Текст книги "Дом на Тара-роуд"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Но сейчас Энни поняла, что здесь отцу нравится больше. Он положил ключи на длинное овальное блюдо.

– Я дома, – сказал Дэнни, и все бросились к нему. Когда он приходил на Тара-роуд и говорил то же самое, там стоял такой кавардак, что его слов просто никто не слышал.

Все инструкции работали как часы. Стонифилдский микроавтобус стоял именно на том месте, которое указала Мэрилин, а плата за проезд оказалась именно такой, как она написала. Здесь было тепло и солнечно, намного жарче, чем в Дублине. Шум и количество людей, сновавших вокруг, превосходили всякое воображение. Однако Рия чувствовала, что справится; у нее были подробные указания, а система работала безукоризненно.

Шофер объявил, что они подъезжают к Стонифилду, и Рия облегченно вздохнула. Теперь здесь будет ее дом. Она хотела посмотреть на город без помех, а потому взяла два своих чемодана и пошла в кафе-мороженое, чтобы сориентироваться. Меню было очень экзотичное – в Дублине выбор у Мэрилин будет куда менее богатый. Но Рия пришла сюда не за мороженым. Она следила за входившими и выходившими людьми. Очень многие из них знали друг друга. Похоже, женщина, стоявшая за прилавком, была местной знаменитостью; она обменивалась с посетителями шутками, как в комедийных телесериалах.

Итак, Рия в Америке. Не стоит начинать все сравнивать с домом и искать отличия. Она даже постарается считать в долларах, не переводя их каждый раз в привычные фунты. Из окна «Хэппи Сода-Хауса» Рия видела позолоченную вывеску «Салон красоты Карлотты». Дом выглядел элегантно и немного таинственно; казалось, каждая женщина, вошедшая туда и скрывшаяся за плотными кремовыми шторами, получит хороший совет: как не дать себя в обиду свекрови или сохранить мужа. Интересно, как она выглядит, эта Карлотта. Жаль, что Мэрилин не догадалась прислать ни одной фотографии своих знакомых.

Рия собралась с духом и перешла улицу. Ее дорожный костюм – темно-зеленый джемпер и юбка – казался здесь неуместным. Тут ходили в шортах-бермудах или в накрахмаленных платьях из белого хлопка. Все выглядели так, словно только что вышли из салона красоты. Рия, утомленная долгим полетом, чувствовала себя усталой. Она толкнула дверь салона и вошла. Карлотта оказалась высокой, пышногрудой смуглой дамой экзотической внешности. Она извинились перед клиенткой, с которой разговаривала, и тут же подошла к Рии.

– Рия, добро пожаловать в Соединенные Штаты. Надеюсь, вы полюбите Стонифилд. Мы очень рады, что вы приехали. – Это прозвучало так неожиданно, так тепло и искренне, что у Рии защипало глаза. Карлотта смерила ее опытным взглядом. – Я следила за каждым автобусом. Они прибывают раз в сорок пять минут. Но вы как-то проскользнули мимо меня.

– Я зашла в «Хэппи Сода-Хаус», – призналась Рия. Она понимала, что ее лаконичный ответ на столь сердечное и дружелюбное приветствие выгладит черной неблагодарностью. Эта женщина сильно отличалась от Мэрилин, которая во время телефонных разговоров держалась сдержанно. Рия испугалась, что не найдет нужных слов. – Вы должны извинить меня. Я чувствую себя слегка не в своей тарелке. Я не привыкла к таким долгим перелетам, и вообще… – Она смутилась и умолкла.

– Рия, знаете, что я хочу вам предложить? Вы примете душ, потом Кэти – она сейчас все равно свободна – сделает вам расслабляющий ароматерапевтический массаж, и вы пару часов поспите в темной комнате. Затем я вас разбужу, и мы поедем домой. Или вы хотите, чтобы я отвезла вас прямо сейчас? Мне все равно. Слово за вами.

Рия сказала, что она с удовольствием останется в салоне.

