Текст книги "Пограничники"

Автор книги: Михаил Смирнов

Соавторы: Анатолий Марченко,Дмитрий Жуков,Владимир Беляев,Геннадий Ананьев,Михаил Слонимский,Георгий Миронов,Анатолий Чехов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

На одной из застав западной границы Быстрых узнал о подвиге пограничника Потени.

…Потеня шел по делам службы с заставы в комендатуру. Стояла поздняя осень. Тропка вела пограничника по лесу. Полыхали багрянцем уцелевшие после холодных ветров листья кленов. Вокруг было тихо, безлюдно.

Неожиданно у спуска в овраг Потеня столкнулся с неизвестным мужчиной. На первый взгляд никаких подозрений он не вызывал: и но одежде, и по манере держаться типичный местный житель. Добрая улыбка на лице…

Однако Потеня остановил неизвестного.

– Заблудился вот, – сказал он. – Не знаете, какой дорогой быстрее дойти до комендатуры?

– А я их не мерил, – насторожился незнакомец. – Знаю, что версты через две они вместе сходятся.

Потене стало ясно: ничего себе местный житель, дороги не знает!

– Ловкач, – усмехнулся Потеня. – Врешь – глазом не моргнешь. Предъяви документы!

Прохожий выудил из кармана поношенной куртки сложенный вчетверо листок бумаги. В удостоверении было сказано, что его предъявитель – ленинградский лесовод, командирован в здешнее лесничество. Все было в ажуре: штамп, печать, подписи…

– Извиняться придется, – нагловато съязвил лесовод. – Да я человек не гордый, обойдусь.

И зашагал было дальше.

– Стой! – Потеня чувствовал неладное. – А как фамилия лесника? Где он живет?

– Да ты что, очумел? – возмутился тот. – Пойдем в комендатуру, разберемся…

И стремительно сунул руку в правый карман.

Потеня рывком бросился ему под ноги. «Лесовод» выхватил револьвер, но не успел выстрелить. Завязалась борьба. Потеня навалился на «лесовода». Подоспевшие лесорубы помогли схватить нарушителя.

Как выяснилось, задержанный оказался белогвардейским полковником, возглавлявшим разведывательно-террористическую организацию. Им были созданы шпионские группы и сеть явочных квартир. Полковнику удалось даже учредить «представительства» в Москве и Ленинграде. Потеня задержал его в тот момент, когда он намеревался перейти границу.

Пограничникам Украины приходилось вступать в боевые схватки и с вражескими бандами, которые сколачивались за кордоном, вооружались до зубов, а затем прорывались через нашу границу, чтобы творить черные дела.

Разгром одной из таких банд связан с именем И. С. Киборта.

В конце 1925 года Быстрых получил тревожную телеграмму – на Подолии орудует новая банда: останавливает поезда, грабит пассажиров, расправляется с партийными и советскими работниками, не дает житья местным жителям. Быстрых знал, что во главе банды стоят бывшие петлюровцы, братья Овчаруки – Григорий и Евгений, и что они крепко связаны с польской разведкой. Банда, опираясь на пособников из местного кулачья, то и дело уходила от погони.

Быстрых принял решение: разгром банды Овчаруков поручить Киборту. В приказе, который был ему вручен, содержались конкретные меры, выполнение которых могло способствовать успеху операции.

Киборт прежде всего включил в группу самых отважных бойцов, таких, как Крючков, Костырко и Гаврилюк. Крючков в первую мировую войну был полным георгиевским кавалером. Впоследствии стал пограничником.

Чекистам удалось узнать, что банда скрывается у местного кулака в приграничном селе. Нужно было действовать смело и решительно.

Темной морозной ночью пограничники окружили село. Гаврилюк с местной жительницей-проводницей вошли в дом, где укрылись бандиты. Согласно разработанной легенде они должны были получить контрабанду.

Вскоре показался Гаврилюк. Он сообщил, что бандиты все пьяны и спят.

