Текст книги "За стеклом [Коламбия-роуд]"

Автор книги: Мет Уаймен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Все втроем мы придвинулись к ноутбуку, словно тот высасывал из дома воздух в надежде вытащить нас отсюда прямо на экран монитора Картье. На фоне зыбкой мглы перед нами вдруг возник любопытный глаз на стебельке. Многократно увеличенный, он хитровато взирал на нас, отчего мы со Слимом повернулись к Павлову, который, в свою очередь, воздел очи к небесам и тихонько пропищал голоском потерявшегося котенка:

– Морские Девы!

Чем занималась эта зверушка? Дурачила Фрэнка? Играла в жмурки-пряталки с нашим домовладельцем, отошедшим налить себе стаканчик? Похоже, именно так: зверюга отпрянула от линзы, чтобы сплавать за друзьями. Это длилось секунду или две – мельтешащий в кадре косяк раздутых мутантов, бросившихся врассыпную за миг до того, как Картье вернулся за клавиатуру. Я была ошарашена. Затуманенный травкой, мой мозг все еще пытался выжать какой-то смысл из увиденного. Молчание здесь отнюдь не помогало, и поэтому я заполнила паузу первым что пришло на ум:

– В инструкции сказано: они игривые.

– В инструкции много еще чего говорилось. – Слим бросил сердитый взгляд на моего брата. – Но я не думаю, что там затрагивался вопрос, что происходит, если бросить им сразу всю питательную смесь для роста и смыть после этого в унитаз!

– Давайте убираться отсюда, – сказал Павлов, уже преступивший, судя по голосу, грань безумия. – Если в доме отсутствует санитария, в нем отсутствую и я.

– Погоди! – Слим предупреждающе поднял указательный палец и опустил его, тыча в ноутбук. Картье только что выключил монитор и забирал свой плащ со спинки кресла. – Этот ублюдок еще не расплатился с нами.

Наш домовладелец сделал то, что так отчаянно хотелось сделать мне: опрокинув в себя стакан виски, он вышел из кадра. Мы втроем остались торчать в глазу орла, наблюдая, как Фрэнк покидает библиотеку.

– Дуй в гризли, – поторопил мой брат Слима, уже не скрывая возбуждения. – Он пошел в соседнюю комнату. Давай сюда мишку. Дай мне этого долбаного медведя!

Слим пробарабанил по клавишам, и картинка на экране переключилась на вторую камеру. Мы словно оказались внутри пещеры, таков был обзор из медвежьей глотки. Сквозь пространство меж челюстей мы видели зеркало на дальнем конце комнаты, а в нем – самих себя. Хищник, выпрямившись во весь рост, стоял на задних лапах, высоко задрав обе передние. Зрелище можно было бы назвать путающим, если бы Картье не приспособил медвежьи когти под вешалку для курток.

– Вот и он, – сказал Слим, когда в кадре появился Фрэнк и приблизился к веб-камере вплотную. Он явно вешал пальто на медвежью лапу, но между клыками были видны лишь отдельные фрагменты происходящего: румяная щека, капустная кочерыжка уха, еще что-то, уже ни на что не похожее – это Картье обернулся к зеркалу.

– Это похуже Морских Дев, – сказал Слим. – От всей души надеюсь, он сделает сейчас что-нибудь действительно постыдное.

– Сколько народу сейчас это смотрит, как ты считаешь?

Слим повернулся к Павлову:

– Вполне достаточно и того, что мы трое это увидим.

– Только если Картье не дает своих представлений нагишом, – предостерег мой брат. – Все что угодно, только не это.

Фрэнк, однако, кажется, не собирался делать ничего неприглядного. Впрочем, то, что он извлек из кармана пиджака, потребовало от нас самого пристального внимания. Стоя спиною к нам, Картье потряс бицепсами, а затем принялся боксировать со своим отражением – видно, он считал себя непобедимым тяжеловесом. Маленькая косичка подпрыгивала вверх-вниз, когда Фрэнк перескакивал с одной ноги на другую.

