Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Михаил Светлов

145. ПЕСНЯ О ТРЕХ ТОВАРИЩАХ

 
Снежным полюсом, краем света
Два циклона идут подряд…
Три товарища над планетой
Сутки с лишним уже летят.
 
 
Чтобы шел самолет как надо,
Чтоб дорогой прямой летел,
Чтоб гремели мы над Канадой
Канонадой бессмертных дел!..
 
 
Друг на друга друзья взглянули,
Четким сердцем стучит мотор.
Три товарища промелькнули
Над цепями Скалистых гор.
 
 
Их встречают толпой огромной,
От оркестров звенит в ушах, —
Три товарища очень скромно
По Америке держат шаг…
 
 
Хорошо бы за небосклоном
Увидать из страны своей,
Как по Штатам Соединенным
Ходят трое родных людей!..
 
 
Как ни жалко, а песня спета,
Новой песне пора в полет,
Как Республика три букета
Трем товарищам поднесет!..
 

1937

146. ВСТУПЛЕНИЕ К ПОЭМЕ

 
К пограничным столбам
Приближаются снова бои,
И орудия ждут
Разговора на новые темы…
Я перебираю
Воспоминанья свои,
Будто чищу оружье
Давно устаревшей системы.
 
 
Я по старой тропе
Постаревшую память веду,
Я тебя, комсомольская юность,
Имею в виду!
Над моей головой
Ты, как солнце, взошла горячо,
Как шахтерская лампочка,
Издали светишь еще.
 
 
Годы взрослого пафоса —
Юность моя пожилая!
В день твоих именин
Я забытых чудес пожелаю:
Ты поройся в архивах,
Монатки свои собери,
Хоть на остров сокровищ
Бездумно иди на пари!
 
 
И прожектор опять освещает
Район Запорожья,
Но в украинском домике
Тихо, покойно, темно…
Бродит юность вокруг
И боится жильцов потревожить,
Встало детство на цыпочки
И заглянуло в окно.
 
 
Лунный свет задел слегка
Все четыре уголка
Этой комнатки знакомой
Комсомольского губкома.
Сквозь оконное стекло
Время в комнатку текло,
И на стенке ходики
Отсчитывают годики…
 
 
Здесь когда-то родился
И рос молодой Комсомол,
Здесь мы честно делили
Пайков богатейшие крохи.
Дружба здесь начиналась!
Сюда я впервые вошел
В сапогах, загрязненных
Целебною грязью эпохи…
 
 
Я тебя вспоминаю —
Смешная, родная пора!
Ты опять повторись —
Хоть чернилами из-под пера!
 
 
В боевом снаряженье
Опять мы с друзьями идем,
И, как детский рисунок,
Огромный закат над Днепром.
 
 
Ночь непрекращающихся взрывов,
Утро, приносящее бои.
Комсомольцы первого призыва —
Первые товарищи мои!
 
 
Повторись в далеком освещенье,
Молодости нашей ощущенье!
Молодость моя, не торопись!
Медленно – как было – повторись!..
 
 
Никогда не стану притворяться,
Ничего на свете не хочу —
Только бы побольше вариаций
Этих повторяющихся чувств!..
 

1938

117. ПЕСНЯ ЛЕТЧИЦЫ

 
Самолет летит в просторах,
Туч надвинулось кольцо…
Отразилось на приборах
Русской женщины лицо.
 
 
И как будто оживают
Над кабиной чудеса —
Ходит Муромец, шагает
Через Брянские леса.
 
 
Полный газ! Ревут моторы.
Я не стану отдыхать,
Чтоб до вечера просторы
Всех республик облетать.
 
 
Казахстанские барханы…
Украины зной и тишь…
«Шо ж ты мене, мий коханий,
Ничего не говоришь?»
 
 
Алюминиевой птицей
Мчатся в небе два крыла…
Милой родины границы
В полдень я пересекла.
 
 
Дышит воздухом прохладным
Незнакомая страна —
Ни-дер-лан-ды? Ну да ладно!
Я всему обучена!
 
 
Вся земля раскрытой книгой
Подо мною проплывет…
По равнинам Уленшпигель
Ходит, песенку поет.
 
 
Встала близкой и понятной
Вся земля передо мной…
Я ложусь на курс обратный:
Семь часов – пора домой!
 
 
Сухопутные границы,
Океана мертвый штиль.
И поют вдогонку птицы:
– У-лен-шпигель!.. Тиль! Тиль!
                                                          Тиль!..
 

1938

148. ПОЛИНЕ ОСИПЕНКО

 
Сквозь легенды, сказанья, былины
Далеко ль до бессмертья идти?
«Очень близко!» – сказала б Полина,
Но не может произнести…
 
 
Ни слезой, ни печалью не надо
Омрачать наш прощальный салют,
Если с русскою женщиной рядом
Боевые легенды идут.
 
 
Этот образ, знакомый и милый,
Разве время от нас заслонит?..
Вся страна перед свежей могилой
Близким родственником стоит.
 
 
И никто не пройдет стороною,
Каждый замысел, каждый порыв,
Все мечты свои перед тобою,
Как живые цветы, положив,
 
 
Чтоб сквозь годы другим поколеньям
Славу женщины передать —
Самолетом, стихотвореньем —
Всем, что может быстро летать!
 

1939

149. «Есть земля на севере…»

 
Есть земля на севере
Францева Иосифа —
Там навек забуду я,
Что меня ты бросила.
 
 
Полно разговаривать,
Знаю я заранее —
Будешь ты участвовать
В северном сиянии.
 
 
Знаю я заранее,
Что зарю над льдинами
Будешь пошевеливать
Пальчиками длинными.
 
 
Солнышко на севере
Малым светом тратится,
Ждут давно на полюсе
Твоего вмешательства.
 
 
Мне людей не надобно,
Мне делиться хочется
С белыми медведями
Черным одиночеством.
 

1930-е годы

150. МАЯКОВСКОМУ

 
Ласковым в дружбе, в споре разгневанным —
Будто я видел вас только вчера,
Будто сидите вы с Борею Левиным
И разговариваете до утра.
 
 
Будто на общем собрании клуба
Вы обращаетесь с речью к нам —
Завоевавший алмазный кубок
Первенства СССР по стихам.
 
 
Будто встречаемся – только реже,
Будто – непогребенный поэт —
В гости пришли вы – такой же прежний —
К нам – постаревшим на десять лет.
 
 
Громким оркестром, музыкой медною
В марше прошло по часам и по дням
Время – в бессмертье своем незаметное,
Время, которое дорого нам.
 
 
Но времени нет и разлуки нету —
Жив Маяковский! Он не ушел —
Вечный поэт, над вершиной планеты
Громко читающий «Хорошо!».
 

1940

151. КЛЯТВА

 
Вор сорвал с нашей двери запор.
Мы из тех, кто стреляет в упор!
Старожилы победных боев,
Мы из племени большевиков!..
 
 
Всей земли боевая пора!
Встанут древние воды Днепра
И, пока не затопят врага,
Никогда не войдут в берега!
 
 
И земля за врагом поползет
Всеми топями пинских болот,
Всею пылью широких дорог,
Чтоб пути разглядеть он не мог.
 
 
Это нашей республики дом!
Это всё мы скопили трудом!
Разве гору с собой унесешь?
Разве русскую землю возьмешь?
 
 
В нашем доме врагу – не житье!
Я клянусь, государство мое, —
Ярость воина, тяжесть свинца
Во врага погрузить до конца!
 
 
Жизнь моя, пронесись, пролети,
Выполняя приказ, сквозь бои,
Закаляясь в дыму и в огне,
В общей клятве родимой стране!
 

1941

152. ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

 
Положи на сердце эту песню,
Эту строчку каждую возьми!..
Жизнь гвардейца! Повторись! Воскресни
Песнею о двадцати восьми!
 
 
Проходи, мой стих, путем победным,
Чтобы, изучая не спеша,
Не дымком воспоминаний бледным —
Дымом артиллерии дышать!
 
 
Проплывут гвардейские знамена,
И ракеты вспыхнут на пути,
Каждого гвардейца поименно
Пригласив в бессмертие войти.
 
 
Вытирая о ступеньки ноги,
Он взойдет тихонько по крыльцу,
Он войдет и встанет на пороге
Песни, посвященной храбрецу.
 
 
Бледный и усталый от сраженья,
Он войдет и скажет на ходу:
– Я в грязи, а здесь – стихотворенье!
Лучше я, товарищи, уйду!
 
 
Оставайся! Мы тебя не пустим!
Здесь твой дом! И здесь твоя семья!
Лучшая учительница чувствам —
Русская застенчивость твоя!
 
