Текст книги "Тайная война Разведупра"

Автор книги: Михаил Болтунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

«Что ж, такое признание начштаба дорогого стоит. Теперь другое дело», – решил Герасимов и назвал координаты базирования отряда.

– Хорошо, я к тебе прилечу.

Однако он так и не прилетел, позвонил, что верит данным комбрига.

– А теперь, Герасимов, следующий этап. С этого места отряд за ночь должен преодолеть расстояние до Березины. Действовать он будет на участке…

И генерал Соколов сужает коридор, по которому должны идти спецназовцы, до 6 километров. Герасимов прочерчивает на карте коридор, а там болото и одна ленточка дороги.

Что в этой ситуации предпримет начальник штаба округа? Скорее всего, высадит впереди саперов, те заминируют сигнальными ракетами обочины, а также полосу леса вдоль дороги. Что еще? Разумеется, перебросит в район засадную группу.

– Стало быть, командир, мы действуем следующим образом, – сказал Дмитрий Михайлович, – вперед пошлешь разведдозоры. Человека четыре, не более. Но находиться они будут от основных сил не на прямой видимости, как обычно, а километрах в двух-трех.

– Связь держать тональными сигналами? – спросил командир отряда.

– Только так. Один сигнал – «путь свободен»; два – «остановиться»; три – «противник».

И лес вновь поглотил отряд.

Герасимов верно просчитал «противника». Генерал Соколов высадил роту саперного батальона, та «натыкала» сигналок. Разумеется, была организована и засада. Когда дозор отряда вышел на засадный пост, нервы у солдат не выдержали и те раньше времени, издалека, открыли огонь.

Дозор бросился обходить засаду через болото и нарвался на сигнальные мины.

Разведчики «протонировали» сигнал опасности в отряд, да командир и сам увидел «сигналки», услышал шум. Отряд сделал крюк. Обошел опасный участок.

Утром в трубке Дмитрий Михайлович услышал торжествующий голос генерала Соколова:

– Ну что, Герасимов, двойка тебе.

– Это почему?

– Погиб ты, нарвался на засаду, угодил на минное поле.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, но погиб только раз-веддозор в составе четырех человек. Отряд продолжает выполнять поставленную задачу.

В трубке длинная пауза, молчание.

– Каким образом?

– Таким. Разведдозор находился на дистанции трех километров от основных сил. Его обстреляли, солдаты попали на минное поле и все погибли. А отряд даже не обнаружили. Бойцов разведдозора я представляю к званию Героев Советского Союза.

Трудно сказать, что подумал в эту минуту Соколов, но Герасимов долго ждал ответа. Наконец генерал выдавил:

– Понятно. Форсировать Березину будете в квадрате тридцать пять. Записывай координаты.

Когда Герасимов записал цифры координат, у него перехватило дух. Это был уже удар ниже пояса.

– Товарищ генерал, но вы же сузили коридор до полутора километров, да и река Березина в этом месте очень широкая, течение сильное. Куда ж мне деваться?!

Дмитрий Михайлович понимал: начштаба бросит в этот коридорчик вертолеты, они повиснут над головой, какое тут скрытное форсирование.

Но Соколов не собирался слушать возражения.

– Я тебе сказал, где форсировать… – произнес он с металлом в голосе и отключился.

Комбригу ничего не оставалось, как четко ответить: «Есть!»

И отряд вновь отправился в путь. Спецназовцы благополучно добрались до реки Березина, устроили дневку.

Командир отряда тревожно смотрел в небо. На реке они бессильны что-либо предпринять, если пойдут вертолеты. Их точно обнаружат и «уничтожат». Значит, и здесь надо было сыграть на опережение.

«Генерал Соколов уверен, что мы будем ждать сумерек и под их прикрытием пойдем на переправу, – размышлял Герасимов. – А мы “рванем” часов в пятнадцать, не позже».

И вот уже в ближайшем сельмаге закуплена водочка. Офицеры угощают деда, а тот, в свою очередь, презентовал спецназовцам две лодки и веревку. Веревку использовали как канат, закрепив ее на двух берегах реки.

