Текст книги "Дочь лесника (СИ)"

Автор книги: Михаил Казьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

И уже только дома до меня дошло, что как-то очень уж все в изложении Петрова получалось гладко. Даже с его опытом вряд ли можно с такой легкостью делать выводы о чужих умонастроениях... Черт, а ведь получается совсем нехорошо. Или дорогой Павел Андреевич и сам не чужд таким мыслям, раз уж что-то подобное я от него еще у пещеры слышал, или 'золотые орлы' высказывали все это ему без меня. То есть что-то они в моем присутствии обсуждают, а что-то стараются обговорить, пока меня нет. Интересно... Мне же, черт бы их всех побрал, перед ними как-то выкручиваться придется, когда Лорка забеременеет.

Глава 35

Весна для меня ознаменовалась не только увольнением с должности военного чиновника, дебатами в Императорском обществе Золотого Орла или благотворным влиянием Лорика на Алинку. В середине марта (раннего весенника, ясное дело, но кто ж из нормальных попаданцев так скажет?) начался судебный процесс по делу 'заговора жадных', как хлестко обозвала его местная пресса. Прогноз Петрова сбылся, и на жесткую огороженную скамью в одном из залов Высокой Судебной Палаты сели пятнадцать деятелей, подстроивших в свое время мою дуэль с посудным фабрикантом Ани, шестнадцатым сидел на той же скамье сам Ани, уже оправившийся после ранения.

Помимо того, что на процессе я давал показания как свидетель, я ходил на все его заседания уже из интереса, причем не только профессионального, но и личного. Даже скорее личного – из-за всех моих хлопот, связанных с легализацией Шеля, времени на участие в информационном обеспечении процесса у меня не было. Но все те полторы декады, что процесс продолжался, я ходил на его заседания как на работу, благо, 'золотые орлы' взяли паузу, ожидая решения императора.

Восемь разного калибра промышленников, пятеро работавших на двоих из них, скажем так, менеджеров, жандармский майор (уже, разумеется, бывший) и два тоже бывших чиновника Надзорной Палаты выглядели даже не подавленными, а скорее растерянными. Ну да, промышленники собирались всего лишь проучить (в идеале – убить) чужими руками надоедливого писаку, слишком, по их мнению, сильно привлекавшего к ним внимание, менеджеры, бывший жандарм и надзиратели вообще только денег хотели срубить, а в итоге все получили обвинение в заговоре против короны. Именно так оценил в своем выступлении императорский прокурор, цитирую: 'предумышленные, целенаправленно и обдуманно совершавшиеся в единодушном согласии и непрестанном совете между собою действия, препятствующие исполнению указа Его Величества'. А это, согласитесь, уже несколько иной уровень ответственности.

В итоге судьи в полной мере проявили и суровость, и справедливость. К смерти приговорили троих, в том числе бывшего жандармского офицера, восьмерым выписали путевки на каторгу – кому на десять лет, а кому и на двадцать пять, четверо отделались заключением в крепость на срок от пяти до десяти лет. Каждому добавили конфискацию имущества. А сурово тут у них... Ни одного человека заговорщики не убили, а им три быстрых смертных казни и восемь растянутых – судя по физическим кондициям осужденных на каторгу, до конца срока никто из них не доживет. Впрочем, наиболее гнусным преступлением заговорщиков прокурор в своей обвинительной речи объявил подкуп должностных лиц Империи, видимо, отсюда и такой жесткий приговор.

Мой бывший противник (или соучастник?) по дуэли на этом фоне мог считаться счастливчиком – по обвинению в заговоре его оправдали, выделив дело в отдельное производство, где ему светил лишь денежный штраф, правда, очень большой. Но это же лучше веревки, каторги или даже крепости, не так ли? А уж еще месяц отсидеть под арестом за дуэль – это так, мелочи.

Публичные казни в Империи не практиковались, так что расстаться с жизнью троим заговорщикам предстояло в одном из внутренних дворов столичного Тюремного замка. Как лицо, едва не превратившееся в потерпевшего по данному делу, я получил право присутствовать при экзекуции, каковым правом и воспользовался. Позвал с собой Лорку – не пошла. Она-то и на сам процесс почти не ходила, побывав только на двух заседаниях и ни одного из них не отсидев полностью, а тут отказалась наотрез. И правильно, наверное. А вот я пошел. Почему? Ну... Мстительность, да. Хотелось поглядеть, как умрут те, кто пытался устроить мою смерть. Ну и интересно стало, не без того.

