355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Колесов » Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы] » Текст книги (страница 23)
Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]
  • Текст добавлен: 27 апреля 2017, 05:30

Текст книги "Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]"


Автор книги: Михаил Колесов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Конкурс песни

Павел Алексеевич Серебров, ректор Ленинградской государственной консерватории, смотрел на аспиранта Кольцова, на некоторое мгновение потеряв дар речи…

Профессор Серебряков – народный артист СССР, известный пианист, непременный участник торжественных кремлевских концертов. По слухам, мальчишкой–беспризорником он был подобран отрядом красноармейцев под Царицыным и прошел гражданскую войну в составе агитпоезда, где талантливого мальчишку заметил Иосиф Виссарионович Сталин и направил учиться в Ленинград, где он в конце тридцатых годов возглавил консерваторию. На протяжении тридцати лет он оставался на этом посту и после смерти своего высокого покровителя. Его не затронула хрущёвская «смута». При Брежневе его артистическая звезда сияла на зависть соперников по искусству. Разумеется, в консерватории его авторитет был непререкаем. Со своими подданными он был суров и не всегда справедлив. Но это принималось, как должное. В консерватории работал прекрасный профессиональный коллектив преподавателей, студенты постоянно завоевывали почетные места и призы на различных союзных и международных конкурсах, выпускники украшали известные театры и оркестры страны. Так что, всё было хорошо, а значит, все были довольны. Ну, а если кто–то, может быть, имел другое мнение по этому поводу, то его мнение никого не интересовало…

Сергей Кольцов, подходя к кабинету секретаря парткома консерватории, услышал голос ректора, который кричал на кого–то, не выбирая интеллигентных выражений. Когда он вошёл в кабинет, в нём, кроме ректора, находились его хозяин, секретарь партбюро Лукин Борис Михайлович, и студент–старшекурсник Володя Доронин, заместитель Сергея по комсомольскому комитету. Володя стоял перед ректором с лицом, бледным как стена за его спиной.

– Павел Алексеевич, – обратился спокойно Сергей к ректору, – почему вы повышаете голос на студента Доронина, если Вы знаете, что он выполняет моё поручение?

Серебряков резко повернулся к нему и замер в изумлении. Секретарь партбюро смотрел на Сергея как сошедшего с ума. Переведя дыхание, ректор выразительно взглянул на Лунина и резко направился к двери.

– Зайдёшь сейчас ко мне, – глухо произнёс он, проходя мимо Сергея.

И с грохотом захлопнул за собой дверь кабинета.

Лунин опустился в свое кресло за столом.

– Ну, Вы – нахал, Кольцов, – только и нашелся, что сказать он.

– Ты зачем влез? – взволнованно закричал Доронин. – Мы уже закончили разговор. Разобрались бы без тебя. Ты же знаешь, что «Паша» покричит и успокоится. А, теперь, ты понимаешь, что он с тобой сделает?

– Ничего не сделает, – ответил Сергей и вышел из кабинета.

Кольцов оказался в консерватории совершенно случайно. Он не имел никакого, если не считать «домашнего» (он играл на аккордеоне), музыкального образования. Однажды восемнадцатилетним мальчишкой оказавшись на чердаке здания Ленинградской консерватории в качестве сантехника, он и подумать не мог, что через семь лет он вступит под своды этого храма в качестве равноправного члена её ареопага. Год назад он заканчивал философский факультет Ленинградского университета и знал, что ему предстоит вскоре выехать по распределению в один из городов на Амуре. Конечно, покидать любимый Ленинград было очень тяжело, но это было неизбежно. И вдруг, после успешной защиты дипломной работы, его «шеф», профессор Каган, сделал ему удивительное предложение:

– Так, Сергей, в Ленинградской консерватории открывается аспирантура по эстетике. Если хочешь, я могу тебя порекомендовать профессору Сохору. Но вступительные экзамены нужно сдавать срочно, по моему, на следующей недели. Как ты, готов?

Сергей понимал, что это его уникальный шанс.

