Текст книги "Дочь лесника (СИ)"

Автор книги: Михаил Казьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

– Давай разделимся. Я пройду по дальней стороне оврага, а ты по этой. У реки уже легче перейти через него будет, вот там и опять сойдемся, – предложила Лора. Что ж, ей виднее, спорить я не стал.

Я сегодня помогал Триамам патрулировать в лесу. Громко, конечно, сказано – помогал. Не мешал, и то ладно. Однако же, не вышел бы я, сейчас бы вместо меня вдоль оврага пробиралась бы с винтовкой в руках Таня. Ну в смысле не прямо так уж и я, на моем нынешнем месте могли быть (и бывали уже) Николай или Сергей, но все же не женщина. Мы бы и Лорку заменили, но она такого подхода не понимала и не признавала. Я уж не говорю о том, что толку от нее было больше, все-таки опыт есть опыт и хрен чем его заменишь.

Задачу нам Корнат поставил несложную. Надо было пройти вдоль ручья, на берегу которого стоял его хутор, как раз от самого хутора и до впадения ручья в маленькую речушку. Главным тут было проверить овраг, куда ручей уходил метров через триста от хутора и потом протекал по дну километра полтора, а точнее, где-то километр с небольшим. Причем поначалу овраг этот имел большую глубину и крутые склоны, а потом с общим понижением местности становился мельче, склоны – все более и более пологими, а в речку ручей впадал уже почти на ровном месте. Теоретически, и это понимал даже я, овраг представлял собой идеальный путь для тех, кто захотел бы подобраться к хутору Триамов поближе. Не для нападения, много народу, тем более, конных, там тихо не пройдут, а вот для небольшой разведгруппы – самое то, что надо. Вот нам и нужно было убедиться в том, что следов такой группы в овраге нет. Если убеждались, следовало двинуться дальше, Лорка знала куда, навстречу самому Корнату, вместе с Фиарном и Николаем проверявшему лесные дорожки подальше от хутора. Если же таковые следы нам бы попались, Лора должна была провести, так сказать, предварительное следствие – кто был, когда, сколько, откуда пришли и куда пошли – и в зависимости от результатов либо отчитаться перед отцом по его возвращении, либо догонять отца и брата, либо ноги в руки и назад на хутор. Предупреждать мать смысла не было, так как при выходе части семьи в патруль ворота хутора закрывались, и Таня с Касей ходили по галерее с винтовками наготове. Детей брали с собой – а куда ж их девать? Сейчас, впрочем, женщинам Триамов было полегче. Кася сидела дома с Корнатом-младшим и Тирри, Алинка ей помогала, а Таня дежурила на галерее в компании Сергея.

Да, еще в патруле была Мисси. Сейчас рысь помогала группе Корната. Я, честно говоря, сначала не понимал, почему в таких патрулях не используют собак, но Лорка мне растолковала, что собаки хороши больше на охоте. Против кочевников собак пускали почти исключительно при преследовании, искать их с собаками считалось бесполезным. По словам Лорика, а она-то наверняка знала, о чем говорила, собаки передвигаться в лесу бесшумно не могут, лай скорее будет на руку мераскам, потому как послужит для них предупреждением, а прятаться в лесу кочевники все равно по-настоящему не умеют, да и лошади их выдают если уж не ржаньем, то фырканьем, переступанием копыт и прочими звуками.

Кстати, о ненужных звуках... Тут должен быть неприятный в этом отношении участочек, где в густой поросли лично мне неизвестных трав хватало отсохших и опавших с сосен сучьев, если наступить на которые, то шумовые эффекты будут обеспечены. А не хотелось бы.

Прикинув, как этот опасный участок обойти, я похвалил себя за сообразительность. Как раз сделав совсем небольшой крюк, не крюк даже, а так, крючочек, я выходил на замечательное место на краю вверенного нашему вниманию оврага. Замечательно это место было тем, что с него овраг неплохо просматривался вдоль, а если с противоположного края еще и Лорка посмотрит, то мы одними глазами большую его часть проконтролируем, спускаться, может быть, вообще не придется. Оглядевшись, я наметил маршрут и потихоньку, стараясь не шуметь, начал движение.

