он знал – не столько по работе в О.С.Б., сколько по общему хобби: они оба обожали фантастику, а хороших книг еще совсем недавно было не достать. А Юрис доставать книги умел – вероятно, магическими способами, ничего другого на ум не приходило. Полное издание «Властелина Колец» – распечатку, разумеется. Или вещи запрещенные и властями весьма не приветствуемые – Оруэлла Редрик прочел именно с подачи Юриса. Сейчас, правда, все это раздобыть можно, но еще года три тому назад… А теперь, оказывается, Юрис Семецкис не вернулся из разведки. А ведь считался одним из лучших сотрудников О.С.Б. Балтии.

– Когда?

– Завтра, Ред. Сегодня можешь быть свободен. Поездка неофициальная, но документами кое-какими тебя обеспечим. Между прочим, на тамошнем наречии у нас говорят всего двое, кроме тебя. Я и Ольховский.

– Я не говорю. Латынь – другое дело.

– Велика ли разница? Твое «чуть-чуть» вполне потянет. Я там тоже буду, а Ольховский останется руководить…

Редрик промолчал, но по его лицу можно было прочесть очень четко – ну, конечно, чуть что, разбираться будут Темные, «Умбра», а пресветлое подразделение вроде и ни при чем.

– Я его сам отговорил, – вздохнул Эйно. – С трудом. И этот вздох означал только одно: понимаешь, пока эти

Светлые будут взвешивать все отдаленные последствия, пока решат, что ничем никому не навредят… В общем, без них будет проще.

…Констанца. В последнее время о ней не слишком много поминалось даже в новостях. Бурлила вся Восточная Европа – сперва Польша с Венгрией, потом Восточная Германия, Чехословакия, Болгария. Всюду на людей словно бы снизошло какое-то откровение – им очень захотелось стать свободными. А вот в Констанце все было иначе. Люди жили тихо и мирно под зорким присмотром любимого и великого президента Леона Андруцэ, а если и случались демонстрации, то лишь во славу вождя, отстоявшего нейтралитет и особый путь…

Гораздо интереснее то, что творилось в этой небольшой стране в магическом плане. Вот этого-то никто наверняка и не знал. Примерно в середине семидесятых из страны выдворили – под самыми разными предлогами – наиболее известных сотрудников местного О.С.Б. Сделано это было одномоментно, никто и опомниться не успел. А потом новое руководство О.С.Б. уведомило все заинтересованные стороны: дальнейшие контакты с магами Европы нежелательны и противоречат идее особого пути Республики Констанца. В общем, до свиданья, приятно было познакомиться…

Шла «холодная война», но О.С.Б. и на Востоке, и на Западе сотрудничали всегда – политика может влиять на Запределье, как любое дело рук человеческих, но Предел не признает государственных границ. И заявление магов из Констанцы, признаться, многих поставило в тупик. Но в тот момент было не до них. Шла борьба с отколовшейся когда-то частью магов – Союзом Воинов Армагеддона – очень неприятной организацией, почти столь же древней, как О.С.Б. Вот только цель у магов СВА была принципиально другой – вернуть старые добрые времена, прекратив всякое развитие человечества.

Недаром Редрик говорил, что и сейчас не до проблем Констанцы: стоило людям захотеть свободы в Союзе и в городе, давно уже ставшим для него родным, как «Воины Армагеддона» вполне легально раскинули свои сети. Некоторые маги, а по большей части – контролируемые СВА шарлатаны, горе-астрологи, гадатели на кофейной гуще – проникли даже на телеэкран. В ход шли самые дикие вещи, и люди, истосковавшиеся по правде настолько, что не могли сразу отличить ее от лжи, верили всему.

Не далее как вчера Редрик притащил брошюрку, где со слов какого-то «контактера с Высшим инопланетным разумом» говорилось о том, что межзвездные полеты невозможны для людей в принципе, а раз так, то человечеству не надо летать в космос вообще. Гораздо важнее совершенствовать духовность, и тогда наступит золотой век – как в глубокой древности.

СВА даже не пытался хоть как-то прикрыть свои цели.

А тут, видите ли, Констанца…

Но нужно было хотя бы установить судьбу исчезнувших разведчиков, которые должны были там оказаться, – слишком необычна эта страна в магическом плане, чтобы взять и просто так о ней забыть.

