Текст книги "Княжич Юра V (СИ)"

Автор книги: Михаил Француз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава 32

* * *

Город. В прошлый раз я не успел его толком посмотреть: сначала отравление, потом похищение… А вот сейчас такой шанс выпал. И, что я могу сказать: Персидский город… очень отличается от всех других городов, которые мне приходилось видеть во всех моих прежних жизнях. Персидский город – это город-сад.

Да, у него есть улицы. Есть магазины. Есть кафе. Есть линии электропередач, есть многоэтажные дома и офисные здания, но это не главное. Главное здесь – сады. Или, по-местному – парадайсы. Или парадисы. Нет. Местные называют именно парадайсы, с ударением на последнюю «а».

Сады были везде. Куда ни посмотри, куда не повернись, куда не пойди. Сады были у частных домов. Сады были возле многоэтажек. Сады были возле магазинов и кафе. Сады были даже возле офисных зданий. Были общественные сады, заменявшие собой привычные парки.

Хотя, в чём уж такая принципиальная разница между парком и садом? Только преобладание плодовых деревьев и культур над… бескультурными. Ну, то есть, над деревьями и кустарниками, съедобных плодов не дающими. Однако, это не касалось цветов – последних в парадайсах было превеликое разнообразие.

Персидский город двумя словами? Сады и роскошь. Броская, показная, вычурная.

Каждый домик, даже домишко пытался выделиться. Всё богатство, какое есть – на вид, на показ: машины, позолота, лепнина, раскрашенные стены, превращённые в целые настоящие картины, гирлянды, фонарики, кованые завитушки на воротах, заборах и калитках… Но, главный понт, главный показатель статуса и богатства – это, всё-таки сад. Чем больше, круче и ухоженнее сад – тем успешнее и уважаемее хозяин.

То же относилось и к организациям. Они тоже садами мерились между собой: самые разные фрукты, цветы, искусственные водоёмы, фонтаны, фонтанчики, водопадики, экзотические птицы, декоративные рыбы и даже животные… А самое главное: прозрачные заборы и ограды. Ни одного глухого и серого, либо привычного жестяного-профильного. Но: всё в местной логике – всё на публику и на показ.

Та же логика относилась и к самим людям: не важно, какой ты в своей жизни, в своих домах, там, где тебя не видят, но, если ты вышел на улицу – то на тебе только лучшее. Лучшая яркая и дорогая одежда, яркий макияж, килограммы драгоценностей и дорогих аксессуаров… Такой вот «восточный колорит».

Пока я бродил по улицам, то и дело в голове всплывали строчки из старой песни группы «Танцы минус» про город-сказку город мечту. Да и настроение было такое, что я эти строчки не стеснялся мурлыкать себе под нос.

Правда, только мурлыкать, а не петь в голос. Всё ж, привлекать к себе внимание больше, чем нужно, не хотелось. И так-то в глаза бросался на этих улицах, выделяясь своей нарочито слишком простой одеждой и отсутствием золота.

Теперь я сидел в кафе. Точнее, в парадайсе кафе – была тут и такая услуга. Можно было сидеть и не на улице под простым зонтиком, не внутри, в помещении под кондиционером, а внутри сада, принадлежащего этому кафе, за столиком прямо под сенью фруктовых деревьев, в окружении цветов и бабочек…

Вот за таким столиком, со стаканом сока в руке я и сидел, неспешно его потягивая через трубочку.

Сидел и размышлял.

Да – я выжил. Это очевидно, и даже близко не создаёт никакой интриги. Если я в городе, а не в своём трейлере – значит выжил. Соответственно, и отношение к этому попроще стало. Даже некоторое разочарование, что ли, испытывал по этому поводу: нет «петли» – нет прибыли.

Однако, подумать было о чём. Уникальный случай: я могу исчезнуть. Просто взять и исчезнуть, как Княжич Долгорукий сын Князя Московского. Скрыться в туманных далях и раствориться в людской толпе.

