Текст книги "Семья Рэдли"

Автор книги: Мэтт Хейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Для понедельника мысль необычная

Питер смотрит на старушку с больными ногами, медленно ковыляющую к выходу, но думает лишь о телефонном разговоре. То, что только что сообщила Хелен, просто невероятно. Полицейские нашли труп. Его вынесло на берег. Он летел очень быстро и, выпуская свою ношу, был уверен, что находится уже далеко от берега.

Но, признает он про себя, столько лет прошло. Может, он просто не помнит, как далеко залетал раньше. Подрастерял навыки. Это вам не на велосипеде кататься. После семнадцатилетнего перерыва жать на педали не так-то легко.

– Что ж, до свидания, миссис Томас, – машинально прощается он с выходящей из кабинета старушкой.

– До свидания, голубчик.

Мгновение спустя он уже вытаскивает конверт из ящика.

Достает пробирки.

Откручивает крышечки.

Это не плазма с протеином и красными и белыми тельцами.

Это выход.

Питер нюхает чарующую, буйную кровь Лорны и представляет себе, как они вдвоем стоят на пшеничном поле в лунном свете. Он растворяется в ее аромате, изнемогая от желания попробовать ее на вкус. Жажда распаляется, пока не исчезают все препятствия между ними – между человеком и вожделенной усладой.

Я не пью кровь своих пациентов.

Теперь это уже бесполезно.

Искушение слишком велико.

Питер знал, что в конце концов сдастся, и не ошибся. Он абсолютно ничего не может с собой поделать и опрокидывает все три пробирки подряд, как стопки текилы, выставленные в ряд на барной стойке.

Допив, он не сразу опускает голову. Похлопывает по животу. Похоже, нараставшая годами жировая прослойка резко пошла на убыль.

– Да, – с томной хрипотцой произносит он, словно радиодиджей, собирающийся объявить Дюка Эллингтона в ночном эфире. – Обожаюживой джаз.

Когда входит Элейн со списком пациентов, ожидаемых сегодня на срочный прием, он все еще похлопывает себя по животу.

– Вы в порядке? – интересуется она.

– Да, Элейн, прекрасно себя чувствую. Мне сорок шесть лет, но я все еще жив. А жизнь – это бесценный дар, не так ли? Надо вкушать ее, понимаете, вкушать жизнь и смаковать каждую секунду.

Элейн не прониклась.

– Ну, – отвечает она, – должна сказать, для понедельника мысль необычная.

– Это потому что понедельник нынче весьма необычный,Элейн.

– Ясно. Кофе хотите?

– Нет. Нет, спасибо. Я только что попил.

Она смотрит на конверт, но пустых пробирок вроде бы не замечает. Впрочем, Питеру все равно.

– Да-да, – кивает она, пятясь к двери. – Конечно.

Место преступления: Трансильвания

В полицейском управлении Йорка старший суперинтендант Джефф Ходж хохочет так, что ему приходится прилагать все усилия, чтобы уже наполовину прожеванный последний кусок пирога с луком и сыром не вывалился изо рта.

– Извините, дорогуша, повторите-ка еще разок.

И она повторяет. Она – это заместитель комиссара полиции Большого Манчестера Элисон Гленни, женщина, которую Джефф впервые видит. Вообще-то раньше он ни разу лично не контактировал ни с кем из полиции Манчестера, потому что тот находится в добрых восьмидесяти километрах от их территории.

Да, иногда информация из других регионов бывает нужна, но для этого существуют базы данных. Как правило, никто не врывается в чужое управление без предупреждения, да еще и с таким видом, будто он посланец божий. Даже если ты заместитель комиссара, черт тебя дери. Она заместитель комиссара в другом регионе, а ему она никто.

– Оставьте это дело, – повторяет она. – Оно переходит к нам.

– К вам? А кто вытакие, черт вас дери? Полиция Большого Манчестера? Не понимаю, какое отношение имеет парень из Северного Йоркшира, чей труп вынесло на Восточное побережье, к вашей манчестерской тусовке. Или у вас на свободе разгуливает серийный убийца, которого вы ото всех скрываете?