Началась переправа: одна лодка туда, другая – обратно.

В 16. 30 весь отряд был уже на той стороне, оторвался от реки и ушел в лес.

А через полчаса пошли вертолеты: «привет» от генерала Соколова. Только и на сей раз опоздал привет.

Однако стемнело быстро, и вертолеты улетели.

Около 9 часов вечера начальник штаба округа вновь связался с комбригом.

– Где ты, Герасимов?

– Форсировал Березину.

– Как форсировал?

– На подручных средствах, товарищ генерал-лейтенант.

– И никто не обнаружил?

– Ну это вы у своих вертолетчиков спросите.

– Не может быть…

– Может. Я нахожусь в таком-то месте, координаты…

– Хорошо, продолжайте выполнять задачу.

Следующим утром отряд прибыл на Крупский полигон. На спецназовцев тяжело было смотреть, люди измотаны, от усталости валились с ног.

Вскоре из штаба округа на полигон прибыли одиннадцать автобусов, приехал сам генерал-лейтенант Соколов, поблагодарил всех за службу.

По возвращении в пункт постоянной дислокации спецназовцы отдохнули, пропарились в бане. Потом был разбор учений, благодарности, подарки.

А на Военном совете округа генерал-лейтенант Соколов рекомендовал всем командирам частей ехать в бригаду к полковнику Дмитрию Герасимову и учиться, как надо работать.

В январе 1988 года в штаб округа пришел Указ о награждении комбрига Герасимова орденом Ленина, еще за прежние, афганские заслуги.

«Звезду» Героя Советского Союза «зарубили». Потом Дмитрию Михайловичу шепнут, что он, несмотря на все заслуги, был излишне горяч, и кое-кто припомнил ему выступление на Военном совете 40-й армии, где он возразил начальнику политотдела генералу Щербакову.

Все равно это была высшая награда страны и огромная радость. Орден ему вручил лично командующий войсками Белорусского военного округа генерал армии Шуралев, а начальник штаба генерал Соколов шепнул, что командующий не возражает против его поступления в Академию Генерального штаба.

А еще пообещал помочь, чтобы его не вычеркнули из списков кандидатов. Подстраховал Герасимова и генерал Гусев, назначенный из Ташкента в Москву заместителем начальника Главного разведуправления.

«Но до этого, – сказал Соколов, – надо подготовить показные учения для начальников штабов округов и начальников разведки. Как ты догадываешься, учения будут проходить на базе твоей бригады, а также на Минском и Борисовском полигонах».

Учения были сложные, подготовка и проведение потребовали много сил. Однако они удались. На них присутствовал начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР Маршал Советского Союза Ахромеев.

Во время проведения учений пришел вызов из Академии Генштаба. В нем указывалось, что полковник Герасимов Дмитрий Михайлович зачислен кандидатом для поступления, и ему надлежит явиться в Москву 25 августа 1988 года. Что, собственно, он и сделал.

В этот день в актовом зале академии собрались все прибывшие в Москву кандидаты. Перед ними выступил начальник академии генерал армии Салманов.

В академии оказалось много знакомых Герасимова – начальник оперативного отдела 40-й армии полковник Чуркин, комдивы Грачев, Барынькин. Приятно было встретить старых боевых друзей, сослуживцев по Афганистану.

Позже других на учебу в академию прибыл полковник Руцкой. В Афгане самолет его был подбит, он попал в плен. После освобождения Руцкой приехал в академию. С Дмитрием Михайловичем они обнялись по-братски.

Все слушатели были распределены по 12–14 человек в группе. Комплектовались группы так, чтобы в каждой из них находилось как можно больше представителей различных видов и родов войск.

Герасимов попал в одну группу с Николаем Чуркиным (впоследствии он станет генерал-лейтенантом, первым заместителем министра обороны – начальником Главного штаба Вооруженных сил Республики Беларусь), с Анатолием Куликовым (в будущем – генералом армии, министром внутренних дел России).

