Текст книги "Узкое место"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Марецкий покачал головой:

– Идея интересная, но она не стоит такого долгого вступления. С оружейником мы разберемся, как ты правильно заметил, когда закроем дело с орденами.

– Ты же знаешь, Степа, я попусту языком воздух не перемалываю. По твоим протоколам проходит Владимир Хохлов. Кажется, он заказывал шоферов с машинами из Владимирской области.

– А Хохлов тут при чем?

– Это он возит металл из Сибири в оружейные мастерские. А у хозяина мастерских списки всех коллекционеров на книжной полке в открытом кабинете стоят. Работает Хохлов на оружейника больше года.

Марецкий облегченно вздохнул.

– Вот теперь мне все понятно. Можно схему рисовать. Но есть одна загвоздка. Хохлов – бывший зэк, образование семь классов, истории не знает, связей не имеет, шикарных вилл себе не строил. Он такой план составить не мог. И даже на роль заказчика не тянет. Исполнитель, наводчик, но не больше. Теперь в бегах. Четверых его корешей порешили, и он понял, что очередь до него дошла, вот и дал ходу, прихватив своего приятеля.

– На КамАЗе далеко не уйдешь, – поморщился Журавлев, – тем более что те, на кого он работал, знают о нем все. И о машине тоже.

– Ладно. Хохлов давно в розыске. Если ордена запаяли в контейнеры и засунули в трубы, то их уже везут к месту аукциона, а может, и довезли. Нашего приезда на торгах не ждут. Везде опоздали. Но в тумане мелькнула фигура возможного покупателя. Начну с того, что немецкая фирма «ФЭБ» привезла и распродала коллекционерам сейфы. Эта фирма специализируется на торговле и скупке исторических ценностей, имеющих мировую известность. Она же устраивает аукционы. Но не в России, а за кордоном. И я не знаю какие. Серые, белые или черные. Глава фирмы – некая Марлен Йордан. Тебе о чем-нибудь говорит это имя?

Журавлев подумал и сказал:

– Ингрид Йордан.

– Это ее сестра.

– Вот оно что. А теперь, Степа, напрягись и вспомни историю четырехлетней давности. Высушенные болота в лесах Смоленска, раскопки. То проклятое место называли «Змеиной ямой». И клад в конце концов был найден. Я тогда числился среди покойников, жил под чужим именем, и мне удалось наблюдать за поисками. Действующих лиц было трое. Среди них немец, которого интересовали архивы гестапо, и его ассистентка, которую интересовало русское искусство. Эту даму звали Ингрид Йордан. Она имела крупную сеть антикварных магазинов в Мюнхене и Франкфурте, а в России проживала с литовским паспортом на имя Магды Вейле. Существовал и третий сообщник, некий Юрий Крылов. Он представлял интересы США, и его тоже интересовали военные архивы. Крылов оказался самым кровожадным, но ему удалось уйти. Опытный, коварный и бескомпромиссный человек. Профессионал высшего пилотажа. Ингрид Йордан арестовали. Этим делом занималось ФСБ. Подполковник Виноградов. Он-то наверняка знает подробности.

– И тут же нам расскажет, – усмехнулся Марецкий. – Нам еще ФСБ не хватает для полного комплекта. Можем привлечь и военную разведку.

– Есть один старик. Генерал КГБ. Собирает архивы по всем делам. Он и познакомил меня с Виноградовым. Скворцов Никанор Евдокимыч. Он может прояснить картину, но придется дать ему для его архива все материалы по нашему делу. Разумеется, после того, как мы его закончим. Он консультирует всех сыщиков, кого уважает, но взамен требует полного отчета. Вот к нему я и обращусь.

– Надо бы поторопиться.

– Если в игре участвуют такие игроки, как Йордан, Крылов и им подобные, то мы сидим в глубокой луже.

– Так или иначе, они используют наших людей. Без армии помощников им с такой задачей не справиться. Где-то кто-то должен проколоться. Слишком серьезную возню они затеяли, – уверенно заявил Марецкий, ставя точку.

А зря. Пока можно было использовать лишь многоточие.

5

Спектакль вызвал у Метелкина восторг. Он редко выбирался в театр, а если и попадал, то только на современные постановки, где надо ломать голову над замыслом режиссера, ничего не понимая в действиях актеров. Здесь на сцене предстала истинная классика. Аркадин оказался прав. Его костюмы, ордена, шпаги, мебель погружали в далекие времена. Хрусталь на люстре, бриллианты на орденах сверкали, как настоящие. Актеры просто не могли плохо играть в такой обстановке. Зритель окунулся в другую эпоху.