На такие мысли меня навёл новостной сюжет в телевизоре с места стройки Трансперсидского судоходного канала. В котором миловидная барышня, одетая по местной моде, держащая перед собой микрофон с логотипом канала, рассказывала о том, что там, во время формирования ложа для будущего водохранилища одной из запланированных к строительству на этом канале ГЭС, произошёл «несчастный случай», подробности которого до сих пор не раскрываются официальными лицами. Число пострадавших уточняется. И «на данный момент точно известно только то, что пострадал гость нашей страны из Российской Империи, сын Московского Князя Витязь Воды Юрий Петрович Долгорукий, больше известный под псевдонимом 'Юрий Кавер» – популярный певец, автор и исполнитель таких хитов, как…«, 'тело ещё не найдено», «числится пропавшим без вести», «поиски всё ещё ведутся», «обстоятельства уточняются»…

В этот час я был единственным посетителем данного кафе, так что бармен, легко и безошибочно опознав во мне приезжего, сразу, ещё когда я только устроился за свом столиком и сделал заказ, переключил на телевизоре канал с местного на англоязычный, поэтому сюжет я мог слушать и понимать. Пусть, и не идеально, через пень колоду – мой английский ещё оставляет желать лучшего, но мог.

И это заставляло задуматься. Не то, что мог, а то, что слышал, конечно. То, что я, оказывается, в «пропавших без вести» числюсь.

То, что само происшествие называлось «несчастным случаем»… не удивляло – ну а что? «Счастливым», что ли его называть? Или прямо: умышленным убийством группой лиц по предварительному сговору?

Но, получается, что, чтобы сейчас исчезнуть окончательно, мне достаточно просто не находиться. Не всплывать и не заявлять о себе. Пара дней, неделя, может, месяц – и меня из «пропавших» переведут в «погибшие». Или не переведут? Как вообще можно узнать или понять, что я жив? Что у них ничего не получилось?

Так-то, выполз из камня я специально – далеко за пределами зоны поражения, то есть огромного, кажущегося бездонным провала, оставшегося на месте ранее пылавшего огнём и солнцем раскалённого озера. Очень далеко за пределами. Не в сотнях, конечно же, но не меньше, чем на пару десятков километров в сторону от края этого круга я отполз – очень уж мне не хотелось встретиться с кем-то из тех, кто мне такие роскошные «похороны» устраивал. Особенно с тем голубоглазым блондинчиком, который ещё очень долго продолжал торчать на том плато после ухода всех остальных, непонятно, что именно делая или контролируя. А, как ты поймёшь? Он же просто стоит и не шевелится. Смотрит себе вперёд и только глазами водит. Пойди разбери, это он что-то творит, или воздушные вихри сами по себе образуются и двигаются? Так-то ведь разницы температур между атмосферным воздухом и нагретым камнем стенок и дна провала уже самой по себе достаточно для создания не слабых конвекционных перемещений воздуха.

Однако, блондинчик, имени которого я так и не услышал, стоял на том плато ещё очень долго – до самой темноты. А я… продолжал его там видеть в состоянии своей странной ничем не объяснимой «интерлюдии». Продолжал. При этом, совершенно не имел желания, чтобы он увидел меня.

Поэтому, не спешил со своим возвращением на поверхность, а продолжал плыть…

Плыть… Именно, что плыть!!! Я не копал, не бурил, не долбил и не скрёб камень, чтобы двигаться. Нет! Я делал точно такие же движения «телом», какие делал бы в воде, чтобы двигаться. Точнее, под водой. Не на поверхности, а в её толще. То есть, проталкивал, вытягивал руки «лодочкой» перед собой, после чего, разводил их в стороны, упираясь и проталкивая вперёд остальное своё тело. И оно проталкивалось! Оно действительно, на самом деле, проталкивалось вперёд! Это было невозможно, немыслимо, невероятно, но это было! И это работало!