Кэти оказалась из тех женщин, которые предпочитают молчать и не задавать лишних вопросов. Рии не пришлось извиняться за свою неухоженную кожу, морщины вокруг глаз и обвисший подбородок, в другое время куда более упругий. Целебные успокаивающие масла мягко, но решительно втирали в точки акупунктуры, в виски, плечи и кожу головы. Это было замечательно. Однажды Рия ходила на сеанс ароматерапии с Розмари и после этого поклялась себе, что будет делать это каждый месяц. Двенадцать раз в год. Но так и не сдержала слово. Оказалось слишком дорого; всегда требовалось купить что-то детям или для дома. Ее мысли устремились по прежнему руслу – что она теперь может себе позволить, а что нет, – но Рия прогнала их. Здесь, в этом прохладном полутемном помещении, где ей ритмично массировали плечи и спину и стоял чудесный запах ароматических масел, было легко забыть все тревоги и уснуть без задних ног…

– Мне очень не хотелось будить вас. – Карлотта протянула ей стакан апельсинового сока. – Но иначе у вас нарушился бы график сна.

Рия почувствовала, что пришла в себя. Она встала с кушетки, одернула розовый хлопчатобумажный халат, который ей дала Кэти, подошла к Карлотте и пожала ей руку.

– Не могу найти слов благодарности за такой потрясающий прием. Оказывается, именно это мне и требовалось, а я не догадывалась. Ничего лучшего нельзя было придумать.

Карлотта довольно кивнула.

– Одевайтесь, Рия, и я отвезу вас домой. Поверьте мне, отдых у вас будет замечательный.

Она уже собиралась уходить, когда Кэти протянула ей листок бумаги. Рия решила, что это какой-то совет по уходу за кожей, который ей предстоит изучить позже, однако машинально посмотрела на него. Это был счет. Причем на такую сумму, которую Рия ни за что в жизни не потратила бы на салон красоты. С чего она взяла, что это был подарок? Боже мой, какое унижение! Но показывать, что она удивлена, было нельзя.

– Конечно, – сказала она.

– Карлотта сказала, что делает вам пятнадцатипроцентную дисконтную скидку. Все уже учтено, – ответила Кэти.

Рия расплатилась, чувствуя себя совершеннейшей дурой. С какой стати она решила, что эта женщина должна обслуживать ее бесплатно? Здесь жили люди, которые считали посещение салона красоты таким же обязательным, как чистка зубов. Если бы она много лет подряд делала то же самое, то, возможно, всего этого не случилось бы.

Рия договорилась с Герти о дежурстве на Тара-роуд. Сказала, что кто-то должен будет открыть Мэрилин дверь. Это очень важно.

– Предположим… только предположим, что возникнет какая-нибудь непредвиденная ситуация. Тогда скажешь моей матери, чтобы она посидела здесь, ладно?

– Ситуация? – переспросила Герти с таким видом, словно ничего подобного с ней никогда не случалось.

– Ну, сама понимаешь, может произойти всякое.

– Не волнуйся, кто-то ее обязательно здесь встретит, – уверенно сказала Герти. Однако перед самым уходом из дома она получила сообщение, что Джек попал в больницу. Вечером он где-то подрался и только утром пришел в сознание. Герти перебежала улицу и постучала в дверь домика Норы Джонсон, но там было пусто. Соседка не знала, где она; должно быть, ушла в свою «Святую Риту». Герти обругала Дэнни Линча последними словами. Весь ее гнев был направлен на него. Если бы он не бросил жену ради этой бледнолицей девчонки, ничего подобного не случилось бы. Герти не пришлось бы бегать от дома к дому и искать человека, который откроет американке дверь и встретит ее. Джимми Салливан сказал, что Фрэнсис сидит в своем благотворительном магазине и не сможет уйти.

Герти побежала к ресторану. Пожалуйста, пожалуйста, пусть Колм не уйдет на рынок или еще куда-нибудь. Пожалуйста, Господи, если Ты есть, а я знаю, что Ты есть, пусть Колм Барри будет дома! Он хорошо относится к Линчам, он сделает это. И с женщинами он умеет разговаривать. Пожалуйста.

Герти никогда не просила Бога сделать Джека нормальным человеком. Кое-что не под силу даже Всемогущему. Но сделать так, чтобы Колм оказался на месте, Он мог. И сделал.

– Герти, давайте я сначала отвезу вас в больницу. Гостья прибудет не раньше чем через полчаса.

– Нет, нет, я не могу подвести Рию.

