Текст книги "Искушение добродетели"
Автор книги: Мэри Кэттон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 6
Лоуренс решительно шагнул в комнату. Его охватило то же чувство, которое, вероятно, испытывал Цезарь, перейдя Рубикон. Все, мосты сожжены, назад пути нет. Теперь Лоуренс Сент-Джеймс просто обязан выполнить свою часть их с Вивьен соглашения. Правда, сохранить самообладание в этой щекотливой ситуации довольно трудно, ну да тут уж ничего не попишешь, сам виноват…
За столом, расположенным у противоположной стены рядом с пианино, на краешке стула сидела Вивьен. Свет, струящийся из окна, золотил ее белокурые волосы. Несколько секунд граф стоял не двигаясь, вдыхая тонкий аромат роз, заполняющий будуар. Ее аромат. Раздражение отступило. И он понял, что правильно поступил, согласившись на эту авантюру. Рядом с такой девушкой мужчина может выдержать все что угодно.
– Ваша светлость, – Вивьен встала и неуверенно шагнула вперед, – я прошу вас простить меня. Я понятия не имела о том, что мама собирается закрыть нас здесь. И это все потому, что я…
– Начинающая, – с улыбкой подсказал Лоуренс. – И еще потому, что она считает меня развратником и великосветским хамом, которому нельзя доверить порядочную девушку. Так что плакала наша поездка в музей и библиотеку.
– О нет, граф. Не наговаривайте на себя. Уверена, Арабелла считает вас безукоризненным кандидатом в любовники, а вот я действительно на подозрении, – вздохнула Вивьен. – Я с самого начала неправильно себя повела… Противилась попыткам матери преподать мне некоторые… уроки и не далее как два дня назад заявила, что не желаю иметь ничего общего с романтикой и прочими страстями. Теперь она боится, что я никогда не стану идеальной любовницей, вот и заперла нас здесь. Простите ли вы меня за это вынужденное заключение?
Несколько мгновений Лоуренс удивленно смотрел на нее, пока до него не дошло, что Вивьен говорит совершенно серьезно.
– Стало быть, мать хочет сделать из тебя идеальную любовницу? Тут есть над чем призадуматься. – Он потер рукой подбородок и криво ухмыльнулся. – А я-то, как наивный деревенский увалень, всегда считал, что существуют только идеальные жены. Ну что ж, видимо, я отстал от жизни.
Вивьен тихо вздохнула. Кажется, Лоуренс воспринимает их заточение легче, чем она ожидала.
– Итак, Вивьен, – провозгласил он, подойдя к пианино. – Чем мы займемся сегодня?
Сердце девушки замерло. Она видела, какое впечатление произвела на графа ее комната, хитроумно оформленная матерью. Мебель, ткани, запахи – все здесь должно было обострять чувственный голод мужчины. Переступив порог будуара, каждый представитель сильного пола немедленно попадал под действие романтической ауры, витавшей здесь. А Вивьен совсем не хотелось, чтобы у лорда Сэндборна возникло амурное настроение.
– Ну, по замыслу Арабеллы, сегодня мне следует очаровывать и покорять вас своей образованностью и воспитанностью, – произнесла она на всякий случай тихо. – А вы, в свою очередь, должны ответить мне…
– Щедростью, – также негромко подсказал он, не отрывая глаз от картины, изображающей залитый солнцем морской пейзаж.
– Да, небольшой сувенир на память пришелся бы очень кстати.
– А как насчет пылкости? – Граф переместился к огромному зеркалу над камином и уставился на свое отражение.
– Думаю, и это входит в планы мамы, – осторожно ответила Вивьен. – В общем, что бы мы ни делали, внешне это должно выглядеть так, будто мы целиком поглощены друг другом.
– Внешне, – задумчиво проговорил Лоуренс. – Но как твоя мать узнает, что мы уже достаточно созрели для того, чтобы выпустить нас из комнаты?
– Не имею ни малейшего понятия, – честно призналась Вивьен.
Лоуренс задумчиво постоял перед портретом элегантно одетой женщины и переместился к книжным полкам. О, Шекспир, Блейк, Поуп, Китс, Байрон – величайшие поэты! Он с интересом взглянул на Вивьен.
