Текст книги "Капитан"

Автор книги: Михаил Кизилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Счастливый человек

Моя первая командировка в Якутию была не из самых приятных. Экспериментальная установка, разработанная нашей лабораторией для условий вечной мерзлоты, «не шла». Заказчик не подписывал бумаги, от которых зависела премия целого коллектива – хоть криком кричи! «Мышиная дипломатия» с местными властями, честно признаться, меня порядком выматывала. Я ежедневно звонил в Ленинград и согласовывал возникающие вопросы. И тут большим неудобством оказалась разница поясного времени. Застать шефа на рабочем месте практически было невозможно, поэтому в полночь я отправлялся на переговорный пункт и звонил ему домой. А дело происходило зимой, и сорокаградусный мороз был дополнительным раздражителем в нервной и суетной командировке.

Переговорный пункт располагался в старом одноэтажном здании, удивительно теплом, даже жарком. Бревенчатые стены и деревянные половицы притерлись друг к другу за десятки лет, надежно оберегали ноги посетителей от дыхания стылой земли. Видимо, от этого я шел сюда с удовольствием, вызванным и тем, что в современной железобетонной гостинице, взметнувшейся высоко над землей, меня ни на минуту не покидало ощущение сырости, зябкости и неустроенности мира.

В эту вымораживающую всю душу ночь на переговорном пункте, как обычно, было безлюдно и жарко натоплено. Девушка-телефонистка улыбнулась мне как давнему знакомому и приняла заказ на разговор. Удобно устроившись в кресле, я расстегнул полушубок, снял шапку и, чтобы как-то скоротать время, начал просматривать журнал. После сильного мороза, казалось, все тело впитывало в себя теплоту, и от этого, разморенный, я начал потихоньку подремывать. Телефонистка тоже сонно клевала носом. Каждый из нас ждал свое: она – утра, я – разговора с шефом.

Неожиданно громко бухнула входная дверь. Я вздрогнул и открыл глаза. Там, где было морозное облако, выросло чудище в черном полушубке, унтах и огромной волчьей шапке.

– Добрый вечер… а точнее, доброй ночи, – услышали мы звучный голос.

Подойдя к дежурной и сняв шапку, меховое чудище оказалось молодым человеком лет двадцати двух, со скуластым лицом, обвислыми усами и аккуратным пробором русых волос на голове.

– Здравствуйте, – еще раз поприветствовал он телефонистку и представился: – Валентин.

– Здравствуйте, Валентин, – чуточку игриво, нараспев произнесла девушка. – Что у вас?

– На два ноль-ноль разговор с хутором Новоленинским Краснодарского края, – четко доложил он и протянул квитанцию.

– Ну что ж, ждите. До двух еще много времени, – спокойно сказала дежурная. Но в ее глазах, как я заметил, появился интерес.

Мой сон пропал, и невольно я стал наблюдать за Валентином.

– Так, – протянул он, – будем ждать. Больше ждал, теперь уж чего, потерплю часок. А как вас зовут? – обратился он к дежурной.

– Светлана.

– Хорошее имя, солнечное, и тебе идет, – переходя на «ты», искренне заметил Валентин. Он, потирая с холоду руки, стал расхаживать вдоль перегородки. Я успел заметить, что он добирался сюда издалека и потому ему приятно быть в нашем обществе, и еще мне показалось, что он простой и наивный человек. Он смотрел то на меня, то на Светлану так, как будто мы были очень рады его видеть.

– Да-а, хорошее имя Света. У моей невесты девчонку так зовут, – сказал он, глядя на меня и причесываясь, – Вот хочу их сюда вызвать, потому и приехал на переговоры. А она боится. Вернее, не она, Светка, а ее мать, Людмила, боится ехать.