– Мы знаем, что после прилета она посвятит несколько часов осмотру города и приедет сюда к двенадцати. С ней так договорились.

– Она может приехать раньше. Я прекрасно доеду на автобусе.

– И все же я отвезу вас. Какая больница?

В машине Герти нервно теребила носовой платок, но Колм молчал. Наконец она не выдержала.

– Колм, с вами чувствуешь себя очень спокойно. Честное слово. Любой другой на вашем месте стал бы задавать вопросы.

– Какие?

– Ну например, зачем он пьет.

– Какой смысл? Я сам делал это много лет. И люди наверняка задавали тот же бесполезный вопрос обо мне. – Он был очень рассудителен; именно это Герти и требовалось. Она сразу перестала мочить платок слезами.

– Все спрашивают, почему я остаюсь с ним.

– О, это тоже просто. Ему очень повезло, вот и всё.

– Что вы имеете в виду?

– Со мной остаться было некому. Никто меня не утешал. В конце концов мне пришлось понять, какую паршивую жизнь я веду.

– Хотите сказать, что одиночество сделало вас сильным? – Лицо Герти исказилось от боли. – Так всегда говорит моя мать. Говорит, брось его, и он придет в себя.

Колм пожал плечами.

– Может, оно и так. Но я скажу вам одну вещь. Когда я пришел в себя, то понял, что ничего хорошего в этом нет. Потому что моя жизнь какой была, такой и осталась. Пустой и унылой. – Он высадил Герти у ворот больницы и поехал обратно встречать американскую гостью Рии.

Мэрилин обнаружила, что инструкции Рии о том, как вести себя в Дублине после прибытия самолета, были составлены великолепно. Женщины согласились, что пересекаться им не имеет смысла, потому что встреча после приезда одной из них и перед отъездом другой пройдет второпях и ничего не даст. Самолет Мэрилин должен был приземлиться в семь утра по дублинскому времени. Рия посоветовала ей доехать до города на автобусе, оставить вещи на автовокзале, пешком дойти до Графтон-стрит и позавтракать в кафе. По дороге она увидит мост О’Коннелла через реку Лиффи, вход в Тринити-колледж, а также книжные магазины и сувенирные лавки, в которые сможет зайти позже. После завтрака ей следует посетить парк Сент-Стивенс-Грин, полюбоваться статуями и другими достопримечательностями, потом выйти к стоянке такси, сесть в машину, заехать за багажом и отправиться на Тара-роуд. Кто-нибудь из заранее предупрежденных людей откроет ей дверь и впустит в дом.

Все прошло замечательно. У Мэрилин начало складываться впечатление о городе, которое так и не сложилось во время ее короткого предыдущего визита. За прошедшие годы многое изменилось и улучшилось. Уличное движение стало интенсивнее, а сами машины – больше. Люди начали лучше одеваться. Всюду слышался иностранный акцент и беседы на других языках. В последнее время здешние магазины народных промыслов посещали не только американские туристы, но и европейцы.

К половине двенадцатого у Мэрилин начали ныть ноги. К этому времени Рия уже должна была находиться в самолете. Пора было искать свой новый дом. Водитель рассказал ей жалостную историю о том, что в городе развелось слишком много такси, а потому работы почти нет. Сказал, что большинство ирландцев разъехалось по всему миру. Жаль, что он в свое время не эмигрировал в Америку, как сделал его брат; тот теперь носит накладку из искусственных волос и женат на немке. Сообщил, что стоимость домов на Тара-роуд стремительно растет. Сейчас это самый престижный район в городе. Настоящее золотое дно.

– Мэм, если ваши друзья имеют такой дом, значит, они сидят на половине миллиона, – с видом заговорщика шепнул он, свернув на подъездную аллею и остановившись у ступенек.

Дверь открыл красивый смуглый мужчина лет сорока с небольшим. Он спустился по ступенькам и протянул руку.

– Сердечно приветствую вас от лица Рии. Добро пожаловать на Тара-роуд, – сказал он. Мэрилин лихорадочно пыталась найти его имя в списке из тысячи имен, оставленном ей Рией. Почему-то она думала, что ее встретит либо сестра Рии Хилари, либо кто-нибудь из двух ее подруг. – Я – Колм Барри, ее сосед и друг. Кроме того, у меня здесь небольшой огород, но я обычно прохожу через заднюю калитку, так что мешать вам не буду.

