Текст книги "Капкан для лешего"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Восемь! – продолжал отсчитывать Каливар. – Еропка, уйми волчат, пусть не мешают.

– Нельзя его сейчас останавливать, – стал объяснять Еропка. – Он в сильном ступоре из землянки вышел. От такого поморока обеспамятеть можно насовсем. Каливар ему мозги поправляет. Слышал, Мокошу на помощь позвал. А чих у этой травки лечебный. Мозги от хорошего чиха на место становятся, в голове светлеет. Семнадцать раз чихнет и оздоровеет.

– Почему семнадцать? – спросил Бурята.

– Корявое число. Его даже разделить ни на что нельзя, только на самое себя, – Еропка многозначительно поднял указательный палец. – Целительность только с такими корявыми числами и осуществляется.

В перерыве между двумя чихами Ставр показал баннику здоровенный кулак.

– Одиннадцать! Он уже и оклемался, – обрадовался Каливар. – Видели, кулак показал! Ну и силен! С благодарностью тебе, Мокоша, выручательница наша, – поклонился он в сторону зарослей. – Почтение тебе от нас и любовь.

– Так останови его! – потребовал Гудим. – Раз оклемался, перестань мучить.

– Нельзя его сейчас останавливать, – отказался Каливар. – Чих-трава для лешего имеет силу на семнадцать чихов. Это чтобы наверняка вылечить. А если семнадцать чихов не помогут, то все, кранты, списывать надо лешего на инвалидность, уже ни на что не годен. Ваш-то силен! – с уважением отметил он. – На одиннадцатом чихе мозги на место встали... Кулаком погрозил... Тринадцать, – не забывал он между тем считать...

Когда Каливар досчитал до семнадцати, могучий Ставр окончательно обессилил. Даже до бревен дойти мочи не хватило. Он опустился на землю, но глядел на стоящих возле него леших уже разумно. Растерянно и с великой грустью. И молчал. То ли, не зная, что сказать, то ли не желая говорить. А они ждали. Надо же было узнать, что случилось? Что привело в такое состояние старого выносливого и здорового как дуб лешака.

– Водички ему надо испить, – подсказала Холька. – Она здесь живительная. Как водички попьет, сразу ему полегчает.

– Правильно. Дай ему воды, – велел Каливар.

Холька набрала из стоящей в тени под деревом бадейки ковшик и не выпуская его из рук стала поить Ставра.

Ставр пил жадно и долго. А Холька приговаривала:

– Давай, давай, милый... Пей – не жалей! В ключевой воде чистота, в чистоте сила, в силе жизнь. Мокоша заступница все видит, все знает и вместе с водой силу нам дает.

Старый леший пил, пока не сушил весь немалый ковшик. Потом легко поднял руку и утер рот.

– И все дела, – объявил Каливар. – Ожил. Теперь в баньку надо часа на три. Парку тебе выдадим погорячей, да с лимонной мятой, косточки разомнем и веничком можжевеловым похлещем, как следует. Я такие веники припас – мертвого поднимут. Сам пойдешь или помогут тебе? – спросил он у старого лешего.

– Нет, – отказался Ставр. – Не до баньки мне сейчас. Некогда мне баньками заниматься.

– Ну лешаки пошли! – возмутился Каливар. – Горят на работе. Лечиться им некогда. Объясни ты ему, Еропка, что после такого ступора и одубеть можно.

– Каливар дело говорит, – продтвердил Еропка. – Ты уж давай, Ставр, подлечись, а мы тут присмотрим.

– Точно, – поддержал его Могута. – За нами дело не станет. А ежели сил нет, до баньки дойти, не сомневайся, поможем.

– Да вы что ко мне пристали, – сердито, но вполголоса, видно не вернулась еще к нему прежняя сила, произнес Ставр. – Не до вашей баньки мне.

– Как хочешь, – не стал спорить банник. – Время выберешь, приходи. Полечиться в баньке тебе непременно следует.

– Как выберу время, непременно приду, – обещал Ставр. – А вы с Холькой идите, некогда мне сейчас. Помогли вы мне, и большое вам спасибо за это.

– Собираемся, Холька, – позвал Каливар полудницу и вручил ей баул.

