Текст книги "Катриэль"

Автор книги: Mesmer Mariarti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Месмер Мариарти
Катриэль

Из книги «Сказание о сотворении мира».

Автор Хилари Аурантин.

«Ангел был сотворен первым. Силу и могущество подобные своим вложил Творец в сие создание. И показал Творец ему свой замысел и открыл ему великую тайну, дабы не одному ею ведать. Но опечалился ангел, опустился на колени свои и молвил:

– Я знаю начало, я видел конец всего. Могу ли я как–то все это исправить?

Творец не ответил. Лишь перенес ангела на небеса и закрыл свой мир облаками, дабы не искушался ангел.

И создал Творец человека, по образу и подобию ангела, но не вложил он знаний в смертное тело, дабы не печалился человек и не стоял перед ним на коленях. Но каждый раз, обращая свой взор на небеса, человек с грустью смотрел на облака. И однажды молвил он:

– Я не знаю начала, я не знаю конца. Могу ли я это как–то исправить?

Творец не ответил. Лишь ангел спустился с небес и протянул свою руку:

– Я покажу тебе то, что видел я.

И показал ангел начало всего и рассказал о конце, но утаил о великой тайне, дабы не пытался человек все исправить.

И плакал человек и был безутешен, но продолжал жить, с завистью взирая на небо, ибо ангелы хранили великую тайну.

И множился род людской и расселялся по миру. Но хранилось молчание, ибо никто из них не знал об увиденном.

Долгие лета выпадали на жизнь человеческую, озаренные радостью и печалью в равных количествах. Но грустен был отец всех отцов, ибо тяготел он к великой тайне. И было у него четыре сына, и не желал он им судьбы показанной ангелом. Каждый день он молил небеса открыть ему тайну, дабы уберечь детей своих. Но лишь выше поднималось голубое небо.

И пришел к нему старший сын и склонил голову до самой земли:

– Я вижу лицо твое, я знаю тревожиться сердце и истощается жизнь. Могу ли я как–то это исправить?

Распростер объятия отец, узнав, в любимом сыне самого себя. И горестно стало ему, и промолчал отец, дабы не бередить душу отпрыска. Но упрям и усерден был старший сын. Каждый вечер он склонял голову перед родительским ложем, дабы узнать столь бережно хранимую тайну. Но молчал отец, хоть горько и плакал. И прошел день, и наступила ночь. Но с последним дыханьем слетели с губ отца заветные слова:

– Великая тайна хранится на небесах. Теперь я узнаю ее. Но уже не смогу все исправить.

И спустился прекрасный ангел и подал руку человеку. И вознеслись они к небесным чертогам, и никто не видел их больше.

И плакали сыновья человеческие, ибо отец их был первым ушедшим из мира. И безутешно молили вернуться:

– Каждому из нас придется уйти. Разве мы можем это исправить?

Лишь старший сын не проронил ни слова. Он возвел очи к бескрайнему небу, и решил узнать великую тайну…».

Пролог

Ветхий домишко, раскачиваясь из стороны в сторону, добродушно поскрипывал. Лишь в одной комнате горел свет, в той, которая радушно приняла маленькую гостью и ожила при ее появлении. Хозяин дома грозил веселой светлице кулаком, как только та начинала шалить перед его внучкой. Девочка не замечала волшебства, она давно не видела дедушку, и все ее внимание было заключено лишь в этой седовласой персоне. Они разговаривали больше часа, но время, отведенное на их встречу быстро истекало.

– Что же делать, когда ничего не получается? – спросила у своего дедушки одиннадцатилетняя Катя.

– Ничего не делай! – улыбнулся тот в ответ.

– Как ничего?

– А так! Если что–то не получается, зачем тратить свое драгоценное время? Ты либо займись чем–нибудь другим, либо прекрати заниматься этим. Все очень просто!

– Просто? Разве? – удивилась девочка.

– Конечно. Однажды, в жизни каждого человека наступает момент тупика.

– Момент тупика? Это как?

– Это когда ты будишь заниматься, чем–то очень важным, а у тебя ничего не будет получаться.

– Ох! – Девочка всплеснула руками, – значит, в моей жизни наступил момент тупика.

