Текст книги "Узкое место"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Не успел он это сказать, как телефон вновь зазвонил.

– Теперь можно. Подойдите, все опасности позади.

Вашенский подошел к аппарату и нерешительно снял трубку.

– Слушаю вас.

– Господин Вашенский? Ваш автобус в аэропорт отходит в четырнадцать часов со Старой площади. Маршрут номер двенадцать. Просьба не опаздывать.

– Хорошо. – Он опустил трубку на рычаг. – Неужели я, наконец, уеду из этого проклятого места!

– Напрасно вы так. Ваши земляки, я говорю о гостях из Европы, остались очень довольны своим путешествием. Ну а что касается вас, то вы сами принимали решение. Теперь, если позволите, я хотел бы забрать у вас ключ от сейфа, раз сделка не состоялась.

Вашенский подошел вплотную к гостю и посмотрел ему в глаза.

– Как вас зовут?

– Дик. Просто и хорошо запоминается.

– Выходит, я зря сюда ехал? Орден на месте?

– Вы можете в этом убедиться.

– Я тоже забронировал сейф в том же банке, но в другой секции. Туда я положил деньги. Полмиллиона, как мы договаривались. Предлагаю обмен. Если орден на месте, я вам отдаю свою карточку и ключ от своего сейфа, а вы мне карточку от вашей секции.

– Поехали в банк. Моя машина внизу.

Все прошло гладко. Вашенский не знал, как ему обезопасить себя от неприятностей. В конце концов он забрал орден и перенес его в отсек, где оставил деньги, а Журавлев положил деньги туда, где хранился орден. Каждый получил свой ключ и свою карточку.

Взволнованный и потный выходил на улицу потомок Платона Зубова. Журавлев оставался спокойным и хладнокровным.

– Что же вы не забрали деньги с собой? – спросил Вашенский.

– Не к спеху. В банке целее будут. А почему вы орден оставили, мне не понятно.

– Уж тут-то все понятно. Я лечу на самолете, да еще с пересадкой в Москве. У меня орден отберут на таможне. Идти на такой риск глупо. Его заберут позже надежные люди, способные перевозить такие вещи через границу.

– С пересадкой? – задумчиво переспросил Журавлев.

– А вы знаете, сколько лететь от Новосибирска до Парижа? Пол земного шара. Прямых линий между европейскими странами и Сибирью не существует. Сначала в Москву, а потом в Париж.

– Странно, почему я раньше об этом не подумал… Еще одно узкое место.

– Москва? Узкое? Вы спятили.

– Нет, я о своем. Желаю удачного полета, господин Вашенский. Кстати, вы не знаете случайно Гийома Пуартье? Тоже из русских, живет на юге Франции.

– Не имел чести. Я, видите ли, далек от коллекционирования всяких блестящих побрякушек. Это уж так, для престижа, чтобы не ударить в грязь лицом. Хотите вы того или нет, но Платон Зубов вошел в историю. И, по моему мнению, был незаурядной личностью.

– Да, безусловно. Раз вы не знали Гийома Пуартье, я могу быть спокойным. Вы долетите до Парижа без приключений.

– О чем это вы?

– Ни о чем. Желаю счастливого полета.

Журавлев повернулся и направился в центр, где в открытом кафе его ждала Анна.

Девушка нервничала. Она влюбилась и поняла это после появления красотки, которая увела Дика на всю ночь. Ее самолюбие было задето. Когда Журавлев сел за столик, где Анна допивала второй коктейль, она набросилась на него с упреками:

– Опять с этой рыжей кошкой встречался?

– Аня, ты уже отдавила мне все мозоли. Успокойся.

– Хорошо. Объясни мне, дуре, где может шляться мужик целыми днями в чужом городе? Только не ври, что ты здесь бывал раньше. Мы целый час с тобой искали театр, где будет проходить конкурс. Скажи сразу, что я тебе надоела.

– Декорации вывезли?

– Не терпится? Скорей бы я свалила? У меня целая неделя отпуска. Я проведу ее с тобой. В Москве мне только паспорт с визой получить и билет на самолет. Это я могу сделать в день отлета в Ниццу. Билет до Москвы я сдала. Полечу в последний день.

– Я спрашиваю про декорации.

– Грузят на машины. С самого утра. Повезут завтра.