Мэрилин посмотрела на него с благодарностью. Колм сообщил все, что ей требовалось знать, и не сказал ничего лишнего. Он был вежлив, но сдержан. Именно это она больше всего ценила в людях.

– Да, тот самый, который владеет рестораном, – сказала она, наконец поняв, кто стоит перед ней.

– Тот самый, – подтвердил Колм, взял ее чемодан и поднялся по гранитным ступеням.

Фотографии Рии не лгали. Холл со сверкающими деревянными полами и элегантным столиком был роскошным. Дверь в гостиную была распахнута настежь, и Колм слегка прикрыл ее.

– Будь этот дом моим, я бы никогда не вышел из этой комнаты, – просто сказал он. – Она пронизывает весь дом. Окна с обоих концов. Тут красиво. – На столе стоял огромный букет роз. – Рия просила меня оставить это для вас.

Чтобы поблагодарить его, Мэрилин пришлось проглотить комок в горле. Комната была прекрасна сама по себе, а чудесные розовые и алые розы стали изящным штрихом.

Колм отнес чемодан наверх и показал мисс Вайн хозяйскую спальню.

– Думаю, вы будете жить здесь. Уверен, что все подробности вам уже сообщили. Рия готовилась к вашему приезду несколько недель. И очень волновалась перед отъездом.

Мэрилин тоже понимала это. Она смотрела на безукоризненно белое покрывало, явно постеленное только сегодня утром, на сложенные полотенца, белоснежные оконные рамы и пустой шкаф. Эта женщина не жалела сил, чтобы подготовить дом к ее приезду. Мэрилин почувствовала угрызения совести. Оставалось надеяться, что ее дом остался в таком же порядке. Они с Колмом спустились на кухню. Тут открылся кошачий лаз, и в комнату вошел огромный кот апельсиновой масти.

– Это Климент, – официально представил его Колм. – Замечательный кот. Есть у него одна слабость. Иногда он убивает невинную птичку и приносит ее сюда, чтобы похвастаться своим трофеем.

– Знаю. После этого его надо похвалить. Сказать: «Ты молодец, Климент. Умница», – с улыбкой ответила Мэрилин.

– Отлично. Значит, правила вам известны. Но вообще-то охотник из него неважный. Обычно он открывает один глаз, смотрит на птиц, а потом засыпает снова. – Колм продолжил экскурсию по кухне и открыл холодильник. – Ага, вижу, что основные продукты Рия вам оставила. В том числе суп из овощей, выращенных в этом саду. Я достану кастрюлю, а вы потом разогреете… Вы устали с дороги. Отдыхайте. Не стану вам мешать. – И он ушел.

«Что за спокойный, приятный сосед, – подумала Мэрилин. – О таком можно только мечтать. Он не станет лезть в твою жизнь. В отличие от Карлотты, которая так и норовит перепрыгнуть через забор и сунуть нос в твои дела». Но Колм был прав. Она действительно устала. Мэрилин была рада, что ее встретил мужчина, а не кто-то из женщин. Колм был старым холостяком и сумел понять, что ей хочется побыть в одиночестве. Свой свояка видит издалека.

Она неторопливо обошла дом, который безраздельно принадлежал ей до самого сентября. Детские были прибраны. На стенах комнаты Брайана висели фотографии футболистов; Энни отдавала предпочтение поп-звездам. На подоконнике Брайана стояли пластмассовые фигурки борцов, на подоконнике Энни лежали плюшевые игрушки. Две хорошо оборудованные ванные, причем одна обставлена сантехникой викторианской эпохи. И одна пустая, безжизненная комната со множеством полок, но без книг. Должно быть, в те времена, которые Рия называла более счастливыми, тут находился кабинет Дэнни.

Уютная тесноватая кухня, полки с поваренными книгами, полки с кастрюлями и формами для печенья – комната, в которой люди пекли, ели и жили. Здесь было полно красивых вещей, но первой и главной особенностью этого дома было то, что он представлял собой семейный очаг. Почти все стены были увешаны фотографиями – главным образом, детскими, однако на некоторых присутствовал и красавчик Дэнни Линч. Он ушел, но его не исключили из здешней жизни. Мэрилин смотрела на его лицо и пыталась понять этого человека. Очутившись в его жилище, она поняла одно: Дэнни должен был очень любить свою новую женщину или быть очень несчастливым в браке с Рией, если он смог уйти из такого прекрасного дома, даже не оглянувшись.