И с таким выражением, словно доставлял нам удовольствие, он сел напротив, чтобы разом видеть меня и дежурную, и повел разговор:

– Мы с Людмилой в Новоленинском познакомились. У меня там дядя живет. Места хорошие. Река, фрукты… А рыбалка! Окуни как бешеные клюют. Вот и после армии по пути домой к дяде завернул. Как-то вечерком решил рыбу половить. Подхожу к лодке, слышу: кто-то поет. И до того хорошо, аж сердце у меня застучало. Сел я в лодку и, позабыв про свои снасти, потихоньку погреб веслом на голос. Там, на Кубани, лодки такие с одним веслом каюками называются. – Валентин понял, что овладел нашим вниманием, воодушевился, стал размахивать руками. – Слабый ветерок воду рябил да девичью песню разносил по округе. Вдруг певунья умолкла, – видно, услышала плеск моего весла. Но я осторожно гребу вдоль камыша, медленно, тихо, и тонкий голосок опять повел свою песню. Ну прямо как артистка настоящая. Я и грести перестал. Чувствую, что уже рядом. И точно – прямо за поворотом стоит лодка, а в ней молодая женщина. На голове венок из ромашек, глаза чуть прикрыты… какая-то вся милая, нежная… Уставился на нее. Она почувствовала мой взгляд и повернулась ко мне. Но не испугалась, а продолжала петь. А когда замолкла, посмотрела на меня внимательно. Тут-то я ей и сказал: «Здравствуйте!» Она мне тоже ответила: «Здравствуйте». Так мы и познакомились. Вернее, я и раньше о ней знал – от дяди был наслышан. Ей советовали на артистку учиться. А она не захотела. Поехала в Ростов-на-Дону в кооперативный техникум. Замуж вышла. Да неудачно. Бросила техникум и вернулась с грудной Светланкой к родителям. Завклубом стала работать. – Валентин расстегнул полушубок, устроился поудобнее на стуле и продолжил: – Очень мне тогда ее песня понравилась. Очень, – задумчиво произнес он. – Людмила потом часто мне на реке пела. Только песни какие-то были грустные, тягучие. Потом я уехал на Восток. И решил вот их со Светкой сюда перетянуть. Как вы думаете, поедет? – спросил он меня.

– Все от тебя зависит, – уклончиво ответил я. – Сможешь убедить – поедет.

– Смогу, – твердо произнес он. – Сколько я ей писем написал. Поначалу она отвечала редко, а сейчас – на каждое письмо. На каждое! – подчеркнул Валентин и радостно улыбнулся. – И письма такие хорошие пишет…

Зазвонил телефон. Валентин бросился к стойке:

– Света, у меня пятнадцать минут заказано. Но если буду говорить дольше – не разъединяй, я заплачу.

Но оказалось, что вызывали не его, просто Светлане позвонила подруга-телефонистка из соседнего поселка.

Валентин сел рядом со мной, расслабленно вытянул ноги, потом поднялся и опять сел. Он явно волновался, как всякий влюбленный и счастливый до тоски человек.

В это время дали Ленинград, но шефа еще не оказалось дома. Его жена заверила, что он скоро придет, и я перенес разговор на час.

Едва я устроился в кресле, как дали разговор Валентину. Он кинулся к телефону. Из кабины раздался его радостный голос:

– Алло, алло, Людмилочка, это ты? Здравствуй! Как вы там? Дождь, говоришь? А у нас хорошо, солнечно. Что ты говоришь?.. А-а, какой мороз? Нормальный мороз – тридцать пять градусов… Что-что? Да нет, здесь все переносится иначе. Тридцать пять у нас это мало… Люда, когда ты приедешь?.. Как зачем?.. Жить здесь!.. Ну и что, что холодно? Это ерунда! Летом, говорю, зато очень тепло. Да и зимой не замерзнешь! Я тебе и Светке унты купил. Как какой размер? Тебе тридцать седьмой, Светке на вырост. Что-о! Ну, это туфли у тебя тридцать шестой, а унты должны быть тридцать седьмой. Шапку тебе купил. Как какую? Меховую… Чтобы не замерзала, и полушубок для тебя припас… Прилетай! Как это негде жить? Я снял комнату, в деревянном доме. Ты, главное, прилетай, все будет хорошо… Почему ты думаешь, что Светке будет тяжело лететь…