Пограничники внезапно вошли в дом. Евгений Овчарук, главарь банды, еще пытался стрелять, но было поздно.

Евгений Овчарук был схвачен, а чуть позже и его брат Григорий.

Совершенствованию пограничной службы Быстрых подчинил все – волю и опыт командиров, партийно-политическую работу, деятельность тыловиков. Он не терпел застоя мысли, равнодушия и косности. Личным примером стремился пробуждать у людей инициативу, желание вносить все новое, передовое в организацию охраны границы.

А надобность в этом была исключительно большая. В тактике войск преобладала так называемая линейная охрана, при которой наряды высылались лишь на линию границы, без эшелонирования в глубину. При такой тактике действий противник мог без особого труда изучить систему охраны границы и нащупать в ней уязвимые места. Если при этом нарушителю удавалось благополучно миновать зону заложения пограничных нарядов, то он без особого риска получал возможность углубиться в наш тыл.

Быстрых понимал, что среди множества задач необходимо выделять главнейшую, неотложную. Такой задачей являлась организация пограничной службы.

Быстрых требовал, чтобы пограничные войска, восприняв все лучшее, ценное из того, что накоплено боевым опытом Красной Армии, в то же время неустанно овладевали чекистским мастерством, искусством высокой бдительности. В тактике действий пограничников, по мысли Быстрых, особенно велика потребность в таких чертах, как мобильность, маневренность, внезапность действий, высокая эффективность огневых и ударных средств, способность пограничников скрытно и одновременно появляться в нескольких пунктах, чтобы упредить нарушителя границы. Именно Быстрых был горячим приверженцем так называемых летучих отрядов (прообразы будущих маневренных групп), которые могли бы, даже будучи оторванными на длительное время от ядра пограничного отряда, успешно вести бой с диверсантами и вооруженными группами противника.

В начальный период становления войск нередко велись горячие споры: какими им быть? При этом одни ратовали за то, чтобы копировать армейскую тактику, другие утверждали, что пограничникам важнее сугубо чекистские методы.

Быстрых в этом вопросе проводил совершенно четкую и определенную линию: пограничник должен быть подготовлен и как первоклассный боец, владеющий общевойсковой тактикой, и как бдительный чекист, знающий специфику пограничной службы.

Поэтому, находясь в частях, Быстрых никогда не упускал возможности лично побывать на занятиях по боевой подготовке, требовал, чтобы каждое такое занятие было максимально приближено к реальной боевой ситуации, вероятной в условиях приграничья. Он не терпел формализма и шаблона в боевой учебе.

Как-то на занятиях по тактике его обеспокоило то обстоятельство, что начальник заставы не подвел итогов действий бойцов.

– Это называется: провели занятие и разошлись, – внушал он начальнику заставы. – А как же разбор, анализ? Запомните: командир не имеет права уходить с полевых занятий до тех пор, пока не указал на их сильные и слабые стороны, не отметил лучших бойцов.

Пограничная служба немыслима без всестороннего знания противника, его замыслов и методов действий. Быстрых постоянно побуждал своих подчиненных, весь личный состав войск хорошо знать обстановку в сопредельных странах, уметь делать из нее правильные и своевременные выводы, действовать так, чтобы нарушители не могли застать пограничников врасплох.

На одной из застав, которая охраняла участок границы с белопанской Польшей, Быстрых пошел вместе с пограничниками на службу.

– А где поляки, где расположен их наряд? – спросил он у бойцов.

Те растерянно молчали.

– Так нельзя, – сказал Быстрых. – Противник изучает нас, стремится выведать, где несут службу наши наряды. Так разве мы можем проявлять беспечность? Без знания противника охрана границы превращается в пустой звук.

Позднее, вернувшись из командировки, он рассказал об этом факте работникам своего аппарата, командирам частей.

Факты притупления бдительности, беспечности и ротозейства возмущали Быстрых.

Однажды, побывав на днестровском участке границы, он был крайне возмущен тем, что здание заставы стоит на тактически невыгодной местности: все, что происходит на ее территории, видно с сопредельной стороны.