Но прежде чем уйти банник снял с ноги калошу и стал ее разглядывать. Калоша была совершенно новой чистенькой и блестела на солнце. Сама черная-черная как ночь, а подкладка тоже красивая: нежного малинового цвета, мягкая, пушистая. Другая калоша, что где-то в лесу осталась, была такой же красивой.

– Вторую калошу мне кто вернет? – спросил он, поглядев вначале на Могуту, потом на Ставра. – У меня подошвы ног нежные, я босиком ходить не могу.

– Ты поищи, – посоветовал Могута. Никуда она не делась, лежит где-нибудь под кустом. За своими вещами приглядывать надо, нечего их терять.

– Ну да, "лежит где-нибудь", передразнил он Могуту. – Будет она лежать. Теперь ее не найдешь.

Но требовать от Могуты, чтобы тот достал для него калошу, взамен утерянной, а то и новую пару, банник не стал. Со здорового лешего ничего не возьмешь. Вот когда захворает, вяжи из него узлы. Чего хочешь требуй, все отдаст, лишь бы вылечил. Уж очень лешие бояться всякой хвори. А Ставр не побоялся. Что же такое особенное случилось, почему он отказался от лечения? Времени у него нет, в баньке попариться... Интересные дела творятся.

– Значит, так и не знаете, от чего его в такой ступор загнало? – повторил Каливар вопрос, который задавал в самом начале. – Ничего не вспомнили?

– Не знаем,– ответил за всех Еропка.

Не особенно-то банник поверил.

Каливар знал обо всем, что делается в Лесу. Такая у него работа. Кто только не заглядывал в баньку. Моховики заявлялись целой компанией, и полдня кувыркались на полках, смешно говорить, но и болотники бывали. Этим массаж нравился. Пущевики, луговики, цветычи, грибычи, ягодичи, кого только не приносило... И каждый хотел получить хороший веник, да чтобы ему парку свежего подбавили. Некоторые, кто толк понимает, специально ради массажа являлись. И каждый старался ублажить хозяина. Считал необходимым обстоятельно поговорить с банником, порассуждать и обсудить все новости.

Каливар еще раз перебрал в уме последние случаи... Водяной Филька всю ночь в карты резался с Хролом, два пущевика напились березового сока и отлупцевали луговика так, что тот до сих пор отлеживется. По ночам кто-то шастает по Лесу и непонятно кто это. Про сломанную березку и гнездо поползня он тоже уже знал. Вот и все новости. Такое постоянно случается, на то он и Лес, чтобы в нем что-нибудь случалось. Отчего же Ставр в такой сильный ступор впал, а потом от баньки отказался? Надо было спешить домой, и поспрашивать всех, кто сегодня париться придет. Да и ночью походить по лесу, присмотреться, что делается.

Каливар еще раз осмотрел блестящую калошу и отдал ее Хольке, велел положить в баул.

– Если кто вторую калошу в лесу увидит, уж принесите, – попросил он. – Пошли, Холька, у нас и без них дел немало.

И ушли банник с полудницей. А лешие остались.

Глава шестая.

– Теперь рассказывай, – потребовал Еропка. – Рассказывай совершенно откровенно и обстоятельно, все, как есть: отчего тебя в такой жестокий ступор вогнало?

– Нету, – Ставр развел руками и криво улыбнулся. Была эта улыбка грустной и до неприличия беспомощной, что никак не вязалось ни с его должностью, ни со статью, ни с возрастом, ни с характером.

Могута и Еропка переглянулись. Оба одно и то же подумали: ступор у Ставра вроде бы и прошел, а мозги так и не выправились, непонятное бормочет, рано Каливара отпустили.

– Чего, нету? – мягко спросил Могута.

– Ни одного зернышка. Ни единого.

– Какого зернышка? – продолжал допытываться Могута.

Ставр молчал, будто не слышал вопроса.

– Ты не переживай, – стал успокаивать его Еропка. – Может тебе водички ключевой дать? Хорошая у нас здесь вода, целебная, как панацея.

– Не хочу, – отказался Ставр.

– Ты что-то о зернах упоминал. Это, каких зернышек, говоришь, нет?

– Ставр жалобно поглядел на леших, сокрушенно покачал головой.

– Зерен лингко, которые уже собрали. Со всех пяти деревьев. Вот только то и осталось, что вы принесли, – и он показал крепко зажатые в ладонях мешочки.