– У тебя хороший вкус. А что у нас здесь? – Граф перевел взгляд на другую полку, и глаза его расширились от удивления. – Уэсли, Паскаль, Джон Локк, Вольтер, Декарт… – вслух перечислял он. Так, значит, наша девочка еще и читает?
Содержимое третьей полки его просто поразило.
– Ба, знакомые все лица! – воскликнул граф, вытаскивая том сочинений Овидия, который соседствовал с речами Цицерона, с одной стороны, и пьесами Эврипида – с другой. – А твой отец определенно эстет.
– При чем здесь мой отец? – обиделась Вивьен. – Эти книги принадлежат мне. И вообще, лорд Сэндборн, не соблаговолите ли вы присесть?
– Это твои книги? – недоверчиво переспросил Лоуренс и уставился на девушку, даже не пытаясь скрыть скепсис.
– Да, мои, – повторила она и, почувствовав себя уязвленной, зачем-то добавила: – Это было непременным условием.
– Кто же поставил такое условие?
– Мадам Маршан, наша директриса. Я ведь училась во Франции в частной академии Маршан для девочек. Арабелла отдала меня туда, когда мне не было и восьми лет… – Голос Вивьен потеплел: – Мадам Маршан питала страсть к чтению и дискуссиям и хотела, чтобы мы получили разностороннее образование. Боюсь, вам бы она совсем не понравилась, вы презираете женщин из разряда «синих чулок», а я ее очень любила. И она меня тоже. В восемнадцать лет я покинула академию, но мама решила, что мое образование еще не закончено, и отправила меня в путешествие. Я, разумеется, не могла ехать одна, а Арабелла в это время была чем-то занята, и тогда мадам Маршан вызвалась меня сопровождать.
– И куда же вы ездили? – прищурившись, спросил Лоуренс. Определенно, эта девушка интересовала его все больше и больше.
– Мы путешествовали по Европе: Париж, Рим, Вена, Афины и другие менее известные, но не менее интересные места.
– Так это Арабелла отправила тебя в путешествие?
– Да. Мне-то, честно говоря, хотелось вернуться домой, но она была непреклонна. Видите ли, мама считает, что идеальная любовница должна будить в мужчине не только страсть, но и ум. Всем известно, как джентльмены любят рассказывать о своих поездках, вот для того, чтобы я не ударила в грязь липом, она и организовала это путешествие.
– Итак, миссис Лерой позаботилась о твоем воспитании, образовании и даже расширении кругозора. – Лоуренс замолк, размышляя, что же Арабелла в итоге хотела получить. – Так ты говоришь, она готовит из тебя любовницу?
– Идеальную любовницу.
– Ага. Но ты этого не хочешь. Кем же ты намерена стать, Вивьен?
– И это я вам уже говорила. – Вивьен открыто посмотрела на него и заявила: – Я намерена стать женой.
Услышав ее ответ, Лоуренс не особенно удивился. Он ожидал чего-то в этом роде. Беда была в том, что определение «жена» Вивьен совершенно не подходило. Такая красивая, умная, тонко чувствующая и удивительно хорошо владеющая собой девушка просто не может быть женой. Однако вздернутый подбородок и блеск в глазах Вивьен ясно говорили о том, что настроена она очень решительно.
– И как же ты собираешься исполнить свое намерение?
– Ну, первым делом, надо отвлечь от моей персоны Арабеллу, а уж потом я подыщу себе подходящего мужа. – Вивьен отобрала у графа Овидия и поставила томик обратно на полку. – Вы согласны мне в этом помочь? – потупившись, спросила она.
– Я?! – У графа был такой вид, словно его окатили холодной водой.
Увидев его недоумение, Вивьен поспешила добавить:
– Вы спрашивали, что мы будем делать, когда Арабелла предоставит нам свободу действий? Ну так вот: мы будем искать мне мужа!
Лоуренс выпрямился, расправил плечи и с чисто мужским негодованием воскликнул:
– Ну, знаешь, Вивьен, это уж слишком! Я не собираюсь водить за нос своих приятелей-холостяков, помогая тебе захомутать одного из них.