Дедушка подошел к внучке и обнял ее. – Моя дорогая, ты мне, наконец, скажешь, что у тебя произошло?

Девочка отмахнулась. – В том–то и дело, деда, что ничего не произошло. Ничего не получается! Ну, ничегошеньки!

Старик заливисто захохотал, а после спросил:

– А ты в этом уверена?

– Конечно!

– А то, чем ты занимаешься, действительно тебе нужно?

Катя посмотрела в подозрительно хитрые глаза дедушки.

– Деда, в чем подвох?

– Подвох? – Наивно удивился тот. – А в чем подвох?

– Когда ты на меня так смотришь, значит, есть подвох. Либо ножка у стула сломана, либо каша скисла. Я ж тебя знаю…

– Катя, милая, я лишь задал вопрос.

– Значит вопрос с подвохом.

– Вся жизнь с подвохом.

– Особенно с таким дедом как ты, – улыбнулась Катя.

Дед снова рассмеялся. – Да, да, это точно. Особенно с таким дедом, – а успокоившись, спросил:

– И все таки, что там у тебя случилось?

– Не хочется тебе жаловаться, но тетка Лиза, к которой ты меня отправил жить, просто монстр. Она заставляет меня каждые утро и вечер чистить зубы, не разрешает локти на стол ставить. Заставляет носить платья. А если я приду чумазой! О–о–о, – Катя закатила глаза и запрокинула голову. Пыталась, как можно точнее показать реакцию ее тетушки. – Такого наслушаешься… знаешь, ты мог бы и получше мне родственницу найти.

– Пожалуй, не мог. Время поджимало.

– Что?

Старик отстранив от себя внучку, заговорил ровным тихим голосом:

– Я хочу сказать, что родственников не выбирают. Они такие, какие есть.

– Какая досада, – разочарованно всплеснула руками девочка. – Это же мне с вами всю жизнь мучиться.

Старик поднял густые брови. – Катюш, в жизни все так, как должно быть. И не бывает иначе.

– Как? – Удивилась девочка. – Хочешь сказать ничего нельзя исправить?

– О нет, моя дорогая, этого я тебе никогда не скажу. В нашей жизни можно многое.

– Тогда почему мне приходится жить с жуткой теткой и противным братом? А? Как я ни стараюсь, ну ни как не могу избавиться от этой семейки. И убегаю, и в суп червей подбрасываю.

– В суп червей! – Чуть ли не прокричал дедушка. – Я тебя недооценил.

– Эх, тогда припекло… вот я и разозлилась. А ты, не меняй тему, – прищурив миндалевидный глаз, произнесла Катя. – Почему ты оставил меня одну у монстра–тетки? Ты же ещё не уехал.

Глаза старика превратились в узкие щелочки. – Но в жизни всегда есть подвох. Тем более я не одну тебя оставил. Я же подарил тебе пса. Ты уже дала ему имя?

– Ага, – кивнула девочка, не заметив, как дедушка все же ушел от ответа. – Я назвала его волчонок

Дед сначала удивленно сморщился, а потом в очередной раз засмеялся. Надо сказать, этот старик всегда был весельчаком.

– Ты назвала волчонком огромного сторожевого пса?

– Ну, я же не виновата, что он такой огромный и сторожевой. Ты же подарил мне взрослую собаку. А я бы хотела щеночка. Мааааленького такого… – Катя широко улыбнулась, развернув к деду свои ладошки, попыталась обрисовать ими нужные размеры питомца. – Вот такого крошечку.

– Я хочу, что бы тебя кто–то оберегал, раз меня нет рядом. Щенок этого сделать не сможет, – но тут его что–то отвлекло, и доброе лицо старика стало менее игривым. – За тобой пришли.

В дверях стоял пухлый пожилой мужчина с пучком густых усов под носом.

– Катерина, идем? – произнес тот, приманивая к себе девочку. – Дедушке надо отдохнуть.

Катя повернулась к старику. – Деда, тебе надо отдохнуть?

Тот скользнул холодным взглядом по фигуре мужчины в залатанном плаще и тепло улыбнулся девочке.

– Нет, это отговорка, что бы забрать тебя поскорее.