– Если бы я только мог заставить медведя двигаться, – сказал Слим, – я шагнул бы вперед и дал бы Картье пинка под зад.

– Не спеши с выводами, – не отрываясь от экрана, сказала я. – Погляди лучше, что зажато у него в кулаках.

Слим с моим братом приникли чуть ближе к экрану, и я терпеливо ждала, когда же они заметят то, что я уже успела углядеть. У Фрэнка там был вовсе не столбик монет – старый трюк ведущих нечестную игру боксеров. Сумма была более значительной, и выражалась она в бумажных банкнотах: по меньшей мере пара тысяч фунтов в каждой горсти. Ничего другого о спортивных достижениях Картье я сейчас и знать не желала.

– Гляньте-ка, – взлетел вверх по гамме голос Павлова. – Глядите!

– Сегодня пятница, – тихонько присвистнул Слим. – День выплаты арендной платы.

– За что? – переспросила я. – За недвижимость внутри Сети или вне ее?

– В любом случае, – заметил мой брат, – надеюсь, он тщательно моет руки.

– Такую грязь не так-то просто отмыть, – возразила я. – Если только она ведет происхождение от camplicity.com.

Фрэнк нанес отражению прямой удар, потом хук, а затем, танцуя, развернулся прочь от зеркала, словно был теперь готов поквитаться с медведем.

– Господи Иисусе, скорее выбирайся из глотки!

– Не двигайся! – Слим ухватил моего брата за запястье, не давая тому вскочить и убежать. – Даже не дыши.

Нас раскусили. Картье узнал о существовании камер. Должен был узнать, не так ли? Вот он приближается к гризли с двумя пачками банкнот и таким выражением на лице, словно сейчас свалит медведя одним точным ударом. Затем, как я и боялась, Фрэнк потянулся вперед, но его пальцы не нащупали нас в медвежьем горле. Они нырнули ниже. Куда-то в район медвежьих кишок, решила я. Судя по тому, как картинка закачалась вверх-вниз, наш домовладелец проявлял при этом явную агрессию.

– Чем он занят? – шепнул Слим, но нужды повторять вопрос у него не возникло. Шагнув в сторону, Фрэнк Картье принялся рыться в кармане своего пальто. В зеркале напротив отразилась вся картина целиком: гризли с развороченным нутром, расстегнутая застежка-молния на брюхе открывает зияющую пустоту, заполненную необычной набивкой. Аккуратно перевязанные пачки – точно такие же, как и те две, что Картье только что прибавил к остальным.

– Вот это, – произнесла я, когда наш домовладелец вернулся, чтобы добавить в медвежье тулово очередной кирпичик, – как раз и называется «Денежный залп».

45

На следующий день мы стояли на морском берегу. Воду пронизывало лучами низко висящее солнце, я повернулась к Слиму со словами:

– Подобные вещи в реальной жизни всегда выглядят гораздо лучше, правда?

– Не уверен. – Слим отшвырнул горсть песка, поддев ее носком ботинка. – С удовольствием посидел бы сейчас на диване.

Мы нарядились соответственно случаю. На Слиме черная водолазка и военного образца брюки, через плечо переброшен моток веревки, а подвернутый вязаный подшлемник открывает уши. Для ограбления банка маска была чересчур, а в прошлый раз для выполнения задачи идеально подошел костюм разносчика пиццы. Теперь я не встревала со своими советами: все что угодно, лишь бы наряд придавал Слиму уверенности в успехе предприятия. Мой бойфренд напоминал сейчас несколько поизносившегося мужика из роликов «Милк трэй» [22]22
  Речь идет о персонаже серии рекламных роликов производящей шоколад компании «Милк трэй», ставшей настоящим хитом в 1970-е годы. В каждом из них экипированный не хуже Джеймса Бонда суперагент исполняет десятки головокружительных трюков, чтобы вручить женщине присланный в подарок шоколад. «Только потому, что леди любит…»


[Закрыть], но вряд ли он встретит знакомых. По крайней мере, мы на это надеялись.