– Я и не прошу вас об этом, – обиженно заметила Вивьен. – Все, что от вас требуется, это заезжать за мной по утрам и увозить подальше от дома, а остальное я сделаю сама. У меня есть великолепный план, и я надеюсь осуществить его в самом ближайшем будущем. – Она видела, что Лоуренс пытается осмыслить ее слова, но ничего не может понять. Мужчины иногда бывают так глупы! – Ну это же очень просто! Вот смотрите: мы оба хотим поймать мужчину. В вашем случае это премьер-министр, в моем – муж. Разве не логично будет объединиться?
Сэндборн задумался. Предложение Вивьен выглядело заманчиво, но сама мысль о том, что он будет помогать ей в этом старом как мир ритуале под названием «охота на мужа», была ему неприятна. Лоуренс чувствовал себя изменником, ему казалось, что таким образом он предаст свой пол. Он сдвинул брови, заложил руки за спину и заметался по спальне, словно загнанный зверь.
Вскоре графу надоело мерить шагами комнату, и он устало прислонился к дверному косяку. В этот момент что-то тяжело упало за дверью, и в коридоре послышались шум и приглушенные голоса.
Молодые люди переглянулись. Вивьен направилась к дверям, но граф жестом остановил ее. Не сводя глаз с дверной ручки, он прижал ухо к полированной створке. Так и есть, мамаша и ее верный эскорт решили подслушать, чем занимаются «влюбленные» в одиночестве, но, видимо, не поделили пространство и устроили возню. Взгляд Лоуренса упал на внушительных размеров замочную скважину. Он довольно улыбнулся, подошел к письменному столу, нашел кусочек воска, взял его в руки и прошептал:
– Надеюсь, теперь тебе понятно, как Арабелла узнает, готовы мы к совместным прогулкам по городу или нет.
Он тщательно размял воск и засунул его в отверстие для ключа. Придирчиво оглядев дело рук своих, он потянул Вивьен на середину комнаты и, понизив голос, предложил:
– Теперь Арабелла не может нас видеть, но зато вполне может слышать. Пожалуй, тебе лучше сыграть что-нибудь.
– На пианино? – тупо спросила Вивьен.
– На чем же еще? – усмехнулся граф. – Ты ведь играешь? Или инструмент стоит в комнате только для украшения?
Вивьен сначала хотела отказаться, но потом передумала. В конце концов, сколько можно терпеть бесконечные происки Арабеллы? Она решительно подошла к пианино, села на табурет и окинула взглядом клавиатуру.
– Что же мне сыграть?
– Что-нибудь соответствующее обстоятельствам.
– A-а! Знаю! – Вивьен лукаво улыбнулась ему и опустила пальцы на клавиши.
Лоуренс узнал мелодию с первого такта, а узнав, долго не мог прийти в себя от изумления. Ай да Вивьен! Ловко она это придумала! Пальцы девушки летали по клавиатуре, и слушатели (а Лоуренс, разумеется, не был единственным человеком, наслаждающимся ее игрой) никак не могли пожаловаться на недостаток энтузиазма у исполнителя.
Вивьен играла и тихонько мурлыкала себе под нос:
– Под апельсиновым кустом мартышка бегала с кротом…
Раскрасневшаяся от ярости Арабелла, которую лишили возможности подглядывать за молодыми, в ужасе прислушивалась к доносившимся из-за дверей звукам.
– Нет, вы слышите? – прошептала она, обращаясь к Ариадне и Барни, стоящим рядом. – «Эй, кротишка-коротышка»… Она играет «Кротишку и мартышку». Боже, что на нее нашло?
Но не успела мать оправиться от этого удара, как на нее обрушился новый. Закончив «Кротишку», Вивьен заиграла опять. На сей раз своевольная девчонка выбрала «Твигги-ву» – песенку, исполняемую в мюзик-холлах, причем самого низкого пошиба. Арабелла беспомощно прижала руку ко лбу и отослала Барни за нюхательной солью.
– Какое унижение, – простонала она. – На уроки музыки я угробила целое состояние, а она? Она играет ему дешевые куплеты из французских пивнушек!..
После «Твигги-ву» Вивьен остановилась, чтобы перевести дух. Лоуренс стоял за ее плечом настолько ошеломленный, что девушка невольно рассмеялась:
– Может, вы мне подпоете?
