Текст книги "Искушение добродетели"
Автор книги: Мэри Кэттон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Лоуренс заметил ее движение и растолковал его по-своему. Разумеется, не в пользу Вивьен.
– Неудобно? Мне тоже, – заявил он и, не обращая внимания на протесты девушки, понес ее на диван.
Бесцеремонно бросив Вивьен на подушки, он склонился над ней и придавил ее грудью к шелковой обивке дивана.
– Не-е-т…
– Ну же, Вивьен, – нервно проговорил он, – вот уж не думал, что ты такая ломака.
– Не уверена, что это разумно, ваша светлость, – прошипела Вивьен, сильно толкнув его, и отвернулась. – А если вы будете слишком настойчивы, то, уверяю, вас постигнет крайнее разочарование.
Лоуренс плотоядно оглядел ее и улыбнулся:
– Едва ли такое возможно.
– Поверьте мне, граф, вы будете разочарованы, и вам не поможет даже ваш богатый опыт, – она с трудом переводила дыхание. – Как вы, наверное, могли заметить, я не очень сведуща в амурных делах. О, моя мать, конечно, пыталась проинструктировать меня, но проблема в том, что я не проявляю ни малейшего интереса к данному предмету.
– О чем ты болтаешь? – недоуменно нахмурился он.
Разумно это или нет, но Вивьен решила претворить в жизнь тот шальной план, который всего лишь наполовину сформировался у нее в голове.
– Моя история довольно банальна, но от этого не становится менее трагичной. Если вы запасетесь терпением, я вам ее расскажу. Помните, я говорила вам, что повздорила с матерью? Так вот, в течение многих лет она была любовницей богатого дворянина, который…
– Стоп, стоп! – запротестовал Лоуренс. – Я решительно не понимаю, при чем здесь твоя мать?
– Моя мать имеет самое прямое отношение к… тому предложению, которое я собираюсь вам сделать.
– Предложение?!
Лоуренс Сент-Джеймс был разумным мужчиной, а потому, несмотря на настойчивые призывы плоти, он все-таки решил выслушать сумасбродную девицу. В конце концов, любовным утехам можно предаться в любое время, но далеко не каждую ночь он получает предложение от уличной девки, у которой знатный папаша, еще не выбранный, но знатный жених и мать – пылкая куртизанка.
– Какое предложение? – деловито спросил он.
– Оно… довольно необычно, и я хочу, чтобы вы поняли: только отчаянные обстоятельства толкают меня на этот безумный поступок. – Вивьен помолчала, призывая на помощь мужество, и со всей серьезностью продолжила: – Мне уже девятнадцать лет, и моя мать считает, что пришло время страстно влюбиться.
– Вот как? – Лоуренс закусил губу, с трудом сдерживая смех. – Я и не знал, что для этого существует строгое расписание.
Вивьен вскочила с дивана.
– Эй, вернись сюда! – Лоуренс поймал ее за руку и усадил на место.
– Уверяю вас, это совсем не смешно! – чуть не плача, воскликнула Вивьен. – Вот, например, не далее, как сегодня, моя мать представила меня одному отвратительному французскому графу, и я… ну, в общем, неблагосклонно отреагировала на его ухаживания. Граф ушел раздраженный, а моя мать была просто в ярости. Видите ли, она хочет, чтобы я стала любовницей какого-нибудь состоятельного господина, чтобы у меня была романтическая связь, такая же, как и у нее. Пылкий огонь сердца и тела, любовь, о которой слагают стихи и пишут оперы, и тому подобное.
Лоуренс разглядывал девушку со всевозрастающим интересом и изумлением.
– А разве тебе все это не нравится?
– Ох, как вы не понимаете, мама настойчиво требует, чтобы я стала куртизанкой!
– И что же в этом плохого? – искренне удивился граф. – Для девушки твоего сословия это очень недурной выход из положения. В жизни содержанки богатого и щедрого господина есть немало преимуществ.
– Для какой-нибудь другой девушки, может быть, но для меня это вовсе не выход, – парировала Вивьен. – Я не хочу быть желанием мужчины, как, впрочем, и огнем его души!
Он долго смотрел на нее, затем встал с дивана, сбросил жилет и, озадаченно почесав затылок, сказал:
– Мне нужно выпить.
