Текст книги "Примус"

Автор книги: Михаил Чулаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 30

На другой день его не тревожили до обеда. И ожидание было не отдыхом, а тоже тихой пыткой. И наконец выкликнули снова:

– Братеев! На выход. С вещами.

Это предвещало что-то новое. Герой медленно собирал зубную щетку и мыло, которыми так и не воспользовался здесь ни разу, а сосед, который учил первоначальной тюремной науке, нашептывал:

– Переводят вас, а может, и выпустят, раз "с вещами". Бывают чудеса. Позвоните моим! Голодец моя фамилия. Расскажите, как тут. Может, наберут все-таки денег! Телефон не записывайте, запомните!

Мохнач высказал другую гипотезу:

– Сразу от следака в больницу настроили. Думают, ты снова рогом упрешь. Не дури, Гера, колись. С раздавленной подвеской уже не жизнь. А так – отсидел да вышел. В лагерях тоже люди живут.

Ненавистный следователь Люлько встретил его с пугающей любезностью.

– Та-ак, Братеев. Значит, вы утверждаете, что не убивали Ариадну Котову?

– Не убивал, – тупо кивнул Герой.

– И не находилась она у вас в квартире?

– Не находилась.

Вот сейчас войдет слишком востроглазая соседка! Или дура сестра.

– Понятно. Ну что ж, для дальнейшего расследования ваше пребывание в СИЗО не обязательно. Ваша статья, по которой вы подозреваетесь: "неосторожное убийство" – такую возможность допускает. По состоянию здоровья, как перенесший операцию по удалению раковой опухоли, вы освобождаетесь под подписку о невыезде. Обязуетесь вы по первому требованию являться на допросы?

– Обязуюсь, – с поразившим его самого подобострастием подтвердил Герой.

– Вот и распишитесь здесь. Все. В другой раз обращайтесь с женщинами осторожнее, – следователь натурально заржал.

Пока еще час оформляли какие-то документы, просидел в темном сводчатом коридоре. Впрочем, ни изъятых официально пяти миллионов, ни Джулиных туфель ему не вернули: видимо, они числились вещественными доказательствами.

Наконец распахнулась последняя дверь, и он оказался на свету, на улице. У тротуара стояла такая знакомая машина, из машины выскочила Джулия.

– Герка! Живой еще!

Он обнял ее очень искренне. И никаких воспоминаний об их глупой ссоре. Потому что никого, оказывается, нет у него ближе, чем она!

– Живой.

– Ну поехали отсюда скорей!

Все было ясно: выкупила!

– Поехали. Правда, я расписался, что вернусь по первому требованию. На допрос.

– Это туфта. Не мог же следак сразу прикрыть дело. Сначала переквалифицировать статью, изменить пресечение. А там постепенно спустит на тормозах. Не в первый раз. Хорошо, я через Мишу сразу на нужного адвоката вышла, который имеет контакт.

– Какого Мишу? – машинально поинтересовался Герой.

– Ревнуешь? – с надеждой переспросила Джулия. – Да этот, помнишь, из клуба меценатов. У него везде схвачено.

– И почем же я иду нынче?

– Не твое дело. На свободе – и радуйся.

– Он мне сам сказал цену: двадцать штук зеленых. Я отдам постепенно. Долгов не люблю.

– Дурак! Был дурак – и остался. На девочек больше не кидайся, вот и все долги. Дороги нынче девочки.

Она рулила, а он сидел рядом: в точности как недавно ехали из больницы. Он и чувствовал себя словно после очень глубокой болезни.

В первую минуту он и забыл от радости, что Джулия сама виновата: не устроила бы из ревности экзекуцию, не пришлось бы потом платить. И Ариадна была бы жива.

Но ругаться сразу не хотелось. Все равно она самая близкая, а близким приходится прощать. Да и он тоже в чем-то виноват: не зазвал бы девственницу к себе, не закрутились бы все дальнейшие дела. И сама девочка виновата, потому что набивалась.

Смерть несоизмерима со всеми другими несчастьями, но о смерти Ариадны Герой думал довольно спокойно: тоже сама виновата – нечего было кончать с собой от обиды. А если она не вешалась и не топилась, а убил ее кто-то другой – тогда вообще к Герою ее гибель отношения не имеет!.. Но вдруг Джулия не только выпорола Ариадну, но и заказала потом ее окончательно?! Только молчит об этом?!