Что теперь сказать? Зря. Зря я сходил на это... даже не знаю, как назвать. Но уж точно не зрелище. Как-то все прошло... какое бы слово подобрать поточнее? Наверное, утилитарно. Да, именно утилитарно. Виселица, в течение часа собранная из хранящихся на складе деталей, надетые на приговоренных длинные мешки, из-под которых потом и ног видно не было, быстрая смерть из-за перелома шеи, контрольные полчаса, по истечении которых казненных освидетельствовал тюремный врач, закрытая повозка, в которой тела увезли для безвестного захоронения – все это вместе не тянуло ни на кару, ни на справедливость, ни даже на месть. С таким же успехом можно было бы напичкать цианидом последний ужин приговоренных. Не скажу, что увиденное сделало меня сторонником публичных и тем более жестоких казней, но так тоже не годится. Не стоило им меня звать, да и никого на такое приглашать не надо.

Хорошо хоть, дальнейшие события помогли быстро и эффективно задвинуть эти не самые приятные впечатления подальше. Мы с Лоркой и Алинкой сели втроем и долго, вдумчиво так, поговорили. Результатом беседы стала целая программа адаптации моей женушки к столичной жизни, которую разработали мы с Алинкой. Как и полагается в любом серьезном деле, мы с госпожой Демитт разделили обязанности – она озаботилась приданием Лорику соответствующего внешнего вида, я же занялся воспитательным процессом. Причем если Алинка занималась пошивом новых шмоток для Лорки сама, ну, ясное дело, еще и эксплуатируя своих работниц, то я, раз уж приобрел начальственный опыт и соответствующие привычки, нашел, кому это поручить. У господина Лотта, когда-то учившего меня здешним хорошим манерам, бизнес был семейным – тем же занималась и его супруга, дававшая такие уроки барышням. Вот я и стал опять их клиентом, на этот раз оплачивая уроки для Лорика. Они ради такого случая даже скидочку мне сделали... Правда, не скидкой единой оказались полезны супруги Лотт. Впечатлившись лоркиными нарядами, узнав, что Лорку обшивает сама госпожа Демитт и, более того, они с названной госпожой близкие подруги, госпожа Лотт проявила завидную напористость, и теперь пару платьев Алинка будет шить и ей, причем со скидкой. Правда, и клиенток новых госпоже Демитт преподавательница хороших манер подогнать обещала. Все-таки среди дам, пусть и не из самого высшего общества, зато никоим образом не бедных, связи у госпожи Лотт обширные.

Боюсь, однако, что эти связи могут и не понадобиться. Шель, с которым мы после наступления паузы в переговорах с 'золотыми орлами', так и не общались, вдруг ожил и огорошил меня известием о том, что рассчитал параметры обратного переноса Демидовых на Землю. По его словам, сделать это было бы лучше всего (он, естественно, сказал 'оптимально') либо в ближайшие четыре дня, либо через месяц с небольшим. Первый вариант отпадал – не хватало еще гонку со сборами устраивать – а вот второй уже был похож на что-то приличное, тем более, там и длительность пригодного для переноса периода была побольше. Имелась с этим обратным переносом еще одна проблемка – чтобы он прошел наиболее успешно, отправная точка на Эрассе должна была находиться как можно ближе к той, куда мы попали при переносе сюда, то есть в том самом лесу, где несли свою службу мои тесть и шурин. Само место мы теперь, конечно, хрен найдем, но Шель этого и не требовал, плюс-минус пару-тройку километров он объявил вполне допустимой погрешностью и обещал вывести в нужное место с соблюдением заявленного допуска.