– А гастроли через неделю? Играть придется на голой сцене. За неделю до Ниццы их не довезут.

– Значит, самолетом отправят. Делаешь из меня дуру, заставляешь следить за театральными рабочими, считать ящики. Это чтобы занять меня каким-то делом и чтобы не мешала твоим свиданиям?

– Сколько ящиков погрузили?

– Наших – тридцать. Другие не считала.

– А как ты распознала свои и чужие?

– Ты меня совсем дурой считаешь? Там же номера стоят и надписи.

– Надписи?

– Нуда. «Новосибирск – Москва – Ницца». Ящики покрасили в желтый цвет и черной краской набили буквы.

– А сюда их привезли некрашеными, без надписей и номеров. Значит, такая маркировка требуется для таможни. А через Россию вези любые.

– Дик, сознайся, может, у тебя крыша поехала или ты мне зубы заговариваешь? Что происходит?

– Если бы я сам понимал, Анюта! Время как вода сквозь пальцы просачивается, а я никак не могу разгадать одну простую загадку. Скажи, а номера на ящиках идут подряд?

– Не знаю. Не считала. На меня и так как на идиотку смотрели. Актриса путается под ногами у монтировщиков во время погрузки декораций! Пришлось сделать вид, что ищу Гришку.

– Кто такой Гришка?

– Заведующий мебельным цехом. Он мне трон делал без гвоздей. А то привезли какой-то, я все платье екатерининское порвала. У Гришки руки золотые. Все на клей посадил.

– Значит, он о ящиках должен знать. Мебель ведь тоже в контейнеры грузят?

– Наверное.

– Тебе придется поговорить с Гришей по душам. Это очень важно, Анюта.

– Точно, у мужика крыша поехала. И придется мне всю оставшуюся жизнь в психушку передачи носить!

10

 Екатеринбург

 Следующие сутки

Днем они ничего сделать не могли. Склады охранялись, а тот, который их интересовал, и вовсе оказался запертым на тяжелый амбарный замок. Пришлось ждать темноты. Свободное время провели с пользой, оснастились всем необходимым. Веревки, фонари, черные спортивные костюмы, легкие кроссовки и прочее купили в магазинах города.

Как только стемнело Настя, Женя и Влад проникли на территорию железнодорожного терминала. Троица в черном с рюкзаками за плечами походила на диверсионный отряд из американского боевика, съемки которого проходили на территории советской овощной базы. Один или два сторожа, дремавшие в своих будках, и подвыпившие грузчики перевозили на автокарах ящики с одного склада на другой, да еще бездомные пугливые дворняжки носились по территории в поисках пищи. За воротами стояли большегрузные машины, в которых крепко спали шоферы, не успевшие разгрузиться или погрузиться до того, как закрылись ворота. Кладовщики лениво начинали рабочий день, но заканчивали его в шесть вечера и ни секундой позже. Кто не успел, тот опоздал.

Еще днем Настя осмотрела все машины, стоящие в очереди перед въездом на территорию терминала. Ее интересовали номера, она их сверяла со списком, выданным ей Журавлевым, где значились машины, принадлежащие транспортному агентству «Молния». Огромные фуры с прорезиненными тентами имели на борту характерный знак в виде голубой молнии в желтом круге. Именно они доставили декорации и костюмы в Куйбышев. Но таковых здесь не оказалось.

Короткими перебежками от укрытия к укрытию диверсанты пробрались к складу. Если бы они прошли пешком с песнями, то и в этом случае не обратили на себя внимание. Здесь никто ни за что не отвечал. Свой или посторонний, какая разница. Здесь все свои, другим тут делать нечего.

Замок трогать не стали. На крышах складов имелись слуховые окна без стекол, обеспечивающие доступ воздуха в помещения. Лето взяло резкий старт и температура зашкаливала за тридцать. Крыши раскалялись, вентиляция отсутствовала, склады превращались в парники.

