Текст книги "Княжич Юра V (СИ)"

Автор книги: Михаил Француз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 26

* * *

Она сидела на своём кресле-троне и выжидательно смотрела на меня. Блин, в голове невольно ещё раз возникла ассоциация с Шерон Стоун в образе Кэтрин Тремелл. Возникла, а я вдруг понял, что именно её мне Катерина больше всего и напоминает. Всё время нашего знакомства и общения до этого постоянно крутилась эта похожесть возле сознания, но так и не давалась в руки, заставляя напрягать память и пытаться раз за разом вспомнить, избавиться, наконец, от этого навязчивого дежавю.

Нет, не было тут фотографического сходства с той знаменитой актрисой. Черты лица отличались. Катерина была значительно выше и, что греха таить, эффектнее. Но, в целом, своими повадками, движениями, манерой говорить, этим прямым, совершенно не стесняющимся ничего взглядом, жестами, общим ощущением, этой подавляющей смесью сексуальности и опасности… Да – она-таки была похожа на Шерон, точнее, Кэтрин… Хм? Кэтрин – Катерина… даже имена схожи и созвучны, почти одинаковы. А ещё этот постоянный привкус лёгкого безумия при общении с ней, нотка скрытой угрозы и реальной опасности… Или даже не лёгкого: куда малышке Тремелл, которой, сколько там по фильму исполнилось? Тридцать, вроде бы. Куда ей сравниться по градусу безумия и отмороженности с пятисотлетней «Шальной Императрицей» в мире, где Сила стоит выше Закона?

Но, похожа. Действительно похожа. Теперь, хочешь не хочешь, а эта ассоциация у меня по её поводу останется надолго, если не навсегда. Не забудешь и из головы не вытрясешь.

Сделав для себя такой вывод, я прервал начавшее уже затягиваться молчание. Сказал просто и спокойно:

– Я пошёл, – после чего развернулся и направился к дверям из подвала. Добавлять что-то, обосновывать свою позицию или ругаться не стал. Пусть думает, что хочет, но это всё – не моя тема. Не с ней и не так.

– Подожди, – заставил меня всё-таки остановиться её голос. Заставил тем, что он был другим. Нормальным. Не было в нём ни игривости, ни угрозы, ни давления. Наверное, только поэтому я и остановился. Ведь к угрозам и давлению я уже морально успел подготовиться, и просто проигнорировал бы их. Даже прямое силовое нападение готов был отражать, хоть и понимал существующую разницу в «весовых категориях» между нами.

Я повернул к ней только голову. Да и то не полностью. Просто обозначил внимание.

– Шутки в сторону. Ты ведь ещё не передумал у меня учиться?

Я снова не стал отвечать. Просто продолжил стоять и ждать.

– Так вот, хоть я и была бы не прочь с тобой действительно развлечься… возможно, что и подобным способом тоже… но речь сейчас не о сексе. Это урок. Следующий шаг в твоём развитии, который тебе надо сделать, если ты хочешь продолжать развиваться, а не начать стагнировать.

– И в чём же этот шаг заключается?

– В контролируемом, произвольном изменении структуры твоего тела.

– Не очень тебя понимаю, – признал я, разворачиваясь к ней полностью. Заинтересовать она меня сумела.

– Формулировка задачи проста: выбраться из клетки, не разломав её и не открывая замка, – ответила Катерина. – Желательно: вообще не оставляя каких-либо следов своего пребывания в ней.

– Выбраться? – недоуменно поднял брови я. – Но это же элементарно.

– И как же?

– Собираю воду, – одновременно со словами выполнил то, о чём говорил, я. То есть, сконденсировал на прутьях клетки некоторое количество влаги из воздуха, достаточное для полного растворения этих прутьев. – Затем полностью растворяю клетку, – и прутья под напором моей Стихии и моей воли начали быстро истончатся, таять. – Выхожу из неё, – прутья, переставшие быть твёрдыми, а превратившиеся из монолита в раствор металла, в струи воды, сохранявшие исходную форму и держащиеся в воздухе только моей волей, изящно и легко раздвинулись, образуя арочный проход, достаточный для того, чтобы через него мог спокойно пройти человек. – Затем восстанавливаю клетку. Всё – задача выполнена. Я вышел, а клетка цела, и замок не вскрывался.