– Что? Мне петь? – Теперь уже Лоуренс не смог удержаться от улыбки, настолько абсурдным показалось ему это предложение.
– Почему бы и нет? – продолжала подначивать Вивьен. – Если вы не знаете слова, я вас научу, это очень просто.
Лоуренс фыркнул:
– Ну разумеется, я знаю слова, как, впрочем, каждый, кто хоть раз бывал в Ист-Энде.
Не прошло и пяти минут, как его баритон уже вторил музыкальным пассажам Вивьен. Вместе они еще раз исполнили песню про кротишку с мартышкой, а потом Вивьен, не останавливаясь, перешла к разухабистой «Крошке Алисе». Ее Лоуренс знал и исполнял с большим достоинством, если таковое вообще возможно сохранить, распевая куплеты про толстуху, которая, убегая из дома со своим дружком, застряла в окне.
Когда Вивьен наконец отняла руки от клавиш, глаза ее искрились от удовольствия. Некоторое время молодые люди смотрели друг на друга, дыша в одном ритме, и сердца их бились в унисон. Оба молчали, боясь разрушить то хрупкое чувство единения, которое возникло между ними и походило на искру, пламя из которой еще не разгорелось.
Лоуренс одернул жилет и, сдерживая улыбку, заметил нарочито строгим голосом:
– А вы, я вижу, дерзкая девушка, мисс Лерой. Нелегко Арабелле приходится с такой дочерью.
– Вы правы, ваша светлость. Со мной у нее много хлопот.
Время побежало незаметно. Вивьен сыграла еще несколько широко известных куплетов такого же непристойного содержания и доигрывала уже вторую деревенскую песенку, когда раздался сдержанный стук в дверь.
Девушка широко распахнула обе створки и увидела Барни, страдальческое лицо которого не обещало ничего хорошего.
– Миссис Лерой просит вас и лорда Сэндборна выпить с ней чашечку чая… прежде чем его светлость откланяется.
Молодые люди послушно последовали за мажордомом, страшась предстоящей экзекуции. И все же Вивьен не жалела о своем поведении. Она получила огромное удовольствие и ничуть этого не стыдилась.
Арабелла конечно же была не одна. Рядом с ней за чайным столиком сидела Ариадна Баден-Пауэлл. Дамы беседовали как ни в чем не бывало, и только неестественная бледность да сердито поджатые губы выдавали их состояние. Внешне чаепитие выглядело вполне благопристойно, и человек, не знакомый с нравами полусвета, принял бы их за компанию старых друзей, которые наслаждаются обществом друг друга.
Как только часы пробили шесть, Лоуренс вздохнул с облегчением и вышел из-за стола. Он любезно попрощался с дамами и направился к двери. Вивьен тоже вскочила и, пробормотав что-то невразумительное, поспешила за ним.
В холле они остановились, причем Вивьен намеренно встала поближе к Лоуренсу, почти прильнула к нему. На ее губах играла блаженная улыбка.
– Сегодняшний день прошел не так уж плохо, – сказала она.
– Если тебе нравятся скандалы, то да, – прошипел он. – Представляю, какую выволочку устроит тебе Арабелла после моего ухода.
– Ну и пусть. Я просто не могла поступить иначе. Она измучила меня своими придирками. – Девушка на миг задумалась. – Вы завтра, пожалуй, принесите мне какой-нибудь подарок. Вы ведь придете завтра?
Он кивнул.
Вивьен расслабленно прислонилась к его плечу. Она так боялась, что он ответит отрицательно.
– Лучшим подарком будут цветы, – оживленно затараторила она, когда все страхи остались позади. – Принесите мне огромный букет цветов. Мама обожает такие большие, душистые… забыла, как они называются, но вы уж подберите что-нибудь подходящее.
Лоуренс изумленно посмотрел на нее.
– Послушай, милая, я ведь ухаживаю за тобой, а не за твоей матерью, – заметил он. – Так что скажи, какие цветы любишь ты, и завтра я доставлю тебе целую корзину.