Дальше все пошло своим чередом – лекции, зачеты, экзамены, решение различных оперативных и стратегических задач, полевые занятия.

Особый интерес вызывали выезды слушателей на различные показные учения, на объекты Ракетных войск стратегического назначения, Военно-морского флота. Каждый из них был спецом – профессионалом в своем деле, в своей воинской профессии, а посещение этих объектов давало возможность шире взглянуть на наш оборонительный комплекс, оценить мощь Вооруженных Сил.

Однако и они, слушатели Академии Генштаба, умели заинтересовать хозяев объектов. Помнится, на Северном флоте ознакомились с надводными крейсерами, подводными атомоходами, вышли в открытое море, присутствовали при пусках ракет, а по возвращении хотелось чем-то отблагодарить моряков. Но как, чем?

«Может, им об Афганистане рассказать?» – предложил кто-то. Однако другие усомнились: будет ли это интересно матросам? И все-таки рискнули. Вечером на встрече с моряками на крейсере «Баку» они поведали о войне в Афгане. Разговор получился, их не отпускали два с половиной часа.

Тогда Герасимов и представить себе не мог, что пройдет несколько лет и он приедет сюда вновь, станет формировать в Мурманске отдел по борьбе с терроризмом, проводить учения на атомном ледокольном флоте, на Кольской АЭС, на объектах военно-морского флота. А помогать ему будет однокашник по Академии Генерального штаба вице-адмирал Юрий Сухачев.

Еще на первом курсе академии они впервые услышали о сокращении и реорганизации вооруженных сил. Наивно мечтали, надеялись, что эта самая реорганизация завершится к их выпуску. И уж никак не предполагали, что наступят такие времена, когда некоторые из них окажутся по разные стороны баррикад.

В июне 1990 года после выпускного бала они разъедутся в разные уголки Советского Союза. Полковник Дмитрий Герасимов получил назначение в Главное разведывательное управление.

По законам военного времени

Папка с оперативными материалами лежала на его рабочем столе. Эти донесения он уже читал, отрабатывал, но хотелось возвратиться к ним еще раз.

Полковник Герасимов, заместитель начальника направления специальной разведки ГРУ, понимал, чего ждало от него руководство. А ждало оно одного: ясного, аргументированного ответа по проблеме вывода 22-й бригады специального назначения с территории Азербайджана.

Бригада эта была для него родной. Он командовал ею четыре долгих года. Принял, обустраивал, наращивал боевое мастерство в Казахстане, в городе Капчагай, вводил это соединение в 1985 году в Афганистан, воевал… И никогда не думал не гадал, что придется выводить бригаду еще раз, теперь из Азербайджана, из городка Перекишкюль.

Вот уж не везет, так не везет. За последних полтора десятка лет бригада третий раз меняет дислокацию и выходит на новое место, по сути, в чистое поле.

Дмитрий Михайлович вспомнил, как располагал свои батальоны – Фарахруд, Кандагар, Шахджой, Лашкаргах. Не только выжженная земля, палатки, чистое поле, но и «духи» со всех сторон. Хотя нынешнему комбригу Александру Гордееву сейчас не легче. Теперь уже свои, азербайджанские «духи» обстреливают бригаду с окружающих сопок.

Правда, Гордеева на испуг не возьмешь. Он молодец, все ДШК вывез с собой, когда уходил из Афганистана, теперь расположил их на крышах бригадных зданий и отвечал мощным огнем на каждую бандитскую автоматную очередь. Это очень не нравилось боевикам, но возымело свое действие.

Однако долго так продолжаться не могло.