По окончании спектакля Метелкин сел в скверике напротив служебного входа театра и еще раз просмотрел программку. Его внимание привлек артист Влад Сухинин, исполнявший роль Павла, сына Екатерины, наследника престола. Он был очень молод. С таким проще познакомиться и легче общаться. Актер еще не болен звездной болезнью.

Его предположения оправдались. Толпа поклонников с цветами встречала аплодисментами звезд, которых поджидали автомобили, а Сухинин прошел сквозь толпу незамеченным и направился к метро.

Метелкин догнал его и тут же пошел в атаку:

– Привет, Влад. Меня Женей зовут. Посмотрел сегодня твою работу и решил сказать спасибо. Ты классный актер.

Сухинин немного замедлил шаг. Каждому приятно слышать похвалу в свой адрес, особенно людям творческим, верящими в свой талант.

– Спасибо, старик, на добром слове. Только роли, как таковой, у меня в этом спектакле нет. Смешно говорить – четыре выхода по пять фраз в каждом.

– Зря ты так, Влад. Порой и одной фразы хватит, чтобы разглядеть артиста.

Сухинин остановился и внимательно посмотрел на своего навязчивого поклонника.

– Послушай, а ты, часом, не «голубой»?

– Не, я сыщик!

Метелкин испуганно отпрянул. «Голубым» его еще никто не называл. Но Влад Сухинин уже мог иметь с ними столкновения. Красивый парень, изящный, в лице какая-то женственность: румянец на щеках, пушистые ресницы, пухлые губы бантиком.

– Сыщик, говоришь, – недоверчиво переспросил актер. – А чего такой плюгавый?

– Комплимент на комплимент? Я тебя в работе видел, а ты меня нет.

– Я сыскарей повидал немало. Даже сам участвовал в одном деле. Такие дела тебе и не снились.

– А чего мы на улице стоим, как дураки. Пойдем где-нибудь посидим. Премьеру обмоем. Угощаю, – предложил Метелкин.

Сухинин посмотрел по сторонам, будто потерял кого-то.

– Ладно. А почему нет? Для народных и хороводных дирекция банкет устроила в честь премьеры, а мы, видите ли, рылом не вышли. Тут неподалеку есть одна приличная забегаловка. Пойдем.

Сухинин привел поклонника в небольшое уютное кафе. На столиках горели свечи в маленьких цветных колбочках. С молодым артистом многие посетители здоровались, а персонал обменивался рукопожатиями. Он что-то шепнул официанту, тот кивнул и отправился в буфет.

Они сели у окна.

– Сейчас нам принесут водочки и закуски. Я еще заказал поджарку с горошком и калачи, они всегда горячие. Не возражаешь?

– Нет, конечно. Ты не беспокойся, деньги у меня есть.

– Ясное дело, иначе ты из забегаловки не выйдешь.

– Предупредил, что ли?

– Зачем. Они знают, что я на такую роскошь не способен. Артист театра без кино – это нищий. А у меня, между прочим, семья.

Принесли водку в запотевшем графине, огурчики, грибы. Выпили за премьеру.

– Ты откуда взялся, сыщик?

– Из Москвы. Приехал по важному делу.

– А где остановился?

– В «Астории».

– Врешь небось.

– Я хочу подарить тебе пару своих книг. Мы ведь тоже люди творческие, не лыком шиты. Заходи ко мне в гостиницу, сам все увидишь.

– Зайду, если успею.

– В отпуск собираешься?

– Нет, на гастроли. В Сибири открывается фестиваль истории искусств. Спектакль и готовился для показа на фестивале. Мы рассчитываем на первый приз, там солидные премии обещают.

– Вот оно что. История искусств? Что под этим понимается?

– Будет конкурс на лучший спектакль, посвященный истории государства российского. Представлено восемь спектаклей. Наш, Московский, Саратовский, Ярославский имени Волкова и четыре сибирских. Потом вечера поэзии от Сумарокова до Лермонтова, посвященные Отчизне. Выставка современной живописи, также посвященная истории государства восемнадцатого-девятнадцатого веков, и всяких ремесел, ныне забытых.

– И кто этот фестиваль организовал? Я о нем ничего не слышал.

– Скорее всего, Министерство культуры при поддержке спонсоров и меценатов.