– За десять лет там исчезло пятнадцать человек – не только наших, – сказал Эйно. – Были чехи, немцы, один скандинав. Понимаешь, Ред, такого просто не должно быть.

– Понимаю. Ладно, на сегодня отпустишь?

– Какой разговор. Главное, завтра – на инструктаж. – Шеф «Умбры» слегка кивнул.

– Не опоздаю.

Уже стемнело, стоял обычный ноябрьский вечер. Редрик, слегка поежившись, вышел из дверей конторы, располагавшейся на первом этаже ничем не примечательного дома в новостройках. Можно было пойти к совсем недавно построенной станции метро, но Ред предпочитал дождаться трамвая.

– Ну, куда прешь, волосатый! – послышалось сзади. Кстати, Ред и не думал куда-то «переть» – стоял себе и стоял. Напирал как раз мужичонка позади него – судя по всему, трезвый, поэтому не терпящий весь белый свет.

– Расплодилось вас, как Горбатый свободу дал! – мужичишка выругался. Ну, точно, раз генсека кроет – значит, злой и трезвый, а оттого – еще злобнее. Унизили его достоинство, видите ли, водочной очередью.

– Помолчали бы! Тут дети, между прочим, – обернулась к нему одна из женщин, стоявших неподалеку.

– Ну, а я-то ничё… – стушевался мужичишка.

Ред немного презрительно поглядел на него. Пожалуй, можно бы сейчас накастовать ему какую-нибудь мелкую гадость – ну, к примеру, несварение желудка. Хотя тип и без того уже обижен. Природой, например.

Ни Редрик, ни матерщинник не предполагали, как дело обернется: пока что вякающий тип был одинок. Но пройдет немного времени, грянет один кризис, потом – второй, и эта дрянь сплотится, разрастется, как на дрожжах, будет кричать, что она-то и есть народ, просим любить да жаловать! И больше всего на свете захочется дряни, чтобы жизнь была беспросветно серой – словно ленинградский ноябрь, только случившийся навсегда.

Правда, их желания все равно не исполнятся, хотя стараться дрянь станет…

До этого было еще очень далеко. И Редрик сейчас не рассуждал о том. Его мысли были заняты совершенно иным.

О том, что он может разделить судьбу пропавших разведчиков, Редрик тоже не думал. Конечно, нет, он выполнит задание – и вернется, непременно вернется. Главное, чтобы не задержаться там слишком надолго и успеть к Новому году. Эйно бы, конечно, рассмеялся – и с каких это пор Ред стал соблюдать всяческие условности, Новый год ему подавай, и чтобы вовремя! Но дело было совсем не в самом празднике…

Трамвай мягко двигался вперед, мимо пролетали высотные дома, в окнах зажглись огни – люди пришли домой после рабочего дня и стояния в очередях: увы, не только водку, но и самые нужные продукты теперь было не купить без выстаивания длинных «хвостов».

Огоньки в окнах, огни встречных машин – все это сейчас сливалось для Редрика во что-то монотонное и успокаивающее. Рядом кто-то ругался, кто-то говорил о политике, поминая громкие фамилии; он не слушал, занятый своими мыслями – и приятными, и тревожными.

Седьмая остановка. Значит, на следующей.

Он стал протискиваться к выходу. Ну, да, вот оно – здание, точь-в-точь напоминавшее дом, где размещалась его самая необычная контора в городе.

Глава 4
Серьезный разговор

Санкт-Петербург,

наши дни

Утро, казалось, занимается очень неохотно. Солнце уже слегка осветило край невидимого за домами горизонта, но все равно на проспекте было тихо и сумрачно. Над землей стелился туман, машины ехали только с зажженными фарами, а прохожих на улице было очень немного. И каждый старался потеплее закутаться, и пробежать расстояние до остановки транспорта как можно скорей. При этом некоторые еще и умудрялись спать на ходу.

Ника тоже почувствовала сырость и утренний дубак. Да и Эрик, хотя и выглядел так, будто ему все нипочем, проворчал:

– Что-то тут погода меняется…

Оно и верно. Ночью, когда он и Ника шли на кладбище, было довольно тепло. Холодать стало только в тот момент… а, кстати, когда именно? А когда они вышли к станции «Парк Победы» – тогда и стало. Интересно, теперь погода зависит от района города?

