Текст книги "Изнанка света"

Автор книги: Михаил Шухраев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Редрик пропустил очередной момент, когда надо было аплодировать, но это было уже и не важно. Сейчас голос вождя сделался суровым и слегка грустным.

– Некоторые безответственные люди в нашей стране пытаются спекулировать на временных трудностях. С тяжестью на сердце я узнавал в эти дни о случившемся в Сильва-ре. Группы хулиганов и отщепенцев попытались устроить мятеж в этом городе. Мне пришлось принять трудное решение – со вчерашнего дня в городе и уезде введено чрезвычайное положение, преступные элементы должны будут понести суровое наказание по всей строгости закона. Они хотели вернуть угнетение, сбить нашу страну с пути в светлое будущее, о котором мечтали величайшие умы человечества. Мы готовы принять вызовы нового времени…

Невидимые нити напряглись, и в этот момент он почувствовал мысленный приказ – сейчас или никогда!

Магический удар по сгустку Тьмы на трибуне не дал бы ровным счетом ничего. Редрик даже не помышлял о такой возможности. Цели были сейчас совсем иными…

«Начинай!»

Это Эйно – больше некому. И Редрик закрыл глаза.

Серебристая нить, тянувшаяся к диктатору, от его соседки, напряглась и лопнула. Редрик уже не обращал на это внимание. Сотрудником «шербими» он тоже не стал заниматься – черт его знает, какую защиту он имеет. А вот парень-студент – другое дело. Там и ниточка истонченная, у этого мальчишки неплохая голова на плечах. Нить, еще одна, и еще…

В первых рядах слышались аплодисменты, одобрявшие мудрость и прозорливость вождя, а рядом с Редриком установилась зловещая тишина. А потом женщина, та самая, что призывала покарать «мерзавцев», негромко, словно бы про себя, сказала:

– У меня сестра в Сильваре!.. И вдруг заорала в полный голос:

– У меня там сестра, слышишь ты, поганый недоносок! Обрывок невидимой нити впился в ее голову – поздно,

слишком поздно! Она уже ничего не желала знать!

Человек в штатском сделал шаг – скорее, к Редрику, а не к ней. Ред демонстративно засунул руку в карман куртки и подмигнул сотруднику «шербими» – нет, приятель, сейчас тебе действовать не надо, постой спокойно.

По задним рядам проносились крики и шелест – словно бы осенний ветер несся по толпе. Студент заорал:

– Долой убийц! – и тут же замолк, сам перепугавшись собственной храбрости. Зря – нити дрогнули и начала рваться, теперь Редрику ничего не нужно было предпринимать, наступила цепная реакция.

А потом случилось и другое.

Вождь все еще продолжал свою речь, до него не сразу дошло, на площади творится нечто очень непривычное. Точнее, дошло, но сила инерции оказалась велика.

– Контрреволюционные мятежники, вступившие в сговор с разведками иностранных держав…

Он осекся на полуслове. И замолчал.

Видимо, от своих противников, стоявших на площади, он ждал иного – удара по себе.

Удар и последовал – только от верноподданных, теперь уже – бывших.

Разрозненные голоса начали сливаться в хор:

– Сильвара! Сильвара! – слышалось из задних рядов. Передние, управляемые полностью, замолкли – видимо, дирижеры оказались не готовы сделать хоть что-то.

Паук на трибуне подобрался – тьма изготовилась к удару.

Он все еще мог исправить – стоило дать знак кому надо, а потом вновь сплести паутину. Его противники победили, но только лишь на считанные минуты.

И в этот момент вмешалась судьба. Ох, и недаром это слово – женского рода!

Иногда женщина может спасти своего любимого, а иногда – погубить, торпедировать, смешать с прахом земным. Вот Редрик, к примеру, верил, что его бережет любовь Аси. А с пауком случилось нечто совсем другое.

Одна фраза Зои Андруцэ сделала победу необратимой.

Президент все еще пребывал в легкой растерянности, но товарищ народный академик уже полностью пришла в себя – настолько, чтобы дать мужу дельный совет. Шепотом, конечно, но при включенном микрофоне.

И совет услышала вся площадь:

– Да что ж ты стоишь столбом, как этот самый!.. Пообещай им чего-нибудь!