– Как ты думаешь, я должна зайти к ней? – спросила Нора Джонсон у Хилари.

– Вот еще! Ей и так хорошо. Заполучила на все лето такой дом даром! – фыркнула та.

– Ну да, но ей может быть там немного одиноко. Рия сказала…

– «Рия сказала, Рия сказала»! Если бы она захотела, то нашлось бы множество людей, которые могли бы присмотреть за домом.

Нора с досадой посмотрела на свою старшую дочь.

– Послушай, Хилари, если ты хочешь сказать, что сама могла бы присматривать за домом и кормить этого дурацкого кота…

– Да, могла бы. И ты тоже. Зачем ей понадобилось уезжать и поселять в доме какую-то никому не известную американку?

– Хилари, ты набитая дура. Весь смысл в том, что Рия хотела уехать в Америку. Именно поэтому она не стала меняться домами со мной, живущей на той же улице, или с тобой, живущей на другом конце города.

Хилари и в самом деле почувствовала себя глупо. Обида заставила ее совершенно забыть об этом.

– Ладно. Сегодня и завтра пусть отдохнет, а потом мы, может быть, с ней свяжемся, – проворчала она.

– Я бы очень не хотела, чтобы она подумала, будто ей здесь не рады, – сказала мать Рии. Когда Хилари не фыркала, ее вполне можно было терпеть.

По дороге на Тюдор-драйв Карлотта показала Рии все местные достопримечательности.

Рию удивили дома с общественными газонами, мимо которых они проезжали.

– Никаких заборов! – воскликнула она.

– Просто люди живут по-соседски, – пожала плечами Карлотта.

– А что, на Тюдор-драйв тоже так?

– Нет, у нас ведут более замкнутый образ жизни.

Карлотта приводила названия улиц и переулков, которые в ближайшие дни и недели должны были стать для Рии более привычными. Показала ей две гостиницы, клуб и библиотеку, хорошую автозаправочную станцию и ту, хозяином которой был малый, считавшийся бичом всего города, два антикварных магазина, один цветочный, приличный маленький рынок, замечательную кулинарию, где можно было купить деликатесы. И конечно, центр садоводства. Карлотта показала на него с видом триумфатора.

– Знаете, я не большой любитель этого дела. Едва отличаю цветок от сорняка, – сказала Рия.

Карлотта безмерно удивилась.

– Я была уверена, что вы без ума от растений. И именно на этой почве познакомились с Мэрилин.

– Совсем нет. Скорее наоборот.

– Вот тебе и раз! Надо же, как можно ошибаться. Просто у Мэрилин нет никаких других интересов, вот я и подумала…

Они почти приехали.

– Знаете, я с удовольствием пригласила бы вас к себе и угостила чем-нибудь, но вы приехали сюда на лето, поэтому, наверное, хотите поскорее оказаться у себя и освоиться. – Карлотта достала конверт с ключами и протянула ей.

– А разве вы не войдете со мной? – удивилась Рия.

– О нет, милая, ни в коем случае. Теперь дом Мэрилин и Грега принадлежит вам.

– Пожалуйста, пойдемте. Я хотела бы, чтобы вы вошли в дом и всё мне показали.

Карлотта нерешительно закусила губу.

– Честно говоря, я сама там ничего не знаю… – начала она.

– Пожалуйста, Карлотта. Я буду чувствовать себя намного увереннее, если вы войдете со мной. Мэрилин сказала, что оставит для меня в холодильнике бутылку вина. А я оставила бутылку для нее. Чтобы отпраздновать начало отпуска.

– Я бы не хотела, чтобы она подумала…

Но возражать не имело смысла. Рия уже вышла из машины и осматривала свой новый дом.

– Как вы думаете, мы должны пройти в эту калитку или обойти гараж?

– Не знаю. – Обходительная и уверенная в себе Карлотта явно стушевалась.

– А какая дорожка ведет к парадному?

– Рия, я никогда не была в этом доме, – призналась Карлотта.