– Как это, нету? Не могли они никуда деваться! – не поверил Могута.

– Ты только не нервничай, успокойся, – Еропка подошел к Ставру вплотную, положил ему руки на плечи и заглянул в глаза. – Ну, померещилось тебе, бывает такое, фантасмагория называется. А по простому, по нашему – мираж. На меня однажды тоже затемнение сознательности нашло, да такое, что я свои лапти разыскать не мог. Ха! Понимаешь, они в углу стоят, а я их не вижу, никак найти не могу. На месте наши зерна лежат, на полочке, в беленьких мешочках.

– Не знаю, – Ставр постепенно приходил в себя и жалкая улыбочка, так портившая его суровое лицо, исчезла. Перед ними уже опять сидел умудренный годами хозяин Леса. – Куда-то девались, прямо средь бела дня. Сегодня утром были на месте. Когда с племяшами в землянке сидел, лежали мешочки. Потом они на болото ушли, а я с бадейкой по воду, на ключ. И не было меня здесь всего ничего. Туда сходил и обратно. И до вашего прихода, здесь на бревнах сидел, в землянку не заглядывал. А сейчас нету.

– Не может того быть! – Еропка не то чтобы не поверил Ставру, а просто не мог себе представить, что драгоценные зерна исчезли.

– Нету...

Всегда неторопливый, степенный Могута сорвался с места и вбежал в землянку.

– Да там они! Морок это все!.. – запричитал Еропка и юркнул туда же.

Молодые лешие последовали за ними.

– Вот здесь они лежали, – показал Могута на небольшую светлую полку. – Вот, прямо здесь. Я их вчера видел.

Пуста была полка, никаких мешочков, никаких зерен.

– Может, завалились, случайно упали, закатились куда-нибудь, лежат, скучают, нас дожидаются, – тараторил Еропка, сам не веря в это, потому что некуда были им ни завалиться, ни закатиться.

А он быстро и суетливо, ощупывал пустую полку, гладкую стену, пол...

– И, правда, нету, – Могута не искал, Могута застыл, не отводя глаз от пустой полки.

– Почему они у вас на самом виду лежали? – спросил Бурята. – Прятать надо. Это же такое добро. Нельзя его открыто держать.

– От кого прятать?! – странно было видеть растерянного Могуту. Громадный леший стоял неподвижно и не сводил глаз с пустой полки. – Здесь все свои. Чужих, у нас, в Лесу, не бывает. И взять их никто не мог.

– Но ведь взяли, – подтвердил очевидный факт Гудим.

– Ой взяли... Ой беда, беда... Что же теперь будет? Помогите нам Стрибог и Мокоша! – ныл Еропка. – Как оправдаемся, что скажем, как смотреть в глазоньки друг дружке будем... Это же каждое животное нас теперь упрекнуть может, каждый дикий зверь несознательный, каждая птица несерьезная...

Еропка никак не мог примириться, не верилось ему, что зерна лингко исчезли. Он упорно искал. Не веря глазам своим, он все ощупывал и ощупывал пол и стены и углы землянки, и даже невысокий потолок. При этом он что-то тихо беспрерывно приговаривал: и жаловался, и ругался и грозил кому-то, но никаких следов зерен найти не мог.

Когда лешие вышли из землянки, Ставр по-прежнему сидел на траве. Он смотрел на них со слабой надеждой. Знал, что ничего они в землянке не найдут. И все-таки в глубине души надеялся: а вдруг. Никакого «вдруг» не произошло. Растерянный, пытаясь сообразить, как такое могло случиться, Могута, угрюмо скреб затылок, унылый Еропка перебирал волосики жидкой бороденки, что-то бормотал себе под нос, братья же просто молчали. Они не могли еще по-настоящему оценить трагедию, которая произошла.

– Это что же это такое! – взвыл вдруг, во весь голос Еропка, и теперь его причитания пришлись к месту. – Это куда же мы идем?! Дожили! Ничего положить нельзя, упрут не глядя! Когда же это видано было, чтобы в нашем Лесу...

– Да помолчи ты, – положил Могута ему на плечо тяжелую руку и Еропка послушно замолчал, не закончив фразы. – На кого грешишь? – спросил он у Ставра.