Это было слишком – и неожиданно вся площадь разразилась свистом. Свист усилился, когда вождь стал обещать:

– Сегодня я с гордостью готов заявить об увеличении пенсий, пособий по уходу за ребенком и заработной платы трудящимся – на пятнадцать талеров. Студенческие сти пендии увеличиваются с декабря на десять талеров…

– Ну и урод! – злобно проговорил студент, и обернул ся, ища единомышленников. – Эй, Андруцэ, народ – это мы!

Президент вновь замолчал, зло и затравленно посмотрел на Зою, потом резко повернулся и скрылся где-то в глубинах дворца.

А на площади нарастал возмущенный хор:

– Эй, «слуги народа», народ – это мы!

Редрик оглянулся – те, кто следил за ним, куда-то бесследно слиняли. Да и черт с ними, – сейчас было не до того.

Уже перед самым Дворцом эдельвейсов разгоралось бешенство. Заспанные, усталые и измученные «репетициями» люди деловито рвали плакаты, славившие диктатора, кое-где к ним присоединялись даже «дирижеры»-кураторы.

Плакатов хватало на всех, так что через минуты три по площади летели бумажные клочки от лозунгов «Единство – наш выбор», «Слава президенту – строителю нации», «Мы выбираем план вождя!» и прочей бессмысленной макулатуры.

Редрик знал, что сейчас репортаж о событиях у президентского дворца идет по всем местным немногочисленным телеканалам. Паутина рвалась не только в Михайграде, но и по всей стране. И по всей стране высвобождался мир Запределья.

Ему очень хотелось посмотреть в лицо Сергею, когда до того дойдет сегодняшняя новость. «Что, съел?! – весело думал он. – Что скажешь теперь, герр доктор?»

– А вот с этим как быть? – спросил студент, которому передали национальный флаг – желто-сине-красное полотнище со звездой, обрамленной колосьями.

– А что такое-то?

– Да ведь это наш флаг, вот только эта звезда…

– А братья-венгры в свое время всю эту гадость вырезали, – пришел на помощь пожилой рабочий. – Кто-нибудь, ножик дадите?..

И в следующее мгновение над толпой стали взмывать национальные флаги – с дырой посередине. Люди спешно избавлялись от символов диктатора.

– Ты с нами или не с нами? – спросил Редрика какой-то рослый парень, предводитель компании человек из десяти.

– А с кем же еще, – откликнулся Редрик, оказавшийся в самом центре разрушительного карнавала.

– Тогда готовься, сейчас на штурм пойдем. Мы народ, нас не тронут! Думаешь, армейские не голодают?

Редрик не видел, что делается у входов во Дворец эдельвейсов, но чувствовал, что там происходит какое-то движение.

Пока что солдаты удерживали входы, а люди, столпившиеся на площади, были не готовы начинать действия первыми.

Пожилой майор за спиной у солдат подошел к радисту, дежурящему в служебной машине.

– Что? Приказ? Сам?! – переспросил майор. – Выполним немедленно!

– Внимание! Боевая задача – не мешать самовыражению народных масс! Приказ министра обороны! – раздалось у входа во дворец, когда майор, вооруженный автоматом, оказался на броневике.

– Армия с нами! – начала скандировать толпа.

Где-то грохнул выстрел, потом еще и еще. Солдаты мгновенно перестроились и пришли в движение – оцепление со входов было снято. Через секунду стало ясно, кто стрелял – оказывается, один из входов, куда особенно напирали люди, был блокирован «народными полицейскими». Если бы не солдаты, немедленно вытеснившие их, полиции пришлось бы очень плохо.

– Да здравствует армия! Слава министру обороны! – неслось по рядам.

Еще мгновение – и люди пришли в движение. Начался штурм никем не охраняемых входов.

В этот момент Редрик заметил кого-то из европейских О.С.Б. – он не знал его по имени.

Тот тоже стоял в толпе и сейчас пребывал в небольшой растерянности. Вроде бы, все уже сделано, – все, что в их силах. Что дальше?

Ред начал пробиваться к нему, держа в правой руке знамя с прорезанной дырой, которое ему передали – он даже не заметил, кто именно.

