Текст книги "Примус"

Автор книги: Михаил Чулаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

И посмотрел прямо в глаза жалкому просителю. Проситель всегда жалок, явись хоть Лермонтов просить на бедность. Но Лермонтов бы не клянчил никогда, он был гордый. А этот трясет своей богемной прической и думает, что имеет какие-то особенные права – чтобы просить. А сам не лучше нищего в переходе метро только что не вонючий.

– Ну что ж, если мы задумаем оперу без проклятий богачам и аристократам, то можно к вам обратиться?

– Да, оперу про хорошего графа или фараона я оплачу с удовольствием. Или вот давайте "Аиду" все-таки переделаем. Назовем: "Радамес".

Проситель встал.

– Боюсь, оперное сообщество мне такого не простит.

– А вы ничего не бойтесь в жизни – счастливее будете. Оперное сообщество сначала пошумит, а потом восхитится. А менее проворные – позавидуют. Скандалы всегда прощают. А тенора будут рваться петь именно в вашей скандальной редакции. В нашей.

– Подумаю. Такой вариант надо всесторонне обдумать.

Проситель наконец ушел. Жалкая личность. Герой снова вспомнил, как самые элитарные деятели искусств берут жалкие подачки от Березовского и называют это "Триумфом". Какое счастье, что у него хватило способностей перейти в стан к таким, как Березовский. Меценат всегда выше побирающегося художника.

Глава 39

И вот наступило наконец 1 мая! День свадьбы. Почти год после их с Джулией знакомства на шоссе. Знакомство случилось 9-го, Герой помнит, потому что совпало с Филиным днем рождения. А у Джулии свои ассоциации:

– Я в тот день новый костюмчик надела. Ты и не заметил, наверное, в чем я была, а костюмчик хороший, цвета морской волны – какая бывает вокруг Кипра. Цвет такой – насыщенный, без подделки. Увидишь ее, волну неподдельную, и хочется броситься. Надела и подумала: ведь день Победы! А у меня вместо побед только разочарования. Пора, думаю, девушка, пора! А может, ты и бросился – на цвет волны, а не на меня, а?

– Ну что ты! – искренне заверил Герой. – Я всяких костюмов-платьев вообще никогда не замечаю. У меня глаз как рентген, я сразу просвечиваю все платья насквозь. И тебя я видел, а никакой не костюм!

Как честный человек, Герой перед свадьбой пошел провериться – на предмет появления новых маленьких метастазиков. Заранее записался на резонанс, полежал в саркофаге и вышел с заверениями, что внутри у него все чисто. Ни один тихий орган его не предал. И все-таки этот вызов оставался самым грозным. С любыми враждебными обстоятельствами жизни Герой готов был расправиться уверенно, за явным преимуществом, и только с ползучим цепким раком бороться можно хорошо если на равных... Но пока он чист – и приятная жизнь продолжается!

Он наконец закончил свои подарочные часы. Хорошо было бы преподнести и самому себе давно подготовленный подарок к бракосочетанию.

Жена Голодца ответила по телефону, что Сотник взялся за дело и гарантирует успех. Как говорят французы, вино откупорено, надо его пить. Либо Сотник вскрывает пачки, которые передает, либо – нет. Взорвется сам – ну что ж, гибель адвоката создаст маленькую сенсацию. А Герою придется придумывать что-то посложнее. Он не желал Сотнику ничего плохого, но не отказываться же от столь великого замысла из-за риска маленькой жизнью поклонника Плевако. Адвокат и сам хорош, таскает деньги этому палачу – так что если и грохнется сам, тоже поделом: не было бы таких пособников, не могли бы процветать и следователи типа Люлько. Так что мораль восторжествует в любом варианте, но хотелось бы, чтобы еще и свершилось правосудие над палачом! Но повода соваться в пачку у Сотника нет, считал Герой, коли его доля отделена в особом конверте. Проверять, не подсунута ли кукла? Кто же станет передавать следователю куклу вместо натуральной взятки?! Всякому разумному взяткодателю ясно, что взяточник сначала пересчитает деньги, а потом уж добросовестно выполнит взятые на себя обязательства. Обнаружит недоплату – значит, не выполнит. Поэтому Сотнику совершенно нечего соваться. Хотя полной гарантии нет.

Единственный теоретически рискованный для Героя момент наступил, когда он нес свое изделие в камеру хранения. Заехал туда прямо с резонанса, ощущая благополучное заключение в кармане, – и такое сочетание двух важнейших дел предвещало удачу.