Пауза была непродолжительной. Затем Рия сказала:

– Ну что ж, значит, это будет новостью для нас обеих. После этого каждая взяла по чемодану, и они вместе отправились изучать дом Вайнов – Тюдор-драйв, номер 1024.

– Хейди? Это Грег Вайн.

– О, привет, Грег. Как дела? – Хейди ощутила такое облегчение от того, что Грег еще разговаривает с ней после промашки, допущенной несколько недель назад, что даже не успела удивиться самому звонку.

– В принципе ничего, Хейди, но я слегка озадачен. Ты видела, как Мэрилин уезжала в аэропорт? В смысле, она действительно уехала?

– Да. Да, конечно. У тебя есть номер ее тамошнего телефона? Она говорила, что есть. – Хейди немного встревожилась.

– Да, есть. Просто я подумал, прибыла в Стонифилд эта… ну, та, которая будет жить в нашем доме.

– Я не знаю подробностей, но думаю, что прибыла. Пару часов назад, Грег. – Хейди не стала говорить, что любую информацию о приезде Рии пришлось тащить из Мэрилин клещами.

– Ясно.

– А что?

– Да нет, ничего. – Он был очень мрачен. Просто в отчаянии.

У Хейди сжалось сердце от сочувствия. Она изо всех сил пыталась сообразить, что бы ему хотелось знать.

– Тебя интересует, добралась ли она до дома, да?

– В каком-то смысле.

– Хочешь, чтобы я сходила и посмотрела, там ли она?

– Наверное, в первую неделю автоответчик будет принимать сообщения для нас. А потом если эта… захочет, она может сменить ленту. – Тон у него был обиженный.

– Ты хочешь знать, приехала ли она и что она за человек, да, Грег? Это так?

– Похоже, ты понимаешь меня лучше, чем я сам. – В трубке послышался горький смешок.

– Я не знаю, смогу ли зайти. А вдруг она спит? Конечно, можно было бы позвонить, но там автоответчик…

– Тогда зайдешь в другой раз, вот и всё. Я чувствую себя здесь совершенно беспомощным и не знаю, что и думать.

– Я тебя понимаю, – посочувствовала Хейди.

– Сомневаюсь, Хейди. Вы с Генри можете говорить друг с другом обо всем. Когда-то и у нас было так же. Но теперь разговор на любую тему кончается раздражением и обидой… – У него сорвался голос.

– Не огорчайся, Грег. Все наладится.

– Извини, я говорю как участник ток-шоу Опры. [12]12
  Опра Уинфри – популярная ведущая американского телевидения, проводящая ток-шоу по вопросам семьи и брака.


[Закрыть]

– Что, так скверно?

– Нет, просто я не в своей тарелке. Послушай, я не хочу портить твои отношения с Мэрилин. Честное слово.

– Тут нечего портить. Просто дай мне номер своего телефона, и я позвоню, когда что-то узнаю.

– Ресторан за мной.

– Обойдусь. Лучше купи мне муму [13]13
  Просторное платье жительницы Гавайских островов.


[Закрыть]поярче, чтобы было что надеть на встречу выпускников.

– О боже, я совсем забыл…

– Грег, тебе нужно на ней присутствовать. Ты еще не пропустил ни одной. Согласно данным исторического факультета.

– Но где я буду жить, если вернусь? – Он был совершенно растерян.

– Послушай, Грег, до этого еще несколько недель. Сначала я сообщу тебе, что творится на Тюдор-драйв, а там уж ты сам примешь решение.

– Спасибо, Хейди. Ты настоящий друг.

– Мы были друзьями и останемся ими. Все четверо, запомни мои слова, – не слишком убежденно ответила она.

Карлотта и Рия обходили дом.

– Тут так красиво. И ведь ей никто не помогает. Наверное, она заключила договор с профессиональными уборщиками, – с восхищением сказала Карлотта.

Выйдя из просторной гостиной с цветными коврами на полу и тремя белыми кожаными диванами, окружавшими камин, они прошли на огромную кухню с барной стойкой и обеденным столом, а потом в кабинет Грега, три стены которого занимали книжные полки от пола до потолка, а у окна стоял красный кожаный письменный стол с большим черным вращающимся креслом. Места для картин на стенах не было, но зато здесь стояли три столика со статуэтками и разными безделушками.