– Привет, – проговорил Редрик по-русски. Незнакомый маг сперва не понял, потом расплылся в

улыбке.

– Из России? Тогда, салют! «Умбра»?

Ред кивнул. Коллега чуть помрачнел – самую малость, из чего можно было понять, что он – не из Темных.

– Варшава! Матей Гурницки, «Астра». Что, лихо мы их?!

– Лихо! Только, по-моему, еще никакой победы…

– Вечно вы, Темные, всякую гадость пророчите! – рассмеялся поляк. – Победа! – закричал он.

– Победа! – откликнулись люди на площади.

И в этот момент в небе раздался неясный шум. Над крышей Дворца эдельвейсов показался вертолет.

– Бегут, сволочи! – закричали вокруг. – Удрал! Держи вора!

Какой-то подросток рядом с Редриком орал ругательства, подняв средний палец к небу. А потом люди вновь пришли в движение, бросившись к дворцу. Теперь им не препятствовал никто. Но еще до того, как Редрик успел добежать до входа, на балконе показались совершенно незнакомые люди, тащившие тяжелый, в золоченой раме портрет Леона Андруцэ. Кто-то глянул вниз – не хватало только скинуть эту гадость на людей. Нет, под балконом было пусто, и портрет рухнул вниз, а над балконом взвилось пробитое знамя.

– Друзья, диктатор бежал! – кричал кто-то в микро фон. – Да здравствует победа! Да здравствует Констанца! Слава армии! Слава министру обороны! Слава – вам!

Он выкрикивал в микрофон еще что-то, его почти не слушали. Люди вокруг походили на очнувшихся после сна или тяжелой болезни. Страх и многолетняя тоска исчезли – точно также, как растворились бесследно люди в штатском, наблюдавшие за выражением чувств собравшихся.

Теперь нужно было отыскать Эйно. Редрик расстался с польским коллегой возле самого входа во Дворец эдельвейсов.

Нужно было понять, что делать дальше.

Победа легкой не бывает. Тем более, если твой противник – вовсе не человек. И даже не обитатель Запределья.

Диктатор, точнее, СУЩЕСТВО, которое заполняло его оболочку, было абсолютно чуждым. Разумное насекомое с какой-нибудь отдаленной планеты – вот с кем можно было его сравнить. И от такого чужака можно ожидать чего угодно.

Глава 14
Древние, которые будут

Санкт-Петербург,

наши дни

Пожалуй, то, что Ника оказалась сегодня у Эвелины, было для нее благом. Все же – под крышей, а не на свежем воздухе и уж тем более, не в склепе. Но даже не это главное. Последнее время она оказалась в каком-то тумане, мысли постоянно путались, а прогулки она совершала по очень и очень странной местности. Только сейчас, поднимаясь по узкой, пропахшей кошками лестнице, Ника осознала, что с ней творится нечто странное.

Эвелина могла бы во всем разобраться.

Имена у тусовщиков иногда бывают самыми невероятными. К примеру, Ника почти уже забыла, что когда-то ее нарекли Ирой. Леди Джагара (которую порой называли в шутку «японской волчицей») – это всего лишь аристократичный персонаж фильма-аниме. А вот Эвелина… Вообще-то, по паспорту эта светловолосая девушка звалась всего лишь Александрой. Но второе ее имя тусовочным не было, оно иногда появлялось в некоторых совсем уж «желтых» газетах – там, где печатаются объявления короткой строкой:

«Колдунья Эвелина. Сглаз, порча, любовная магия. Имеется гарантия. Тел….»

Увы, пока что больших объявлений с фотографией – «салон колдуньи Эвелины: мы поможем Вам стать счастливыми» – не было. Для этого надо работать и работать. Но и того, что имелось, оказалось достаточным, чтобы девушка чувствовала себя профессионалом в магии.

Ни о каких «Воинах Армагеддона», а уж тем более – об О'СБ., – Эвелина слыхом не слыхивала. Да и ее заказы сводились к просьбам дамочек недалекого ума отомстить сопернице, вернуть друга или любовника и тому подобной ерунде. Иногда друг-любовник возвращался, это можно было считать случайностью, а можно – и последствием применения магии.