Полковник Герасимов открыл папку. На каждом донесении стоял гриф «совершенно секретно». Хотя какой уж теперь это секрет. Во всех центральных газетах, на первой полосе, пишут о вооруженных нападениях на наших военнослужащих, военные городки, дома, о взрывах, убийствах, поджогах…

Одни заголовки чего стоят. Он глянул на пачку газет на приставной тумбочке у стола. «Ночной взрыв», «В обстановке противостояния», «Были встречены огнем», «И снова кровь и снова жертвы»…

Да, и снова кровь. Когда он уходил из Афганистана, ему казалось, что и кровь, и смерти, и война остались там, позади, за черными цепями Гиндукуша. Но, увы, ее огненное колесо катило следом.

Полковник склонился над оперативными донесениями. «Степанакерт. В областном центре ИКАО в 4 часа утра прогремел взрыв. Взрывное устройство было установлено у входной двери частного дома, в котором проживают несколько офицеров внутренних войск МВД СССР».

«Резко активизировались действия боевиков в приграничных районах Армении и Азербайджана. Объектом бандитского нападения стала армейская застава, расположенная восточнее азербайджанского населенного пункта Юхары-Аскипара.

Ранен лейтенант Н. Дуйшенашев, выведены из строя БТР и радиостанция».

«Ночью подвергся массированному обстрелу населенный пункт Ходжаллы (ИКАО) и воинский наряд, дислоцированный в нем. По Ходжаллы со стороны гор предположительно было выпущено 24 снаряда».

«Прибывшая для расчистки завала на участке дороги у села Капанлы, одного из прилегающих к ИКАО районов, резервная группа внутренних войск была встречена огнем автоматического оружия».

Откровенно говоря, если забыть, что все это происходит на территории нашей страны, в нашей союзной республике, очень похоже на Афганистан. Стало быть, бригаду надо выводить как можно скорее.

Герасимов вытащил из сейфа карту Закавказья. Вот он, Баку, а в полусотне, точнее в сорока семи километрах от столицы – городок Перекишкюль.

Значит, надо дойти до Баку, пройти по его окраине и свернуть на Сумгаит. Иной дороги нет.

Это и есть самый сложный, опасный участок. Тут могут напасть боевики и… не боевики. Их теперь сам черт не разберет.

В одном из донесений как раз и сообщается о неизвестной банде, главарь которой представляется «командиром группы спецназа, старшим лейтенантом». Действуют они в населенном пункте Фарахли Казахского района Азербайджана.

Восемь человек, одетые в форму Советской армии, с автоматами и портативными рациями, совершают диверсии, убивают людей. А средства массовой информации пишут о бесчинствах «советского спецназа».

На пути бригады могут оказаться и такие «спецназовцы».

Есть, конечно, еще железная дорога. Однако и горький опыт тоже есть. Ракетная бригада пыталась выехать по «железке», так азербайджанцы эшелон с имуществом, офицерами, солдатами загнали в тупик и взяли под охрану.

В общем, железнодорожный путь отпадал. Оставался только один – в колонне автомашин, своим ходом. Значит, предстояло посадить за руль всех офицеров бригады, да еще подобрать водителей из резервов Северо-Кавказского военного округа.

Таков был итог анализа обстановки и предложения полковника Герасимова. Руководство утвердило план вывода 22-й бригады специального назначения, и Дмитрий Михайлович вылетел в Азербайджан.

Там его встретил комбриг Александр Гордеев. Бригада уже была подготовлена к выходу. Семьи офицеров и прапорщиков, а также парашютную технику заранее отправили в Россию. В городке оставались только военнослужащие, в основном офицеры.

Еще два дня ушло на подготовку, и в предутренние часы колонна 22-й бригады специального назначения покинула военный городок.

На выезде колонну сразу же блокировала азербайджанская милиция.

На переговоры со старшим милицейским начальником пошел полковник Дмитрий Герасимов.

– Почему вмешиваетесь в дела военных? – жестко спросил он офицера и добавил: – Что, не знаете, какое сейчас время? Если не разблокируете дорогу, я открываю огонь.

Милиционер явно тянул время. Он долго связывался со своим руководством, докладывал, вел переговоры. Однако ничего не предпринимал для деблокирования колонны.