Мужчина попробовал оправдаться:

– Ты же понимаешь. Я и так рискую…

– Знаю, знаю, – вздохнул дед.

Девочка обернулась к мужчине. – Ну Иван Иванович, ещё чуточку, пожалуйста.

– Хорошо, но только чуточку. Я буду ждать в низу. Нам же надо на метро успеть.

– Замётано, – весело кивнула Катя. – Спасибо.

Мужчина робко улыбнулся старику и вышел.

– Иван Иванович, что как боится мою тетку? Будто не мне одиннадцать, а ему, – прошептала девочка.

– Я бы так не сказал, – заиграл бровями дедушка. – Тебя то, он сюда, втайне от нее возит?

– Ну да.

– А что это за слова такие у тебя «припекло», «заметано», где понабралась такому?

Катя удивленно посмотрела на своего деда.

– От пацанов из нашего двора. Мы ещё и не так говорим!

Старик подскочил на месте.

– Ну–ка, ну–ка, и что же вы ещё говорите?

Девочка потянулась к деду и прошептала на ухо несколько детских «непристойностей», наивно полагая, что данные шаловливые словечки лишь облагораживают столь обыденную взрослую речь.

Глаза старика округлились, губы напряженно вытянулись, выпустив возмущенный выдох.

– Но ты, же девочка, Катя! – озадаченно зашептал старик. – Тебе не стоит так выражаться. Я не хочу, чтобы у моей внучки был такой поганый язык.

Катя обиженно сложила руки на груди.

– Тогда возьми меня к себе… и следи за моим языком сколько угодно.

– Я не могу… я завтра уезжаю.

– Уже завтра? – удивилась девочка. Горький комочек, тут же подкатил к ее горлу.

– Да, – тихо ответил тот.

Девочка и дедушка несколько секунд, молча, смотрели друг на друга. Уютная комната загрустила вместе с одиннадцатилетней гостьей. Каждый раз, когда в этом доме появлялась маленькая Катюша, жилище ее деда, весело оживало, напоминая своему хозяину о давно уснувшей сказке.

– Деда, а я буду очень скучать, – искренне произнесла Катя.

– А я знаю, – ответил тот. – Ты мне все время об этом говоришь.

– То есть это для тебя уже не важно? – напугалась девочка.

– Нет, Катюш, все, что с тобой связанно, для меня имеет огромное значение. Ты самое важное, что есть у меня в жизни. И я возлагая на тебя большие надежды.

Девочка обняла старика.

– Правда?

– Правда, надеюсь, ты меня не подведешь, – старик широко улыбнулся и подмигнул внучке. – Однажды мне может понадобиться твоя помощь.

– Не подведу! – заявила Катя. – Но мне, кажется, что мы с тобой ещё долго не увидимся.

Дед тяжело вздохнул, и ещё крепче обняв внучку, сказал:

– Знаешь что? – в очередной раз, сменив тему разговора, задорно произнес старик. – Нам не стоит подставлять Ивана Ивановича. Ты представляешь, что будет, если Елизавета узнает, что он тебя сюда возит?

– О–оо, – выдохнула девочка. – Ему не поздоровится!

– Ты права. Мы с тобой, как люди добрые и в меру разумные, не можем подвергать опасности кого бы то ни было. Согласна?

– Согласна, – Катя улыбнулась, но улыбка быстро исчезла. – А письма ты мне писать будешь? – прошептала девочка.

– Конечно.

– Точно?

– Обещаю.

Послышался далекий уставший голос пухлого старичка. – Каааатя!

– Ой, чуточка закончилась, – опомнилась девочка и начала собираться. – Ладно, я побежала. Нельзя подвергать Ивана Ивановича опасности!

– Катриэль? – окликнул внучку старик. Только он так называл девочку.

Катя остановилась на полпути к выходу. – А?

– Береги себя.

– Заметано! – Радостно воскликнула та и быстро выбежала.

– Волчонка, не забывай кормить! – прокричал дедушка ей вслед.

– Обещаю! – донеслось откуда–то с лестницы.