Народ завихрялся у ячеек автоматических камер: перед праздниками тысячи людей снялись с мест. Пока ехал, Герой все-таки волновался: а вдруг там у камер ходят тихари, запоминают, кто кладет вещи, кто при этом со странностями или просто мандражит?! Но попал в толчею – и волнение прошло само собой. Забота была простая: найти пустую ячейку. Прошелся два раза и уже дрогнул было, решил переехать на другой вокзал, но вот при нем какая-то толстая загорелая баба – не иначе казачка откуда-нибудь из Краснодара – достала свои мешки, и Герой успел первым забросить сумку. Установил код, защелкнул дверцу. Теперь ее откроет уже жена Голодца. Все-таки жаль, что не прямо Люлько. Значит, чего-то опасается, страхуется?!

Он позвонил прямо с трубки, коротко сообщил номер ячейки и шифр.

Он сделал все, что мог. Если кто-то готов справиться лучше – пусть попробует. А Герою оставалось только ждать: вскроет Сотник пачку или передаст прямо в руки своему другу Люлько?! Ждать и надеяться.

А Сотник целый и невредимый явился на свадьбу. Значит, уж он-то до сих пор пачку не вскрыл. Либо она лежит у него дома и он понесет ее известному объекту после праздников, либо он уже сделал другу праздничный подарок – и теперь вопрос, когда подарок распечатает Люлько?! Захочется же человеку порадоваться в такой день, пощупать очередную добычу!..

Регистрировались они во дворце на набережной рядом с домиком Петра. Между прочим, когда заполняли заявления, выяснилось, что по паспорту Джулия числится все-таки просто Юлией. И что она на пять лет его старше – тоже выяснилось. Ну и что? Герой, когда прочитал, "не дрогнул ни одним мускулом". И Джулия, которая, видно, стеснялась разоблачения своего возраста, очень нежно его расцеловала, когда он не сказал на эту тему ни слова.

По соседству на "Аврору" вослед другим парам они заезжать не стали, прямо кавалькадой поехали в Зеленогорск – в церковь. Любку, которая не знала, куда девать свой большой подарочный пакет, взяли в машину к новобрачным – она единственная из гостей была безлошадная.

После Ольгина Герой сбросил скорость, вызвав недоуменные гудки за спиной.

– Сейчас-сейчас... Сейчас проедем то самое место. Скажи наконец честно, Джуля, как это ты меня тогда бортанула? Случайно? Странный случай какой-то: ехала прямо – и вдруг повело.

– Это надо спросить – ну как это называется: тихое Я, которое сидит глубоко-глубоко?

– Подсознание.

– Вот! Хорошо иметь такого умного мужа. Надо спросить подсознание мое: наверное, оно тебя сразу заметило. Боковым зрением. Ты, миленький мой, между прочим, тоже старался на меня поглазеть, я усекла, только у меня стекло тонированное – специально от любопытных мужиков за рулями. Заметило – ну и придумало способ познакомиться. А то бы проехал дальше и никогда бы не встретились. Надо было предпринимать что-то срочное – вот и пришлось идти на таран. Умом я бы не сообразила так быстро, но давно заметила за собой: в решительные минуты действуешь наобум – и все правильно!.. Вот здесь. Стой!

Герой притормозил. Кавалькада в недоумении повторила маневр.

Джулия вышла из машины, многие тоже высыпали на обочину.

– Вот! Вот здесь мы познакомились. На этом самом месте. Отсюда и сегодняшнее событие.

– Предлагаю установить здесь памятный знак. В форме обелиска, – нашелся Сотник. – Тем более, что обелиск – исконный фаллический символ, так что очень уместно. Средства молодоженам позволяют.

Когда двинулись дальше, Джулия усмехнулась мечтательно:

– Надо будет еще вернуться и повторить весь процесс знакомства.

– Повторили бы сейчас, – простодушно предложила Любка. – Всем бы интересно.

Тут уж Герой с Джулией расхохотались вместе.

– Всем, конечно, было бы очень интересно, – подхватила Джулия, – но все-таки не надо. Пусть сохранятся чисто личные наши воспоминания. То, что принято переживать только вдвоем.

По неисповедимой ассоциации Герой вспомнил, что существует на белом свете еще одно чисто личное переживание. Самое личное, которое реализуется даже не вдвоем, а наедине лишь с собой: вскрытие конверта со взяткой! И, может быть, именно сейчас к столь волнующему акту приступает славный следователь Люлько!

Впору было помолиться во время венчания, чтобы ускорил Бог таинство мести. Таинство справедливости!

А церемония Герою вполне понравилась. Шаферы стояли сзади, держали венки над головами новобрачных – прислуживали. А Герой уже вошел во вкус, полюбил, что ему прислуживают – и Домна Иванна, и охрана. Каждому свое. "Исайя, ликуй!" – пел хор. Что это за Исайя, почему он должен ликовать? Джулия – ликовала. Да и Герой. Забавно было еще и помнить, что он никогда не был крещен, но все можно уладить и здесь в церкви – как и вообще в мире.

По выходе из церкви их осыпали каким-то злаком, тут налетела с поцелуями Роза, разбрасывавшая злаки широким жестом сеятельницы:

– Плодородия вам, как этого зерна! Детей много!

Герой собирался воплотить свои планы в себе, а не в детях, а потому о возможном потомстве не задумывался даже на собственной свадьбе, но Джулия отвечала растроганно:

– Теперь можно будет и подумать. Муж присмотрит, если я отодвинусь от дел ненадолго.

Зеленогорский батюшка оказался симпатичным стариканом, оправдал рекомендации Домны Иванны, и после церкви захватили в красочный кортеж и его все поехали в Комарово.

Герой вручил наконец свой шедевр. Джулия была счастлива, что ее Герой вложил в подарок столько труда и души. И гости одобрили: они все более или менее умели делать деньги, но мало кто мог сделать что-то своими руками. Поэтому редкие прикладные таланты жениха они ценили.

– А автомат своей конструкции он у тебя выточить сможет, если понадобится? – очень некстати пошутил Витенька. – Лучше Калашникова?

– Как гений, он все может, – в тон ответила Джулия, – но я ему не позволю: есть вещи, которые не делаются своими руками.

Как говорится: в шутке доля шутки. Джулия понимает, что в жизни может понадобиться и автомат. Однако есть две вещи, которые можно делать только собственными руками, которые никому не передоверишь: обнимать жену и убивать врага. Чтобы потом не мучиться сомнениями и подозрениями. Но в шуме праздника Герой не стал ее наставлять.

Извлекла и Любка свой подарок. Господи, это была складная пирамидка!.. Любка пыталась объяснять, как надо установить это в спальне, чтобы концентрировать потоки энергии. Герой с Джулией снова смеялись так же дружно, как недавно на шоссе. Любку даже досада взяла:

– Ни во что ты не веришь! Думаешь, если физик, так и знаешь все. А пирамиды еще древние изобрели! Хорошо, Джуля тебя хоть венчаться заставила, может, постепенно вытрясет из тебя всю твою нехристь и гордыню. Все неспроста. И церкви на местах с энергетикой ставят, и пирамиды!

Джулия ответила очень серьезно:

– Ну что ты, Любочка, мы очень верим в эти пирамиды. Можно сказать, их энергией весь наш новый дом держится. Спасибо тебе.

– Вот, Джулия понимает, не то что ты!

Вся комаровская компания явилась – кроме Шурки. Наверняка, он рассказал о своем диспуте с Героем – и компания поняла и поддержала именно сторону Героя, только так можно было расценивать этот кворум. Борю Кулича тоже, конечно, не позвали, поскольку после замечательной истории с тортом он сделался несовместим с Филей. Да и не нужна была Герою на свадьбе его унылая физиономия.

Женька орал за столом, как всегда:

– Жрать нечего! Молодые – жмоты, даже гостей накормить не могут!

Бедная Домна Иванна единственная принимала эти вопли всерьез и суетилась:

– Да вы лососинки берите. А тут корюшка свежая, прямо из залива от рыбаков!

При криках "Горько!" Джулия целовалась всерьез, почти взасос, к великому удовольствию публики.

Уселись в пять, и к семи встали передохнуть. Сотник отошел в малую гостиную и включил новости по телевизору. Герой понимал, что, если и взорвался Люлько, на всероссийскую новость такое событие никак не потянет. И все-таки невольно прислушивался. Присел тут же и стал одним глазом смотреть, как Филя и Розочкин Витя, только что познакомившись, уселись играть в шахматы. Джулия, не понимавшая, что его интересуют новости, а не игра, прислонилась и спросила:

– Ты и в шахматы играешь? Наверное, хорошо, да? Я всегда хотела научиться. Научишь, да? Будешь мне в фору давать королеву.

Сотник после Москвы очень удачно переключился на местные известия.

И Герой дождался. Неизвестно, как с Богом, но справедливость все-таки на свете есть!

"Вчера в своей квартире при взрыве устройства неизвестного типа погиб следователь городской прокуратуры Николай Люлько. Он истек кровью до того, как прибыла "скорая помощь".

Ага, даже и не сразу погиб, помирал и знал, что помирает, знал, что зря схавал взятку! Помирал, и ему было больно и страшно!!

Герой не мог выдать своего ликования. Он только сильней приобнял Джулию и поцеловал – будто бы приступ любви на него накатил.

– Научу и в шахматы!

"...по факту возбуждено уголовное дело по статьям "умышленное убийство" и "терроризм" – прозвучало послесловие.

Это было великолепно! Всегда бывает "возбуждено уголовное дело"! И по факту убийства Листьева, и по факту Холодова, и по факту Маневича, и по сотням фактов убийств людей менее известных. Какие бизнесмены гибли – Квантаришвили, Кивелиди! А убийцы их со смехом смотрели новости по телевизору. И благополучно смотрят до сих пор.

– Вот и до ментов дошли, – откликнулся на новость Филя. – А то все бизнесменов грохают, а менты и не чешутся, искать не хотят.

– Следователь прокуратуры, а не мент, – поправил Витя.

– Все равно – мент, – проговорил Филя.

Сотник смотрел новости дальше как ни в чем не бывало.

Но Джулия переспросила:

– Как фамилия? Кого убили?

– Люлько, – ровным голосом сообщил Сотник.

– Тот самый?! У которого и Герка побывал пару дней?! Ну – гнида! Нашелся, значит, и на него настоящий мужик! Одно скажу: слава Богу!

– Нельзя радоваться по поводу смерти раба Божия, дочь моя, – тут же не преминул выступить с увещеваниями зеленогорский батюшка. – Во всяком человеке душа, частица Божия. Вспомни заповеди – и от праотца Моисея, и от Господа нашего Иисуса Христа! Возлюби врагов, а тем более, в день, когда над тобой свершилось таинство.

– Бывают люди, батюшка, а бывают подонки! – Джулия очень решительно сформулировала свою заповедь. – Людей я всех жалею и люблю. И прощаю, между прочим, – она взглянула на Героя. – А подонков надо давить как клопов. И не говорите мне!

Сказано было с такой силой, что батюшка не решился продолжать диспут. Но Джулия не могла успокоиться:

– Вы, батюшка, живете святой жизнью и не все знаете. А я знаю и говорю вам: подонки – совсем не люди! Другая порода! Их можно только давить. Я не всегда могу, но если нашелся человек – слава богу! Не будет деньги заглатывать от людей, крокодил такой... Нет, нашелся же человек! Жалко, не я, ей-богу!

– Хорошо, что грохнули его, раз такой подонок, – вступил и Герой в дискуссию, – но хорошо, что не ты.

– Думаешь, поймали бы меня?! В нашей России – да никогда!

А Сотник оставался совершенно равнодушен – внешне. И выслушав самую новость, и во время последущего прения. Конечно, Люлько мог хавать не только через него. Но все-таки Сотник не мог же не предположить, что взорвался именно переданный им накануне пакет! Но выдавать себя волнением он явно не собирался. Школа, значит, у человека крепкая. Да и живет он в таком кругу, в котором уже погибли, наверное, некоторые знакомые. И скорее всего, не невинные.

Герой не мог не ощутить определенную солидарность с теми бойцами невидимого фронта, которые занимаются устранением мешающих людей. Ведь хлопот с их устранением довольно-таки много, Герой мог судить по собственным хлопотам. Кто же будет заниматься таким трудоемким и все-таки небезопасным делом без серьезного повода?! И значит, напрасно не убивают. Чем-то они все своих заказчиков достали!

Только вот Герой сработал чище всех: он и заказчик, и исполнитель, против него нет ни свидетелей, ни улик. Убивают многие, но кто еще может похвастать стопроцентно чистым убийством?! И если не нашли тех, кто ликвидировал Листьева или Кивелиди, то уж тем более никогда не найдут его!

Если он не будет дураком. А он не будет дураком!

Хвастаться даже перед Джулией он не станет никогда! Даже после того, как она громогласно объявила ликвидатора этого подонка Люлько настоящим мужиком. Чего бы он добился похвальбой? Ну стала бы она еще больше им восхищаться. Но потребность в восхищениях даже от самых близких людей – микровариант все той же мечты о всемирной славе. Герой желанье славы преодолел тогда, когда расстался с мечтой о своем будущем гениальном открытии. Он знает про себя, чего он стоит, и с него вполне достаточно. Так что хвалебных отзывов ему не нужно ни от жены, ни от благодарного шестимиллиардного человечества.

Зато не нужно давать в руки Джулии козырь. Сегодня она влюблена, а как повернется завтра? При ее энергии она любое оружие пустит в ход, если начнет когда-нибудь войну против него. Настоящая тайна – это тайна одного. Тайна двоих – это уже почти последние известия.

– Надо еще папе позвонить! – вспомнил Герой.

– Конечно, позвоним твоим!

Теперь роли переменились и богатый Герой звонил в Америку папе, чтобы тот экономил свои скромные доллары.

– Папа? Привет! Слушай, у меня сегодня очень счастливый день! Я женился.

– Поздравляю. И с тем, что женился, и с тем, что счастливый день. Это не всегда совпадает. На Джулии, наверное?

– Ага! Поговори с ней сам!

– Да, Григорий Иванович!.. Да, спасибо!.. Обязательно!.. А вы приезжайте к нам! Мы вам билеты оплатим.

Как это Герой не догадался сам пригласить своих предков? Не совсем еще привык, что билет в Америку для него – все равно что в Петергоф на теплоходике. Только вот стоит ли приезжать родителям? Ну мама – она просто обнимет детей своих, взрослых и изрядно забывших ее, обнимет и будет счастлива. Тем более, не очень слыша, что делается вокруг. А папа? Который успел в Америке невзлюбить рынок? Уезжали его в свое время из другой страны, в которой рынок прятался в подпольях, а теперь, если вдруг приедет, придется увидеть, что тот же рынок его и в России достает! Может, лучше ему ностальгировать издалека? И для сердца безопаснее.

Джулия продолжала:

– Да-да... Да, это я. Я! Джу-ли-я, – и в сторону, Герою: – Мама твоя... Спа-си-бо, ма-моч-ка!

Наконец родительские поздравления иссякли, Джулия повесила трубку.

– Ну вот и поговорили. Твоя мама велела мне звать ее просто мамой. Ты не против?

– Почему же мне быть против?

– Ну мало ли... Мой первый муж очень возмутился, когда я его маму мамой обозвала: "У нас разные мамы, мы с тобой не брат с сестрой. У тебя какие-то порочные склонности, если я тебе кажусь братом!" Тот самый, с мимолетным введеньем, – не упустила случая хихикнуть Джулия. – Глупо, правда? Я и не думала ничего такого.

– Конечно, зови мамой и не бери в голову глупостей. Между прочим, египетские фараоны на сестрах женились – и тоже ничего. – Не смог Герой не вспомнить свое золотое детство и отрочество. – Раз уж ты теперь специалистка по пирамидам, полезно тебе узнать.

– Пирамиды – само собой, а такого разврата я бы не потерпела! С братом как это?! Надеюсь, ты не поступал как те фараоны?! – вдруг спросила она подозрительно.

– Ну я же не фараон. Я простой смертный.

– Смотри!

В комнату ворвалась толпа гостей: и Филя со Светкой, и Женька, и остальные. Женька заорал:

– Вот они где! Мы вас не оторвали от брачной ночи? Ничего, потерпите. Дамы желают танцевать.

– Танцевать, танцевать! – подхватила Светка. – А то одни в шахматы уперлись, другие – в телевизор!

Герой смог наконец выразить в движении переполнявшее его торжество. Ведь он совершил! Он смог! Джулия ничего не знает, но чувствует правильно: так поступают только самые-самые настоящие мужчины. Он ответил на вызов времени и смыл с себя позор!

Когда немного отдышались, Роза завистливо заявила Джулии:

– Я еще никогда не видела ни на какой свадьбе такого сияющего жениха. Как он в тебя влюблен. А интересно, вы заметили, кто первый на ковер ступил в церкви? Кто первый ступил, тот и первым будет у вас в семье.

– И смотреть не надо. Такого другого нет и не бывает! – со всей силой своего темперамента сообщила Джулия. – Знаешь, он какой?! И гений еще вдобавок. Ну, конечно, он между нас – очень первый!