Текст книги "Капкан для лешего"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Малыш осторожно подошел к землянке, заглянул в нее, потом махнул рукой, подзывая братьев.

– Не дождались они нас, – с сожалением отметил он. – Ушли. А Франт пошел за ними. Куда они все девались?.. Ну-ка посмотрим.

Он прошел перед землянкой, рассматривая оставленные бандой следы. Они были едва заметны, но не для пущевика ведь. Малыш их быстро обнаружил и с дотошностью следопыта разобрался.

Пятеро их здесь было, – сообщил он. – Наверно и леший приходил. Разошлись по одному. Выбирайте любой след, идите по нему. Я пойду по этому, – показал он на крупные следы оставленные гвиллионом. Рядом с ними шла цепочка хорошо знакомых Малышу, аккуратных отпечатков лакированных туфель Франта.

Братья тоже выбрали цепочку следов. Тот, кто оставил их петлял, избегал открытых мест, старался пройти незаметно, невидимым. Лешие прошли уже немалое расстояние, когда услышали тяжелые шаги. Их хозяин явно торопился. То ли это вор, за которым они шли, повернул обратно, то ли еще кто-то спешил. Братья застыли, прислушались. Шаги приближались.

– Берем! – шепнул Гудим. – Кроме воров здесь сейчас ходить некому.

– Берем! – так же тихо ответил Бурята. – Я его остановлю. Ты сразу хватай сзади за руки, а я ему под дыхалку стукну.

Братья спрятались за густым кустарником.

Когда громко посапывающий от быстрой ходьбы вор поравнялся с кустарником, братья одновременно выскочили из засады: один впереди шедшего, другой сзади.

– Стой и не шевелись! – грозно крикнул Бурята. В это время Гудим схватил вора сзади за руки и стал их заламывать за спину. Ударить пойманного под дых Бурята не успел: увидел, что они остановили Гонту.

– Вы это чего! – возмутился Гонта, вырываясь. Мускулистый и крепкий как старое дерево, он без особого труда стряхнул Гудима и сердито уставился на братьев. – Вы чего меня хватаете, колом вас по голове!

– Так это ты, – удивился Гудим. – А мы думали, что вора поймали.

– Ну – слепые! Чисто кроты! – продолжал возмущаться леший. – Мозги что ли вам повредило! Я вам помогать спешу, а вы на меня набросились. Скажите спасибо, что не зашиб. Я, если бы раз стукнул, – сообщил он, смущенному Гудиму, – так ты бы сейчас на земле корчился.

– За кустами не видно кто идет, – стал оправдываться Бурята. – По этой тропинке вор пошел. Мы думали – он.

– Опоздали мы. Мы до землянки добрались, а их там уже нет, – стал объяснять сложившееся положение Гудим. – Разошлись они по одному. Но следы остались, мы по следу идем. А тут ты топаешь, мы и подумали...

– Подумали они... Думалки у них, понимаешь, заработали... Соображать надо... Нашли кого ловить, – продолжал бурчать Гонта. – А ну, показывайте за кем шли, – потребовал он.

Братья показали следы. Леший внимательно их осмотрел, даже рукой пощупал.

– Осторожно идет, – определил он. – С опаской. След крупный, глубокий. Значит и он крупный. Вам и вдвоем с таким не управиться. Вы как догоните, идите за ним, не показывайтесь. Он непременно где-нибудь остановится, ему до полнолуния из Леса не выбраться. Вот и вы подождите, пока я подойду, тогда и брать станем. Сами не лезьте, сломает он вас. Ну, давайте, а я за вами потрюхаю. И глаза разуйте, на кого попало, не бросайтесь, – посоветовал он братьям вдогонку.

Молодые лешие снова пошли по четким следам. Потом следы подошли к ручью и исчезли.

Глава двадцать пятая.

Калле неторопливо шел по Лесу. Хотя, возможно, это был Пелле, кто их разберет. Он ловко пробирался между густыми кустами не зашуршав ни одной веткой, легкой тенью проскальзывал между деревьями, пригнувшись к высокой траве быстро перебегал небольшие елани. Уж кто-кто, а серван везде мог пройти незамеченным. Искусство стать невидимыми было составной частью воровского таланта серванов.