Прежде Ника никогда не задалась бы таким вопросом. Но теперь она высказала его вслух. Эрик промолчал, глядя куда-то в сторону.

Может, надо было подождать открытия метро? Правда, народу было бы немного, и, соответственно, пробираться под барьером, без жетона, оказалось бы очень затруднительно. Но Ника и не в таких переделках бывала. В конце концов, ну возьмут их менты – а дальше что? Ментам нужны алкаши при деньгах, а с Ники взять все равно совершенно нечего. Подержат – и отпустят, катись на все четыре стороны.

А вот теперь приходилось идти через белесую от тумана огромную площадь, где в центре смутно угадывались очертания памятника: человек простер руку, указуя на проспект имени самого себя.

– Нам не так далеко, – сказала Ника, чтобы подбодрить сотоварища. – Вон там, справа от второго памятника. – И она, подражая жесту Ильича, показала куда-то в туманную даль. – Пошли в переход.

Они стали спускаться по ступенькам под землю. Почему-то к Нике вернулись прежние тревожные ощущения – переход уходил куда-то вдаль, и ей вдруг показалось, что среди этих стен из серо-фиолетового камня ей придется блуждать вечность. Переходы, галереи, колонны – все было каким-то перекошенным, ненатуральным.

Она испуганно обернулась – Эрик следовал за ней, все так же неторопливо и размеренно, как всегда.

– Слушай, пойдем отсюда, – почти просительно сказала она.

– Ну, так тебе виднее, куда идти, – пробормотал он. – Я же не знаю, в какой стороне дом, где живет Алиен.

– Помню, – произнесла Ника. – Я помню. Сейчас по переходу – направо, а потом – через дома.

Но, даже когда они прошли через переход и оставили проспект слева, неприятные ощущения не исчезли. Все те же серо-фиолетовые перекошенные стены, только теперь они были видны сквозь туман – вот и вся разница. Она готова была признать, что заблудилась и не помнит, где живет Алиен, но это было бы неправильно! Сколько раз она там бывала – и ничего.

Ей неожиданно показалось, что в этом тумане придется идти всегда – выхода уже не будет.

Конечно, Ника не помнила номера дома и квартиры – достаточно было знать код, а все остальное она, как и многие подобные безалаберные натуры, помнила визуально.

Может, глюк у нее такой?

Стоило им выйти к оконечности еще одной площади, и Ника поняла – это и в самом деле глюк. Памятник героям войны находился там, где и должен был – слева. А дома на этой улице были вполне обычными, даже туман начал потихоньку отступать, хотя сырость и холод никуда не делись.

– Это – там, – торжественно сказала Ника. – Около гостиницы…

Они миновали несколько точечных домов, пока не вышли к району панельных пятиэтажек. В одной из них и жил очень даже великий, но совершенно непризнанный лидер рок-группы «Стальные еретики».

Ника уже успела поведать Эрику о том, сколь хороша «еретическая» музыка, как прекрасны их тексты (там постоянно поминались всего лишь несколько образов – вампиры, кладбища, летучие мыши, скелеты, рогатый князь мира сего). Она даже попыталась напеть кое-что – вышло просто отвратительно, но Эрик молча слушал – и, кажется (Ника на это надеялась), с некоторым интересом.

С кодовым замком Ника справилась без особого труда, даже без труда нашла на ощупь нужную квартиру. Но тут пришлось ждать, и довольно долго: им упорно не хотели открывать дверь. Девушка уже было подумала, что у Алиена никого нет – и ошиблась. В коридоре раздались шаги, и на пороге появился сам великий музыкант.

Пришедших обдало смесью пиво-водочных паров. Нике было на это совершенно наплевать, а вот Эрик слегка поморщился.

Но хозяин стоял на ногах более или менее твердо. На его голове была скособоченная бандана, а на черной футболке красовалась огромная летучая мышь – белая с кроваво-красными глазами.

– Ха, Ника, ты откуда это так поздно?! – Алиен не ошибся. Просто здесь это утреннее время и в самом деле считалось очень поздним. Во всяком случае, девушка не ста ла возражать.

– Да так… – бросила она. – Хотели до кладбища дойти, заплутали…

– А… – протянул Алиен. – А это с тобой что за чувак?

– Эрик. Он – наш.