Но, самое странное в этом всём, что такой способ передвижения казался мне… нормальным, естественным, знакомым…

Я экспериментировал со своей формой по-разному, ведь не обязан же был использовать только антропоморфную, так как, по сути своей, представлял собой не тело, а только некоторый объём водного раствора элементов с минералами, который двигался и изменялся, подчиняясь моей воле. Я пробовал разные варианты. В частности: сверлообразный. То есть сформировал из раствора некое подобие рабочей части обычного столярного сверла, того самого: закрученного винтом, с двумя проточенными по бокам канавками. Только у сверла, кроме рабочей части есть ещё и хвостовик, на котором канавки отсутствуют. Себе я его изображать не стал.

Такая форма оказалась достаточно удачной: порода, которая срезалась и измельчалась передней частью, проводилась канавками назад, за меня, заполняя образующуюся пустоту и позволяя таким образом мне двигаться вперёд. Вполне себе рабочий вариант. Вот только достаточно медленный, да ещё и заставляющий постоянно вращаться. Не то, чтобы у меня от этого «голова кружилась», так как «головы» то и не было. Но, почему-то я чувствовал себя довольно дискомфортно в таком процессе.

Пробовал и форму простой тонкой иглы, которая двигалась вперёд одним лишь моим волевым усилием, прокалывая камень и протаскивая остальное своё «тело». Тоже неплохой вариант. Тоже рабочий. И даже более быстрый, чем «сверло». Но…

К удивлению, антропоморфный вариант с его «плаванием» оказался значительно эффективнее обоих вышеназванных и ещё десятка других, перепробованных мной ранее, но забракованных.

Прожигание дыры диаметром в десяток километров в скальном массиве, даже силами пяти Одарённых Седьмой ступени освоения Дара – дело не мгновенное. Быстрое, но не мгновенное. Ниже я уходить успевал. В притык, но успевал, даже со своими экспериментами, которые то замедляли меня, то ускоряли. Двигаться приходилось всё время. Нельзя было расслабиться ни на минуту. Но это вниз. В сторону или под углом – не успел бы. Выскочить за пределы очерченного надо мной круга по горизонтали было бы совершенно нереально. И так, даже двигаясь вниз отвесно, не отклоняясь от вертикали ни на полградуса, я еле успел. В самой нижней точке, там, где охотники, наконец, остановились, перестали жечь камень, между мной и озером расплавленной магмы, по ощущениям, оставалось не больше тридцати-пятидесяти метров, притом, что «стартовал» я с начальной разницей в несколько километров! Ещё немного, ещё метров пятьсот в таком темпе, не остановись они, и меня бы нагнали. Нагнали и зажарили.

Однако, история не имеет сослагательного наклонения – не зажарили. Я успел. Не умер… в этот раз.

Но, вернёмся к антропоморфности и плаванию. Почему-то именно этот способ передвижения оказался самым быстрым и эффективным. Может, это галлюцинации и самообман, но мне чудилось, что… камень сам помогает мне двигаться, когда я в такой форме?

Странное ощущение. Странное впечатление. Но очень знакомое…

А ещё, что было странно – это то, что я не испытывал симптомов клаустрофобии, находясь в темноте, сжатым, сдавленным со всех сторон камнем, без возможности вынырнуть наружу. Не было ни страха, ни паники. Даже ещё тогда, когда я только попал в такое положение и ещё не преобразовал своё тело в «раствор». Да – лёгкие жгло недостатком воздуха, но в целом, психологически, ментально – был… комфорт? Я чувствовал себя… нормально? Камень и его толща вокруг… успокаивала? И дарила не чувство стеснения и запертости, а чувство защищённости. Уверенности и силы. Словно, это привычная, естественная для меня среда. Как когда-то было с водой.

Меня не поджарили. Охотники остановились раньше, чем это произошло. И провоцировать их на исправление этой ошибки своим внезапным появлением где-то в области их видимости мне совершенно не улыбалось. Поэтому, когда я понял, что огненный «поршень» надо мной окончательно остановился, перестав меня подгонять и «мотивировать», я не стал торопиться выныривать и показываться. Наоборот: ушёл ещё глубже. А потом уже спокойно, неторопливо двинулся в сторону. В какую? Не важно. «Поршень» то круглый – в какую сторону не двинься, а расстояние преодолевать везде одинаковое.