Лорка, когда я поделился с ней новостью, сразу же предложила сделать это известие общим достоянием. Поразмыслив, я согласился, и на очередном общем застолье (обычном ужине, а не гулянке) вывалил все это на почтеннейшую публику. 'Все это' – значит, начиная с самой встречи с Шелем. Почему не рассказал о Шеле раньше? Ну, во-первых, из некоторой осторожности. Нет, утечек информации не опасался, но мало ли... Во-вторых, и это на самом деле главное, из суеверия. Все-таки самым важным тут для Демидовых (а может, и для Николая тоже, кто ж его знает?) тут была сама возможность вернуться домой, так что новости об этом и о Шеле должны были идти парой. То есть – нет новости о возможности возвращения, значит, нет и новости о встрече с Шелем. Ну и наоборот, как все-таки получилось в данном случае. А то бы я выглядел, мягко говоря, не лучшим образом, если бы про Шеля рассказал, а потом все оказалось глухо как в танке.

Да. Но получилось, что рассказать было о чем, вот и рассказал. Как они пытались пристроить на место отпавшие челюсти, как Алинка, нимало не смущаясь присутствием Лорки, кинулась мне на шею и чуть не опрокинула меня вместе со стулом – я в подробностях описывать не стану, даже не просите. Не хочется друзей выставлять в дурацком виде...

С Алинкой и Серегой я потом поговорил отдельно, объяснив им, что Алина должна покинуть Эрасс беременной, если они вообще хотят иметь детей. Ну да, понимаю, что по уму это стоило бы сказать Сергею один на один, без Алинки, но... Но что-то не очень меня вдохновила серегина реакция на мое выступление по поводу возможности вернуться. Вот с Алиной все понятно – ну, как она попыталась отблагодарить меня, я уже рассказал, так что ее желание вернуться домой было абсолютно ясным, всеми нами видимым и никаких двусмысленных толкований не допускавшим. А вот Сергей... Нет, он, конечно, явственно радовался за жену. Но видно было, что именно за жену. Вот не было заметно, что он перспектива возвращения, и довольно скорого, на Землю делала его таким же счастливым, как Алину. Для меня это, признаться, оказалось неожиданностью, и неожиданностью, прямо скажу, не самой приятной.

Почему не самой приятной? Да не люблю я, когда не понимаю причин поступков окружающих меня людей. Правда, тут ни до каких поступков еще и не дошло, просто было у Сереги такое вот настроение, но я же и откуда оно взялось, не понимал! А я такого, как сказал уже, не люблю... Как Демидовы жили там, на Земле, я кое-какое представление имел, и потому знал, что главным донором семейного бюджета там был Сергей. Знал я и то, что здесь, в попаданчестве, бюджет семьи Демитт формировался преимущественно из доходов Алины. Вроде бы Серега при всей своей внешней маскулинности, которую он так любит продемонстрировать, должен бы радоваться, что скоро вернет себе положение главного добытчика, но вот этой-то радости я и не наблюдал. Непонятно!

Насчет доходов, кстати, умную идею выдвинул Николай. Когда пошел разговор о технических подробностях предстоящего обратного переноса, он поначалу молчал, а потом вдруг и выдал:

– Вам, ребят, надо ювелирки мелкой накупить здесь и взять с собой.

– Зачем? – не поняла Алина.

– А почему ювелирки? – тут же спросил Сергей. – Почему не золота или камешков?

– Здесь-то вы люди зажиточные, – ответил Николай, – а там, насколько я помню, не особо. Вот и унесете с собой хоть часть здешних доходов. А почему ювелирки... Ты, Серег, ринты или кройсы местные с собой возьмешь, что ли? И как ты их там, – слово 'там' Николай выделил голосом, – продашь? С надписями на непонятном языке, неизвестно чьими гербом и портретом?

– А просто золото? Или камни? – не унимался Серега.

– С золотом и камнями, когда ты их продать попытаешься, сразу нахватаешься проблем либо от государства, либо от бандюков, либо от тех и других вместе. А мелкую ювелирку, тем более не какие-то сильно навороченные вещи, можно потихоньку сбывать по мере надобности.

– Дядя Коля прав, – Алинка повернулась к мужу, – можно будет даже через 'Авито' продать. Только украшения надо покупать и правда маленькие, они тут от наших не так сильно отличаются, в крайнем случае можно сказать, что это стилизация под старину.