Ухаживаю за тобой! Эта мысль до сих пор как-то не приходила ей в голову. Действительно, ведь граф Сэндборн приходит к ним в дом как ее возлюбленный, а не как любовник Арабеллы.
– Я люблю все цветы, мне все равно какие, главное, чтобы их было как можно больше.
Лоуренс чуть отступил назад и пристально посмотрел на нее. Вивьен неловко подала ему руку, граф сжал ее в своей ладони, а затем нежно поцеловал.
– Завтра в три, – кивнул он, надел шляпу и вышел.
Барни уже давно закрыл дверь и степенно удалился, а Вивьен все стояла, не в силах двинуться с места. Жар поцелуя, прикосновение этих красивых искушенных губ словно парализовали ее. Девушка мысленно встряхнулась и нахмурилась. Конечно, граф один из тех мужчин, от которых матери, как правило, оберегают своих дочерей. Только не ее мать, разумеется…
Сдвинув брови, она медленно пошла к лестнице и уже ступила на первую ступеньку, как резкий окрик остановил ее.
– Вивьен! – взревела Арабелла. – Остановитесь, юная леди, нам нужно кое-что обсудить.
Вечер Лоуренс решил провести у Брукса. Поужинав, он еще немного поболтался в клубе, перекинулся парой слов с завсегдатаями и отправился в свой особняк. Сегодня мужская компания только раздражала его. Весь день он испытывал какое-то беспокойство, неудовлетворенность, странное возбуждение, и виной тому была… Вивьен.
Будь Лоуренс Сент-Джеймс настроен иначе, он с легкостью нашел бы успокоение в объятиях какой-нибудь леди не слишком строгих правил. Беда в том, что он больше не хотел иметь ничего общего с этим мимолетным удовлетворением физических потребностей. Он не мог выбросить из головы Вивьен и в глубине души знал, что никакая другая женщина, какой бы искушенной и изобретательной она ни была, ему не нужна.
Однако в ожидании тоже есть свои прелести. Ожидание требует зрелости ума и воздержания от излишеств. Оно проявляется в томном, болезненном напряжении, которое обостряет ощущения до почти болезненной чувственности. Ожидание учит сдерживать собственные эмоции и заставляет разум торжествовать над телом тогда, когда кровь бурлит в жилах, дыхание учащается и жгучее желание сводит судорогой мышцы.
Когда Лоуренс вошел в холл своего особняка, бледный Парнелл, его дворецкий, тут же бросился к хозяину. Граф без слов понял, что судьба уготовила ему еще один неприятный сюрприз.
– Когда она приехала? – спросил он устало.
– Около пяти.
«О черт! – мысленно застонал Лоуренс. – Прощай, спокойный вечер с сигаретой и книгой, прощай, глоток бренди и весело потрескивающий огонь в камине…»
– Лоуренс Сент-Джеймс! Наконец-то вы соизволили явиться.
– Зачем ты приехала, мама? – с трудом скрывая раздражение, спросил он.
– Я приехала к себе домой! И я буду приезжать сюда, когда захочу, пока ты наконец не образумишься и не женишься. – Графиня покачалась на каблуках и заметила с неприязнью: – Если, конечно, найдется хоть одна порядочная женщина, которая выйдет за тебя.
– Мама! – предостерегающе прорычал Лоуренс.
– Едва ли тебе интересны мои заботы, – невозмутимо продолжала она. – Ты ведь никогда не питал родственных чувств к своей семье, но я, так и быть, отвечу на твой вопрос: я приехала в Лондон за покупками.
– За покупками? – Лоуренс был уверен, что это только предлог.
Мать и сын молча смотрели друг на друга. Атмосфера между ними накалялась, и до точки кипения было уже очень недалеко.
Первой не выдержала графиня.
– Ну хорошо, – примирительно начала она. – На днях я разговаривала с леди Маджори, графиней Хавершем. У нее есть племянница, милая, добродетельная девушка, и я думаю, тебе следует…
– Проклятие!
– Лоуренс Сент-Джеймс! – рявкнула графиня. – Я приехала проследить за тем, чтобы вы выполнили свой долг перед семьей, и не уеду, пока вы не женитесь и не позаботитесь о наследнике. Правила приличия и долг, разумеется, не в вашем вкусе, но уж будьте любезны выполнить те обязательства, которые накладывает на вас ваш титул! – Она перевела дух и уже мягче добавила: – Я хочу, чтобы ты женился в новом году и подарил мне внука к следующему Рождеству.