– Вряд ли Министерство культуры разорится на богатые призы и премии. А спонсорам выгода идет от рекламы и пиара своих пожертвований. Но фестиваль не афишируется. Я о нем впервые слышу.

– Ты знаешь, у нас на репетициях бывал князь Долгоруков и еще парочка стариков известных русских родов. Все они живут за границей. Кто во Франции, кто в Швейцарии, кто в Америке. Они, я думаю, и есть главные меценаты. Когда-то вся Россия лежала у ног их предков. Я слышал, что в состав жюри войдут несколько князей. Министерство культуры играет роль посредника. А Сибирь выбрана не случайно. Там, как нигде в России, сохранились старые традиции, уважение к предкам и их деяниям. Туда же едет и духовенство. Намечено открытие храма. Четвертого в захудалом городишке. В общем, программа обширная.

– О каком городе идет речь?

– Это Куйбышев. Не тот, что теперь снова стал Самарой, а небольшой, в трехстах километрах от Новосибирска. Там даже аэропорта своего нет.

– Потрясающая идея! – воскликнул Метелкин.

– А кто спорит?

Сухинин разлил водку.

– С премьерой вас, Павел Петрович! – поднял свою рюмку сыщик. – А скажите, Ваше Высочество, кому же вы доверите свой сюртук, шпагу, парик, орден Святого Александра Невского? В чемодане в Сибирь повезете?

– Это не наша забота, а дирекции театра. Упакуют, погрузят и отправят. Как обычно.

– Действительно. Обычное дело. Театральные атрибуты, кого они могут интересовать? Ничего в пути не пропадет?

– Не слышал о таких случаях.

Влад как-то странно посмотрел на своего нового приятеля:

– Почему тебя интересует эта ерунда? К чему ты клонишь?

– Идея у меня есть, Влад. Ты жалуешься на маленькую зарплату. Я могу дать тебе задание, и если ты его выполнишь, получишь пятьсот долларов.

Артист прищурился и оценивающе оглядел Метелкина.

– Ну, ну, подпольный миллионер из «Астории», говори о своем задании.

– На первый взгляд очень простое. Но когда за него возьмешься, поймешь, что придется башкой стены пробивать. Главная задача – не засветиться. Когда артист интересуется не свойственными ему делами, он вызывает подозрение. А ты не должен вызвать подозрений даже у сторожа и буфетчицы.

– Не тяни кота за хвост.

– Мне нужно знать имена спонсоров спектакля. Это первое. Второе. Как будет транспортироваться театральный реквизит. Номера контейнеров, весь маршрут, а также кто сопровождает груз. И третье – время. Когда намечена отправка.

– Зачем тебе все это?

– Если выполнишь задание, я тебе все расскажу, учитывая, что ты патриот. Полезное дело сделаешь. И еще. Уже мелочи. Список театров – участников конкурса, состав жюри, день открытия фестиваля, сроки проведения.

– Любопытный ты тип, Женя.

– Я самый обычный. Любопытных типов нам поймать надо. Тогда достояние нашего государства хоть на небольшую толику, но сохраним. Я ведь тоже патриот, Ваше Высочество.

Метелкин потянулся к графину.

6

Небольшой садик во дворе знаменитой высотки на Котельнической набережной был идеальным местом для тихой неторопливой беседы.

В последнее время Никанор Евдокимыч Скворцов, проживающий в знаменитом доме, любил здесь прогуливаться. Кто-то из друзей подарил ему карликового пуделя. Подарок с умыслом. Восьмидесятилетний генерал целыми днями сидел дома, возился со своим архивом и никуда не выходил. Лицо приобрело серо-зеленоватый цвет, и врачи рекомендовали ему проводить не менее двух часов на свежем воздухе. В его огромной квартире жили два верных телохранителя, которые выполняли еще и обязанности домохозяйки и кухарки. Но главной их задачей оставалось обеспечение безопасности хозяина, на которого они работали не один десяток лет, и охрана его бесценных архивов. В дни неразберихи, когда вслед за исчезновением памятника железному Феликсу с постамента на Дзержинской площади ведомство разваливалось на части, в квартиру генерала перекочевали лучшие материалы из главного архива на Лубянке.

Прогулки пошли на пользу хранителю тайн советской разведки, и, отмечая свое восьмидесятилетие, Скворцов выглядел свежее, чем четыре года назад, когда в последний раз виделся с Журавлевым.

Старик обладал великолепной памятью. Когда Журавлев позвонил ему, представляться не пришлось, Скворцов узнал его по голосу и назвал по имени-отчеству. Договорились о встрече.

Теперь они прогуливались по садику и тихо, мило беседовали.

– Вы знаете, Вадим Сергеич, а я вовсе не удивлен, я знал, что рано или поздно кого-то заинтересует Ингрид Йордан. Все дело в том, что фрау Йордан слишком крепко повязана с Россией. Все свои миллионы, а то и миллиарды она скопила, торгуя русским антиквариатом. Начинала с мелкой лавочки, но когда из России стали вывозить иконы возами, как дрова, грех было не заработать. Мелочь она выставляла на продажу, а ценные экземпляры собирала в коллекции и продавала за сумасшедшие деньги. Ну, скажем, коллекция икон шестнадцатого века московской школы, основанной Феофаном Греком. Пятнадцать экземпляров. Полный иконостас. Такие раритеты дешево стоить не могут. На нее работали целые мастерские реставраторов и толпы искусствоведов.

– Все это я помню, Никанор Евдокимыч. Но поиски гестаповских архивов привели Йордан к аресту. Ее обвинили в ряде убийств на нашей территории. Конечно же убивала не она, а ускользнувший от ФСБ Юрий Крылов. Но ее участие в преступлениях не вызывало сомнений. Я не стал обращаться к подполковнику Виноградову, мне надо самому разобраться в одной очень запутанной ситуации.

– Кстати, Виноградов уже полковник.

– Рад за него, достойный офицер.

– Вы правы. Ваш вопрос его очень заинтересовал бы. Если помните, Йордан арестовали в Смоленске и содержали в следственном изоляторе ФСБ. Потом этапировали поездом в Москву, в Лефортово. Однако по пути фрау Йордан исчезла. Сбежала. Но не без посторонней помощи. Арестованная находилась в купе с конвоиром. Второй конвоир ехал в соседнем купе, отвечал за наружную охрану и имел ключ от купе. Побег совершен ночью. Утром охранник принес завтрак, открыл купе и увидел следующую картину: конвоир убит выстрелом в лоб, окно без стекла, арестованная исчезла. Не сумели определить ни места, ни времени исчезновения. Но одно понятно беглянка знала, что ее кто-то будет освобождать. На ночь конвоир обязан опустить черную шторку, что он и сделал. Стало быть, убийца, который мог проникнуть в купе только через окно, не мог видеть снаружи, где сидит охранник и сделать точный выстрел, не видя цели. Йордан была прикована наручником к столику. Это позволило конвоиру расслабиться, и он заснул. Свет в купе не гасят. Ингрид оставалось лишь поднять шторку. Если ее сообщники находились на крыше вагона, это стало сигналом. Один держал веревку, второй по ней спустился, сидя в петле, как на качелях, и мог стрелять прицельно. Далее. Окно не разбито, а аккуратно выдавлено из уплотнителей. Наручник был расстегнут отмычкой и висел на месте неповрежденным. Все сделано деликатно. Это говорит о хорошей подготовке побега. Теперь подумайте, кто мог выручить из плена немку? Она вела дела только с перекупщиками краденого, черными дилерами и некоторыми коллекционерами. Не та публика. Но дело даже не в этом. Никто не мог знать, где содержится Йордан, и уж тем более о том, что ее собираются этапировать в Москву и дату отправки. Дама пробыла в изоляторе около месяца. Все выяснилось много позже. В одной камере с Йордан в течение недели держали некую Алину Адамовну Рудецкую. Ее задержали с фальшивыми долларами. Высококлассная подделка на сумму в сто тысяч. Следствию не удалось доказать причастность Рудецкой к сбыту фальшивой валюты, и в итоге она оказалась жертвой. Приехали ее родственники и показали документы: Рудецкая продала свой коттедж под Москвой за сто тысяч долларов, взяла с собой деньги и поехала в Белоруссию, где живет ее дочь с мужем. У Рудецкой родился внук, и она решила переехать к дочери. Выходило, что с ней расплатились фальшивками. Подделку конфисковали, а несчастную отпустили. И только спустя год стало известно, что Рудецкая – сама бывшая фарцовщица, когда-то начинала с джинсов, потом занялась делом серьезно, перешла на антиквариат и даже работала оценщицей в антикварном магазине. Но никогда не попадалась. Одним словом, в камеру попали родственные души. А если Йордан пообещала Рудецкой рынок сбыта за рубежом в обмен на помощь? Дело в том, что легенда с продажей коттеджа срабатывала уже не раз и была отлажена. Продавали не существующие в природе дома, но документы всегда были подлинными. Все подлинное, кроме денег. Спустя какое-то время выяснилось, что муж Рудецкой, в то время с ней разведенный, – чемпион по биатлону, отличный стрелок. Уйдя из спорта, он организовал банду киллеров из бывших биатлонистов. Работали по найму. Всех накрыли, но шестерых освободили из зала суда – доказательств не хватило. Освобожден был и муж Рудецкой. Вот если мы все концы затянем в один узел, то можем предположить, что Алина Рудецкая организовала освобождение Ингрид Йордан с помощью своего мужа.

– Ингрид доверилась сокамернице? Это с ее-то опытом и осторожностью?

– А разве у фрау Йордан были варианты? Пришлось делать выбор – риск и свобода или пожизненное заключение.

– Каков же вывод?

– А никакого, Вадим Сергеич. Ни один из перечисленных наших героев так и не попал на скамью подсудимых. Все они до сих пор гуляют на свободе, если только кому-нибудь из них кирпич на голову не упал.

– А имя Марлен Йордан вам о чем-нибудь говорит?

– Нет, не слыхал.

– Вроде бы она сестра Ингрид.

– У Ингрид Йордан нет родственников. Она даже замужем никогда не была. Ей хватает любовников. Семья не ее стихия. Ну а теперь колитесь, Вадим Сергеич, в связи с чем возник интерес к столь далекой и странной фигуре?

– Отчет я вам предоставлю, как только закончу расследование.

– Зря скрытничаете. Я ведь никогда плохих советов не давал. Полагаю, что речь идет о серии ограблений подпольных коллекционеров-фалеристов.

Журавлев промолчал. Присел на корточки и погладил крутящегося под ногами пуделя.

Скворцов сам начал развивать тему:

– Здесь существует несколько звеньев. Так или иначе, антиквариат всегда связан с криминалом, ведь коллекции откуда-то берутся. Хозяева имеют основания их прятать и никому не показывать. На Западе давно уже теневые коллекционеры реабилитированы и могут хвастать своим добром, выставлять его на торги, обмениваться, страховать и завещать. У нас пока до этого не додумались, к сожалению. И напрасно. Правда, теперь на коллекционера смотрят сквозь пальцы. Если пять лет назад нашли бы коллекцию оружия в доме, ее хозяин попал бы под 218 статью. Теперь все проще. Это уже не просто оружие, а предметы, имеющие культурную ценность. Для их хранения необходимо только соблюдать особые условия. Нужны отдельное помещение, железная дверь и тому подобное. С орденами дело посложнее.

Самое интересное во всей этой истории то, что жертвы воров не могут просить помощи у правоохранительных органов. Грабеж, хищение, разбой еще не отменили, но есть сроки давности. Остается надежда только на таких сыщиков, как вы. Их мало, а другие не потянут.

– Я тоже не потяну, – с тоской сказал Журавлев.

– Ну почему же. Можно сказать, вы нашли главного покупателя. Фрау Йордан способна скупить львиную долю награбленного. Думаю, что идея принадлежит ей. Вот только вернуться в Россию она не рискнет. Второе звено – это организатор. Человек, сумевший сконцентрировать всю информацию в своих руках. Тут надо сделать оговорку. Нельзя подозревать самих коллекционеров. Они люди особые. В коллекциях вся их жизнь. Отними у такого человека его игрушку, и он сломлен. Жизнь ему не в радость и уже ничего более не нужно. А посему он жертва, а не участник. Допустим, есть покупатель, есть продавец. Возможна выгодная сделка, но нет товара. Предположим, идея принадлежит Йордан. У нее связи, она находит организатора. Тот собирает информацию, организовывает группу исполнителей. Нанимает воров, потом киллеров, устраивает акцию, а потом рубит концы – непосредственные участники акции должны исчезнуть. Все остается в руках организатора. К нему очень трудно найти дорожку. Но надо постараться его вычислить. Кого могла нанять Йордан в организаторы?

Журавлев рассмеялся:

– Вы, Никанор Евдокимыч, за минуту нарисовали схему, а мне на это понадобилась неделя.

– Схема классическая. Если вам понадобилась неделя, значит, организатор плохо работает.

– Хорошо работает. Я думаю, он сумел оценить масштаб награбленного, но не сошелся в цене с заказчиком и решил найти других покупателей.