– Соберись, – ободряюще сказала я. – Если мы провернем это дельце, будешь купаться в роскоши и наслаждаться комфортом до конца своих дней.

Тут зазвонил мой мобильный; он пищал каждые тридцать минут, начиная с того момента, как мы нарисовались на пляже под особняком Картье. Мы добрались сюда в самом начале первого. Бросили «жука» в отдалении на прибрежном шоссе и весь день провели в ожидании сигнала к началу штурма. Напряженное, томительное ожидание: мы наблюдали, как неторопливо плывет по небу солнце, как набирают силу морские ветра.

– Говори, Павлов, – бросила я в трубку. – Что происходит в доме?

– Без перемен, – сказал он. – Свинья в загоне.

Я вздохнула, зажала рукой микрофон и передала сообщение Слиму.

– Фрэнк еще дома, – сказала я. – Это ты посоветовал моему брату так идиотски изъясняться?

– Возможно, – подтвердил он с глуповатым выражением на лице. – Так ведь обычно и делается, верно?

Я высказалась в том смысле, что некоторые смотрели слишком много второсортных боевиков, после чего вернулась к Павлову и объявила тому, что больше ждать мы не можем.

– Надо действовать до наступления ночи. Нельзя пропустить закат, и вдобавок я не хочу промокнуть, если соберется гроза. Сегодня утром я вымыла волосы.

Недолгое молчание на линии, а затем ответ:

– Значит, ты хочешь, чтобы я покормил свинью?

– Чего?

– Как мы и обсуждали. Я готов наполнить кормушку. Дай сигнал, и я это сделаю.

– Павлов, – сказала я, помолчав, – просто включи запись, хорошо?

– Так точно. Код один-ноль-четыре.

– Ох, да скажи, ради бога, почему нельзя просто ответить «да»?

– Смотрела «Смоки и бандит»? [23]23
  Почти целиком построенная на погонях классическая американская приключенческая комедия (1977, реж. Хэл Нидэм).


[Закрыть] Там именно так сообщали о конце сеанса связи.

– Забудь ты про фильмы, – разозлилась я. – Мы сейчас не в кино. И общепринятые правила здесь не в счет.

– Вас понял, перехожу на прием.

– Братишка, заткнись и поставь чертову запись. Мы со Слимом готовы начать восхождение.

– Удачи вам, ребята! Действуйте! – сказал Павлов, словно это я, а не он, напрасно теряла время.

Выключив телефон, я задернула молнию на пуховике без рукавов, но с похожим на ошейник воротником. Подарок от цветочника, у которого я недавно гостила: Добряк Уильям держал целый ворох таких, просто на всякий случай. Вселяясь к нему на недельку, я оставила чемоданы дома, и пуховик стал одним из множества бескорыстных подарков Вилли, отвергнуть которые я побоялась. Сейчас он очень мне пригодился.

Отвернувшись от воды, Слим оценивал отвесный обрыв перед нами. То, что некогда было меловой стеной, со временем превратилось в изрытую бухточку со скалистыми вкраплениями, сдерживавшими булыжники. На затянутом сетью, во избежание дальнейшей эрозии почвы, склоне зелеными пятнами выделялись островки диких трав и утесника. Ближе к вершине из скалы выдавался ряд стальных свай. Работа по укреплению грунта, не более того, но из-за частокола усадьба делалась похожей на крепость. Даже свесившийся через край плющ казался живой изгородью. Слим снял с плеча веревку. На мой взгляд, виновата была перспектива: мне лично склон вовсе не казался таким уж трудным для восхождения. Мы, вероятно, могли бы просто забраться туда пешком, но я решила промолчать. Слиму явно не терпелось принять на себя командование, и мне не хотелось портить ему этот момент. Будем надеяться, что если он отправится наверх первым, то желание верховодить рассеется у него прежде, чем мы оба попадем в настоящую беду.

– Уверена, что не хочешь просто подождать меня здесь? – спросил Слим. – Подняться будет непросто.