– Что-что? Горлышко болит? Ну подожди, пока поправится, тогда и вылетай. Слабое горлышко вообще и в зиму страшно лететь? Ты, главное, ничего не бойся. Здесь такие же люди живут! Даже лучше! Я не могу за тобой приехать, не отпускают с работы. Ты долетишь до Якутска сама, а здесь все будет хорошо. От Якутска как? Автобусом. Но здесь недалеко, три часа. Почему далеко, это недалеко, это совсем рядом. У нас хорошо, ягод очень много, лето чудесное, жаркое, и река Лена течет красивая, и рыбы много. Чего ты боишься? За Светку боишься? Ну так я же с вами буду… Как это так, к кому полетишь? Ко мне! Ну и что, что не жена, станешь женой! А пока невеста!.. Ну, чего ты боишься?.. Что-что?! Даже по карте далеко? Так ты по карте пальцем медленно водишь, а самолеты сюда быстро летают. Пять часов – и ты здесь!.. Девушка, подождите, не разъединяйте, я заплачу!

Валентин выглянул из кабины, замахал дежурной руками.

Светлана щелкнула тумблерами переключателей и торопливо попросила:

– Да, да, дежурная… Абонент просит. Очень надо!

Я сидел молча, слушая этого шумного, открытого человека. И почему-то не испытывал чувства неловкости за то, что был свидетелем личного разговора. Напротив, было такое ощущение, что я этих людей хорошо знаю и чем-то могу помочь им.

Валентин между тем продолжал:

– Людмилочка, все это мелочи. Как только Светка себя почувствует лучше, сразу вылетай. Как что, ты родителям скажешь? Скажи, что ко мне летишь. Ну и что, если они меня почти не знают. Ты-то хорошо знаешь. Ну хочешь, я им письмо сам напишу?.. Почему не надо? Напишу!.. А Светка давно болеет? Неделю уже. Ты знаешь, от нашего климата многие выздоравливают, воздух ядреный, сухой! Так что собирайся, пожалуйста. Я тебе здесь уже и работу подыскал. Обещали тебя дожидаться и не брать другого человека. Будешь в нашем клубе работать. Он у нас лучше, чем у вас, настоящий… Настоящий, говорю, у нас клуб. Так что, Люда, не тяни, пока место есть, приезжай… Да холод – это ерунда! Живут же здесь люди, и хорошо живут… Почему застрянешь? Сейчас больших морозов уже не будет, поэтому туманов нету, и самолеты хорошо летают. Это тебе не Камчатка… Не Камчатка, говорю, это у них там бураны бывают, а у нас теперь до весны тихо будет. Так что приезжай. Может, тебе денег еще выслать?.. Как на что? На билеты!.. Ну и что, что высылал! Может, ты на что другое потратила?.. Ну, смотри сама. Это мелочи, ты, главное, приезжай!.. Девушка, девушка! – сорвался Валентин на испуганный фальцет. – Подождите, еще пять минут… Как уже полчаса? Ну, я же заплачу… Почему больше получаса нельзя занимать линию?.. Ну, еще хотя бы три минуты!

Светлана опять подключилась и умоляюще-требовательным голосом попросила за Валентина;

– Дайте ему хотя бы минуту!

– Люда, нас разъединяют. Приезжай! – скороговоркой выпалил Валентин. – Когда будешь вылетать, дай телеграмму, обязательно встречу. Не переживай, встречу обязательно… Ну, зачем весну ждать. До нее целых два месяца… Что-что? Страшно… Вот глупенькая, я-то ведь с тобой буду… Все, все, девушка, прощаемся. Людмилочка, давай скорее телеграмму. Прилетай! До свидания! Пока…

Валентин вышел из кабины, направился к дежурной, доставая кошелек.