Я аккуратно переставлял ноги, мысленно благодаря Корната за удобную обувь. Нет, не высокие сапоги, а ботинки из мягкой кожи, которые здесь мужчины носили при работах на хуторе. Ботинки завязывались на кожаные же шнурки и сидели на ноге как нарисованные – повезло с размером. Рубаху в буро-зеленой маскировочной расцветке тоже одолжил Корнат. Мне она была слегка великовата, зато движений не стесняла. Спасибо Алинке, пришившей на рубахи карманы, было куда и патроны положить.

Да, чего-чего, а патронов у Триамов более чем хватало. Когда мы тренировались в стрельбе, я раз спросил у Фиарна, принесшего нам очередную коробку с боеприпасами, не жалко ли их ему. Как оказалось, жалеть этого добра никакой причины не было. Во-первых, Фиарн с отцом ежегодно получали по шестьсот казенных патронов в виде довеска к жалованью, а, во-вторых, Корнат привозил еще по несколько сотен с каждой ярмарки. Оно и разумно – случись что-то вроде того, что было четыре года назад, только высокая плотность огня и выручит. Опять же, как говорил Фиарн, мераска надо убивать хоть издали, хоть вблизи, но на расстоянии, пускай лишь чуть-чуть, но превышающем общую длину его руки и сабли. Стрелки, по словам Фиарна, мераски так себе, ружья хорошие встречаются у них редко, но саблями кочевники владеют отменно.

Черт, что там за шум?! С той стороны, где должна была идти Лорка, отчетливо послышалось какое-то беспорядочное громкое шуршание. Ускорившись, насколько это было возможным без особого шума, я направился в сторону того самого удобного места. Что-то не нравилось мне это шуршание ни хрена...

И правильно, что не нравилось. Картина, открывшаяся мне, едва я выбрался (да-да, как чувствовал – не вышел в полный рост, а именно выбрался чуть ли не на карачках, чтобы не слишком расшевелить какую-то буйную поросль) на удобное для обозрения оврага место, нормальному человеку понравиться не могла.

В овраге деловито суетились аж семь штук мерасков. Ну, может, и не мерасков, я в типажах кочевников не разбирался, но уж точно чужих. Трое были в седлах, причем один из них явно всей этой кодлой командовал. Не потому, что выделялся одеждой или какими-то украшениями, а потому, что раздавал приказания остальным, вроде бы как поторапливал. Еще один проводил непонятные мне манипуляции с седлом своего коня, один, стоя чуть в стороне, держал в руках винтовку, такую же точно, как у меня или у Лорки, и внимательно ее рассматривал, двое копошились, связывая руки и ноги лежавшему лицом вниз человеку в обычной для лесных бааров одежде. Все это оказалось для меня настолько неожиданным, что я даже не сразу понял: они вяжут Лорку. Они, чтоб им сдохнуть, вяжут Лорку!

Пока я соображал, что и как мне делать, тот мераск, что вязал Лоре ноги, закончил и встал, насмешливо, судя по интонации, комментируя успехи своего напарника. Ну вы у меня, гады, сейчас посмеетесь... Напоследок.

Кочевник, сидящий на Лорке верхом и пытавшийся увязать отчаянно сопротивлявшейся девушке руки, поверх одежды носил, как и его подельники, что-то вроде кожаной кирасы – даже на глаз было видно, что сделаны эти предки бронежилетов мало того, что из толстой кожи, так еще и в несколько слоев. Это хорошо, на груди она наверняка толще, чем на спине, так что прострелить этого ублюдка навылет и тем самым поранить Лорку у меня никак не выйдет. Аккуратно прицелившись, я нажал на спуск.

Мераск еще наваливался на Лору, когда я успел выстрелить в комментатора. Торопился, поэтому промазал и стрелять пришлось еще раз. Вторым выстрелом попал ему в шею, брызнула и забила фонтаном ярко-красная кровища. Есть! Понимая, что позицию надо срочно менять, я все-таки выстрелил еще и не ошибся – кочевнику, изучавшему лоркину винтовку, от меня прилетело в живот. Под аккомпанемент истошного вопля смертельно раненного трофейщика и нестройной ответной пальбы я метнулся вправо. Новые звуки в акустическом сопровождении моего перемещения совершенно не радовали – пару раз совсем рядом с головой свистнули пули.