– Обо мне не беспокойся. – Оглянувшись на морскую гладь, я заметила первые полосы похожих на жадные пальцы туч, протянувшиеся к горизонту из-за небесных кулис. – Главное попасть внутрь, пока не ливануло.

Зайти. И выйти. Правда теперь задача стала более рискованной, но зато обещала в случае успеха серьезные перемены. Долгих объяснений не потребовалось. Ребята и сами понимали: после всего, через что протащил нас Фрэнк Картье, мы уже не могли успокоиться на том, чтобы попросту уравнять счет. Пусть мы и поквитались, подключив его дом к скрытой веб-камере, это никак не могло нанести Картье серьезный финансовый урон. Слишком уж крупную сумму он припрятал на наших глазах. Выбравшись из медвежьей глотки прошлой ночью, мы сочли разумным взять с него еще и набежавшие проценты. Разумеется, это потребовало от нас троих недюжинной дальновидности и тщательного планирования, а с моей стороны – еще и дополнительных жертв, но об этом потом. Я даже попросила Корал объяснить, как нам перекрыть доступ на getcartier для сторонних наблюдателей. Никто не увидит, как мы потрошим гризли, извлекая золотую набивку из чучела, а самое главное – не останется никаких свидетельств нашего визита. Отныне вещание из дома Картье было ограничено. Картинка из усадьбы не шла дальше ноутбука на Коламбия-роуд, а следящий за нею Павлов получил четкие инструкции регулярно выходить на связь с отчетом о местонахождении нашего домовладельца.

Следуя за Слимом, одолевающим теперь булыжники у подножия кручи, я гадала, далеко ли зашли бы парни в своих попытках уязвить Фрэнка в незащищенное место, не будь меня рядом. Скорее всего, до колокольчика над дверью. Не дальше. Я прекрасно изучила образ мыслей людей, с которыми мне приходится иметь дело.

Составляя план, мы, конечно же, спорили до хрипоты, но в итоге и Слим, и мой брат согласились: к усадьбе следует подбираться со стороны моря. Надо отыскать слабое звено в обороне и войти именно там. Я знала точно: даже если нам придется разбить окно, наш домовладелец не услышит звона. Слишком уж хорош был приготовленный нами отвлекающий маневр, чтобы отвлечь его хоть на миг. Не хуже призового фонда, доступ к которому открывала для нас эта уловка. И сейчас, взбираясь по откосу к особняку Картье, я знала точно, где сейчас находится наш домовладелец: сидит в библиотеке, смотрит трансляцию с complicity. Камеры внутри орла и медведя подтвердили, что Фрэнк подключился к нашему сайту, стоило только солнцу взойти, и покидал монитор для того лишь, чтобы найти что-нибудь пожевать, выпить или прочесть. По последним сообщениям от Павлова, он так и не вылез еще из своего шелкового халата. Похоже, Фрэнк Картье влачил свою жизнь у компьютерного экрана, чтобы не пропустить в чужих ни единой интересной детали.

Картье не подозревал об одном: мы со Слимом и с Павловым провели всю ночь за подготовкой к рассвету этого нового дня. У меня имелись все причины опасаться, что в случае нашего промедления кто-то добрался бы до особняка раньше нас. Кто знает, сколько человек видело, как Фрэнк набивал пачками наличных своего мишку? Сколько воришек слоняется в киберпространстве? И для каждого это зрелище могло послужить приглашением к действию. Вот почему мы все обдумали, пока мир снаружи крепко спал. И даже отсняли небольшой видеоролик, который Корал – новая подружка Павлова – должна была скормить серверу, как некую гарантию того, что задница Картье не оторвется от кресла, пока мы воруем у него денежки. Идея принадлежала самой Корал: записать сцену, которая одурачит Фрэнка, заставив думать, будто я сижу дома, наслаждаясь минуткой полного одиночества. Я изъявила согласие выступить и запечатлеть свое выступление только при том условии, что дверь спальни будет заперта, а занавески задернуты. Ясное дело, я не могла остаться одна в присутствии цифровой камеры. Благодаря подлой выходке нашего домовладельца, в комнате вместе со мной мог оказаться кто угодно. Все, кроме самого Картье: я не начала позировать, пока в окошке getcartier не погас последний огонек, и для меня имело значение только это.