Когда вылез в какой-то тихой и неприметной горной долинке, снова было утро. Солнце поднималось над соседней вершиной. Первое, что я сделал – это воссоздал своё тело. В форме раствора, конечно, существовать оказалось не так уж плохо, но быть именно человеком, мне как-то привычнее и приятнее.

Вторым было… создание одежды. Хотя бы какой-то. Ранее уже предложенным мне Катериной способом. То есть, выращиванием «искусственной» кожи и приданием ей заданных мной свойств, таких как: цвет, форма, размер, плотность, текстура, толщина и прочее.

Не могу сказать, что это получилось сразу… или быстро. Но, по крайней мере, занятие оказалось увлекательным – я не скучно провёл время, пока создавал и пробовал разные стили и фасоны. Шесть или семь своих «шкурок» сбросил, прежде чем получил тот вариант, который меня устроил. Причём, в том, что получилось, даже человек с очень богатой фантазией не сумел опознать бы именно кожу. Выглядело это почти, как хлопчатобумажная ткань. И на теле ощущалось очень похоже, разве что немного тяжелее.

Понятно, что профессионал, при ближайшем внимательном рассмотрении, сообразит, что это не хлопок, а не пойми что. Но только профессионал. И при внимательном рассмотрении.

Правда, провозиться над этим пришлось целый день. Ещё один день к тем, которые я провёл под землёй, пробивая себе путь к спасению. Сколько их было? Об этом я смог узнать лишь добравшись до какого-то города. Оказалось, что почти неделя. А, если точнее, то шесть с половиной дней. Вполне достаточный срок, чтобы первый кипеш уже улёгся, и поисковики (если таковые вообще были) успели ослабить своё внимание со рвением к поиску.

И вот теперь я сидел в парадайсе средненького (не самого дорогого, но и не самого дешёвого кафе) одного из городов Персии и размышлял.

Первое: место, где я выбрался из земли, обнаружить почти не реально: слишком большой круг поисков. Если не обнаружили сразу, то теперь уже и не найдут: дырку я за собой завалил, следов не оставил, «шкурки» разложил до исходных составляющих элементов. Путь до города проделал по воздуху.

Второе: никакой электроники у меня с собой не осталось. Она просто не уцелела, оставшись ещё там, где я тело превратил в «раствор». Какой бы «защищённый» и «неубиваемый» ни был мой телефон, выдержать то давление он не смог бы никак. Но, даже, если и выдержал бы – чуть позже само это место, в котором он или его остатки оставались лежать, было полностью, до газообразного состояния или даже полного перехода в энергетическую фурму, уничтожено огнём, светом и жаром. Надёжнее способа избавиться от этого «шпиона в кармане» и не придумаешь.

Третье: «маячков», «меток», «следилок» на мне нет. Если когда и были (а я с той памятной поездки, за этим следил!), то были сброшены и переработаны моим «раствором» ещё там, под «поршнем». И сигнал, который они могли подать своим хозяевам – это только сигнал о моей гибели.

Четвёртое: деньги. У меня их нет. Поэтому я ими не пользовался и, соответственно, финансового следа тоже не оставлял. Как же попал в кафе и на что сделал заказ? Ни на что. Применил свои способности Менталиста.

И, кстати! Применяя эти способности, могу легко затеряться в любой толпе. И даже отсутствие знания местного языка не станет проблемой. Если только камеры и поиск по распознаванию лиц… но, пожалуй, и это не настолько непреодолимое препятствие на пути к «свободе». Теоретически, возможно слегка подправить свою внешность, используя полученные навыки в «отращивании» кожи. Нарастить немножко больше в нескольких ключевых местах лица, и все контрольные точки алгоритмов распознавания собьются. То же и с отпечатками.

Геном, правда, мне пока не изменить, но этого и не требуется: не существует ещё методов поиска по геному. Существует только экспертиза, анализ уже найденных образцов, но не поиск по ним.