Соответственно, арка прохода закрылась, а струи воды вновь сконденсировались в прутья, имевшие в точности ту же структуру, что и у исходных, послуживших моделью для них. Следов изменения не осталось.

– Что ж, – подумав, согласилась Катерина. – Пожалуй, такой экстравагантный способ решения задачи засчитать тоже можно. Однако, он ничего для тебя не несёт в плане обучения и развития. Это всё ты уже умеешь. Прогресс в манипулировании водой на лицо. И он значительно выше того, который можно было бы представить, но… качественного, революционного скачка нет.

– Эм, а, что же тогда предлагаешь ты? Какой способ решения этой задачи, по-твоему, будет правильным?

– Полностью, диаметрально противоположный твоему: не трогать клетку, не менять её качества, но изменить… своё тело. Просочиться сквозь прутья самому, – ответила она.

– Кхм, – оценил я расстояния между соседними прутьями восстановленной уже мной клетки. Они не превышали пятнадцати сантиметров, как я уже и говорил раньше. – И как ты себе это представляешь? Даже сам только мой череп тупо больше по своим размерам, чем дырки между прутьями. Он физически не сможет пролезть между ними, какой бы невероятной гибкостью и отсутствием страха перед травмами я не обладал.

– По кускам, – улыбнулась Катерина. – Разделить своё тело на части, протолкнуть эти части между прутьями, а после собрать их обратно, так же как ты собирал их после режущих атак Воздушника или моих.

– Ты серьёзно? – после долгого молчаливого взгляда сначала на Катерину, потом на клетку и снова на Катерину, спросил её я.

– Совершенно, – убрав улыбку, сказала она. – Это следующая ступень в твоём обучении по контролю над своим телом и слиянию со Стихией. Совершенно логичный следующий шаг: если ты научился собирать своё тело бесконтрольно, то надо учиться делать это контролируемо… так же, как и разбирать его. Ты так не считаешь?

– Честно говоря, даже не думал ещё об этом, – признался я и, подняв руку, почесал пятернёй в затылке. После чего очень тяжело вздохнул, понимая уже, что… будет больно.

– Ну, так что же, учиться будешь? – снова улыбнулась она.

– Буду, – вздохнул я.

– Тогда раздевайся и лезь в клетку, – пожала плечами она. – Чего ждёшь?

– Я… – снова обвёл взглядом окружающую обстановку, пытаясь облечь-таки в слова своё отношение к этой идее. То, почему она мне совершенно не нравится. – Не отказываюсь учиться… Но делать это буду точно не здесь.

– Почему? – удивлённо вскинула брови Катерина. – Я так старалась. Почти две недели искала это место. Кучу сил потратила, связи подняла… Идеальный же вариант? И оборудование хорошее. Что тебя не устраивает?

– Антураж, – смог-таки, наконец, сформулировать для самого себя ответ я. – Одной единственной фотографии из этого места хватит, чтобы полностью уничтожить не только мою репутацию, но и репутацию всего Рода Князей Долгоруких. Ещё и репутацию Российской Империи краем заденет.

И это действительно было правдой. Ведь, в этом мире правит Сила. То есть, я мог быть (да и был уже) жестоким убийцей, чуть ли не маньяком, тираном и деспотом, плюющим на Закон и законы. Мог быть. И мной бы только больше восхищались за это. И за то, что я в состоянии справиться с последствиями такого своего поведения. Что разделываюсь с мстителями, убийцами и держу в страхе кровников с недоброжелателями. Такое, в этом мире, было – нормально, хорошо и правильно. Общественно-одобряемо.

Но! У такого положения вещей есть и обратная сторона: стоит мне проявить Слабость, тем более, публично её проявить – как меня тут же сожрут. Просто растопчут. Обольют презрением и отвернутся с брезгливостью. И первой в тартарары полетит моя популярность. А последнего допустить я никак не хотел и не мог. Пусть, на репутацию в Аристократических кругах мне плевать, но популярность, как медийной личности, певца и композитора – ими я жертвовать не мог и не хотел. Ведь, они – это, на самом-то деле, всё, чем я действительно владел в этом мире. То, чего добился сам, осознанным ежедневным трудом. Пусть, не всегда тяжёлым и не совсем честным.