Моховики не в меньшей мере обладали искусством быть невидимыми. Если они не желали, в Лесу их увидеть было совершенно невозможно. Но, был у рыжих еще один талант: все видеть, все замечать. И за серваном давно уже следовала толпа моховиков.

У большой поляны серван остановился, стал прикидывать, как лучше сделать: быстро перебежать ее или обойти.

– Ты куда идешь? – спросил его негромкий голосок.

Считается, что застать сервана врасплох невозможно. Но этот тихий голосок прозвучал для вора неожиданно и громко, как гром с ясного неба. Серван вздрогнул, стремительно обернулся и одновременно сунул правую руку в карман, где лежал нож.

И сразу успокоился, понял, что ничего опасного не случилось. Перед ним всего-навсего стояли два небольших моховика. Один покрытый желтой шерсткой, другой – блестящей сероватой. Оба конопатые, рыжие, оба уставились на него большими любопытными глазами.

– Путешественник я, – серван выпустил нож и вынул руку из кармана. – Просто так гуляю. Очень у вас интересные места есть.

– А почему он врет? – заинтересовался желтенький моховик. – Он к корявому дубу идет, а говорит, что гуляет. Кто же станет гулять, если к корявому дубу идти надо.

– Он думает, что мы ему поверим, – высказал предположение серенький.

– Неужели он такой глупый? – удивился желтенький.

– Не может он быть умным, если зерна украл. Всех, кто ворует, ловят. Кто же воровать станет, если знает, что его все равно поймают? Только глупый.

– Может быть, он думает, что его не поймают?

– Я и говорю, что он глупый.

Так они обменивались мнениями, совершенно не обращая внимания на сервана. Это ему не понравилось.

– Эй вы, умники! – окликнул он моховиков. – Чего это вы про меня болтаете? Я, что нужно, сам сказать могу. Вы откуда знаете, что я к корявому дубу иду?

– Все воры у корявого дуба собираются. Куда же тебе еще идти. Тебе к корявому дубу идти надо.

Калле (это кажется все-таки был он) задумался... Если в Лесу все знают, что воры собираются у корявого дуба, то их там непременно будут ждать лешие. Стоит ли в таком случае идти туда? Рука сама потянулась к карману и нащупала драгоценные зерна. А они говорят – "глупый". Вот если бы не разделили зерна, тогда и был бы глупым.

– Скажи, зачем ты воруешь? – прервал его размышления желтенький моховик. – Нам интересно: можно ведь не воровать, а ты воруешь.

– Как зачем? – удивился серван странному вопросу. "Где украл?", "Как украл?", "Сколько украл?" – такое у него спрашивали постоянно. А вот "Зачем воруешь?" – это он слышал в первый раз.

– Нам непонятно зачем серваны воруют. Ты расскажи – повторил моховичок.

– Много наворую, стану богатым.

– А зачем тебе надо стать богатым?

– Чтобы много всего иметь: одежду, выпивку, еду.

– Тебе очень много есть надо? Это болезнь такая? – с сочувствием спросил серенький.

– Нет у меня никакой болезни, – серван даже обиделся.

– А, зачем, тебе, тогда, так много еды надо? – не мог понять сервана моховик.

– Чтобы иметь.

– Зачем тебе надо так много иметь?

– Зачем, зачем, – передразнил моховика серван. – Чего вы пристали ко мне?! Дикие вы какие-то, ничего сообразить не можете... А затем, что сяду я за стол, а на нем полно всякой еды... Полное изобилие.

– И ты съедаешь все изобилие? – ужаснулся моховик. – А живот у тебя от этого не болит?

– Да не съедаю я все. Я вообще мало ем.

– Тогда зачем ты воруешь? – продолжал допытываться серенький.

– А это мое личное дело! – надоели сервану моховики со своими дурацкими вопросами. – Нравится мне воровать! Поняли?

– Нет, не поняли.

– И не поймете. Хочешь жить – умей вертеться.

Серван окончательно решил, что к корявому дубу идти не следует. Хорошо, что в кармане мешочек с зернами лежит. С этим мешочком он может явиться к хозяину и получит за него немало. Если он один зерна доставит, то сумеет получить за них раза в три больше. А остальные пусть выпутываются, кто как может.

– Хватит, – объявил он моховикам. – Заговорился я с вами, пора мне в дорогу.

– А может быть поговорим еще, – предложил желтенький. – Мы первый раз с вором разговариваем. Нам интересно как ты вертишься.