Заместитель комиссара холодно разглядывает его, сжав губы в тонкую полосочку:

– Я работаю в отделе национального значения, координирую действия спецподразделений во всем Соединенном Королевстве.

– Знаете, дорогуша, мне очень жаль, но я и близко не представляю, о чем вы толкуете.

Она подает ему ярко-зеленый бланк с эмблемой Министерства внутренних дел наверху, на котором мелким шрифтом напечатан длинный текст.

Бумажки. Вечно эти чертовы бумажки.

– Подпишите внизу. Тогда я смогу рассказать вам все.

Он изучает документ. Читает прямо над местом для подписи: «Настоящим гарантирую неразглашение какой бы то ни было информации, касающейся Отдела по борьбе с безымянным хищником».

– Отдел по борьбе с безымянным хищником? Слушайте, дорогуша, я совсем запутался. Спецподразделения вовсе не по моей части, правда. Для меня это все как вилами по воде. Вы с Дереком говорили?

– Да, с Дереком я говорила.

– Ну, вы же понимаете, что мне придется позвонить ему и уточнить.

– Давайте.

Джефф поднимает трубку и звонит по внутренней связи Дереку Лекки, своему комиссару, чтобы поинтересоваться насчет странной гостьи.

– Да, делай, как она скажет, – отвечает Дерек, и в его голосе, кажется, слышится страх. – Во всем.

Подписывая бумагу, Джефф любопытствует:

– Так, ну а если у вас особое подразделение, то на кой вам сдался этот труп? При чем тут борьба с терроризмом?

– Вы правы. Борьба с терроризмом ни при чем. Это борьба с вампиризмом.

Джефф смотрит на женщину, ожидая, что на ее каменном лице появится улыбка. Но нет.

– Да, дорогуша, хорошая шутка. Замечательная. Чья идея? Спорим, что Добсона, а? Да, ну точно, он мстит мне за бумер.

Она и бровью не ведет.

– Представления не имею, кто такой Добсон, но уверяю вас, старший суперинтендант, что это не розыгрыш.

Джефф качает головой и трет глаза. На миг у него мелькает надежда, что, может быть, ее тут вообще нет. Может быть, это галлюцинация от пирогов. Или может, он слишком много работает. Но, сколько он ни моргает, гранитная физиономия гостьи никуда не девается.

– Хорошо, а то мне показалось, вы сейчас сказали про борьбу с вампиризмом.

– Именно. – Она без спроса пристраивает свой ноутбук у него на столе. – Я так понимаю, вы не видели фотографий трупа и не читали отчета по результатам вскрытия? – спрашивает женщина, пока экран загорается голубым светом.

Джефф отходит и наблюдает за ее манипуляциями, чувствуя некоторое недомогание, внезапный приступ слабости. Во рту остался привкус жира, лука и плавленого сыра. Наверное, Дениз права. Возможно, иногда стоит брать салат или картошку в мундире.

– Нет.

– Хорошо. Сегодня утром в новостях на сей счет была краткая сводка, но теперь полиции Восточного Йоркшира придется держать это дело в секрете. Соответственно, и вам тоже.

В Джеффе просыпается первобытный медвежий гнев.

– Извините, дорогуша, но страсти тут весьма накалены, черт их дери. Дело затрагивает интересы общественности, и мы не перестанем общаться с прессой только потому, что какая-то…

Он умолкает, когда на экране компьютера появляется картинка – крупное мускулистое обнаженное тело юноши, точнее, то, что от него осталось, покрыто ранами, каких он еще нигде не видал. На горле, груди и животе как будто выедены большие дыры, которые из-за соленой морской воды теперь выглядят бледно-розовыми.

Эти ранения не могли быть нанесены ни одним из известных ему способов. Никаких признаков, что убийца орудовал ножом, бейсбольной битой или стрелял.

– Собак они, что ли, на него натравили…

– Нет. Это были не собаки. И там не было никаких «их». Это сделал один человек.