Экзамены были сданы без проблем. Испанский язык у него принимала персонально заведующая кафедрой иностранных языков, профессор Сухарева, участница гражданской войны в Испании. Экзамен превратился в затянувшийся разговор–воспоминание на испанском языке об Испании и Кубе (откуда недавно, после двухлетней стажировки, вернулся Сергей). На собеседовании по теме будущей диссертации комиссия была удовлетворена представленным Сергеем материалом по афрокубинской музыкальной культуре, выразив удивление по поводу его музыкальной компетенцией.

Так Сергей стал аспирантом знаменитой Ленинградской консерватории имени Н. А. Римского – Корсакова. Но при этом оставалась маленькая проблема: у него ещё не было университетского диплома. Государственные экзамены в университете он сдавал одновременно со вступительными экзаменами в консерваторию. Об этом знали только «заинтересованные лица». Поэтому, когда ректор консерватории собрал у себя вновь поступивших аспирантов, Сергей на этом собрании присутствовать не мог. Он в это время получал в торжественной обстановке свой университетский диплом. Когда он влетел в приёмную ректора, его секретарша сообщила, что собрание закончилось, но Серебряков (которого Сергей ещё не видел) – «у себя». Сергей аккуратно открыл дверь кабинета и вошёл. Ректор, массивный и с седой шевелюрой шестидесятилетний мужчина, в котором чувствовалось что–то цыганское, стоял у своего большого стола и разговаривал с проректором по научной части, профессором Орловым Флавием Васильевичем, который знал Сергея, как председатель Приёмной комиссии. Он представил Сергея Серебрякову. Тот пристально посмотрел на новоявленного аспиранта, взял со стола аспирантское удостоверение и подошёл к нему.

– Ну, что же, – сказал он, протягивая руку, – будем знакомы.

Сергей взял из его рук удостоверение. Он был в замешательстве. Сказать правду о причине его опоздания он не мог, врать он не считал возможным. Но ректор ничего не спросил, и лишь давая понять, что аудиенция закончена, сказал:

– Имейте в виду на будущее, молодой человек. Если ректор назначает Вам встречу, опаздывать на неё не рекомендуется.

– Извините, Павел Алексеевич, этого больше не повторится, – сказал Сергей и вышел из кабинета, отправившись в отдел кадров сдавать свой диплом…

Учёба в аспирантуре не представляла для Сергея особых трудностей. Материала, который он привёз с Кубы, для диссертации было вполне достаточно. Конечно, он требовал основательной теоретической обработки. И поэтому основным местом пребывания Сергея стала «Салтыковка», известная в Ленинграде публичная библиотека. Здесь в её тихих читальных залах он пропадал целыми днями, перекусывая в библиотечном буфете и отдыхая в шумной курилке. Подготовка в сдаче экзаменов кандидатского минимума то же не представляла проблемы. Для интереса он даже занялся изучением французского языка. Однако, вскоре его столь «лёгкой жизни» пришел конец.

Кафедра марксизма–ленинизма, на которую попал аспирантом Сергей, была небольшой по своему преподавательскому составу и возглавлялась некоей Черновой, бывшей секретарём райкома партии, дамой амбициозной и недалёкой. Остальных преподавателей было «каждой твари по паре», то есть по учебным предметам. Единственный преподаватель по философии, доцент Малкин, не имел напарника. Так что Сергею было предложено, сначала «по совместительству», взять на себя нагрузку по философии, а к началу следующего учебного года он уже вёл занятия как полноправный преподаватель. Об его аспирантуре как бы все быстро забыли…

Первое время Сергей очень нервничал, входя в учебную аудиторию. Он ощущал себя как на сцене театра под пристальными взглядами зрителей. Но постепенно он обретал спокойствие и уверенность в себе. Психологической проблемой оставалось то обстоятельство, что преподаватель лишь на три–четыре года был старше своих студентов. Но именно это и использовал Сергей, найдя вскоре общий язык со своими сверстниками.