Герасимов условным сигналом приказал комбригу начать движение. Колонна стала выходить на дорогу. Впереди шла мощная, многотонная машина. Один из милиционеров попытался помешать движению и тут же улетел в кювет.

Когда спецназовцы достигли перекрестка, где дорога сворачивала на Сумгаит, оказалось, что и она перекрыта. Посреди пути были уложены бетонные плиты, а оставшуюся единственную свободную для движения полосу перегораживал КамАЗ.

Дмитрий Михайлович вышел из машины и направился к перекрестку. Следом за ним шли еще несколько вооруженных спецназовцев.

Полковник снял с плеча автомат, передернул затвор.

– Кто старший?

Ответом было молчание.

– Еще раз спрашиваю, кто старший?

Ну, я старший, – из толпы лениво-вальяжно вышел азербайджанец.

– Если сейчас не уберешь КамАЗ, я тебя расстреляю на месте.

Азербайджанец помедлил, но вид Герасимова был столь убедителен, что он не решился рисковать. Махнул рукой, КамАЗ взревел, и дорога оказалась свободной.

Колонна прошла большую часть пути, до границы с Россией оставалось километров сорок, когда была предпринята попытка остановить бригаду в третий раз. Азербайджанцы решились на рискованный шаг. Впереди на дорогу они высадили вертолетный десант.

Из «вертушек» выпрыгнули вооруженные люди во главе с азербайджанским полковником. Тот с ходу объявил Герасимову, что ему поставлена важная государственная задача: блокировать колонну, так как спецназовцы вывозят материальные ценности, имущество, принадлежащее Азербайджану.

– Вот что, полковник, колонну ты мою блокировать не сможешь. У меня 247 машин. В каждой машине по 30 человек. Считай, сколько это будет?

Азербайджанец был явно слаб в математике. Он замялся, видимо, пытаясь подсчитать количество противостоящих его десанту спецназовских штыков.

– Семьсот сорок один человек, – выдал цифру Герасимов, – мы просто сметем твой десант.

Полковник поглядел на колонну. Хвост ее и вправду терялся за горизонтом.

– Тем не менее я понимаю, ты человек военный, а приказ есть приказ. Разрешаю заглянуть в любую машину и поискать там азербайджанское имущество и, как ты сказал, – Дмитрий Михайлович угрожающе придвинулся к полковнику, – материальные ценности.

– Если найдешь, блокируй колонну, если нет, – Герасимов медленно снял с плеча автомат, – я расстреляю тебя по законам военного времени.

Видимо, этот аргумент подействовал особенно убедительно. Полковник спешно отошел к вертолету, долго связывался с кем-то по рации, потом обречено махнул рукой: «Езжайте!»

Дальше до границы прошли без происшествий. Азербайджанцы уже не перекрывали дорогу, не высаживали десант. Поняли: этих ребят просто так не остановишь.

Самым интересным оказалось то. что никаких семисот сорока одного человека у Герасимова с Гордеевым и в помине не было. В кузовах под тентом – только имущество, за рулем по одному офицеру.

Так 22-я бригада специального назначения благополучно покинула весьма негостеприимную азербайджанскую землю. В отличие от друтих частей, ее комбриг Гордеев, а на марше и Герасимов, не дали растащить, разграбить бригаду.

Соединение было выведено в Аксай. Разумеется, спецназовцев там никто не ждал. Отвели им бывший военный городок. Некогда здесь стояли химики. Все запущено, полуразрушено. Вновь, в который раз, как когда-то в Казахстане, позже в Афганистане, потом в Азербайджане, развернули палатки и стали налаживать мирную жизнь.

Герасимов смотрел на этих офицеров, прапорщиков и думал: а ведь они настоящие герои! Большая часть их службы прошла в армейских палатках.

Он любил эту бригаду – героическую и многострадальную.

«Варяг» из ГРУ

22-я бригада специального назначения была лишь одной из многих. На глазах рушилась некогда единая, хорошо отлаженная система соединений спецназа. Да что там спецназа! Рушилась страна, Советский Союз. Трудно было себе представить, что родная Беларусь, Витебск, Марьина Горка, милая его сердцу деревенька Ворошилы – все это теперь заграница.