– Чудесная комната, – сказала Рия. – Видели бы вы теперь кабинет моего мужа… Теперь от него остались одни стены.

– Почему? – задала законный вопрос Карлотта.

Рия сделала паузу и посмотрела на нее.

– Мы разошлись. Он переехал, и теперь его кабинет пустует. Но его комната никогда не была такой. Даже в наши лучшие времена… Может быть, пройдем в сад?

– Сад можно будет осмотреть завтра, – сказала Карлотта.

– Тогда давайте откроем бутылку шардоне, оставленную Мэрилин, – предложила Рия.

– Если ароматерапия смогла так быстро снять утомление от полета, то мы с вами находимся на пороге великого открытия, – ответила Карлотта, и они пошли на кухню.

И тут кто-то постучал в дверь. Карлотта и Рия посмотрели друг на друга и пошли открывать вместе. На пороге стояла женщина лет сорока и держала бутылку в подарочной упаковке.

– Здравствуйте. Я – Хейди Фрэнкс. Мы работаем вместе с Мэрилин, и я хотела поздравить вас с приездом… Привет, Карлотта. Не ожидала встретить вас здесь.

– Это Рия настояла, – пробормотала Карлотта так, словно извинялась перед хозяйкой за вторжение.

– Входите, Хейди, – сказала Рия. – Вы пришли как раз вовремя. Мы собирались выпить.

– Ну, вообще-то я не…

Рия недоумевала. Почему обе женщины с такой опаской переступают порог этого дома? Американцы славятся своим дружелюбием и непринужденностью, но казалось, что Карлотта и Хейди оглядываются через плечо, боясь увидеть призрак Мэрилин Вайн, который заставит их обратиться в бегство.

Она отогнала от себя несвоевременные мысли и повела гостий на кухню.

Мэрилин распаковала вещи, съела суп и выпила бокал оставленного Рией дорогого французского вина. Потом она долго лежала в ванне на когтистых лапах, смывая с себя усталость от долгого перелета, к которой прибавилось утомление от пешей прогулки по Дублину.

Она думала, что сможет уснуть, но не тут-то было. Всю долгую вторую половину дня Мэрилин не сомкнула глаз. Ей не давали покоя мысли. Зачем она приехала в этот дом, наполненный прошлым и будущим? В дом викторианской эпохи. Она не знала точной даты его постройки, но люди могли жить здесь еще во времена войны Севера и Юга и битвы при Геттисберге!

В этом доме была надежда, которой давно не осталось в доме 1024 по Тюдор-драйв. Двое счастливых детей улыбались с фотографий в каждой комнате. Мальчик с улыбкой от уха до уха и девочка, которая могла бы быть ровесницей Дейлу. Мэрилин лежала под белым покрывалом на широкой хозяйской кровати в доме, где было все, и думала о своей жизни, в которой не было ничего.

Потом раздался какой-то негромкий звук, и на пороге показался встревоженный оранжевый кот. Он прыгнул, приземлился на кровать, лег рядом и зарокотал, как лодочный мотор на озере в штате Нью-Йорк К кошкам Мэрилин была равнодушна, но относилась к ним скорее одобрительно, как ко всем животным. Однако Климент был кот не простой, а ученый. Казалось, он понимал, что ей плохо. Он примостился у нее под боком и мурлыкал все громче и громче. Это подействовало на Мэрилин, как колыбельная или мантра. Она уснула и проснулась, когда часы показывали полночь.

Значит, в Стонифилде сейчас семь вечера. Можно позвонить Рии и поблагодарить за гостеприимство. Они договорились, что если Рия захочет ответить на звонок, то возьмет трубку. Мэрилин набрала номер. После третьего гудка она услышала собственный голос.

– Это Мэрилин, – сказала она. – Здесь полночь, и все чудесно. Я только хотела поблагодарить вас.

А потом раздался голос Рии.

– Здесь только начинает смеркаться, но все еще чудеснее. Огромное вам спасибо.

– Вы нашли шардоне? – спросила Мэрилин.

– Не только нашла, но уже все выпила. А вы нашли шабли?

– Конечно. Кое-что еще осталось, но непременно допью.

– Герти вас встретила?