– Проклятие! – снова вырвалось у Лоуренса, и он коротко бросил Парнеллу, стоявшему все это время рядом: – Скажи Джеку, что я жду его на повороте, и пусть поторопится.
Дворецкий опрометью бросился выполнять приказание, а Лоуренс рывком распахнул входную дверь и, уже будучи на пороге, услышал:
– Лоуренс, вернись! Я еще не закончила разговор с вами, молодой человек.
Но его уже и след простыл. Графиня окаменела, оскорбленная и возмущенная поведением своего сына. Он убежал от нее так же, как когда-то сбежал его отец. Ну почему судьба так несправедлива!
Снова и снова задавала она себе один и тот же вопрос: почему? Ну почему, стоит им вместе провести более двух минут, как сразу же возникает скандал? Ведь она видит Лоуренса насквозь и понимает, почему страдает ее мальчик. Да, понимает, потому что ей самой многое пришлось пережить.
Графиня вздохнула. Как жаль, что Лоуренс не хочет довериться ей. Все его проделки, все его резкие слова еще можно было бы простить, и графиня готова была простить все, кроме одного: Лоуренс был точной копией своего отца. Такой же красивый, надменный, порочный и так же презирающий ее…
– Я еще не стара, – прошептала она. – Я еще поборюсь…
Глава 7
Все утро следующего дня Лоуренс Сент-Джеймс посвятил обходу цветочных магазинов. Пытаясь объяснить продавцам, какой букет ему нужен, он очень скоро понял, что и сам плохо представляет себе, из каких цветов этот букет должен состоять. И в самом деле, на кого он хочет произвести впечатление? На девушку, которая совсем не впечатлительна, или на ее мать, которая ценит щедрость и обожает роскошные благоухающие цветы? В конце концов Лоуренсу удалось совместить и то и другое, и ровно в три часа он уже стоял на пороге особняка Лерой.
Неизменный Барни провел его в холл и оставил одного. Услышав шаги Арабеллы, Лоуренс быстро поднял перед собой букет и двинулся ей навстречу. С одобрением взглянув на цветы, властная матрона поприветствовала его и скрылась за дверями гостиной. Вскоре явился Барни и пригласил графа подняться на второй этаж.
– О, ваша светлость, какая прелесть! – воскликнула Вивьен, едва он шагнул в комнату. – Они восхитительны! И как мило с вашей стороны принести мне такой роскошный букет.
Однако восторги Вивьен оказались крайне недолговечны. Как только дверь захлопнулась, она бесцеремонно бросила букет на стол и припала к замочной скважине.
– Думаю, я неплохо справилась со своей ролью. А?! Как вы считаете?
Лоуренс промямлил что-то невразумительное. Не то чтобы его беспокоила судьба букета, но все же можно было обойтись и поделикатнее с цветами, которые он искал целое утро.
Вивьен наконец оторвалась от двери и спросила:
– Она вас видела?
– Да.
– С цветами?
– Разумеется.
– Отлично! – Девушка хлопнула в ладоши и подошла к нему ближе. – Сегодня спектакля не будет, – огорченно сказала она. – Вчера, после того как вы ушли, Арабелла мне тако-о-ое устроила…
– Могу себе представить. – Лоуренс вспомнил стычку с собственной матерью и помрачнел.
– Так что отныне нам придется довольствоваться традиционными формами, – заключила Вивьен.
Послышался вежливый стук в дверь. На пороге возник Барни. В одной руке он держал хрустальную вазу, наполненную водой, а в другой ножницы.
– Миссис Лерой предположила, что вам эти вещи могут понадобиться, – сообщил он и протянул их Вивьен с такой торжественностью, будто это была как минимум чаша Грааля.
Девушка выхватила у него ножницы и вазу и быстро захлопнула дверь. Принесенные Барни предметы присоединились к букету, который Вивьен даже и не подумала поставить в воду. Она выдвинула ящик стола и достала оттуда шахматную доску.
– Как насчет партии?