Верную песню напишут в те годы, где есть рвущие душу слова: «Заграница, заграница, там друзей любимых лица…»

Направление специальной разведки ГРУ, где Дмитрий Герасимов был сначала заместителем начальника, а после ухода в запас Героя Советского Союза, генерал-майора Василия Колесника, и начальником, пыталось уберечь, сохранить спецназовские части.

Время было тяжелое, тревожное. У «соседей», как издавна называли военные разведчики своих коллег из КГБ, шел настоящий разгром. Во главе Комитета поставили Бакатина. По свидетельству тех, кто работал с ним в тот период, Бакатин пришел реформировать КГБ. Но реформацию он понимал не иначе, как разгром. Чтоб камня на камне не оставить.

Генерал Анатолий Алейников, бывший у Бакатина заместителем, так оценивает его деятельность: «Он (Бакатин), конечно, человек неординарный, интеллектуал, несовершенно неуправляемый. Дела не знал, но и советы не принимал. А ведь любое государство, каким бы оно ни было, не может существовать без спецслужб. Я с пеной у рта доказывал, в том числе и Ельцину, что нельзя разгонять Комитет. Сотрудники не виноваты. Они служили государству, той системе…

Вообще, планы у руководства страны были такие: все начинать с чистого листа. Но нельзя с чистого листа.

Большую роль в разрушении органов сыграл Бурбулис. Ельцину и его окружению нужен был враг. Бурбулис все время врага искал. Вот и “назначили” главным врагом КГБ».

Разумеется, подробностей этих в ту пору полковник Герасимов не знал. Да и ни к чему они ему были – своих забот полон рот.

Но жизнь – непредсказуемая штука. И уже тогда эти события в Комитете госбезопасности, казалось бы, до которых Дмитрию Михайловичу и дела нет, напрямую повлияли на его судьбу.

…Командир разведывательно-диверсионного подразделения «Вымпел» полковник Борис Бесков устал ходить по высоким кабинетам.

После событий августа 1991 года в Комитете госбезопасности от «Вымпела» шарахались, как черт от ладана. На руководящие посты пришли новые люди и, чтобы сохранить свои кресла, они срочно натягивали на себя «белые одежды» демократии. А тут вдруг является Бесков. Вы кто? Командир диверсионного отряда. Какого отряда? Того, который должен проводить диверсии за рубежом в «особый период». Диверсии за рубежом? И высокому начальству становилось не по себе.

В бурные дни празднования демократической революции, когда нас только-только похвалили из-за рубежа и пожелали дальнейших успехов в либеральных преобразованиях, вдруг появляется этот монстр – диверсионный отряд «Вымпел». Да еще его командир ходит, пристраивает эти зловещие тени из прошлой жизни. Вновь назначенный начальник Первого главного управления КГБ, некто Фесенко только руками замахал: ты что, Бесков, не понимаешь, какая сейчас политика?

На что раздосадованный Борис Петрович рубанул, как думал: «Для вас политика, как бабский сарафан, с утра один надеваете, вечером – другой».

Новому начальнику главка такой ответ не понравился, да полковник Бесков больше терпеть не мог.

Последней каплей стал разговор с начальником управления собственной безопасности, который по поручению Баранникова приказал отправить офицеров «Вымпела» в Раменки. Оказалось, там Виктор Анпилов проводит демонстрацию многодетных матерей, которые хотят захватить квартиры в только что построенном доме.

Бесков тогда спросил: что должен делать офицер «Вымпела», если женщины с детьми на руках ворвутся в дом? Уверенный, напористый баранниковский чиновник растерялся и на вопрос ответить не смог.

Однако за свой вопрос, разумеется, должен был ответить Борис Петрович. Но он не стал ждать и подал рапорт об увольнении в запас.