– Кто выбрал место для этой заставы, тот работал на противника, – со всей прямотой и определенностью оценил этот факт Быстрых и принял меры к передислокации заставы.

Известно, что с самых первых шагов охраны границы родилась прекрасная традиция – крепкая, нерасторжимая дружба пограничников с местным населением.

Ф. Э. Дзержинский придавал большое значение вопросу завоевания пограничниками симпатий и доверия населения. В свое время он подчеркивал, что «лозунг партии „лицом к деревне“ должен быть наиболее полно осуществлен в погранполосе, и это в большой мере ложится на погранохрану.

Доказывая на деле, что пограничник-чекист – неподкупный страж рабочих и крестьян, стоящий на передовых позициях, помогающий примером и советом крестьянину строить его жизнь, вы добьетесь практического осуществления этой важнейшей для Советского Союза задачи.

С другой стороны, завоевывая симпатии населения, вы будете иметь лучших помощников в деле охраны границ и подготовите в случае войны решающее условие для победы».

Н. М. Быстрых понимал, что потребность в помощи народа в охране границы при малочисленности пограничных застав особенно велика. Участки были большими, совершенно отсутствовала инженерная и сигнализационная техника.

Нужно создать такую базу со стороны местного населения, со стороны бедноты, середняков, колхозников, чтобы у нас граница являлась ненарушимой, – так сформулировал эту важнейшую задачу Быстрых, выступая с докладом на первой окружной партийной конференции погранвойск Украины в июле 1931 года.

Он рассказал о том, как трудящиеся приграничья спешат на помощь воинам в зеленых фуражках, когда того требует обстановка.

Когда ночью на одной из застав прозвучал сигнал тревоги, активисты соседнего села устремились на помощь пограничникам. Они перекрыли все дороги, послали к начальнику заставы своих связных за получением дальнейших указаний. На другом участке того же отряда не прошло и пяти минут после тревоги, как местные жители и лесники верхом на лошадях прискакали на заставу и предложили свою помощь.

В селе Каменки крестьяне-бедняки не только сообщили пограничникам о готовящейся перейти границу большой группе кулаков, но и добровольно участвовали в их задержании.

Н. М. Быстрых стремился всячески поощрять тружеников приграничья, активно помогающих пограничникам. Вот один из приказов ГПУ УССР от 10 ноября 1926 года:

«26 августа с. г. по дороге из м. Олевск на с. Каменка благодаря содействию местного гражданина Ревуцкого были задержаны и доставлены в управление пограничного отряда двое вооруженных, перешедших границу с целью совершения террористических актов.

Отмечая этот случай как проявление сознательного и серьезного отношения местного пограничного населения к охране государственной границы, ГПУ УССР выражает гражданину Ревуцкому революционную благодарность и награждает его плугом с надписью: „От ГПУ УССР гражданину Ревуцкому за оказанное им содействие пограничной охране к задержанию двух вооруженных нарушителей границы“».

Рост индустриальной мощи СССР создал необходимые условия для того, чтобы и на границу пришла новая техника. В части и подразделения начинали поступать улучшенные образцы стрелкового оружия, различное инженерно-техническое оборудование, отечественные автомобили. Шел процесс постепенной моторизации войск. Разрабатывался перспективный план внедрения радиотехники, зарождалась пограничная авиация. Теперь уже не только добрый конь да свои надежные, натренированные ноги выручали бойца-пограничника.

Трудно было, пожалуй, найти в пограничных войсках Украины такого энтузиаста и борца за техническое оснащение границы, как Быстрых. Он без устали ратует за изучение техники, за овладение техническими знаниями прежде всего командным составом.

В предвидении того, что новая техника и оружие с каждым годом все в больших масштабах будут поступать в войска, Быстрых резко критикует и развенчивает доводы маловеров, вопрошавших: «Зачем изучать новую технику, когда ее пока что раз-два, и обчелся?»