 
Домовитый, мужественный, честный,
По-хозяйски посмотри вокруг,
Песня без хозяина – не песня!
Будь ее хозяином, мой друг!
 
 
Потому что каждая страница —
Мужества широкие поля,
Песнями, легендами, пшеницей
Русская богатая земля!
 
 
Заходи же! Ты имеешь право!
Оставайся! Ты – хозяин тут,
Потому что реки нашей славы
В океан бессмертия текут!
 
 
И опять идут за ротой рота
В смертный бой, и впереди, взгляни, —
Партии раскрытые высоты,
Комсомола яркие огни!
 

 
Комсомол! Это слово давно
Произносится мной нараспев,
Это – партии ранний посев,
ВКП золотое зерно.
 
 
Старость юность мою заметет, —
Я до старости чуть не дошел,
Слышу – мужество в марше идет,
Оборачиваюсь: Комсомол!
 
 
Ты меня через годы провел,
Терпеливо учил сочинять…
Мне б до старости славу догнать!
Задыхаясь, догнал – Комсомол!
 
 
Ты и слава, и мужество ты!
Ты – большое семейство одно,
Поднимаясь горам на хребты,
Опускаясь ущельям на дно,
 
 
Через снег, через топи болот
Миллион комсомольцев идет.
Это выдумать даже нельзя,
Чтобы были такие друзья.
 
 
Коммунист! Комсомолец! Боец!
Нам назад отступать не дано!
И тогда двадцать восемь сердец
Застучали как сердце одно.
 
 
И тогда молодой политрук
Посмотрел на себя, на ребят,—
Двадцать восемь протянутых рук,
Двадцать восемь взведенных гранат!
 

 
Тебе не расстаться с шинелью,
Ни разу уже не раздеться…
Снега! Поднимитесь метелью,
Когда умирают гвардейцы!
 
 
Звезда боевого ночлега
Над нами мерцает, как раньше…
Трава! Поднимись из-под снега
Приветствовать наше бесстрашие!
 
 
С врагом до последнего биться
Вело нас гвардейское знамя…
Последних минут очевидцы,
Склонитесь, березы, над нами!
 
 
Идем, политруком ведомы,
К победе и к смерти готовы…
Эх, жаль, что далеко до дому,
А ворон – не голубь почтовый!
 
 
Подружка моя молодая,
Тебе ль оставаться вдовою?..
Огонь по переднему краю!
За мною, гвардейцы, за мною!
 
 
Сибирской ночной тишиною
Покрыта Иркутская область…
За мною, гвардейцы! За мною!
На подвиг, на славу, на доблесть!
 
 
Заснежена наша избушка,
Мальчонка играет с собакой…
Гвардейцы! Фашиста – на мушку!
За мною, гвардейцы, в атаку!
 
 
Мы вновь не увидимся будто…
Прощайте навеки, родные!
Предсмертной разлуке – минута,
А родине – все остальные!
 
 
Мы жили семьею счастливой,
Мы прожили век не скучая,
Гранат и снарядов разрывы
Гвардейскою шуткой встречая…
 
 
Всё ближе стучат автоматы,
И танки надвинулись глухо…
Но сталь и железо, ребята,
Помягче гвардейского духа!
 
 
Лети же, последняя пуля,
И в горло тевтонское впейся…
Бессмертье встает в карауле,
Когда умирают гвардейцы!
 

 
Ушла гвардейская семья,
И расспросить об этом некого…
Вставай, фантазия моя,
На пост разъезда Дубосеково.
 
 
По пядям землю осмотри
В снегах молчания угрюмого
И каждый подвиг повтори,
Бессильная сама выдумывать!
 
 
Ты собери по капле кровь,
Ползя полями невеселыми,
Чтоб стали двадцать восемь вновь
Земли советской новоселами.
 
 
Не устилай поля атак
Ни горестью и ни печалями…
Гвардеец скажет: «Нет! Не так,
Совсем иначе умирали мы!»
 
 
Достойно смерть свою встречал,
Как будто жизнь встречает заново,
Так – я свидетель – умирал
Мой друг Крючков Абрам Иванович.
 
 
Сознав, что сделал всё, что мог,
Спокойно, как всегда, как давеча,
Недавно Добробабин лег,—
Так смерть нашла Иван Евстафьича.
 
 
Но пламеннее всех бойцов,
Как будто сто сердец в груди его,
Погиб наш политрук Клочков,
Которого я знал как Диева.
 
 
Пусть мне сто лет прожить сулят,
Пусть вечность поднесут на блюдечке, —
Я политрука и ребят
Покину, только мертвым будучи!
 
 
И Шепеткова – земляка,
И Сенгирбаева – татарина,
Но только жизнь одна пока
Бойцу с рождения подарена.
 
 
И мне, дружок, не по плечу
Наш общий подвиг обнародовать.
Я только жизнь свою хочу
В гвардейской схватке израсходовать.
 
 
Враги зарылись под огнем,
И некуда, проклятым, деться им:
Земля на тыщи верст кругом
Полна советскими гвардейцами!
 
 
Споют о нас в краю родном,
И, может, строчка в песне выльется
И обо мне – как об одном
Из двадцати восьми панфиловцев.
 
 
Поэт! Приветствуй мой народ,
Поздравь его с победой скорою…
Так гвардия идет вперед,
Так продолжается история!
 

 
Гвардейцы! Мы прожили годы не зря,
Недаром в сражения шли!
Над нами не раз поднималась заря —
Гвардейское знамя земли.
 
 
В бою неустанно – опять и опять —
Гвардейское наше житье!
И смерть удивлялась, не в силах понять,
Что так презирают ее!
 
 
Родная страна провожала бойца,
Прощались – и не было слез.
Когда уносили мы наши сердца
От русских, от белых берез.
 
 
Вот так мы сражаемся, дышим, живем
Великой гвардейской семьей.
Придем мы к победе и в песню войдем,
Как люди приходят домой!
 

 
Мы с утра занимаем окоп,
Кочку каждую оберегая…
Я далёко, и ты далеко…
Что ты скажешь, моя дорогая?
 
 
Много смерти
И много огня
Посреди необъятного поля…
Ты навряд ли увидишь меня…
Как ты думаешь, милая Поля?
 
 
Ты уйми свое девичье горе,
Ты пойми, что, поднявшись в атаку,
Твой любимый Петренко Григорий
Не хотел, чтобы кто-нибудь плакал.
 
 
Пусть я буду убит наповал,
Вспоминай о гвардейце без плача.
Он любимою родину звал
И тебя называл не иначе.
 
 
Сколько в республике нашей
Раздолья!
И сколько похожей на нас
Молодежи!
 
 
На север до полюса
(Похоже на «Поля»),
На запад до Польши
(Тоже похоже!)
 
 
Протянулось пространство
Далеко на восток
(Каждой речки изгиб —
Будто твой локоток).
 
 
Над Воронежем, думаю,
Падает снег
(Там, где девичий твой
Приготовлен ночлег).
 
 
А южнее небось
Очень много тепла
(Будто ты там жила
Или только была)…
 
 
Вот склонился к плечу моему
Сенгирбаев – сподвижник мой старый…
(Я никак не пойму, почему
Воевали с Россией татары!)
 
 
И вот мы лежим —
Все двадцать восемь,
Будто погибает
Одна семья…
 
 
Помни о нас —
Мы тебя очень просим,
Кровь моя!
Любовь моя!
Дорогая моя!
 
 
Гвардейцы, в атаку! Прощай… Некогда…
Запомни навек
Политрука слова:
– Велика Россия, а отступать некуда:
Позади – Москва!
 
 
Проходит ночь. Шум боя стих.
К утру бойцы оцепенели.
Заря окутывает их
Своей сияющей шинелью.
 

 
К утру огонь пулеметов ослаб
И гул минометов стих…
Горе мое проникает в штаб,
Минуя всех часовых.
 
 
Командный пункт. Пустой блиндаж.
Глухой коридор земли
Безмолвен… Скажи, часовой: куда ж,
Куда же они ушли?
 
 
Черной стеной стоят леса,
Снежный лежит простор…
Ушел батальон, ушел комиссар,
Ушел генерал-майор.
 
 
И это молчание, выйдя в бой,
Дивизии опередив,
Взорвется над вражеской головой,
Как ненависти разрыв.
 
 
Мы в этих складках сомкнутых губ
Такую месть храним,
Такую боль, что не хватит труб,
Когда мы заговорим!
 
 
И в залп троекратный бойцы сольют
Ненависть, месть и боль…
Товарищ начальник! В общий салют
И этим стихам позволь!
 
 
Чтобы песня вперед устремилась,
Лобовою атакой гремела,
Чтобы всё, что на мне, – задымилось,
Чтобы всё, что во мне, – закипело!
 

 
Мир наступит, землю согревая,
Унося артиллерийский дым…
Всё, что мы сейчас переживаем,
Мы воспоминаньям отдадим.
 
 
Мы пойдем путем подразделений
За воспоминаниями вслед,
Вспомним горечь первых отступлений,
Сладость завоеванных побед.
 
 
По минуте каждой повторится
Наш сегодняшний военный день,
И мгновенно память озарится
Пламенем горящих деревень.
 
 
И сквозь годы память, как начальник,
Снова поведет нас за собой,
Пробираясь темными ночами
Темной партизанскою тропой.
 
 
Вспомним, как мы время измеряли
По движенью пулеметных лент,
Как в бою друг друга не теряли
Комиссар, боец, корреспондент.
 
 
Как стихи писали, как на месте
Останавливалось перо
В ожиданье утренних известий
От Советского информбюро.
 
 
Как в окопе боевые сутки
Проводили взводом сообща,
Как шипящий круглый репродуктор
Имена героев сообщал.
 
 
В этом гуле пушечных раскатов
Никогда не забывайте их,
Навсегда на сердце отпечатав
Имена погибших и живых.
 
 
И чтоб лучше видеть это время,
Всё пространство пройденных путей,
Соберите молодое племя,
Поднимите на руки детей,
 
 
Чтоб они, войдя веселым строем
В нами завоеванные дни,
Научились подражать героям,
Поступали так же, как они!
 

1942

153. ИЗ СТИХОВ О ЛИЗЕ ЧАЙКИНОЙ

1

 
В заснеженном русском пространстве
Далекая точка видна —
Идет деревенская девочка
По зимней дороге одна.
 
 
Зажмурив глаза, против ветра
Идет она через поля,
Шажками все три километра
На мелкие части деля.
 
 
Ее провожают березы
И ясень встречает в пути…
Такого серьезного взгляда
У взрослых людей не найти.
 
 
Идет деревенская девочка
Сквозь рощу, сквозь русский пейзаж
В неполную среднюю школу,
В единственный гордый этаж.
 
 
А ветер и сверху и снизу
Несется, поземкой пыля…
– Как звать тебя, девочка? – Лиза!
– Фамилия? – Чайкина я!
 
 
И снова сквозь поле, сквозь рощу —
Своим неизменным путем —
Идет деревенская девочка…
Давайте с ней рядом пойдем!
 
 
Пройдем через молодость эту,
Вживемся в ее бытиё —
От парты, от первых отметок
До смертного часа ее.
 
 
От азбучной первой картинки,
От хохота детских забав
Пройдем партизанской тропинкой
К безмолвью ночных переправ.
 
 
Мы вспомним при первой тревоге
Избушки родного села,
Как девочка шла по дороге,
Как Чайкина наша жила,
 
 
Смеялась и пела… А ныне
Салюта приглушенный гром:
Мы тело своей героини
Сегодня земле предаем.
 
 
Над Лизой над нашей – над нею
Встает невысокий курган…
И есть ли печаль тяжелее,
Чем тяжкая скорбь партизан?
 
 
Не счесть наших долгих лишений,
Бессонные ночи не счесть,
Но нет ничего драгоценней,
Чем наша священная месть!
 
 
Мы ливнем огня и металла
Всю линию фронта зальем
За то, что она намечтала
В девическом сердце своем…
 
 
Пойдем, деревенская девочка!
Идем, дорогая, идем!
 

2

 
Ей песни печальные не удавались,
Хоть многое в жизни узнать довелось…
Мечты набегали и разбивались
На брызги желаний о жизни утес.
 
 
Был гостеприимен, но чуточку жёсток
Взгляд ее серых приветливых глаз.
Как будто она – незаметный подросток —
Заметила самое важное в нас.
 
 
И люди, входившие в избу-читальню,
Где Лиза заведующей была,
Над книгой веселой или печальной
Стояли застенчиво у стола.
 
 
И Чайка, не ударяясь в амбицию,
Смотрела прилежно на дело свое,
Как медленным шагом входил в эрудицию
Товарищ, родившийся раньше ее.
 
 
И он победит, он упорства не сбавит,
Изнемогая в тяжелой борьбе,
Когда застревает вязкий алфавит
Мелкою буковкой на губе.
 
 
И легче как будто, и всё незаметней
Дорога к высоким вершинам идей
Под руководством пятнадцатилетней
Девочки – героини моей…
 

3

 
Была эта комната невысока,
Пахла поленьями сыроватыми,
И тусклая лампочка у потолка
Светила ничтожными киловаттами.
 
 
За окнами шла деревенская ночь,
Как при Мономахе и как при Романовых;
Казалось: Иванушке в горе помочь
Приходят былины в сапожках сафьяновых.
 
 
Казалось, что всё продолжалось, как встарь,
Что юность беспечна со старостью рядом…
Но эту иллюзию секретарь
Развеял международным докладом.
 
 
Английской грамматики знал он закон:
Там все ударенья на первом слоге,
Но вместо «Ло́ндон» произносил он «Лондо́н»,
И это звучало торжественно-строго.
 
 
Он раны Европы перечислял —
Курносый мальчишка Калининской области,—
Он ясно увидел и показал
Идущих пожаров кровавые отблески.
 
 
Не знал он тогда, что раздавит война
Родную деревню шагами звериными,
Немецкими спичками подожжена —
И эта вот комната станет руинами!
 
 
В необходимость свою на земле
Он фанатически верил, не ведая,
Что шестеро суток в немецкой петле
Качаться ему перед самой победою…
 
 
И эта решимость на плотных губах
Такой жизнерадостностью дышала!
И кровь, что прольет он в грядущих боях,
Румянцем на щеки его проступала…
 
 
И Лиза среди комсомольцев других
Сидела и не шевельнулась ни разу,
И, словно незабываемый стих,
Звучала в ушах ее каждая фраза.
 
 
Как будто и Лиза и люди окрест
На несколько вдруг приподнялись ступенек…
Так слушает мальчик военный оркестр,
Так Пушкина слушал его современник…
 
 
О первый мой ранний приход в Комсомол,
Военный порядок неприбранных комнат!..
Куда бы мой возраст меня ни довел —
Я буду, я буду, я буду вас помнить!
 
 
Я буду вас видеть издалека,
Вы будете песней звенеть молодою,
И тусклая лампочка у потолка —
Светиться неугасимой звездою…
 

4

 
Счастья называть между другими
Чье-то уменьшительное имя,
Счастья жить, скрывая от подруг
Сердца переполненного стук,
Счастья, нам знакомого, не знавшей,
Чайкина ушла из жизни нашей.
 
 
Это счастье быть большим могло бы,
Если б вашей встрече быть…
Может, он салютовал у гроба —
Тот, кого могла б ты полюбить?
 
 
Может, он, ушедший воевать,
Спит сейчас в землянке на рассвете?
Может, некому ему писать,
Потому что он тебя не встретил?
 
 
И не только за поселок каждый,
За свое сожженное село,—
Месть и месть за двух прекрасных граждан,
До которых счастье не дошло!
 

5

 
Ветром и пылью клубилась дорога,
И поле пылало во всю ширину…
Животные шли молчаливо и строго,
Как будто они осуждали войну:
 
 
«Мы с гомельских пастбищ, травой знаменитых,
Ушли перед самым осенним покосом,
Мы, может, сегодня на наших копытах
Последнюю мирную землю уносим!..
 
 
Не уходить бы! Остаться б! Припасть бы еще
Губами к родному, к зеленому пастбищу!..»
 
 
Обид не прощать и пощады не ждать —
Смертельного боя простая наука…
И Лиза взглянула на старую мать, —
И мать поняла, что настала разлука.
 
 
Молчание матери русской! Оно
В прощанье с детьми зародилось, наверное,
При Наполеоне, давным-давно,
В глухой деревушке Смоленской губернии.
 
 
Ярость глухая народного мщения!
Ты воскресаешь, в лесах оживая,
Опыт внезапного нападения
Сквозь три поколения передавая.
 
 
Ты в эти знакомые лица вглядись:
По тропам лесным партизанским отрядом
Людей поведет не Давыдов Денис,
А Батя, а Дед, а живущие рядом,
 
 
И, повторяя свой путь боевой,
Снова увидишь ты образ любимой, —
Лиза идет вдоль опушки лесной
Символом нации непобедимой.
 