Вторая напасть свалилась на Сергея, когда руководство обратило внимание на его комсомольское «прошлое». Оно не могло упустить такую возможность. Для начала ему поручили «шефство» над иностранными студентами и стажёрами, используя его знание иностранных языков. Дело оказалось хлопотным.

Народный артист Серебров много гастролировал, в том числе и за рубежом. Он, вероятно, побывал во всех странах мира, где хотя бы в одном городе был концертный рояль. И после зарубежных гастролей в консерватории появлялись «Пашины птенцы»: стажёры и аспиранты из стран его пребывания. Однако в консерватории не была предусмотрена должность помощника по иностранным студентам. Учебными вопросами иностранцев занимались деканаты, а вот в повседневной жизни они были предоставлены сами себе. А здесь было немало проблем, так как многие из них русским языком не владели. Так, например, молодая семейная пара из Австралии никак не могла объяснить коменданту общежития, что кровати с панцирными сетками, давно уже применяемые в цивилизованном «западном» мире только в армии и в местах заключения, не пригодны для выполнения «супружеских обязанностей». Сергей решил эту проблему очень просто: по его просьбе плотник общежития сделал фанерный лист по размеру кровати и австралийские молодожёны были удовлетворены и чрезвычайно ему благодарны.

Так образом, Сергей оказался кем–то вроде «уполномоченного по иностранным делам». Эти обязанности он выполнял не без удовольствия, но они требовали много времени. Авторитет его возрос. И в результате через год пребывания в консерватории его выбрали секретарём Комитета комсомола. Сергей знал, что его кандидатура не была одобрена ректором, но он «прислушался» к рекомендации парткома. Каких–то особых отношений с ректором у Сергея до тех пор не было. Теперь ситуация изменилась. Он, в качестве члена Учёного совета, стал встречаться с ним чаще и время от времени слышал от него иногда нелицеприятные высказывания в свой адрес. Ректор вообще не любил хвалить кого–либо, его критика, иногда очень жёсткая, была свидетельством его внимания…

Сергей жил в общежитии консерватории на улице Зенитчиков, более известного по названию станции метро «Проспект Стачек». Это общежитие находилось почти на окраине города, у Кировского завода. В уютном общежитии, которое отличалось тем, что из его комнат всегда звучала разноинструментальная музыка, жили вместе студенты, аспиранты и молодые преподаватели. Ни для кого, кроме семейных, не было особых привилегий. Сергей жил в комнате с тремя студентами, двое из которых, «народники», были из его учебной группы. Эти талантливые ребята из глухой российской провинции по вечерам они играли в оркестре в одном из модных ресторанов на Невском проспекте. Третьим соседом Сергея был Володя Доронин, старшекурсник с композиторского отделения. Володя приехал из Минска и поступил в консерваторию по рекомендации своего учителя, известного белорусского композитора Лученка.

Володя, как композитор, увлекался так называемой «легкой музыкой», успев ещё на «Беларусь фильм» записать несколько своих композиций. Именно он подал Сергею идею о проведении в консерватории конкурса песни, на котором студенты–композиторы могли бы показать свои «малые» произведения. Однако эта идея прозвучала у него утопически: «хорошо бы…»

Дело в том, что в мире песенного жанра в это время царила жесткая конкуренция, точнее – абсолютная монополия. Композиторы–песенники, получившие в свое время признание и популярность, ревностно охраняли свои привилегии и всячески препятствовали появлению конкурентов. Для того чтобы песня была услышана, а значит официально признана, она должна была прозвучать на радио (или на телевидении), но для того, чтобы она попала на радио, композитор должен был пройти барьеры, которые далеко не каждому были по силам. Всё начиналось с профессионального аранжировщика и заканчивалось студией звукозаписи. Между ними лежала дистанция огромного размера, которую можно было преодолеть только при посредстве больших денег. Но это ещё в том случае, если повезёт с цензурой (Союза композиторов, «худсоветов», партийных «органов» и прочее). Так что, показать свою песню молодому композитору было практически нереально.