Эвелина предпочитала последнее.

Но куда больше ее интересовала магия, которая не имеет практического применения и на которой нельзя заработать.

«А значит, Эвелине можно выложить свою историю, и она попробует разобраться», – думала Ника, нажимая кнопку звонка.

– …И ты понимаешь, что идешь по совершенно незнакомому городу… Я не знаю, что вчера случилось, – в десятый раз повторяла Ника.

Эвелина молча слушала, удивляясь не столько тому, что рассказала Ника, сколько тому, как она говорит. Ее историю можно было бы посчитать пустой фантазией, в тусовке рассказывают и не такое, случается, что кто-нибудь (друг очень дальних знакомых, желательно – из другого города) путешествовал в параллельный мир – где-то на Земле есть такие странные точки, откуда туда можно попасть. Верить всему этому совершенно не стоило.

Но в самой Нике что-то переменилось. Она не стала с порога просить пустить ее к компьютеру, не стала бесконечно рассказывать про осточертевший «Морровинд». И ее речь, хотя она говорила о странных вещах (некий мистический автор в таких случаях повторял – «у меня нет слов, чтобы выразить это словами»), речь невежественной и необразованной девицы с тусовки, приобрела некую стройность и внятность.

Вот это заставляло прислушаться, и прислушаться внимательно.

– А когда вы снова встретитесь с этим… Эрик, да? – переспросила Эвелина.

– Он сказал, что сам меня найдет. В самое ближайшее время.

– Интересно, как? Он что, поставил тебе «жучка»?

– Электронного, что ли? – Ника рассмеялась, но Эвелина сохраняла серьезность:

– Нет, конечно, магического.

– Это как?

– Ну, так я называю одно действие. Когда очень хочешь, чтобы человек как бы случайно с тобой встретился. Надо бы посмотреть, что там с тобой такое.

На столике у Эвелины Ника заметила толстый том в зеленой обложке. Это был не Кроули и не Папюс. «Лавкрафт», – прочла девушка.

– Фантастика? – спросила она, чтобы слегка переменить тему разговора. Уж больно тягостным показалось ей собственное путешествие по заброшенным местам и безлюдному городу. Что, если она проваливается в какой-то мерзкий мир?

– Почти фантастика, – улыбнулась Эвелина. – Скорее мистика. Знаешь, у меня такое впечатление, что он кое-что знал. Древние, кошмарные существа, Первая Раса… О них вообще ничего не известно, вот Лавкрафт и домыслил.

– Первая Раса – это Атлантида, что ли? – заинтересовалась Ника.

– Нет, это совсем, совсем другое. Посерьезнее, пожалуй. Погоди, а как он выглядит, этот Эрик?

Ника, как могла, рассказала, не забыв про желтые глаза.

– А еще мне показалось… – она неожиданно запнулась.

– Что показалось?

– Что, когда мы искали кладбище и пошли по этой странной дороге, он переменился. Будто глаз у него и вообще нет – только темные провалы.

– Не знаю, что и думать, – Эвелина и в самом деле погрузилась в размышления.

Случайностей на свете не бывает. Если она за три дня до того купила на распродаже Лавкрафта и прочла его, значит, ее готовят ко встрече с чем-то неизвестным. Кто готовит? Судьба, рок – это совершенно неважно и несущественно. Главное – готовит. А раз так, все, что рассказывает Ника, может быть серьезным, очень серьезным. А может, конечно, это глюк, может, и нет никакого Эрика, а все, что Ника сейчас сказала, привиделось ей в бреду. Как-то Ника пригласила ее к Алиену – после тех напитков, какие подают в этом избранном обществе, можно увидеть всех Древних разом.

Но если Эрик – личность реальная? И не просто реальная, а один из Них?

Ника отчего-то вздрогнула.

– Холодно? – Эвелина закрыла форточку, потом накинула на плечи подруге пуховый платок и села напротив.