Вивьен откинулась на подушки и облегченно вздохнула. Сработало! Услышав звон бокалов, она села, оправила платье и стала молить бога не оставлять ее. Пока все шло хорошо.
Когда Лоуренс вернулся к дивану с двумя бокалами, наполненными искрящимся золотистым вином, Вивьен робко взяла один и, подозрительно его понюхав, спросила:
– Это шампанское, да?
Он кивнул, и она брезгливо отодвинула бокал подальше, так и не пригубив.
– Моя мать без ума от шампанского. Она считает, что пить его по утрам – это очень романтично.
– А ты, надо полагать, так не считаешь? – поинтересовался Лоуренс, уже зная ответ.
– О, во мне нет ни капли романтики, – со странной гордостью заявила Вивьен. – Я не люблю веселиться до рассвета, а потом спать весь день с огурцами на лице. Ненавижу молочные ванны, устриц, непристойные истории и сигарный дым.
Лоуренс поперхнулся и уставился на нее, уже решительно ничего не понимая. Вивьен пояснила:
– Просто мне противна экстравагантность.
– Вот даже как? – бросил он, отставляя бокал. – А я-то думал, что все девушки жаждут безумств и трепетной любви.
– Ну, значит, я не такая, как все девушки. Это просто выше моих сил.
Граф Сэндборн готов был услышать от своей новой знакомой все что угодно, но только не эту странную историю. Хотя то, что мать заставляет ее взять богатого любовника, звучит довольно правдоподобно.
Вивьен чуть наклонилась вперед и пристально посмотрела на графа. Ее последующие слова привели его в полное замешательство:
– Итак, ваша светлость, давайте вернемся к тому предложению, которое я хочу вам сделать. Мне нужен лю-бов-ник, – отчетливо выговорила она. – Мне нужен кто-то, кого моя мать примет с распростертыми объятиями. То есть человек богатый, знатный и достаточно искушенный в любовных делах. Я считаю, что вы идеально подходите на эту роль. – Вивьен поймала его изумленный взгляд и быстро добавила: – Вам совсем ничего не придется делать. Вы только придете в наш дом и скажете матери, что совершенно мною очарованы. Да, и еще обязательно намекните на то, что вы очень щедры. Тогда моя мать решит, что я благополучно устроена, и оставит меня в покое. А я тем временем смогу спокойно заняться поисками подходящего му…
– Минуточку, – прервал ее Лоуренс. – Значит, ты предлагаешь мне представиться твоей матери в качестве… любовника?
Вивьен кивнула:
– Я постараюсь возместить вам все расходы. Вы ведь должны будете являться к нам с цветами, шоколадом и всякими там безделушками, которые мать считает необходимым атрибутом романтической связи. А деньги для меня не проблема, потому что я уже начала получать доход с наследства, оставленного мне бабушкой Теодорой.
Она что же, хочет купить его? Похоже, что да. До сих пор ни одна женщина не предлагала Лоуренсу Сент-Джеймсу ничего подобного!
– Ты, стало быть, намерена оплачивать мои услуги в качестве любовника?
– Не настоящего и только на время. Может быть, на месяц, максимум два.
Эта идея так заинтриговала Лоуренса, что он вскочил и зашагал по комнате. Воображение уже рисовало ему идиллическую картинку, как он с цветами и шоколадом является в дом пресыщенной куртизанки и представляется ей любовником дочери. Какая восхитительная игра!
Лоуренс внимательно посмотрел на Вивьен и понял, что эта юная красотка предлагает ему нечто новое и совершенно очаровательное. Сама перспектива не-греха приводила его в восторг. А когда прелесть новизны померкнет, тогда можно будет предаться неторопливому пробуждению чувственности в этой странной девушке. Возможностей для этого наверняка будет предостаточно. Ну что ж, он воспользуется ситуацией и, быть может, даже выудит из ее предложения кое-какую выгоду. Нет, сегодняшнюю ночь, определенно, нельзя считать потерянной!
– Деньгами ты меня не прельстишь, – сказал Лоуренс, довольно потирая руки. – Если я притворюсь твоим любовником, ты за это еще раз увидишься с премьер-министром и потом расскажешь мне все о вашей встрече. Идет?