К тому же была одна проблема, которая превращала замысел конкурса песни в консерватории в авантюру. Профессор Серебряков терпеть не мог «легкую» музыку, и, прежде всего, джаз. «Я могу сыграть это задницей», – часто говорил он по этому поводу. Из–за этого у некоторых талантливых выпускников консерватории появлялись большие проблемы. Сергей пришел в консерваторию, когда из неё был уже исключён Максим Дунаевский за его увлечение джазовой музыкой. Это событие было ещё у всех на устах и усмиряло «неправоверных». Неприятности были и у вокалистов, которые пробовали себя на эстраде. Серёжа Марусин, Таня Эрастова, Таисия Калинченко – студенты Сергея, – иногда делились с ним своими «неприятностями». Ректор выставлял бескомпромиссный ультиматум: либо эстрада, либо консерватория.

Народный артист СССР Серебряков не хотел признавать, что пришло другое время, время другой музыки. И Сергей понимал, что замысел конкурса песни в консерватории столкнётся с его сопротивлением. Но неожиданно он получил поддержку от секретаря партбюро Лунина, доцента вокального отделения, и известного композитора Эдуарда Успенского. Но никто из них взять на себя инициативу не рискнул. Тогда Сергей обратился к своему «шефу», профессору Сохору, известному теоретику и социологу музыки, зная об его приятельских отношениях с Андреем Петровым, ставшим председателем Ленинградского отделения Союза композиторов. Арнольду Сокуру, который многие годы исследовал песенную культуру страны, идея конкурса понравилась, и он предложил её Петрову. Этот ход оказался удачным.

Через некоторое время ректор вызвал в свой кабинет Сергея и, не скрывая своего неудовольствия, сказал:

– Мне тут звонил Петров, – он сделал паузу, выжидая, знает ли Сергей, кто это такой.

Сергей промолчал.

– Так вот, он предлагает провести у нас конкурс песни, – опять выразительная пауза.

Сергей её не нарушил.

– Это, конечно, всё – ерунда. Но вы можете попробовать. Так сказать, по комсомольской инициативе. Поговорите с Успенским, он – в курсе. Он всё организует. А на меня не рассчитывайте. Я посмотрю, что у вас получится. Предупреждаю, чтобы конкурс не отразился на учебном процессе. Этого я не допущу…

– Всё понял, – только и сказал Сергей. – Будем думать, Павел Алексеевич.

Он выскочил из кабинета, ликуя. Сразу же зашел в кабинет напротив, к секретарю партбюро, который тут же охладил его пыл.

– Та представляешь, Сергей, во что ты ввязываешься? Песня сама по себе не поётся. Она и с п о л н я е т с я! Ты понимаешь, что это такое? Нужны вокалисты, аккомпаниаторы, может быть, даже оркестр, инструменты, залы для репетиций. Наконец – время! Где ты намерен брать время для всех участников конкурса, если у них оно расписано чуть ли не круглосуточно? Никто тебе не позволит снимать ребят с занятий. Ты всё это должен продумать, – неожиданно на оптимистическом тоне закончил свой монолог Лунин.

Эдуард Успенский, напротив, встретил Сергея с энтузиазмом.

– Не трусь, Серёжа, всё будет нормально. Мы вместе всё сделаем. Ребята горят желанием принять участие в этом конкурсе. Это их шанс.

И, действительно, очень скоро вокруг Сергея и Володи Доронина, который взял на себя «композиторскую часть», собралась небольшая, но энергичная группа студентов и молодых преподавателей с разных кафедр, которые разобрали между собой возникавшие проблемы. И подготовка к конкурсу пошла большим темпом.