Да, девочка соображает... Хорошо бы, она, побыв здесь хозяйкой собственного дела, и дела вполне успешного, не забыла приобретенные навыки и дома. Конечно, такого эксклюзива, как тут, у нее там не будет, однако же просто успешно заниматься пошивом на заказ она, думаю, сможет. Черт, но что же с Серегой?..

– А вы, дядя Коля, остаетесь? – свое внимание Алина перенесла на Николая. Нет, то, что он останется, вроде бы и так понятно, но вслух пока не произносилось, вот и захотелось девочке поставить точки над соответствующими буквами.

– Остаюсь. Там, – Николай опять не стал говорить 'дома' или 'на Земле', – меня никто не ждет, здесь я устроился хорошо... Опять же, вот даже Шель этот говорит, что вы с Серегой да Федор Михалычем сюда за компанию со мной попали, вот и буду за вас отдуваться, – пошутил товарищ. Очень удачно пошутил, я бы сказал. И шутка уместная, и от развернутого ответа уклонился.

– А вы, Федор Михайлович, домой не хотите? – не унималась Алина.

– Здесь мой дом, – я несколько демонстративно приобнял Лорку. Ну, в самом деле, не рассказывать же присутствующим о своих планах? О том, как я собираюсь пристроить сознание Шеля в тело Киннеса. О том, как планирую поставки попаданцев по заявкам Императорского общества Золотого Орла. О том, как... Ладно, промолчу. Некоторые свои планы я пока еще и сам-то с собой остерегаюсь обсуждать. Рано еще. Да и более важные на сегодня задачи имеются – например, напустить должного тумана вокруг лоркиной беременности, над скорейшим наступлением которой мы с супругой трудились, не покладая... ну не будем говорить, что именно мы не покладали. Или отстрочить до поры получение 'золотыми орлами' сведений о возвращении супругов Демитт на историческую родину. И вслух об этом тоже лучше не говорить. Поэтому я просто вздохнул и повторил:

– Здесь мой дом.

Глава 36

Лето в этом году наступило рано. Очень рано. Уже в конце среднего весенника, а если по-человечески, то апреля, солнышко светило совсем по-летнему, никаких луж не наблюдалось, а на газонах нагло перла вверх трава того изумительного ярко-зеленого цвета, что бывает только у молоденькой травушки-муравушки, еще не опаленной летним солнцем и не присыпанной городской пылью. Мы с Лоркой воспринимали этот щедрый погодный подарок как некое доброе предзнаменование, да и остальные жильцы нашей квартиры, думаю, тоже. По лоркиным расчетам, уже дней через десять и в лесу должно было все просохнуть, так что время для поездки к моим новым родственникам смотрелось самым подходящим.

Подготовились мы к поездке основательно. Я договорился с Петровым, воспользовавшись все еще продолжающимся ожиданием решения по Шелю и Киннесу, которое ожидалось уже скоро, но не сегодня и не завтра. У его величества, как я понимал, имелись и другие заботы, связанные как раз с моими недавними похождениями. Мерасков за Филлиран выпихнули, новую западную границу Империи более-менее обустроили, и буквально вот-вот ожидалось обнародование целой серии императорских указов о наделении крестьян землей в бывшей Мерасковой степи, порядке переселения и условиях кредитования переселенцев Имперским Земельным банком. Уже вышел указ об утверждении устава 'Акционерного общества западных железных дорог', взявшего на себя обеспечение транспортной связности новых земель с Империей. Вернулся с закончившейся войны Виннер, но я с ним пока не встречался.

Шель сообщил, что начал постепенную оптимизацию организма Киннеса, от оптимизации моментальной он по каким-то своим причинам решил отказаться. Опять, небось, экономит энергетический ресурс, жмот этакий... Хотя ладно, меня сейчас это более чем устраивает.

Николай тоже у себя на заводе взял декаду отпуска за свой счет. 'Раз уж, – сказал он, – Серега с Алинкой из-за меня сюда попали, кем я буду, если не пойду их провожать?'.