Настя забралась на плечи Влада, уцепилась за карниз и, подтянувшись, залезла на жестяную плоскость. Привязав один конец веревки к трубе, свободный сбросила Владу. Еще минута, и остальные тоже были на прогнившей крыше. Веревку просунули через слуховое окно и скинули вниз. Окошко оказалось узковатым, пришлось снять рюкзаки. Спускаясь в помещение, они ничего не видели. Тьма кромешная, собственных рук не разглядишь. Настя первой достигла пола и дернула за веревку. Следующим спустился Метелкин. Девушка включила фонарик, луч скользнул по цементному полу, потом по коридору и пробежал по кругу. Огромное помещение, заставленное ящиками, абсолютно одинаковыми.

Когда ребята включили фонари, Настя выдержала паузу и сказала:

– Ну что, убедились? Значит, существуют определенные стандарты упаковки для перевозки грузов. Все на одну рожу, их здесь тысячи. Как мы найдем свои? Вы видели, как их сюда заносят, но не знаете, куда их ставили.

– Не шуми, Настена, – спокойно сказал Метелкин. – Смотри внимательно: ящики маркированы, а наши чистенькие, ни одной надписи. Делаем так: тут рядов двадцать, длина склада – полсотни метров, начинаем поиск от ворот, каждый берет на себя один проход. Так мы прочешем все ряды. Смотреть внимательно, громко не разговаривать, слышимость здесь отличная. Найдете чистые ящики без маркировки, тихо свистните и направите луч фонаря в потолок. Мы сориентируемся по яркому пятну на потолке, куда идти. Иначе будем до утра блуждать в этих лабиринтах, ничего не найдем и сами растеряемся.

Предложение трезвое и деловое. Все согласились. Начали с левого края. Настя пошла вдоль стены, а компаньоны – по следующим проходам.

Не прошло и десяти минут, как послышался ее вопль, она выскочила из своего коридора в соседний, едва не сбив Метелкина с ног. С другой стороны появился Влад. Тяжело дыша, девушка прошептала:

– Там у стены окровавленный труп. Его уже жрут крысы!

Влад выронил из рук фонарь, и он разбился о цементный пол.

Они шли на цыпочках. Женя держался молодцом. У стены смельчаки остановились.

– Так, все ясно, – деловым тоном произнес Метелкин. – Во-первых, это не труп, а пьяный в доску рабочий. Во-вторых, это не кровь, а пролитая бутылка красного портвейна. В-третьих, крысы жрут недоеденную закуску в виде буханки хлеба. Ладно, придется идти всем вместе. Будьте внимательны. Нас интересуют ящики, а не местные алкоголики.

И они пошли. Описав полный круг за полтора часа, ничего не обнаружили. Все ящики были маркированы.

– Значит, их уже вывезли, – уверенно заявила Настя.

– Если их вывезли, значит, мы проиграли, – сказал Метелкин. – Перед тем как сдаваться, предлагаю еще раз пройти маршрут. Рано их вывозить. Поверьте моему чутью!

– Может, на них опять нанесли маркировку? – задумчиво произнес Сухинин. – В Питере все наклейки оборвали. Сюда они прибыли чистыми, а здесь их снова надписали как полагается. Я же говорил, что ящики маркируют краской, – а наклейки никогда не используют, если это не рекламный лейбл.

– Что ты поймешь по маркировке? Номер, вес, индекс. Тебе это о чем-нибудь говорит? – проворчал Метелкин.

– Посмотрим.

Начали все с начала. В третьем по счету коридоре Настя остановилась и указала на один из ящиков:

– Вот он!

Помимо цифр, знаков в виде зонтиков, индексов, надписи «Не кантовать», стояла еще одна надпись: «Новосибирск – Москва – Ницца».

– Черт! Что это может значить? – удивился Влад.

– Это значит, что ящики присоединят к тем, которые поедут из Новосибирска. Их должно быть шесть.

Посчитали, ящиков оказалось двенадцать.

– Чудеса! – воскликнул Метелкин. – Количество удвоилось. Но ясно как белый день, что орденов здесь нет. Тогда в чем смысл идеи?

– Смысл узнаем, когда вскроем, – уверенно заявила Настя.

Сняли рюкзаки, достали инструменты. Доски отходили со скрежетом. Внутри находились алюминиевые контейнеры, запертые на маленькие замочки. Настя вынула заколку из волос и с легкостью справилась с запором. Откинули крышку и увидели аккуратно сложенное шелковое платье. Под ним мундиры с золотым шитьем. На каждом костюме висела бирка.