Воспоминание о проповеди Уильяма заставило Вивьен содрогнуться. Но делать нечего, придется вытерпеть еще одну напыщенную речь. И… сохранить в тайне имя Арабеллы.
Боже, о чем она раздумывает? Нужно соглашаться на все, что поможет ей вырваться из когтей противного французского графа.
– Согласна. – Вивьен встала с дивана и протянула Лоуренсу руку.
– Согласен, – отозвался он, крепким рукопожатием скрепляя уговор. – Думаю, это самая уникальная сделка во всей вселенной. Ее стоит отметить подобающим образом.
И прежде чем Вивьен успела догадаться о его намерениях, Лоуренс притянул ее к себе и поцеловал в губы. Она даже не пыталась вырваться и мечтала только о том, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Ну почему никто не хочет поверить, что у нее нет ни малейшего интереса к этой чепухе?
После бесконечного, как показалось Вивьен, поцелуя, граф наконец оторвался от ее губ и раздраженно посмотрел на свою новоявленную компаньонку. Секунду спустя он взял себя в руки, но Вивьен успела заметить, что его мужское самолюбие уязвлено.
– Не принимайте это на свой счет, граф. Я же говорила вам, что жгучие страсти, увы, не для меня. У меня нет к ним склонности. – Она отступила назад. – А теперь отвезите меня домой или пошлите за кебом.
– Ты поедешь в моей карете, – сухо произнес он и с остервенением дернул шнурок колокольчика.
К тому времени, когда кучер подогнал экипаж, Лоуренс уже вполне овладел собой и даже настоял на том, чтобы Вивьен набросила его плащ поверх промокшего платья.
– Благодарю вас, ваша светлость. Я верну его, когда вы приедете знакомиться с моей матерью. Завтра в пять?
Не найдя причины для отказа, он кивнул.
– Итон-сквер, двадцать один.
Поставив ногу на подножку кареты, Вивьен улыбнулась и ободряюще заверила его:
– Вы не пожалеете об этом, ваша светлость.
Экипаж уже давно скрылся за поворотом, а Лоуренс Сент-Джеймс все стоял, уставившись в темноту, и вспоминал холодность ее губ, не отвечающих на самые изощренные ласки. Нет склонности. Лицо графа исказила дьявольская улыбка:
– Я-то, может, и не пожалею, Вивьен, а вот ты – наверняка.
Глава 4
Карета неслась по мокрым улицам, увозя Вивьен все дальше и дальше от злополучного квартала. Это была уже совсем не та Вивьен Лерой, которая убежала из дому несколько часов назад. Сейчас в экипаже сидела улыбающаяся, уверенная в себе девушка. Голова ее кружилась от усталости, облегчения и торжества. Невероятно, но факт: она сумела не только выбраться целой и невредимой из опасной переделки, но еще и извлечь немалую выгоду для себя. Девушку охватило новое незнакомое чувство – целеустремленности. Теперь у нее есть план и средства для его выполнения. Первый шаг сделан!
Чем ближе подъезжала карета к Итон-сквер, тем трезвее становились мысли Вивьен. Представив, что ожидает ее дома, девушка тоскливо вздохнула. Единственной возможностью избежать бурных объяснений с матерью было немедленное и категоричное заявление о том, что она встретила мужчину своей мечты. Арабелла питает слабость к безрассудной романтике, и ее сердце наверняка смягчится, когда она узнает, что дочь безумно и страстно влюбилась. А уж когда мать услышит имя и титул предполагаемого любовника, Вивьен будет мгновенно прощена.
Тщательно все продумав, девушка повеселела. Теперь ей нужно лишь вести себя так, будто она влюблена. Только вот как это делается, интересно было бы узнать?
Все окна в доме были освещены, и не успела Вивьен сойти с подножки кареты, как дверь распахнулась, и на крыльце появился Барни с фонарем в руке. Он сбежал по ступенькам и замер, увидев герб на дверце экипажа.
– Мисс Лерой, – невозмутимо, как всегда, начал он, – ваша мать недоумевает, куда вы исчезли.