– Я добралась благополучно, и мне здесь очень нравится. У вас потрясающий дом. Карлотта отдала вам ключи? Все прошло нормально?

– Да. У вас не дом, а мечта. Вы его недооцениваете.

Потом наступила небольшая пауза, после которой они пожелали друг другу спокойной ночи. Мэрилин сама не знала, почему сделала вид, что Герти была здесь. А Рия не имела представления, почему она не сказала Мэрилин, что ее подруги Карлотта и Хейди в эту минуту откупоривают третью бутылку вина. Если бы кто-нибудь спросил, почему они это сделали, им было бы трудно найти ответ.

– Бернадетта, сегодня я хочу проведать бабушку.

– Хорошо.

– Но я не знаю точно, когда вернусь.

– Ладно.

Энни сунула в хозяйственную сумку свои вещи, среди которых была коротенькая юбка из лайкры и топ.

– Только перед уходом позвони папе на работу.

– Зачем?

– Затем, что за завтраком ты забыла предупредить его, что поедешь к бабушке.

– Он не хочет, чтобы ему надоедали такими пустяками.

– Хочет.

– Я скажу ему вечером.

– Предпочитаешь, чтобы я сама позвонила ему? – В голосе Бернадетты не было угрозы. Казалось, она задала самый невинный вопрос, но на самом деле в нем не было ничего невинного.

– Бернадетта, не надо вести себя как тюремщик.

– А тебе не надо лгать мне. С такими вещами к бабушке не ходят. Вы с Китти собрались совсем в другое место.

– А если и так, вам-то что?

– Мне ничего. Мне совершенно безразлично, куда ты ходишь и что делаешь, но твой отец расстроится, а я этого не хочу.

Это была самая длинная фраза, которую Энни когда-либо слышала от Бернадетты. Девочка немного подумала, а потом нерешительно сказала:

– Он не расстроится, если ничего не узнает.

– Попытка номер один. Неудачная.

– Я должна позвонить Китти, – признав свое поражение, сказала Энни.

Бернадетта кивнула на телефон.

– Звони, – сказала она и снова уткнулась в книгу.

Во время разговора Энни дважды оглянулась, но не заметила никаких признаков того, что Бернадетта ее подслушивает.

– Нет, не могу объяснить, – злобно сказала девочка. – Конечно, пыталась. Неужели ты думаешь, что не пыталась? Как по-твоему, кто? Да. Да. Еще хуже мамы. Честное слово.

Она сердито положила трубку и посмотрела на Бернадетту, свернувшуюся в кресле. Кажется, та слегка улыбалась. Но, возможно, Энни это только почудилось.

– Ну, какая она? – дружно спросили Майлс и Декко.

– Да вроде ничего, – проворчал Брайан.

– Они действительно все время занимаются сексом?

– Ничего подобного.

– А иначе зачем ему было нужно уходить, жить с ней и делать ей ребенка? – спросил Декко.

– Наверное, так было раньше. Не думаю, что они занимаются этим теперь, – почесал в затылке Брайан.

– Они занимаются этим всегда. – Декко все еще дулся на бэби, который испортил ему жизнь. – Занимаются и занимаются, пока не падают замертво.

– Серьезно? – с любопытством спросил Майлс.

– Как пить дать. – В этом вопросе Декко был авторитетом. – Но в твоем доме, Брайан, они должны заниматься этим день и ночь. Судя по ситуации и всему прочему.

– Ага. Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, – задумчиво промолвил Брайан.

– Ты не слышишь, как они сопят, а потом задыхаются?

– Нет, – покачал головой мальчик. – Во всяком случае, при нас они так себя не ведут.

– Конечно, не при вас, дурак. Нужно слушать, когда они ложатся в постель.

– Нет. Тогда они только вполголоса говорят о деньгах.

– Откуда ты знаешь?

– Мы с Энни подслушивали. Хотели знать, что они будут говорить о маме. Но они не говорили о ней вообще. Ни слова.

– И что они говорят о деньгах?

– Что-то ужасно скучное насчет повторной закладной. Причем целыми часами, – сказал Брайан.

– Ну что, они настоящие чудовища? – спросила Финола Данн, разговаривая с дочерью по телефону.

Бернадетта засмеялась.

– Они не такие уж плохие. Только горластые и непоседливые.