Как трудно разобраться в событиях. Как трудно кому-то верить.

– Ну и как тебе сиделось три дня? – спросила Джулия после долгого молчания. – Вид у тебя пришибленный.

Действительно, всего три дня! А по ощущению – огромный отрезок жизни.

– Так и есть. Не санаторий. И даже не больница.

Рассказывать о пытках подробно не хотелось. Рассказывать – значит, переживать во второй раз. Если не боль, то унижение – точно.

– Значит, хорошо, что дольше не засиделся. А эти шакалы только повода ищут! Промысел у них такой: схватить человека, а потом выкуп получить. Своя Чечня выходит. Разве что цены пока пониже. Чеченцы начинают торговаться с миллиона.

Подъехали к его дому. Поднялись наверх. В квартире так и сохранился умеренный беспорядок после обыска. Хорошо, не так уж рьяно искали, бумаги, например, не вывернули из стола, не разбросали по полу – как когда-то при обыске у отца. Сама квартира казалась теперь Герою оскверненной посещением банды пинкертонов. И не защищали больше родные стены, свой дом перестал быть своей крепостью: в любой момент могут ворваться, схватить, увезти.

– Сейчас наведем марафет, – бодро пообещала Джулия.

Она убирала, а он сидел и смотрел – все еще словно стукнутый пыльным мешком.

Подумал, позвонить ли жене Голодца. Чуть не назвал мысленно вдовой. Подумал – и не стал. Зачем мучить бедную женщину?! Если нет у нее денег, значит действительно нет.

Наконец, чтобы взбодриться, отвлечься от камерных переживаний, он сообщил:

– Я для тебя новый бизнес нашел. Незанятую нишу.

– Ну? Неужели подумал об этом? Прямо в тюряге? – Джулия выказала двойную радость: и тем, что Герой придумал доходное дело, – она заранее поверила, что дело доходное, и тем, что он помнил о ней, думал о ней!

– В тюряге не очень думается на отвлеченные темы, – усмехнулся Герой. Перед тем придумал, перед посадкой. Так вот: люди больше всего мечтают о здоровье. Да чтобы дешево и сразу защититься от всех болезней. А для этого еще древние египтяне придумали пирамиды. Или их научили заезжие инопланетяне, есть и такая версия. Тоже хорошо: люди верят в мудрость древних, а в мудрость инопланетян – тем более. Ну вот, а дальше элементарно. Главное, мы переходим от египетских стометровых пирамид к массовому производству. Даже слоган готов для рекламы: "Каждый сам фараон в своем доме!" Кто же не захочет сравняться с фараоном?!

Выслушав проект, Джулия спросила вполне чистосердечно:

– А пирамиды действительно лечат? И фрукты ускоряют, и энергию концентрируют?

Герой ответил совершенно серьезным тоном:

– Вот наделаем пару миллионов штук и проверим. Статистика покажет. Можешь одну к себе в спальню поставить: спи под ней, а утром измеряй энергию.

– Это больше мужчинам надо – измерять энергию.

– Точно! Будешь с виагрой конкурировать. А уж тогда спрос неограниченный: каждый мужчина мечтает увеличить свой потенциал. Импотент мечтает, чтобы хоть что-то получилось; нормальный мужик, чтобы стать половым гигантом. И даже гиганты стремятся повторить тринадцатый подвиг Геракла, но пока не могут. Мужскому совершенству нет предела. Каждый хочет еще больше!

– Не каждый. Тебе, миленький, подвиги Геракла повторять не нужно: и так на всех шлюшек кидаешься.

Значит, так и не прощает Джулия мимолетную соперницу. Даже смерть ее не примирила! Это было неприятно, но ссориться сейчас с Джулией не было сил.

– Ну хорошо, меня вынесем за скобки, а всех остальных ты можешь рассматривать как объектов коммерции. Рекламный лозунг: "Каждому мужчине по собственной пирамиде!" Значит, миллиарда три потенциальных покупателей. Рекламным агентом будет выступать Хеопс, он гонорара не потребует.