Настя осветила бирку, прикрепленную к шикарному платью. Надпись гласила: «Костюм Екатерины Второй, первый акт спектакля «Фаворит», артистка Львова А.А.».

– Платье Анны, – догадалась Настя. – Все правильно. Прибавились ящики из Московского театра. Но Анна не могла играть в этом платье. Смотрите, тут даже воротник не распорот. Его еще никто не надевал.

– Оно розовое, – заметил Влад. – Я был на репетиции, на Анне Львовой в первом акте было похожее платье, но цвета шампанского, и орден на груди. Нам в костюмерную тоже приносили костюмы с уже нашитыми орденами. А тут только костюмы. Каждый такой наряд стоит больших денег. Но если театр сделал дубликаты, то почему они их сгрузили в Екатеринбурге, за полторы тысячи километров от Новосибирска?

– Почему мы не знаем, но куда их собираются отправлять, написано на деревянной обшивке. Через Москву в Ниццу. И уверяю тебя, они туда поедут. А ордена к ним прикрепят в пути. Настоящие, – сделал заключение Метелкин.

– А к чему такие фокусы, когда сменить ордена можно на тех костюмах, в которых артисты играли? – спросил Влад.

– Боятся, что их ход просчитали конкуренты, тот же Крылов может устроить налет на поезд. Ведь вагоны Долго идут через тайгу. Их ничего не стоит ограбить в пути. Вскроют ящики, а там бутафория. И конкуренты останутся ни с чем.

Голос Насти звучал уверенно, но кислая физиономия Метелкина выражала сомнение.

– Вагоны хорошо охраняются, люди Седельникова знают, какой груз везут и налета не допустят. А Крылов – не Ермак, не Стенька Разин и не имеет армии в сибирских лесах, чтобы устраивать налеты на поезда. И что он будет делать с орденами в Сибири? Охотникам и нефтяникам их продавать? Если Крылов решил грабануть поезд, то сделает это за пределами России, спокойно, безболезненно и чисто. Вооруженную охрану через кордон не пропустят. Пару сопровождающих с документами и баста!

– Все правильно, – согласилась Настя. – Эти костюмы поедут другой дорогой. Какой? Узнаем, когда ящики вывезут со склада. А теперь надо восстановить все, как было, и сматываться. Нам нужен хороший наблюдательный пункт, чтобы не спускать глаз с ворот склада.

С ней никто не спорил.

11

 Куйбышев

 Утро

Главное, не разбудить Анну. Журавлев тихо оделся и незаметно выскользнул из номера. В десять утра, по заверениям театрального мебельщика, машины с декорациями должны отбыть в пункт назначения, а именно – на товарную станцию. Вадиму предстояло еще зайти в банк и взять деньги. Дорога предстояла сложная и дальняя, могли возникнуть непредвиденные обстоятельства, где без денег не обойтись. В Куйбышеве все еще гремели фейерверки, но ему здесь уже нечего было делать. Никаких планов он не строил. Телефоны Метелкина и Насти молчали, и сами они ему не звонили. Пора уезжать. Он понимал состояние Анны, когда она проснется и не увидит его рядом, но втягивать девушку в опасные игры не имел права. Если риск, аферы, безвыходные ситуации и прочая поножовщина были его образом жизни, то театральная примадонна к этому не приспособлена. Они увидятся в Москве. Потом, когда все кончится. Тогда он расскажет ей о себе правду. А там пусть решает, нужен ли ей частный сыщик с мелочью в кармане.

Банк открылся ровно в десять. Вадим вошел в числе первых посетителей. Взяв из сейфа упаковку денежных знаков, отправился на автостоянку. Очень важно выехать из города не замеченным. Проскочить бутылочное горло, выбраться на трассу и для успокоения души дождаться, пока машины с декорациями прибудут на товарную станцию.

Сев в свою машину, он включил зажигание и тут же почувствовал, как холодный пятачок прикоснулся к его шее. Не впервой. Это ощущение он испытывал уже не раз, но печальные уроки его ничему не научили. Садиться

в машину, не проверив ее, по меньшей мере глупо. Ведь он знал, что в городе есть люди, способные его опознать. В первую очередь Седельников-Пуартье. К тому же Журавлев пользовался своим именем, а не псевдонимом. Правда, номер в отеле числился за Анной Львовой, но машину в прокате он брал по своему паспорту.