– Это очень надёжное место, Юр. Очень дорогое, престижное, для очень богатых и серьёзных клиентов, для которых репутация – тоже не пустой звук, – начала Катерина.

– Это значит только то, что кадры отсюда только дороже. А внимание спецслужб и заинтересованных не менее серьёзных людей к нему пристальнее и выше, – не дал ей договорить я. – Ты, лично ты, можешь дать мне стопроцентно надёжную гарантию, что здесь нет ни одной скрытой системы наблюдения или записи? Технической или при помощи Одарённых? Уверена, что из этой комнаты не выйдет наружу ничего?

– Хм. До вот этого твоего вопроса была уверена. Хозяин заведения ведь передо мной головой отвечает.

– Хозяин. Но не каждый из его подчинённых, персонала или обслуги. Он сам может не знать, что кто-то из них завербован… А есть ведь ещё и Разумники… Не говоря уж о том, какой мощный рычаг влияния на меня такая фотография может дать тебе самой…

– Ты мне не доверяешь? – вскинула брови она. – Учителю?

– Я никому не доверяю в этом мире.

– Никому? – продолжила изображать удивление женщина на троне. – А эта твоя Алина?

– Мы партнёры. Многим связаны. Ей – чуть больше, чем другим, но… – развёл руками я.

– Ла-а-адно, – с неудовольствием протянула Катерина. – Не думала, что ты такой параноик.

– Если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой на самом деле не следят, – улыбнулся я.

– Глубокая мысль… настоящего параноика, – хмыкнула она. – Но, если не здесь, то где?

– Элементарно: у себя в трейлере, – пожал я плечами. – Дело ведь, не столько в том, где, сколько в том: как. Пусть, там я в наличии слежки уверен, но кадры оттуда не будут НАСТОЛЬКО провокационными и… тематическими.

Женщина разочарованно вздохнула.

– Но да – юмор ситуации я оценил. Как и твои усилия. Создание двусмысленно-провокационной ситуации для подростка в пубертате – зачёт, – улыбнулся я.

– Скучный ты, Юра, – снова вздохнула она. – И, кстати, совсем не тянешь на подростка в пубертате. Словно, не пацан шестнадцатилетний, а опытный сорокалетний мужик, успевший нагуляться за свою жизнь, повидавший женщин и знающий себе цену… Тебе точно шестнадцать?

– «Мужчина средних лет, на всё найдёт ответ»… – хмыкнул я, припомнив строчку из одной уже даже для меня очень старой и не очень умной песни.

– И всё же? – чуть наклонила голову набок Катерина. – Я обратила на это внимание ещё при первой нашей встрече. Все обращают, – со значением добавила она.

– В ситуации, когда твоя жизнь постоянно находится под угрозой, взрослеют быстро, – попытался съехать с темы я.

– Это так, – согласилась Катерина. – Вот только выглядит такое «взросление» иначе. Твоё поведение, твоя речь, твои реакции – это опыт, а не стрессовая угнетённость «рано повзрослевших» юнцов. Те становятся очень жёсткими, пробивными, нервными, решительными, хмурыми… оставаясь, по сути, всё такими же юнцами, ничуть не поумневшими, только нахватавшимися комплексов и психологических проблем. Глупости они творят такие же, как и «не нюхавшие пороху» сверстники, только делают это с большим размахом и более тяжёлыми последствиями. Жёстче, яростнее, прямее, эффективнее, быстрее, но – те же. Плюс – куча проблем, связанных с обратной адаптацией к мирному обществу. Всей их «зрелости» хватает совсем ненадолго… с тобой иначе. Твои выборы, твои слова, твои решения, твоя целеустремлённость и самодисциплина – не свойственны твоему возрасту. За шестнадцать лет, при всём желании, никак не накопишь такого опыта. Это невозможно.

– Мир бесконечен во всех направлениях, – пожал плечами я. – Нет в нём ничего невозможного.