Арабелла более чем «недоумевала». Газовые лампы горели ярким огнем, а двери гостиной и столовой были открыты настежь. Видимо, Арабелла решила превратить дом в маяк в надежде, что блудная дочь увидит его в ночи и отыщет дорогу обратно.
Арабелла царственно выплыла из гостиной, сопровождаемая подругой Клементиной и констеблем. Она схватила Вивьен за плечи и, тревожно оглядывая ее, вскричала:
– Силы небесные, Вивьен, с тобой все в порядке? – Вдруг она обратила внимание на широкий мужской плащ, в который зябко куталась Вивьен, и продолжила допрос с пристрастием: – Ты ранена? Больна? Что случилось с твоей прической?
– Все хорошо, мама, правда. Мне никогда в жизни не было так хорошо, как сейчас, – ответила Вивьен с блаженной улыбкой.
Арабелла повернулась к констеблю и проворковала:
– Благодарю вас, сержант, за то, что так быстро пришли мне на помощь. Можете отозвать своих людей. Моя дочь дома, цела, невредима, и ей ничто не угрожает.
Сержант пробормотал что-то насчет удовольствия помочь такой милой даме и, подозрительно посмотрев на Вивьен, удалился.
Как только дверь за ним закрылась, Арабелла в негодовании повернулась к дочери:
– Ты хоть представляешь, сколько людей беспокоились и волновались за тебя? Я снарядила целый отряд констеблей на твои поиски, и даже слуги отправились прочесывать улицы. Понимаешь ли ты, что может случиться с девушкой, которая одна прогуливается по ночам?
В этот момент Барни как раз снял с Вивьен плащ, и взорам окружающих предстало измятое, насквозь промокшее платье и ноги в одних чулках.
– Боже милостивый, на кого ты похожа? Платье порвано… и где твои туфли? Да отвечай же наконец, что произошло!
– Ох, мама, самая прекрасная вещь на свете! – Вивьен снова расплылась в улыбке. – Сегодня я влюбилась.
Слово «влюбилась» было последним, которое Арабелла ожидала услышать от своей дочери. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и осознать смысл сказанного. Затем она рассеянно отдала распоряжение Барни о бокале хереса и теплом одеяле, обхватила Вивьен за плечи и потащила ее в гостиную.
– Ты влюбилась? На улице? И при этом выглядишь как утонувшая крыса? – Она подвела дочь к камину и усадила в кресло. – Хорошо ли это, моя милая девочка?
– Да-да, мама. Это чудесно и восхитительно! – Вивьен рассеянным взглядом обвела комнату, делая вид, что погрузилась в сладостные воспоминания, и мечтательно продолжила: – Он такой красивый, сильный и благородный. Он спас меня от мерзких, порочных негодяев…
Увидев, что Арабелла побледнела и прижала усеянную бриллиантами руку к груди, Вивьен торопливо добавила:
– Но тебе не о чем беспокоиться. Он вовремя пришел на помощь и прогнал этих типов. Понимаешь, я попала под дождь, заблудилась, и тут вдруг откуда ни возьмись появилась карета, – на ходу сочиняла Вивьен. – Мерзавцы пытались затащить меня внутрь, и, хотя я кричала и отбивалась, им это в конце концов удалось бы, если бы он не пришел мне на помощь. Он вырвал меня из лап негодяев и хорошо поколотил их, – горделиво сообщила Вивьен, отпивая херес. Посмотрев на мать, она заметила, что та, похоже, искренне заинтересовалась ее рассказом. – Я была так напугана и растеряна, но он отвез меня в прелестный ресторан, где я немного успокоилась. Мы разговорились, и… он держал меня за руку и заглядывал в глаза… – Девушка мечтательно вздохнула и улыбнулась: – А когда я окончательно пришла в себя, он дал мне плащ и отправил домой в своей карете. А теперь, если не возражаете, я хотела бы подняться к себе. Я ужасно продрогла, устала и хочу поскорее переодеться. – Вивьен поднялась с кресла и поплыла к двери. – Доброй ночи, мама. До свидания, мисс Боул.
– Вивьен! – окликнула ее Арабелла. – Но кто он? Кто этот мужчина, в которого ты влюбилась?