Единственным камнем преткновения, как и предвидел ректор, стало учебное расписание. Консерватория – особое учебное заведение. Здесь большинство занятий проводится в специальных классах и связано с использованием музыкальных инструментов. Так что, если чудом оказывается свободна какая–та аудитория для репетиции, необходимо найти срочно музыкальный инструмент. И наоборот, есть «свободный» вокалист, но нет аудитории. О репетициях в Малом зале консерватории вообще не могло быть речи. Он был расписан по минутам. Естественно, что репетировать приходилось по вечерам, но и этого времени не хватало. И ребята, неизбежно, время от времени, пропускали занятия. Сергей понимал, что рано или поздно должен «грянуть гром». И он грянул…

Сергей вошел в приёмную ректора и, по кивку его секретарши, понял, что может пройти в кабинет. Серебров сидел за своим огромным столом, у которого стоял проректор по учебной работе Ляшенко Борис Федорович, который, очевидно, что–то докладывал ректору. По его взгляду на Сергея, тот понял, о чём у них шла речь.

Увидев Сергея, ректор поднялся из–за стола, но не вышел, а оперся большими руками на столешницу как на трибуну. Голос его прозвучал жёстко, но спокойно.

– Вы, Кольцов, нарушили данное мне обещание. Мне докладывают, – и он невольно посмотрел на проректора, – что ваши «песенники» пропускают занятия. Я Вас предупреждал. Я этого не позволю…

– Извините, Павел Алексеевич, – прервал ректора Сергей, – я не смог проследить за всеми участниками конкурса. Их оказалось намного больше, чем мы предполагали.

Это был явный вызов. Ляшенко укоризненно посмотрел на Сергея.

– Ну, вот что, – продолжил заданную тему ректор, – все пропустившие занятия будут наказаны. И вы то же.

Тут не выдержал Ляшенко.

– А Кольцов за что? Он не сорвал ни одного занятия. Все кандидатские экзамены сдал досрочно.

– За неуважение к старшим, – буркнул, вновь погрузившись в свое глубокое кресло, Серебров.

Сергей понял, что аудиенция закончена. Попрощавшись, вышел из кабинета. Секретарша проводила его сочувственным взглядом. Но Сергей был спокоен. Он ожидал значительно худшего. А теперь он знал, что конкурс состоится «при любой погоде».

Подготовка к конкурсу была практически завершена. Круг участников и программа уже определились. Вокалисты и их аккомпаниаторы заканчивали последние репетиции. Сергей теперь мог заняться непосредственно организацией самого мероприятия. И здесь главной проблемой оказалось формирование жюри конкурса. Андрей Петров сразу же отказался возглавить жюри, имея, вероятно, на то свои личные причины. Но неожиданно дал свое согласие сам легендарный Василий Павлович Соловьев – Седой. Это уже была победа!

…Открытие конкурса песни проходило в «Малом зале» имени А. К. Глазунова. Зал был набит битком. Опоздавшие стояли вдоль стен под портретами знаменитых музыкантов. На сцене восседало всё руководство консерватории, среди которого терялся небольшого роста, полноватый и с редеющими уже седыми волосами Соловьев – Седой. Ректор выступил с коротким приветственным словом, выразив благодарность организаторам конкурса. Сергей сидел в первом ряду. Ректор смотрел в зал выше его головы. Он явно не имел в виду секретаря Комитета комсомола.

Конкурс прошел с огромным успехом. Зал грохотал от аплодисментов. Все участники были воодушевлены энтузиазмом. Вокалисты и музыканты демонстрировали своё мастерство. Хуже всех чувствовали себя композиторы, которые уже ничего не могли сделать, и лишь с бледными напряженными лицами, неумело пытаясь скрыть волнение, сидели в зале и ждали приговора слушателей.

Заседание жюри, в котором приняли участие профессора различных кафедр консерватории, проходило поздно вечером весьма бурно, в горячих спорах. Обсуждались не только сами композиторские произведения, но и выбор текста, артистичность вокалистов, мастерство аккомпаниаторов и прочее. Сергей, как член жюри, наблюдал за мальчишеским поведением маститых мэтров, не участвуя в их перепалках. Он молча вёл протокол. Энергичный Соловьёв – Седой не мог сдержать своего восторга и, прерывая обсуждение, время от времени, восклицал:

– Какой он молодец! – Если речь заходила о композиторе.