Место командира «Вымпела» освободилось. Кандидатов на эту непростую должность было двое – свой, местный, комитетский полковник Зоркин и «варяг» из ГРУ Герасимов.

Председатель КГБ Виктор Баранников остановил свой выбор на «варяге». Почему? Этого теперь уже не узнает никто. У Баранникова, насколько известно Герасимову, было два главных требования – будущий командир «Вымпела» должен обладать боевым опытом и возрастом не старше сорока пяти лет.

Дмитрию Михайловичу как раз летом, в июле, исполнялось сорок шесть, и боевого опыта немало – два с лишним года в Афгане командовал бригадой специального назначения. Так что по всем параметрам Герасимов подходил. Правда, в ГРУ он был уже на генеральской должности. О чем и сказал на беседе с Баранниковым.

Председатель Комитета успокоил: сделаем и там генеральскую. Работай.

Только вот как работать? Баранников обрисовал задачи «Вымпела» в общих чертах – бороться с терроризмом. Герасимов вперед не забегал, не конкретизировал. Ему показалось, что Баранников и сам не очень представлял, чем должен заниматься «Вымпел».

Ведь была уже «Альфа». Созданная еще Юрием Андроповым, она уже восемнадцать лет вела борьбу с терроризмом. Накопила опыт, вырастила бойцов, отработала методику, тактику действий. Не становиться же «Вымпелу» «Альфой» № 2?

Этот вполне резонный вопрос зададут Герасимову в первый день его пребывания в «Вымпеле», когда он приедет, чтобы вступить в должность командира. Полковник только разведет руками: давайте думать вместе. Ответа на этот вопрос сегодня нет ни у кого – ни у Баранникова, ни у меня, ни, судя по всему, у вас.

Представил Герасимова коллективу начальник управления кадров КГБ Юрий Луконин. Прощальное слово сказал бывший командир Борис Бесков. Заместитель, авторитетный офицер, участник штурма дворца Амина полковник Валерий Розин сказал, что служить не будет, так как «Вымпел» никому не нужен, просто брошен.

Так прошел его первый день в «Вымпеле». Назавтра он облазил всю часть, проверил закоулки, осмотрел склады, службы, узнал, чем занимаются офицеры. Откровенно говоря, не хотелось обижать людей, но атмосфера той самой «брошенности», ненужности, о которой говорил Розин, сказалась не лучшим образом и на сотрудниках подразделения. И это было вполне объяснимо.

Герасимов понял одно – надо действовать. «Вымпел» должен найти свое место в системе ФСБ, он должен доказать свою нужность, необходимость.

Дмитрий Михайлович попросил заместителя Валерия Розина все-таки остаться в подразделении хотя бы на время, помочь ему войти в курс дела. Валерий Викторович обещал и слово сдержал. Почти год он еще служил, поддерживал, помогал. За это время Герасимову удалось присмотреться к людям, понять, кто есть кто.

Заместителем вместо Розина был назначен Владимир Козлов. Удалось определиться с задачами и функциями подразделения. Решили, что «Вымпел» будет специализироваться на борьбе с терроризмом на объектах повышенной экологической опасности, ядерных предприятиях. Тем более, в те годы безопасность атомного комплекса – ядерных электростанций, арсеналов, научных центров, атомного ледокольного флота – была явно не на высоте.

Дмитрию Михайловичу вспомнились американские «тюлени» под руководством Ричарда Марчинко.

Когда иранские мусульманские террористы взорвали с помощью наемного самоубийцы казармы морских пехотинцев США, президент Рональд Рейган подписал директиву Совета национальной безопасности. В ней говорилось о том, как по-новому бороться с терроризмом.

Начальник Главного штаба ВМС США вице-адмирал Джеймс Лайонс создал команду боевых пловцов, названную «Красной командой».

В обязанности «Красной команды» входило планирование нападений на корабли и береговые объекты под видом террористов, дабы в ходе этих рейдов выявлять уязвимые места в охране. Более того, «тюлени» Ричарда Марчинко должны были изучать методы и характер действий тех или иных террористических групп и действовать, сообразуясь с ними.

