Текст книги "Последний из Легиона (СИ)"

Автор книги: Михаил Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Годур лежал посреди долины кучей домишек, среди которых торчал белый храм Укадара с железным крестом на вершине центральной башни. Ветер тащил по пыльным улицам обрывки бумаги, завывал в чердаках и под настилами террас, трепыхал полы коричневого плаща демоноборца и края полосатых навесов, растянутых над витринами лавок и парикмахерской. Воздух пропитал сладковатый, тошнотворный запах мертвечины. Он забирался в ноздри, растекался по лёкгим, норовя просочиться в кровь. Эл ощущал лёгкое покалывание кожи. Он медленно шёл по главной улице, пустынной и тихой, полный не предчувствий, нет. Уверенности. Демоноборец знал, что увидит, если зайдёт в ближайший дом. Поэтому не было нужды проверять каждый. Он направлялся к устремившему ослепительной иглой храму Укадара. Там, как обычно, ждало его главное послание, оставленное Художником.

Кое-где на песке темнели припорошенные пылью пятна. Такие же виднелись на стенах. Они слово звали: «Погляди на нас! Ну же, поверни голову и прочитай наши письмена!» Но Эл не давал себя отвлечь. Свернув, он обогнул молчаливый трактир и через несколько минут вышел к храму. Тишина, нарушаемая только монотонным свистом ветра. Охотник поднялся по ступеням и толкнул приоткрытую дверь. Смрад, спёртый и густой, окутал его, словно паутина – угодившую в ловушку муху.

Внутри царил сумрак, ибо маленькие окошки, располагавшиеся вверху, пропускали мало света, а лампады давно остыли.

Художник постарался. Он никогда не торопился, никогда не халтурил. И не повторялся. Каждый раз преследователя ждало что-то новое.

Эл прошёл по затянувшейся корке, покрывшей дощатый пол, придав ему тёмный глянец. Эманации смерти витали повсюду, словно столбики пыли, завихрялись вокруг окованных сапог демоноборца. Он вышел на середину храма и поднял голову. Взгляд лишённых белков глаз заскользил по обнажённым телам, расположившимся на стене за алтарём. Сколько их здесь было? Несколько десятков. Они давали толщину, объём композиции, заполнив пространство до самого камня, служившего местом жертвоприношений. Руки, ноги, спины, животы, груди, сморщенные мужские и почти неразличимые в полумраке женские гениталии, разверстые в немом крике рты с вывалившимися распухшими языками, скрюченные пальцы, похожие на когти стервятников, глянцево синеющие ягодицы и километры выпущенных внутренностей, оплетших море трупов, слившихся в динамичной многофигурной «скульптуре» – одной из тех, которыми украшал пространство странствующий Художник. Его чудовищные инсталляции заполоняли складки материи, служа кровавыми стежками, которые накладывал чудак в лиловом камзоле с нелепой шпажкой на боку. Уверенно он двигался с востока на запад, оставляя за собой шлейф из швов и смрада, сотни пустых оболочек, высушенных, как пустыня, мёртвых, словно солончаки. И демоноборцу никак не удавалось его догнать.

Только теперь Эл услышал жужжание насекомых, облепивших трупы. Они копошились повсюду – внутри и снаружи, ползали, жрали, откладывали личинки. Этот звук, единственное свидетельство жизни, словно вырвался из-под толщи тишины – так бывает, когда выныриваешь, и вода спустя несколько секунд покидает ушные извивы. Охотник подошёл ближе. Его губы зашевелились, произнося сложное заклинание. Изо рта потекло зелёное, прозрачное, похожее на ядовитый туман. Он был своим в этом царстве мёртвых, но в то же время композиция, составленная Художником, буквально кричала о своей чуждости. И в каждом доме, который посетил «скульптор» (а он не упускал никого, ни единой человеческой души), было то же самое – Эл в этом не сомневался.

Демоноборец направил струившийся из своего чрева туман в жуткое месиво мяса, гноя, запекшейся крови. Бесплотные щупальца проникали во все щели, окутывали мертвецов, заползали червями в глазницы, рты, уши и бесчисленные раны, нанесённые острым, как бритва, кинжалом (Эл знал, каким).