Быстрых заботится о том, чтобы в войсках регулярно выписывали журналы «Наука и техника», «За рулем».

В связи с технизацией войск Быстрых выступает против былой разобщенности стрелковых и пулеметных отделений, которая ослабляла их боеспособность. Он отдает много сил проблеме создания так называемого унитарного отделения, сочетающего огневую мощь с ударной силой. В состав такого отделения входили два пулеметчика, два гранатометчика, шесть стрелков, два стрелка-истребителя, стрелок, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом. Такое отделение, размещенное на грузовике, могло быстро маневрировать, вести бой даже в отрыве от главных сил.

Как-то среди комсостава зашел разговор о шоферах.

– Кто такой шофер? – включился в дискуссию Быстрых. – У нас он пока что не более чем извозчик за рулем. Умеет только привезти и отвезти. А знает ли он местность? Может ли действовать в боевой обстановке? К сожалению, нет. А надо во что бы то ни стало добиться, чтобы техникой каждый боец владел в совершенстве.

Быстрых был инициатором стрелковых соревнований, эстафет, физической подготовки бойцов и командиров. Не случайно Украинский пограничный округ завоевал первенство на всесоюзных снайперских стрельбах. А за победу на всеармейских соревнованиях пограничникам Украинского округа в 1930 году были вручены два всесоюзных переходящих приза – имени Реввоенсовета СССР и Центрального Совета Осоавиахима.

Н. М. Быстрых всегда тянулся к знаниям. Человек, не получивший полного и систематического образования, он любил книгу. Читал много.

Может быть, именно поэтому он горячо поддержал идею о шефстве советских писателей над пограничниками.

В Москве, в Музее пограничных войск, есть весьма примечательный в этом отношении документ – красноармейская книжка, датированная 2 января 1933 года. В графе «Фамилия, имя, отчество» проставлено: «Горький Максим (А. М. Пешков)». Вверху четко выстроились слова: «Почетный пограничник», а ниже название части – «Каменец-Подольский пограничный отряд».

Это было большим событием в жизни пограничников Украины. Бойцы и командиры отряда обратились к великому пролетарскому писателю с письмом, в котором обещали отдать все свои силы и знания тому, чтобы он «мог гордиться своей частью как одной из передовых частей наших войск».

В 1931 году закончилась боевая служба Н. М. Быстрых на Украине. Итоги ее скупо, но достаточно четко оценены в одной из аттестаций: «Н. М. Быстрых поставил на должную высоту охрану украинской границы. Испытанный боевой чекист. Знает и любит военно-чекистскую работу. Обладает инициативой. Прекрасный товарищ».

Путь, которым ему довелось пройти, был тернист, на этом пути он и побеждал, и испытывал горечь поражений. Была у него, как рассказывают люди, близко знавшие его, и слабость: уж слишком любил фотографироваться. Что это – признак тщеславия? Видимо, нет – иначе бы тщеславие проявилось в поступках. Напротив, был он до щепетильности скромен.

Одна из дочерей Н. М. Быстрых, В. Н. Сибирякова, и ныне живущая в Перми и работающая на машиностроительном заводе имени В. И. Ленина, и сейчас помнит трогательные подробности о своем отце. Дети видели его редко, но иногда он приезжал домой, и тогда детским восторгам не было удержу. Очень любил пельмени. Время было трудное, но как-то удалось достать муки. Нагрянул отец. И сам начал стряпать свое любимое блюдо. Дров не оказалось. Как сварить пельмени? Все же нашли выход – сварили на спиртовке.

Помнит Вера Николаевна и свою единственную елку – глубокой ночью (чтобы было сюрпризом!) наряжали ее. Помнит, как ехали с матерью к отцу в Харьков в теплушке, груженной углем, и как он, встречая их, не смог сдержать слез.

В 1931 году Николай Михайлович Быстрых выдвигается на должность начальника Главного управления пограничной охраны и начальником Главной инспекции ОГПУ по милиции по совместительству. Два года проработал он на этом посту. Здесь, в Москве, были уже иные масштабы – на плечи Быстрых легла ответственность за всю советскую границу.