– Глупо. Продавец, делая заказ, уже знает, кому сбыть товар. Быстро, просто и надежно. Хранить при себе такие ценности, значит, сидеть на бочке с порохом. Лучше получить меньше, но сразу, чем лишиться всего. Жадность, как известно, фрайера сгубила. Думаю, что вы, Вадим Сергеич, заблуждаетесь.

– Нет, уважаемый генерал. Иначе зачем понадобился бы черный аукцион.

– Вот оно что! – Скворцов задумался.

Журавлеву показалось, что старик задремал, и он тихонечко кашлянул.

– Я думаю, – встрепенулся Скворцов, – что аукцион – не что иное, как блеф. Отличный способ отвлечь все заинтересованные силы от главного направления поисков. Я знаю о существовании таких аукционов. Но их устраивают собиратели. Собиратели – не коллекционеры. Они появились вместе с олигархами. Это и есть наши новоиспеченные миллионеры. Чтобы проявить себя в глазах общественности и государства, начали скупать русский антиквариат за границей и привозить его в Россию. Это официальные коллекции, участвующие в выставках. Их хозяева себя не маскируют, но и ни черта не смыслят в ценностях. Как правило, половина раритетов всего лишь подделки высокого класса. Есть, конечно, и знаковые события. Вспомните о возвращении в Россию яиц Фаберже или диадемы.

Черные аукционы начали устраивать, чтобы выкачать раритеты у нелегальных коллекционеров России. А история началась в девяносто восьмом году, когда был устроен первый русский открытый аукцион в Большом театре. Получилось событие второстепенной значимости. Но там собрались все главные действующие лица и сумели перезнакомиться. Как говорится, процесс пошел. Что касается нынешнего дела, думаю, тут главная задача – вывезти весь товар за границу и передать заказчикам.

– В милиции только одно заявление об ограблении. Убит профессор, у которого был страховой полис, еще один коллекционер умер от разрыва сердца. Я знаю, что из его сейфа похищены ордена. Мне известны имена нескольких человек, которых ограбили, но они заявлений в органы не подавали. Глобальной катастрофы не случилось. Делом занимается один отдел МУРа и следователь прокуратуры. Трупов конечно же больше, но их нельзя привязать к делу о вооруженном разбое. За городом нашли машину «Техпомощь» с четырьмя убитыми электриками. Это они грабили и вскрывали сейфы, но у меня нет прямых улик.

– Вы настаиваете на версии об аукционе?

– Я уверен, что таковой должен состояться.

– У меня на сей счет есть только одно предположение, говорящее в вашу пользу. Чуть больше года назад князь Владимир Мещерский привез в дар Храму Христа Спасителя очень ценную икону, принадлежавшую его прадеду. И таких случаев немало. Но есть представители древних родов, у которых совершенно иные взгляды. Я читал, уже не помню где, интервью с потомком графа Шереметева. Он заявил, что ничего новой России дарить не собирается, достаточно, мол, и того, что там осталось из ценностей его семьи. Он со своими родственниками мотался всю жизнь по Европе в поисках приюта и теперь сам готов выкупить у России фамильные реликвии. У него в кабинете стоит восковая фигура предка, и он не пожалел бы никаких средств, чтобы одеть манекен в настоящий мундир фельдмаршала и украсить его подлинными орденами. Вот вам и посыл, Вадим Сергеич. Кость брошена. Если это интервью попало на глаза организатору, он мог принять решение не сдавать награбленное антиквару-посреднику, а самому пустить слух среди русских дворян, живущих на Западе, о готовящемся аукционе орденов, принадлежавших их досточтимым предкам. Но я не верю в осуществление такого проекта. Масштабы слишком грандиозны и стоят немереных денег.

– Я думаю, что года хватит любому организатору.

– Вы верите в такую случайность?

– О чем вы, Никанор Евдокимыч?

– Об интервью Шереметева.

– Сейфы, которые можно не вскрывать, а открыть в считанные секунды, фрау Йордан продала год назад за гроши семидесяти восьми нашим соотечественникам, причастным к коллекционированию. Распродажа проходила на одной из выставок. Так что все идеи исходили от нее. Но без надежного и сильного партнера в России такой план не провернешь. Искать надо компаньона.

– Если вспомнить, что Рудецкая с мужем ее спасли, то связь с криминалитетом у нее есть. Но такое дело бандитам не доверишь. Нужен человек с властью и авторитетом в высших кругах. Человек государственного масштаба.

Журавлев вывел эту истину давно. А предположение генерала застряло занозой в его мозгу. Такую версию отметать нельзя.