Полёт же поможет перебраться в любую страну на мой выбор, минуя границы и паспортные контроли.

Остаётся только один «след» – Алина. Уж она-то, и только она, всегда будет точно знать: жив я или мёртв. Наша «связь» и знание о «петлях» даёт ей однозначный ответ на такой вопрос. Она и сейчас его знает. Вот только, станет ли она им с кем-то делиться?

Однако, и это проблема решаемая. Сложно, долго, но решаемая. Главный вопрос в другом: а хочу ли я сам «исчезнуть»?

* * *

Глава 33

* * *

Сидеть в кафе, попивая свежевыжатый сок, гулять по улицам города, любоваться великолепными садами и лицами встречных девушек – это приятно. Это расслабляет. Возможно, это те простые и незамысловатые вещи, которых мне так не хватало в последний месяц на дне той «кишки» будущего Трансперсидского канала. Или полтора месяца? Честно говоря, там я даже за временем перестал следить, настолько день на день был похож, даже хуже, чем в настоящей «петле». В той-то я сам управляю ходом жизни. У меня там, «итерация» от «итерации» могла, как день от ночи отличаться при полной идентичности входных данных. А тут: наоборот – утро, вроде бы, и по-разному начинается, а день совершенно идентично проходит, как под копирку сделанный. Утомляет это. Хочется разнообразия.

И вот теперь я отдыхал душой. Делал то, что не получилось сделать в той «итерации» с борделем, которая, вроде бы и начиналась хорошо, а закончилась преотвратно. И мысли сегодня в голове были все такие лёгкие. И на душе легко было. О чём-то серьёзном думать не хотелось. Было желание просто дышать, идти и улыбаться. Вот я ходил и улыбался.

А город, кстати, оказался-то не маленьким. Совсем не как тот городишко, что я выбрал для прошлой прогулки. Это был какой-то областной центр, если по-нашему, на понятном мне языке. По-местному, вообще: столица сатрапии Сузиана. Есть, где походить, и есть на что посмотреть. Не только парадайсы, кафе, базар восточный, но и памятники, фонтаны, торговые центры, магазины и магазинчики.

Базар, кстати, насколько я понял – здесь это достопримечательность. Город-то, в целом, довольно современный, ухоженный, а базар – архаика полная. Я б даже сказал, аутентичная: не ларьки, а шатры и палатки, везде ковры, национальные одежды, опять же – показная роскошь, краски, золото, блеск и зелень. Приятное местечко. Мне понравилось.

Меня, правда, уличные воришки-карманники здесь раза три обокрасть попытались, да только к их разочарованию, у меня с собой ни рубля не было. Вообще ничего: ни кошелька, ни телефона. Так что, я их даже пытаться ловить за руку не стал, хоть и мог бы. Они и так жутко расстроенные уходили после встречи со мной. У меня ведь даже карманов на одежде не было! Напомню: я ж её «вырастил» её, а не купил. С карманами не заморачивался, и так сложностей хватало с придумыванием и воплощением устроившего бы меня фасона.

Так что, посидел в кафе, потолкался на базаре, поглазел на товары. Кое к чему даже приценился на будущее, в котором деньги у меня появятся. Мог бы, конечно, и сразу «купить», но не стал. Совестно стало. И так-то тот стакан сока, на который я кафешку кинул, мне чуть поперёк горла не встал, пока я не придумал, как за доброту (пусть и не совсем добровольную), ко мне проявленную, хозяев вознаградить. Ну а что? Любой труд должен быть оплачен – это хорошее правило, которого я стараюсь придерживаться. А то, что денег нет? Так Артефактор я, или просто погулять вышел? Немного графита (попросил на барной стойке карандашик), немного фантазии, совсем чуть-чуть усилий, и на той же стойке остался красиво огранённый бриллиантик карат на пять-шесть, появлению которого бармен совершенно не удивился (зря, что ли я ещё Менталист?). Ну и меня самого не запомнил.