В то время на стол начальника ГУПО каждый день стопкой ложились тревожные донесения из Средней Азии. В эти годы в пограничных районах Таджикистана, Узбекистана и Туркмении ожили банды басмачей. Они совершали разбойничьи налеты на нашу территорию из-за кордона, бесчинствовали, убивали партийных работников, жгли дома, грабили население.

Для борьбы с басмачеством вместе с другими работниками партия направляет в Среднюю Азию и Н. М. Быстрых.

С именем Н. М. Быстрых и командира сводного отряда Хорезмского полка войск ОГПУ И. И. Масленникова связана самая крупная операция по разгрому последней крупной банды басмачей в песках Каракумов в мае 1933 года.

Главари басмачей Дурды-Мурт и Ахмед-Бек были прямыми агентами английского империализма.

Восемь суток продолжалась погоня пограничников за басмачами. Пески, жажда, бойцы выбивались из сил. Тем, кто видел кинофильм «Тринадцать», нетрудно представить себе, в каких условиях совершал свой героический переход отряд. И все же пограничники успешно выполнили боевой приказ: настигли басмачей и вместе с добровольческими отрядами дехкан разбили их.

Части, охранявшие государственную границу с Ираном и Афганистаном, в 1930–1933 годах разгромили и ликвидировали более 66 басмаческих банд.

Именами героев-пограничников Григория Мезенцева, Антона Онопко, Леонида Кравченко, Давида Ярошевского, Ивана Поскребко, Василия Кондюрина, Андрея Бесценного, Гавриила Самохвалова, Степана Карпова и Илариона Кононенко названы пограничные заставы, на которых они служили.

За умелое руководство боевыми операциями против басмачей Н. М. Быстрых был награжден вторым орденом Красного Знамени и вторым нагрудным знаком «Почетный чекист». А когда исполнилась 15-я годовщина пограничных войск, на груди Быстрых засиял третий орден – Красной Звезды.

…Быстрых был всегда требователен, но не признавал разносов. Он буквально покорял подчиненных своей выдержкой. Немногословный, с мягким украинским говором, Быстрых работал весело, с огоньком, умел вдохновлять людей.

Коренастый, с характерной походкой прирожденного кавалериста, он любил выехать на границу, обойти все владения инспектируемого отряда. Особенно следил за конной подготовкой бойцов и командиров – ведь без коня в пустыне пропадешь. Часто был инициатором интересных и полезных соревнований по стрельбе, рубке, строевой подготовке.

Помощником Быстрых работал Иван Иванович Ламанов, прославившийся в операции по разгрому банды курбаши Бердыева. В бою Ламанов погиб. Бойцы на собранные средства построили самолет пограничной авиации и назвали его «И. И. Ламанов». В Туркмении есть колхоз, который тоже носит его имя.

Быстрых и Ламанов работали дружно, согласованно. У них было нерушимое правило: обязательно беседовать с каждым командиром, прибывшим с граница.

Это был удивительно веселый, любящий острое словцо, шутку человек. У него был чудесный голос. Любил в компании друзей спеть украинскую песню.

Немного их осталось – тех людей, которые лично знали Быстрых, но все они единодушны в его оценке – настоящий был человек.

После разгрома басмачества в Средней Азии Н. М. Быстрых снова в Москве. Его последняя должность – главный инспектор пограничной и внутренней охраны, а затем заместитель начальника Главного управления милиции НКВД.

Николай Михайлович Быстрых, как и его современники, человек своей эпохи. Эпоха отложила неповторимый и несхожий с другими отпечаток даже на его лицо: одухотворенное, устремленное к заветной мечте, прекрасное лицо большевика. Пронзительно-чистые глаза, по взгляду которых безошибочно чувствуешь, что в груди человека бьется пламенное сердце патриота.

Анатолий Марченко

Андрей Коробицын [2]2
  Очерк печатается с сокращением.