– Но букет! – Лоуренс был возмущен до глубины души. – Ты что же, оставишь его вот так?
– Да, – невозмутимо ответила Вивьен. – Арабелла надеется, что я красиво оформлю его для вас, поэтому и прислала вазу с ножницами, но этому не бывать. Видите ли, она считает оформление букетов одним из видов романтического искусства, и я таким образом должна продемонстрировать вам свой вкус.
– Но ведь Арабелла придет в ярость, когда узнает, что ты не оформила букет.
Вивьен злорадно улыбнулась:
– Ну и пусть. Я скажу, что была слишком занята и увлечена… вами.
– И опять позволишь ей думать, что я до безобразия эксцентричен? Ну уж нет, дудки! – Он одернул жилет и подошел к столу. – Если ты не собираешься заниматься цветами, это сделаю я.
Лоуренс снял обертку и разложил цветы на столе. Взяв ножницы, он прикинул объем работы, решительно откромсал половину стебля роскошной розы и… на этом остановился. Что следует делать дальше, он не знал.
С трудом сдерживая улыбку, Вивьен подошла к столу. Она смотрела не на цветы, а на руки Лоуренса. Его длинные, изящные пальцы перебирали хрупкие ростки с такой нежностью, что Вивьен почувствовала какую-то странную пустоту в желудке. Ощущение не было похоже на голод, скорее оно напоминало… томление. «Как странно», – подумала Вивьен и почувствовала вдруг неодолимое желание составить этот злосчастный букет.
– Существуют определенные правила оформления букетов, – сказала она, наклоняясь над столом.
– Правила? – Лоуренс пренебрежительно хмыкнул и, покалечив еще один цветок, сунул его в вазу. – Правила, моя дорогая, существуют, для того чтобы их нарушать.
– Не глупите, – она нахмурилась и отняла у него ножницы. – Правила обеспечивают безопасность, надежность, порядок, даже красоту, если хотите. А что касается букетов, то здесь без определенных правил просто не обойтись. Обычно предпочтение отдается геометрическим фигурам, потому что стройность линии радует глаз и поднимает настроение.
– Но в природе цветы не растут геометрическими фигурами, а смотреть на них все же приятно. То же касается и человека. Я знаю массу людей, которые не вписываются в общепринятые шаблонные рамки, но от этого не становятся хуже. Правила противоестественны. Их придумало наше смешное общество. Все теперь знают, что прилично, а что неприлично, что правильно, а что нет.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотала она. От его близости ее вдруг бросило в жар.
– Я говорю о лицемерии. О том, как глупо выглядит женщина, отказывающаяся сесть в карету с мужчиной, хотя им по пути, только потому, что это, видите ли, не принято. Как нелепо не сметь заговорить с другим джентльменом, который стоит рядом и так же, как и ты, подпирает стену где-нибудь на балу, лишь из-за того, что вы друг другу не представлены. А что касается женщин, то упаси бог поцеловать ручку даме после тура вальса. После этого леди будет считать себя навек опозоренной, если вы на ней не женитесь. Так что главная цель правил – заставить одну группу людей презирать и поливать грязью другую. Подумай сама, ведь если бы не было правил, скольких скандалов можно было бы избежать? А когда исчезнут скандалы, не станет и сплетен. Нелегко тогда придется драконам общества. Они только на то и способны, что чесать языки да перемалывать косточки друг другу.
Вивьен молчала. Граф Сэндборн открылся ей, сам того не подозревая, совсем с другой стороны. И эта сторона ей очень понравилась. Был момент, когда она даже пожалела его, такого беззащитного перед всевидящим оком высшего света, такого гордого и независимого, но вынужденного подчиняться глупым условностям.
– Поэтому вы и согласились изображать моего любовника? – тихо спросила она. – Таким образом вы восстаете против существующих правил?
Ее слова затронули его за живое. Граф поспешно отвел глаза и, пытаясь скрыть замешательство, принялся вновь кромсать цветы.
– Мы с тобой заключили сделку, если помнишь, – сердито проговорил он. – Мне нужны доказательства неблагонадежности премьер-министра, и ты обещала их добыть.