– Вот только, чтобы прийти к этой истине, осознать и принять её, требуются годы. Десятки лет, Юр, – улыбнулась она. – Это бросается в глаза. Не говоря уж о конкретных фактах, таких как: самостоятельные тренировки по чёткой, проработанной системе, получить которую ты не мог ни от кого из своего окружения; выполнение комплексов Внутреннего Кунг-фу, неизвестных даже Мастерам из Срединной Империи. Точнее, опознанных, как древние секретные техники Стиля Жёсткого Кулака Школы Северного Шаолиня, только очень сильно видоизменённые, но, что самое интересное, не утратившие вложенных в них смыслов и эффективности. В чём-то, даже… оптимизированные.

– Я же Гений? – ухмыльнулся я, хотя внутри ухмыляться уже не хотелось. Внутри всё сковало напряжение и предчувствие чего-то нехорошего. – Встретил в книжке, выучил, потом сам изменил, «оптимизировал» под себя. Могло быть такое? Разве, это невероятнее достижения Ранга Витязя в шестнадцать?

– Могло, – улыбнулась она. – Бы. Если бы… не одно «но». В твоих книжках, в твоём «Самоучителе по кунг-фу», который ты так показательно и демонстративно штудировал, нет таких комплексов и упражнений. Повторю: они секретные. Непосвящённым их не показывают.

– Ну, значит, где-то в Сети наткнулся. Не помню уже где. Всесеть большая, в ней чего только не встретишь…

– Или эта твоя смешная диета… – проигнорировав замечание, продолжила говорить Катерина.

– А, что диета? – нахмурился я.

– Смешная-то она смешная, если бы не была настолько целостной, проработанной и обоснованной, подкреплённой такими знаниями о физиологических процессах и механизмах, какие тебе негде было бы почерпнуть. В школе такого не проходят. Снова сошлёшься на Всесеть?

– А на что же ещё? – пожал плечами я. Причём, почему-то, иррационально для данной ситуации, начал успокаиваться. Правда, совладать с собой и своими непроизвольными реакциями не смог – руки на груди сложил в жесте замыкания и глухой обороны. – Всесеть большая, а времени в ней ковыряться у меня было предостаточно.

– Или же взять твои стихи, – продолжила улыбаться Катерина. – Те, на немецком, которые ты написал в Берлине. Помнишь?

– Помню.

– Написал ДО того, как освоил немецкий язык хотя бы на самом базовом, минимальном уровне.

– Ну, я же – Гений. Мне положено так уметь и мочь.

– Ну да, ну да, конечно. Конечно, – продолжая улыбаться, ответила женщина на троне. – Что-то такое ты Алёшке Долгорукому и наплёл, да. Он почти поверил. Ты был таким убедительным…

Вот – и тот разговор с Алексеем Константиновичем на его вечеринке всплыл. На вечеринке, произошедшей ещё ДО нашего с Катериной знакомства… близкого знакомства. Разговор, при котором не было лишних ушей. Разговор, как говорится, тэт-а-тэт.

А, раз он всплыл, значит не просто так Катерина наводила справки, а тщательно, глубоко и «с пристрастием» копала конкретно под меня. Очень конкретно. И к нынешнему разговору она готова куда лучше, нежели я.

– Все эти ощущения и мелочи хорошо объясняются лишь одной теорией, – тем временем, продолжила Катерина.

– Какой же?

– Твоим Даром Разума, – сказала она. Я нахмурился, не понимая связи. А она сделала небольшую пауза, после чего улыбнулась ещё ярче и беспечнее, чем раньше. – Как тебя звали? Там?

– Звали? – продолжая хмуриться, спросил я в недоумении.

– Как тебя звали до… до того, как стали звать Юрой? – поморгала своими ресничками она. А я замер. Всё ж, умение держать «покерфейс» никогда не было моей сильной стороной…

* * *

Глава 27

* * *

– Впрочем, знаешь, можешь не отвечать, – улыбнулась Катерина. – Это не так уж важно. Просто, хотела взглянуть на твою реакцию.

– И как? – мрачно спросил я.

– Ты меня не разочаровал, – легко отозвалась она. – Впрочем, повторюсь: это почти ничего не меняет. Для меня, во всяком случае.

– А для других? – всё так же мрачно и скрестив на груди руки, спросил веселящуюся женщину на кожаном садо-мазо троне.

– А сам, как думаешь? – опёрла она подбородок о ладонь руки, поставленной локтем на подлокотник.

– Именно поэтому отец от меня отказался? – не столько спросил, сколько самому себе констатировал я.

– Отказался? – удивлённо подняла брови Катерина.

– Отказался меня защищать от убийц Набсовета. Да и раньше, в Москве, от покушений Маверика и его мамаши.

Катерина только пожала плечами. И понимай, как знаешь. Вот ведь… змея.

– Ладно. Понятно – я, – вырвался тяжёлый вздох сам собой, когда я так и не дождался ответа. Да и руки опустились сами собой. – Но Матвея он почему сдал? Почему не заступился?

– А какой у него был выбор? – ещё раз пожала плечами Катерина. Теперь, правда, уже без улыбки. – Отпустить двух сыновей… или полечь вместе со всей Семьёй сразу. Ты бы сам, как поступил на его месте?

– Я не на его месте, – хмуро ответил ей. – И, надеюсь, никогда на нём не окажусь.

– Да? Ну, надейся, надейся. Надеяться ты можешь. Однако, если умудришься выжить, от роли основного Наследника Князя уже точно не отвертишься. А там и до самого Князя – рукой подать.

– Плевать, – поморщился, как от зубной боли от такой перспективы я. – Но, всё равно, почему? Я – ладно, но Матвей же – не Разумник! За что его-то приговорили?

– Дар Разума… особый Дар, – помедлив, произнесла Катерина. Видимо, обдумывая, стоит ли делиться такими сведениями. Она же не знает, что Маверик мне уже кое-что и так успел разболтать. Я ей не говорил о нашей с ним встрече. Хотя, из контекста нашего прошлого разговора она не могла не понять, что какая-то доля информации о предмете у меня точно имеется. – Он не может взяться из «ниоткуда», как другие Дары. Он передаётся исключительно по крови, по наследству…

– То есть… отец – тоже Разумник? – расширил глаза я в «удивлении». Так-то из меня актёр не ахти какой, но это же не мешает пытаться играть? А убедительно, или нет – то не мне решать, а зрителям. В данной конкретной ситуации: зрительнице. Одной.

– Не отец, – улыбнулась Катерина. Я заметил – она, вообще, любит улыбаться. Возможно, ей нравится сами ощущения от этого нехитрого действия. А может быть, это маска, за которой она прятала свои настоящие чувства так долго, что «маска срослась» с лицом и стала уже его частью. Не важно. Но Катерина часто улыбается. И улыбка её может иметь сотни оттенков.

Вот сейчас, улыбка была загадочной. Да ещё и глаза… я бы сказал, блеснули или сверкнули… если бы это было аниме, то зловещий блик от этого сверкания осветил бы всю комнату. Но, в жизни, к сожалению или к счастью, подобных спецэффектов не предусмотрено. Однако, смысл, суть её мимической игры была именно такой: заинтриговать, затянуть паузу, а потом ошарашить.

– Не отец. Мать, – выдала она это долженствующе меня поразить заявление. И оно бы действительно поразило, если бы я не услышал его раньше, ещё в Германии.

– Мать? – насколько смог изобразил изумление я.

– Джун Кобаяси, – пояснила Катерина. – Её отец, Ямато Кобаяси, твой, получается, дед, был ближайшим… пусть будет, помощником Батыра Кочу. После падения своего господина он бежал. Долго скрывался. В конце концов, осел в Империи Восходящего Солнца – на своей «малой» исторической родине. Присягнул Японскому Императору, получил надел, замок, стал Даймё…

– Не очень понимаю, – почти совсем честно признался я. – Дар Разума, Кощей, мой дед… В чём связь? Не улавливаю.

– Связь простая: Кочу был Химерологом. Гениальным Химерологом. И тем, из-за кого Химерологов и Химерологию решились-таки стереть и с лица земли и из людской памяти.

– Из-за бесчеловечности опытов? – предположил я.

– Нет конечно, – ухмыльнулась Катерина. – На это было бы всем наплевать. Кому какое дело, что феодал со своими холопами в своём уделе творит? Это ж его удел и его люди. Главное, чтобы чужих не воровал, и из его земель в соседние уделы никакая гадость не лезла и не распространялась. За эпидемии, эпизоотии и тому подобное – да, по шапке выхватить можно.

– А за что, тогда?

– За то, что посягнул на Основы. За то, что с Даром решил играться. Точнее: искусственно Дар вывел. И посмел наделять им Бездарей. А это уже: покушение на сам миропорядок, на монополию Власти Одарённых, на Божественность их права быть Избранными, на устойчивость и фундаментальность всей системы Власти… Такое ему, понятное дело, простить уже не могли… Тем более, тогда и время было такое… подходящее. Наблюдательный Совет с его самыми «чрезвычайными полномочиями» и упрощённой системой принятия решений… – замолчала Катерина, видимо, уйдя куда-то в свои воспоминания.

– И? – решил-таки поторопить её я. Прервать её думы, вернув к интересующей меня теме. – Причём тут Кобаяси? Он, получается, был Разумником?

– Нет. Сам Ямато не был, – вздохнула, вернувшись в реальность Катерина. – Он даже Химерологом не являлся, иначе бы и не уцелел. Кобаяси был чистым боевиком. Прямым, как палка, и не очень умным. Кочу ему как-то по молодости жизнь спас, вот Ямато за ним и таскался повсюду, ждал случая «долг вернуть», а покуда не вернул, в «вечной службе» поклялся.

– Но… как тогда? Что-то я уже вовсе ничего не понимаю, – признал я.

– Да тут всё просто, на самом деле, – вздохнула Катерина. – После падения Кочу, Ямато бежал в Японию – на «край света» по тому времени. В «закрытую страну», куда неяпонцам хода не было. И выдачи оттуда не было… И, судя по всему, бежал не пустой. Прихватил кого-то из подопытных Кочу… Ну а там, с течением времени… дело житейское, сам понимаешь. Либо с самой прихваченной (если это она была), либо с кем-то из её или его (если он) потомков дитя заделал. И это дитя…

– Оказалось моей матерью, – сообразив, наконец, закончил за Катерину я.

– Ну, по крайней мере, у меня именно такие данные сейчас имеются, – пожала плечами она.

– То есть… если ты говоришь, что Дар Разума по наследству передаётся… то моя мать – Разумница? И об этом никто не знал?

– Твоя мать – носитель Дара. Это не обязательно значит, что он у неё должен быть проявленным. Сто процентного результата даже Гению Кочу добиться не удалось. Однако, ты – и тут случай уникальный. До этого считалось, что Истинный Дар и Искусственный – исключают друг друга. Может быть или один, или другой, но никак не сразу два вместе, – ответила Катерина, после чего, на какое-то время мы замолчали. Мне надо было переварить, осознать сказанное, уложить в голове, а она благосклонно давала мне такую возможность. Да и вообще – весь её вид так и говорил, что ей спешить некуда. Собственно, и мне тоже.

– Что-то… совсем у меня картинка не складывается. Не логично.

– И в чём же? – подбодрила очередной улыбкой меня Катерина.

– Кощея и всех Химерологов вместе с ним уничтожили только за то, что тот вывел «искусственный Дар», потому что это «подрывало основы миропорядка» – так?

– Так, – кивнула Катерина.

– Но, при этом, носители этого «подрывающего все основы» Дара… оставили? Как? Почему? Разве само это не подрывает те самые основы?

– Они посчитали, что нет, – пожала плечами женщина на садо-мазо троне. – Если контролировать этих носителей, подчинить их, поставить себе на службу, то это лишь упрочит доминирующее положение текущей элиты.

– Но это же глупо! – не выдержал я. – Как ты собираешься контролировать настолько опасных… существ?

– А как любых других опасных существ контролируют? – снова пожала плечами Катерина. – Клеймят, ставят маячки, отслеживают, при любом неповиновении жестоко наказывают или убивают – принцип тот же.