[Закрыть]

Речушка, поросшая осокой, вьется меж извилистых берегов. Прибрежная трава толста, сочна и пахуча. Луга здесь обильные и цветистые, и хорошо ходят по ним косы. Лесом одеты влажные и серые низины, лес карабкается и по склонам холма, чтобы вновь сползти вниз, и скрывает лес в недрах своих болотные, ржавые, замерзающие зимой воды. А понизу расставлены пограничные столбики.

Это граница. Если кто шагнет через нее – оживет ближайший ольшаник, и винтовка часового, отрезая путь назад, остановит тотчас. Винтовка обращена дулом в тыл, чтобы не залетела случайно пуля на ту сторону. Вьется граница на север и на юг – болотами, лесами, полями.

До лета еще не скоро. Но уже мартовское весеннее солнце греет землю, и мешается снег с водой. Скоро совсем стает снег, и разольется все вокруг, ручьи, растекаясь и вновь сливаясь в один гремящий поток, с шумом ринутся по склонам поросшего сосной и елью холма, и начнет веселеть и зеленеть земля.

Из лесу на той стороне вышла молодая женщина в полушубке и высоких сапогах. Голова ее повязана коричневым шерстяным платком. С охапкой хвороста в руках она показалась из-за деревьев, глядя на шагающего по дозорной тропе нашего часового. Каких-нибудь тридцать шагов отделяли от него.

Часовой не обернулся. Тем же ровным шагом дошел он до ближайших кустов, исчез за ними и тотчас же присел, затаился. Отсюда он следил за каждым движением неизвестной женщины. Вот она, веселая и оживленная, приблизилась к самому берегу, осторожно ступая по рыхлому, мокрому снегу, вглядываясь в том направлении, где скрылся часовой. Постояв так у берега, она повернулась и вновь удалилась в лес.

Здесь она бросила ненужную вязанку и быстро двинулась от границы.

Громадный, плечистый человек в ушастой меховой шапке и тулупе поджидал ее, сидя на широком березовом пне и покуривая папироску. Он спросил кратко:

– Видели?

– Видела, – ответила женщина и прибавила насмешливо: – Хорошенький, молодой…

Голос у нее был грудной, певучий.

– Заманите, – сказал мужчина, – и будет вам награда. Денег дадим.

Женщина засмеялась, и ямочки на щеках сделали ее еще красивей и моложе.

– А вы правду говорите, что эти из наших мест, вологодские?

– Так точно. Новички пришли. Этот вологодский, и еще несколько земляков с ним.

Женщина помолчала, потом улыбка вновь осветила ее лицо. Без слов понятно было, что она согласна.

Часовой опять вышел на дозорную тропу и тут явственно услышал – уже не с той стороны, а с нашей – хруст, словно кто-то наступил на сучок.

– Стой! – тихо, почти шепотом окликнул он. – Кто идет?

Из-за деревьев показался начальник заставы, тонколицый, остроносый, чуть сутулый, в длинной кавалерийской шинели.

– Товарищ начальник заставы, на участке ничего не замечено. На сопредельной стороне ходила к берегу девица, несла хворосту охапку. Часовой Коробицын.

Говорил он тихо. Это был чернобровый парень, с прямым носом на большом румяном лице. Щеки у него были такие гладкие, словно он и не брился никогда.

Начальник заставы зашагал дальше проверять посты и секреты, то исчезая за деревьями и кустами, то вновь выходя на дозорную тропу. Он уже пять лет, с двадцать второго года, служил на этой границе, и каждая кочка, каждый кустик были знакомы ему.

В эти дни он особенно тщательно проверял участок: у недавно прибывших новичков последнего призыва еще нет достаточного опыта. К их приезду застава по-праздничному украшена, было собрание всех бойцов, увольняемые делились опытом, он сам рассказал об успехах и недостатках их работы, демонстрировал диаграммы по всем видам подготовки, увольняемые торжественно передавали новичкам винтовки, и, конечно, каждый считал свою винтовку самой лучшей.