– Те кадры, что ты отсняла в спальне, – возглавлявший нашу процессию вверх по откосу Слим замер как раз надо мной, – смогу ли я когда-нибудь их увидеть?

– Нет, это закрытый сеанс, – сказала я. – Только для Фрэнка.

Уклон становился все круче, и мы опустились на четвереньки, пытаясь нащупать точку опоры в меловых отложениях. Вся сложность была в том, чтобы не отвлекаться ни на минуту. Подъем требовал самого пристального изучения каждого кусочка породы под нашими ногами. Мы подвергли себя очень даже реальному испытанию – и не только благодаря нехватке сна и неослабевающему (в силу целого ряда причин) внутреннему напряжению. Нас изрядно тяготила и сама миссия. Мы со Слимом, казалось, перешли уже всякие границы, предпринимая третью по счету экскурсию в мир преступности. Только еще раз посетив этот чуждый для меня мир, мы смогли бы вернуться к нормальной жизни.

Сверху до меня доносилось тяжелое сопение Слима, с ворчанием преодолевавшего залежи расшатавшихся камней.

– Может, хоть на словах опишешь самые интересные моменты? – послышалось затем. – В частности, «гвоздь» программы.

– Запись должна отвлекать Картье, а не тебя! – Я пыталась догнать Слима, но летящая в лицо меловая крошка была неумолима. – Она дает нам тридцать минут форы. Всего лишь полчаса мы можем рассчитывать на то, что он не выйдет из библиотеки. Так что ползи дальше, и желательно молча.

Может, я была не права, мои нервы действительно пошаливали, но эта гневная отповедь точно совпала с моментом, когда Слим утратил опору под ногами. Вот носок его ботинка нащупывает обнажение прочного камня, а всего через миг я едва успеваю заслонить лицо под душем запрыгавших вокруг обломков.

– Черт! – завопили мы на два голоса. Лишь когда ветер унес остатки пыли, я решилась вновь взглянуть вверх и выдохнула с облегчением: Слим все еще был там, балансируя на пучке травы. С небрежной улыбкой, между прочим.

– Кончай свои киношные трюки! – бросила я. – Мне уж померещилось, что теперь-то ты уж точно костей не соберешь.

– Даже ногу не подвернул, – фыркнул Слим, вслед за чем земля ушла из-под его ног.

46

Как подсказывает мне опыт, мужчины реагируют на травмы двояко: одни делают вид, что ничего не случилось, другие поднимают вопль до небес. И никаких нюансов и промежуточных вариантов. Если бы пострадавшим оказался мой брат, он наверняка тут же набрал бы номер Службы спасения. Я даже вообразила, как вертолет спасателей зависает рядом с нами, пилот оценивает ситуацию с воздуха, а его напарник вытаскивает мегафон и во всеуслышание разносит нас за напрасный вызов. Это непременно отвлекло бы Фрэнка Картье от его компьютера. К счастью, Слим относился к первому типу: подвернув лодыжку, он прикусил губу и заявил, что все в полном ажуре. Может, его гордость и провалилась сквозь землю, но все остальное просто-напросто съехало по склону на пару ярдов вниз. Впрочем, глядя на то, как он карабкается ко мне, я догадалась, что на сей раз без увечий не обошлось. Слим странно морщился всякий раз, вставая на левую ногу, отчего мне стало ясно, что командование операцией придется взять на себя.

– Давай сюда веревку. – Я вытянула руку, чтобы помочь Слиму подняться, но он упорно делал вид, что не слышит. – Брось, я же вижу, тебе больно. Позволь облегчить тебе жизнь.

– Ты хочешь привязать себя ко мне? – спросил он.

– Нет. Я хочу привязать тебя к себе.

– Полезешь первой?

– Положись на меня, – сказала я. – Ты же доверяешь мне, правда?

Солнце неуклонно меркло, и я чувствовала, что его подгоняет ненастье. Сумерки слишком быстро сгущались в непроглядную тьму, а ветер со свистом носился вокруг и уже успел разметать мои волосы по всему лицу. Заколку я прихватить, конечно, не догадалась. Слиму уже не было нужды таскать у меня резинки, так что пришлось импровизировать с его браслетом. Не без труда уложив волосы в «конский хвост», я привязала к себе Слима веревкой.

– Не хочу опять вспоминать виденные когда-то фильмы, – проговорил он, раскидывая руки в стороны, пока я билась над узлом, – но разве мы не должны привязаться к чему-то прочному?

– Ага! – Я запрокинула лицо. – Вот, значит, как это делается в кино?

Слим подтвердил, что в «Скалолазе» Слай Сталлоне никогда не ползал по горам, не привязавшись сперва к дружку или к подружке. Не важно, к кому, но этот кто-то непременно пристегивался к скале специальным канатом.

– Ты прав, – согласилась я, оглядывая затянутую на его пояснице веревку. – Но где они его брали?

Слим пожал плечами.

– Специальное альпинистское снаряжение, кажется. Главное, это очень эффектно выглядит на пленке. Демонстрирует духовную связь персонажей.

Я натянула веревку, потуже затягивая узел, а тот расползся вовсе. Мы со Слимом посмотрели друг на друга и расплылись в одинаковых улыбках. Я подобрала веревку и швырнула вниз, не чувствуя необходимости что-либо объяснять. Пора заняться делом. Безо всяких выкрутасов.

– За мной, – сказала я и возобновила восхождение. – Рискнем наплевать на общепринятые правила.

Слим выбрал для операции большие грубые ботинки, но моя обувь, как выяснилось, лучше подходила для лазания. Мягкая кожа, гибкие подошвы и твердая опора голени отлично послужили мне, пока я подбиралась к фундаменту. Да и остальной мой костюм тоже оказался более чем уместен. Джинсы стали бы натирать во время такого подъема, а любая куртка сковала бы движения ничуть не хуже короткого жилета с плеча Вилли. Без него мне сделалось по-настоящему прохладно, зато, выбравшись из пуховика, я смогла отыскать подходящий промежуток в стальных прутьях и протиснуться туда. Самое время отдышаться: вбитые в грунт сваи образовывали платформу, на которой можно было стоять. Это дало мне шанс заняться поклажей – при мне была сумка на лямке, которую я забросила теперь за спину. Надо сказать, она сделалась гораздо удобнее, когда внутри нее оказался туго свернутый пуховик, – весила ровно столько, сколько нужно. Лишь поправив лямку на плече, я заметила, что Слим и не думает выбираться. Что могло его задержать? Я опустила взгляд под его широко расставленные ноги (может, нужно помочь?) и обнаружила, что он не двинулся с места.

– В чем дело теперь? – На меня смотрело перевернутое лицо, исполненное восторга и благоговения. На миг я испугалась за свои шорты: не появилась ли в них дыра? Я позвала Слима по имени, пришлось даже пощелкать пальцами, чтобы тот вернулся из своих мечтаний. – Ты, часом, не впал в ступор?

– Ни боже мой! – Подобравшись ближе, Слим поднес лицо к прутьям и схватился за них обеими руками, как заключенный в камере. – Если только ты не захватила другой бюстгальтер…

– Слим, – оборвала я его, – у тебя явный шок.

– Шок? – переспросил он. – Да, я убит наповал.

Слима явно распирало желание высказаться, но я не дала ему такой возможности.

– Да, тебе едва удалось выжить, – согласилась я, – но сейчас не время искать сочувствия у окружающих. Постарайся сосредоточиться на нашей задаче и подтягивайся сюда.

Пляж внизу казался отсюда совсем узкой лентой. Заливчик в форме раковины морского гребешка. И того же цвета – теперь, когда тучи, сжимая кольцо, стали наливаться синевой. К тому времени, как Слим выбрался на сваи, мне уже не терпелось завершить восхождение. Оставалось совсем немного – я уже могла дотянуться до плюща, свисавшего с вершины. Проблема заключалась в том, что он сильно разросся и нависал теперь над нами. Я как раз выискивала наиболее подходящую тропинку наверх, когда мой телефон опять заблеял. Я отстегнула его от пояса.

– Говори, брат.

– Записи осталось еще на пятнадцать минут, – с надрывом сказал Павлов. – Вы уже внутри?

– Особняка?

– «Загон» звучал гораздо лучше, но будем называть его особняком, если так нужно.

Покосившись на Слима, я поймала на себе очень странный взгляд.

– Прекрати же! – прошипела я, на миг отвлекшись от звонка.

– Твоя запись сработала, как мы и надеялись, – продолжал Павлов. – Картье настолько углублен в просмотр, что я даже не уверен, дышит ли он. Сообразив, зачем ты заперлась в спальне, он нацедил себе еще стаканчик виски и устроился более чем удобно.

– А ты сам? Тебе видно, чем я занимаюсь, на его мониторе?

– Я сознательно ограничил свой обзор другой секцией экрана. И знать не желаю, что способно ввергнуть его в такой ступор. Что бы ты ни вытворяла, я уничтожу запись, как только она кончится.

Я поглядела на Слима. К счастью, он оглядывал последние метры подъема, а не меня.

– Довольно скоро мы окажемся в доме, – сказала я Павлову. – Позвони, если Фрэнку вдруг вздумается прогуляться.

– Даже если он просто моргнет, я дам знать.

– Мы на тебя полагаемся, – сказала я. – Никаких перерывов на посещение туалета, слышишь?

– Вас понял, – слишком поспешно произнес Павлов. Я почувствовала, как душа уходит в пятки, прежде чем он заговорил снова. – Не делайте ничего радикального в ближайшие шестьдесят секунд, хорошо? Я сейчас вернусь.

Я защелкнула телефон, прикидывая, сумеет ли мой брат управиться с молочной бутылкой, а затем вновь уставилась на кромку обрыва над головой.

– Что теперь? – с долей обреченности спросил Слим.

Глядя на его развернутый к небу профиль, я поняла, что единственный возможный путь – подъем наверх.

– Вставай на колени, – сказала я. – Похоже, я смогу дотянуться, если влезу к тебе на плечи.

– Прямо в ботинках? – Слим, кажется, вновь приободрился.

– Потом я подам руку и вытяну тебя наверх. Сейчас нет времени выяснять, кто из нас главный.

– Так точно, мэм! – Слим опустился на колено и склонил голову, готовясь принять мой вес, откровенно говоря, слегка избыточный. С колотящимся в груди сердцем я встала ему на плечи и преодолела последний отрезок скалы.

– А теперь медленно и осторожно, – сказала я, – давай поднимайся.

Я потянулась к листве, радуясь опоре: выпрямляясь, Слим ухватил меня за лодыжки. Внезапно ветер показался мне чуть сильнее прежнего, а привкус соли – чуть гуще. Где-то над головой вопили чайки. Все хотели меня отвлечь, но я не поддалась на эту провокацию. И добилась успеха. Уцепилась сначала одной рукой, а потом перехватила другой, чуть подальше, поймала крепкую с виду плеть плюща и оторвалась от плеч Слима. Повисла (кажется, едва ли не горизонтально), а потом, подтянувшись, выбралась из пустоты на козырек обрыва.