– О, разве я не сказала? – Вивьен искренне рассмеялась, предвкушая, как вытянется лицо матери, когда она услышит имя спасителя. – Он граф. К тому же молод, красив и сказочно богат.
– Граф? – Арабелла прямо-таки поперхнулась от удивления. – В самом деле граф?
– Да, граф Сэндборн, – объявила Вивьен, упиваясь произведенным эффектом. – И вот еще что… надеюсь, вы не станете возражать – я пригласила его завтра к пяти часам на чай. Ему так не терпелось познакомиться с тобой и засвидетельствовать свое почтение, что я не смогла отказать. О, не сомневаюсь, когда ты увидишь графа, тоже будешь очарована им…
Для убедительности Вивьен покружилась по комнате, изображая радостное возбуждение, и взбежала вверх по лестнице, оставив окаменевшую от шока мать на попечение Клементины и Барни.
– Нет, вы слышали? Граф Сэндборн! – всплеснула руками Арабелла, рухнув в кресло. – Днем она категорически отвергает любовь, страсть и романтику, а ночью заявляет, что влюбилась! И в кого бы вы думали? В графа!
Беспомощно глядя то на подругу, то на дворецкого, она пробормотала:
– Не могу в это поверить. Ну почему из всех богатых, титулованных мужчин Англии мою дочь должен был спасти именно тот, чья репутация заставит покраснеть от стыда даже сутенера из публичного дома? Бог мой! Сэндборн! Да это же сама безнравственность и порочность!
– Этот точно не сможет содержать любовницу должным образом, – вставила Клементина. – И порядочным джентльменом его трудно назвать, – задумчиво добавила она. – Таскается по борделям, волочится за женами друзей, а еще я слышала…
– Он дает повод для сплетен чаще, чем принц Уэльский, – перебила Арабелла. – Я удивляюсь, что Сэндборна до сих пор не укокошил на дуэли чей-нибудь рогатый муж. – Она в изнеможении закрыла лицо руками. – Я так хотела, чтобы моя Вив полюбила щедрого, галантного джентльмена, мужчину, который неторопливо и осторожно познакомил бы ее с радостями любви, который осыпал бы ее подарками и заботился о ее благополучии так же, как о своем… и вот что получила. – Арабелла подняла заплаканное лицо. – Моя маленькая Вивьен и… граф Сэндборн…
Слезы градом покатились из ее глаз, и Арабелла лихорадочно принялась ощупывать корсет в поисках носового платка. Барни предложил ей свой, и она уткнулась в маленький кусочек батиста, бурно оплакивая свои несбывшиеся надежды.
– Моя малютка влюблена в свинью, – сдавленно проговорила она. А секунду спустя, вспомнив слова дочери, громко застонала: – И завтра эта свинья придет к нам на чай.
В это время новоиспеченный возлюбленный Вивьен сидел в своем личном номере в «Небесах», потягивал бренди и смотрел на огонь, весело потрескивающий в камине. Сегодня ему предстояла еще одна встреча, ради которой он, собственно, и занял комнату «на небесах», но время тянулось ужасно медленно, и граф погрузился в воспоминания о неожиданном уличном знакомстве.
Первоначально Лоуренс собирался перехватить ночную гостью Гладстона, расспросить ее, а затем уже доложить добытые сведения своему политическому посреднику. Однако случай свел его с восхитительной, но очень упрямой Вивьен, которая нарушила этот тщательно продуманный план. Что ж, может, оно и к лучшему. От этой своенравной девчонки, пожалуй, будет больше пользы, чем от обычной проститутки. К тому же она чудо как хороша, а это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Если графу Сэндборну выпадала возможность провести ночь в обществе хорошенькой молодой женщины, он от нее никогда не отказывался.
Начнись вечер так, как он планировал, они сейчас возлежали бы на диване, тесно прижавшись друг к другу, пили шампанское и вели неторопливую беседу. Горячими поцелуями он растопил бы настороженность Вивьен и уговорил бы ее выдать Гладстона. Минут за двадцать до прихода следующего гостя с сантиментами было бы покончено, а красотка с почестями отправлена домой. Но все пошло наперекосяк, и теперь Лоуренс сидел и недоумевал, как же он позволил событиям выйти из-под контроля?