Думаю, вполне неплохая компенсация за стакан сока, час времени под кондиционером, работу телевизора и один вполовину укоротившийся карандашик.

В общем, на базаре я потолкался, поглазел, присмотрел, но «покупать» не стал. Однако, время провёл весело. Потом снова гулял уже просто по улицам города. Смотрел на витрины, на машины, на дома, на людей… пока не увидел ту самую площадь в одном из общественных парадайсов, заменявших в этом городе парки. Ту самую площадь, где на ступенях фонтана, изображавшего каких-то людей и, вроде бы, львов, расположилась группа уличных музыкантов, которая развлекала прохожих своей игрой и своим пением.

Я увидел их и остановился. В тот момент я понял с абсолютной чёткостью: нет, не смогу я затеряться. У меня это просто не получится. Не с мом приобретённым здесь пристрастием к музыке и вниманию. Всё равно ведь, чуть позже, чуть раньше, а не выдержу и привлеку его к себе. Так что, не к чему тратить зря силы и придумывать способы конспирации. Завтра просто вернусь обратно на стройку, и будь, что будет!

Но, это будет завтра. Сегодня же… с этой площади я без концерта не уйду!

Пусть, я не знаю персидского языка, это совершенно не помешало мне подойти к парням и изъясниться с ними. Не знаю даже, как это звучало со стороны, но, по большому счёту, какая разница, если мы друг друга прекрасно поняли? Упоминал ведь уже, что Ментал в быту – очень удобный Дар. Очень. Сам с его помощью понимаешь любое наречие, на котором к тебе обращаются, и собеседнику передаёшь образ прямиком в голову. Класс! Мечта путешественника!

С письменной речью, к сожалению, не прокатывает. Но, тут, как раз странно было бы, если бы прокатывало.

В общем, подошёл я к ребятам и девчатам – две девушки в группе были. Кстати, сколько я хожу по этому городу, сколько по предыдущему, сколько успел пробыть на строительстве, не раз замечал необычное отношение местных мужчин и женщин. Точнее, отношение местных к женщинам. Отношение, как… к равным?

Нет, вроде бы, оно и в РИ, и в России мира писателя к женщинам отношение нормальное. Никто их не дискриминирует, не притесняет, относятся с уважением, но… Всё равно, они – «слабый пол». За ними ухаживают, им помогают, их оберегают, их завоёвывают… А тут… совершенно нормально, когда женщина или девушка сама проявляет инициативу при знакомстве с юношей или мужчиной. Что женщина сама владеет машиной, домом, бизнесом. Сама ведёт дела, сама за себя отвечает. Очень это странным выглядит для моего взгляда. Притом, что я не назвал бы распределение ролей в этом обществе инвертированным или местных мужчин слабыми. Нет: вполне себе нормальные мужики и парни, но… такое вот странное общество. Противоречивое.

Особенно странное для Востока. Ну, Востока в моём представлении, вынесенном, в основном, из писательского мира со всеми его хиджабами, паранджами, калымами и представлением о женщине, чуть ли не как об имуществе.

Настолько странное, что я не поленился и открыл учебники истории… в обоих мирах. Оказалось, что все мои представления о «женщинах востока» базируются на том, какими они стали с приходом Ислама в этот регион. До него, Персия поражала всех соседей своим социальным устройством. В частности тем, что женщины в ней владели имуществом, занимали руководящие административные должности, вели не только домашнее хозяйство, но и торговые дела. Те же греки ужасались такими порядками и считали это всё высшей распущенностью и блудом… а потом сами же у них нахватались.

А здесь, в этом мире, Персия не была захвачена. Ни Диким Александром, ни, в последствие, кочевниками из пустыни. Так и пронесла свою самобытность через века… не в последнюю очередь из-за того, что, в своё время, Ксеркс, а после него Артаксеркс не воевали со Скифами, а заключили с ними военный союз. Да и после, с течением веков, со своим северным соседом договаривались куда чаще, чем враждовали. Не в последнюю, но и не в единственную. Всё ж, этот мир – это мир Одарённых. И главный фактор истории, политики, культуры, войны – это Сила Одарённых у стран и народов. Персидские Херан хамаши и Шашавары оказались крепче греческих Ироес и Эпикос Ироес. А ещё: их тупо было больше, и они были лучше организованы. Так что, Персия устояла. И в древности своей спорит теперь с Индией и Срединным Царством: у кого тысяч лет в истории больше?