Упав на землю и кое-как устроившись, я открыл огонь по главарю и его ближайшим приспешникам. Выстрелить по удачно сгрудившимся в кучу мераскам смог лишь дважды – тут же пришлось стрелять в спину тому, кто что-то делал с седлом, потому что этот гад, выхватив саблю, бросился в сторону Лорки. Потратив еще три выстрела, я его все-таки завалил.

Мать их, зато подарил несколько секунд троим оставшимся и эти уроды распорядились неожиданным подарком грамотно – дали в мою сторону залп, причем явно больше чем из трех стволов (с двух рук палили, что ли?!) и под прикрытием облака порохового дыма приступили к совершению маневра, именуемого незапланированным отходом. Впрочем, так этот маневр обозначается, когда его совершают свои войска. В исполнении противника его обычно называют бегством.

А что им оставалось? Пытайся они вступить в перестрелку, не факт, что им стало бы лучше. Позиция у меня куда более выгодная, винтовка более скорострельная, даже в лучшем для мерасков случае я бы мог просто держать их на месте до подхода подкрепления, причем не к ним. А так шансы на спасение появлялись, что уж там говорить.

Патронов в моей винтовке оставалось всего три, перезарядиться я совершенно точно не успевал, но все же выдал все три вслед шибко умным врагам и одного-таки вынес из седла. Несколько выстрелов раздалось и в овраге, одна из лошадей, дико и обиженно заржав, завалилась на бок, придавив своего седока, которому, видимо, тоже досталось свинца – никаких попыток выбраться из-под нелепо дрыгающей ногами коняшки он не делал.

Лорка! Смогла, значит, освободиться, удачно я того козла уложил, что руки ей крутил! И тот урод, на которого я три патрона потратил, не просто так на нее с саблей нацелился. Значит, и сама цела, и винтовку свою подобрала!

А вот главный из этих басмачей ушел, подонок... Да и черт с ним, Лорка жива, а на остальное плевать!

Все же, прежде чем спуститься в овраг, я перезарядил магазин. Утомительная процедура – запихивать дюжину патронов в приемник по одному. Как я понимал Корната с покупкой новых винтовок!

Лорик сидела, привалившись спиной к склону оврага, и мелко тряслась. Увидев меня, вскочила на ноги, кинулась навстречу, но уже на третьем-четвертом шаге ноги ее подкосились, я еле успел поймать девчонку и не дать ей упасть, и тут же лоркина рука обвила мою шею. Правая – в левой девочка все еще держала винтовку.

Ох, и как же мне сейчас были чужды мои же собственные соображения о неуместности каких-то нежных чувств между нами! Прижатое ко мне упругое тело юной девушки криком кричало, требуя любви, ласки и всего-всего остального, я даже наклонил голову, чтобы Лорке было удобнее поцеловать своего спасителя, только вот не дождался.

– Нет, Феотр, нет! Отведи меня к воде! – Лора чуть не задыхалась, глаза ее переполняли слезы, готовые вот-вот ручьями пролиться по прекрасному лицу. – Не-е-ет! – чуть не крикнула она, видя, что я уже готов поцеловать ее сам.

У ручья Лорка, стоя на коленях, принялась умываться, одновременно ревя и ругаясь. Она терла лицо, как будто бы это была три дня немытая после жарки мяса сковородка, так же остервенело отмывала руки и снова принималась за лицо. Господи, да что же с ней такое?!

– Он рукой мне рот зажимал! – выкрикнула сквозь слезы девушка. – Грязный вонючий выродок! Ненавижу их! Всех убить! Перестрелять! Вырезать!