Сами Демидовы оставили в адвокатской конторе, обслуживающей наши интересы, три запечатанных конверта: один с надписанной датой вскрытия, в котором содержались условия вскрытия двух остальных – одного с бумагой, передающей мне все права на серегину рукопись 'Учебник атлетической силовой гимнастики', и другого, где ждала своего часа дарственная, превращавшая одну из алинкиных работниц в полноправную владелицу ателье. Девочку эту Алинка очень хвалила, говорила, что у нее талант и что в плане дизайна и техники шитья она ателье потянет, а уж какими окажутся ее предпринимательские способности, тут, конечно, прогнозировать сложно. Ладно, раз Алинка барышню так отрекомендовала, постараюсь помочь ей на первых-то порах.

Зачем понадобилось оформлять все это через запечатанные конверты в запертом сейфе? А для маскировки. Понятно, что в конечном итоге 'золотые орлы' все-таки узнают о возвращении Сиарка и Линни Демитт домой, но я бы чувствовал себя гораздо спокойнее, если бы узнали они это уже после подселения Шеля в сознание Киннеса. Причем именно после самого подселения, а не получения высочайшего дозволения на таковое. А то ведь дозволение можно потом и пересмотреть, как говорится, по вновь открывшимся обстоятельствам. Так что пусть смена прав собственности на алинкино ателье и серегину книгу станет известной, скажем так, попозже.

Пытались мы маскировать и скупку той самой мелкой ювелирки, но это было куда как сложнее. Тут в основном приходилось полагаться на покупку небольших партий украшений у нескольких не самых известных ювелиров. И все равно, эта часть подготовки к эвакуации оставалась, как мне виделось, самым уязвимым звеном в плане маскировки.

Зато самый важный пункт плана приготовлений к репатриации Демидовы выполнили с блеском. Лорка тут шепнула мне на ушко, что Алина уже находится в интересном положении, а чуть позже Шель доложил, что беременна наша модельерша аж двойней. Сильны ребята! Мы тут с Лоркой никак пока, а у этих считай что двое!

В общем, как могли, так и подготовились. Тут и Шель удачно подоспел, уведомив нас о наступлении благоприятного для переноса периода. И потому мимо отбытия в славный город Коммихафк, а там и дальше, нам было никак не пройти.

Как говорится, кому война, кому мать родна. Уездному городу Коммихафку война за Мераскову степь стала если и не родной матерью, то уж никак не меньше, чем доброй тетушкой, и даже окончание войны этого не изменило – именно Коммихафк становился теперь важнейшей опорной базой освоения новоприобретенной территории. Естественно, в город потянулись деньги и стали частенько наведываться их владельцы, а эта публика привыкла ценить время. Поэтому по маршруту 'Вельгунден-Коммихафк' теперь не только ходили поезда, но и летали дирижабли. Вот как раз на воздушном корабле мы в этот замечательный город и отправились.

С комфортом и уютом на борту пассажирского дирижабля все обстояло куда лучше, чем у военных. В общем-то, похоже на наши пассажирские самолеты, с некоторыми, конечно, отличиями. Кресла, например, хоть и не предусматривали изменения положения спинки, но все равно были намного удобнее, а уж насколько красивее, даже говорить не приходится. А вот с кормежкой не так – кофе, прохладительные напитки, вина и легкие закуски разносили, но чтобы пообедать, надо было дождаться промежуточной посадки. И совсем не было девушек-стюардесс, вместо них пассажиров обслуживали молодые юноши. Мы с Лоркой от души надеялись, что в данном случае комфорт идет в паре с безопасностью, уж больно неоднозначным оставался пока наш опыт полетов. Ну да ничего, нормально. Проблема тут была в другом... Чисто по техническим характеристикам дирижабля добраться до Коммихафка он мог бы чуть меньше чем за сутки – аж втрое быстрее поезда, но ночные полеты тут не практиковались. Уж не знаю, что было тому причиной – желание снизить нагрузку на экипажи или нежелание заставлять пассажиров спать, сидя в креслах, а скорее всего, недостаточная мощь имперского дирижаблестроения, не тянувшего пока что постройку гигантских цеппелинов со спальными каютами и ресторанами, но вечером наш корабль совершил промежуточную посадку. Нам предстояли некий гибрид обеда и ужина в неплохом ресторане, ночевка в небольшой уютной гостинице и ранняя побудка с умеренным завтраком, а затем – продолжение полета и прибытие в Коммихафк еще до обеда.