– Сколько я должен? – голос его был веселый. Рассчитавшись со Светланой, он сказал:

– Ну что, пойду я. Все хорошо! Главное, что они приедут. А когда – это уже другой вопрос. Конечно, страшно лететь с ребенком в Сибирь зимой, боязно. Может, она и права. Но главное, что они приедут. При-е-дут! – протянул Валентин нараспев. Схватил со стола шапку, подбросил ее к потолку и, поймав, поворотился к телефонистке: – Ну, Света, спасибо большое. До свидания!

Он протянул мне руку, крепко пожал ее и еще раз сказал:

– Главное, что они приедут!

Входная дверь опять впустила морозное облако тумана, в котором растаяли полушубок, унты и мохнатая волчья шапка счастливого человека.

После его ухода стало как-то пусто, скучно, и мне тоже захотелось счастья. Я задумался и оттого, видно, не сразу уловил смысл сказанных телефонисткой слов:

– Кто ходит на переговоры, а Валентин на уговоры… Я здесь недавно работаю, а от других слышала о нем. Раз в месяц сюда как штык является. Алёкается уже третий год кряду…

Стратегическая задача

Лейтенанта Сергеева, офицера по снабжению плавбазы подводных лодок, вызвали к майору Вязьмину, начальнику службы соединения.

Сергеев знал Вязьмина как немногословного и жестковатого человека, видящего перед собой прежде всего задачу и средства для ее выполнения. Подчиненные часто обижались, что людей, решающих эти задачи, он в расчет не принимает, относится к ним как к исполнителям, поэтому Сергеев ехал в штаб внутренне собранным и настороженным.

Вязьмин принял его неожиданно ласково, широко улыбнулся, поднялся навстречу, усадил в кресло и для начала рассказал даже анекдот. Полтора года службы на плавбазе научили Сергеева многому, и радушный прием начальства вызвал у него обратную реакцию: он еще более собрался и насторожился, сосредоточенно ожидая конца прелюдии. Вязьмин заметил это и без долгих отступлений перешел к существу вопроса:

– Вот какое дело, лейтенант. По нашим меркам, служишь ты достаточно, чтобы считаться пусть не опытным, но толковым интендантом. У тебя за плечами дальний поход, а проведенная ревизия показала, что прошел ты его достойно. Не каждому удается такое. Освоил, значит, науку снабжения. Вот потому и решили доверить тебе и твоему кораблю в целом выполнение сложной стратегической задачи. Повторяю: стратегической задачи. – Он встал и подошел к карте. – Вот здесь, – он ткнул указкой в едва приметный кружочек на кромке береговой черты, – складывается напряженная обстановка с завозом продовольствия. По нынешним раскладам своими силами мы не сможем забросить около ста тонн продовольствия: баржи все в разбеге, у гражданских в эту пору своих забот через край, да и, сам понимаешь, волокиты много с документами. Вот и вызвал я тебя, чтобы сначала поставить задачу перед тобой, услышать твое мнение, а уж потом и перед командиром. Проще, конечно, отдать приказ командиру и – вперед, но хотелось с коллегой встретиться, поговорить, что называется, с глазу на глаз. Задача не из легких…

«Сватает, выходит», – подумал Сергеев, продолжая внимательно слушать.

– Загрузим мы вас здесь по самую маковку: холодильные камеры под масло и мясо, трюма под крупу, муку, консервы, верхняя палуба под овощи. Клетневку и лари сделаем в самом лучшем и быстром виде. Сутки на переход и, думаю, за неделю разгрузитесь на месте, погода там прекрасная. Заодно успеете и отдохнуть от суеты.

«Не пряник задача, – соглашаясь внутренне с Вязьминым, подумал Сергеев. – Только зачем он все это мне объясняет, куда сватает? Не такой человек Вязьмин, чтобы сидеть и лейтенанта ублажать. Что-то здесь не стыкуется, чего-то он не договаривает, темнит…» – размышлял Сергеев. Для себя он уже решил сомнений не выдавать, окончательно не соглашаться, мотивируя тем, что необходимо передать разговор командиру, посоветоваться с ним.