Не похоже на правду. Такого просто не может быть.

– Что за человек?

– Это укус вампира, суперинтендант. Как я и сказала, ОББХ – это подразделение по борьбе с вампиризмом. Работа ведется по всей стране, и у нас есть связь с их сообществом.

Она оповещает его об этом все тем же невозмутимым тоном, какого придерживалась с самого начала встречи.

– Сообществом? – с недоверием переспрашивает Джефф.

Элисон кивает:

– По самым точным расчетам, их в стране семь тысяч. В целом об их количестве сложно судить, потому что они очень мобильны и постоянно перемещаются между европейскими городами. В Соединенном Королевстве в пересчете на душу населения их больше всего в Лондоне, Манчестере и Эдинбурге.

Смех Джеффа становится неестественным и резким.

– Не знаю, что они вам там в чай в Манчестере подсыпают, но мы по эту сторону Пеннинских гор на вурдалаков и гоблинов не охотимся.

– Мы тоже, уверяю вас. Мы боремся только с тем, что представляет реальную угрозу.

– Вроде вампиров, черт их дери?

– Вы, конечно, понимаете, что это крайне деликатный вопрос и мы не можем разглашать сведения о работе нашего подразделения.

Она останавливает просмотр на изображении обнаженной женщины. На ее окровавленных ногах и груди – добрая сотня ран от укусов, точно глубоко прорезанные красные улыбки.

– Господи боже, черт тебя дери, – произносит Джефф.

– Я и моя команда поддерживаем связь и ведем переговоры с главными членами сообщества кровососов, в основном в пределах Манчестера и его пригородов. Видите ли, в прошлом вампиров уничтожали. В манчестерской полиции и Скотленд-Ярде существовали специально обученные отряды арбалетчиков.

Джеффу становится совсем нехорошо, и он отводит взгляд от покусанной девушки на экране. Ему срочно надо избавиться от жирного привкуса во рту. Он хватает банку апельсиновой газировки, купленную вместе с пирогами, открывает и жадно пьет, пока Элисон Гленни продолжает свое повествование.

– Теперь мы общаемся с сообществом напрямую. – Она делает небольшую паузу, видимо проверяя, доходят ли до собеседника ее слова. – Разговариваем с ними. Устанавливаем доверительные отношения и получаем информацию.

Джефф замечает в окошке голову Дерека и кидается к двери с банкой в руках.

– Дерек? Дерек?

Но комиссар едва останавливается. В его обычно спокойных синих глазах безошибочно угадывается страх, когда он быстро оборачивается, чтобы повторить сказанное по телефону:

– Делай, как она говорит, Джефф.

И вот уже седые волосы и черная спина Дерека удаляются прочь по коридору и исчезают за углом.

– Ну и чего вы от нас хотите? – спрашивает Джефф, возвращаясь в кабинет. – Зарядить пистолеты святой водой?

– Нет, – отвечает Элисон, закрывая ноутбук и убирая его в сумку. – Понимаете, нам удалось сократить число подобных инцидентов почти вдвое. Достигли мы этого благодаря взаимному уважению и обоюдному соблюдению ряда правил.

Элисон рассказывает ему об Обществе Шеридана и списке неприкосновенных.

– Так, дорогуша, давайте разберемся. Вы заявляетесь сюда со сценарием типа «Место преступления: Трансильвания» и рассчитываете, что я поверю, будто нас окружают целые стаи Дракул, черт их дери, а потом добавляете: дескать, мы ничего не можем сделать, чтобы их остановить?

Элисон Гленни вздыхает:

– Суперинтендант, мы много чегоделаем, чтобы их остановить. В настоящее время у вампиров куда меньше шансов избежать наказания за убийство, чем когда-либо ранее. Просто мы предпочитаем косвенные решения. Вампиры против вампиров. Нужно же в первую очередь заботиться о благополучии населения. Наша главная цель – не предавать эту борьбу огласке.

– Ага. А если я решу предатьэто огласке?

– Вас уволят и объявят душевнобольным. Вы никогда больше не сможете работать в полиции.