– Хэх, «заметано»… ну молодежь пошла…

Глава 1. Душа на бумаге

Вечер. Катя сидела на подоконнике и смотрела на падающие капли. Весна заканчивалась, а погода так и не начала радовать. Дождь два дня лил, не переставая, мешал выйти на улицу и хоть как–то развеяться. Молчаливые огни проезжающих мимо машин, все реже появлялись под окнами. А тоска, блуждавшая по округе, растворялась в холодных майских лужах и назойливо налипала на обувь одиноких прохожих.

Кате уже было семнадцать и в ее жизни много что изменилось.

– Твой дедушка был очень стар, – видимо пытаясь, утешить племянницу говорила тетка. Это был единственный раз, когда она проявила к девушке, хоть какую–то заботу.

Впрочем, в этом ничего удивительного нет. Её тётка – женщина властная и немного странная, всё время жалела о том, что не родилась мужчиной. Она вела себя ласково только со своим старым котом. Да и вообще, что тут говорить, животных она любила намного больше людей (в том числе родственников). Всё в этом доме происходило только по мановению её короткого толстого пальца.

Катерина уже окончила среднюю школу, и ей нужно было отрабатывать своё проживание в доме. И дело не в том, что семья остро нуждалась в деньгах. Просто госпожа Удальцова считала, что и так потратили на эту «сироту» достаточно материальных средств, обеспечив ей беззаботное детство. Не смотря на то, что Елизавета всегда мечтала о дочери, Катерина ни как не хотела оправдывать ее ожидания, поэтому быстро вошла в черных список семьи Удальцовых.

Сейчас Катя была вынуждена самостоятельно зарабатывать на свое обучение, в то время как большинство её одноклассниц готовились к поступлению в институт за счет своих родителей. Девушка уже выбрала, кем хочет стать, и оставалось лишь пара месяцев до начала учебы. Она с нетерпение ждала этих дней.

Пока же Катя работала официанткой в хорошем итальянском ресторанчике и даже была немного горда этой должностью – ведь ей очень повезло, что она смогла туда устроиться без необходимого здесь опыта. Обычно такие заведения дорожат своей репутацией и не хотят брать на работу неопытный и слишком молодой персонал. Но у Кати было одно преимущество – ей просто везло. Чаще по мелочам, реже по крупному. Таким образом, уже через неделю из помощника официанта, Катя сама им стала.

Но сегодня она пропустила рабочий день. В семью Удальцовых пришла радость, а в жизнь Кати много печали.

– Я знаю, – спокойно ответила она. Пристальный взгляд тетушки Елизаветы сверлил девушке затылок. – Он был действительно очень стар.

– Рано или поздно это должно было случиться. Мы все когда–нибудь отправимся на тот свет.

Слова «тот свет» в устах тетки прозвучали, будто она имела ввиду соседнюю комнату, в которую, по собственному желанию все входят и так же легко выходят.

– Согласна, рано или поздно это должно было случиться. – Катя обернулась. Её лицо выражало спокойствие. – И я знаю, вы очень рады, что он оставил вам, все свое состояние.

– Мы уже говорили на эту тему. Надеюсь, ты не будешь требовать свою долю? Я уже давно растратила ее на тебя.

– Да говорили, – перебила она тетку. – Поэтому не будем к ней возвращаться. Я ничего требовать не собираюсь. Можете идти к себе. У меня все хорошо.

– Я сама решу, когда мне и куда ходить в этом доме, – процедила сквозь белоснежные зубы Елизавета. – Я вообще зашла, чтобы не утешать тебя, а предупредить, что завтра уезжаю в столицу. Нужно узнать, что там, в завещании твоего деда. Говорят, он пожелал быть похороненным в родном городе. Придется вести его тело сюда. А это жуткая волокита. Просьба не наделать глупостей, пока меня нет.

– Заметано, – кивнула Катя.

– Боже, эти твои словечки, – вздохнула тетка и вышла из комнаты.

Узнав, что сегодня домомучительница Лиза уезжает на несколько дней, настроение у девушки тут же улучшилось. Катя довольно улыбнулась. Значит, у неё будет немного времени, чтобы пожить спокойно, без упрёков со стороны старой тётки. Вообще–то, с годами Катя начала искренне жалеть её: ведь ужасно, наверное, всю жизнь прожить без мужа и вывести свое социальное положение на такой уровень.