– Ну и как, лейтенант, по силам задача?

– Прежде чем докладывать командиру, разрешите вопрос.

– Давай.

– Представители той части, кому предназначен груз, будут получать его на ваших складах или груз должен пройти через наши книги учета?

– Конечно, через ваши. Снабженческий же рейс. Получите, оприходуете и передадите, как положено, на месте, – неторопливо и мягко пояснил Вязьмин. – А как иначе, лейтенант?

И все сразу стало на свои места – все это ласковое обхождение, отеческий тон, длительные объяснения, – стало ясно с ним. Однако отказываться Сергеев не посмел. Надо было как-то выкручиваться из неприятного положения. Он мог заартачиться, но кто знает, возможно, майор и не таил злого умысла.

– Я должен посоветоваться с командиром, – уклончиво ответил Сергеев, но Вязьмин сел рядом и продолжил уговоры:

– А что командир? Если ты согласен, ему и горя мало, вроде как извозчику. А дело общее сделаете. Заодно и в тех широтах побываешь, лейтенант. Ты не бывал ведь на Севере?

«Надо же, – про себя усмехнулся Сергеев, – и это выведал».

Внезапно он разозлился, вспомнив поход в Индийский океан. Тогда по приказу майора Вязьмина им отгрузили чрезмерное количество свежей рыбы, которую пришлось выкинуть за борт в южных широтах. Матросы его службы ругались на чем свет стоит, таская по трапам и выбрасывая в море картонки с испорченной рыбой. А теперь, видите ли, майор Вязьмин, моложавый и стройный для своих лет, пытался переложить хитрую «стратегическую задачу» на плечи молоденького олуха-лейтенанта… И вины за собой не чует! А есть ли вообще необходимость в такой стратегии? В порту достаточно гражданских судов, которые могут принять груз быстро и профессионально. Краны есть, докеры есть – в чем загвоздка? Скорее всего, майор вовремя не сориентировался, не заказал эти суда, и не хотел идти на поклон портовому начальству нынче. Дескать, решим все руками молоденьких лейтенантов, вопреки инструкции, запрещающей подобного рода деятельность.

Сергеев продолжал слушать пространные рассуждения Вязьмина о важности поставленной задачи и все больше и больше обретал уверенность в своих оценках. На повторный вопрос: «Ну что, лейтенант, согласен?» – и дружеское похлопывание по плечу он ответил:

– Все вы правильно рассчитали, товарищ майор, но опоздали на год. За этот год я кое-чему научился и прекрасно оценил ваше предложение: приказать вы можете, но убедить меня – не убедили. Случай действительно серьезный, и я не могу принимать решение, не посоветовавшись с командиром.

– Эх, лейтенант, тебе еще служить и служить, а ты вон с каких пор теряешь самостоятельность, – стараясь сохранить отеческий тон, сказал Вязьмин.

– Да нет уж, товарищ майор, полгода всего осталось, – возразил Сергеев.

– Так уж и полгода? – сощурился майор, и Сергеев, настроенный критически, разглядел корень «стратегической задачи»: вон куда метит не в меру ласковый нынче Вязьмин!

– Полгода, товарищ майор, – непреклонно повторил он. – Мне уже несколько раз предлагали остаться на действительной, и дважды именно вы. Я бы и не против, но год назад, когда зимой грузили меня, неграмотного лейтенанта, тем, что у вас залежалось – старыми консервами, компотами, не говоря уж о той рыбе…

При слове «рыба» глаза Вязьмина забегали, он встал и взмахнул руками, будто защищаясь:

– Сколько же ты мне эту рыбу поминать будешь! Говорил ведь, мой недогляд, будто на тебя убытки повесили…