Деловой разговор очень сблизил. И они вполне мирно поужинали, а потом Джулия очень естественно у него осталась. Как будто и не было ни ссоры, ни тюрьмы.

Глава 31

Джулия очень решительно взялась за пирамидное дело. Герой в подробности не вникал, знал только, что она нашла и исходную статью в «Известиях», и автора статьи, и энтузиаста пирамид некоего Проскурякова. Как выяснилось, никаких патентов у энтузиаста не оказалось, так что делиться с ним совершенно не нужно, но рекламным агентом Джулия Проскурякова наняла. Тот стал писать новые статьи, выступать с лекциями. Замаячила настоящая прибыль, и Герой одним своим советом многократно окупил все щедроты Джулии, включая выкуп из темницы.

Джулия могла бы оставаться полной хозяйкой новорожденной пирамидной империи, но она благородно пригласила Героя в компаньоны. И он не стал отказываться. Зато в свою Академию Опережающих Наук он Джулию не приглашал: ну какой из нее академик? Правда, сама теория пирамид как концентраторов космической энергии была безусловно опережающей наукой, и Проскурякова Герой в свою Академию поверстал: пусть блистает титулом, это прибавит убедительности статьям и лекциям.

Самое замечательное, что до сих пор ни один из новоявленных академиков не написал ему склочного письма, не потребовал посоха и мантии, не спросил, когда ближайшее общее собрание Академии? А тут случилось очень полезное событие: в "Ведомостях", поместили интервью с председателем Союза изобретателей Александром Герасимовичем Холодных, и Александр Герасимович как о чем-то само собой разумеющемся сообщил, что он – действительный член Академии Опережающих Наук. Таким образом АОН была вполне легитимизирована. Герой вырезал интервью, наделал на ксероксе копий, чтобы показывать всем сомневающимся. Но сомневающихся пока не находилось.

Поразило только напоминание, что Союз изобретателей сокращается как СИЗО, и тюрьма, в которой три ужасных дня томился Герой, называется следственным изолятором и тоже сокращается как СИЗО... Бывают странные сближенья.

Три ужасных дня!.. А если бы год, как многие?! Как Голодец. И два, и даже три.

После своего внезапного ареста, чтобы не сказать – похищения, Герой невзлюбил свою квартиру. Он не чувствовал себя больше защищенным в этих стенах. Можно было уже себе позволить присмотреть другую: старую продать и купить с доплатой. Но у него появилось навязчивое желание иметь тайное убежище. Оставить за собой эту квартиру, числиться в ней прописанным – но не жить! А жить там, где он неизвестен милиции. Чтобы, если снова захотят прийти за ним внезапно, то пусть найдут пустые стены. Прежде всего – если захотят прийти менты. Но во вторую очередь нельзя исключать и бандитов, раз уж у него умножаются деньги.

Например, купить квартиру на имя бабушки Милы! И жить там. Одно плохо: бабушка Мила не вечна, а после нее Герой наследует пополам с Любкой.

Герой обдумывал, как уйти в подполье, ну а пока терпел старую квартиру, веря, что заплаченный Джулией выкуп обещает временную безопасность. От следователя Люлько во всяком случае.

В старой квартире и раздался однажды телефонный звонок. Джулия училась под его руководством обращаться с компьютером – до сих пор в ее фирме с компьютером общался только бухгалтер – от этого мирного занятия Герой и оторвался.

– Алло?

– Здравствуйте. – Низкий женский голос, странно знакомый. – Я думала, вас зовут Герман, а Шура мне сказал, что вы – Герой.

Это же убиенная Ариадна! Герой чужд суеверий, но тут невольно пробрал озноб!

– Вы слышите? Почему молчите? Узнаете?

– Кажется, узнаю. Но меня настойчиво уверяли, что вы погибли.

Джулия отвлеклась от компьютера и уставилась на Героя. Вернее, на трубку в его руке.

– А-а, это мама подняла панику. Просто я уехала и ей не сказала.

– Подняла такую панику, что меня обвинили в вашем убийстве. В тюрьму потащили. Следак о каком-то трупе твердил. Следователь то есть.

– Ну да, мама подняла панику, и ей показали какой-то молодой труп. А она со страху опознала.

Ариадна засмеялась.

– Это совсем не смешно: попасть в камеру из-за вас и вашей мамы! Уехали и зачем-то оставили мой телефон посреди стола. Где-то ведь нашли, я вам телефона никогда не давал. Словно нарочно наводили на меня.

– Может, немножко и нарочно. Чтобы мама вас слегка побеспокоила. Она у меня вообще беспокойная. А вы знаете, что со мной сделала какая-то сумасшедшая ваша любовница? Интересно, она вам рассказала? Это только мама меня порола в детстве, а больше никому не позволено! А у меня же нет таких головорезов, чтобы в ответ схватить ее или вас. Я и пустила по следу маму вместо ваших головорезов. Маленькая месть. Ну если вас немножко арестовали, значит, мы квиты. Тем более, я слышу, вас уже выпустили. Я знала, что мама поднимет шум, вот и звоню, чтобы сообщить, что я жива. Чтобы вы не беспокоились. Если только вы беспокоились.

– Я тоже не очень верил, что вы покончили с собой от горя или обиды. Даже когда мне твердили про труп. Ну что ж, живите и дальше, только забудьте мой телефон.

Герой с размаху положил трубку. Между прочим, ему показалось очень утешительным услышать, что в детстве решительная мама Ариадну порола. Если бы ее никто и никогда – ну понятно, что обида на месть Джулии могла быть смертельной! Но раз уже пороли – подумаешь: поркой больше!

– Утопленница воскресла? – нехорошим голосом спросила Джулия. – И ты такой великодушный: "живите и дальше!" А во что ее шуточки обошлись, ты ей сказать не захотел? Видно, ее объятия этого стоят, да?! Незабываемые мгновения?! Да за двадцать тысяч баксов, миленький, ты бы, наверное, Мадонну мог на ночь нанять. Вместе с Клаудией Шиффер. Я понимаю, вытащить тебя, когда есть труп, когда тебе шьют убийство! Тут никакие деньги не слишком. А за милый розыгрыш слишком дорогая плата.

После единственной фразы Героя: "Я верну!" и ответа Джулии: "Дурак!" они больше не вспоминали о выкупе. И теперь Джулия напомнила впервые.

– Она говорит, что отплатила за ту порку, что ты ей устроила.

– И ты с нею согласен! Что поротая жопа этой поблядушки стоит двадцать тысяч! Двадцать рублей она не стоит, не то что баксов! За двадцать тысяч можно было не юбку ей задрать, а в асфальт закатать.

Джулия была почти права – ну если отбросить последнюю фразу. Да в запале еще не то говорится. Шутку Ариадна разыграла чрезмерную. А ведь ни Джулии, ни теперь Ариадне Герой не рассказал про пытки в застенке у следователя. Стыдно было рассказывать, потому что перетерпеть пытки – не только несчастье, но и позор. Унижение. Ведь довели до того, что он ревел от боли – добились своего, растоптали!..

Ариадна – стерва, и во второй раз ссориться из-за нее с Джулией он не собирался. С Джулией, которая забыла скандал, забыла даже его измену – при ее-то ревнивости! – и, не задумываясь, бросилась его спасать. Вызволять. Если бы не она, может быть, он был бы уже полутрупом: отбили бы последнюю почку – и достаточно.

Герой приобнял Джулию.

– Ну что поделаешь, раз так получилось. Больше всех я виноват, что привозил ее. Да и не зарился я на нее, не любил никогда. Просто она меня пригласила как специалиста.

Герой никогда этого Джулии не рассказывал. Да вообще не говорил с нею об Ариадне. Ну выследила Джулия через Любку, ну было дело... Как теперь выражаются: без комментариев. Но, пожалуй, настал момент.

– Как это – как специалиста?

– Попросила произвести ей дефлорацию. Ну как хирурга приглашают.

– Какую еще дефло...? Наука о букетах есть – флористика.

– Невинности лишить! – чуть не по складам объяснил Герой. – Она беспокоилась, что не у всех хорошо получается. Ну как больной хочет, чтобы его оперировал лучший профессор.

Джулия искренне расхохоталась.

– Ну и что же ты – произвел операцию?

– Произвел, – скромно подтвердил он.

– Все хорошо. Даже забавно, ей-богу. Только я в первый раз слышу, чтобы сам хирург платил за операцию. Обычно платят хирургу... В хорошенькую цену она нам обошлась. Мы же теперь компаньоны, так что осторожнее с убытками фирме. Ты признайся сразу: еще к тебе заказы поступали? Подругам своим она тебя не рекомендовала?

– Нет, – совершенно искренне отрапортовал он.

Как приятно сказать чистую правду!

– Ну смотри-и, – она пощекотала ему шею. – Поздно мы встретились, не повезло мне. А то бы тоже обратилась к такому классному специалисту. Во всем люблю высший сорт.

Занятия компьютером они в этот вечер не продолжали.

Глава 32

Реклама домашних пирамид действовала неотразимо. Ну как можно не купить простое приспособление, «которое разом решит все ваши проблемы!» Если спать под пирамидой, то космическая энергия излечит большинство болезней – от рака до астмы, необычайно повысит энергию, как умственную, так и физическую, подзарядит батарейки транзисторного приемника, так что они прослужат в три раза дольше. Ну и множество других очень практичных чудес. И конечно, персональные пирамиды выгодно отличались от воды, заряженной энергией во время сеансов Чумака. Зарядка воды через телевизор все-таки вызывала много скептических вопросов, хотя и очумаченная вода многим помогла с полной несомненностью, но против пирамидного эффекта не мог ничего возразить даже самый отъявленный семейный скептик: ведь паранормальные свойства пирамид готов подтвердить любой египтолог! Почему еще древние знали, что «время боится пирамид»? Да потому, что в подпирамидном пространстве время действительно течет медленнее, а часы похуже так и просто останавливаются! Это же очевидно, кто же в таких элементарных феноменах сомневается?!

– Ты у меня гений! – говорила Джулия, не подозревавшая, какие сложные переживания долгие годы связывались у Героя с этим словом.

Зато теперь его гениальность можно было измерить с точностью до рубля. Или, что приятнее, до доллара.

– Давай слетаем куда-нибудь на теплое море, – пожелала Джулия. – Имеем мы право отдохнуть недельку. В эмиратах, или в Египте, наконец. От нашей слякоти. Не осень, не зима, а какое-то смутное время года!

Действительно, что-то надломилось в царстве природы, и времена года слегка перемешались.

– Мне не стоит показываться под сильным солнцем, – напомнил Герой. Все-таки у меня отрезали не аппендикс.

Напомнил ей, а сам-то он вспоминал о возможной измене собственных органов довольно часто! Как изменила ему левая почка, впустила раковые клетки, так могли следом предать и другие тихие органы, которых не видно и не слышно: сидят там внутри, чего-то химичат. Хорошо, почка была все-таки предпоследняя, а печень, например, единственная. Когда настоящая жизнь только начиналась, умереть было бы довольно-таки обидно.

– Ах, ты, мой бедненький. Ну хорошо, поедем на север куда-нибудь. В Швецию давай. Возьмем индивидуальный тур, чтобы только вдвоем и никаких настырных гадов и гидов. А то заведется один гад в группе – и уже никакого отдыха. Попробовала однажды.

Герой никогда не бывал в настоящей загранице из-за своей слишком затянувшейся секретности. А потом – по случаю своей новой бедности. И первое, что его поразило, – прозрачный воздух.

Они еще только ехали из аэропорта в Стокгольм, он смотрел из окна такси и казалось, у него зрение улучшилось, хотя он и раньше не жаловался. Каждая веточка облетевших деревьев, каждая сосновая хвоинка виделись графически четко на таком расстоянии, на котором в окрестностях Петербурга они уже сливаются в сплошную лесную массу. А гранитные скалы, сквозь которые местами прорезалась дорога, казались только что вымытыми, и потому не напоминали о древности, об уходящих во тьму веков геологических эпохах – здешний гранит был новенький, только что доставлен со склада Господа Бога. Не иначе как к приезду Героя с Джулией.

А в центре города на самой автомобильной улице совершенно не ощущалось выхлопных газов.

Джулия тоже оценила:

– Воздух как в лесу. Потому что фильтры стоят на выхлопе.

Очень она технически подкована для женщины.

Герой подумал, что вредные выхлопы тоже повышают вероятность рака, особенно для него, уже имеющего раковый опыт, поэтому загрязненный Петербург ему так же опасен, как слишком солнечные эмираты.

В отеле Герою тоже все понравилось. И номер-люкс с джакузи, куда они удобно помещались вдвоем, и шведские завтраки. В гостинице нашлись соотечественники, они без стеснения перекрикивались в столовой и накладывали себе чудовищные порции гостиничных деликатесов. Герой ел немного и старался держаться чопорным англичанином, брезгливо сторонящимся этих дикарей.

Тротуары перед отелем – да и везде – были такие чистые, что Герой вспомнил странную похвальбу в "Аркадии", когда Джулия впервые вывела его в свой свет. Как он тогда разыгрывал миллиардера перед Витенькой и Розочкой? "Завтра куплю вашу немытую Северную Пальмиру и прикажу оттереть шампунем!" Похоже, здесь так и сделали – без него.

Днем они отправлялись в старый город, где по узким пешеходным улицам слонялись стаи туристов. Удивляло, что здесь живут по-настоящему. Герою казалось, что у аборигенов Старого города жизнь должна быть совсем особенная, безмятежная, почти как у попавших в рай праведных душ. Даже собаки, изредка встречавшиеся и всегда выступавшие впереди хозяев на коротких поводках, никогда не лаяли.

У Джулии была кредитная карточка, но Герой захватил с собой и собственные разрешенные пятьсот баксов, чтобы не чувствовать себя ребенком, который нудит: "Мама, купи мороженого!" Покупательной лихорадкой они оба не страдали, Джулия в первый же день опытным глазом прикинула цены и заявила: "У нас все дешевле!" – и по магазинам Героя за собой не таскала. Но иногда попадалась какая-нибудь смешная мелочь. Герой углядел на развале прямо на улице розовые женские брюки с Микки-Маусами, обильно налепленными спереди и сзади. И быстро купил, пока Джулия отвернулась. Она потом ахала в гостинице:

– Да ни за что такого позорища не надену! Это же для девочек, а у меня уже слишком обильные телеса.

– Не кокетничай. Очень у тебя пропорциональные телеса. Сколько нужно – ни больше, ни меньше.

– Ну смотри. Будут смеяться, отошлю к тебе: "Смейтесь над Геркой, это он выдумал!" Такие только летом где-нибудь на даче носить.

– Значит, надо к ним еще и дачу. А чего? Не в Разлив же к подруге ездить, как ты в прошлом году.

– И не в Комарово к каким-то друзьям, – ответствовала она.

– В Комарово-то как раз хорошо. Только к себе домой. Я давно хочу вернуться в Комарово.

Чего хочет мужчина, от того не убежишь.

В самый центр Стокгольма глубоко врезался фиорд, доходил до Старого города и похож был на широкую реку, вроде Невы. Когда Герой с Джулией вышли на набережную, мимо проплыла большая двухмачтовая барка под красными парусами.

Барка не была похожа на элегантные яхты, предназначенные для гонок, обводы у нее были грубее, нос тупее. Видно было, что на ней просто плавают в свое удовольствие, благо фиорд и не думал замерзать.

Герой только недавно начал понимать, что это значит – жить, а не гнаться за ускользающей целью. Когда-то он был как гоночная яхта, которая разрезает волны, стремясь прийти первой и не замечая окружающих морских красот. А теперь он – как эта барка, которая не торопится, а просто плывет, наслаждаясь раскрывающимися навстречу панорамами. И если сам он живет в комфорте, обладает всем, чего только желает, плевать ему, если кто-то рвется к финишу ради смешных почестей.

Если бы только обрести надежное чувство безопасности. Такое, как снизошло на него здесь, в Стокгольме.

Погода была еще менее понятная, чем дома. Довольно тепло, в пальто мало кто ходит, на снег и вовсе никакого намека, и только голые деревья напоминали, что уже начался декабрь. Голые деревья и первые рождественские витрины.

Уже выйдя из Старого города, они набрели на цветы, лежащие на тротуаре. Можно было и не заметить этот букет на фоне рождественских витрин, но они с Джулией, к счастью, не очень глазели на витрины. Букет – и рядом на стене маленькая табличка. Герой напрягся, прочитал шведскую надпись и догадался:

– Слушай, на этом месте убили Пальме! Прямо тут, представляешь?

– А кто он такой? – не поняла его волнения Джулия.

Неожиданный пробел в образовании обнаружился. Но Герой постарался не выказать удивления ее неосведомленностью, объяснил небрежно:

– Был у них такой премьер-министр. Его застрелили на улице, когда он шел домой из кино. Вот, значит, на этом месте.

– А я-то думала, здесь спокойная жизнь. А выходит, хуже чем у нас. Все-таки премьеров у нас ни разу не стреляли.

Герой тоже был разочарован этим напоминанием о террористах здесь, в идиллической Швеции. Но почему-то чувство безопасности его не покинуло. В том-то, может, и дело, что у нас премьеры и президенты так загородились, что их никакой террорист не достанет, зато на простых граждан президентам и премьерам наплевать, вот простых граждан и стреляют как куропаток. А в Швеции премьер не отгорожен, его и убили запросто, но незагороженный премьер думает о гражданах – и потому их-то как раз стреляют редко.

Джулия увидела церковь на другой стороне улицы и потянула:

– Смотри, наверное, русская: пятиглавая, как наши. Давай зайдем!

Героя русская церковь не привлекала, но и отказывать Джулии повода не было. Джулия не слишком донимала его своими верованиями, не то что Любка, так что нужно было сделать ей любезность. Правда, из таблички у дверей стало понятно, что церковь вполне шведская, но зато в ограде среди могил они заметили одну, у которой горели свечи. И снова встретились с Пальме: оказалось, что это его могила.

– Во как помнят. Все-таки потому, что у них редко вот так убивают на улицах, – постарался Герой оправдать шведов. – И потому у шведов чувство вины перед убитым. Вот, свечки горят. А у нас так привыкли, что уже никаких чувств.

Из церковной ограды они вышли на противоположную сторону и оказались на тихой улочке. У подъездов домов стояли велосипеды, даже не стреноженные цепями.

– Вот видишь, у них даже велосипеды не воруют, – сказал он. – Нет, все-таки здесь жизнь безопасная.

Ах, если бы их с Джулией фирма производила простой и надежный продукт, равно нужный всем в мире. Вот как наследники Смирнова уехали и стали выпускать водку "Smirnoff". Тогда и они могли бы поискать себе безопасную страну. Но вербовать простодушных изобретателей в Академию Опережающих Наук Герой мог только дома. Да и успешный пирамидный бизнес возможен только среди отечественной публики. В сущности, они торговали миражами, и очень успешно торговали, но рынок миражей им открыт только в России. Возможно, в других странах нашелся бы спрос на другие специфические миражи, но надо родиться в своей стране, чтобы почувствовать, какой мираж нужен дорогой Родине.

И значит, они обречены были возвращаться в свою опасную страну Россию.

Каникулы кончились.

В аэропорту к ним подошла дама – услышала русскую речь.

– Вы в Питер? Возьмите коробку передать родным. Я позвоню, чтобы вас встретили. Очень обяжете. Я, конечно, отблагодарю.

– Нет, мы почтовыми голубями не работаем! – резко ответил Герой.

– Я вам покажу, что внутри, вы не сомневайтесь.

– Нет.

– Чего ты уперся? – удивилась Джулия, когда просительница отошла. Сделали бы любезность. Она же хотела показать, что бомбы там нет.

– Ну, во-первых, так с ходу не разберешь. Бомбу можно удачно замаскировать под какой-нибудь чайный сервиз. Ты же не стала бы каждый чайник и кофейник раскрывать, правда? А еще легче какой-нибудь наркотик сунуть. Совсем не заметишь, сколько ни раскрывай коробку – если только у тебя нюх не как у таможенного спаниеля. Приедем, а нас берут с этой коробкой. Доказывай потом, что какая-то незнакомка в Стокгольме попросила.

Приятно чувствовать себя в безопасности – и уже только поэтому не нужно было брать коробку. Но еще – Герою понравилось, что он оказался тверже Джулии! Она-то чуть не согласилась, а он твердо сказал: "Нет!" Раньше он, по своей интеллигентской стеснительности, редко умел говорить "нет". Значит, меняется он в гораздо лучшую сторону!