Джефф набирает полный рот газировки, какое-то время держит шипучую жидкость во рту и только потом глотает. Эта женщина отнюдь не расположена к шуткам.

– Так чего вы от меня хотите?

– Мне нужны все материалы по делу Стюарта Харпера, какие у вас есть на данный момент. Все. Понимаете?

Обдумывая этот вопрос, Джефф смотрит на чешуйки слоеного теста и небольшой кружок жира, оставшийся на бумажном пакете, в котором лежал третий пирог.

– Да. Я понимаю.

День преображения Рэдли

Во время большой перемены ученики старших классов в Розвуде неосознанно разделяются по половому признаку. Мальчишки более активны, они играют в футбол или чеканят мяч, дерутся в шутку или по-настоящему, больно лупят друг друга по рукам или крутят за рюкзаки. Девочки сидят и разговаривают группками по три-четыре человека на скамейках или на траве. Если они и смотрят на мальчиков, то скорее с недоумением или жалостью, нежели с телячьим восторгом. Можно подумать, они принадлежат не к противоположному полу, а к иному виду. Мудрые, гордые кошки вылизывают лапки, с презрением глядя на неряшливых экзальтированных спаниелей и агрессивных питбулей, пытающихся отвоевать территорию, которая им никогда не достанется.

Объединяет их в этот ясный день одно: все они, как девочки, так и мальчики, спешат выбраться из старого викторианского здания школы на солнышко. Как правило, в такие дни Клара Рэдли выходила с подругами под золотые лучи, скрывая мигрень и тошноту.

Но сегодня все по-другому. Сегодня, несмотря на то что с ней Ева и Лорелея Эндрюс, девочка, которая никому не нравится, но в то же время умудряется доминировать в любой ситуации, именно Клара ведет их на скамейку, стоящую в тени.

Она садится. Ева садится рядом, а Лорелея пристраивается с другой стороны и проводит рукой по ее волосам.

– Невероятно, – говорит Лорелея. – Как бы это… что случилось?

Клара смотрит на запястье Лорелеи, на толстые голубые вены, вдыхает аромат ее дурманяще густой крови, и ей становится страшно от того, насколько все может быть просто – закрыть прямо сейчас глаза и поддаться инстинктам.

– Не знаю, – выдавливает она. – Диету сменила. Папа какие-то пищевые добавки принес.

– Ты вдруг стала прямо сексапильная.Какую основу используешь? МАК? Или даже Шанель? Явно ведь что-то дорогущее.

– Да никакую.

– Ой, ну не вешай мне лапшу.

– Честно.

– Но ты на линзы перешла, да?

– Нет.

– Нет?

– А еще ее больше не тошнит, – добавляет Ева. Клара отмечает, что внезапный интерес Лорелеи к подруге ей неприятен. – Это самое главное.

– По всей видимости, мне не хватало витамина А. Так мой папа сказал. И я понемножку начала есть мясо.

Ева выглядит озадаченной, и Клара вспоминает почему. Ей же она соврала что-то насчет вируса. Уж не рассказал ли ей отец правду о семье Рэдли? Если и рассказал, она ему, очевидно, не поверила, но, возможно, как раз сейчас у нее зарождается подозрение.

Есть у Клары и другие поводы для беспокойства.

Например, торжественная речь о Стюарте Харпере, которую миссис Стоукс произнесла сегодня утром на собрании.

Разговоры ребят из Фарли в автобусе.

Вчерашняя ссора родителей.

То, что и Роуэн начал пить кровь.

А также простая неопровержимая истина: она убила человека. Что бы она ни делала и ни говорила дальше, это останется фактом до конца ее жизни.

Она убийца.

А тут еще эта несносная пустышка Лорелея. Она гладит Клару по волосам и без умолку изливает свой восторг, она бы и к Гитлеру так же липла, если бы тот сбрил усы, стильно подстригся и надел джинсы в обтяжку. Эта девчонка несколько недель отказывалась от еды после того, как ей не удалось пройти отбор на телешоу на канале VIVA под названием «Королева красоты среди молодежи – Часть 2: Модницы против ботаничек».