Слим выкрикивал мое имя, но я не слышала. Я вдруг оказалась в полном одиночестве. Наудачу потянулась вперед, затем еще дальше, и листва расступилась, открывая придвинувшуюся чуть ли не вплотную стену особняка. Дом величаво стоял над оползающим обрывом, держался до последнего. Как и я сама. При этой мысли я хихикнула, чувствуя абсурдность ситуации и собственную бесплотность. Странное такое ощущение: оно возникает, когда приходится вытягивать себя из бассейна, а усталость такая, что ты готова со счастливой улыбкой выпустить из пальцев поручни и утонуть. Лежа животом на кромке обрыва, я сделала последний рывок вперед, уперев под себя локти и зарыв пальцы глубоко в почву. Рискнула осторожно перенести вес на простертые вперед ладони и потерпела неудачу: край обрыва осыпался вниз, а я вдруг начала отчаянно хвататься за летящий мимо ветерок. Дом, кажется, высоко подпрыгнул; плющ с некоторым опозданием затрещал внизу. Я услышала, как воздух покидает мои легкие, а Слим истошно орет снизу: «Циско!»

И тогда все замерло, качнувшись напоследок. Где-то внизу прекратили барабанить осыпавшиеся камни. Слим тоже умолк, не оставив никакого музыкального фона, кроме мягкого шума набегавших на берег волн. Приоткрыв глаза, я обнаружила, что сжимаю в руке побег плюща – побег, чьи увядшие желтые листья медленно сглаживались, проходя сквозь кулак.

– Слим? – выдохнула я. – Плохо дело. Я сейчас упаду.

– Ты не упадешь, – не задумываясь, возразил он. – Ну же, давай, Мисти. Ты сильная. Сосредоточься. У тебя все получится. Я знаю, ты сумеешь.

Моя рука, кажется, сжала ветку чуть крепче, и я с удивлением обнаружила, что еще не все силы на исходе. Во мне напряглись мускулы, о существовании которых я даже не подозревала. Мне вдруг очень захотелось достичь вершины, тем более теперь, когда все встало на свои места.

– Как ты меня только что назвал?

– Циско, прямо над тобой торчит здоровенный старый прут. Протяни руку, и дело в шляпе. Он выдержит даже слона.

Проигнорировав двусмысленность последнего изречения, я повторила снова:

– Как вы меня сейчас назвали, мистер?

После короткой паузы нерешительный голос признал:

– «Мисти». Простая оговорка.

– Тогда скажи это еще разок, погромче! – Запрокинув голову, я сперва увидела быстро темнеющее небо, а затем и корень, о котором шла речь.

– Скажи это, Слим!

– Мисти? – переспросил он, словно пробуя слово на вкус.

– Еще раз!

– Ты хочешь, чтобы я называл тебя «Мисти»? – Именно это я и хотела услышать. Вот он, тот толчок, который был мне необходим, чтобы благополучно забраться наверх. Я выбросила к корню свободную руку. Я спешила выйти на следующий уровень, и перед лицом грозящей катастрофы мне в голову лезла разная забавная дребедень. Например: что, если это резкое движение оставит меня в чем мать родила?

– Давай, девочка! – подбадривал меня Слим. – Вот же он. Хватайся! Ты почти у цели. Ты схватила его. Вперед, Мисти!

Трава на вершине была влажной от росы. Лежа на своей сумке, я чувствовала, как травинки щекочут мне икры и шею. Смотрела, как грозовые облака сбиваются в одну большую кучу в полумраке вечернего неба, уже понимая, что моим волосам в любом случае суждено сегодня намокнуть. Столь тривиальная, казалось бы, мыслишка вернула ясность окружающему миру, и я поняла вдруг, что валяюсь прямо под окнами Картье. В любой момент в доме может вспыхнуть свет, и тогда все будет кончено. Усевшись, я уже приготовилась воззвать к Слиму, как тот, собственной персоной, показался из-за края обрыва. Обрушенный мною пласт земли лег ему под ноги ступеньками, а кусты изобразили перила на чертовом мосту. Слим выбрался наверх, прямо в мои объятия, такой теплый по сравнению с ветром и такой родной. Затем я отодвинулась и, с такой же ликующей улыбкой на лице, влепила ему зуботычину.

– Ты мне сейчас жизнь спас, – сказала я Слиму. – Но никогда больше не смей делать этого подобным образом!