Ответ на этот вопрос лежал на поверхности, но граф Сэндборн не видел его, потому что ожидал встретить шлюху, а Вивьен оказалась непорочна. Он ожидал, что ночная гостья поведает ему дешевую историю о домогательствах старого Уильяма, но услышал лишь рассказ о какао и печенье. Он надеялся соблазнить ее, но вместо этого позволил втянуть себя в какую-то нелепую сделку. Граф даже не знал, сердиться ему на себя или смеяться, из-за того что дал согласие на этот безумный заговор. Он обещал притвориться ее любовником! Уму непостижимо…
Послышался тихий стук в дверь.
– Войдите, – крикнул граф, не двигаясь с места.
В комнату скользнул мужчина в темном плаще и секунду постоял в тени, разглядывая кабинет и его единственного обитателя. Удовлетворившись увиденным, посетитель снял шляпу и прошел вперед.
– Вы рано, Тоттенхем, – заметил Лоуренс, поворачиваясь к нему.
– Раут закончился раньше, чем я полагал, – отозвался мужчина.
– Какое совпадение, – Сэндборн сдавленно рассмеялся. – Со мной произошла та же история.
Его слова заставили полковника Тоттенхема, члена парламента от консервативной партии, остановиться. Он верно оценил настроение Лоуренса, подошел к столу и налил себе бренди.
– Следовательно, вы не добыли информацию, на которую мы рассчитывали. Я вас правильно понял?
– Совершенно правильно, мой друг. Старик совершил очередную ночную вылазку, и я своими глазами видел, как он подобрал девчонку на улице. Я поймал красотку, когда она через полчаса уходила из его резиденции, и допросил. Ничего.
– Что значит «ничего»? – Полковник дернулся, как от укуса змеи. – Проклятие! Мы наблюдаем, мы ждем, когда же старый пень сделает наконец-то неверный шаг, и тут вдруг вы заявляете, что ничего не добились. Вы уверены, что гостья Гладстона ничего не знает?
– Абсолютно, – спокойно ответил Лоуренс. – Я испробовал все виды убеждения, но тщетно. Девчонка твердила одно: старик угостил ее какао с печеньем, прочитал лекцию о нравственном образе жизни, а затем она воспользовалась моментом и улизнула.
– Какао и печенье? Вот дьявольщина! – Тоттенхем сделал большой глоток бренди, силясь обуздать ярость и нетерпение. – Нам известна ахиллесова пята старика, и все равно мы не можем поймать его на месте преступления. – Он бросил на Лоуренса многозначительный взгляд. – Вы, конечно, понимаете, что некоторые лица будут очень недовольны подобным развитием событий.
Граф кивнул. Он знал, что некий аноним, пославший Тоттенхема на это задание, очень хочет увидеть, как могущественный и самодовольный Уильям Гладстон вылетит из кабинета министров раз и навсегда.
Однако одних слухов о пристрастии Гладстона к проституткам для его свержения было недостаточно. Прежде нужно было раздобыть доказательства, а чтобы этим доказательствам поверили, его обвинителем должен стать человек влиятельный и пользующийся доверием как в политических, так и в светских кругах…
– Со стариком надо срочно что-то решать, – раздраженно заявил Тоттенхем. – Он уже одной ногой в могиле и твердо намерен забрать туда с собой и всю аристократию. Я уверен, что поддержка постановления «Об инфекционных заболеваниях» – только цветочки, ягодки впереди. Поверьте мне, Лоуренс, старик замышляет погубить весь класс землевладельцев.
– Не думаю, – задумчиво проговорил Сэндборн. – Скорее он замышляет извести привилегии и грех. Для всех, кроме себя, разумеется. А вот этого, мой друг, я ему не могу позволить. Если он допускает полную отмену законов и в то же время пытается запретить проституцию, то я верю, что ему действительно удастся переделать Англию по своему образу и подобию. Не пройдет и десятилетия, как мы превратимся в нацию лицемеров.