Рекомендации оказалось более чем достаточно. Алиен протянул руку – в особом рукопожатии, ладонь к ладони, как принято у подобного народа.

– Ну и руки у тебя – отморозил, что ли? Да что стоим, проходим, проходим…

Тут же, в прихожей, выяснилось, что репетиция не состоялась. Причина была очень даже уважительной. Просто приятель некоей Леди Джагары, которую Ника отлично знала, разжился деньгами – черт его знает, что он там провернул, да никого здесь это и не интересовало. И, заглянув к Алиену, эта славная компания принесла столько алкоголя, что когда барабанщик про прозвищу Ницше предложил все же попробовать начать репетицию, ему ехидно заметили: «Ну-ну, давай, пробуй…» Он попробовал – и не сумел встать.

– На кухне сейчас сидит. Философствует. – Алиен сделал «умное лицо», получилось очень забавно.

– А Джагара здесь? – быстро перебила его Ника.

– Не. Они, вроде, еще до двенадцати куда-то свалили.

Что-то там ее чуваку понадобилось – работа у него, что ли, срочная… Да проходи, ну что вы стоите.

Судя по тому, что творилось на столе, парень Леди Джагары получил и в самом деле неплохие денежки. Ника не припоминала, чтобы хоть когда-нибудь у Алиена было подобное застолье. В свое время здесь приучились даже к народному лекарству простых российских бомжей – настойке боярышника. Правда, бомжи глушили ее просто так, а кое-кто из «еретиков» все-таки пытался сотворить «аристократический напиток» – боярышником бодяжили пузырь с пивом, получалась отменнейшая гадость – зато очень действенная.

Но чтобы столько водки, еще даже и недопитой – и это несмотря на утро… Ника деловито заглянула под стол – там громоздилась настоящая артбатарея.

– Промерзла? – Весело ухмыльнулся Алиен.

– Тот еще дубак! – Поддержала его Ника.

– Ну так садись. Этот… как его, в общем, Джагарин парень… Кари, что ли… Классный чувак! – Изобилие напитков заставило Алиена возлюбить весь мир, поэтому он закончил, обращаясь к Эрику:

– И ты тоже классный чувак!

Тут выяснилось, что комната, где происходило застолье, далеко не пуста. Ника, усаживаясь, слегка зацепила ногой лежавший на полу матрас, и обнаружилось, что на матрасе улеглась заспанная девица. Светик, – так ее звали, – Ника, в принципе, знала. Это была клавишница все из той же «металлической» группы.

– Алиен, ты?.. – спросила Светик, протирая глаза. Тут же она заметила Нику. – Привет!

Клавишница ухватилась за ножку стула, пытаясь подняться. Удалось это не с первой попытки.

Впрочем, Ника, поздоровавшись, перестала обращать на нее внимание. Гораздо большего внимания заслуживала еда, стоящая на столе. И водка, что характерно – тем более, Алиен уже успел налить.

– Ну, за нас с вами и за хрен с ними! – произнес хозяин ритуальную фразу. Ника выпила, Эрик тоже, но тотчас же потянулся за закуской. Похоже, водку пить он не любил.

А вот Ника давно прославилась в тусовке тем, что может выпить сколько угодно чего угодно – и даже не вырубиться после этого. Еще где-то год назад она попала в компанию, где говорили о делах, а она своим присутствием всем изрядно мешала. Но просто так выставить ее было, видимо, неудобно. В итоге ей поднесли выпить, надеясь, что надоедливая девица, знающая только свои компьютерные игры, моментально срубится. Как бы не так! Весь не слишком большой запас алкоголя в доме был выпит, а срубились первыми все-таки хозяева!

Выпили по новой, уже без всякого ритуального тоста. Ника почувствовала, как по телу разливается тепло – ей стало гораздо лучше, ощущение утреннего холода исчезло напрочь.

Наконец-то можно было просто расслабиться, сидя в хорошей компании. Девушка уже готова была в подробностях начать рассказывать о сегодняшних приключениях. Может, Алиен поймет, в чем было дело.

Но ей не дали поделиться впечатлениями. Светик все-таки поднялась, налила себе очередную порцию водки, выпила, после чего ее состояние стало намного лучше – по крайней мере, прошла сонливость. Она осмотрелась, оценивая обстановку, задержала взгляд на Эрике, а потом решила, что у нее есть серьезный разговор с Никой. О чем и объявила.