– Клеймят⁈ – округлились мои глаза от таких откровений. – Как⁈

– Как коров, – равнодушно отозвалась Катерина. – Сзади, на левое плечо, в районе лопатки «лилию» ставят. Раньше калёным железом прижигали, а сейчас более «гуманно»: тем же железом, только охлаждённым в жидком азоте, метку ставят. Результат тот же – термический ожёг, но «пациент» боли не чувствует. Что-то там с мгновенным отмиранием нервных окончаний, не успевающих передать сигнал к мозгу. Если интересно, потом сам поищешь, почитаешь, разберёшься. Естественно, все эти новомодные «генетические карты» на каждого из них тоже составляются, ведутся и обновляются. Роословная, регулярные медосмотры, надзор и прочее…

– Но я же помню Семёнову, – нахмурился я. – Она в своём собственном особняке жила…

– А где она должна была, по-твоему, жить? В клетке? – с усмешкой перебила меня женщина с садо-мазо трона. – Клетка ведь и золотой может быть, не думал? Или, вовсе, нематериально-условной.

– Допустим, – не стал углубляться я. – Но, разве не понятно, что такое положение вещей не сможет продолжаться вечно? Ну, одно поколение, два… ну три, а потом? Тем более, если, как ты говоришь, есть и «непробуждённые» носители. Рано или поздно, а хоть один, да удерёт и… размножится. Разве ваши «наблюдатели» этого не понимают? Это же очевидно.

– Примерно так же я им, в своё время, и говорила, – весело улыбнулась Катерина. – Вот только возможные выгоды от обладания таким инструментом перевесили мои доводы о потенциальной опасности. Эти пни замшелые же считают себя самыми умными. Считают, что вот у них-то оно точно из рук не вывернется, что вот они-то точно ни одного не упустят…

– Они идиоты? – сами собой поднялись вверх мои брови.

– Нет. Не идиоты, – опровергла Катерина и весело улыбнулась. Весело, но с намёком-вызовом-издёвкой. – Но тоже, как и ты сейчас, считают себя умнее всех… с каждым прожитым десятилетием и пережитым врагом утверждаясь в этом всё больше и больше. Однако, согласись – у них есть на то основания, учитывая, что я для них – девчонка сопливая… была.

– Но всё же? Не верю, что они настолько беспечны? – решил не углубляться в этот вопрос я. – Пусть, женщин они, как породистых борзых сучек, как бы цинично это не звучало, ещё могут проконтролировать по вынашиванию и рождению детей – такое сложно спрятать, но мужиков-то как? Мужик ведь за одну единственную ночь может хоть полгорода осеменить!

– Уж так уж и полгорода? – стало выражение её лица язвительно-заинтересованно-насмешливым. – За одну ночь? – и правая бровь приподнялась с демонстративным вызовом.

– Ладно, не полгорода, – вздохнул я, признавая свою неправоту. – Это я, конечно, хватил. Но, до пяти-шести женщин – физически выполнимое дело. Особенно, если ещё и под «веществами» какими. Попробуй их потом всех отследи! Тем более, с учётом того, какие у Разумника способности по отвлечению внимания. За каждым гулёной по Одарённому «топтуну» не приставишь, а от Неодарённого толку мало.

– Так и не требуется приставлять, – хмыкнула Катерина. – Вполне хватает стерилизации. Один раз – и никаких тебе больше проблем. В тринадцать лет. Всем мальчикам в обязательном порядке. Всем носителям Дара: и «пробуждённым», и «атентным».

– «Вжик-вжик, и не мужик», мде… – поражённо-озадаченно проговорил я, подняв руку и поворошив ей волосы у себя на затылке. – Радикально…

– Зачем же «вжик-вжик»? Что за варварство? Стерилизация – не кастрация. Хороший Лекарь проведёт так, что и не почувствуешь ничего почти. А современными методами и вовсе пары таблеток или укольчиков хватит. Все функции рабочими остаются: гуляй – не хочу. А за право на жизнь в «золотой клетке» можно кое-чем и пожертвовать. Не думаешь? Тем более, что альтернатива… отсутствует. Или так, или вообще никак.

– Не думаю, – буркнул я. – Не мой случай. Я ничем жертвовать не собираюсь. Пусть жертвуют те, кто моё право на жизнь оспаривает, – агрессия поднялась как-то сама собой, стоило только, хоть на мгновение, примерить такую «золотую клетку» на себя. Что б кто-то чего-то меня лишал! Ррр!