Все знакомые называли её за глаза «тираном в юбке», но никто не смел, сказать ничего подобного ей прямо в лицо. Даже её драгоценный единственный сын Илья, которому она позволяла решительно все. Этот молодой человек никогда ни в чём не знал отказа. Все его прихоти мгновенно исполнялись. Но Елизавета делала это отнюдь не из любви к сыну. В основном она его просто не замечала, занимаясь делами своего странного бизнеса. Просто эта женщина полагала, что именно так и следует воспитывать наследника большого состояния. В этом она ничем не хотела отличаться от своих знакомых. Да, для Елизаветы общественное мнение было главным судьёй.

Как только Катя осталась одна, она тут же полезла под кровать, достав оттуда, небольшую коробку, а из нее что–то похожее на растрепанную книгу. В старой обложке лежали стопки писем. Это были послания, которые ей оставлял дедушка. Они начали «тайно» переписываться, как только Катерина научилась читать. Многие из них больше походили на отрывки из сказок, с не понятными рисунками, «волшебными» картами, зубами «драконов» и перьями «ангелов». Дедушка настоятельно рекомендовал хранить эту «магическую» атрибутику, объясняя это тем, что волшебства в мире осталось мало, а потеря того немногочисленного может обернуться весьма печально для тех кто живет в мире «за воротами». Что означало это за воротами , Катя никогда не выясняла, так как давно перестала воспринимать жизнь, как сказку. Хотя девушка с удовольствием берегла все то, что завещал ей любимый дедушка. Как известно, любая вещь наделяется способностью хранить память о своем владельце. Каждый раз, перебирая весь этот «магический» хлам Катя с трепетом вспоминала о родном старике.

Девушка аккуратно переложила позолоченные очки, со всего лишь одной линзой, и взяв из огромной стопки верхнее письмо, перечитала отрывок :

«…Пришло время моя дорогая. Когда оно приходит, ты это всегда чувствуешь. Но не всегда осознаешь, что нужно идти. И идти нужно не всегда. Иногда стоит и подождать. Прости, что я исчез из твоей жизни. Мы все однажды исчезаем. Но нас ещё ждет радостная встреча.

Моя дорогая Катриэль, я верю, что у тебя все получится, об этом написано в моих письмах. Я знаю, что ты хранишь каждое. Как и я охраняю тебя. Не переживай. Знаю, что считаешь себя одинокой. Но придет время, и придут друзья, пройдет время и останутся лишь самые верные…

А сейчас ложись спать, моя дорогая, и ни о чем не думай. Перед сном вредно думать, можно только мечтать. Размышления оставляй на утро…

У тебя все, только начинается.

Твой дедушка».

Катя положила письмо обратно в стопку и забралась на кровать. Дедушка, был самым дорогим человеком для нее. Какое–то время она вообще считала старика настоящим волшебником. И порой дед действительно это доказывал. От того радостного для Кати времени мало осталась только, эта потрепанная книжная обложка начиненная письмами. Девушка редко перебирала, присланный дедом «волшебный» хлам, давно утратив к сказкам всякий интерес. Сейчас вещи хранили приятные воспоминания, и само осязание этих предметов возрождали на лице детскую улыбку. Зевнув, девушка задвинула коробку с дедушкиными подарками обратно под кровать и плюхнулась на мягкую подушку.

– Тик–тик–тик–тик–тик–тик–тик, – послышалось, как только Катя закрыла глаза.

Девушка подняла голову и прислушалась.

– ТИК–ТИК–ТИК–ТИК–ТИК–ТИК–ТИК…

– «Что это?»– Катя заглянула под кровать. Тиканье доносилось из только что убранной коробки. Пришлось выдвинуть ее обратно. Перебрав всю волшебную мелочь, девушка обнаружила серебристые часы на блестящем ремешке. Они лежали на самом дне и вызывающе постукивали:

– Тик–тик–тик–тик–тик…

– Хм? – Катя схватила часы и в свете настольной лампы попыталась их разглядеть. Обычный циферблат, две серебристые стрелки, и черные разделительные штрихи. Ничего выдающегося кроме выгравированной надписи в них не было.

– «Вперед–назад»– прочла Екатерина нацарапанную на обратной стороне надпись.