 
Издали бой долетает раскатами,
Глуше товарищей голоса.
Сумрак густеет, и прячут леса
То, что должно быть до времени спрятано…
 

6

 
Сквозь ветви луна освещала
Лесной заколдованный мир…
– Пора уже! – Лиза сказала.
– Иди! – говорит командир.
 
 
Глухой партизанскою ночью
Обманчива тень деревень,
По краю дорожных обочин
Мелькает разведчицы тень.
 
 
Дороги ей бросили вызов,
Овраги ее стерегут…
Как звать эту девушку – Лиза?
А может быть, Зоей зовут?
 
 
Одной проходили стезею,
Одни охраняли края
И Космодемьянская Зоя,
И Чайкина Лиза моя!
 
 
Ты с нею была незнакома,
Ни разу не виделась с ней…
Так будь хоть в поэме как дома
С чудесной подругой своей!
 
 
Сестра повстречалась с сестрою,
Родные друг друга нашли,
И в список народных героев
Вы рядом, обнявшись, вошли!
 

7

 
Про дела Ермака, про Иртыш
Партизаны вполголоса пели,
Прикрывая ладонями рты,
Чтоб слова далеко не летели.
 
 
Лес да лес наступает кругом —
Часовой партизанских землянок…
Спой нам, Лиза, теперь о другом,
Спой нам песню о нас – безымянных…
 
 
Таял песни летучий дымок
Под осенними небесами,
Вторил ей молодой тенорок,
Пожилые гудели басами…
 
 
Шли отряды по этим лесам,
Здесь народная месть бушевала,—
Здесь музей Революции нам
Открывает свои филиалы.
 
 
Я всегда это место найду,
Здесь войны партизанской припевы
В восемнадцатом жили году,
А под этой сосной – в сорок первом!
 

8

 
Кончалась ночь, рождался новый день,
Холодный полдень проносился мимо, —
Она прошла пятнадцать деревень
Походкою своей неутомимой.
 
 
Как родственнице, каждый рад ей был
И понимал, что, сколь отпор ни труден,
На что он годен – их немецкий тыл,
Когда в тылу немецком наши люди!
 

9

 
Нет! Я предателей не назову,
Светлых стихов о тебе не марая…
Если, как ты, я на свете живу, —
Буду я счастлив, как ты, умирая!
 
 
Вот мне секунды останется жить!
Вот я прошел через ужасы пыток,
Чтобы, как Чайка, жадно испить
Мужества благородный напиток!..
 
 
Люди идут молчаливой толпой,
Слез набегающих не вытирая, —
Это деревня пошла за тобой,
В путь твой последний тебя провожая.
 
 
Десять шагов отсчитал лейтенант,
И неподвижно солдаты стояли…
Милая! Мужество – это талант!
Сколько талантов они расстреляли!
 

10

 
Шла ты в школу, девочка… Тогда-то
Мы и познакомились с тобой.
Но уже встает другая дата
Всей своею правдой роковой.
 
 
Ты была веселою намедни,
Ты была певуньей среди нас…
Девочка! Шаги свои замедли —
Приближается последний час.
 
 
Как мне быть с мечтаньями твоими,
Устремленными далеко ввысь?
Заклинаю – юности во имя,
Девочка, остановись!
 
 
Но не девочка, а партизанка
Продолжает свой последний путь.
Страшный круг штыков немецких замкнут,
И его никак не разомкнуть!
 
 
Но на милом, на родном лице
Не прочесть ни скорби, ни печали…
Не хочу присутствовать в конце!
Дай еще раз мне побыть в начале!
 
 
Зажмурив глаза против ветра,
Проходишь ты через поля,
Шагами все три километра
На мелкие части деля.
 
 
Тебя провожают березы
И ясень встречает в пути…
Но сквозь подступающие слезы
Мне туда дороги не найти!
 
 
Вот и я иду с твоим отрядом
Расстрелять предателей твоих,
Вот и я со всей деревней рядом,
За кольцом немецких часовых.
 
 
Вот уже прицелились солдаты…
Хладнокровный залп… один… другой…
И – поэтом, партизаном, братом —
Я прощаюсь, Чайкина, с тобой!
 
 
Может, образ твой издалека
Слабым светом песня освещала,
Но дышала каждая строка
Воздухом, которым ты дышала!
 

1942