– Какой ты вояка грозный, – проговорила Катерина с такой же интонацией, с какой такие слова могла бы проговорить кошатница, смотрящая на маленького пушистого котёночка, начавшего шипеть и топорщить шерсть. Очень обидно, в общем, прозвучало.

– Я сам решаю, как мне жить и что делать!

– Чтобы что-то решать, надо стать тем, кто решает. А лучше – встать выше них. Иначе, как ты не хорохорься и не бегай, а решать будут за тебя, – притушив улыбку, сказала женщина напротив меня.

– И что же они там нарешали? – прищурился я. – Про меня, про Матвея, про Алину… про Владимира?

– Ещё решают, – пожала плечами Катерина. – Быстрые простые решения, принятые впопыхах, не прошли. Прихлопнуть сразу не удалось. Инцидент получил достаточно широкую огласку, успел войти в разные политические расклады, стать предметом торга, влияния и давления, инструментом в межэлитной борьбе различных групп… Теперь скорости ждать не приходится. Старые пни будут на сто раз всё прикидывать и продумывать, обсасывая проблему, как сытая собака кость… Те, кто зажился на этом свете, торопиться не любят. Особенно в серьёзных вопросах.

– А мой вопрос – серьёзный? – хмыкнул я.

– А ты сам подумай, – пожала плечами она. – Ты – практически, новый вид. Потенциально доминантный вид. Сверх-хищник. Одарённый сразу и Стихией, и Разумом. Притом, с перспективой передачи такого сочетания по наследству. С одной стороны: угроза нынешнему безусловному доминированию Стихийников, подрыв их Власти… С другой… очень заманчивый способ укрепить уже СВОИ Семьи. Получить серьёзнейшее конкурентное преимущество над другими Семьями, на поколения вперёд. Ценнейший генный материал, который жалко терять. Согласись: тут уже есть над чем подумать.

– Именно поэтому до сих пор и не было новых покушений? – хмуро спросил я.

– Умный какой мальчик, – расплылась в улыбке Катерина. – Задним умом.

– И поэтому же сюда прислали Матвея с Алиной? Что бы в одном месте были? Под присмотром?

Катерина только неопределённо-подтверждающе двинула бровями. Мол: «возьми с полки пирожок, протри от пыли и положи на место».

– А не боятся эти «пни», что я-то не стерилизованный. И в самом, что ни на есть пубертате. Что я тут, пока они думают, успею детей понаделать, семя своё вредоносное разбросать? Или… – сверкнула в моей голове догадка. – Ты? Тебя они не боятся? Что мои гены достанутся твоим детям? Ты за этим со мной?

– Не боятся, – разом померкла всё весёлость Катерины. И улыбка её выцвела.

– Почему? – нахмурился я.

– Они знают.

– Что знают?

– Что я не могу иметь больше детей. Физически не могу.

– Прости, – посмотрев на неё и почувствовав, что зацепил своей резкостью одну из самых очевидно больных и болезненных струн в её душе, поспешил извиниться. – Я не знал. Не хотел бередить ран.

– Забей, – поморщилась она. – Не ты же в этом виноват, – и повисло довольно неприятное, неловкое молчанье, которое хотелось прервать, но Катерина с этим не спешила. Она, очевидно, погрузилась в свои мысли и воспоминания, пласт которых я всколыхнул своими неосторожными словами.

– Но… тогда… получается… Борятинскую убрали… не её отец? Я правильно понимаю?

– Что тут понимать, – снова поморщилась Катерина. – Куда проще, в случае чего, прихлопнуть безродную только-только Пробудившуюся девчонку, чем дочь Князя, представляющего серьёзные силы, доминирующие в целом регионе: Зауралье и Западная Сибирь – не хухры-мухры!

– А остальные? – продолжил хмуриться я. – В нашей «вахте» ведь не только Алина с Мари были…

– Дворянская мелочь, – пренебрежительно дёрнула краем губ Катерина. – Тех, за кем кто-то сколько-нибудь серьёзный стоит, здесь нет. Да и… ты же у нас показал себя, как натура серьёзная, романтичная, к лёгким интрижкам и гульбе не склонная. Особенно, при наличии рядом Алины.