– Ой, ну ты просто шикарно выглядишь, – повторяет она.

Лорелея все никак не оставит в покое ее волосы, а Клара между тем чувствует, что к ним кто-то приближается. Обернувшись, она видит высокого парня с чистой кожей и даже не сразу осознает, что это ее брат.

– О господи, у нас сегодня что, день преображения Рэдли? – вопрошает Лорелея.

Клара вжимается в спинку скамейки, когда новая, улучшенная версия ее брата останавливается перед ними, глядя на Еву с пугающей самоуверенностью.

– Ева, я хочу тебе кое-что сказать, – произносит он без запинки.

– Мне? – обеспокоенно переспрашивает Ева. – Что?

И Клара слышит, как ее брат говорит то, что она сто раз советовала ему сказать. Теперь же она взглядом умоляет его замолчать. А он не слушается.

– Ева, помнишь, ты вчера на скамейке просила меня не стесняться, если мне есть что тебе сказать?

Ева кивает.

– Так вот, я просто хочу, чтоб ты знала: для меня ты самая прекрасная девушка на земле. Во всех отношениях.

Лорелея сдавленно хихикает, но Роуэн даже не краснеет.

– До того, как ты сюда переехала, – продолжает он, – я и не знал, что такое истинная красота… что такое совершенство. И если я не сделаю этого сейчас, то так и буду до конца моих дней идти на поводу у обстоятельств. И буду лет через двадцать вкалывать на нелюбимой работе, жить с другой женщиной, не с тобой, выплачивать ипотеку и вечерами торчать на диване перед теликом, без конца переключая каналы, лишь бы не думать о том, в какое убожество превратилась моя жизнь. А все потому, что в семнадцать лет я не набрался смелости пересечь школьный двор и спросить чудесную, обворожительную, потрясающую девушку, не хочет ли она сходить со мной в кино. Сегодня.

Девочки сидят как громом пораженные. Даже Лорелея утратила дар речи. Клара гадает про себя, сколько же крови выхлестал братец. А Ева никак не поймет, что это за щекочущее тепло разливается у нее внутри под дерзким обжигающим взглядом Роуэна.

– Сегодня? – наконец выговаривает она после минуты молчания.

– Давай сходим в кино.

– Но… но… сегодня же понедельник.

Роуэна и это не смущает.

– Какое нам дело до условностей.

Ева обдумывает его предложение. Она вдруг понимает, что действительно хочет пойти с ним в кино, но тут вмешивается здравый смысл и кое о чем ей напоминает.

– М-м-м, дело в том… мой отец… он…

Ее прерывает крик. Резкий и агрессивный, он доносится с поля:

– Эй, гаденыш!

К ним бежит Тоби, лицо его перекошено от злобы.

– Слышь, упырь, отойди от моей девчонки!

Ева сердито смотрит на него:

– Я не твоя девчонка.

Но Тоби не унимается:

– Лети отсюда, дрозд красногрудый. Лети на хер.

Сердце у Клары начинает бешено колотиться.

Сейчас что-то произойдет.

Тоби переводит полный ненависти взгляд на нее:

– А ты, хитренькая шлюшка, что ты, мать твою, с Харпером сделала?

– Она Харпера не трогала, – вступается за подругу Ева. – Оставь ее в покое.

– Ей что-то известно! Вам, упырям Рэдли, что-то известно!

– Отстань от моей сестры.

Роуэн стоит напротив Тоби, и остальные ребята замечают, что начинается заваруха.

– Роуэн… – Клара не знает, как выразить свою мысль при посторонних.

Но успокаивать их поздно. Тоби уже толкает ее брата через двор. Он пихает Роуэна в грудь, пытаясь спровоцировать его на ответные действия.

– Давай, тупило. Давай, призрак. Что ты умеешь? Давай, удиви свою новую подружку. Ага! Да я шучу! Она и не дотронется до такого упыря, как ты!

– Ого, – говорит Лорелея. – Щас подерутся.