Нанять в Коммихафке экипаж для поездки до хутора Триамов оказалось делом несложным, хотя и далеко не дешевым, однако сумма оплаты нас устроила, как устроили комфортабельность упомянутого экипажа и скорость, с которой четыре его лошадиных силы доставили нас на место – к Триамам мы прибыли еще засветло.

Ох, и радости же у всех было! Ну, разумеется, со всеми вытекающими... Так-то в обычной жизни Триамы скоро завалились бы спать, но наше прибытие внесло в привычный распорядок приятные изменения – уже скоро все мы сидели за столом. Пусть стол накрыли на скорую руку, но и у Триамов нашлось что на него выставить, и мы в этот раз привезли с собой не только подарки, но и гостинцы, в основном, конечно, сладости, да экзотические для здешнего леса фрукты из южных пределов Империи. Тирри, ясное дело, была просто счастлива, да и Тане с Каськой пошло на ура. Корнат и Фиарн, пусть и не с таким восторгом, тоже отдали должное привезенным лакомствам.

Ну и наговорились, понятно, тоже. Точнее – не наговорились. Разве что мы с Лориком успели рассказать о наших военных впечатлениях и приключениях (естественно, не обо всех), да и то, когда Тирюшку отвели спать, а хозяевам и гостям тоже впору было спички в глаза вставлять, все еще оставалась куча незаданных вопросов и неполученных ответов, которые с общего согласия так и перенесли на утро.

Завтрак опять-таки прошел в разговорах, не прекратились они и после него, но компания сама собой разделилась по половому признаку – Лорка, Таня, Каська, Алинка и примкнувшая к ним Тирюшка переместились куда-то поболтать о своем, о женском, а мы, оставшись за столом, говорили о серьезных мужских делах, пока я не увел Корната для отдельной беседы.

– Корнат, – с чего начать, я себе толком и не представлял, но ладно, авось само пойдет. – Я тебе всего рассказать не могу... В общем, Сергея с Алиной я могу домой отправить и собираюсь именно это и сделать на днях.

– А зачем? Они вроде хорошо устроились? Я так понял, живут богаче, чем там у себя жили?

– Это так. Только вот если тебя, скажем, далеко-далеко от дома забросить, неужели скучать не будешь?

Корнат почесал затылок.

– Да буду, ясное дело... Если на новом месте жить будет лучше, может, и скучать придется меньше, только все равно же буду.

– Вот и у них так, – рассказывать тестю, что именно у Сереги вроде бы и не совсем так, я уж точно не собирался.

– Тогда да, – согласился Корнат. – А от меня тебе что нужно?

– Да, в общем, ничего. Ты ничего не видел, не слышал и не знал. Сиарк и Линни уехали раньше, чем мы с Лоари и Никлаа. Когда мы попали сюда, то пропали в нашем мире. Теперь Сиарк с Линни пропадут в этом.

– Вот как? – Корнат призадумался. – Это тебе с Лаамом надо говорить, – выдал он после недолгой паузы.

Вот же черт, как я сам-то об этом не подумал! Да уж, без лесного старосты тут не обойтись. И ладно, его навестить я все равно собирался, даже подарок для него припас – хорошую, дорогую и красивую трубку. Любил почтенный староста подымить...

Одолжив у Корната лошадь, я не стал откладывать дело в долгий ящик и уже вскоре снова оказался на историческом месте, где мы с Лориком не так уж и давно сочетались законным браком. Лаам мне обрадовался, подарку обрадовался тоже, да и разговор, начатый мною совсем с другой темы, ему тоже вести было явно приятно.

– Прав ты был, господин инспектор! Прошлым месяцем приезжал советник из лесного департамента, велел составить списки желающих в новые лесничества перебраться!

– Феотр, просто Феотр. Я уже не инспектор – в отставку вышел.

Выпили по чуть-чуть винца ради такого случая, Лаам раскурил новую трубку.

– Хорошо, Феотр. Давай, говори. Я ж вижу, что не просто так ты приехал.