На добрую память о родном старике, девушка решила поносить внезапно ожившие часики; ей было не по себе, от того, что в последнее время она сама не желала общаться с дедом. Иван Иванович больше никогда не привозил внучку ветхий домишко, поэтому дорогим друг другу людям приходилось вести переписку. Которая тоже была тайной. Дедушка писал на адрес все того же пухлого мужичка – почтальона по совместительству; а тот честно передавал послания Катерине. Сейчас она не допускала к себе ни одной мысли, о том, что не будет больше секретных диалогов с дедом. Хотя в последнее время, этой переписке, девушка предпочитала тусовки с новыми приятелями. Как это часто бывает, пробуя взрослую жизнь на зубок, отчаянная молодежь истинные ценности, заменяет на ложные подростковые принципы, и лишь время расставляет утерянные приоритеты по своим местам.

Огромный сторожевой пес лежал на полу и печально смотрел на хозяйку. Его васильковые глаза, кажется, все понимали.

– Спокойной ночи, волчонок, – тихо произнесла она. Девушка повернулась к окну , закуталась в одеяло и тихо заплакала.

Пес прыгнул на кровать и быстро уснул в ногах хозяйки.

Утром Катю разбудил пронзительный визг стоящего на прикроватном столике будильника. Она вздрогнула и поморщилась от резких звуков. Комната девушки представляла собой скорее склад для хранения старых ненужных вещей, чем место проживания молодой семнадцатилетней девушки. В центре помещения размещался круглый, немного покосившийся от времени, большой стол из темного дерева. Прямо напротив стола располагалась массивная кровать с балдахином из красной парчи. Она стояла тут ещё до переезда Кати без малого двадцать лет, поэтому просто не было смысла куда–то её перетаскивать и искать девушке постель попроще. По двум сторонам от кровати располагались низенькие прикроватные столики, тоже видавшие лучшие времена. Свою одежду Катерина хранила в огромном сундуке, сделанном, как видно, на Востоке. Теперь красочные заморские мотивы выгорели и местами совсем поистёрлись, так что девушка не могла быть уверена в их происхождении. Два больших окна пропускали в комнату много света и даже ранним утром, таким, как это, солнечные лучи уже проникли в помещение, отвоевывая у тьмы кусок за куском всё пространство.

Девушка едва слышно вздохнула: видит Бог, ей не по душе было вставать в такую рань, но такова уж её работа, ничего здесь не поделаешь. Десять часов на ногах, для Кати стали нормой. Ресторан находился в самом центре города, и, чтобы добраться туда на метро, ей понадобиться всего лишь несколько минут.

Катя быстро привела себя в порядок. Когда с обязательными ванными процедурами было покончено, девушка, не спеша, оделась. Сегодня её выбор пал на синие, потертые джинсы, белый топ и оранжевый пиджак в клетку, и конечно же вовремя затикавшие серебристые часы. Копну крашенных красных волос, она заплела в тугую косу. Если честно, то семья тетушки Елизаветы всегда считала, что Катерина такая же странная, как и ее дед. Они стеснялись свою родственницу и никогда не выводили девушку в свет. Быть может никто и не знает о существовании ещё одного законного наследника большого состояния Удальцовых.

Попытка выйти из дома никем не замеченной на этот раз успехом не увенчалась: в гостиной на подлокотнике кресла сидел Илья. Вид у него был, мягко говоря, не очень. Было ясно, что молодой человек только недавно вернулся с очередной пирушки, и чувствует себя, ох как неважно. Катя довольно улыбнулась: ей хотелось, чтобы этот лентяй чувствовал себя как можно дольше разбитым. Это лишь малая плата за все те гадости, что он ей делал в детстве, да и поныне, собственно, продолжал делать.

– Куда это ты собралась, сестрица? – нахальным тоном, чуть растягивая слова, произнёс он. И сам тут же поморщился от звука собственного голоса. К счастью, его голова сейчас не была склонна к восприятию окружающих звуков громче шёпота.

Катя заметила это, и в её карих глазах зажглись лукавые искорки.

– Вообще–то! Я работаю! – Как можно громче произнесла она

Илья втянул голову в плечи, – Да что ж, ты кричишь, то так, посудомойка.