Или:

– Какой чудесный голос! – если вспоминали об исполнителе.

Наконец:

– Как здорово вы всё это придумали!

Первое место неожиданно для него получил Володя Доронин, чему Сергей был очень рад. Второе место единодушно отдали Володе Мигуле, с которым до этого Сергей даже не был знаком. Третье место, вполне по праву, досталось Эллочке Ованесян, маленького роста, кругленькой и обаятельной девчонке из Армении, которая привела в восторг жюри своими песнями для детей.

Все победители конкурса, кроме призов, получили право записать свои песни на ленинградском радио. Это стало их первым профессиональным признанием…

Сергей обещанного ректором выговора не получил, впрочем – благодарности то же…

Поезд из юности

Сергей Кольцов стоял в тамбуре плацкартного вагона. Мимо окна проплывали знакомые городские кварталы. Поезд проскочил мост Обводного канала и начал набирать скорость. Прощай Ленинград!

Еще несколько месяцев назад Сергей не мог себе представить, что он окончательно расстанется с городом своей юности, с которым были связаны лучшие годы его жизни.

Ленинград – родной город его отца, который так и не смог в него вернуться. Сергей увидел его впервые шестнадцатилетним мальчишкой, приехав поступать после окончания школы в Мореходное училище. В училище он тогда не поступил по медицинским причинам. Но полюбил этот город, еще наполовину лежавший в руинах, на всю жизнь. Но он вернулся в этот город через два года уже взрослым человеком, прошедшим трудовую школу на стройке и заводе. Поэтому он без колебаний пошел вновь на тяжелую работу, чтобы иметь возможность учиться на вечернем отделении Университета. Потом он перешел на дневное. За студенческие годы он узнал этот город «вдоль и поперек»: его улицы и площади, каналы и мосты, музеи и театры, пригороды и рестораны. Он знал об этом городе все! Здесь он узнал любовь и дружбу, разочарование и предательство!

Даже на далеком острове Куба в течение долгих двух лет он знал, что обязательно вернется в свой любимый город. И он вернулся, хотя город его встретил недружелюбно, и тогда он чуть не расстался с ним. Но судьба вытащила его буквально за волосы в последний момент, подарив ему еще три года счастливой жизни.

Однако в глубине души он предчувствовал, что однажды они должны будут расстаться: он и его город. Но старался не думать об этом. Но судьбу не обмануть, как не обмануть самого себя.

…Сергей заканчивал аспирантуру в Ленинградской консерватории. Уже второй год он возглавлял ее комсомольскую организацию. На районной комсомольской конференции его избрали членом райкома комсомола. Однажды звонили из обкома комсомола, предлагали перейти работать к ним. Но он обещал «подумать», но не собирался становиться профессиональным партийным работником. На своей кафедре он имел полставки ассистента и вел занятия по философии и эстетике. Он был известен и популярен в коллективе. Так что все было прекрасно, если не считать того, что это кое–кому не нравилось. Но Сергей не придавал этому большого значения.

Но однажды все изменилось.

Она ворвалась в его жизнь внезапно. Он сразу же обратил на нее внимание, как только она появилась в его аудитории и села перед ним за первый стол. Не заметить ее было невозможно, потому что она выделялась из своих сокурсниц не только броской красотой, но и возрастом. Она была явно старше их. Он отметил, что она удивительно похожа на Софи Лорен!

Сергей воздерживался от флиртов со своими студентками, хотя разница в возрасте между ними была не столь велика. Но, живя в общежитии, он понимал, что любое, даже безобидное увлечение, создаст для него «нежелательные» проблемы. Да, и при его занятости времени на «личную жизнь» не было. Поэтому он ограничивался лишь дружескими отношениями, чем явно разочаровывал многих девчонок. И эти кратковременные встречи не имели, наверняка, никаких последствий, – тем более что она не жила в общежитии, – если бы свою роль не сыграл случай.