– Да я не о рыбе, товарищ майор, я о вашем предложении. Я бы и остался на флоте, но через ту рыбу в первые месяцы и даже недели узнал то, что другие постигают годами, узнал, как не надо служить. Сами вы и настроили меня уходить на гражданку… А мне ведь поначалу интересно было, хотя я в службе снабжения человек случайный, а сейчас понимаю свое место здесь как долг офицера и коммуниста. Отслужу положенное и вернусь к сугубо штатской жизни. И вот вы придумали гениальный ход, «стратегическую задачу». Я решил ее, – перевел дыхание Сергеев и продолжил: – Вы прекрасно знаете, что для загрузки ста тонн продовольствия будут привлечены другие экипажи. А это сотни людей. Моряки – ребята молодые, озорники даже, о многом не задумываются, но если и каждый пятый выпьет по банке сгущенки, съест по куску колбасы, по пачке печенья, добавим к этому выгрузку на Севере, а береговики будут принимать продукты у трапа, то недостача получится приличная. А тут вы и ревизию подошлете. Не надо будет посылать такого опытного ревизора, как Иванов, любой быстро обнаружит недостачу и составит акт. Вы пригласите меня и скажете: «Лейтенант, согласно этого акта, на корабле недостача. Либо у вас крупные неприятности, либо остаетесь служить, а мы уже вместе изыщем разумный выход из положения, который обойдется вам в треть оклада». Не так ли, товарищ майор? Вот вы и придумали «стратегическую задачу», хотя прекрасно знаете, что подобные эксперименты категорически запрещены специальной инструкцией. Спасибо, товарищ майор, за отеческую заботу, но я склонен вернуться в родной институт.

Майор, не перебивая, выслушал, и по мере того, как Сергеев распалялся, взгляд Вязьмина становился все простодушней, а улыбка мягче. Дождавшись конца тирады лейтенанта, он встал и, расхаживая по кабинету, заговорил:

– Грамотный… Все вы, молодые, грамотные. – В голосе не было жестких интонаций, тон был мягкий, «домашний». – Понимаешь, мы, старики, собираясь вместе, частенько толкуем о вас, молодых. Грамотные – спору нет, но не это главное. Хочется понять: настоящие ли вы? Жизни плохой вам не досталось, разве какие-то издержки. Но вот что вы максималисты – сразу заметно, тотчас по крупному счету судите. Вот ты меня опять рыбой уколол, а знаешь ли ты: я специально поднял документы и разобрался – рыбы вам к выдаче было на десять суток, остальное – рыбные консервы. Это уж «химики» на складах переиначили, не хотели за консервами в пургу ехать, а твой мичман мух проловил. Так вот, я начальника того склада отправил на меньший оклад дослуживать. Понимаешь, да? Вроде я перед тобой оправдываюсь – к чему? – махнул рукой Вязьмин. – А вот к чему… – задумался он ненадолго и продолжил: – Думаешь, мне грамотные мужики не нужны, так уж мне «химики» нравятся? А толковых интендантов не хватает. Ты вот, к примеру, оставаться не хочешь, обиделся, злую шутку с тобой сыграли, отчего и весь флот побоку. Ну, разве плохая служба у тебя? Работа живая, всегда с людьми, всем нужен, адмиралов с меньшим восторгом встречают, чем плавбазу в море. А ты – нет, в институт… А что бы тебе, лейтенант, не остаться? – с неожиданно новым оживлением воскликнул Вязьмин. – Слушай, чем тебе не институт здесь? Возьмись напиши диссертацию о проблемах снабжения, да тебе флот из лучшего мрамора памятник отгрохает. Чем не стратегическая задача – снабжение флота? Ты и мне, старику, подфартишь: собственного кандидата наук выпестовал. Старикам это главное…

– Какой же вы старик, товарищ майор… На вас женщины оглядываются, – непроизвольно подпустил леща Сергеев.

– Оглядываются, значит, скрипим еще, – польщен но ответил Вязьмин. – Но я-то старость чувствую, вот и задумываюсь, кто после меня придет. Ладно, иди дослуживай… Привет командиру от старика Вязьмина.

– А как же «стратегическая задача», товарищ майор?

– Побольше или поменьше? – тотчас отреагировал Вязьмин.

– Общая…

Они разом рассмеялись и крепко пожали друг другу руки.