– Нет, – отказал серван. – Мне идти надо.

– Если тебе очень надо, то иди, – согласился серенький.

– Иди, – поддержал его желтый. – Отдай зерна и иди.

– Это почему я вам их должен отдать?

– Мы их лешим передадим. Ты у них украл, а мы им вернем. Всем хорошо будет.

– Зерна не отдам, – отказался серван.

– Почему? – удивился моховик.

– Потому что они мои!

– Какие же они твои, если ты их украл? Они не твои, они краденные.

– Как только украл и в карман положил, так они сразу моими стали, – объяснил серван.

– Значит, если мы их у тебя из кармана возьмем, они станут нашими? – спросил желтенький.

Серван даже не ответил, просто рассмеялся. Он был уверен, что ничего плохого не смогут ему сделать эти мохнатые коротышки.

– Все-таки ты глупый, – решил серенький.

– Почему это я глупый? – спросил серван, который совсем уже собрался уходить.

– Умный отдал бы нам зерна, – объяснил желтенький.

– Это вы глупые, – заявил серван. – Глупей вас я еще никого не встречал.

– Все дураки так думают? – спросил серенький желтого.

– Все, – подтвердил тот.

– Так я пошел, – сообщил серван моховикам, – надоела мне ваша болтовня.

– Отдай все-таки зерна, – еще раз предложил желтенький.

– Чего вы пристали ко мне?! – рассердился, наконец, серван. – Отдай, отдай. А вы сами возьмите! – и он, не оглядываясь, двинулся в путь.

– Сказал, чтобы взяли... – продолжался у него за спиной разговор.

– Ему, наверно, интересно, как мы их брать станем...

– Конечно, каждому интересно, как ворованное забирают.

– Идите все сюда! – закричал желтенький. – Серван попросил, чтобы мы у него зерна забрали!

На поляну вывалила толпа моховиков и окружила сервана.

– Ого, как вас много! – остановился тот, вынул из кармана нож и раскрыл его.

Толпа моховиков загудела:

– Какой большой нож!..

– Блестит...

– Наверно острый...

– Зачем ты нам нож показываешь? – спросил серенький.

– Чтобы вы близко ко мне не подходили. А ну-ка, расступитесь, дайте уйти! – приказал серван и взмахнул ножом.

– Как же мы у тебя зерна возьмем, если ты уйдешь?

– Зерна не отдам! – заявил серван.

– Неправильно это, – укоризненно покачал головкой серенький. – Раньше сказал "возьмите", а сейчас говоришь "не отдам". Ты уж что-нибудь одно говори.

– Давайте сюда сети, – предложил кто-то из малышей.

– Правильно... Сети... И нож забрать... Он ножом порезаться может... Ему больно будет... – загудела толпа моховиков...

Откуда-то появились несколько прочных мелкоячеистых сетей. Две из них тут же взлетели и накрыли сервана. А другими моховички быстро опутали его со всех сторон. Серван не успел опомниться, а уже лежал на земле так плотно окутанный сетями, что даже шелохнуться не мог.

– С этим что делать? – спросил небольшой моховичок, вынув из руки сервана нож.

– Выкопай глубокую ямку и зарой, – велел кто-то из старших.

Малыш послушно отравился выполнять приказ.

– Не будем у него зерна отбирать, – предложил желтенький, явно пользовавшийся среди моховиков авторитетом. – Отнесем зерна вместе с ним к лешим, пусть сами разбираются.

С этим предложением согласились все. Моховики подняли плотно упакованного сервана и понесли к землянке Ставра.

Гвиллион шел и думал. Он думал о том, что когда им заплатят за зерна, он сказочно разбогатеет. С этим богатством он вернется в свои горы, купит там много баранов, много рабов и много жен. И ему не надо будет в дождь и грязь торчать на тропе и грабить прохожих. Он наймет себе самых храбрых, самых свирепых земляков. Они будут ночью выходить на узкие горные тропы, а потом приносить награбленное богатство хозяину. Его земляки будут грабить, его рабы станут много работать, а жены будут каждый день танцевать перед ним. Он станет самым уважаемым в своих горах. Уважаемым и свободным гвиллионом в своих свободных горах.