Отойдя к месту, где Лорку пытались связать, я ногой перевернул на спину труп того самого мераска, которому выпала сомнительная честь стать первым человеком, убитым мною. Не только в этом мире, а вообще. Да уж... Ко мне бы такое чмо прикоснулось, голыми руками бы рвал! Кстати, о руках... Я посмотрел на ладони мертвеца. Тьфу ты, вот же гадость! Грязными они не были, нет. Потому что грязь там была не чем-то инородным, а уже частью кожи. И этими тухлыми граблями он посмел хватать Лорку за лицо?!

Непонятное движение, замеченное боковым зрением, заставило меня вскинуть винтовку. Уфф, хорошо, не выстрелил... Длинными прыжками к нам неслась Мисси. Ага, к нам, как же. К Лорке она неслась, я сейчас был для нее деталью пейзажа, если вообще не пустым местом. Уткнувшись лбом в бок хозяйки, рысь тут же принялась урчать слова утешения на кошачьем языке.

– Мисси, Мисси моя милая... – девушка обняла большую кошку, – хорошая киса, хорошая... Ой! – Лора взяла рысь за правую переднюю лапу. – У тебя кровь! Что с тобой?!

– Лоари?! Лоари! – запыхавшийся от бега Фиарн не сразу смог сказать что-то еще, хватая ртом воздух. – Лоари, ты как?!

Сбивчивый рассказ сестры о попытке ее похищения, самоотверженно сорванной храбрым Феотром, я, пожалуй, пропущу. Но вот на работу в рекламный бизнес я бы девчонку принял, это точно. Уж как она мои подвиги расписала! Пришлось все же объяснить Фиарну, а тут же и подоспевшим Корнату и Николаю, что на самом деле все было немножко не так, что одного из мерасков девушка завалила сама, а еще одному вообще удалось смотаться.

– Не удалось, – злорадно ухмыльнулся Корнат, – его Мисси порвала. Лоари, с Мисси все хорошо, это не ее кровь! – крикнул он дочери, пытающейся найти на лапах рыси несуществующие раны.

Что ж, вообще все замечательно. Значит, и этот подонок свое получил. Нормально. И что там блеют пацифисты насчет противоестественности убийства таких выродков? Как раз убивать их нормально, естественно и необходимо. Я, например, только что угрохав пятерых, чувствовал лишь усталость, да еще и чувство удовлетворения своей работой. Пусть сделанной и не на пять баллов – тот, кому я попал в живот, все еще шевелился, хотя стонать уже перестал, и Фиарн добил его кинжалом.

– Спасибо тебе, Феотр, – просто и веско сказал Корнат, положив руку мне на плечо. – За Лоари и за всех нас. Я промолчал. А что тут скажешь, и так все понятно...

– Фиарн, – Корнат повернулся к сыну. – Бегом домой, бери коня и сразу к ротмистру Фоахту. Что ему сказать, ты знаешь. Сюда зови мать и Сиарка, пусть принесут пару чистых мешков и три лопаты.

– Да, отец! – Фиарн кивнул и, как и было приказано, бегом, отправился к хутору, а мы, подчиняясь следующему распоряжению Корната, отправились собирать трофеи.

Воняло от кочевников знатно. Немытыми телами, нестиранной одеждой и какими-то еще мерзкими запахами, в тайны происхождения которых вдаваться совсем не хотелось. Зато трофеи оказались довольно любопытными. Сабли при ближайшем рассмотрении больше напоминали кавказские шашки – эфес без гарды, относительно короткий клинок, разве только кривизна более выражена. Да и носились так же – выше к поясу и изгибом назад. Мне понравились кинжалы – изогнутые хищные клинки неожиданно каких-то даже благородных, я бы сказал, пропорций, с удобными рукоятками. На вид удобными – пробовать, как они ложатся в руку, я твердо намеревался, только предварительно отмыв их с мылом. Ружья, из которых палили по мне, были двуствольными, так что не с двух рук стреляли, а из всех стволов сразу. У одного вообще было аж три ствола! С трупов собрали несколько горстей самых разномастных монет, преимущественно серебряных, хотя и с дюжину золотых нашлось. Ну и в довершение всего с главаря сняли массивный золотой перстень с темно-синим камнем, уж не знаю, каким именно, не силен я в этом. Ну как сняли – палец ему Корнат просто отрезал, иначе не получалось.