Несмотря на то что Лоуренс был очень терпелив, одной вещи он терпеть не мог – лицемерия. Граф Сэндборн считал, что все люди по сути своей одинаковы. И политический деятель, и ремесленник, и лорд, и сапожник в основе своей походили друг на друга. У них одинаковые потребности и желания: еда, кров, уважение близких и ублажение плоти. А это означает, что мужчины вроде Уильяма Гладстона, которые выносят приговор обывателям, тем временем тайно удовлетворяя собственные грязные желания, являются худшими из лицемеров. И нет им прощения.
Придерживаясь этой прямолинейной философии, Лоуренс заработал себе репутацию здравомыслящего и беспристрастного человека. Но та же самая прямота, перенесенная на личную жизнь, навлекла на Лоуренса немало бед. Его собственная мать, леди весьма строгих правил, считала сына развратником и повесой. Для тех же знатных особ, которые решили разоблачить и низвергнуть Гладстона, положение Лоуренса в свете, его знакомства и открытое презрение ко лжи оказались весьма кстати. Лучшую кандидатуру на роль обвинителя Гладстона трудно было отыскать.
– Не стоит так расстраиваться, дорогой друг. Я лично не считаю сегодняшний вечер потерянным, – продолжал Лоуренс. – Мне удалось убедить девчонку еще раз увидеться с Гладстоном. Потом она расскажет о том, как прошла их встреча. Может статься, в первый раз старик только заигрывал с ней.
– О, это уже кое-что. – Тоттенхем выпрямился и поставил свой бокал на столик. – Я знал, что мы можем рассчитывать на вас, Сэндборн.
Лоуренс кивнул:
– Как только у меня появятся доказательства, я дам вам знать. Полагаю, ждать этого осталось недолго.
Тоттенхем попрощался и вышел так же осторожно, как и вошел. Лоуренс посидел еще некоторое время у камина, раздумывая, отправиться ли ему в клуб или вернуться домой и завалиться спать. От мыслей его отвлек приход лакея, сообщившего, что карета графа вернулась. Услышав это, граф схватил шляпу, перчатки и быстро направился к выходу.
– Куда ты ее отвез, Джек? – спросил он у кучера, прежде чем зайти в экипаж.
– Туда, куда она приказала, милорд. На Итон-сквер, двадцать один.
– Она вошла в заднюю или переднюю дверь?
– В переднюю, милорд, определенно в переднюю.
От мрачного настроения Лоуренса не осталось и следа. Девчонка назвала ему настоящий адрес, так, может быть, и в остальном она не лгала? Дай-то бог!
– Домой, Джек, – приказал Лоуренс и удовлетворенно откинулся на спинку сиденья.
Ночной ливень словно умыл Лондон. Со стен исчезли неизменные сажа и копоть, а воздух стал чист и прозрачен. Люди высыпали на улицы, наслаждаясь свежестью и ярким солнцем. То тут, то там раздавался смех, и казалось, все вокруг было заряжено весельем.
Только настроение графа Сэндборна ничуть не соответствовало атмосфере всеобщего ликования. Лоуренс с унылым выражением на лице сидел в карете и ежеминутно смотрел на часы. Он опаздывал. Намного опаздывал. Это было неприлично само по себе, а если учесть, что он ехал в незнакомый дом, его опоздание превращалось в настоящую катастрофу. Было от чего прийти в уныние. Да еще неизвестно, как встретит его мать Вивьен…
Задор и пыл вчерашнего вечера угасли, и сейчас графу Сэндборну было не по себе. Зачем он только принял предложение Вивьен? Как выглядит девушка, он почти не помнил, и, может, при свете дня она не покажется ему такой уж пленительной. Эх, если бы не старик Гладстон, Лоуренс с удовольствием плюнул бы на все и покатил в клуб.
Карета постепенно замедляла ход и наконец остановилась перед большим домом в итальянском стиле. Граф посмотрел по сторонам и пришел к выводу, что это, пожалуй, самый роскошный особняк на площади. Расправив плечи, он поднялся по ступенькам к двери и позвонил.
В дом Лоуренса впустил какой-то тевтонский рыцарь, судя по манерам, исполняющий здесь обязанности дворецкого. Слуга, а это был конечно же Барни, почтительно принял у джентльмена шляпу, перчатки, трость и, оставив гостя любоваться кафельными плитками пола, неторопливо пошел к дверям гостиной.