Все это время Клара не сводит глаз с лица брата, понимая, что он может преобразиться в любой момент – и тогда все пропало.

Тоби толкает его последний раз, и Роуэн падает спиной на бетон.

– Тоби, прекрати, – кричит Ева. Она встает со скамейки, но Клара опережает ее.

Она подбегает к брату и садится рядом с ним на колени. Он все еще лежит с закрытыми глазами, но зубы во рту уже поменялись. Слегка подергивается кожа. Она знает, что это предвещает.

– Нет, – шепчет она, пока Тоби продолжает насмехаться. – Роуэн, слышишь. Нет. Нет.Прошу тебя. Он не стоит того, правда. – Она сжимает руку брата. – Не надо, Роуэн.

Ребята смотрят на брата с сестрой и смеются над ними обоими. Но Кларе наплевать, она-то знает, что стоит брату открыть рот, и всему конец.

– Нет, Роуэн, нет. Соберись, соберись…

И он вроде бы слушается – открывает глаза и кивает. Кажется, осознал, что обязан защитить сестру, ничем не выдав себя.

– Я в порядке, – говорит он ей, – в порядке.

Они возвращаются на уроки, и, к облегчению Клары, Ева в самой мягкой и деликатной форме отказывает Роуэну.

– Так что, пойдем сегодня?

– Я подумаю, – отвечает она, когда они идут по старому викторианскому коридору. – Хорошо?

Он кивает, и Кларе становится его жаль; она и не догадывается, что час спустя, в то время как Роуэн будет без запинок читать роль Отелло на уроке литературы, Ева передаст ему записку с вопросом.

А вопрос следующий: «Ну и на какой фильм пойдем?»

Стиль

– Вы беседовали с Кларой Рэдли?

С этим вопросом Элисон Гленни врывается в кабинет, в то время как Джефф курит послеобеденную сигарету, высовываясь из окна. Он выбрасывает окурок, и тот летит по большой дуге на дорогу. Джефф закрывает окно.

– К ней ездили два констебля.

– И?.. В свидетельских показаниях ничего нет. Пусто. Что произошло, когда они у нее были? Видите ли, Рэдли – это старая вампирская фамилия, один из самых отъявленных вампиров в Манчестере как раз Рэдли, так что я хочу понять, есть ли между ними какая-либо связь.

– Они навестили ее, поговорили, но не выяснили ничего интересного.

– Ничего?

– Да. – Джефф вздыхает. – То есть они задавали ей вопросы, и она сказала, что ничего не знает, вот и все.

Элисон на мгновение задумывается:

– Они ведь ничего не помнят из разговора, да?

– Что? Не знаю. Это только вчера было. Кажется…

Она качает головой:

– Суперинтендант, не надо защищать их. Я никого не критикую. Вполне вероятно, что им заговорили кровь.

–  Что-что?

– У некоторых кровососущих есть особые таланты. Как правило, речь идет о самых разнузданных и опасных вампирах, которые пьют столько крови, что это расширяет их психические и физические возможности.

Джефф недоуменно смеется:

– Извините, милочка. У меня все это еще в голове не укладывается.

В ее взгляде мелькает нечто вроде теплоты.

– Я понимаю. Мир вовсе не таков, каким мы привыкли его считать.

– Да уж, черт его дери.

Элисон расхаживает туда-сюда по кабинету. Когда она поворачивается к Джеффу спиной, он оценивает ее фигуру. Худая, слишком худая на его вкус, но спину держит ровно, точно преподавательница балета. У нее есть стиль, это ключевая характеристика, которая первой приходит в голову. Когда они сталкиваются с подобными женщинами на свадьбах или в дорогих круизах, Дениз всегда меркнет и блекнет на их фоне.

– В любом случае, – продолжает она, – у меня есть идея. Вы не могли бы предоставить мне список всех жителей Бишопторпа?

– Да. Разумеется. Но зачем? Кого вы ищете?

– Человека по имени Коупленд. – В голосе Элисон внезапно сквозит какая-то застарелая печаль. – Джеред Коупленд.