– За измену тебя следует расстрелять!

Журавлев облегченно вздохнул: голос принадлежал Анне. Он оглянулся.

– Как ты здесь очутилась?

– Стреляли.

– Мужские роли тебе не идут.

– Я правду сказала. Фейерверк под окнами пускали с утра пораньше, словно хотели предупредить, что мой суженый решил смыться. Без меня ты не уедешь. Я же предупреждала.

Анна сунула сигарету в рот и прикурила от пистолета, который имел внушительный вид. Красивая игрушка, она-то и привела его в замешательство.

– Послушай, Аня. У меня могут возникнуть неприятности в пути…

– Рыжую боишься? Глазки твои голубые выцарапает? Ничего, я тебя спасу. У меня сил хватит, в отличие от тебя. Куда мы едем? В Омск? Ты у меня гостил, пора и мне тебя навестить. Или там детки плачут, папочку ждут?

– Дура! Это у тебя крышу снесло, а не у меня.

– Отлично. Два психа – уже интересно. Каждому сапогу нужна пара. Может, поэтому мы так прониклись друг к другу?

– Ну смотри!

Журавлев тронул машину с места.

Его опасения оправдались. На выезде из города проверили документы. Впрочем, документы проверяли у всех водителей на легковых машинах. Гаишник был сама вежливость. Вадим оглядел пост. Кроме милицейских машин у главной будки стоял черный «БМВ» с тонированными стеклами. Номера не местные. Сидел кто-то в машине или нет, он видеть не мог.

Лейтенант вернул документы и сказал:

– Счастливого пути.

Как только «девятка» Журавлева отъехала, лейтенант подошел к черной машине. Темное стекло опустилось на половину.

– Водитель Вадим Журавлев. Один из троих в списке.

Ему не ответили, стекло поднялось, и «БМВ» покинула пост, последовав за «девяткой».

Из города выезжала вереница машин и заметить за собой слежку было невозможно, следом шел целый автопоезд.

Минут через десять в кармане водителя «БМВ» затрещал сотовый телефон. Он ответил:

– Из города выехал только Журавлев.

– Значит, остальные уехали раньше. Но в аэропорту они не появлялись. Инструкции следующие. Если Журавлев поедет на товарную станцию, оставьте его в покое и отправляйтесь в аэропорт. Действуйте только в том случае, если он свернет в сторону Омска. Свяжусь с вами через час.

Связь оборвалась. Андрей Кумачев убрал телефон в карман. Одна рыбка попалась на крючок. Он криво усмехнулся, вспомнив, как болтал с этим парнем в самолете по пути в Новосибирск. Тогда он и не подозревал, что общается со своей будущей мишенью. Мир тесен, а пути Господни неисповедимы.

Машина Журавлева ползла метрах в ста от преследователя. Пробка растянулась на несколько километров. Встречное движение было не менее интенсивным. Узкая дорога не позволяла маневрировать и идти на обгон. До трассы оставалось километров пять.

Налево – аэропорт Новосибирска, прямо – железная дорога, направо – трасса на Омск. Журавлев собирался ехать прямо, но телефонный звонок изменил его решение. Звонила Настя.

– Дик, в контейнерах костюмы к спектаклям, но без орденов. Здесь ящики из Москвы и Питера. Двенадцать штук. Сейчас их грузят на машины с лейблом «Молния». Ясно одно, по железке их не повезут. Платформа рядом. Что делать?

– У них два варианта. Либо фурами, что маловероятно, времени слишком мало, либо самолетом. Значит, аэропорт. Садитесь им на хвост и держите меня в курсе. Постараюсь успеть. И не выключайте аппараты. Я не могу дозвониться.

– Договорились.

Журавлев убрал телефон.

– Кому кто должен садиться на хвост? – язвительно спросила Анна.

– Я помню, что ты неплохо водишь машину, Анюта. Катала меня по Москве.

– И что? Хочешь посадить меня за руль?

– Видишь указатель?

– На перекрестке? Да.

– До Омска триста двадцать километров. Мы должны туда долететь на крыльях. Одному держать скорость в течение долгого пути трудно. Будешь меня подменять.

– Как скажешь. С тобой куда хочешь на любых скоростях. Важно, что мы вместе.