И никакого отклика. Нижний мир не мог выдать своих пленников, потому что не владел ими. Только звенящая пустота была ответом некроманту. Никто не избежал страшной участи, ни единый обитатель Годура. Все его жители стали собственностью Художника. Сотни опустошённых тел, гниющих оболочек – вот всё, что нашёл в городе демоноборец. Но он знал, что ещё один знак оставил для него зловещий путник, пересекавший Пустошь из одного конца в другой. Цифра, выведенная кровью, выложенная поверх застывшей корки, словно драгоценными камнями, оскальпированными детскими головами, она зияла зловонным росчерком на полу прямо перед обтянутым человеческой кожей алтарём. Пять. Выведенная любовно, со старанием. Художник никогда не спешил и не халтурил, словно и не гнался за ним беспощадный убийца. Он вёл обратный отсчёт своих «шедевров», стягивая складки пространства, накладывая их одну на другую, кроя мир на свой лад. Создавая новую вселенную.

Эл всосал зелёный колдовской туман. Оставаться в городе дольше не имело смысла: он увидел всё, что должен был. Развернувшись, демоноборец зашагал прочь. Он направлялся в гостиницу, где в номере на втором этаже за шкафом его ждал вертикальный разрез.

Глава 17

– Значит, два сердца, говоришь? – ухмыльнувшись, Кезо нашёл взглядом глаза своей спутницы. Та ответила лёгкой улыбкой, которая могла означать всё, что угодно. – Слышь, Эра? Два чёртовых сердца!

– Я сижу рядом, Кей, и пока не оглохла, так что да, я слышала.

– Дерзкая штучка, – подмигнул охотник Арко Спиллиану. – Это мне в ней и нравится.

Градоначальник затянулся, выпустил дым и подался вперёд, грузно положив локти на стол. Одежда натянулась на его телесах, так что стали видны лоснящиеся проплешины. Арко Спиллиан задумчиво пожевал губами, зыркнул на сидевшего напротив демоноборца. Обычного человека – вроде тех балаболов, которые приезжали в Годур до Мёртвого Легионера.

– В общем, если опередишь некроманта, две тысячи звенящих бэнтов твои, – проговорил он. – Он собирается прикончить старика-стригоя на рассвете.

Кезо потёр давно небритый подбородок, скосился на девушку.

– Ну, что, Эра, возьмёмся? Поможем добрым людям сэкономить немного денег?

– Двух тысяч мало, – жёстко ответила охотница.

– Слышал? – усмехнулся демоноборец, обращаясь к Арко Спиллиану. – И я согласен с крошкой. Три с половиной – вот цена за два сердца вашего паршивого бродяги.

Градоначальник засопел. Он, конечно, хотел сэкономить, но рассчитывал зажать побольше, чем полторы штуки.

– Три, – сказал он. – По полторы за сердце.

Охотник растянул тонкие губы в холодной улыбке. Вместо одного зуба матово поблёскивал стальной протез.

– Что скажешь, милая?

– Идёт.

Кезо хлопнул себя по ляжке.

– Повезло тебе! Договорились: три тысячи за стригоя, с которого начались ваши проблемы, – он протянул татуированную ладонь.

Арко Спиллиан пожал её без энтузиазма. Он не верил, что пришелец сумеет обставить Легионера. А если и сумеет… Едва ли это было хорошей идеей – поручать ему ту же работу. Как отнесётся к такому повороту некромант? С другой стороны, успокаивал себя градоначальник, кто сказал, что в Годуре нет места здоровой конкуренции?

– Отлично! – Кезо залпом допил сивуху, которой угостил его Арко Спиллиан, и встал. Его спутница тоже поднялась. – Значит, мы сейчас пристроим лошадок, пожрём, отдохнём и приготовимся к ночным бдениям. Прости, крошка, – обратился он к девушке, – сегодня придётся обойтись без бешеных скачек на члене. Работа, сама понимаешь.

Ты ухмыльнулась.

– Обойдусь!

– Верю, верю. Впрочем, ты же знаешь: я потом всё компенсирую.

Когда парочка убралась, Арко Спиллиан налил себе полстакана бормотухи и откинулся на спинку кресла. Ну, и каша заваривалась в его городе. Пожалуй, солоновата выйдет.

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась забинтованная башка Нейда.

– Ну, что, договорились?

– Заходи, – кивнул Арко Спиллиан.

Вслед за Нейдом в комнату протиснулись Бинки и Трик.

– Я думаю, – помолчав, сказал градоначальник, – этот субчик их тех, кто не любит уходить несолоно хлебавши.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Бинки.

Здоровяк нависал над столом этакой громадой. Сильный, наглый, опасный и побитый Легионером. Арко Спиллиан смерил его взглядом.

– Если некромант опередит Кезо и эту смазливую девку… Думаю, они попытаются его пришить.

– Так нам же лучше, – проговорил полувопросительно Бинки.

– Вовсе нет, болван! – градоначальник со стуком поставил стакан на стол. – Что, если Легионер решит, будто мы договорились с этими двумя не только о контракте на стригоя?! Вдруг ему придёт в голову, что мы в сговоре?

Кройны переглянулись. Трик и Нейд слегка кивнули старшему брату.

– Что? – насторожился Арко Спиллиан. – Что вы ещё задумали?!

Бинки криво усмехнулся. При этом его и без того некрасивое лицо превратилось в волчий оскал.

– Не бойтесь вы так этого мертвяка, начальник. Есть у нас одна идейка. Можно и с ним совладать, не велика птица.

Градоначальник положил локти на стол, вытащил изо рта трубку и прищурился. Ничего хорошего рожи его подельников не предвещали.

– Ну, выкладывайте, что у вас на уме, – мрачно велел Арко Спиллиан. – И без увиливаний!

* * *

Ветер колыхал вершины деревьев, окружавших Годур. По сути, поселение тонуло в зарослях, подступавших к нему с каждым годом всё ближе. Не за горами были времена, когда людям придётся браться за топоры и вырубать то, что стремилось поглотить Пустошь. В очередной раз назревала борьба человека и природы.

Девочка сосредоточенно изучала носки своих стоптанных башмаков, сидя на бревне возле дома на окраине города. Рядом с ней лохматый пацан чертил на песке несущуюся во весь опор лошадь. Правда, животное больше смахивало на помесь коровы и собаки, только с развевающейся гривой.

– Художник из тебя так себе, – заметила девочка, скосив глаза.

– Все говорят, что приехавшие – демоноборцы, – проговорил парень, игнорируя критику. – Как думаешь, они тоже будут охотиться на стригоев?

– Не знаю. Вроде, это уже поручили мертвяку.

– Но они могут его опередить.

– Мне всё равно, кто из них это сделает. Лишь бы упыри передохли.

– Я слышал, дохляк собирается сегодня ночью выслеживать главного кровососа, – мальчишка сломал ветку и кинул обе части себе за спину. – Чтобы узнать, где его логово и утром прикончить.

– Ну, значит, и эти будут делать то же самое, – рассудила девчонка.

– Ненавижу вампиров! – с чувством проговорил пацан. Поднявшись, он стёр ногой рисунок, подняв тучу пыли. – Сколько они уже народу перебили!

– Много.

– И Нивелла.

Девочка поджала потрескавшиеся губы.

– Он сам виноват. Нечего было ходить по ночам. Уже никто не ходил тогда. Даже часовых перестали выставлять – все по домам сидели. Стригои не влезают в дома.

– Влезают, если не заперто.

– Так надо запираться!

Дети помолчали.

– Нивелл был дурачок, – сказал парень. – То есть, лунатик. Он не виноват, что ходил по ночам. Предкам надо было следить за ним.

– Он сам отрывал двери и окна, – излишне резко сказала девочка, тряхнув головой.

– Но он не понимал, что делал. Он в это время спал. Так говорил док. Это болезнь.

– Что же он его не вылечил?

– Это не лечится.

Девочка усмехнулась.

– А может, он просто хреновый врач?

Её собеседник пожал плечами.

– Никто тогда уже не ходил после заката, – тихо повторила девчонка. – Даже Кройны.

– Мертвяк им навалял. Всем троим.

– И хорошо сделал.

– Они будут мстить.

– Мне пофиг. Перебьют друг друга – и ладно.

– Я думаю, он их прикончит.

– Сказала же: мне без разницы!

Мальчишка внимательно посмотрел на подругу.

– Ты чего такая, Мирда?

– Какая?

– Сама знаешь.

– Ничего я не знаю. Что тебе привиделось?

– Ладно, не хочешь – не говори.

Девчонка шмыгнула носом, потёрла кончик рукой.

– Ты будешь смеяться, – сказала она.

– Не, не буду. Честное слово.

– Зуб?

– Любой!

Мирда помедлила, прежде чем заговорить снова.

– Мне уже четыре дня снятся кошмары, – сказала она, не глядя на приятеля. – И всё одно и то же.

– Правда?

– Да, правда. Стала бы я врать?

– И что тебе снится? – тон у парня слегка изменился. Стал настороженным. – Расскажи.

– Я не всё помню.

– Ну, постарайся.

– Тебе, правда, интересно?

– Конечно.

Мирда заглянула в глаза собеседнику, чтобы убедиться, что он не насмехается. Взгляд был серьёзным. Она удовлетворённо кивнула.

– Снится, будто я просыпаюсь среди ночи и слышу, как кто-то ходит во дворе. Я встаю и иду разбудить папу, а его нет. И мамы тоже. И Стика с Миртом тоже. Дом вообще пустой. А снаружи ходят и ходят. Шаркают так, вздыхают и кашляют, словно чахоточные. Ну, вот, я, значит, подхожу к окну и выглядываю, – девочка замолчала, словно собираясь с духом. Пацан внимал с жадным вниманием, он даже замер, превратившись в подобие статуи. – И вижу людей. Двое взрослых и двое мелких. И понимаю, что это папа, мама и Стик с Миртом. Только не ясно, зачем они выперлись среди ночи, тем более что ведь стригои же повсюду бродят. Я, конечно, бегу на улицу, окликаю их… – Мирда сглотнула.

– Ну! – не выдержал парень.

– А они мёртвые! Стоят и, вроде как, смотрят на меня, а глаз-то нет. Словно стервятники выклевали. И изрезаны все. А у Стика… брюхо вспорото, и он свои кишки руками держит. И кровища повсюду! – Мирда осторожно взглянула на собеседника проверить реакцию. – Эй! Ты чего, Ланс?!

– Ни… ничего… – бледный, как мел, парень с трудом шевелил губами. Речь давалась ему с трудом. – Просто… я тоже это видел!

– Что видел? – нахмурилась девчонка.

– Такой же сон. Только про своих.

– Что, честно?!

Ланс кивнул и запустил пальцы в каштановые лохмы.

– Мать, отец, Диза – все были мёртвые и порезанные. И… без глаз.

Мирда вдруг вцепилась приятелю в плечо.

– А ты?! – выдохнула она ему в лицо.

– Я… тоже был мёртв. Только я это не сразу понял.

– А когда?

– Они меня позвали. Я не хотел идти, но потом как-то вдруг понял, что должен. Что мне с ними… Что я такой же, как они.

– А у меня по-другому. Я вбегаю в дом, запираюсь и оборачиваюсь, а там зеркало висит у нас, большое такое, круглое. Папа привёз откуда-то, давно очень. И я вижу, что у меня тоже нет глаз. Только я не понимаю, почему я это вижу. Глаз-то нет.

– Это сон, – кашлянув, проговорил Ланс.

– Знаю, но странно, что мы видим одно и то же. Ну, почти.

– Да… – протянул парень. – Может, мы не одни такие?

– Тебе сколько раз это снилось?

– Три.

– Надо ещё кого-нибудь спросить.

– Керли.

– Он на нас дуется.

– Ничего, перестанет, – парень вскочил. – Пошли найдём его!

Мирда нехотя встала. Поправила воображаемые складки на выцветшем платье.

– Ну, ладно. Давай.

* * *

В номере «Тявкай-не-тявкай» поведение Кезо разительно изменилось. Исчезла развязность, зато появилась сдержанность, а речь приобрела уважительность. Убрав две кожаные сумки с вещами (в одной было оружие демоноборцев) в шкаф, он обернулся к девушке и слегка поклонился.

– Госпожа, как мы поступим?

Эральда потянулась, зевнула и положила на тумбу арбалет, затем присоединила к нему колчан с бельтами.

– С Легионером или этим сбродом, надеющимся сэкономить за наш счёт? – спросила она, не глядя на спутника.

– Со всеми, госпожа, – отозвался Кезо.

Девушка устало рухнула на скрипнувшую кровать.

– Думаю, они рассчитывают, что Легионер убьёт вампира, а мы – его. Такой вариант их утроил бы.

– А нас?

Эральда скосила глаза на мужчину.

– Разве это не было бы подлостью, Кезо?

– Безусловно.

– И ты всё равно спрашиваешь меня?

Девушка усмехнулась.

– Да-а… Ты хорошо изучил меня.

– Надеюсь, госпожа.

– Не обязательно демонстрировать это при каждом удобном случае.

– Прошу меня простить.

– Брось. Мы оба знаем, что ты не раскаиваешься, – Эральда подняла руки и с силой потёрла лицо. – Этот грязный городишко омерзителен, а его жители – просто свиньи, – сказала она спокойно.