Оставшись один, Лоуренс Сент-Джеймс изумленно присвистнул. Дом, в котором он оказался, нисколько не напоминал бордель. Массивная мраморная лестница, стены, украшенные коринфскими пилястрами – все это вполне соответствовало классическому стилю в архитектуре.
Вернулся дворецкий и с поклоном пригласил его в гостиную. При этом он слегка прищелкнул каблуками, а может, Лоуренсу это только показалось.
После того как «тевтонский рыцарь» объявил его имя и титул, граф, выдержав надлежащую паузу, вошел в комнату. Готовый ко всему, он все-таки был поражен увиденным и едва удержался от того, чтобы не присвистнуть вторично. Гостиная, в которую он попал, являла собой истинное произведение искусства. Большие окна, задрапированные тяжелыми бархатными портьерами, мебель, обитая прекрасными гобеленами и парчой, зеркала в позолоченных рамах делали комнату уютной и комфортабельной.
В центре перед роскошным камином сидели четыре женщины, одетые по последнему писку моды. Особенно выделялась одна, облаченная в красивое зеленое платье, выгодно оттеняющее белизну ее кожи. Когда женщина поднялась и с улыбкой на лице направилась к нему, Лоуренс едва не лишился дара речи. Приветствующая его дама была точной копией Вивьен. Только копией более зрелой и утонченной, а в остальном сходство было просто поразительным. Те же волнистые светлые волосы, огромные голубые глаза, пленительный, изогнутый в лукавой улыбке рот…
– Граф Сэндборн, – гортанно произнесла женщина. – Добро пожаловать в мой дом.
– Я счастлив, мадам, что вы согласились принять меня. А учитывая столь короткий срок уведомления, я расцениваю ваш поступок как подлинное великодушие.
Он взял ее руку и поднес к губам, внутренне негодуя на себя за то, что не удосужился даже спросить у Вивьен имя ее матери. Впрочем, до того ли ему было вчера?
– Да, уведомление было коротким, – согласилась она и повела Лоуренса к остальным дамам. – Но моя малютка Вивьен была так настойчива, что убедила меня принять вас. Вам ведь должно быть известно, как она умеет убеждать?
Граф вежливо улыбнулся в ответ.
– Дорогой граф, позвольте представить вам моих подруг.
Они остановились у кресла, в котором сидела хорошенькая черноволосая женщина, чью внешность смело можно было бы назвать пикантной.
– Женевьева Франсет, уроженка Парижа.
– Рад с вами познакомиться, миссис Франсет, – пробормотал Лоуренс, целуя томно протянутую руку. Под пронзительным взглядом Женевьевы он почувствовал себя напроказившим школьником, которому выставляют отметки за поведение.
– Клементина Боул, – продолжала хозяйка, беря его под руку с той грациозной фамильярностью, которая ясно давала понять, что эта женщина привыкла не только дотрагиваться до мужчин, но и манипулировать ими.
Лоуренс обнаружил, что стоит перед полногрудой рыжеволосой женщиной, чья искусственная бледность говорила о бесконечной и, увы, тщетной борьбе с веснушками.
– Очень приятно, – выдохнул он, запечатлев легкий поцелуй на ее руке.
– А это Ариадна Баден-Пауэлл. – Хозяйка потянула его к третьей гостье, высокой стройной женщине с каштановыми волосами и глазами, как у кошки.
– Граф Сэндборн, – процедила Ариадна, – наконец-то мы с вами познакомились. У нас есть общий друг, и он очень много рассказывал мне о вас.
– В самом деле? – искренне удивился Лоуренс. – И кто же это, позвольте узнать?
– Джеральд Грейвс, лорд Тависток, – ответила она, как показалось Лоуренсу, с интонацией собственницы.
– Джеральд? Ах да, старина Тависток, – отозвался Лоуренс, тут же пожалев о своих словах. Пытаясь исправить положение, он только усугубил свой промах, брякнув: – Простите, но я думал, он умер.
– Да, в прошлом году, – подтвердила Ариадна и откинулась на спинку кресла с таким видом, словно ей до сих пор тяжело об этом вспоминать. – Он умер у меня на руках, – добавила она и прикрыла глаза, давая понять, что тема исчерпана.