Излагая суть вопроса Лааму, я взял за основу то, что уже говорил Корнату с той лишь разницей, что присвоил лавры Николая, сказав, что Демидовы попали сюда из-за меня – все-таки с Корнатом мы давние друзья, а Лаама я видел второй раз в жизни, и потому мне казалось, что с такой мотивировкой мое желание отправить Сергея с Алиной домой староста поймет лучше. И еще я чуть более подробно объяснил, что именно мне нужно. А нужно мне было совсем немного – если Лааму какой-нибудь особо бдительный лесничий доложит, что видел или слышал нечто необычное, не дать таковому докладу ходу дальше себя.

– А меня потом в это мордой не ткнут? – озадаченно поинтересовался Груитт.

– Лаам, скажи честно: если бы без этой моей просьбы к тебе кто из твоих пришел и рассказал такое, ты бы поверил?

– Пожалуй, что не поверил бы, – честно признал староста после недолгого раздумья.

– Ну вот, – я пожал плечами, – если тебя попытаются, как ты говоришь, мордой в это ткнуть, ты так и скажешь: мол, получил неправдоподобный доклад, проверил, оказалась полная ерунда. Не знаю уж, то ли вино было некачественным, то ли вино было хорошим, но человек его слишком уж много выпил, но морок получился знатный.

Лесной староста призадумался снова, и на этот раз думал намного дольше.

– Ну что... Друзьям помочь – дело правильное. А сам-то не хочешь вернуться?

– Не хочу, – я даже головой мотнул в подтверждение своих слов. – Мой дом здесь теперь. Жена у меня здесь, дети мои здесь жить будут...

– Ты бы мог жену взять с собой, – не унимался Лаам. Въедливый товарищ...

– Понимаешь, Лаам, мне здесь прижиться проще, чем ей было бы там. Я уже прижился. А Лоари... Я даже не знаю, прижилась бы она там вообще.

– Хорошо, Феотр. Будь по-твоему, – Лаам Груитт встал и протянул мне руку.

...На обратном пути я пустил коня шагом, чтобы было время привести мысли в порядок. Ну да, Лорка в том мире, откуда я сюда попал, не прижилась бы, это точно. Да и я бы теперь уже не прижился. Здесь, как ни крути, мне лучше, и не в одних деньгах дело, хотя уровень доходов у меня тут повыше. Так что ж, получается, рыба ищет где глубже, а Феотр Миллер – где лучше? Так 'лучше' – оно, знаете ли, разное бывает. Просто мне повезло и в новом мире у меня лучше стало все. Вот правда все! Здоровье – крепче. Денег – больше. У меня самая замечательная любимая и любящая жена. А главное – я и сам здесь лучше. Ну кем я был там, в мире, который уже не называю своим? Рекламщиком? Нет, кое-какие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, у меня были всегда – продвигать всякую заведомо вредную или ненужную хрень я никогда не брался независимо от предлагаемой оплаты. Но даже так я все равно работал на долбанное общество потребления, на либерастию, если уж совсем честно. А здесь, глядишь, и получится этого дерьма не допустить. По крайней мере, что от меня зависит, я для этого сделаю. Ну или хотя бы постараюсь сделать.

Почему-то вспомнилось, как радовался Петров моим рассказам о Крыме и Русской весне. А я, получается, от этого убегаю. Ну не знаю... Там я, наверное, не смог бы помочь. Здесь – могу. Здесь я могу вложить все свои силы в то, чтобы 'имперская весна' никогда не понадобилась, потому что всегда будет вечное имперское лето. Я вспомнил всех своих здешних знакомых – в лесу, в Вельгундене, всех, с кем был в степи. Хороших, простых и правильных людей. Они и их потомки имеют право на нормальную человеческую жизнь. А я, раз уж знаю, какой бывает жизнь ненормальная, должен хоть в лепешку разбиться, но не дать никому это право у них отнять.

Все это самокопание не отпускало меня долго. Мы проводили Демидовых домой, вернулись с Лоркой и Николаем в Вельгунден, а я все искал и искал оправдания выбору Эрасса как своего мира. И да, все время находил, но облегчения это не приносило. До того самого дня, когда жена, встретив меня дома, вдруг приложила пальчик к губам и поманила за собой. Стараясь ступать неслышно, я, ничего не понимая, прокрался за ней в нашу спальню, и тут она обняла меня и понявшись на цыпочки, добралась губами до моего уха и тихо-тихо произнесла:

– Феотр, у нас будет ребенок...