«Серьезный разговор» предполагал, что собеседников должно быть двое, поэтому пришлось кивнуть Эрику и полусонному Алиену – мол, мы сейчас придем, – и подниматься из-за стола. Ника сделала это с сожалением – больше всего сейчас ей хотелось отдохнуть, даже желание добраться до Алиеновского компьютера казалось не слишком-то сильным.

Девушкам пришлось выйти на лестничную площадку, прикрыв дверь – беседовать на кухне было невозможно – там накрепко засел юный философ, который сейчас что-то бубнил, разговаривая сам с собой.

– Ницше очень обижается, – сказала Светик, тряхнув кудряшками. – Он дал кому-то на просмотр наши тексты, и их так разругали!

Но разговор, который затеяла клавишница, был наверняка не об этом.

– Ну, так чего? – нетерпеливо спросила Ника, когда Светик достала пачку сигарет – с ментолом, не самых дешевых! – и протянула одну приятельнице.

– Я… в общем, вот что. Слушай, этот Эрик, ну, который все молчит – твой парень?

Эх, надо было это предполагать сразу! О главном увлечении в жизни Светки знали все.

– Ну… вообще-то, нет, – протянула Ника.

Это было правдой. Они даже за руки не держались, пока шли к тому чертову кладбищу, а потом – к Алиену. Ника была не то чтобы равнодушна к парням – нет, конечно, всякое в ее жизни случалось, – но до Светика ей в этом плане было далеко. Приставать к почти незнакомому, пускай и «своему» парню – это как-то несолидно.

Ника могла сказать, что, да, Эрик – ее приятель, и вообще… Но она вдруг догадалась, что Светик на этом не успокоится. Пожалуй, устроит длинные дипломатические переговоры – «а знаешь, парни любят разнообразие; если ты действительно хочешь его удержать…»

«Так вот почему Джагара со своим здесь не остались! – догадалась Ника. – Еще бы, наверное, бегом отсюда бежали…»

– Ой, так это хорошо, что он не твой! У меня правило строгое – чужого не беру! – твердо заявила Светик. – Так он точно не твой? А девушка у него есть?

– Не знаю я про его девушку, – рассеянно сказала Ника. – Может, есть, а может – и нет.

– Ну, тогда я сейчас все и выясню. А то, – она вздохнула, – от Ницше пользы никакой. Алиен… он вообще ничего не хочет, ленивый стал, как старый кот – кастрированный. А остальные расползлись. Что же, мне одной оставаться?

Ника не знала, что и ответить.

– Так ты точно не будешь против? – еще раз на всякий случай переспросила Светик.

– Нет, не буду, – коротко ответила Ника.

– У него такие глаза необычные – золотистые… – мечтательно протянула клавишница.

Через несколько минут она все-таки попросила Алиена провести ее в соседнюю комнату, к компу, а клавишница вплотную занялась Эриком.

Ника включила «Морровинд», на экране появилась заставка со скелетоподобными монстрами. Можно было начинать, тем более, что ее запись с прошлого раза оставалась – не нужно было заново продумывать своего персонажа.

И в то же время девушка размышляла, так, что даже временами отвлекалась от игры. Кто такой этот Эрик, почему она так легко согласилась с этой Светкой? Вот уж одно слово – клавишница. Ника знала несколько рок-команд, и везде клавишницы были примерно такими же.

Нет, она нисколечко не ревновала. Но почему ей вдруг стало немного неуютно? Может быть, дело просто в самом присутствии Эрика. С ним хорошо и спокойно… Да уж, спокойно – особенно, прошлой ночью.

Тогда что же? С ним, наверное, можно говорить о чем угодно. Только вот он почему-то не говорит. Все больше слушает, или односложно переспрашивает.

Так в чем тогда его секрет?

Тем временем, ее персонаж сразил очередного монстра – это был, судя по описанию на экране, «клыкастый щетиноспин», проще говоря – большой кабан. Теперь можно было немного передохнуть.

В чем же секрет Эрика? Его глаза. «Такие золотистые», – сказала Светик. А Ника вдруг припомнила, как он выглядел несколько часов назад, когда они петляли по этим гребням. Глаза Эрика – два провала во тьму.

Девушка еще минут пять посидела за компом, потом решительно поднялась, еще не зная, что, собственно, хочет. Почему-то она чувствовала злость и раздражение.

«Ну, если у них там хентай… Она же его прямо в комнате может», – бессвязно думала Ника.

Хорошее слово в свое время изобрели японцы – хентай. У них это то, что у нас называют «эротикой». Но с некоторых пор сие слово в определенных кругах почти напрочь заменило мат.

Никакого хентаяв комнате не было. Алиен удалился на кухню – должно быть, беседовать с Ницше о том, что было бы очень хорошо выгнать всех поэтов из государства куда-нибудь подальше – хотя бы тех, которые, сволочи этакие, критикуют прекрасные поэтические тексты!

Светик спокойно спала на своем матрасе, а Эрик столь же спокойно сидел за столом, вяло поедая чипсы из тарелки с закуской.

– Уже наигралась? – слегка насмешливо спросил он.

– А… да. – Ника слегка удивленно кивнула. – А что? – она посмотрела на клавишницу.

– Да ничего, – коротко сообщил Эрик. – Мы с ней еще немного выпили, потом целоваться полезла. Чего только ни говорила! Странная она какая-то…

– А что? – не поняла Ника, но ей стало любопытно.

– Да так, чушь какую-то несла. Мол, глаза – как золотистые звезды. А потом сказала, что я сам – холодный, как лягушка. – Он даже не засмеялся. – А теперь решила заснуть.

Светка вела себя странно, но почему – Ника не поняла. Может, он вообще «голубой», этот Эрик? Стало быть, девушки ему ни к чему…

– Лады. Слушай, у меня тут одно дело. Надо бы денег в долг занять, а то сигарет нет, – сказала она.

– Ну, у меня еще есть немного.

– Так то – немного. Так вот – я сейчас позвоню, мы еще немного здесь посидим, а потом…

Ника говорила бессвязно, как всегда бывало, когда она неожиданно радовалась чему-нибудь. А сейчас – девушка это только что поняла – некоторый повод для радости был.

– Ну, звони, – пожал плечами Эрик. – А как ты долг потом отдавать будешь? – спросил он не без ехидства.

– А, не беда, отработаю, – махнула Ника рукой. – Я же тут на работу устроилась…

Новость для тех, кто ее знал, была невероятной, но правдивой. Раз в три дня Ника действительно ходила на работу. Работа заключалась в следующем – на нее нацеплялся сдвоенный рекламный плакат музея восковых фигур. Плакат оказался очень большим, и это было хорошо – одежда девушки не всегда была чистой, но никто этого не видел. С этим плакатом нужно было ходить взад и вперед по проспекту на маленьком пятачке у музея. Это была дополнительная реклама – основная ждала посетителей у входа: гигантский минотавр с дубиной – чудище, вполне пригодное для «Морровинда». Не так давно вместе с минотавром стали выставлять кота из «Шрека-2».

– Ну, смотри, – ухмыльнулся Эрик.

– Да я же у своих занимаю. И потом – надо это делать аккуратно, не спеша. Я вот сейчас позвоню, просто встретиться…

Мысль о звонке Джагаре зрела давно. Раз подруга разбогатела – будет очень справедливо у нее занять. Отдавать Ника, конечно, не собиралась.

И девушка решительно направилась к телефону, перешагнув через спящую клавишницу.

– Алё, привет! – На том конце провода ответили сразу, видимо, Джагара уже проснулась.

– Да, от Алиена, – продолжала Ника. – Не, все нормально, мы только под утро дошли. А, чувак один, потом расскажу. Нам бы с тобой повидаться… Что, только в шесть? А, ну-у, нормально! Где-е? На Труда? Так это же очень далеко! И никак по-другому? А если подумать? Ну, ладно, ладно… тогда – пока.

– Говоришь, в шесть? – спросил Эрик, когда Ника сообщила не совсем утешительные новости. – А почему бы и нет. Ты – выспишься. А я… я спать не хочу, здесь посижу.

Уже засыпая на притащенном из другой комнаты матрасе, Ника посмотрела на сидящего за столом Эрика. И снова на секунду ей показалось – глаза у парня совсем даже не золотистые. В них была темнота. Но девушка уже сама не понимала, видит она это наяву или уже во сне.