– Совершенно с вами согласен, госпожа.

– Как на твоей родине поступают со свиньями, Кезо?

– Их откармливают, а затем режут и едят.

– Вот так мы и поступим с Годуром. А как поступают с мёртвыми у тебя дома?

– Их сжигают, госпожа.

– Хм… Не уверена, что это пройдёт с Легионером. Отложим пока решение насчёт него.

– Как прикажете, госпожа.

– Ночью он собирается выслеживать главаря стригоев. Составим ему компанию.

– Если то, что говорят о нём, правда хотя бы наполовину…

– Я слышала эти байки, Кезо. И не думаю, что можно верить даже трети. Знаешь поговорку: у страха глаза с тарелки?

– Да, госпожа.

– То-то. А теперь найди горячей воды – я хочу умыться с дороги.

Глава 18

Эл видел в окно, как мужчина с татуировками выгрузил из экипажа две объёмные сумки, а затем отправился пристраивать лошадей в конюшню. Демоноборцы, конечно, прибыли в Годур неслучайно – тоже прочитали объявления, призывавшие охотников на нечисть попытать счастья. Эта парочка выглядела вполне обычно и всё же не нравилась некроманту. Он не мог объяснить, в чём дело, даже самому себе. Просто чувствовал: что-то не так. А может, он просто понимал, что демоноборцы попытаются перехватить его заказ, и жители Годура будут этому только рады?

Свёрток, лежавший на столе, пискнул и зашевелился. Эл отвернулся от окна, не глядя, плотно задёрнул шторы, а затем сделал три шага и сел на шаткий стул. Аккуратно он развернул тряпицу.

Обезьяна вперила в Эла взгляд жёлтых, как янтарь, глаз и ощерилась, демонстрируя ненормально длинные клыки. Цепь из серебряных и железных звеньев надёжно оплетала тщедушное тельце, покрытое рыжеватой шерстью и бурыми пятнами засохшей крови. Рана от пули уже затянулась – металлический шарик, выпущенный револьвером демоноборца, прошёл навылет и затерялся в поле близ рабочего посёлка, где стригои нашли убежище от солнечных лучей.

Эл снял перчатку и приложил два пальца в левой стороне груди животного. Обезьяна задёргалась, зашипела. Сердце билось. Гнало кровь. Нет, упыри не были мертвецами. Переродившимися – да. Демоноборец переместил пальцы вправо. Там тоже работал крошечный насос.

Бледные губы охотника зашевелились, произнося заклинание. Пальцы сложились особым образом и начертили над обезьяной Знак Гимены. Это не было чёрной магией, поднимавшей мёртвых, вызывавшей их души из Нижнего мира. Простое заклинание, которому Эл научился на востоке, позволяло заглянуть в душу живого существа и увидеть то, что ему известно. В работе демоноборца подобный навык пригождался часто. Легионер получил это умение от колдуна зитов в качестве платы за убийство осаждавшего деревню мананангала. Четыре беременные женщины стали жертвой жуткого крылатого чудища, прежде чем Эл добрался до него. Поскольку одна из убитых была женой колдуна, тот был рад отблагодарить охотника, отомстившего за смерть его супруги.

Обезьяна на столе задёргалась, словно её тыкали иголками или поджаривали на углях. Изо рта показалась пена, глаза закатились, так что стали видны только пронизанные сосудами белки. Эл опустил веки и сжал пальцами виски животного. Он словно оказался в призрачном лабиринте, который на самом деле был нагромождением перемешанных образов, хранящихся в мозгу обезьяны. В этом хаосе демоноборцу надо было отыскать то, что его интересовало.

Шли минуты, и обезьяна успокоилась, замерла. Со стороны можно было бы подумать, будто зверёк окоченел, но оба его сердца продолжали биться, только в замедленном ритме. Эл продирался сквозь воспоминания, пока не добрался до того, что искал. До самого главного. А затем пошёл дальше – на четыре месяца назад, в злополучный для Годура день, когда прокажённого старика посадили на лошадь и увезли из города.

* * *

Тёплый воздух наполняло множество запахов. Трава, земля, смола, листья, животные, прятавшиеся в чаще, гниющие на земле плоды – всё источало свой аромат.