Затем старые пограничники повели молодых по участку, рассказывая им о тайнах лесов и болот.

Но полностью люди узнаются на практической работе – так считал начальник заставы. Привычная осторожность удерживала его от поспешных суждений о вновь прибывших бойцах.

Сам он стремился в действиях своих к той точности и четкости, без которых невозможна пограничная работа. Малейшая ошибка в таких делах, как расстановка постов, рассылка обходов, своевременная смена часовых, может повлечь за собой самые скверные последствия – нарушитель воспользуется тотчас же. А участок этот был активный, и всего лишь несколько десятков километров отделяло этот отрезок границы от Ленинграда.

Командиры на учебном пункте оказались правы: граница мало чем разнилась от тех деревенских просторов, из которых прибыло большинство бойцов. Здесь было, правда, поярче и поцветистей, чем в родной деревне Коробицына, но разобраться во всех этих зарослях все же невелика наука для лесного человека, и не так уж трудно соревноваться на стрельбище охотнику, с берданкой ходившему на медведя. Лесные шорохи, болотный плеск, щебетанье птиц – все это с детства живет в крови, и неужели слух не различит в этих привычных шорохах и голосах человечий звук? Неужели зрение ошибется даже в темноте? И все-таки везде и во всем виделся и слышался вначале нарушитель, особенно в первую ночь. Когда Коробицын впервые вышел ночью в паре с опытным товарищем на пост, все в нем ходуном ходило. То и дело брал он винтовку наизготовку и каждой падающей сосульке шептал:

– Стой!

Собственные шаги он готов был принять за вражеские.

Он так вглядывался во все, что от напряжения у него даже глаза заболели.

– Все кажется, – жаловался он потом.

Земляк его Болгасов – тот прямо потом сознался:

– Трусость была, что упустишь. Птица встряхнулась, а я мечтаю, что человек, – забурился, перевалился через бугор, упал…

Командир отделения Лисиченко особо занимался новичками. Он был не очень складный человек – длинный, с неожиданно широкими плечами, с головой яйцом. Он ходил от поста к посту, от одного новичка к другому, и, чуть появлялась рядом его спокойная фигура, стыдно становилось за все свои страхи. Лисиченко давал в пару новичкам опытных пограничников и старался не тревожить страшными рассказами о нарушителях, изо дня в день обучая и воспитывая бойцов. Спокойствие и уверенность придут вместе с полным овладением знаниями. И рассказы его вначале были тихие.

– Был у меня в отделении года два назад боец. Фамилия ему Плохой, а сам он стал потом хороший, – рассказывал он, например. – Раз было: пришел ночью с участка, винтовку поставил и не почистил оружия. Сам заснул. Гляжу – винтовка холодная, грязная. Будить я его не стал, пусть отоспится. Дал почистить другому – Кобзарю по фамилии. А потом вызываю его (когда уж он поспал) и завожу беседу. Сначала про него все спрашиваю: что мешает? Нравится ли служба? Что трудно дается? Ознакомлен ли хорошо с участком? Нет ли трусости? А потом: «Винтовку почистил?» И вот солгал человек. Говорит: «Почистил». Тона я не повышаю, только разоблачил его лживость. «Как тебе, – говорю, – не стыдно! Ведь государственной важности дела делаем. Не всякому такой почет дается, а ты безопасность границы своевременно не обеспечиваешь». Надо тут стыд в человеке вызвать – самих ведь себя охраной границ обеспечиваем, не бар каких-нибудь. И стал он, хоть по фамилии и Плохой, а по всем показателям хороший боец. Одному доброе слово сказать надо, а на другого и покричать.

Рассказывал он такие истории как бы случайно, невзначай, но они запоминались и действовали.

Сам он был до призыва бригадиром каменщиков, работал на мартене, а на пограничной службе остался сверхсрочно.

– Опыт у меня образовался, обучать могу, и сам я тут очень полезный человек, – объяснял он спокойно.