А я подошёл к как раз закончившей играть очередную песню группе и поприветствовал их. Просто, поприветствовал. Потом познакомился с каждым из них. Сам представился. Назвался Юрой. Не Юрой Кавером, не Юрием Долгоруким, а просто Юрой. Не соврал, но и неудобной правды выпячивать не стал. Ну а дальше, слово за слово, разговорились, зацепились, я напел, нащёлкал пальцами, напритопывал пару мелодий. Ребятам понравилось. Девчатам… понравился я. Но не суть. В общем, уже через десять минут, у меня в руках была гитара. От микрофона я отказался – ни к чему он мне, эту площадь я и без него спокойно своим голосиной перекрыть в состоянии. Ну а, если не буду дотягивать, то всегда смогу себе сам усилитель из водной мембраны сварганить покруче любого микрофона.

– 'Я шагаю по проспекту,

По ночному городу.

Я иду потому что у меня есть ноги,

Я умею ходить и поэтому иду…' – после нескольких аккордов обязательного проигрыша полился над площадью в уши редких прохожих мой голос, выводящий строчки старенькой песни группы «Танцы минус», которая так и рвалась с кончика моего языка всё то время, что я сегодня гулял по улицам. Очень уж она подходила под моё настроение. Может быть, не под ситуацию, но под настроение – точно. Мне нравился этот город. Как бишь его зовут? Сузы, вроде бы? Или Шуш? Пока гулял и спрашивал прохожих, встречал и такое, и такое наименование. Насколько успел понять, в ходу были оба звучания. Или это какой-то местный культурно-исторический прикол?

Да, какая мне разница? Менее красивым и… уютным, что ли?.. двойное название его не делало. Так что:

– 'Иду навстречу цветным витринам,

Мимо пролетают дорогие лимузины.

В них женщины проносятся с горящими глазами,

Холодными сердцами, золотыми волосами.

Город-сказка, город-мечта,

Попадая в его сети пропадаешь навсегда.

Глотая воздух простуд и сквозняков,

С запахом бензина и дорогих духов…' – продолжил исполнять я голосом, максимально похожим на оригинальный голос Вячеслава Петкуна. А музыканты поддерживали меня игрой на своих инструментах, так как не могли не поддерживать – трудно удержаться, когда нужная мелодия буквально сама звучит у тебя прямо в голове и буквально рвётся к пальцам, тянется, зудит в них, желает воплотиться в жизнь и полететь над землёй своими переливами.

Ментал – страшный Дар. Я даже понимаю тех, кто пытался меня убить, стереть из этой реальности. Понимаю. Возможно, даже поддерживаю, ведь собственными глазами видел, что творят на улицах города обладатели такого Дара. Наоборот: не понимаю тех, кто из-за своей жадности и недальновидности оставил его в этом мире тогда, когда имел шансы искоренить его полностью, раз и навсегда.

Я, кстати, и «Народную волю» вполне понимаю. И, не будь я сам представителем того класса угнетателей, против которого они так отчаянно и… безнадёжно борются, то, возможно, даже и поддержал бы их… Хотя? Ну кого я обманываю? Мне было бы совершенно пофиг на их борьбу и разборки – не тот у меня характер, чтобы с кем-то воевать. Ведь даже сейчас, когда на меня самого охотятся, как на опасную загонную дичь, я не испытываю к охотникам ни гнева, ни ненависти. И, если бы они взяли и прекратили свои нападки, даже и не подумал бы о том, чтобы кому-то из них мстить. Вот так: просто взяли и прекратили. Перестали пытаться меня убить… Эх, мечты-мечты…

Но Ментал – действительно страшная штука. Музыканты играли мелодию, которую никогда в жизни не то, что не репетировали, но даже не слышали, так, словно они – это одно целое, единый слаженный организм, существующий только для того, чтобы эту мелодию исполнять. И тренировались на это минимум лет десять.