– Успокойся, – мягко проговорила она. – Все просто замечательно. Ведь ты нашла дорогу обратно…

Ника закрыла глаза. Вот и прекрасно – теперь можно было приступать к исследованию

Вряд ли Эвелина знала, что такое магическое зрение. Но, если и не разглядеть, то почувствовать она могла. Яркий, слегка подрагивающий силуэт – это Ника, ее сущность и энергетические оболочки (для колдуньи они сливались в одно). Вроде бы все в порядке, ровно и чисто – по крайней мере, это значит, что Ника вполне здорова. А это еще что такое?..

Эвелина даже подалась вперед – настолько любопытным показалось ей то, что, несомненно, присутствовало в этом ее видении…

Говорят, любопытство погубило кошку. Увы, с людьми такое тоже иногда случается. Даже – с профессиональными колдуньями. Эвелина была очень любопытна. Правда, и очень осторожна.

Она вовремя почувствовала какое-то неясное чуждое присутствие – за мгновение до того, как это неясное нечто должно было войти в ее мозг. И тут же прервала свой сеанс, с удивлением посмотрев на Нику.

Она откинулась на подушки кресла.

– Знаешь, по-моему, это все-таки глюк, – сказала она. – Я сейчас посмотрела. Даже не знаю, честно говоря. Ты, по– моему, просто переутомилась. Устала. Тебе бы нормально выспаться. А все эти кошмары… В общем, не придавай значения. Забей. Хотя я бы не прочь посмотреть, кто такой этот Эрик. Но ты должна это знать, все они – козлы порядочные. И он наверняка не исключение. Вот Лариска наша этого не понимает…

Вот это было любимым коньком колдуньи. Если Ника готова была часами рассказывать о «Морровинде», то Эвелина могла сутками рассуждать о том, что все молодые люди – отпетые сволочи и мерзавцы. Началось это еще с той поры, когда она обнаружила во время похода своего парня в палатке с какой-то незнакомой девицей – больше всего ее почему-то возмутило, что он и имени той девицы не узнал! А потом истории из жизни ее клиенток только подкрепляли ее убеждения.

Она говорила привычные вещи, и все же, как-то подозрительно поглядывала на Нику. А вдруг за этим Эриком и впрямь кроется нечто любопытное. И очень, очень опасное…

А ощущение опасности и тайны ей очень нравилось.

* * *

Редрик пытался уснуть, но совершенно безуспешно. Пожалуй, хватит с него воспоминаний, и так всю душу вымотали. «И вынули!» – он зло улыбнулся своей мысли. Да мало ли, что ему почудилось в письме этого сумасшедшего! Они же осмотрели квартиру самоубийцы, осторожно опросили соседей… И – ничего, по нулям! Ни следа какого-нибудь магического артефакта, ни тени присутствия какого-либо существа, которое несчастный мог принять за чудовище. Абсолютно ничего!

И соседи сплошь нормальные. Впрочем, нашли не всех, да и не мудрено – дачный сезон тогда уже начался. Один уехал в Москву – вроде бы, еще до того, как самоубийца оставил письмо и покончил с собой.

Конечно, можно было бы обследовать все и поподробнее, Редрик готов был этим заняться. Но не вышло – как раз в тот момент выяснилось, что дорогой СВА решил подложить О.С.В., а заодно и всему Петербургу гигантскую свинью. Такой мерзости, в принципе, ждали, но меры пришлось принимать самые серьезные…

СВА… Вот жаль только одно – ни он, ни Эйно уже не встретятся с этим поганцем Сергеем. Хотелось бы посчитаться с ним лично… Увы, не придется! То, что стало известно по агентурным каналам, привело Эйно в полный восторг – мага, который обожал проводить эксперименты над людьми, не имеющими возможности ему воспротивиться, больше не было в живых. А его смерть оказалась очень, очень нелегкой. Какой вампир им полакомился – осталось полнейшей загадкой. Ясно было одно – к О.С.Б. он никакого отношения не имел.

«А это тебе – за Юриса Семецкиса, сволочь! – подумал Редрик. – И за тех ребят в Констанце. И за Асю… Жаль только, что не я».

Мстительная мысль никакого облегчения не принесла.

Кассандра заворочалась во сне и тихо заурчала. Вообще-то, у нее был специальный кошачий домик, но она предпочитала спать в ногах у своего человека.

Осторожно, чтобы не разбудить кошку, Редрик повернулся на другой бок.

Что еще можно сделать, чтобы ухватить ниточку, которая приведет его к той твари, о которой поминал самоубийца? Как это сделать?

Редрик не представлял, что для этого нужно. Если тварь воплотилась, то некоторое время она будет отсиживаться. А потом? Потом вокруг нее начнут собираться люди. Самые разные люди. О, этот демон будет и симпатичным, и располагающим к себе! А дальше?

А дальше начнется тихий захват сознаний людей. Предположим, тварь даже винить за это нельзя – таков способ ее существования. А когда это гнездо, кластер, достигнет критической массы, весь О.С.Б. может оказаться бессильным. И что тогда? Бежать в Запределье? Героически погибнуть?

Ведь наверняка тварь учтет то, что случилось двадцать лет тому назад…

Глава 15
«Раб кесаря»

Михайград,

ноябрь 1989 г.

Иногда нам приходится долго, невообразимо долго терпеть то, что мы ненавидим больше всего на свете.

Генерал Александру Киву ненавидел унижение. Ненавидел с очень давней поры. С того момента, когда эсэсовский унтер-офицер бил по лицу молоденького солдата из Констанцы – за то, что этот солдат, пускай и из союзнической армии, но все же явно низшей расы, – несвоевременно и неверно отсалютовал ему, истинному арийцу.

Этот миг старший рядовой Киву не забыл. Не забыл через три года, когда стал лейтенантом и вел свой отряд все к тому же Дворцу эдельвейсов, где засел тогдашний фашистский вождь. Что они кричали тогда? «За Родину, за короля Мигуэла!»

Именно так.

А еще – за то, чтобы ни одна сволочь не могла бить по лицу того, кто не сможет ответить.

Потом творилось много событий. Родина и король потребовали сражаться против бывших союзников. Александру не видел того эсэсовца, и после не сожалел об этом. «Истинный ариец» наверняка погиб, а если даже и нет, то был жестоко наказан. Молодой офицер знал, что творилось в Германии после победы, он побывал в нескольких городах, от которых не осталось вообще ничего – одни обугленные фундаменты. Англичане с американцами постарались на славу, Советы – тоже…

А потом Родина осталась, а вот королю пришлось собирать дорожный саквояж. Зато появились новые союзники – не «истинные арийцы, высшая раса», но «старшие братья».

Эти никого по лицу не били. Просто установили новую власть, которую считали справедливой и верной. Полковник Киву не имел ничего против – он сам происходил из очень небогатой семьи. Неприятности начались как раз после – когда молодой второй президент, его одногодок, решил: «старшие братья» – это, конечно, хорошо, видимость Дружбы поддерживать надо. Но – не более. У Констанцы есть свой собственный путь, и путь этот связан с ним – с Леоном Андруцэ.

Неприятности начались не сразу. По крайней мере, генерал не сразу их заметил.

И вновь пришлось унижаться, выслуживаться, сделать все для того момента, когда великий вождь аккуратно, двумя пальцами возьмет досье с его персональным делом. «Как вы сказали? Генерал Киву? Да, пожалуй, он подходит…»

И на стол лег приказ – назначить министром обороны Надо было выслуживаться. И ждать. Ждать вот этого самого момента. Генерал поднял телефонную трубку:

– Ты! Ты больше не министр, понятно?! – проорал такой знакомый голос.

– Кто говорит? – холодно осведомился генерал. – Представьтесь по всей форме!

– Не узнаешь, сука?

Казалось, в трубке раздалось змеиное шипение.

– Ты посмел не выполнить приказ!

– Я посмел исполнить закон! – прогремел генерал. – Мои солдаты не станут стрелять в безоружный народ! И не станут выполнять преступные приказы!

– Забыл, из чьих рук жрал?! – осведомился голос в трубке. – Забыл, гнида? Отвечай!

– Я не стану подчиняться безумным приказам! Советую отложить трубку и добровольно сдаться!

– Тебе недолго жить, Киву, раб кесаря! – прошипел голос. Раздались гудки – связь разъединили.

Значит, мы теперь кесари!

Генерал улыбнулся. Вот так – момент настал. И прошел. Что теперь? Он, откровенно говоря, не знал.

Киву прошелся по кабинету, выглянул в окно. Около министерства собралась небольшая толпа, солдат, стоявших в оцеплении, забрасывали цветами. Надо распорядиться, чтобы сняли флаг с гербом. Пожалуй, этим и займемся…

Отчего-то резко заломило затылок, но генерал не обратил на это никакого внимания. Не до того ему сейчас было.

Вновь зазвонил телефон:

– Товарищ генерал, вас… – голос телефониста был слегка растерянным, как будто он не знал, как представить звонившего.

– Кто? Опять этот… кесарь? Или его кесарица? Можешь послать их к чертям. Разрешаю. – Генерал ухмыльнулся в усы. – Сообщи, что приказ об их поимке уже издан.

– Товарищ генерал… – голос телефониста стал жалким и извиняющимся. – Никак нет, не они. Это… – он вдруг замолчал. Пришлось все же самому трубку поднять.

– Генерал Киву? – услышал он совершенно незнакомый голос. – Ваш телефонист слегка под гипнозом, будьте к нему милосердны. Нам необходимо встретиться и переговорить…

– Кто вы? – резко спросил генерал. Почему-то он поверил звонящему – сразу. «Слегка под гипнозом…» Черт знает что творится!

– Это пока не столь важно, – голос звучал с каким-то странным акцентом. – Мы помогли вам у Дворца эдельвейсов…

– Из восставших? Там уже избрали представителей? – деловито осведомился генерал. – Да, думаю встречу можно назначить вечером.

– Совет избран, но я не от них. Генерал, ради всего святого – будьте бдительны! Ваша жизнь – под угрозой!

– С какой стати? ЭТИ – бежали. Кто мне угрожает? «Шербими»? Или этот недоучка Аннибал?

– Нам нужно встретиться, – настойчиво говорил голос. – Вам необходима охрана. Специализированная охрана.

– Она у меня есть, – генерал коротко рассмеялся. – Восемьдесят хорошо обученных десантников – это вам не охрана?

– Речь не о том, – сказал человек, и генерал догадался – кажется, звонит русский. Вот только сейчас не хватало очередной помощи «большого брата». Нет уж, хватит, теперь они и в самом деле пойдут своим путем! Уж лучше призвать на вакантный трон все того же короля в изгнании. Или – стать президентом самому, и не прислушиваться к советам. И к Советам с их «перестройкой» – тоже.

– Можете удвоить охрану. Но вам угрожает бежавший диктатор. Не думайте, что все завершилось, генерал. Я сказал о воздействии на телефониста. Воздействие может ударить и по вам. Мы защитим вас, сделаем все возможное. Но…

– Кто бы вы ни были, я не верю в мистику! Можете передать это вашему КГБ или куда там еще!

– Это не КГБ! Прошу вас поверить нам, генерал!

– Еще раз говорю – в мистику не верю! – Александру Киву бросил трубку.

Черт, как болит голова! Он вышел в приемную.

– Кто там у нас на коммутаторе? – спросил он у застывшего адъютанта. – Разберитесь, что там за чертовщина. И, вот еще что: приказываю удвоить охрану здания!

– Есть, товарищ генерал! – щелкнул каблуками адъютант. – Разрешите идти!

– Идите!

Генерал закрыл дверь. Уселся в кресло.

Вот и все – сбылась его мечта. Что теперь? Теперь будем восстанавливать справедливость. Да-да, справедливость, те же Советы еще посмотрят, что может по-настоящему свободный народ. А диктатор – сядет. Хорошо сядет, на всю оставшуюся жизнь.

Генерал открыл потайной шкафчик, достал бутылку, плеснул в рюмку коньяка. Залпом выпил. Через минуту вроде бы подействовало – головная боль стала чуть тише. Вот еще новости – разболеться именно в такой день. Хотя, чему бы тут удивляться. Годы, годы, да какие… Этот поганый выскочка мог общаться только на крике, хотя так было не всегда. В шестьдесят восьмом он только что в ногах не валялся, когда надо было аккуратно и бескровно указать «старшим братьям» их истинное место в Констанце. Тогда генерал очень хорошо справился с задачей. Но вся слава досталась не ему, а президенту.

«Мы отстояли независимость и свой путь в мире!» Это еще подумать, кто отстоял.

Голова вдруг едва не взорвалась, он даже сморщился от боли – стало трудно дышать. Но тут же отпустило. Хорошая это все-таки вещь – коньяк. Особенно – местный, не французский. То-то советские да и не только коллеги так на него налегали. Лечебная штука, гордость Констанцы!

А все-таки, кто это прорвался к телефону? Чего ему на самом деле было надо? Какой-нибудь дипломат? Он бы действовал совсем не так: представился бы для начала, что ли. А этот?

Постой-ка, Фома, в мистику не верующий, а что это за глухие слушки ходили про спецподразделение «шербими», лично подчиненное Леону Андруцэ? Кого-то они там громи-

ли и подчиняли, он слышал о таком, но не проверял… «Смерть бесам!» Мистика какая-то! Да, вроде бы так называлась какая-то подпольная организация. Больше все равно ничего известно не было.

Черт его знает! Интересно, где приземлится вертолет? Уж точно – не в столице. Но границу не перелетит – еще со вчерашнего дня подготовлен секретный приказ для ПВО. Самое главное – они не кинулись в посольства! Хотя и на этот случай был план.

Генерал машинально выдвинул ящик стола. Достал именной револьвер – подарок советского маршала. «На память о том, как мы НЕ СТАЛИ врагами», – сказал тогда коллега. Да уж, тогда пришлось мобилизовать все силы. Вторжение означало гибель, но вот этого-то и не состоялось. Границу держали очень хорошо.

Маршал еще раз прошелся по комнате. Почему-то звонок не шел из головы. Может, он зря с ними так? Надо было переговорить… Надо было…

Головная боль подобралась незаметно – и теперь она стала легкой, ползучей. И это было еще хуже.

Он грузно опустился в кресло. Надо бы позвать кого-нибудь… Сегодня он не сможет ни с кем встретиться, пускай готовят свой временный совет. Кажется, все идет по его плану. Что ж, это хорошо.

Боль давила и внушала, не давая передышки. И неожиданно генерал сообразил, что это за внушение.

Он должен сделать всего-то несколько простых вещей. Протянуть руку. Это ведь очень легко. А потом – еще легче – взять со стола оружие. Снять с предохранителя. Поднести к виску…

Он сжал голову руками, отбрасывая наваждение. Что же это такое, что?

Снова зазвонил телефон. Генерал попробовал протянуть руку к трубке – боль тут же сделалась совершенно невыносимой. Трубка будто бы раскалилась докрасна. Как заготовка на наковальне в деревенской кузнице…

Он невольно улыбнулся, вспомнив деревню, соседа-кузнеца, – его потом, вроде, расстреляли немцы. За то, что был Цыганом…

И вновь рука, словно бы зажив совершенно самостоятельно от его воли, потянулась к револьверу. Генерал с ужасом смотрел на происходящее, пытаясь закричать – теперь ему было уже все равно, кто из подчиненных и что об этом подумает. Но кричать он не мог – из горла рвался только свист.

А перед глазами возникло лицо великого вождя Леона Андруцэ. Оно было искажено злобой.

«Тебе недолго осталось жить, раб кесаря!..» Губы вождя кривятся в усмешке. А глаза… Нет у него глаз. Есть только шевелящаяся Тьма. Только Тьма – больше ничего…

Стук в дверь…

– Товарищ генерал! Товарищ генерал, откройте! Танки входят в город! Бои на окраине…

Что это? Что? Бои? Диктатор?!

Он попытался встать с кресла. Тело выгибалось, не желало слушаться.

И все-таки встал – самым последним осознанным движением.

Выстрел в кабинете был слышен даже на улице.

* * *

Эйно выругался. Он понимал – шанс помочь был слишком невелик. Значит, Киву не спасти. Жаль – солдатом он был хорошим.

Что ж, теперь придется действовать по обстоятельствам. Перво-наперво – послать сигнал всем своим. Иначе – потери неизбежны. Ред – тот наверняка сейчас с революционным народом. Да и остальные тоже. Они еще не знают, что сейчас начнется.

Не вышло договориться с военными – выйдет с гражданскими. Только бы успеть, успеть хоть как-то их организовать.