– Так ведь не на кого, – пожаловался Ставр.

– Верно, не на кого, – согласился Могута. – Искать надо! Весь Лес обшарить, а найти. Уж я его тогда, – он потряс кулачищем. – Ох, я его... Гром небесный!

– И что ты своим кулачищем сделаешь! – прикрикнул на него Еропка. – Где ты искать станешь?! Пока под каждый куст заглянешь, сто лет пройдет. А до полной луны два дня осталось: сегодня да завтра.

Братья с недоумением посмотрели на него.

– Луна здесь причем? – несмело спросил Бурята. Понимал, что не вовремя суется со своим вопросом, но удержаться не смог.

– Объясни им про защиту, – попросил Ставр Могуту. Старому лешему было совсем плохо, ни думать, ни разговаривать ему не хотелось.

– Лес у нас зона закрытая, – стал рассказывать тот. – Вокруг всего Леса защита стоит. Сюда никто попасть не может, и выйти отсюда не может.

– Щур рубежи охраняет, – догадался Бурята.

– Щур, конечно, тоже. Только у него окромя нашего Леса и других дел много. Не все время ему здесь торчать. В помощь Щуру вокруг всего Леса надежная защита поставлена. А в первую ночь полной луны она снимается: от заката солнца до восхода. В эту ночь каждый может и войти и выйти. Тот, кто взял зерна здесь хранить их не станет. Здесь они ему ни к чему, постарается в полнолуние унести. А пока защита стоит, он из Леса не выйдет. У нас два дня есть. За эти дни вора надо поймать. Не найдем, считай все.

– Кто ее поставил, эту защиту? – спросил Бурята. – Вы сами, чтобы чужих не пускать?

– Э-э, ребята, знал бы Еропка, кто защиту поставил, да как ее снимать, так он бы сейчас самым знаменитым в нашем Лесу персонажем был. Сидел бы в холодке на мягком табурете и с удовольствием ядреный квасок с хреном попивал, а не бегал как шальной по кордону на больных ногах, да не горбатился над дневниками, глаза свои не расходовал бы при тусклой свече, – встрял в разговор Еропка.

– Никто не знает, – подтвердил Могута. – Принято считать, что она вместе с Лесом появилась. Для него и предназначена, чтобы, значит, охранять, чтобы кому не нужно сюда не шастали. Так оно, должно быть, и есть.

– Стена что ли?

– Стены-то и нет никакой. Просто дойдешь до края, а там крайнее место, и воздух сразу густой становится. Шаг-другой сделаешь, а дальше никак, не пускает. Хуже всякой стены. Любую стенку подвинуть можно, сломать можно, – Могута повел широким плечом, как бы показывая, что он сделает с мешающей ему стенкой. – А здесь ничего не поправишь, не подвинешь, вязнешь, как в сырой глине.

– Как же мы сюда пришли? И полнолуния не было, и в защите мы не вязли, – заинтересовался Гудим.

– Вас Никодим привел. У домового постоянный персональный проход есть. Для перманентной связи с внешним миром и особо экстренных случаев, – объяснил Еропка. – Прямо из школы, из крайнего подвала налево поворачиваешь и проходи.

– Так по этому проходу кто хочет без всякого полнолуния зерна унести может.

– Нет, по этому проходу без Никодима никто пройти не может, – стал объяснять Могута. – Не пустит его земля. Тут такой запрет наложен, что с Никодимом можно там пройти, а без него нельзя.

Братья молчали, обдумывая сказанное. Хранители Леса тоже задумались. Первым нарушил молчание Еропка.

– Вот я и говорю... – проворчал он и замолчал. И непонятно было, просто так сказанул, как это у него иногда случалось, или хотел напомнить о чем-то важном.

А Еропка потеребил русую бородку, потом пригладил ее.

– На Никодима намекаешь? – спросил он.

– Ни на кого я не намекаю, – отказался Могута. – Но, только, Никодим не из нашего племени. Домовой, это не леший.

– Не надо, – оборвал его Ставр. – Никодим не простой домовой, а ученый, географию знает. У высокого начальства доверием пользуется. Не всякого домового поставят за школой присматривать, да еще проходом в Лес заведовать. А ему полностью доверили.

– Нисколько он не ученый, – не согласился Еропка. – А то, что географию знает, так он же в географическом кабинете живет, не вылазит оттуда. Заходил я к нему в гости полюбопытствовать. Там все стены специальными картами увешаны: физической географии, политической и климатической. Есть даже карты, на которых красными черточками все морские течения обозначены. Для водяных. Это – куда, значит, кому стремиться можно. Вон сколько их, разных географий имеется, – довольно прозрачно намекнул он, что и сам в науке разбирается, не хуже Никодима, но в ученые не лезет. – Они все время перед глазами у него, так что хочешь не хочешь, а географических слов там наберешься несчитанно, что тот сурок блох. Не захочешь, а все равно что-нибудь запомнишь. И очки он нацепил вовсе не от учености, а для форса. Он в этих очках и вовсе ничего не видит. Я его однажды проверял: кукиш показывал, так он его не углядел.

– И ты, значит, на Никодима? – спросил Ставр.

– Я за справедливость, – ушел от прямого ответа Еропка. – Я о том, что никакой он не ученый. И очки ему не нужны вовсе. А раз зерна украли, то следует нам всех проверить. У Никодима есть полная персональная возможность вынести их, так что надо его вызвать сюда, в Лес, и разобраться.

– Обидно ему будет, – стал защищать домового Ставр. – Мы же сколько лет в друзьях ходим. Чай с шиповником пьем, погоду обсуждаем.

– Я и не говорю, что это он взял. А проверить надо. Полную экзекуцию произвести. Всех теперь надо проверить и Могуту, и меня и молодяков этих. Кто их знает, чего они сюда заявились. Говорят что на практику. Хочешь – верь, не хочешь – не верь. Может, их как раз за зернами кто-то и послал.

– Это мы, что ли зерна взяли?! – возмутился, совершенно не ожидавший такого поворота Бурята. – Да мы и не знали, что у вас такие зерна есть.

– Сиди и молчи, когда старшие рассуждают, – одернул его Ставр.

Старый леший уже полностью пришел в себя, от растерянности и беспомощности не осталось и следа. Хотя, что теперь делать он не знал. То есть знал, что надо срочно искать похитителя зерен, но как искать представления не имел. Чем только не приходилось ему заниматься за многие годы жизни в Лесу, но ни одной кражи, насколько он помнил, за это время не случилось. Ставр со слабой надеждой посмотрел на племянников, которые совсем недавно хвастались, что есть у них специальная книга и с ее помощью они могут раскрыть любое преступление.

– Вот вам и серьезное дело, – сказал он. – Серьезней не бывает. Что скажете?

– Подумать надо, – ответил Бурята. В этом "подумать надо", звучала немалая уверенность, и можно было понять: "Вот подумаем мы с братом и найдем эти ваши драгоценные зерна".

– Значит домовой, когда хочет, может придти сюда и уйти в любое время? – уточнил Гудим.

– Не мог этого сделать Никодим, – опять заступился за домового Ставр.

– А еще кто-нибудь может сюда приходить и уходить, минуя защиту? – спросил Бурята.

– Да у нас тут кто хочет, тот и шляется, не Лес, а поле перекатное, – опять завелся Еропка. – Филька то здесь воду баламутит, то исчезает неведомо куда. Ему, видишь, на курорт надо, в соленых водах усы полоскать... На стационарное лечение. Симулянт он и ни в каких лечениях категорически не нуждается. Да он здесь здоровей всех. Ни простуды у него не бывает, ни отложения солей. И самое большое пузо отрастил. А каждый год: то на курорт, то на круиз. Когда хочет, тогда и уплывает. И к нему непонятные гости постоянно являются. Зеленые, скользкие, зубастые и все под водой, под водой, скрытно... Думают, мы не знаем... Видел я однажды, зеленое чучелище, Филькин гость, из воды мгновенно морду высунул. Меня аж в жар бросило: там же зубов – втроем не сосчитать. Все здоровенные, острые, у нас в Лесу ни у одного хищного зверя таких зубов отродясь не бывало. И усища длиннющие, вот такие: – Еропка развел руки, показывая какой длинны у страшилища усы. – Белые и шевелятся, как огромадные червяки. Чего они к нему приплывают, что им здесь надо, в нашем Лесу?! У нас берега медом не мажут, нечего им здесь делать. Я за этого Фильку, с его зеленой подводной комарильей, тоже поручиться не могу.

– Водяной может пройти, – подтвердил Могута. – У него свои дороги, все под водой. Под водой защиты нет. Куда хочет, туда и плывет.

– А как ваш водяной, если захочет зерна украсть, до землянки доберется? – спросил Гудим. – Он же из воды на сухую землю выйти не может?

– Хе-хе-хе... – ехидно засмеялся Еропка. – Это Филька не может из воды выйти! Бабушкины сказки для несознательных малолеток. Он по Лесу полдня шалаться сумеет. За много не знаю, а полдня запросто и беспрекословно, сам лично видел. Потом, правда, надо ему непременно в воду вернуться. Если вовремя не вернется, обсохнет как портянка на ветру. Шкура у него скукожится, и весь гонор с него осыплется.

– Вот уж не думал, что водяной может по суше ходить, – удивился Гудим.

– Теперь думать будешь.

– Не мог Филипп зерна взять, – встал на защиту водяного Ставр.

– Это почему он не мог? – спросил Бурята.

– Так ведь тот, кто украл зерна, большой интерес к ним имел, выгоду хотел получить. Так я говорю?

– Так, – согласился Бурята.

– А у водяного к ним интереса быть не может. Если ему богатства нужны будут, он со дна морского сколько хочешь, и чего хочешь соберет. А потом за одну ночь в карты проиграет. И нисколько ему их не жалко. Если захочет, еще достанет. Зачем ему зерна красть, позориться. Не пойдет Филипп на такое преступление перед Лесом.

– Значит, ты уверен, что ни Никодим, ни Филипп взять зерна не могли? – спросил Гудим.

– Так, – подтвердил Ставр. – Только не они. Мы же сколько лет вместе, как родня стали.

Еропка спорить не стал. А Могута пожал плечами, и непонятно было, согласен он со Ставром, или не согласен.

– Хорошо, если вы так уверены, будем считать, что не они, – продолжил Гудим. – А еще кто может у вас сквозь защиту пройти? Давайте, рассказывайте. У вас здесь и верно, как перекатное поле.

– Да вроде бы все, – подвел черту Ставр. – Остальные могут пройти только в полнолуние. От заката, до рассвета. Кто не успел, жди, когда большая луна снова взойдет.

– Тут хорошенько подумать надо, – не то чтобы возразил, но и не совсем согласился со Ставром Могута. – Раз украли, должны были, сразу и выносить, из Леса. Знали ведь, что искать станем и поймать можем. Должны были поторопиться. Нет уже в Лесу зерен, вынесли.

– Вы как думаете? – спросил у братьев Ставр.

– Если вы уверены, что Филипп и Никодим не замешаны, то зерна должны быть еще в лесу, – сказал Гудим.

– Да, в лесу, – поддержал брата Бурята.

Еропка смотрел на молодых леших, смотрел и вдруг довольно заулыбался.

– Понял я! – обрадовался он и подмигнул братьям. – Раньше не понимал, а теперь все понял! Это же вас специально сюда, к нам, прислали. Выражаю гипотезу, что там, наверху, – Еропка ткнул пальцем в сторону неба, – вышло предположение, что зерна красть будут. Так что, этих молодых лешаков, нам специально на помощь направили с необыкновенной срочностью, для расследования и оперативных действий. Под видом племянников и практикантов. Раз такое к ним у высокого начальства доверие, значит, опытные специалисты и не будет преступнику никакого спасения. А вы молчите, – остановил он Буряту, собиравшегося возразить. – Раз у вас миссия такая секретная, мы и не требуем, чтобы вы раскрывались. Хотя вы, конечно, не братья вовсе, непохожие друг на друга. И не племянники Ставру, но нас это не касается. Мы с Могутой никому ни слова. Мы все понимаем... А вы ищите. Да и я посоображаю, что-нибудь придумаю. Когда нужно будет, подскажу вам некоторые соображения ума и необходимые идеи. А зерна еще в Лесу, это я с вами полностью согласный.

После такого еропкинского заявления, не имело смысла пытаться поправить его и объяснить, что Гудим и Бурята, присланы сюда, не зерна искать, а, действительно, племянники Ставра, и приехали на практику. Ни сам Еропка, ни Могута не поверили бы. Так что и Ставр смолчал, и братья ничего не сказали.

– Никодима и Филиппа все равно проверить надо, – угрюмо заявил Могута.

– Пусть докажут свою презумпцию, – поддержал его Еропка. – Непременно надо проверить. А потом всех остальных. Всех до одного! – Ты чего на меня уставился, – огрызнулся он на Могуту. – Не сверли меня своими глазищами, не боюсь я тебя. Слышал, что специалист говорит!? Они в этом деле, получше нас разбираются. И тебя, и меня, всех надо проверить.

– Ладно, давайте всех проверять, – согласился Могута, но таким тоном, что ясно было, не верит он в эти дурацкие проверки. – А как ты проверять станешь? – спросил он. – Того же Филиппа, к примеру.

– Как-как... Известно как... – не задержался с ответом Еропка. – Привести его надо сюда, подальше от воды, и оказать на него полное воздействие.

– Какое еще такое воздействие ты будешь на Филиппа оказывать? – поинтересовался Ставр.

– Устрашить!

Могута оглядел хлипкого Еропку и ухмыльнулся.

– Ты что ли его устрашать станешь? – спросил он.

– Так не ты же! Здесь ум применять надо, а у тебя для этого дела аргументов нет.

– Трепло беспричинное, – обругал Могута Еропку.

– Пень ходячий! – не задержался тот.

– Да хватит вам! – привычно прервал леших Ставр. – Тут беда пришла, а они как детишки друг друга обзывают.

И опять наступило молчание. Всем было понятно, что зерна надо искать и искать срочно. А где и как – ни Ставр, ни Могута, ни Еропка не имели никакого представления.

– Раз вы специально этому обучены... – Могута, кажется, полностью поверил Еропке. – Может, расскажете, что делать надо. И книгу дайте почитать, мы тоже посоображаем.

– В книге не все прописано, – опередил брата Гудим. Не нужны им были соперники, незачем было Могуте и Еропке знать, какие уловки и хитрости следует применять. А то, что их принимают за опытных сыщиков, было приятно.

– Да, – понял его Бурята. – Некоторое время подумать надо, посоображать.

– Что нам сейчас делать? – спросил Могута. – Мы все силы приложим.

– Что следует сделать в первую очередь? – стал припоминать Бурята. – Надо провести опрос местных жителей. Всех поголовно, без исключения. Вообще. На предмет определения и опознания.

– Всех? – удивился Могута. – Это же их сколько! За день всех не переспрашиваешь.

– Всех, – подтвердил Гудим. – Пропустишь одного, потом окажется – лишился ценной информации.

– И мелочь тоже?

– Мелочь тем более, – подержал брата Бурята, вспомнив моховиков. – Их не опасаются. Они как раз очень многое увидеть могут. И поговорить любят.

– Моховики что ли? – хохотнул Еропка. – Так они тебе такое расскажут... Все расскажут чего и сами не знают, и никогда не видели. Это же моховики.

– Опрос – первое дело в раскрытии преступления, – стал объяснять Гудим. – Без опроса даже детективный метод не поможет. По крупицам можно собрать важные сведения, определить наиболее вероятные версии и наметить план действий. Даже словесный портрет преступника иногда можно составить на основании данных опроса.

– Слышали?! – обрадовался Еропка. – Головастые лешаки. Сразу перспективное направление наметили. Я же говорил, криминалисты высшего класса. Нас начальство уважает, к нам абы кого не пошлют.

– Такой всеобщий опрос надо непременно организовать, – продолжил Гудим. – Направить на его проведение весь наличный состав доверенных леших. И заняться этим следует немедленно, по горячим следам, не упуская драгоценного времени. Можно организовать такой всеобщий опрос?

– Если нужно, сделаем, – заверил Ставр.

– А что, проведем! Все силы бросим, но проведем! – поддержал его Еропка.

– Как племяши говорят, так и делать станем, – принял решение Ставр. – Порасспрашиваем всех, до единого. Ты, Еропка, с рыжими, и потолкуешь.

– На тантальские муки ты меня, Ставр, безвинно толкаешь, – с удовольствием пожаловался Еропка. – С этими треплами разговаривать, умом тронешься.

– Зерна надо искать, ты что, не понимаешь! – рассердился Ставр. – Кроме тебя, с малыми, вообще, никто разговаривать не сумеет. Принимай это задание как доверие твоему таланту.

– Да я чего... Раз надо, так надо, – тут же согласился Еропка, польщенный доверием к его таланту. – Через муки пройду, но поговорю с ними.

– На вас с Могутой сейчас вся трудность ложится. Но вдвоем за короткое время со всеми поговорить вы все равно не сумеете. Тебе, Могута, такое задание: пройди по кордонам, повстречайся с лешими, растолкуй им, что случилось и что делать надо. Пусть каждый на своем кордоне всех поспрашивает, не видели ли чего подозрительного. А к заходу солнца пусть сюда соберутся, потолкуем. Так я говорю? – обратился Ставр к братьям.

– Так, – подтвердил Гудим. – Только надо непременно поспрашивать, не встречали ли в Лесу чужих.

– Каких это чужих? – удивился Ставр.

– Не знаю. Но как версию, следует предположить, что зерна украл кто-то чужой. Во время прошлого полнолуния пробрался в Лес и притаился. А сейчас зерна украл и снова притаился, ждет нового полнолуния, чтобы вынести их.

– Нет у нас в Лесу чужих и быть не может, – не согласился с молодым лешим Могута.

– Почему не может, – возмутился Еропка. – Категорически утверждаю, что шастают у нас чужие. Ни один леший зерна украсть не может. А чужак вполне соответствует. Полностью поддерживаю такую версию.

– Ладно, – вынужден был согласиться Ставр. – Пусть поспрашивают, не встречал ли кто в Лесу чужих.

Могута промолчал.

– Потом к русалкам загляни, – продолжил Ставр излагать задание. – Они девчата любопытные, примечают многое такое, на что леший и не глянет. Их непременно надо поспрашивать. И Аука найди. Этот ни одного слова в Лесу сказанного не пропустит. Постарайся выжать из него что-нибудь для нас важное.

– Понятно, – кивнул Могута. – Только... – он поморщился. – Ты меня, Ставр, от русалок освободи. Несерьезные они. Все хихикают да глазки строят. Не получится у меня с этими девчатами разговор. Пусть Еропка с ними потолкует. Он болтать горазд, ему самый раз с русалками разговаривать.

– Не болтать, а вести приятную беседу, – поправил его Еропка. – Русалки существа нежные, изящные, с ними политес нужен. А из тебя ни одного приятного слова дубиной не вышибешь. У тебя все слова, как сучья у старого дуба: тяжелые и корявые. Лучше меня никто русалок, конечно, поспрашивать не сумеет. Полностью принимаю ответственность.

– Быть по сему, – согласился Ставр. – Еропка сходит к русалкам, потолкует с ними. – А ты, Могута, еще и с Пелгой повстречайся. Не видала ли она в своих болотах чего-нибудь непривычного, не встречала ли чужих? Если успеешь до вечера, к пущевикам наведайся. Они ребята хоть и странные, но башковитые. Расскажи им о нашей беде, может, чего посоветуют. Значит, отправляйся Могута, не тяни время, забот у тебя много.

– И верно, – согласился Могута. – Пойду я, вечером вернусь.

Могута, не спеша, ушел. В нем старый леший был уверен, сделает все, как надо.

– Теперь ты, – повернулся Ставр к Еропке. – Значит первое дело, к русалкам пойдешь, потолкуешь с ними...

– Дядя, у меня мысль одна появилась, – прервал его Гудим. – Как раз в отношении русалок.

– Давай рассказывай, какая у тебя мысль появилась.

Гудим стал рассказывать:

– Понимаете, преступник уверен, что никто о нем ничего не знает. Он затаился, спокойно ожидает, когда снимут защиту и появится возможности вынести зерна из Леса. А надо его как следует припугнуть, лишить спокойствия, пустить слух, что мы знаем, кто зерна украл, но не хотим его позорить, надеемся, что вор передумает и вернет все украденное. Сутки сроку ему даем. За это время он может тайно придти и положить зерна возле этого дуба. Мы тогда никому о нем ни слова не скажем. А не принесет, поймаем, повяжем, зерна отберем и на общий позор выставим. Или еще как-то строго накажем. И вот такое наше сообщение, мне кажется, русалки быстрей, чем кто-нибудь другой по Лесу разнесут.