– Официант! – без смущения исправила Катя.

– Без разницы. Все равно обслуга. Я к тебе сегодня снова подвалю, – Илья нагнулся к уху девушке и дыхнул перегаром. – Обслужишь меня, как этого требует ваш сервис?

Катя улыбнулась.

– Конечно. Приходи. Я как и в прошлый раз, плюну тебе в тарелку! – бросила довольная собой девушка и пулей вылетела за порог дома, успев, однако, с силой захлопнуть тяжёлую дубовую дверь.

После длинного рабочего дня, Катя предпочитала не идти сразу домой – в эту унылую тюрьму с окнами, а побродить по парку или же походить по магазинам. Сегодня она выбрала последнее. Рядом со станцией метро открылся новый торговый центр «Роял–Парк». Это было серо–голубое высокое здание, в которое постоянно входили и выходили всё новые и новые покупатели. На просторной парковке заманчиво поблескивали дорогие автомобили, выбирай – не хочу. Внутри здание оказалось таким же внушительным, как и снаружи. Стеклянные витрины магазинов отражали лучи заходящего солнца. Несомненно, что новый торговый центр имеет огромный успех.

Катя, не спеша, прошлась по всем этажам. Оказавшись возле заветной двери, девушка посмотрела на вывеску. «Душа на Бумаге» – гласила затейливая витиеватая надпись. Внутри магазина находилось всего несколько человек. Это показалось девушке странным, поскольку многие другие отделы буквально ломились от покупателей. Здесь же всё было очень тихо и как–то по–домашнему уютно. Катя про себя уже решила, что отныне станет частым гостем в этой книжной лавке.

К ней тут же подошёл невысокий парень, предлагая свою помощь:

– Могу я вам чем–то помочь? – вежливо, но без всякого выражения осведомился он.

Было видно, что консультант с нетерпением ждёт окончания своего рабочего дня. Катя его понимала. Поэтому лишь мягко произнесла – «Нет, благодарю вас», – и быстро направилась к стеллажам с классической литературой.

Пока девушка искренне забавлялась, перечитывая смешные куски из комедий Мольера, к ней неслышно подошла, шикарно одетая, платиновая блондинка. Выглядела она очень эффектно в узких чёрных брюках и сверкающей блузке. Чуть поодаль от неё с подобострастным выражением на хорошеньком личике стояла другая блондинка, также одетая превосходно. Можно не сомневаться, что все вещи в гардеробе этих девиц – сплошь дизайнерские.

– Умничаешь? – платиновая блондинка скривила безупречно накрашенные губки в кривой усмешке.

Катя узнала этот голос, и не поднимая глаз, ответила. –Блондинка, вали куда шла.

Перепалки между девчонками случались постоянно. Катя была для блондинки красной тряпкой и та просто не могла, молча сносить ее присутствие бывшей подруги. «Наверное, вежливость ей не свойственна»– уже давно решила Катя однажды, и постаралась забыть о былой дружбе. Однако это было не так уж легко: они дружили несколько лет, но год назад в их отношения влез парень. И им на беду, оказался Катин кузен Илья. Как только Ольга увидела его, то сразу влюбилась без памяти. Илья был смазливым избалованным, не лишенный обаяния парнем. Правда, Ольге тогда было двенадцать, и Илья ее просто не замечал. Но год назад, все резко изменилось. Катя, конечно же, пыталась открыть глаза лучшей подруге, но все её попытки не увенчались успехом. Госпожа Удальцова грозилась, что лишит сына наследства, если они не породнятся с семьёй мэра. Молодому человеку впервые в жизни пришлось подчиниться приказу. Молодые люди стали встречаться. Илья начал медленно настраивать Олю против подруги. Катя не знала точно, что говорил про неё её двоюродный брат, но это были далеко не самые приятные вещи, это уж точно. Теперь девушки не общаются, а Ольга уже готовится к свадьбе: на днях Илья сделал ей предложение. И только Катя знала, чего это ему стоило. Правда, это случится не раньше того как Ольге стукнет восемнадцать: ее родители строго на строго запретили девушки выходить замуж за этого Удальцова. Они не очень–то любили эту семью. Зато, когда девушка станет совершеннолетней, она сможет принять самостоятельное решение.