Однако «Красная команда» должна была не только проверять бдительность и профессионализм охранных подразделений, но и вырабатывать рекомендации по мерам безопасности и противостоянию действиям террористов.

США волновались за безопасность своего гигантского военного организма, разбросанного по всему миру, у нашей страны были свои заботы. Так что «Вымпел» вполне мог пойти путем «тюленей» Марчинко, только вот объекты, на которых предстояло действовать бойцам Герасимова, были намного опаснее. Ведь это были ядерные объекты.

Мысль, выношенная командиром «Вымпела» и его подчиненными, понравилась руководству. Еще бы, им ли не знать об опасностях проникновения террористов на ядерные объекты!

Таким образом, «Вымпел» нашел свою нишу в системе безопасности страны.

Однако, как говорят в народе, быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Как выяснилось, ядерный антитеррор – занятие весьма дорогое и хлопотное. Что значит убедить директора атомной электростанции разрешить высадить на крышу ядерного реактора десант! «А если ваши парашютисты промахнутся, – спрашивал директор. – Знаете, что с ними будет? Там с одной стороны 30 тысяч вольт, а с другой 15 тысяч. Что после этого будет со мной?»

И тем не менее убеждали.

Это что касается опасности. А оснащение, оружие, приборы… Это у «тюленей» Ричарда Марчинко в распоряжении постоянно находился самолет, который мог стартовать в любую минуту, в любую точку, указанную командиром подразделения.

Для нас же такое – просто фантастика. Вымпеловские боевые пловцы на учениях «Блокада» в Мурманске провели замер радиоактивности воды, в которой им предстояло работать. Радиационный фон оказался выше в два раза. Значит, после тренировки надо проводить полную дезактивацию, то есть гидрокостюмы просто сжигать.

Но кто же на такое пойдет? Эти фирменные натовские костюмы для них одноразовые, для нас – постоянные, на весь срок службы в подразделении.

И тем не менее, несмотря на все сложности и трудности, надо было с чего-то начинать, нарабатывать опыт.

А как это сделать? Только в ходе учений.

Откровенно говоря, об учениях «Вымела» ходят легенды. Да и как тут не родиться легендам, если «вымпеловцы» проникли в сердце нашей атомной науки – ядерную столицу «Арзамас-16», ныне Саров, «захватили» Белоярскую, Калининскую, Курскую АЭС, провели «террористический» акт против флагмана нашего ледокольного атомного флота – атомохода «Сибирь».

Учения эти, безусловно, уникальны. О них отдельный рассказ.

Пройти незримо

Итак, опыта можно было набраться только в ходе учений, – решили в «Вымпеле». И, как показывает жизнь, решение оказалось верным. Тем более, многое из того, что предстояло «обкатать» вым-пеловцам, вообще не имело аналогов в мире.

Нечто подобное пытались делать спецслужбы США. Но, подчеркну, только подобное. Ведь атомный ледокольный флот имеет только наша страна. И потому так называемый «вертикальный охват» – высадку парашютистов на палубу атомохода «Сибирь» – проводили только бойцы спецподразделения «Вымпел».

Разумеется, Герасимову и его ребятам помогали. Та же «Альфа» представила свои разработки по штурму захваченного террористами железнодорожного вагона. Все это вымпеловцы внимательно рассмотрели и с сожалением осознали, что опыт коллег мало применим к их «ядерной» действительности. Ведь одно дело – обычный вагон, а совсем иное – спецвагон с ядерным боеприпасом.

Нельзя сказать, что раньше об этом не задумывались. Задумывались. Но, как удалось выяснить командиру «Вымпела», не столь тщательно и взвешенно. Впрочем, кто мог представить себе в советские времена такой безумный акт, как нападение на «ядерный поезд». Но теперь на яростной волне кровавых межнациональных конфликтов появилось столько горячих голов, что подобное из области фантастики вполне могло обратиться в реальность. В жуткую реальность.