– Отлично. Вопрос решен.

Они выехали на перекресток и свернули вправо, в сторону Омска.

Через две минуты черный «БМВ» вырвался из пробки и свернул следом. Инструкция гласила: «Действовать!»

Трасса шла волнами – подъем, спуск, подъем, спуск, а кругом тайга. Машин не много, и Вадим раскочегарил «девятку» до возможных пределов. Идея с Омским аэропортом его не вдохновляла. Самолеты местных линий летали очень редко, и всегда набитые битком. Рисковать он не хотел, сидеть и ждать не любил.

Анна болтала без умолку. Она была счастлива. Вадим ничего не слышал, он думал о своем, а рев двигателя заглушал журчащий голосок певуньи. Мимо мелькали поселки, потом опять густой лес, мрачные темные стены, сдавливающие автостраду.

Черную машину он увидел в зеркале заднего обзора. Она их нагоняла. Все верно, он не ошибся. Посланник Седельникова. В шумном переполненном городе его не нашли, на выезде ждали. А ведь он хотел перехватить ордена в узком месте. Не тут-то было. Теперь о нем позаботятся, как о Жераре Леру.

«БМВ» пошла на обгон.

Вадим вильнул влево и заставил преследователя притормозить. Он видел, как открылось окно водителя и из него появился ствол пистолета. Этот не промахнется. Но если он решил стрелять сам, значит, в машине, кроме него, никого нет. Уже лучше.

– Анна, ложись на сиденье и не шевелись.

– Ты хочешь заняться любовью на ходу? Тогда закрепи руль.

Журавлев начал вилять, не позволяя себя обогнать. Раздались несколько выстрелов. Одна пуля разбила заднее окно и впилась в приборную доску, еще одна попала в корпус. Анна оглянулась и увидела черную машину, черный пистолет и страшного человека.

– Пригнись, Аня!

Теперь ей было не до шуток.

– Он нас убьет! – крикнул девушка, закрыв голову руками.

– До следующего села продержимся. Только не высовывайся.

Обстрел продолжался, Журавлев вилял, как пьяный, не давая возможности стрелку прицелиться. Если он попадет в бензобак или колесо, их песенка спета.

Вадим прижался к рулю. Заднее стекло рассыпалось вдребезги, в переднем зияло несколько дыр. Паутина стекольных волокон мешала обзору. Они мчались практически вслепую на скорости в сто пятьдесят километров. Каждый выстрел мог стать последним. Машина взлетела на холм и перескочила его, как летучая рыба, парящая над волнами. Вновь спуск и опять подъем. Вот он, пик вершины.

– Схватись за сиденье и прижмись вплотную! – крикнул Вадим.

Он уперся ногами в пол, а спину вдавил в кресло, после чего с силой ударил по тормозам. Из-под колес пошел дым, послышался леденящий душу визг, следом – удар. Машина подпрыгнула и пролетела несколько метров по воздуху, потом грохнулась о землю и застыла. Все покрышки разорвало, приземление оказалось жестким. Но не смертельным. Несколько ушибов и царапин.

Дик оглянулся. Черная машина с расквашенным носом скатывалась по склону вниз. Переднее стекло отсутствовало, водитель вывалился наполовину из салона на капот. Голова его походила на треснувший арбуз, истекающий соком.

– Ты жива?

– Не знаю.

Дверь заклинило. Пришлось выбивать ее плечом, потом вытаскивать Анну. Внизу раздался взрыв: «БМВ» скатилась, перевернулась и вспыхнула.

– Некогда расслабляться, подружка, – торопил Журавлев. – Надо скинуть наш огрызок с дороги и уносить ноги.

К его удивлению Аня не капризничала, хотя ей досталось немало. Однако ни лицо, ни ноги не пострадали.

Пришлось попыхтеть, перекореженная тачка с трудом подчинялась их усилиям.

Очистив дорогу, они спустились с холма и пошли вперед.

– Что с нами произошло, Дик?

– Ты же сказала, что пара сумасшедших лучше, чем один. Оставь свои расспросы на потом. Нам нужна машина, и ни о чем Другом я думать не могу.

– Глянь. Там какая-то харчевня и возле нее полно машин. Ты умеешь заводить двигатель без ключей?