А Еропка думал о том, кто же из леших нарушил все неписаные законы Заповедного Леса. Не мог леший зерна украсть, а украл. Еропка хорошо знал всех леших в Лесу, многие годы знал, но ни в ком не замечал, даже следов такой подлости.

Они совершенно случайно встретились на небольшой прогалине. Для обоих, эта встреча была неожиданной и нежелательной. Оба немного растерялись, но первым пришел в себя Еропка.

– Вот хорошо, что я тебя встретил! – радостно закричал он, надеясь, что кто-нибудь его услышит. Еропка сразу понял, что встретился с вором. Но схватить его Еропка не мог, тот был слишком силен для лешего. Следовало его непременно задержать, пока подойдет помощь. А в том, что, кто-то появится здесь, Еропка не сомневался, потому что сейчас все, кто только мог, искали в Лесу воров.

Гвиллион ответной радости не выразил.

– По глазам вижу, что ты как раз тот, кто мне нужен, – продолжал так же бодро Еропка. – Глаза у тебя кристально чистые. Прямо скажи мне, ты на богатстве зациклен или нет?

Чем еще можно было задержать вора, если не разговором о богатстве и возможностью добыть что-то ценное.

Гвиллион молча положил руку на рукоять ножа. Надо было зарезать этого лешего, чтобы тот никому не рассказал, кого видел.

– Правильно! – истолковал его молчание Еропка так, как ему было нужно. – Ты хочешь стать богатым! Богатство – это вольная жизнь, свобода, равенство, братство и независимость...

Гвиллион заинтересовался. Уж очень точно эти слова совпали с его мыслями. Он тоже считал, что богатство – это вольная жизнь и полная свобода. Но руки с рукояти ножа не снимал и молчал, ждал, что еще скажет леший.

– Я, тоже люблю золото, и драгоценные камни люблю. Ты помоги мне, – попросил Еропка. – Здесь клад зарыт, – махнул он рукой куда-то вправо, – а один взять не могу, не дается он мне. Посторонний должен выкопать яму и вынуть из нее клад. Мы его поделим по честному. Две части мне, одну тебе. Поможешь?

Гвиллион не раз слышал про клады, и о том, что лешие умеют колдовать, тоже слышал. С мешочком зерен в кармане, горец чувствовал себя богатым, но золото никогда не бывает лишним. И он решил не резать сейчас лешего. Сначала они клад выкопают, потом зарежет. Но слова лешего о том, что тот возьмет две части, гвиллиону не понравились. Это ущемляло его гордость. Никакой горец на такое согласиться не мог.

– Делить надо пополам, – заявил он. Половину мне, половину тебе.

– Не, это несправедливо! – не согласился Еропка. – Где клад только я знаю, а ты просто поможешь.

– Пополам, – уперся горец. – Мне половина нужна. Если меньше возьму, меня в горах уважать перестанут.

– Вот как?... – удивился леший. – Раз такая коллизия, тогда конечно... Эх, – отчаянно махнул он рукой, – пропадай моя осина! Согласен! Золота там много, мне и половины хватит.

– Тогда помогу, – гвиллион попытался изобразить улыбку, но получилось это у него не особенно убедительно. – Скажи, что надо делать.

– У тебя, я вижу, большой нож есть – очень хорошо, – продолжал радоваться Еропка, хотя уже понял, что разбойник с ним сделает, когда они найдут клад. Но найти клад Еропка при всем желании не мог, так что планы разбойника его пока не особенно беспокоили. – Вынимай нож, будем копать яму. Сейчас покажу где.

Он подошел к ближайшему дереву, отмерял от него девять шагов, повернулся и сделал еще три шага вправо, подобрал обломок ветки и отметил это место. Потом опустился на колени, вынул из кармана веревочку. "Волшебная" – объяснил леший гвиллиону, и уложил ее ровным кругом вокруг ветки.

– Отойди немного, сейчас колдовать стану, – попросил он горца.

Тот послушно отошел.

Еропка широко расставил ноги, раскинул руки, и что есть мочи заорал:

– Резолюция! Грануляция! Фортификация!.. Кронти, понти, кляп!

– Ты так громко больше не кричи, – велел гвиллион, который был заинтересован в соблюдении тишины.

– Ничего не могу сделать, ритуал такой формальный, – объяснил Еропка. – Ты подожди, я еще не кончил:

– Мать родная, земля сырая! – завопил он. – Расступись-развернись! Выполни свою функцию! Дай нам: бедному Еропке и бедному... Как тебя зовут? – спросил он у гвиллиона.

– Я гвиллион, – ответил горец, не называя своего имени. – Так и говори – гвиллион. Кому надо тот поймут.

Еропку и это вполне устраивало.

– ... и бедному гвиллиону с черной бородой, большим ножом и распухшим ухом...

– Про ухо не надо, – попросил гвиллион.

Еропка только отмахнулся от него: не мешай, мол, видишь, клад добываю.

– ... золота красного, золота яркого, золота светлого. Выдай из недр своих геологических столько золота, сколько унести сможем. И драгоценных камней отсыпь в соответствующей пропорции со всей своей щедростью...

Гвиллион слушал, затаив дыхание. Очень хорошо говорил леший, очень красиво.

– ... а мы сохраним твою экологию, приумножим флору и фауну! Отдай нам свое богатство, мы с гвиллионом у которого черная борода, большой нож и распухшее ухо...

– Про ухо не надо! – снова потребовал гвиллион.

– ... в долгу не останемся! – не обращая на разбойника внимания, взвыл леший. Потом замолчал, и устало выдохнул. – Вот так, – сказал он горцу. – Теперь отдаст. Теперь клад от нас никуда не денется. Копать надо. Ты только смотри, чтобы круг ровным был. Если у тебя овал получиться, или, упаси Сварог, параллелепипед – тогда амбец, не будет нам золота.

Гвиллион послушно опустился на колени и стал усердно копать.

– Копай, копай, – похвалил его леший. – Я пока стану бестелесных духов отгонять, чтобы не мешали тебе, чтобы катастрофической фантасмагории не устроили.

Он стал кругами ходить вокруг усердно копающего гвиллиона, время от времени, взмахивая руками, и отталкивая от ямы бестелесных духов.

Отогнав духов, как можно дальше, Еропка велел гвиллиону прекратить работу, веревочкой проверил, ровно ли выдерживается круг, и снова разрешил копать.

Гвиллион рыл торопливо и яма быстро углублялась. Леший понимал, что бесконечно это длиться не может, а на помощь никто не приходил.

– Подожди, – остановил он бандита. – Надо еще немного поколдовать.

Он три раза плюнул в немалую уже яму, вырытую горцем. Поднял руки к небу и снова заорал:

– Гвазидиленция! Аквафармакология! Консистенция!

Никто не отозвался, никто не услышал Еропку. Даже моховики куда-то девались.

– Теперь можно копать дальше, – без особой радости сообщил он гвиллиону.

Вор копал: рыхлил землю ножом, потом выбирал ее руками. Еропка усердно отгонял духов. И вдруг, совершенно неожиданно для лешего, нож наткнулся на что-то твердое.

– Клад?! – не то спросил, не то сообщил горец.

– Вполне возможно, – не растерялся леший, прикидывая что делать, когда гвиллион убедится, что клада нет.

– Знаешь что, ты мне надоел и, совсем, больше не нужен, – сообщил лешему горец. – Все говоришь, говоришь, лучше я тебя зарежу. Зачем отдавать тебе половину?! Если отдам, в горах все смеяться станут. Я теперь сам могу клад выкопать. – Он поднялся с колен и ухватил Еропку за шею.

Тут Франт и вышел из-за дерева, за которым стоял уже немало времени, наблюдая спектакль, который разыграл леший. Франту не хотелось драться с амбалом. И не потому, что Сундук не велел. Просто, он был одет не для боя, ему не хотелось мять свою одежду. Ее и порвать можно было. Но позволить бандиту убить старого лешего он не мог.

– Что ты к лешему пристал, – укорил он гвиллиона. – Нашел на ком свою силу показывать. Такой молодой, а слабого старика убить хочешь. Нехорошо.

– Он плохой старик, – стал оправдываться от неожиданного обвинения горец. – Он ничего не делал: в яму плевал, руками махал, непонятные слова говорил. Я ножом копал, руками копал, а он хочет половину получить.

Еропку он все-таки тем временем выпустил и тот осел на землю.

– Ты что, не понял? Леший пошутил. Никакого клада там нет. Ты ведь пошутил? – спросил Франт у Еропки.

– Пошутил, – хрипло подтвердил тот, потирая шею.

– Слышал, он пошутил. А ты сразу за нож ухватился.

Франт надеялся обойтись без драки. Главное он сделал – спас лешего. А амбал пусть топает. Далеко не уйдет. Леших в Лесу полно.

– Ты меня обмануть хочешь, да! – не поверил гвиллион. – Старик заклинание сказал. Очень красивое заклинание. А я уже ножом до твердого достал. Это теперь мой клад! А ты чего сюда пришел?! Тебе чего надо?!

Гвиллион был рассержен. Он же ничего плохого делать не собирался. Просто хотел зарезать глупого старика. А этот, в клетчатом пиджаке, пришел мешать. Раз горец решил зарезать лешего, значит надо зарезать. И пусть никто не мешает.

– Ничего мне не надо, – миролюбиво ответил Франт. – Просто услышал разговор и подошел посмотреть. Сейчас заберу старика и пойду дальше.

– Не-е-ет, никуда ты больше не пойдешь, – оскалился гвиллион. – Ты сейчас со мной драться будешь! – объявил он.

Гвиллион был крупней противника и сильней его. Кроме того, у горца имелись нож и топор, а противник был безоружен. Но какой же горец обращает внимание на такие пустяки.

– Может быть не надо драться? – предложил Франт. – Давай мирно разойдемся. Ты в одну сторону пойдешь, я с лешим в другую.

Такое гвиллиона не устраивало. Ему необходимо было дать выход накопившейся злости. А главное – был еще закон гор: когда берешь богатый клад, не оставляй свидетелей.

– Ты что, плохо слышишь?! – гвиллион был уверен, что легко справиться с этим нарядным красавчиком. Потом можно будет и старика зарезать.

– Мы с тобой умные люди, значит, сможем договориться. Зачем нам драться? – сделал последнюю попытку Франт.

– Надо, – отверг ее горец. – Я решил – кто мне мешать будет – всех надо убить. А у меня слово твердое, как решил, так всегда делаю. Ты помешал. Вынимай свой нож. Сейчас будем драться, как мужчина с мужчиной.

– Нет у меня ножа, – показал Франт ладони.

– Э-э, дорогой, каждый мужчина должен иметь нож. Ты зачем нож не взял, когда шел сюда? Ты нож не взял, сам виноват. Я не виноват. Все равно драться будем.

Выхода у Франта не было, не убегать же от этого амбала, оставив ему на растерзание старика-лешего. Приходилось драться. Сундук поймет.

Он еще рез оценивающе оглядел горца: силен... очень, даже, силен... гора мышц. Да еще нож... Вполне может испортить костюм... Жалко Малыша нет, тот обрадовался бы этому громиле, как хорошему подарку. Надо его раздразнить, – решил Франт, – погонять по поляне, сбить дыхание, потом можно и нокаутировать...

– Подожди немого, – попросил он. – Я кое-чего сниму с себя.

Гвиллион согласился. Зачем хорошую одежду портить. Совсем хороший пиджак, и ботинки красивые. Их потом забрать можно. Хороший подарок брату будет.

Франт снял пиджак, подошел к ближайшему дереву и аккуратно повесил его на сучек. Затем снял полуботинки и поставил их под деревом. Подумал немного, отстегнул галстук, снял рубашку и поместил их рядом с пиджаком. С сожалением поглядел на брюки, но снимать не стал. Пошел навстречу амбалу.

Еропка с тоской смотрел на то, как сходились противники: было совершенно ясно, чем закончится поединок. Амбал намного сильней да у него еще длинный нож... Против такого, пущевику долго не продержаться. Помочь надо пущевику, да как ему поможешь?.. А потом началось что-то непонятное. Амбал ударил пущевика ножом в живот, но промахнулся. Ударил еще раз, на этот раз в грудь, и опять мимо.

– Какой-то ты совсем маленький, в тебя попасть трудно, – презрительно сказал гвиллион.

Франт усмехнулся.

– Тебе борода мешает, – подсказал он. – Ты бороду отрежь, тогда попадешь. Пока бороду не отрежешь, ничего у тебя не получится.

Это было явное оскорбление. Какой же горец станет себе резать бороду!?

Гвиллион свирепо рыкнул, бросился на пущевика и несколько раз быстро ткнул в него ножом. Но и на этот раз пущевик увернулся.

– Я же сказал, борода тебе мешает, – напомнил он.

– Ты... Ты!.. – гвиллион задыхался от злости и ненависти. – Ты прячешься от меня... Ты не мужчина! Ударь меня, если ты мужчина, – он отвел руку с ножом в сторону. – Ну, ударь меня, ударь! – и стоял неподвижно, ждал, что пущевик подойдет ближе, чтобы ударить, и уж тогда горец достанет его ножом.

– Ну, если тебе так хочется... Куда тебя ударить? – спросил Франт.

– Куда хочешь бей! – гвиллион не сводил глаз с противника, старался уловить каждое его движение. – Зачем убегаешь от меня. Стой на месте.

– Стою, – пущевик спокойно рассматривал гвиллиона.

Увидев, что противник расслабился, горец стремительно бросился к нему, изо всей силы ударил ножом сверху вниз, рассчитывая вонзить лезвие в шею противника. Но пущевик пригнулся, отклонился в сторону, потом быстро выпрямился, и влепил гвиллиону кулаком в ухо. В то самое ухо, к которому вчера приложился водяной. Влепил и снова отступил на несколько шагов.

– Что ты делаешь!! – взревел гвиллион. – Зачем в ухо ударил?!

– Ты же сам сказал, что я могу бить, куда хочу, – возразил пущевик.

– Ухо не трогай! В лицо бей, в грудь бей. Ухо не трогай! – повторил гвиллион.

– Хорошо, в ухо больше не буду,– согласился пущевик. – А в лицо можно?

– В лицо можно.

– Будет тебе и в лицо, – пообещал пущевик. – Непременно будет.

От этой беготни за странным противником, гвиллион, не привыкший к такому, порядочно устал, а Франт, по-прежнему был свеж, как и в начале боя.

На Еропку гвиллион теперь не обращал никакого внимания, не до Еропки ему было. А тот времени не терял: подобрал немалый крепкий сук, который можно было использовать, как дубину и теперь внимательно наблюдал за дракой, ожидая возможность вмешаться и помочь пущевику.

– Ты теперь лицо свое береги, я тебе сейчас его портить буду, – напомнил пущевик, отходя, под бешенным натиском размахивающего ножом горца. – Все! Стой! Сейчас буду бить в лицо.

Гвиллион послушно застыл, держа нож наизготовку.

– А ты ведь ножом драться не умеешь... Ну разве так держат нож... – с немалой долей презрения стал поучать горца Франт... – Повыше подними его, еще повыше... Вот так... Теперь бей!

Гвиллион ударил, стараясь вогнать лезвие в бок противника, но Франт опять увернулся, и замахнулся правой рукой целясь в нос горца. Тот мгновенно вскинул руку, защищая лицо. В этот момент пущевик и врезал ему ногой в солнечное сплетение. Горец согнулся от боли.

Пущевик подошел к нему, легко вынул из руки нож и отбросил его в сторону.

– Если не можешь драться ножом, то и не бери его в руки, – посоветовал он. – Порезаться можешь...

– О-ох... – тяжело выдохнул гвиллион. Глаза у него стали большими, губы растянулись в жестокий оскал. – О-ох, – выдал он еще раз и распрямился. – Неправильно дерешься, – зло осудил он пущевика.

– А я передумал, – объяснил пущевик. – В лицо я тебя следующий раз ударю, потом.

– Руками надо драться, ногами драться нельзя, – рычал горец. – Я тебя за это топором рубить буду. На маленькие куски порублю.

Он вытащил из-за пояса топор и, широко размахивая им, снова стал теснить пущевика. Франт послушно, шаг за шагом, отходил, внимательно наблюдая за каждым движением противника, за каждым взмахом топора. Ему не хотелось затягивать драку, тем более – противник так отчаянно и беспорядочно махал топором, что вполне мог испортить новые модные брюки. Улучив момент, пущевик нырнул под топор, ухватил двумя руками руку гвиллиона, сильно рванул ее вниз и вправо, так что в локте у гвиллиона что-то громко хрустнуло. Оружие выпал из беспомощно раскрывшихся пальцев.

Франту драться с гвиллионом было неинтересно. Пора было кончать.

– Не умеешь ты драться, – сказал он свирепому горцу. – Возвращайся к себе в горы и паси баранов. Это у тебя наверно получиться.

Гвиллион зарычал, подхватил топор левой рукой и приготовился метнуть его в пущевика. Но не успел.

Франт прыгнул, и пяткой правой ноги врезал гвиллиону в челюсть.

Такого горец не ожидал и удара этого не выдержал. Он тяжело рухнул. Это был чистый нокаут. Не кулаком, а пяткой, но все равно нокаут. Гвиллион растянулся на земле, рядом с ним валялся топор.

– Ты в лицо хотел, – напомнил пущевик гвиллиону. – Вот тебе и в лицо.

Еропка отбросил свою дубину, подбежал к упавшему, подобрал топор и выставил его перед собой, чтобы встретить вора, когда тот встанет.

– Советовал я тебе не драться, – с укоризной выговорил горцу Франт, – а ты меня не послушался. К хорошим советам прислушиваться надо... – Он снял с поверженного вора прочный кожаный ремень и крепко связал ему руки за спиной.

– А ты молодец, – похвалил Еропка пущевика. – Ловко ты его. Действовал вполне логично, прямо совсем как я в молодости. Мы, правда, ногами тогда не тыкали, а все остальное – прямо как я.

Он подошел к гвиллиону, обыскал его, вынул из кармана брусок для точки ножа и топора, какую-то тряпицу, тоже, наверно, чтобы чистить оружие, кусок черствой лепешки. Зерен в карманах не было. Еропка подумал немного, потом ощупал горца.

– Ага, – удовлетворенно отметил он, сунул руку в рубаху горца и вынул мешочек с зернами. – Значит, они все-таки промежду сбой разделили. Чтобы друг друга не обмануть.

– Да, – подтвердил пущевик. – Их там пятеро было. Четверо взяли по мешочку, а остальные, не знаю, сколько их там было, унес леший.

– Кто там из леших был? – заинтересовался Еропка.

– Не знаю, – пожал плечами Франт. – Я ваших никого не знаю. Леший, как леший.

Гвиллион застонал и открыл глаза.

– Ну-ка, ты, бандюга, – обратился к нему Еропка, – Кто с вами из леших?

Гвиллион молчал. Ему было тоскливо, он не хотел ни с кем разговаривать.

– Ты смотри, молчит, – Еропка сплюнул. – Молчальник нашелся. Ну, молчи, молчи, мы этого вашего инсургента все равно поймаем. От нас никуда не уйдет.

На поляну легко выбежал Малыш. Он сразу увидел и надевающего лакированные полуботиночки Франта, и лешего с топором в руке, и лежащего на земле связанного амбала.

– Чего же ты, – с укоризной выговорил Малыш товарищу. – А я собирался с ним поработать. Не надо было его трогать. Ты же не хотел.

– Я бы его и не тронул. Я к нему близко ни разу не подошел, – стал оправдываться Франт. – Не нужен мне этот амбал сто лет. Так он лешего хотел зарезать, уже и нож вытащил. Пришлось вмешаться. – Он закончил одеваться, поправил платочек, причесался и тоже подошел к гвиллиону. – Ты не расстраивайся, ничего интересного. Просто груда мяса и мышц, совершенно сырых. Тебе бы тоже не понравилось.

Пока они стояли над гвиллионом, оценивали его качества и возможности появился Гонта, с орясиной на плече. Он сердито посмотрел на связанного горца, потом на Еропку, который стоял с мешочком в одной руке и топором в другой.

– Ну что ты будешь делать, опять опоздал! Сосновую щепу им всем в глотку, – выругался Гонта. – Не везет мне! И так всю жизнь. Это же повеситься можно. Всю жизнь на самое главное опаздываю.

– Их еще четверо, – попытался успокоить его Еропка. – Одного уконтентовали, сейчас пойдем других искать. Кого увидим, первый твой, бери его, ломай, как хочешь. Я встревать не стану. У меня и так уже один мешочек есть.

– А ты, Еропка, силен, такого верзилу скрутил. Да у него еще топор и нож. Как это ты с ним сладил? – спросил Гонта.

– Двое нас здесь было, – кивнул Еропка в сторону Франта. – А пущевики нынче тоже неслабые пошли.

Гонта понял, что отчаянный Еропка, который скрутил бородатого верзилу и отобрал у него ценные зерна, решил, разделись славу с хлипким, невесть во что одетым пущевиком. И еще больше зауважал его.