Однако бедная Оля находилась в блаженном неведении относительно поведения своего жениха. И Катя больше не собиралась говорить ей о действительном положении дел. Она знала, что девушка не поверит ни единому её слову. Слишком хорошо ей промыли мозги, надо сказать.

– Смотри, как бы очки не пришлось прописывать, – подняла тонкие брови Ольга.

Катя посмотрела на блондинку.

– Так стоп. Что ты здесь делаешь? Ты же вроде не умеешь читать. Не уж то на обложки поглазеть пришла?

Выражение на Олином лице красноречиво говорило о том, что девушка еле сдерживается, чтобы не накричать на сестру жениха.

– Дура! – Бросила блондинка и вылетела из магазина.

За ней семенящей походкой последовала разукрашенная в пух и прах её спутница.

Катя посмотрела ей вслед и не без сожаления вздохнула. Конечно же, она понимала, что со временем все встанет на свои места, но злость бывшей подруги, несомненно, огорчала ее.

От невеселых размышлений Катю отвлек приятный голос:

– Вы что–нибудь выбрали?

Екатерина вздрогнула: этот консультант подошёл к ней сзади абсолютно бесшумно.

– Что? – переспросила она.

Парень понимающе улыбнулся и поправил жёлтый шейный платок. В его обязанности, видимо, также входило «будить» совсем растерявшихся от изобилия книг покупателей, а не только помогать им в выборе подходящей литературы.

– Я говорю, наш отдел скоро закрывается. Вы здесь уже давно, а так ничего и не выбрали. Хотя сегодня день такой, никто ничего не покупает. – Кате даже показалось, что незнакомец осуждающе покачал головой. – Все, как и вы, витают в облаках.

– Ничего удивительного. – Катя глянула на свои старенькие наручные часы. Действительно, с момента её появления в магазине прошло уже почти два часа. – Да вы и сами, с удовольствием посидели бы на пушистом облаке. Там наверняка круче чем здесь. Никаких забот….

Консультанту стало неловко, он мудро решил сменить тему и учтиво поинтересовался:

– Давайте я вам помогу. Вы книгу себе ищете?

– Мммм, – задумчиво протянула девушка, – Себе любимой, – у неё в руках всё ещё был довольно увесистый томик Мольера, и она поспешила поставить его на место.

– А я смотрю, вы, классикой интересуетесь? – в тоне молодого человека можно было различить неподдельное изумление.

– Интересуюсь, – подтвердила девушка, – Погружаешься в другую реальность, приятнее с литературой, проверенной временем. – Катя исподлобья взглянула на собеседника, – Разве нет?

Теперь уже настал его черёд задумываться.

– Ну–уу–у, – протянул он, – Вы просто не похожи на девушку, которой нравится классика.

– А как я должна, по–вашему, выглядеть? Как бабушка Агафья? – хихикнула Катя.

– Тогда бы я подумал, что вы интересуетесь народной медициной. Хотя, любое произведение, это душа автора. Душа на бумаге.

– Ну и скудные бывают душонки, тогда у некоторых.

Консультант понимающе кивнул. – Согласен, а вы знаете, что о каждом из нас написана книга.

– Первый раз слышу! – подняла брови Катя.

– И лишь единицы находят именно Свою. Многие так и проводят жизнь в бесплодных поисках, а другие не утруждают себя даже ими.

– Любопытно, – начала рассуждать вслух Катерина, – И что Моя Книга может быть на этих полках? – девушка неторопливо обвела взглядом весь книжный отдел.

– А вы купите, что–нибудь, – предложил консультант. – Вы даже не представляете, что можно вытащить на свет, просто открыв книгу.

Катя хоть и демонстративно, но все же, обвела взглядом книжные стеллажи. Нет, ничего более или менее напоминающее её жизнь.

– Давайте поиском своей книги, я займусь в другой раз. А пока я бы просто почитала, что–нибудь очень хорошее.

– К сожалению, очень, хорошее, уже разобрали. Но, – юноша вытащил из нагрудного кармана блокнот и ручку. – Скажите мне свой телефон, и мы позвоним вам, когда что–нибудь появится.