– Машин там только две, и они нас не интересуют. Нам нужен скоростной автомобиль в хорошем состоянии. И я предпочитаю ездить с ключами.

– Немного подождем, и такой появится. Как же я теперь обойдусь без своих чемоданов и вещей? Хорошо еще сумочка с косметикой уцелела.

Она достала сигарету и никелированный пистолет.

* * *

Взволнованный мужчина лет пятидесяти, грузный, высокий, подъехал на «Тойоте» и торопливо вошел в заведение, где водители уплетали яичницу. Других блюд здесь не готовили. Постоянных клиентов не было, разнообразить меню не имело смысла. Мужчина громко поздоровался, направился к стойке, продолжая громогласить:

– Вы видели горящую машину в полутора километрах к востоку?

– Уже знаем и гаишникам звонили, и пожарным, – прервала его пухлая дамочка за стойкой. – Не убивайтесь так. Есть будете?

– Что предложите?

– Яичницу с гренками и зеленым луком.

– Ни за что! В области птичий грипп гуляет, а вы яичницей людей кормите.

– У нас свой курятник.

– Все равно. Дайте мне пачку сигарет, любых, и пару бутылок минералки.

– Без проблем.

– Вы в Омск едете?

Только теперь он увидел красивую молодую женщину, сидящую у стойки с бокалом апельсинового сока в руке.

– Вообще-то дальше.

– Подвезете до Омска? Я со своим другом разругалась и вышла из машины. Он уговаривал, но я не захотела ехать с ним дальше.

– Дурак ваш приятель! С такой женщиной глупо ругаться. Милости просим. Довезу до места.

Мужчина сгреб пакет со стойки, бросил сотню и сказал девушке:

– Прошу.

Они вышли на улицу. Хозяин бросил пакет на заднее сиденье и сел за руль. Попутчица – рядом. Машина тронулась. До Омска километров тридцать, время пролетит быстро. Что-то владельцу «Тойоты» подсказывало, что дамочка не похожа на неприступную скалу.

– Меня зовут Сергей.

– А меня Аня.

Он глянул на ее коленки. Соблазн велик.

Журавлев лежал в багажнике, придерживая крышку, чтобы она не открылась или не захлопнулась. Пока они ехали по ровной дороге, это ему удавалось, но когда машина свернула на проселок, его начало подбрасывать. Ане быстро удалось совратить толстяка. А что тут удивительного. От такого лакомого кусочка и импотент не откажется.

Машина остановилась. Журавлев откинул крышку и вывалился из багажника. Встав с земли, он подошел к водительской дверце, распахнул ее и достал пистолет.

Желание снимать с дамы платье прошло у хозяина «Тойоты» само собой.

– Вытряхивайся, дружок! – скомандовал Вадим. – Покатался, дай другим.

– Вы чего, стрелять будете?

– Непременно. В глаз при сопротивлении, а закричишь, вышибу пулей гланды с мозгами вместе.

Толстяк вышел из машины. Анна следом. Журавлев бросил ей изоляционную ленту:

– Запасливый! Целый чемодан инструментов с собой возит, будто на «Москвиче» ездит. Но хоть что-то пригодилось.

Толстяк не сопротивлялся, его упаковали, посадили под дерево и положили рядом перочинный ножик.

– Если ты очень ловкий парень, в чем я сомневаюсь, тебе хватит трех часов, чтобы распутать и порезать все узлы. Гимнастика тебе не повредит. «Тойоту» временно одалживаем. Не пройдет и суток, как мы тебе позвоним и скажем, где ты ее сможешь забрать.

Аня принесла из машины сотовый телефон, валявшийся на передней панели.

– Диктуй номер.

Хриплым голосом толстяк продиктовал свой номер.

– Вот и отлично. Только в милицию не заявляй, а то мы обидимся, и ты останешься без тачки.

– Ты понял?

– Понял.

– А это тебе за прокат автомобиля и моральный ущерб.

Журавлев извлек купюру в пятьсот евро и сунул ее в нагрудный карман пострадавшего, после чего направился к машине.

Анна наклонилась и врезала толстяку пощечину так, что у бедолаги зазвенело в ушах.

– Это за моральный ущерб, чтобы больше не трогал порядочных женщин своими погаными лапами!

«Тойота» рванулась с места и будто растворилась в воздухе.