Обезьяна ехала на плече старика, вцепившись в его давно не мытые, спутанные космы, и выбирала из рыжих волос маленьких букашек. Прежде чем выбросить их, совала в рот и раскусывала. Твари издавали едва слышный щелчок, прежде чем сдохнуть. Это однообразное занятие требовало сосредоточенности и ловкости, так что обезьяна была полностью поглощена им. Что не мешало ей ощущать запахи, тепло солнца и старика, а также следить за лошадьми, на которых передвигалась маленькая процессия: трое Кройнов и бродяга, которому одолжили старую клячу в серых яблоках. Животное скакало из последних сил, обезьяна чувствовала её напряжение и усталость.

Жаркий воздух был неподвижен и душен. Кругом царило спокойствие, даже листья едва шевелились – человек не заметил бы этого, но острый глаз обезьяны видел всё.

Люди разговаривали.

– Как же тебя угораздило подхватить проказу? – спросил Нейд, глядя сверху вниз на согнутую фигуру бродяги. Сам он держался очень прямо, словно жердь проглотил. – Небось, со шлюхами путался?

– Если бы! – отозвался старик. – Тогда не так обидно было б.

Кройны рассмеялись, но довольно сдержанно.

– Выходит, сам не знаешь, как заразился? – снисходительно спросил Бинки.

– Не знаю. Да и как понять? Ведь она, проклятая, только через полгода проявляется-то.

– Когда такие свиньи, как ты, чем-то заболевают, им следует забиться в нору поглубже и сидеть там, не высовываясь, пока не сдохнут, а не таскаться по городам, разнося заразу, – процедил Трик и сплюнул на дорогу.

Он глядел перед собой, словно старика не существовало вовсе. Обезьяна почувствовала, как напряглась спина её хозяина, как он втянул голову в плечи. Она замерла на пару секунд, а затем сунула между зубами только что пойманного паразита. Щёлк!

– Куда пойдёшь, когда мы тебя отпустим? – проговорил Бинки.

– Дальше на запад, – торопливо ответил бродяга. – Хочу поклониться Святилищу Пресветлой Пальмены. Может, она смилостивится и избавит меня от недуга.

– Что, кто-то уже так излечился? – поинтересовался Трик.

Он снял шляпу и принялся обмахиваться, заодно отгоняя слетавшихся к лошади мух и слепней.

– Слышал, что многие, – отозвался старик.

– Значит, надеешься. А путь до Святилища долгий.

– Месяца три ещё. Если пешком.

– Ишь, – Нейд цокнул языком. – Это сколько ж городков тебе придётся посетить, пока добредёшь?

– Не знаю, – ответил старик.

Ему приходилось вертеть головой, так как братья Кройны ехали по разные стороны от него.

– Пешком, говоришь, – протянул Бинки. – Неужели кто-то подвозит прокажённого?

– Мир не без добрых людей.

– Небось, прячешь руки-то? И лицо заматываешь. Обманываешь добрых людей? – усмехнулся Нейд.

– Нет, как можно, – робко улыбнулся в ответ старик.

Его обезображенное болезнью лицо превратилось при этом в жутковатую гримасу.

Нейд отвернулся.

– Не ври! – бросил Бинки. – Конечно, ты брехал. Кто посадит в свою телегу прокажённого?

Бродяга чуть помедлил с ответом.

– Но вы ведь дали мне коня, – заметил он.

Нейд расхохотался.

– Ага. Полудохлую клячу, вроде тебя. Когда вернёмся, придётся её пристрелить и сжечь.

– Может, тогда отдадите её мне? – с надеждой спросил старик.

Кройны переглянулись. Нейд прыснул, Бинки ухмыльнулся, Трик только едва заметно растянул губы в презрительной улыбке.

– А что, – проговорил старший. – Почему бы и нет? Домчишь на ней до Святилища Пальмены вчетверо быстрее.

– Правда? – недоверчиво спросил бродяга. – Отдадите?

– Да на кой она нам?!

– Вы отличная пара, – кивнул Нейд.

Прокажённый рассыпался в многословных благодарностях. Братья выслушали их со снисходительными ухмылками.

– Я вот думаю, – протянул Трик, когда старик замолчал, – что неправильно это: мы-то от тебя избавились, а как же другие?

– Какие другие? – спросил бродяга.

– Добрые люди, которым ты свою заразу можешь передать.

– Я ни к кому не прикасаюсь. И в Годуре не тронул ни единого человека.

– Уж надеюсь! – усмехнулся Бинки. – Вот только эти твои чешуйки… – взгляд Кройна упал на руки старика, сжимавшие поводья. – Они ведь, наверное, повсюду остаются?