Даже Болгасов – а он оказался одним из отсталых – быстро попривык с таким командиром к новой службе и все реже птицу или рысь принимал за человека.

Потом Лисиченко стал рассказывать и о нарушениях:

– Первый раз так задержание было. Послан я был в секрет. Слышу – сучок треснул, трава прошумела. Винтовку взял, а из куста не вышел, жду. Вижу – наискосок фигура мелькнула. «Стой! Кто идет?» Не отвечает. И шороха нету. «Стрелять буду!» А он: «Тише, тише». По голосу не наш. «Руки вверх!» – «Есть, есть». Зашевелилась трава. Выходит небольшой, в болотных сапогах, шапка-кубанка, а сам в пиджаке. «Опущай руки вниз, ложитесь». Дал тревогу. Прибежали тут с собакой. Так он дрожит, умоляет: «Только собаку не применяйте». Очень собак боялся. Сам уж сознается: «Заграница». А то бывает, что заблудился действительно или перебежал от худой жизни. Только наше дело, конечно, всякого на землю ложить, тревожным передать – и на заставу. В штабе ошибки не будет. Врут нарушители много. «Заблудился, перебежал», – а сам потом шпион оказывается. Доверия быть не должно. Было и такое, что вышел прямо на бойца один – золотые браслеты, деньги в руках. Сует: «Пропусти». Лег он на землю со своими драгоценностями. Этого у нас не бывает. Это только у них так можно. Потом повели его на заставу.

Эти рассказы тоже очень запоминались. И каждому мечталось поскорей задержать нарушителя. Но зимой нарушители больше любят залив. Там ведутся и шпионские дела, и контрабанда. К весне лесная граница оживляется. К весне больше шорохов, и тают болота, и наблюдают тайно с той, сопредельной стороны враги за нашими бойцами. Но и зимой, конечно, бывает немало нарушений и задержаний.

Коробицын вернулся с поста к трем часам дня. Одежда не вымокла, и в сушилку сдавать было нечего. Коробицын почистился, умылся, фыркая и полоскаясь с большим удовольствием (он мылся всегда шумно и звонко), отошел, растираясь полотенцем, надел гимнастерку, стянул ее туго поясом, обровнял и отправился в столовую.

Повар, человек худощавый и хмурый, с длинными, ниже подбородка спускающимися усами, выдал ему обед. Обед был хорош: борщ, мясо. Хлеб вкусный, ржаной. Чаю Коробицын выпил два стакана.

Вошел веселый боец по фамилии Серый, получивший прозвище «Бирюлькин», тоже вернувшийся только что с наряда.

– Дым-то у тебя на кухне, – сказал он повару. – Противогаз надень.

Физической подготовки повар остерегался. По остальным видам подготовки шел хорошо, а химической обороной увлекался почему-то особенно. Он так изучил это дело, что даже иной раз обучал новичков, показывая, например, как надо надевать противогаз.

– Не надо торопиться, надо делать быстро, – объяснял он своим хриплым, но громким голосом. – Каждый боец надевает шлем под бороду, натягивает, а фуражку не сбрасывает, а зацепляет пальцами…

И если новичок все-таки сбрасывал фуражку и совал ее между колен, он показывал сам. Однажды он обучал так Болгасова, объяснив, что если закрыть клапан, то человек задохнется. И когда он надел противогаз, Болгасов захохотал и закричал:

– Пробку-то заткни! Пробку заткни!

Повар снял противогаз, поглядел на Болгасова и промолвил:

– И сырой же ты, хлопец!

Но Болгасов, настойчивый в том, что уже однажды развеселило его, повторял свою удачную, как ему казалось, остроту и всякий раз хохотал при этом.

Повар даже не улыбнулся. Он отвечал на эти насмешки молчаливым презрением.

Коробицын не любил насмешек. Он сделал тогда замечание земляку:

– Ты что рот разеваешь? Человек тебе на помощь пришел, а ты что? Гляди у меня…

Коробицына Болгасов уважал. Он и повара уважал, но отчего же не посмеяться?