Потом с помощью трофейных лошадок вытащили семь человеческих трупов да один конский из оврага, отволокли их на небольшую поляну и принялись за работу.

Глава 8

– Корнат, – спросил я, когда мы, наконец, закончили работу и направились к хутору, – а зачем ты послал Фиарна за солдатами? Этих мерасков мы перебили, а если в лесу есть другие, может, стоило его по другим хуторам послать, там предупредить людей?

Работы хватило всем. Корнат, Таня и Лора занялись убитой лошадью – сначала Корнат ловко и быстро снял с нее шкуру, затем Таня с Лорой принялись столь же сноровисто разделывать тушу, тут же складывая куски мяса в те самые принесенные Таней мешки. Мы с Николаем и Сергеем в это время копали могилу для незадачливых кочевников. Серега начал было ворчать – слишком, мол, много чести этим козлам, пусть бы себе валялись да гнили потихоньку, но Николай объяснил ему, что, во-первых, нюхать мертвечину никому не интересно, а, во-вторых, нечего прикармливать лесное зверье человечиной, оно потом может сделать неправильные выводы насчет нового корма и искать его уже целенаправленно. Когда Корнат посчитал размеры и глубину вырытой ямы достаточными, туда свалили убитых мерасков и то, что в итоге осталось от лошади, закопали, притоптали, чтобы тому же зверью не откопать, да еще заложили дерном. Ни холмика, ни, тем более, каких-то памятных знаков не осталось – все же насчет чести не для козлов Серега был прав.

Кстати, внешний вид мерасков меня несколько озадачил. Я все же привык к тому, что в нашей истории кочевники – это раскосые монголоиды или тюрки, в крайнем случае какие-нибудь цыгане, но всегда представители народов, сильно отличающихся по внешности от белых людей. Здесь же они отличались больше сложением, чем чертами лица, а более темный цвет кожи имел причиной, как я подозревал, всего лишь хроническую немытость. А так... Короткие ноги, небольшой рост – вот почти и все. Ну да, лица чуть пошире, волосы почти у всех черные, у двоих седые, эти наверняка тоже жгучими брюнетами были когда-то. Еще одна интересная деталь – очень сложно определить на глаз возраст мерасков. Хотя, кто из них постарше, а кто помоложе, можно было догадаться по густоте и длине бород. А вот на головах они волосы очень коротко стригли. Ну да черт с ними. Они пришли сюда врагами людей, которые отнеслись ко мне по-доброму, так что свое получили вполне справедливо, а уж что у них там с генотипом и фенотипом, дело вообще сто сорок седьмое.

– Нет, Феотр, – тихо возразил Корнат. – Понимаешь, мераски не похищают наших девушек в рабство.

– Почему? – насколько я себе это представлял, как раз похищение девушек для продажи в гаремы должно быть одним из излюбленных занятий кочевников.

– Гвенд гласит, что если женщина отомстила насильнику, ее нельзя считать обесчещенной. Поэтому когда наши девушки попадали в рабство, они рано или поздно всегда убивали своих хозяев.

– Но зачем тогда они пытались похитить Лоари? – не понял я.

– Есть у них обычай..., – Корнат говорил тихо, явно чтобы не слышала Лорка. – Они верят, что если сжечь заживо девственницу, это привлечет к ним удачу.

Черт, вот же ублюдки! Я не сдержался и выругался. По-русски, естественно, но Корнат меня примерно понял.

– Они и своих девок жгут за милую душу, – продолжил он, – но... Девственницу из народа врагов надо сжечь, чтобы сопутствовала удача на войне.

– С этими же врагами? – спросил я, хотя и так было понятно. Корнат только кивнул.

– Форт не так далеко, – добавил он чуть позже. – Там эскадрон конных егерей и телеграф. Уже до темноты егеря ротмистра Фоахта будут в лесу, а завтра сюда придет весь полк. Если имперцы узнают, что кого-то из девушек все-таки похитили, вслед пустятся сразу, а по лесу они могут идти куда быстрее мерасков. Да и корабли вылетят тогда уже вечером, им-то что днем летать, что ночью – все равно.

– Как это – корабли вылетят?

– Воздушные корабли, мы их просто кораблями зовем.

Так, дирижабли, стало быть. И еще телеграф. Но телеграф, ладно, у нас он не помню когда появился, но очень давно. Хотя это сейчас мы телеграфом только старинную электрическую проводную связь зовем, в доэлектрические времена телеграфом и гелиограф обзывали частенько, и семафорную связь. А вот дирижабли – это куда интереснее. Все-таки, если я ничего не путал, у нас они где-то уже к концу девятнадцатого века вовсю летать начали, а уж чтобы в военных целях, так и еще позже, чуть ли не в Первую мировую только. Да, кто-то им тут прогресс подпихивает, и очень неплохо подпихивает. Этак тут, глядишь, еще и конкуренция между попаданцами имеется, нам с Николаем в таком случае тяжко придется...

Конные егеря, как и говорил Корнат, появились быстро. На хутор Фиарн вернулся в компании офицера, представившегося лейтенантом Киннесом, и четверых солдат. Лейтенант о чем-то поговорил с Корнатом наедине, затем Лорка пригласила на встречу с представителем Империи нас всех. Попаданцев, то есть, потому что с семьей Триамов лейтенант был, судя по всему, давно знаком.

– Господин Мель-ни-ков, – фамилию мою лейтенант Киннес произнес хоть и с трудом, но правильно, – Империя благодарна вам за спасение ее подданной!

Пришлось произнести несколько дежурных слов насчет того, что на моем месте так поступил бы любой. Не очень комфортно чувствовал я себя в шкуре героя, если честно. Ну, сделал и сделал, чего теперь огород городить?

– Госпожа Де-ми-до-ва, – и снова непривычную фамилию лейтенант назвал без ошибки, – господа, я рад нашему знакомству и надеюсь продолжить его при более благоприятных обстоятельствах. А сейчас прошу меня простить – служба! – господин лейтенант лихо подбросил ладонь к козырьку и на секунду придержал возле него сложенные щепотью пальцы.

Хм, у них, значит, этот жест возник, как и у нас, обозначая готовность снять головной убор, а не как у англосаксов. Я помню, долго смеялся, когда узнал их версию происхождения воинского приветствия. Если верить ей, сэр Фрэнсис Дрейк велел своим матросам и офицерам прикрывать глаза правой рукой, когда его корабль изволила посетить королева Елизета Первая. А когда та поинтересовалась, чего это все вдруг закрывают глаза руками, Дрейк продемонстрировал шедевр верноподданнического прогиба: 'Они ослеплены красотой вашего величества!'. Впрочем, тут англосаксы, похоже, не лгут. У них до сих пор считается нормальным прикладывать руку к пустой голове, видимо, так со времен Дрейка от ослепительных красот начальства и спасаются...

Конные егеря мне понравились. Такие ладные ребята чуть постарше Фиарна, веселые и добрые на вид, но вот мераски, как я полагал, оценить их доброту не смогли бы. Кстати, если рядовые егеря лицами были очень похожи на того же Фиарна, то лейтенант Киннес явно представлял какую-то другую этническую группу. Лицо у него было более вытянутым, черты порезче, сложением он тоже отличался более сухопарым, да и речь у него на слух воспринималась как более резкая.

Носили конные егеря все те же рыже-бурые в зеленых разводах рубахи, только что с погонами – черными с зелеными кантами и зелеными же значками, рассмотреть которые я не успел, невысокие кепи в чехлах все той же маскировочной расцветки, таким же, как у Триамов, был и покрой сапог, только не цвета натуральной кожи, а черных. На вооружении своих солдат Империя, похоже, не экономила – у каждого, даже у офицера, винтовка (новой системы, с отъемным магазином), у каждого, даже у рядовых, револьвер в кобуре на поясном ремне. Не поскупилась Империя и на холодное оружие. Сабли у рядовых были приторочены к седлам, лейтенант носил свою как русскую шашку – на ремне через плечо изгибом назад. Кто у кого, интересно, такой способ позаимствовал – кочевники у имперцев или наоборот? Наши-то это у кавказских горцев подсмотрели, при частом спешивании и рубке в пешем строю так куда удобнее, а тут – кто его знает? Ну и еще одним отличием в вооружении между офицерами и солдатами у имперских конных егерей оказались штыки. Длинные ножевые штыки солдаты носили на поясе, лейтенант штыка не имел.

Из-за всех этих событий обедать сели позже, а после обеда, к которому Корнат ради удачного дела расщедрился на стакан густого красного вина каждому, состоялось увлекательнейшее действо – дележ трофеев. Несколько неудобно, зато, чего уж скрывать, приятно было получить тот самый перстень главаря. Хоть и завалила его рысь, а вовсе не я, но Корнат посчитал, что самый дорогой трофей должен достаться именно мне, как... ну в общем, слова, что он наговорил про спасение Лорки, я пропущу. Еще мне достался кинжал да право выбрать одну из сабель, то есть шашек. Не могу сказать, насколько мой выбор оказался удачным, в холодном оружии я не так много понимаю, и то чисто теоретически, но уж больно эта железка мне понравилась. До кучи еще взял ту самую трехстволку. А что? Будет же у меня тут когда-нибудь свое жилье, вот и повешу на стену трофеи.

Лорке досталась шашка главаря и кинжал, по кинжалу Корнат подарил Николаю и Сергею. Денег поначалу Корнат хотел отдать мне половину, но вот как-то не привела меня в восторг идея получить такую награду за свою удачу. Ну да, удачу, особого умения я в этом деле не проявил и отлично понимал, что на самом деле мне просто повезло. Но я ж рекламщик, убеждать клиента принять правильное (ха-ха!) решение – моя работа, так что в итоге уговорил имперского лесничего по трети конфискованных денег выдать мне и Лорке, а оставшуюся треть зачислить в фонд семейства Триамов. Хотя кто его знает, может и продешевил. Как я понимал, названное семейство и так неплохо заработает на продаже тех же, например, лошадок, доставшихся от незадачливых людоловов. Да и остальная добыча имела вполне себе реальную ценность, если уж и не денежную, то в виде дармовых материалов как минимум.

А потом у меня появилось непреодолимое желание приблизить окончание этого суматошного дня, да и после всех этих адреналиновых скачков, знакомства с имперской армией, дозы алкоголя, пусть и небольшой, но принятой после очень длительного перерыва, и неожиданного роста материального благосостояния я самым откровенным образом устал. В общем, спать я улегся позорно рано. Правда, перед сном очень уж интересно поговорили мы с Николаем.

Мой рассказ о том, зачем мераскам понадобилась Лорка, вызвал у товарища реакцию вполне ожидаемую и передаче в письменном виде не подлежащую. А потом, для начала на какое-то время призадумавшись, Николай ошарашил меня вопросом:

– Знаешь, Федор Михалыч, я вот чего не понял. С какого опохмела мераскам понадобилось затевать войну к осени ближе? Вроде по уму если, то к лету должны были начать?

– А черт их знает, – я тоже немного подумал и, кажется, аргументы в пользу такого решения нашел. – Ну вот так хотя бы: в сентябре урожай соберут, корма для скотины заготовят, по идее, кочевникам будет, что пограбить.

– Да ну? – Николай еще и хмыкнул недоверчиво. – А то они каждый год так приходят за зерном да сеном? Нет, Федор, ни хрена. Что-то другое тут... Опять же, почему за девчонкой для жертвы послали каких-то дебилов? Ты уж, Федор Михалыч, извини, не в обиду тебе будь сказано, но против семерых с более-менее нормальной военной подготовкой ты бы не продержался. Да и Лорку они бы уволокли с того места быстрее, чем ты туда вышел. Нет, что-то тут не так!

Крыть было нечем. В армии я, конечно, в свое время служил, какую-никакую тактическую грамотность, пусть и на уровне рядового солдата, в меня там вбили, и теперь-то, уже успокоившись, я понимал, что с лоркиными похитителями мне и правда невероятно повезло. И встретить меня они должны были не так, и с Лоркой управиться быстрее, да и вообще... Ну кто им мешал хотя бы одного поставить в охранение? Даже заметь я его первым, все равно помешать им не смог бы. Ох, прав Николай, не так тут что-то...

Однако же в конце концов все эти раздумья я послал по тому самому общеизвестному адресу. Я что, генерал местный, стратегией заниматься? Судя по оперативности тех же конных егерей, вояки здешние хорошо знают, как с кочевниками управляться, разберутся без меня. В общем, я со спокойной душой нашу с Николаем беседу свернул, пожелал ему спокойной ночи и завалился.

Тут же я узнал, что общего между Эрассом и Землей несколько больше, чем те же деревья, люди или какие-нибудь особенности развития техники. Общим у мира, оставшегося где-то позади, и мира, в котором я жил сейчас, оказался еще и закон подлости. То есть хотел спать, хоть спички в глаза вставляй, лег, и на тебе – никакой сонливости как и не было. Вот же засада!

Впрочем, настоящая засада поджидала меня чуть позже. Потому как мысли мои, обрадовавшись тому, что хозяин мозг не отключил, быстренько так пробежавшись по всему, что произошло за день, переключились на Лорку. На девчонку, которая сегодня повесилась, наконец, мне на шею. Хотелось верить, что не расчетливо и коварно, а вправду потому, что ей было плохо и она искала во мне защиты и помощи. Только вот что теперь? Уж какая бы тут причина ни была, но я ни секунды не сомневался: раз попробовав, девочка найдет и повод, и способ повторить. А отвертеться будет уже куда сложнее, потому что... Да потому что мне и самому захочется! Уж тут-то наедине с самим собой, врать было некому – обнимать Лорку нам обоим понравилось! Кому – нам? Мне и моему организму, ясное дело. И теперь, когда один будет всячески отнекиваться и противиться, другой ехидненько так прошепчет: 'Дружок, но в прошлый же раз хорошо было, а? Давай, не робей, сейчас еще лучше будет, вот увидишь!'. Ох ты ж, свалилась на меня проблемка...

Память, сволочь такая, услужливо подсовывала картинки. Вот Лорка неспешно идет, неся на стол горшок с кашей. Одета девчонка по-женски, но даже длинная широкая юбка не скрывает легкого покачивания бедрами... А вот она, одетая уже для леса, садится в седло, перебрасывая через спину лошади ногу. И еще, и еще...

Интенсивно поворочавшись и мысленно произнеся все те же матерные заклинания, пытаюсь вызвать в памяти картинки, такого провокационного заряда не несущие. Лорка с неподдельным интересом и искренним удивлением слушает мои рассказы о мире, из которого мы сюда попали. Вспыхнувшие и тут же как бы стыдливо отведенные в сторону глазенки, когда, листая фотографии в мобильнике, я (вот дурак, не подумал!) дохожу до фотки в Феодосии с двумя смешными барышнями, тоже из Москвы, одетыми... Ну то есть, по местным меркам, раздетыми, по-пляжному. Сразу же следуют плохо скрытые попытки сравнить меня, сидящего рядом, и того полуголого мужчину на фото. Да, еще и придвигается по лавке ближе, хотя, казалось бы, куда уж ближе-то. Тьфу ты, опять на ту же тему!

Умывается в ручье, смывая с себя запах грязных рук мераска. Кричит. А как она будет кричать в постели? Опять! Нет, это невозможно терпеть, но вытерпеть придется. Встаю, одеваюсь, аккуратно и тихо прокрадываюсь по дому и выхожу на двор. Хорошо, сигареты у Николая давно кончились, а Корнат курит только трубку – не у кого стрельнуть. А то точно закурил бы снова от жизни такой...

Мало-помалу отпускает. Характерная предосенняя ночная прохлада остужает разгоряченную голову, звезды, ярко горящие в небе, тихо уговаривают думать о вечном и забыть суетное. Так и сидел, пока не замерз. А потом вернулся, упал и заснул. Сразу.