В театре–студии консерватории ставилась опера «Евгений Онегин». В спектакле участвовали некоторые знакомые Сергею студенты, которые его пригласили на премьеру. В преподавательском коллективе считалось как–то неприличным игнорировать концерты своих коллег и студентов.

За несколько минут до начала, когда оркестр уже разыгрывался в «яме», с боковой двери в зал вошла она и, оглядевшись, прямо направилась к Сергею. Рядом с ним оказалось свободное кресло. Во время представления они почти не разговаривали, лишь изредка обменивались репликами, почти не глядя друг на друга. Но он все время чувствовал сильное поле притяжения, исходящее от нее.

После спектакля Сергей, естественно, предложил проводить ее домой. Они вышли на занесенную снегом Театральную площадь. На углу, где находилась постоянная остановка такси, они взяли машину и поехали на Петроградскую, где она жила. Выйдя на Большом проспекте, они зашли в знакомое Сергею еще со студенческих времен кафе–мороженое, где выпили по бокалу шампанского и познакомились.

Лариса приехала из Киева, где жили ее родители. Она, действительно, оказалась лишь на два года младше Сергея, о чем она сообщила ему, смеясь:

– Видишь, какая я старая! Я слишком поздно серьезно занялась музыкой, но пройти мне пришлось все ступени. Так что в консерваторию я попала значительно позже других.

Сергею понравилась ее непринужденность и очевидная разумность. С ней было легко и приятно. Он ощутил в себе зарождающуюся увлеченность. Это его встревожило. Но он уже понял, что расстаться с ней просто так, он уже не может.

Их «роман» скрыть в консерватории было невозможно. Кто–то радовался этому и поздравлял Сергея, кто–то, может быть, завидовал и ограничивался ироническими усмешками. Старая вахтерша, Марина Ильинична, которая помнила Сергея еще с тех времен, когда он, мальчишка–слесарь, десять лет назад явился к служебному подъезду консерватории в поисках своей бригады, работавшей на чердаке, сказала ему:

– Какая замечательная пара! Сколько лет работаю здесь, такой прекрасной пары не видела! Но берегись, сынок, эта красота может принести горе. Тебе будет очень трудно. Будь готов к этому.

Но Сергей был влюблен и не хотел думать ни о чем.

Теперь его, итак насыщенная, жизнь разделилась на две части. Самой прекрасной из них был вечер. В конце дня, освободившись от всех своих дел, Сергей садился на трамвай 3‑го маршрута на своей остановке на «Стачках» и ехал через весь город к Каменному острову. Также он возвращался обратно. Он полюбил этот маршрут. Вечером в вагоне было светло, тепло и немноголюдно. Сергей садился на деревянное сидение и открывал книгу. Это была единственная для него возможность почитать. Так, в вагоне он познакомился с Ануйем, Апдайком, Селинджером и Эрихом Мария Ремарком. «Три товарища» потрясли его! Сергей понял, что он не знает современной литературы. Эти книги он читал по рекомендации Ларисы, и потом они их бурно обсуждали.

Лариса снимала комнату в небольшой двухкомнатной квартирке в старом питерском доме. Фактически она снимала лишь только диван в проходной комнате, но здесь стоял старинный комнатный рояль. И это было главное. Хозяйка квартиры, Полина Зиновьевна, женщина «преклонного возраста», небольшого росточка, оказалась весьма оригинальной особой. Она подрабатывала концертмейстером в одной из детских спортивных школ. Квартирка ее была оформлена в «будуарном» стиле. Маленькая прихожая, например, была оклеена ярко бордовыми обоями, на которых выделялись концертные афиши начинающего, но уже известного, музыканта. Лариса сказала ему, что это сын старушки, который поддерживает родственные отношения с матерью исключительно на расстоянии между двумя столицами. В спальне, где обитала хозяйка, почти вся комната была занята огромной кроватью, над которой было подвешено большое зеркало. Возраст дамы был ей не помехой для любовных утех. Ее «любовники» изредка сменяли друг друга, пользуясь ее расположением не безвозмездно. Старушка считал это вполне естественным вознаграждением за «потраченное время».