Вивьен поправила те растения, что уже стояли в вазе, и, не поднимая глаз на Лоуренса, спросила:
– Почему вы хотите дискредитировать премьер-министра? Разве он так уж плох?
– Дело не в том, плох он или хорош, – горячо заговорил Лоуренс. – Человек может быть вором, развратником, но пусть при этом знает свое место и не стремится указывать другим, как им надлежит жить. Гладстон же занимает такой пост, что волен распоряжаться судьбами людей как ему заблагорассудится. Но вот вопрос: имеет ли он на это моральное право? Можно ли доверять человеку, который говорит одно, а делает совершенно иное? Этот сморчок днем ратует за нравственный образ жизни, а ночью охотится за доверчивыми шлюшками. Он подлый лицемер, а я лицемерия не выношу.
Вивьен задумалась. Она вспомнила старика Уильяма, его благонравные седины, какао с печеньем. Он больше напоминал доброго дядюшку, чем похотливого развратника.
– А вы не допускаете мысли, что Гладстон вовсе не лицемер? Что, если он действительно пытается помочь падшим женщинам?
– Ну что ты можешь знать о падших женщинах? – проворчал Лоуренс, задетый ее скептицизмом.
Вивьен покраснела.
– Так уж случилось, что я многое знаю об их жизни, – сказала она. – Эти несчастные на самом деле живут очень трудно и довольно уныло. Лица их измождены, а здоровье подорвано, они рано стареют и, если не удалось ничего отложить, умирают в глубокой нищете.
Во взгляде Лоуренса ясно читалось недоверие, и Вивьен сочла необходимым пояснить:
– Академия, в которой я училась, располагается рядом с католическим монастырем. При монастыре есть приют для детей. Надеюсь, вы понимаете, чьи это дети? Мы, воспитанницы, помогали монахиням ухаживать за детьми, и я часто разговаривала с матерями этих бедняжек. Если бы вы знали, как трагично складываются их судьбы. Эти «ночные феи» говорят о жизни безжизненными голосами, идущими от безжизненных душ. – На глаза Вивьен навернулись слезы. – Им нужна помощь! Нужно, чтобы хоть кто-то замолвил за них словечко. За них и их ни в чем не повинных детей.
Она низко опустила голову, но Лоуренс все же заметил, что она плачет.
Несколько минут оба молчали, потом Вивьен встряхнулась и почти весело заявила:
– У меня будет целая дюжина ребятишек.
Она поставила в вазу два последних цветка. Лоуренс, с удовольствием наблюдавший за ее ловкими движениями, ехидно заметил:
– И после этого ты еще говоришь, что совершенно не романтична?
– А при чем здесь романтика? – фыркнула она. – Я считаю желание иметь детей самой естественной вещью на свете.
Очистив стол, Вивьен раскрыла шахматную доску и вопросительно посмотрела на Лоуренса:
– Полагаю, вы играете? Это одно из моих любимых занятий.
Он поморщился:
– Я нахожу его смертельно скучным.
– Тогда я предлагаю сделку. Сегодня вы играете со мной в шахматы, а завтра займемся тем, что по душе вам, идет?
Глаза Лоуренса озорно блеснули, и Вивьен, заметив это, быстро добавила:
– В пределах разумного, конечно.
Улыбка медленно сползла с его лица.
– Конечно. Ну что ж, идет.
Они переместились на диван, расставили фигуры, и Лоуренс предложил Вивьен играть белыми.
– С какой это стати? Вы что же, таким образом даете мне фору? Но я довольно хорошо играю и надеюсь доказать вам это в самом ближайшем будущем. Делайте ход, ваша светлость.
– Не раньше, чем ты назовешь меня Лоуренсом.
После короткого молчания она уступила:
– Твой ход… Лоуренс.
Они не спеша обменивались фигурами и были обходительны и вежливы друг с другом, как того и требовали традиции игры. Эта идиллия продолжалась до тех пор, пока Вивьен хитроумным ходом не захватила его ферзя. Лоуренс запротестовал.
– Но это был законный ход! – отстаивала она свою правоту.
– Это было нападение исподтишка, – возразил граф.
– Не упрямься, тебе следует быть внимательней, – улыбнулась Вивьен, и они продолжили партию.