Но, если бы дело было только в музыкантах… Любой, кто слышал мой голос, каждый, даже самый случайный и куда-то спешащий по каким-то своим делам прохожий, останавливался. Останавливался, поворачивался и шёл в мою сторону. Приходил на площадь, находил, занимал своё место на ней и слушал. Слушал. Слушал…

С каждой проходящей минутой, их становилось больше. Площадь постепенно заполнялась, превращаясь в зрительный зал.

Я… уже не боялся этой силы. И не пытался себя останавливать. Я играл и пел. Я расслабился, отпустил себя и просто получал удовольствие от занятия тем, что я умел, тем, что мне нравилось.

– 'Звёзд на небе мало, но это не беда.

Здесь почти что в каждом доме есть своя и не одна.

Электричество, газ, телефон, водопровод,

Коммунальный рай без хлопот и забот…' – пусть слова эти были написаны совсем про другой город, в совершенно другой стране, даже в другом мире и другой эпохе, но… Почему бы не подарить их городу этому? И не имело значения даже то, что пел я по-русски: говорю же, Ментал – страшная штука. Слушатели прекрасно понимали меня и не зная языка, на котором песня исполнялась. В их головах возникали и формировались образы напрямую. Образы и картинки, вложенные когда-то в эти слова автором… Или мной. Те картинки, которые видел в этих словах и строчках я сам.

Песня закончилась. Зрители, собравшиеся уже на площади и забывшие о своих делах, поаплодировали, я раскланялся, не снимая своей кепки, кивнул музыкантам и продолжил.

– 'Если огонь пепел,

Тень это часть света,

Счастье моё, где ты?

Только в руках ветер,

Был, а теперь нету,

Счастье моё, где ты?..' – зазвучали теперь строки и аккорды песни группы «Би-2». Причём, моё горло выводило звуки сразу двух слившихся голосов. Словно, пел не один человек, а сразу двое. Нынче, при моём контроле тела, мне это было доступно и не стоило особых усилий. Зато эффект… самому нравилось. Словно на концерт оригинальной группы попал.

Почему именно эта песня? Не знаю. Нынче я не вдумывался ни в смысл слов, ни в их контекст и подтекст. Мне было плевать. Я расслабился и просто пел. Пел то, что первое в голову придёт. Пел и играл. Это получалось легко – видимо, количество, наконец, перешло в качество. И память прокачалась от постоянного её напряжения, и руки привыкли к гитаре. Ну а, может быть, чего нельзя исключать в этом странном мире, Ментал… влиял и на меня тоже? Иначе, как объяснить то, что песни, которые я никогда специально не заучивал, так легко получалось исполнить? Легко, с удовольствием и практически без напряжения.

А, плевать! Я свободен! Плевать на всё и отдаться музыке. Пусть всё идёт, как идёт. Само.

Так что, когда кончилась и эта песня, я взял паузу, затянул долгий вступительный проигрыш, и затянул голосом Кипелова.

– 'Надо мною – тишина,

Небо полное дождя,

Дождь проходит сквозь меня,

Но боли больше нет…' – ну а что? Почему бы и нет? Или кто-то ставил мне обязательное условие: не повторяться? Я такого не помню. А и помнил бы – наплевал.

Я пел. А за моей спиной фонтан… постепенно усиливал напор бьющей из скрытых в нём трубок воды, поднимая её, а точнее даже не её, не струи, а густую водяную взвесь, переливающуюся маленькими весёлыми радугами в лучах яркого радостного Солнца.

Взвесь поднималась всё выше, всё гуще. Её становилось больше. А в какой-то момент, когда количество её достигло некой критической точки, взвесь эта стала менять очертания, становясь странным аналогом огромного 3D-монитора, в котором из мельчайших капелек воды складывались целые объёмные полотна, пейзажи и картинки.