Когда очередной «друг» появлялся в квартире, Сергей с Ларисой выходили на вечернюю улицу и гуляли до указанного времени. Сергею казалось это очень забавным.

Иногда они ходили в театр, на концерты. Чаще всего они бывали в Малом зале Филармонии на Невском проспекте, где обычно выступали преподаватели консерватории или приезжающие еще мало известные молодые музыканты. Обычно на таких концертах собирались почти все «свои», консерваторские, которые активно общались друг с другом. Здесь Сергея познакомили с начинающим входить в известность дирижером Юрием Темиркановым и скрипачом Владимиром. Спиваковым. Однажды они побывали в Малом оперном театре на опере Гершвина «Порги и Бесс», которая была поставлена силами преподавателей и студентов консерватории во главе с молодым и интересным режиссером. От этой оперы Сергей, знавший очень мало о музыке Гершвина, был в восторге! Однако он заметил, что Лариса весьма неохотно появляется с ним «на публике», предпочитая уклониться от этого под каким–нибудь предлогом.

Через пару месяцев в Ленинграде появился отец Ларисы, приехавший в командировку. Он работал инженером на одном из крупных киевских заводов. Знакомство состоялось в ресторане «Нева», где в далеком прошлом Сергей был частым посетителем, но давно уже туда не заходил.

Однако почти ничего здесь не изменилось. Официант проводил их троих к столику и очень быстро выполнил заказ. Сергей заметил, что отец Ларисы умеет разговаривать с официантами. Он произвел на него приятное впечатление. Его лицо с явно выраженными восточными чертами, обрамленное густой копной черно–седых волос, и прямой взгляд серо–зеленных глаз вызывали к нему доверие. Сергей чувствовал себя с ним вполне непринужденно. Понимая, что эта встреча происходит неслучайно, он сделал Ларисе предложение, которое было принято спокойно, как само собой разумеющееся. Отец Ларисы только спросил:

– А Вы, Сергей, хорошо подумали о том, в какую семью Вы вступаете?

Сергей не понял смысла вопроса, но ответил утвердительно.

Разговор перешел на другие темы. Когда после обеда Сергей попытался рассчитаться, поскольку приглашение исходило от него, оказалось, что счет уже оплачен.

Свадьба состоялась в мае. Регистрация проходила в знаменитом «Английском доме» на Дворцовой набережной. В отдельном зале ресторана «Метрополь» народу было много, но кое–кто из приглашенных все–таки не пришел. Сергея это удивило, но не огорчило. Значительно большей проблемой для него оказалось то, что родители жениха и невесты сразу же не «нашли общего языка». Для себя он объяснил это разницей в их возрасте, родители Ларисы были значительно старше его родителей, и различием в их социальном положении. Его отец был военным пенсионером, а мать работала медсестрой в поликлинике небольшого крымского поселка. Мать же Ларисы работала в одном из учреждений ЦК компартии Украины. Но он считал, что со временем все это утрясется. Свадьба прошла шумно и весело.

Вскоре после свадьбы, когда закончились занятия в консерватории, молодожены отправились в Киев. Сергей первый раз побывал в Киеве еще со школьной автобусной экскурсией. Оказалось, что тогда они две недели жили в школе (были зимние каникулы), в которой училась его будущая жена, жившая в соседнем доме на Красноармейской улице. В Киеве свадебные торжества продолжились уже с участием многочисленных родственников и знакомых. На Сергея при этом не очень–то обращали внимания. Он вроде как бы присутствовал на своей собственной свадьбе. Ему нравился летний Киев, прогулки на катере тестя по Днепру и купание на острове с последующей ухой. У Ларисы все время было прекрасное настроение. Но поехать в Крым, к его родителям она отказалась, сказав, что это «успеется».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю