355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Светлов » Стихотворения и поэмы » Текст книги (страница 14)
Стихотворения и поэмы
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 02:44

Текст книги "Стихотворения и поэмы"


Автор книги: Михаил Светлов


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

220. МАНОЛИСУ ГЛЕЗОСУ
 
Ночь старается в июле быть короткой,
Но бывает час – темным-темно…
Глезос, дорогой! Отдай решетку,
Я тебе отдам свое окно.
 
 
До чего же мы с тобой родные!
Ты давно мой
                    родственник, мой брат,
Ты живи в моей
                           родной России,
А меня пусть в
                          Греции казнят!
 
 
За твоей решеткой, как в окопе,
Вижу я (вовсю рассвет блестит) —
Греция блуждает по Европе,
О тебе с тревогой говорит.
 
 
Что ж такое на земле творится?
Справедливость будут убивать?
Лучшую в истории столицу
Трудно мне Афинами назвать.
 
 
Бедная История! Печалься,
На Балканах, как девчонка, плачь —
Вот аванс у строгого начальства
Получает греческий палач.
 
 
На два лагеря событья раскололись…
Если боремся, то, значит, мы живем,
И с тобою, дорогой Манолис,
Мы по Красной площади пройдем.
 
1959
221. ДЛЯ ТОГО ЖИВЕМ СО ДНЯ РОЖДЕНЬЯ

Илье Сельвинскому


 
Как найти мне нетерпенья меру?
Как мне на прекрасное взглянуть?
Пусть, как добрые милиционеры,
Звезды мне указывают путь.
 
 
Знаю – станет явью всё, что снится!
Я иду сквозь всех путей узлы.
Пусть меня сопровождают птицы,
Голуби летят, летят орлы.
 
 
Для того живем со дня рожденья,
Чтоб навеки отменить в сердцах
Это страшное вооруженье —
Ложь, и подозрительность, и страх.
 
 
И сливается в едином гимне
Всё, что близко, что живет вдали…
До чего, товарищи, близки мне
Оба полушария земли!
 
 
Мы преодолеем все просторы,
Недоступного на свете нет!
Предо мной бессильны светофоры —
Я всегда иду на красный свет.
 
1959
222. ПРИДЕМ!
 
О, наше время благородное!
Хочу поздравить всю страну —
Не водородная, а всенародная
Летит ракета на Луну.
 
 
И навсегда увековечится
Двенадцатое сентября,
Как в космосе для человечества
Мы укрепили якоря.
 
 
Молчит Вселенная послушная…
И станет гордостью Земли,
Что мы в пространство безвоздушное
Советский воздух принесли.
 
 
И верят все, кого ни спрашивай,
В наш исторический подъем!
Планеты ждут прихода нашего,
Мы обязательно придем!
 
1959
223. СТАРИННАЯ ПРОГУЛКА
 
Вдоль улицы, вдоль переулка,
У всех прохожих на виду
Я на старинную прогулку
Тебя, читатель, поведу.
 
 
Не машинистом паровоза,
А кучером – за прошлым вслед.
Мелькают старые березы,
Мычат коровы древних лет…
 
 
Со мной сидела юность рядом.
Ее попробуй позови!
Я провожаю грустным взглядом
Цветную юбочку любви.
 
 
Далекой лентой непрерывной
Лежит дорога предо мной.
И кашель старческий, надрывный
Я слышу за своей спиной.
 
 
Как летописи Сиракузов
И как сказания Руси,
Опять легенды влезли в кузов,
Как будто это им такси.
 
 
И снова коренной зафыркал,
Колеса медленно скрипят,
И вновь за мною пассажирки
Молитвы шепчут и кряхтят:
 
 
«Неужто ты, о боже, боже,
Для представительниц веков
У современности не можешь
Урвать хоть несколько часов?»
 
 
Я равнодушно пью из фляги…
Но вновь уныло донеслось:
«На нас морщины, как овраги,
Нам жить осталось с гулькин нос…»
 
 
Нет! Как бы путь мой ни был долог,
Пусть всю дорогу я молчу, —
С весенней песней комсомолок
Я расставаться не хочу!
 
 
Нет! Это не в моих привычках!
«Мы не дойдем в такой грязи —
Не до конца, до электрички
Хотя бы только довези.
 
 
Умей любить печаль развалин,
Не только вешнюю грозу!»
Признаться, я сентиментален,
Я согласился и везу.
 
 
Возница я. Пространства глухи.
Хоть закричал бы кто-нибудь!..
В меня влюбленные старухи
Легенды продолжают путь.
 
1950-е годы.
224. ВРЕМЯ («Время одинаково течет…»)
 
Время одинаково течет
В Африке и у моих ворот,
Там и тут четверг немолодой
Между пятницею и средой.
 
 
Времени мы платим не полтиной —
Платим вместе новою плотиной,
Платим созданными городами,
Платим прожитыми годами.
 
 
Время – наших действий соглядатай…
Высятся сады и интернаты,
И кварталы новые встают,
Но, как наводнение, плывут
Пятница, суббота, воскресенье…
Нет у нас от старости спасенья!..
 
 
Мне понятны старики и дети,
Мне История ясна вполне —
По старушке каждое столетье
Присылает с жалобой ко мне.
 
 
Может, есть для стариков игрушки,
Только баловаться не хочу…
В дверь стучатся две подружки —
Пенсия и старость… Не впущу!
 
 
Ты состарилась, судьба? Ну что же,
Постарайся выглядеть моложе!
 
1950-е годы
225. ВЕСНА («Старик какой-то вышел на крыльцо…»)
 
Старик какой-то вышел на крыльцо,
Под бременем годов своих шатаясь,
И, как официальное лицо,
Стоит на белорусской крыше аист.
Желаниями грудь моя полна.
 
 
Пришел апрель. Опять весна опознана,
Опять она пришла – моя весна,
Но слишком поздняя,
Но очень, очень поздняя.
 
1950-е годы
226–227. ДВА ПРИЗНАНИЯ
1. «Что-то странное ночью случилось…»
 
Что-то странное ночью случилось —
Будто рамы сорвались с гвоздей,
И общественность вдруг разделилась
На отдельных влюбленных людей.
 
 
Где взяла ты курносое личико?
Трудолюбие где ты взяла?
Чистый фартук белеет приличненько,
И во взгляде отсутствие зла.
 
 
Мы не будем с тобою в разлуке,
Я, поверь, твой жених навсегда,
Я люблю эти милые руки
В несмываемых пятнах труда.
 
 
И чтоб нам не привыкнуть к потерям
(Ты с начальством знакома в цеху),
Сделай так, чтобы стать подмастерьем
Моему молодому стиху!
 
 
Неужель ты уходишь, Надежда?
Я стою, я смотрю тебе вслед —
Где же, где же твоя прозодежда?
Мне вечерние платья во вред.
 
 
Брошу всё, увезу тебя за море,
Пусть огонь умирает в золе!
Разве золото ищется в мраморе?
Мы найдем его в грязной земле.
 
 
Ты всегда у меня на примете,
Ты – попутчик в тяжелом пути.
Умирая, спрошу: «Где бессмертье?» —
Чтоб улыбку твою донести.
 
 
Вечно в должности человека,
Доживу до счастливого дня,
И любовь двадцать первого века
У калитки обнимет меня.
 
 
Пусть же правнук поймет незнакомый,
Как мы были с тобой влюблены,
Как для взлета аэродромы
Нашим горным орлам не нужны!
 
2. «Цветы шептали, как живые…»
 
Цветы шептали, как живые,
Луна скользила меж ветвей,
И вот в истории впервые
Не спел, а молвил соловей:
 
 
«А может, воевать придется?..»
И, доверяя, как врачу,
Измученные полководцы
Прильнули к моему плечу.
 
 
Ну, ладно, ладно, полководцы!
Пускай техничнее беда,—
Что русской доблестью зовется,
Не побеждали никогда!
 
 
Мне не страшна опасность эта —
Любовь моя со мною тут,
Ее ни пушка, ни ракета,
Ни сто ученых не убьют!
 
 
Покинув лунную аллею,
К победе я опять готов,
Я не себя в бою жалею —
Мне очень жаль моих врагов!..
 
 
Всегда с тобой, влюбленный в солнце,
Со злом привыкший воевать,
Так не хочу я слово «стронций»
Под вашим солнцем рифмовать!
 
 
Мне нелегко расстаться с песнею…
Мой друг! О, если бы я смог,
Как сталевар, уйдя на пенсию,
Выращивать живой цветок!
 
1950-е годы
228. «Я прославить должен…»
 
Я прославить должен,
                                     как поэт,
Скромность человеческих
                                        побед,
Милое лицо простое
И обыкновенные черты…
И на этом зиждутся устои
Правды, веры, славы, красоты.
 
1950-е годы
229. «К новой юности ревнуя…»
 
К новой юности ревнуя,
Жадно я веду теперь
Итальянскую, тройную
Бухгалтерию потерь…
 
1950-е годы
230. ПЕСНЯ ВАКЕРОС
 
Проплывают прерии, нависает зной…
Еду я хозяином по земле родной.
Для меня – хозяина – все открыты двери…
Эй, здорово, кактусы, часовые прерий!
Угнетатель Мексики, берегись, Диас!
Никогда оружие не покинет нас!
Не один вакерос ждет восстанья часа.
Даже кактус иглами разорвет Диаса!
Вот какое дерево в Мексике растет!
Вот какой отчаянный здесь живет народ!
Еду я на лошади по дороге славы,
Мне кивнула дружески встречная агава.
Проплывает прерии голубой простор,
Я в глаза опасности посмотрю в упор,
У агавы выцежу я бочонок влаги,
Чтоб хватило храбрости, песен и отваги.
Чтоб ударить молнией не смогла гроза,
Чтоб красивой девушке посмотреть в глаза,
Чтобы песни мужества над землей звучали,
Чтоб меня улыбками девушки встречали.
 
1950-е годы
231. ВРЕМЯ («Всё яростней день ото дня…»)
 
Всё яростней день ото дня
Преследует время меня.
– Тебе уже под пятьдесят,
Тебе никогда не простят
Ни щедрости глупой твоей,
Ни даром истраченных дней.
 
 
Сквозь ночь Заполярья, сквозь мрак
Несутся упряжки собак,
Над вечным безмолвием льда
Бегут и гудят провода,
И сразу небес потолок
Пронзил электрический ток.
Рога поднимает олень —
Ужель начинается день?
Шаман, вероятно, не в срок
Над Севером солнце зажег!
 
 
Откуда явились они —
Движение, юность, огни?
Их люди сюда принесли,
Что вместе с тобою росли,
Что в детстве далеком с тобой
Сидели за партой одной.
Они возмужали давно,
Присуще им свойство одно,
Одно их стремленье ведет —
Обилие южных широт
На новый, на северный путь
На прочном буксире тянуть!
Грунты вековой мерзлоты
Они пробивают… А ты?
 
 
Сплошным наказанием зной
Над мертвой висит желтизной.
Цепочкой верблюды идут,
Достойно они берегут
Три тысячи – минимум – лет
В пустыне свой авторитет.
Миражи для них – пустяки,
Как будто они мастаки
Свои увлажнять языки
Из настоящей реки!
Песок под ногами течет…
Верблюды замедлили ход,
Им слышно, как издалека
Над грустной равниной песка,
Черняв, и кудряв, и высок,
Запел паровозный гудок.
 
 
Твой сверстник приехал сюда,
За ним по каналам вода,
Куда бы ни шел он, идет,
Куда б ни велел он, течет.
Он рекам проложит пути,
Прикажет барханам уйти,
Посадит леса и цветы
В глубинах пустыни… А ты?
 
 
А я свое счастье найду,
Опять приступая к труду.
 
 
И всадником каждого дня
Преследует время меня!
 
1950-е годы
232. СОВЕТСКИЕ СТАРИКИ

Ольге Берггольц


 
Ближе к следующему столетью,
Даже времени вопреки,
Всё же ползаем по планете
Мы, советские старики.
 
 
Не застрявший в пути калека,
Не начала века старик,
А старик середины века,
Ох, бахвалиться он привык:
 
 
– Мы построили эти зданья,
Речка счастья от нас течет,
Отдыхающие страданья
Здесь живут на казенный счет.
 
 
Что сказали врачи – не важно!
Пусть здоровье беречь велят…
Старый мир! Берегись отважных
Нестареющих дьяволят!..
 
 
Тихий сумрак опочивален —
Он к рукам нас не приберет…
Но, признаться, весьма печален
Этих возрастов круговорот.
 
 
Нет! Мы жаловаться не станем,
Но любовь нам не машет вслед —
Уменьшаются с расстояньем
Все косынки ушедших лет.
 
 
И, прошедшее вспоминая
Всё болезненней и острей,
Я не то что прошу, родная,
Я приказываю: не старей!
 
 
И, по-старчески живописен,
Завяжу я морщин жгуты,
Я надену десятки лысин,
Только будь молодою ты!
 
 
Неизменно мое решенье,
Громко времени повелю —
Не подвергнется разрушенью
Что любил я и что люблю!
 
 
Ни нарочно, ни по ошибке,
Ни в начале и ни в конце
Не замерзнет ручей улыбки
На весеннем твоем лице!
 
 
Кровь нисколько не отстучала,
Я с течением лет узнал
Утверждающее начало,
Отрицающее финал.
 
 
Как мы людям необходимы!
Как мы каждой душе близки!..
Мы с рожденья непобедимы,
Мы – советские старики!
 
1960
233. ДРУЗЬЯМ («Мне бы молодость повторить…»)
 
Мне бы молодость повторить —
Я на лестницах новых зданий,
Как мальчишка, хочу скользить
По перилам воспоминаний.
 
 
Тем, с которыми начат путь,
Тем, которых узнал я позже,
Предлагаю года стряхнуть,
Стать резвящейся молодежью.
Дружбы нашей поднимем чаши!
Просто на дом, а не в музей
Мы на скромные средства наши
Пригласили наших друзей.
Как живете вы? Как вам дышится?
Что вам слышится? Как вам пишется?
Что вы делаете сейчас?
Как читатель? Читает вас?
На писательском вернисаже
Босиком не пройтись ли нам
Под отчаянным ливнем шаржей,
В теплых молниях эпиграмм?
И, любовью к друзьям согреты,
Проведем вечерок шутя…
Шутка любящего поэта —
Как смеющееся дитя.
 
1960
234. ДРУЗЬЯМ («Не надо, чтоб мчались поля и леса…»)
 
Не надо, чтоб мчались поля и леса:
Разлука – один поворот колеса.
Да, это разлука – заканчивать книгу,
Но стих посвящен не прощальному мигу.
 
 
О, как дорога ты, беседа друзей!..
Мы так изучили друг друга привычки!
Но вот уже дальше бегут электрички
От нашей беседы, от книги моей…
 
 
Идет всё дальше, глубже возраст мой,
И, вспоминая юных чувств горенье,
Я так взволнован, что с любой строфой
Меняется размер стихотворенья.
 
 
Мне нужны (ни с кем не деля),
Как поэту и патриоту,
Для общения – вся земля,
Одиночество – для работы.
 
 
Перелистываю страницы,
Их дыхание горячо…
Что нам к поезду торопиться?
Почаевничаем еще…
 
 
Не родственники мы, не домочадцы,
И я хотел бы жизнь свою прожить,
Чтоб с вами никогда не разлучаться
И «здравствуйте» всё время говорить.
 
1960
235. В ЧАС РАССВЕТА
 
Созвездия блуждали
                                    в вечной мгле,
Казалось, им безмерный
                                     счет потерян…
Мы первые сумели
                                на Земле
Открыть Вселенной
                            запертые двери.
 
 
За облаками в светлом
                                     серебре
Торжественно приходит
                                      час рассвета…
Теперь я знаю – на любой
                                            заре
Каемка знамени моей
                              Страны Советов.
 
1960
236. СПИЧКА
 
Неотвязчива сила привычки,
Бесконечно манит тепло…
Огонек скучает по спичке,
Огоньку без нее тяжело.
 
 
Я шагаю за строчкой певучей,
Я вхожу в заповедник чудес,
Одиночество падает тучей
На покинутый лешими лес.
 
 
И стоит среди леса осина,
Ей на спички пойти предстоит.
Как пристанище блудного сына,
Беспроходная чаща шумит.
 
 
Я желаю и присно и ныне
Быть родителем огоньков.
Я желаю подобно осине
В сотни втиснуться коробков.
 
 
Чтоб носили меня, зажигали,
Чтобы я с человечеством был,
Чтоб солдат на коротком привале
От меня, от меня прикурил…
 
 
А березы стоят как принцессы,
Не отводят от солнышка глаз…
Трудовые проходят процессы.
Мы работаем. Спичка зажглась.
 
1960
237. «Все ювелирные магазины…»
 
Все ювелирные магазины —
                                                они твои.
Все дни рожденья, все именины —
                                                         они твои.
Все устремления молодежи —
                                                  они твои.
И смех, и радость, и песни тоже —
                                                        они твои.
И всех счастливых влюбленных губы —
                                                           они твои.
И всех военных оркестров трубы —
                                                            они твои.
Весь этот город, все эти зданья —
                                                            они твои.
Вся горечь жизни и все страданья —
                                                             они мои.
Уже светает.
Уже порхает стрижей семья.
Не затихает,
Не отдыхает любовь моя.
 
1960
238. ГОЛОСА
 
Я за счастьем всё время в погоне,
За дорогой дорога подряд.
Телевиденья быстрые кони
Бубенцами в эфире звенят.
 
 
Будто с самого детства впервые
Вижу я темно-синюю высь,
Где в обнимку летят позывные
И с романсами переплелись.
 
 
До чего же нам стали привычны
Голоса беспредельных высот!
Люди в небе живут как обычно —
Кто поет, кто на помощь зовет.
 
 
И возможно, что за небосклоном
Он живет среди звездных миров —
Не записанный магнитофоном
Околевшего мамонта рев.
 
 
Мы – живущие вместе на свете —
Разгадали не все чудеса.
И бредут от планеты к планете
Крепостных мужиков голоса.
 
 
И быть может, на всех небосклонах
Повторяются снова сейчас
Несмолкающий шепот влюбленных
И густой Маяковского бас.
 
 
Пусть звезда не одна раскололась,
Но понятный и вечно живой
С хрипотцой Циолковского голос
Не замолк на волне звуковой.
 
 
С детства не был силен я в науке;
Не вступая с учеными в спор,
Я простер постаревшие руки
В нестареющий синий простор.
 
 
Мне близки эти дальние звезды,
Как вот этот заснеженный лес…
Я живу, потому что я создан
Для людей, для земли, для небес.
 
 
Я хочу овладеть чудесами,
Что творятся в космической мгле, —
Небо полнится голосами
Тех, кто жил и любил на Земле.
 
1961
239. СИБИРИ
 
Ты, Сибирь, лежишь перед глазами…
Только я хотел тебе помочь,
Ты сама за счастье вышла замуж,
Каторги удачливая дочь.
 
 
У меня гостят твои морозы,
Я с историей твоей знаком…
Видите, друзья? Столетий слезы
Катятся сибирским ручейком.
 
 
Сколько ж мы годов перестрадали,
Сколько мы намучились, пока
Ручейки улыбок побежали
Сквозь тайгу, сквозь души, сквозь века!
 
 
Там, где тракт веселый расстилался,
Комсомольцы весело идут…
Я бы вместе с ними рассмеялся —
Мне смеяться слезы не дают…
 
 
Прошлое – долой! Над прошлым – баста!
В миллионном мы идем числе…
Ах, Сибирь моя! Ты здравствуй, здравствуй,
Сколько можешь, здравствуй на земле!
 
1961
240. ЖИЗНЬ ПОЭТА
 
Молодежь! Ты мое начальство —
Уважаю тебя и боюсь.
Продолжаю с тобою встречаться,
Опасаюсь, что разлучусь.
 
 
А встречаться я не устану,
Я, где хочешь, везде найду
Путешествующих постоянно
Человека или звезду.
 
 
Дал я людям клятву на верность,
Пусть мне будет невмоготу.
Буду сердце нести как термос,
Сохраняющий теплоту.
 
 
Пусть живу я вполне достойно,
Пусть довольна мною родня —
Мысль о том, что умру спокойно,
Почему-то страшит меня.
 
 
Я участвую в напряженье
Всей эпохи моей, когда
Разворачивается движенье
Справедливости и труда.
 
 
Всем родившимся дал я имя,
Соглашаются, мне близки,
Стать родителями моими
Все старушки и старики.
 
 
Жизнь поэта! Без передышки
Я всё время провел с тобой,
Ты была при огромных вспышках
Тоже маленькою зарей.
 
1961
241. ПАВЛУ АНТОКОЛЬСКОМУ

Ко дню рождения


 
Пусть я прожил немалые годы,
Я мальчишеский пыл берегу,
Я считаю, что цель пешехода —
Спотыкаться на каждом шагу.
 
 
Будем жить нашей жизнью давнишней,
Будем радоваться и горевать
И по-прежнему звезды, как вишни,
За забором Вселенной срывать.
 
 
Нет! Не выцвело старое знамя,
Прикрепленное к стременам!
Наклоняется время над нами,
Гладит лысые головы нам.
 
 
Нет! Дыханьем спокойным и ровным
Мы не дышим! Пожар не утих.
Пусть мелькают желания, словно
Рубашонки ребят озорных!
 
 
Я люблю воспаленные ночи
Над моей, над твоей головой,
Я люблю тебя очень, – короче —
Поздравляю тебя, дорогой!
 
1961
242. ГОСТЬ
 
Не поверят – божись не божись, —
У меня, говорю без обмана,
Для подарков людям всю жизнь
Оттопыривались карманы.
Прав, не прав я, наверно, решит
Старый турок Гарун аль Рашид.
 
 
Он ко мне, обалдев с непривычки,
Едет в гости на электричке.
Он приехал и ждет на вокзале —
Мне об этом в киоске сказали.
 
 
Он столетия пробыл в пути,
На него современность накинется,
И задача моя – привезти
Человека из сказки в гостиницу…
 
 
Спит столица в предутренней мгле,
Спит старик телефон на столе,
Спят гостиницы все этажи…
 
 
Ну-ка, милый, давай расскажи,
Расскажи мне, что слышно на свете
И поют ли еще соловьи?
Что дарил ты и взрослым и детям?
Как продолжил ты сказки мои?
 
 
Как шагал ты по сказочным странам,
Что писал ты и что прочел?
Указал ты пути великанам?
Быть полезным учился у пчел?
Так коснуться бумаги ты смог,
Чтобы пахла она, как цветок?
 
 
Как я жил? Что я делал на свете?
Смог ли сказку я в быль превратить?
Не могу я на это ответить,
У читателя надо спросить!
 
1961
243. ЖЕЛАНИЕ

Марку Шехтеру


 
Все желанья собрал я в охапку,
Всё послушно, всё покорно мне.
И звезда стоит на задних лапках
В широко распахнутом окне.
 
 
Разве чужды мне цветы живые?
Разве я рациональным стал?
Я-то колокольчики степные
Не переливаю на металл.
 
 
Пусть же будет лепестками песни
Многократно шар земной обвит,
Пусть она в загадки поднебесья
С космонавтом третьим полетит.
 
 
Устремленная к далеким сферам,
На земле беседуя с детьми,
Пусть она идет людским размером,
Пусть она рифмуется с людьми.
 
 
Пусть она, как люди, без простоя
Продолжается, как начата…
Вот мое желание простое.
Вот моя давнишняя мечта!
 
1961
244. КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ
 
Разрушены барьеры ночи темной…
Рассвет такой, как всё огромно!
Как будто неба тихий океан
Упал на Тихий океан.
 
 
Кончается моя ночная сказка.
Земля под синим пологом легла,
Но вот уж фиолетовая краска,
Как школьница, бежит через луга.
 
 
Все спящие сейчас вот-вот проснутся,
Лучи нещадно небо теребят.
Они бегут, они ко мне несутся
Ватагою оранжевых ребят.
 
 
Бегут лучи, мои родные дети.
Они моя давнишняя семья.
Со всеми красками дружу я на рассвете,
И на закате с ними буду я.
 
 
Не для пустого времяпровожденья
Я пробивался сквозь обвалы туч,
И для тебя в твой светлый день рожденья
Я выбираю самый лучший луч.
 
1961
245. «Живого или мертвого…»
 
Живого или мертвого
Жди меня двадцать четвертого,
 
 
Двадцать третьего, двадцать пятого —
Виноватого, невиноватого.
 
 
Как природа любит живая,
Ты люби меня не уставая…
 
 
Называй меня так, как хочешь:
Или соколом, или зябликом.
 
 
Ведь приплыл я к тебе корабликом —
Неизвестно, днем или ночью.
 
 
У кораблика в тесном трюме
Жмутся ящики воспоминаний
И теснятся бочки раздумий,
Узнаваний, неузнаваний…
 
 
Лишь в тебе одной узнаю
Дорогую судьбу мою.
 
1961
240. «Где я – в Сан-Франциско иль в Казани?..»
 
Где я – в Сан-Франциско иль в Казани?
Всё мне оказалось по плечу…
В общество преданий и сказаний
Дайте мне билет, я полечу!
 
 
Не вчера, не завтра, не когда-то
Я, от всех любимых вдалеке,
У своей фантазии богатой
Кучером сижу на облучке.
 
 
Медленно меняются пейзажи
На закате трудового дня,
И не только роща – травка даже
Издали приветствует меня.
 
 
Не улечься мне и не усесться.
Для потомства не жалея сил,
Я свое натруженное сердце
Рядом с государством положил.
 
 
Что же с человечеством случится?
Люди, люди, вы моя семья!
Девочкой застенчивой стучится
В новый дом поэзия моя!
 
1961
247. «Дети нищих! Вы помните, вскладчину…»
 
Дети нищих! Вы помните, вскладчину
Мы купили у грека халву!
Это вами, вами назначенный,
Я – поэт. И вот так живу.
 
 
Дети нищих! Многие, многие
Были вы не во сне, наяву.
Не во имя идеологии,
А во имя вас я живу!
 
 
Дети русские, дети Индии,
Дети всех континентов и стран,
Я состарился, но не заиндевел,
Я – рассветный теплый туман.
 
 
Как мечтал я о чернобровой,
Ожидающей у моста,
Но не девочкой, женщиной вдовой
Ты приходишь, моя мечта!
 
 
Вспоминая мечты свои детские,
Старики признаться должны:
Мы советские, старосветские,
Люди лучшей гражданской войны.
 
11 мая 1962

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю