Текст книги "Край земли у моря"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Здорово ты сегодня... на турнике.
– Заметила все-таки? – Он расплылся в улыбке. – Я уж думал, что ты ничего, кроме этого фигуристого Рики, и не видела.
– Видела, видела...
– Тогда еще похвали – что я, зря старался? Сказал специально – чтобы она развеселилась.
– Ты у меня самый-самый, – Карен ткнулась носом ему в плечо и действительно рассмеялась.
В четверг Дел понаблюдал, как Рики расправляется с охранниками, и зрелище ему не понравилось. Итальянец и вправду был хорош – даже очень хорош – но дело было не в этом. Ему слишком нравилось побеждать, и не просто побеждать, а унижать и причинять боль. Уже после того, как противник сдавался, он секунду-другую не отпускал его, напоследок зажимая еще больнее.
Скрутив очередного парня и чуть не выдавив из него слезу – во всяком случае, мальчишка побагровел и отошел с перекошенным липом, потирая локоть, Рики решил почтить вниманием и Дела.
– Ну что, попробуем? – и приглашающе кивнул на мат.
Делу очень хотелось показать ему, кто в доме хозяин, но он решил повременить с этим – пока хватит и более простого способа.
– Да не-ет, – лениво протянул он. – В другой раз.
– Мы с тобой вроде договаривались поотжиматься на счет. Тоже не хочешь? Десять раз форы даю!
– Можно. Только фору... давай я тебе дам? Раз тридцать, скажем.
Еле заметная насмешка, звучавшая в голосе Дела, да и само предложение итальянцу явно не понравились. Зато охранники навострили уши.
Дел отжимался мерно и неторопливо, как машина, краем уха прислушиваясь к счету – столпившиеся вокруг парни считали вслух – и ко все более шумному дыханию Рики. Он не сомневался, что победит – было бы глупо думать иначе! Физическая сила и выносливость, данные ему от природы, еще возросли от многолетних упражнений. А потом – этот страшный год в плену, когда ему сутками приходилось висеть, вцепившись в решетку, пытаясь не сорваться и не утонуть в вонючей тугой жиже. Только сила рук и пальцы, ставшие жесткими, как стальная проволока, и спасли его тогда...
Итальянец выдохся неожиданно быстро – на второй сотне. Дел увидел, как он тщетно пытается приподняться еще раз, сам после этого показал класс – сделал еще тридцать отжимов в более быстром темпе – и вскочил как ни в чем не бывало. Протянул руку Рики, лежавшему на мате, и по тому, как блеснули глаза итальянца, догадался, что сейчас произойдет. Еще один болевой прием – резко сдавить руку соперника во время рукопожатия. Ну что ж...
Он выдержал нажим Рики, за несколько секунд преодолел его сопротивление и, все так же дружески улыбаясь, начал сжимать сам. Немногие из охранников понимали, что происходит – только Линк сразу разобрался, в чем дело, и еле заметно ухмылялся. Лицо итальянца медленно краснело – Дел не торопился, но знал, что Рики чувствует себя так, словно его рука попала под пресс.
Внезапно ослабив нажим, он сочувствующим тоном спросил:
– Ну, что же ты не встаешь? Совсем устал, наверное?
Рики мгновенно вскочил, глаза его сверкнули злостью – сейчас, когда он снял очки, это было хорошо заметно. Впрочем, он тут же широко улыбнулся и сказал с восхищением, которое почти не выглядело наигранным:
– Ну, ты силен! Не ожидал...
Дел пожал плечами и любезно заверил:
– А побороться мы еще попробуем – в другой раз. По дороге домой он очень жалел, что Карен не видела этой сцены – ей бы понравилось.
Через несколько дней, за завтраком, Дел снова попросил жену зайти за ним в конце дня. Она прикусила губу, чуть нахмурилась и нерешительно, словно боясь его рассердить, сказала:
– Я тебя в караулке, у Линка, подожду, ладно?
– Ты чего? – спросил он. – Она тебе слова больше сказать не посмеет!
– Не хочется... Я в караулке подожду – а ты приходи туда.
Дел с легким раздражением пожал плечами и буркнул:
– Ну, как знаешь...
Кэти оказалась неплохой секретаршей – деловитой, организованной и компетентной. Она ежедневно проводила сеансы связи, действительно, неплохо знала компьютер и четко выполняла все распоряжения.
Только сам Дел знал, как она бесит его. Казалось бы, она не делала ничего особенного. Ну, ошибалась пару раз в день, называя его по имени. Ну, подходила слишком близко и чуть ли не терлась об него, принося бумаги. Ну, перегибалась через его плечо, показывая наманикюренным ноготком какую-то строчку и прижимаясь к нему грудью. Как бы невзначай, брала его за руку или отхлебывала кофе из его чашки. Мелочи...
Стоило ему с утра войти в кабинет и почувствовать запах ее духов, как он приходил в состояние тихого бешенства – и в этом состоянии пребывал весь день. Еще более неприятным было то, что к бешенству – против всякой логики – порой примешивалось странное чувство, будто он в чем-то перед ней виноват. Дел прекрасно знал Кэти и понимал, какой удар он нанес по ее самолюбию, но, по его мнению, ей пора было уже смириться с действительностью и перестать доставать его. У него не было ни тени сомнения, что она прекрасно знает, как раздражает его – и забавляется этим.
Он пару раз пытался сделать ей замечание – она лишь заливисто смеялась, делала ненавистное ему лицо пай-девочки и заявляла что-нибудь вроде:
– Ну забы-ылась. Можешь меня отшлепать за это, если ты такой злюка! Раньше у тебя было больше чувства юмора!
В то же время по работе к ней не было ни малейших претензий.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Пятьдесят первый день рождения замдиректора по производству Джеффри Меррика праздновался с размахом – был приглашен весь поселковый бомонд. На украшенной яркими цветными фонариками лужайке перед домом толпилось не менее сорока человек.
В толпе тут и там виднелись молодые люди, одетые в одинаковые красные рубашки. Эти пареньки разносили бокалы с напитками и закуски, предлагая их гостям.
Дел в первый момент не мог понять, почему подобным делом занимаются юноши, а не принятые в таких случаях девушки-официантки. Только через несколько секунд до него дошло, что появление в собственном доме стайки молоденьких девиц Меррик мог воспринять как дополнительный подарок – так что его жена предпочла не рисковать.
Впрочем, риска тут почти не было – «официальная» фаворитка Джеффа, очаровательная смуглянка лет двадцати пяти, работавшая в заводском кафетерии, отличалась крайне ревнивым характером. Она охотно пару раз в неделю, по вечерам, принимала у себя Джеффа – но не потерпела бы измены (законная жена не в счет)!
По долгу службы Дел не мог не знать об этой связи – впрочем, о ней знали многие, исключая, конечно, миссис Меррик. Не было для него секретом и то, что по крайней мере, двое жителей поселка от случая к случаю употребляли кокаин, человек пять по выходным напивались, было также несколько мужей, которые порой давали волю рукам – и одна такая же жена. Увы, все эти мелкие грешки к вероятному теракту – единственному, что его волновало сейчас – не имели ни малейшего отношения.
Они с Карен прошлись среди гостей, поболтав с несколькими из них; полюбовались на то, как Меррик под общий смех и аплодисменты задувал свечки на именинном пироге – и, как полагается, съели по кусочку. К своему удивлению, Дел заметил в толпе Кэти и, без всякого удивления – Рики.
Потом он на минуту отошел поговорить с Мэрфи и, вернувшись, обнаружил Карен в не слишком приятной для него компании – она спорила о чем-то с Лори Дензел. Увидев Дела, Лори выпрямилась и спросила тоном прокурора:
– Мистер Бринк, вы что, так и собираетесь продержать свою жену всю жизнь прикованной к плите?
От подобного вопроса он слегка опешил. Лори продолжала не менее напористо:
– Ей надо учиться и становиться на ноги! В наше время женщина не должна целиком зависеть от мужа – это не девятнадцатый век!
– Я не хочу быть врачом! – вмешалась Карен.
Дел понял, что попал в гущу давнего спора, который возобновлялся довольно часто. То, что Карен надо учиться, он понимал и сам – но не хотел давить на нее, считая, что ей лучше самой придти к этой идее. Но, оказывается, Лори вообразила, что именно он стоит на пути Карен, не давая ей получить образование.
– Но у тебя есть к этому способности! Жалко будет, если ты через несколько лет поймешь, что время уже упущено! Мистер Бринк, может, вы все-таки вмешаетесь в эту проблему? Ведь она никаких аргументов слышать не хочет и довольна своим положением домашней рабыни – а могла бы стать прекрасным врачом!
Бросив взгляд на Карен, Дел понял, что она ничуть не сердится – очевидно, подобные разговоры велись уже не первый месяц и были ей привычны.
– Домашняя рабыня, принести тебе коктейль? – спросил он, кивая на стол в противоположном конце лужайки, уставленный бокалами.
– Лучше шампанское, если найдешь! – кивнула Карен и снова повернулась к Лори – в сотый раз слушать аргументы.
На столе шампанского не обнаружилось, но, спросив у одного из краснорубашечников, Дел выяснил, что в гостиной стоит официант и наливает всем желающим.
Он уже направлялся к крыльцу, когда заметил Кэти, которая целенаправленно продвигалась к нему, лавируя между гостями. Добравшись, она схватила его за рукав и, привстав на цыпочки, шепнула в самое ухо:
– Дел, давай отойдем. Нам надо поговорить.
– Я просил не называть меня по имени! – тихо огрызнулся он. – Что случилось?
Кэти заливисто и громко засмеялась, словно он сказал что-то очень забавное, и потянула его за рукав в сторону, туда, где было поменьше людей.
– Ну забы-ыла, – еле слышно мурлыкнула она.
– Для сотрудника ЦРУ ты что-то подозрительно забывчива. И как ты только с работой справляешься? – съязвил Дел.
– Тише!
– Давай быстрее, что тебе надо?
Оказывается, ей хотелось только уведомить его, что завтра прибудут полевые агенты Кросс и Паркер, а еще через десять дней – жена Паркера с собакой. Она специально заходила вечером на работу, чтобы провести очередной сеанс связи, но больше ничего нового не передали.
Ничего сверхсрочного в этом сообщении не было, но, чтобы выслушать Кэти, ему потребовалось довольно много времени – она была чересчур многословна, часто сбивалась с мысли, а стоило кому-то пройти мимо, тут же замолкала с многозначительным видом. Наконец Делу это надоело и он спросил:
– Ты что, выпила?
– Три... нет, четыре коктейля! Ну и что? – рассмеялась она все тем же крайне неприятным заливистым смехом.
– А то, что завтра поговорим. Извини!
Высвободив рукав из ее цепких пальцев, Дел шагнул к крыльцу и через минуту уже пробирался между гостями, пытаясь не расплескать пузырящееся шампанское.
Карен на месте не оказалось. Он огляделся – поблизости ее нигде не было видно. Лори стояла все там же, но разговаривала уже с миссис Меррик, которая выспрашивала у нее, в чем преимущество ананасной диеты перед грейпфрутовой – это было слышно шагов за десять.
– Простите, вы не видели Карен? – спросил он, подойдя к ним.
– Нет, – отрезала Лори.
Миссис Меррик оказалась более любезной и словоохотливой.
– Я видела, как она пошла куда-то за дом – несколько минут назад, когда вы еще разговаривали с вашей очаровательной секретаршей (Дел мысленно чертыхнулся), и с тех пор больше не показывалась.
Карен стояла на заднем крыльце, опершись локтями о перила и наклонившись вперед. Ей было тоскливо и одиноко. Конечно, нет ничего особенного в том, что Дел остановился поговорить с кем-то из гостей... тем более со своей секретаршей – и все-таки на душе почему-то было очень погано...
Шаги за спиной, рука, скользнувшая по плечу... Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, что это не та рука, которая ей нужна. С этим типом церемониться было ни к чему, и Карен, не поворачивая головы, бросила:
– Отвали, придурок. Тебя тут не хватало.
– О-о, моя кисонька злится! Ай-ай, как нехорошо! – Рики ничуть не обиделся – напротив, с довольным видом уселся на перилах.
– Отвязни!
– Ну-у, я же не твой престарелый муж, чтобы оставить такую очаровательную девушку одну! Разве я могу упустить свой шанс?
– Отвали, говорю – чего приперся?!
– А может, я как раз помочь пришел? Не могу оставить женщину в беде!
– В какой еще беде?
– Неужели ты не хочешь отомстить мужу за такое небрежение? Я с удовольствием помогу – и поверь, это будет сла-адкая месть.
Карен выпрямилась, собираясь уйти. Она надеялась, что Дел найдет ее – но он все не шел, а стоять тут и терпеть выходки Рики было противно.
Но стоило ей шагнуть к двери, как он вскочил с перил и загородил ей дорогу.
– Что, хочешь чистенькой остаться? Твой муженек налево вовсю бегает, а ты тут целку наивную из себя разыгрываешь?
– Дай мне пройти! Хватит глупостей!
– Ну почему же глупостей... Каждый день, под вечер, он со своей новой секретаршей в кабинете запирается – интересно, зачем?
Она хотела заткнуть уши, не слушать – потому что это неправда, это не может быть правдой, не может! – но насмешливый бархатистый голос не умолкал:
– Я бы, конечно, такую милочку, как ты, на эту старую швабру не променял – но ему, наверное, виднее... Смотри-ка, даже сегодня – тебя побоку и с ней в кустах обжимается! И как у него прыти еще хватает?
– Перестань!
Карен попыталась проскочить мимо него; даже если это походило на бегство, ей было сейчас все равно – главное уйти, не слушать, спрятаться! Но рука словно попала в капкан, и Рики потянул ее к себе, легко преодолевая сопротивление.
– Поиграть решила? Я же вижу, что ты сама хочешь! Вот увидишь, тебе понравится!
И эта фраза, часто слышанная ею когда-то, всколыхнула все самые грязные и жуткие воспоминания, которые до сих пор жили в душе Карен. Больше не было милой молоденькой женщины, домашней и тихой – ее место заняла та самая девчонка, которая когда-то сумела выжить в жестоком и безжалостном мире, где насилие было нормой, а гуманность – пустым словом.
Удар ногой ниже колена застал Рики врасплох. Еще более неожиданными были острые коготки, вонзившиеся ему в руку. Но не это, а раздавшиеся где-то поблизости шаги заставили его отпустить девку. Она мгновенно отскочила футов на пять – как ни странно, не перепуганная, а злющая, как черт. Рики знал, что еще успеет по достоинству расплатиться со злобной маленькой сучкой, и решил не рисковать – чуть прихрамывая, он подошел к перилам, облокотился на них и, достав из кармана платок, приложил к глубокой, сочащейся кровью царапине на руке.
Даже в тусклом свете небольшой лампы на крыльце Делу хватило одного взгляда, чтобы понять, что что-то не так. Лицо Карен – застывшее, как маска, с прищуренными глазами и плотно сжатыми губами; ее напряженная поза – спиной к перилам, ухватившись за них рукой, словно в поисках опоры. И Рики, облокотившийся о перила и оглянувшийся на звук его шагов.
Ее глаза вспыхнули радостью, на лице ясно выразилось облегчение и тут же сменилось чем-то, похожим на растерянность, испуг – или, может быть, безмолвный упрек? Что ж – упрек был вполне заслуженным. Кивнув ей и улыбнувшись, он обернулся к Рики.
– А ты тут, как всегда, моей жене надоедаешь? – его голос звучал вполне по-дружески – и в то же время в нем было что-то от мурлыканья тигра, бьющего себя хвостом по бокам. – Смотри, это опасно – остальные женщины могут обидеться, что ты их совсем забыл!
– Ну, раз ты уже пришел и ее больше не надо от скуки спасать, то я могу и на лужайку вернуться, – так же дружелюбно ответил Рики.
Дел дождался, пока итальянец скроется за дверью, ведущей в дом, и лишь тогда шагнул к Карен, по-прежнему неподвижно стоявшей спиной к перилам. Встревоженно взглянул ей в глаза – в них застыло все то же странное выражение. Взял за плечи и быстро спросил:
– Что-нибудь случилось?
Она не отвечала – только молча смотрела на него.
– Он что-то тебе не то сказал?
Никто не знал, как в этот момент Карен хотелось уткнуться в него лицом, чтобы он успокоил и утешил; погладить по щеке, почувствовать знакомое тепло – и не спрашивать, забыть злые слова, до сих пор звучавшие в ее ушах. Но она заставила себя говорить спокойно, ровно и бесстрастно:
– Он сказал, что ты трахаешь свою новую секретаршу – по вечерам, запершись в кабинете.
Лишь мгновение Дел смотрел на нее – растерянно, не сразу поняв, о чем она говорит. И ответил одним коротким словом:
– Чепуха!
Карен поверила сразу, не раздумывая и не сомневаясь – он понял это по ее глазам, внезапно ставшим живыми.
– Ты из-за этого такая?
Она пожала плечами и кивнула. Жизнь постепенно возвращалась на ее лицо – еще немного побледневшее, но уже не застывшее неподвижной маской.
– Или... было еще что-нибудь?
Карен слегка поморщилась.
– Остальное – как обычно.
– Что значит – как обычно?
– Ну, он же с самого начала на меня... глаз положил.
– Почему ты мне никогда не говорила?
– А зачем? Ты что, пойдешь с ним объясняться или морду бить? Все это – обычная болтовня, он всегда может сказать, что я шуток не понимаю. Сегодня он впервые... позволил себе что-то, кроме слов – ну и получил на всю катушку.
– Что он себе позволил? – спросил Дел – очень спокойно.
– Удержать пытался, когда я уйти хотела, чтобы не слушать. – Она вздохнула и призналась, словно даже извиняясь за то, что натворила: – Я ему руку располосовала... ногтями. И еще ногой пнула – так, что захромал.
Дел был в бешенстве – тем более что, действительно, мало что мог сделать. Пойти на лужайку и врезать Рики по морде? Если бы он вышел на крыльцо хотя бы минуты на три раньше, то имел бы все права, а сейчас... момент упущен. А говорить с этой мразью – только дать ему понять, что своими словами он сумел задеть за живое.
В это мгновение он ненавидел всех – и Рики, и Кэти, подвернувшуюся со своей пьяной болтовней, – и даже, в какой-то степени, Карен. Она его жена и должна понимать, что никто, а тем более этот подонок, не имеет права с ней так обращаться и разговаривать – а она смеет воспринимать это как пустяк, как нечто обыденное?! Но больше всего Дел ненавидел себя – за то, что не смог защитить ее, не оказался рядом, когда это было нужно.
Теплая маленькая рука легла ему на щеку – как всегда, когда Карен казалось, что с ним что-то не так. Делу стало совсем не по себе – она еще пытается его утешить! – но он закрыл глаза и замер, чувствуя, как с каждым прикосновением легких пальчиков злость, затопившая его душу, постепенно растворяется... исчезает...
Он вздохнул и сказал то, что вынужден был сказать, чтобы еще какая-то случайная сплетня не причинила ей новой боли:
– А насчет того, что сказал Рики... у меня с моей секретаршей нет и не будет никаких отношений, кроме чисто деловых. Но я хочу, чтобы ты знала, если опять кто-то начнет болтать – мне действительно иногда приходится запираться с ней по вечерам. Это тоже связано с работой – и только с работой, и я пока что не имею права тебе больше ничего говорить. Недели через четыре, надеюсь, смогу тебе все объяснить. А пока – просто поверь мне, ладно?
Карен кивнула, доверчиво и серьезно глядя на него. Он внезапно вспомнил, что оставил где-то на столе бокал, и криво усмехнулся.
– Я тебе шампанское нес – и где-то по дороге забыл. Хочешь, принесу все-таки?
– Не надо! – это вырвалось у нее непроизвольно, быстро и испуганно. Она замотала головой и добавила в ответ на его удивленный взгляд: – Пойдем вместе, я не хочу тут одна оставаться.
Дел еще раз мысленно пообещал, что Рики свое получит – при первой же возможности. Спускать итальянцу подобную выходку он не собирался, но сделать все надо было с умом, чтобы не вызвать никаких сплетен вокруг Карен...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На лужайке и в доме народу стало поменьше – гости уже начали расходиться. Шампанское, к сожалению, кончилось, и Карен пришлось довольствоваться бокалом полувыдохшейся «Мимозы». Дел начал искать глазами Меррика – попрощаться и сказать, как положено, еще несколько комплиментов по поводу удавшейся вечеринки – попутно отметив про себя, что Рики нигде не видно. Впрочем, это было и к лучшему – выяснять отношения с итальянцем здесь, на лужайке, не входило в его планы.
Через несколько минут они уже шли по направлению к дому. Это было совсем близко – здесь все было близко, поселок состоял всего из сотни одинаковых небольших коттеджей, отделенных друг от друга низеньким штакетником: два этажа, два крыльца – переднее и заднее, лужайка перед домом и маленький задний дворик.
Карен всю дорогу молчала, держала его за руку и думала о чем-то своем. С момента, когда Дел увидел ее на крыльце, взъерошенную и напряженную, он ни разу не заметил на ее лице улыбки. Обычно она дергала его за руку, забегала вперед, останавливалась, пытаясь в свете фонарей заметить летучую мышь или послушать ночную птицу – а тут просто шла, ни на что не обращая внимания.
Было всего часов одиннадцать. Дойдя до дома, они обнаружили, что на первом этаже горит свет. Это значило, что Мануэла – в компании Томми и Манци смотрит телевизор.
Мануэле очень нравилось американское телевидение, которое показывали в поселке, особенно сериалы – там почти все было понятно даже без знания английского. Поэтому, пользуясь тем, что Томми не любил засыпать один и в темноте, она, если ее оставляли вечером с ребенком, с полным сознанием своей правоты включала телевизор.
Через четверть часа мальчик обычно засыпал – монотонно-возбужденные голоса героинь почему-то действовали на него усыпляюще. Мануэла с удовольствием досматривала серию, переключалась на другой, не менее интересный канал – и лишь когда глаза у нее окончательно начинали слипаться, несла Томми наверх, в детскую.
Проходя мимо стоявшего у дома служебного джипа, Дел притормозил около него и открыл заднюю дверь.
– Может, посидим немножко? Или ты спать хочешь? – обернулся он и с облегчением увидел, что Карен наконец улыбнулась.
Залез на заднее сидение, в глубину – она тут же скинула туфли и последовала за ним, устроилась головой на плече, обняв за его шею обеими руками и уткнувшись лбом в подбородок.
– Ты что, все еще не можешь забыть того, что ляпнул Рики? – Мысленно он еще раз пожелал упомянутому итальянцу провалиться.
Она не ответила, но Дел и без того прекрасно знал, что это именно так.
– Я же тебе сказал, что это неправда!
Карен кивнула и, вздохнув, потерлась об него щекой.
– Тогда в чем дело?
– Не знаю. Как-то мне от этого до сих пор... нехорошо. Я просто на секунду представила себе, что это могло быть правдой...
Обеими руками он обхватил ее, подтащил поближе – так, чтобы она почти вся оказалась на коленях – и начал тихонько покачивать, как маленького ребенка. Подул на макушку, зарылся в нее носом – Карен вздохнула, потянулась и поцеловала его в шею.
– А что, Лори уговаривает тебя учиться на врача?
– Угу, – промычала Карен, устраиваясь поудобнее. – Она, когда я у нее в кабинете сижу, меня учит часто... разным вещам. Уколы как делать, где что болеть может, как кровь останавливать. Лекарства всякие показывает, объясняет. Она говорит, что из меня хороший врач может получиться.
– А сама ты, что об этом думаешь?
– Я не хочу быть врачом – мы все время об этом спорим, уже давно. Тут даже не о профессии разговор – о жизни, обо всем.
– Ты вообще учиться не хочешь? Или именно на врача?
– Я не хочу учиться на врача – я не хочу быть врачом.
Дел заинтересовался столь странным ответом.
– Почему?
– Ну... понимаешь – вот придет к Лори завтра тот же Рики, с ободранной рукой – той, что я сегодня расцарапала. И она, даже если будет знать, что он сволочь и получил за дело, все равно будет его лечить. И даже не потому, что это ее работа – а потому, что иначе она себе не представляет. Для нее, если человек ранен или болен – ему надо помочь. Она мне пытается объяснить, что врач – это самая гуманная профессия, что иначе нельзя... и, наверное, все правильно... Только я видела таких людей, которым лучше бы на свет не родиться!
Карен замолчала, словно считая объяснение исчерпывающим. Впрочем, Дел, действительно, понял то, что она пыталась объяснить.
– А кем тебе на самом деле хотелось бы быть?
– А ты смеяться не будешь?
Ему стало смешно – так по-детски это прозвучало.
– Не буду... честное слово.
– Мне хотелось бы лечить животных, – сказала она и приподняла голову, всматриваясь в его лицо – как он отнесется к ее словам?..
– А что, у тебя получится.
– Думаешь, это реально?
– Вполне.
Она вздохнула и плотнее прижалась к нему. Дел осторожно погладил ее по липу, потрогал большим пальцем уголок рта – под пальцем почувствовалась улыбка.
Обернулся посмотреть на дом – в гостиной света уже не было, но в детской все еще горел.
– Вроде Мануэла спать уже пошла... Ты спать хочешь?
– Нет, а что?
– Может, поедем купаться?
– Прямо сейчас? – обрадовалась Карен.
– Прямо сейчас! – подтвердил он.
Она быстро выкарабкалась из машины, словно боясь, что он передумает, отошла на пару шагов и остановилась, задрав голову.
Позвала шепотом:
– Посмотри, какая луна! Вот здорово!
Дел вылез, подошел к ней и тоже посмотрел вверх, потом – на нее. Луна и правда была совсем круглая и очень яркая – в ее свете было хорошо видно все вокруг. Карен обернулась, будто спрашивая – видел ли он, как красиво?! – и предлагая разделить с ней эту радость.
Он обнял ее и почувствовал, как она потянулась к нему, радостная, сияющая, глядя на него так, словно он тоже был частью этого сказочного мира, залитого серебристым светом. Рассмеялся – просто так, от радости – и поцеловал, мгновенно ощутив знакомый, острый и веселый всплеск желания.
Ее губы пахли апельсином, и от этого запаха кружилась голова. Дел почувствовал, как ее пальцы пробежали по шее, запутались в волосах – и зажмурился, не отрываясь от ее губ, чувствуя, как колотится сердце – все сильнее и сильнее.
Отпустил, сделал шаг назад – чтобы чуть-чуть успокоиться. Попросил – почти жалобно:
– Ну поехали уже, а?
Это было даже как-то... неестественно, что ли – так сходить с ума по собственной жене, с которой они были вместе уже не месяц, не два – больше полутора лет. Но она смотрела на него и смеялась, прекрасно понимая, почему он так торопит ее – и от этого взгляда ему все никак не удавалось успокоиться.
– Сейчас поедем, только принесу полотенце! – пообещала Карен и побежала за дом, шлепая босыми пятками по выложенной плиткой дорожке.
Этой короткой паузой Дел воспользовался, чтобы хоть немного придти в себя – а заодно снять галстук и расстегнуть рубашку.
Она вернулась, волоча целую охапку каких-то тряпок, и свалила их на заднее сидение. Пояснила:
– Я еще джинсы взяла – переодеться, и футболки, и полотенца.
– Никого не разбудила?
– Нет, я в дом не ходила – с веревки стащила, где сушилось. Ну, поехали?
Подошла, заметила изменение в его одежде – тут же сунула ладошку в расстегнутый ворот рубашки и погладила. Дел пожалел, что не может сделать то же самое – на ней были светлые брюки и нечто вроде туники из легкого дымчато-серого материала, выглядевшего таким непрочным и воздушным, что к нему страшно было прикоснуться, чтобы не порвать ненароком.
До берега они добрались за четверть часа и по песчаной полосе вдоль берега заехали в маленькую бухточку, которую обнаружили еще в первый месяц после приезда. Тихая, уединенная, она была не видна с шоссе, и сразу им понравилась – с тех пор они всегда ездили купаться именно сюда.
Ветра почти не чувствовалось, но волны накатывали высокими белыми гребнями, рассыпались брызгами, сверкавшими в лунном свете – и отступали с шелестом, чтобы через несколько секунд снова взлететь вверх и обрушиться на берег.
Выскочив из машины, Карен сунулась на заднее сидение, достала большую махровую простыню, одним движением раскинула на песке – и начала раздеваться. Когда на ней остался только кружевной лифчик, обернулась и со смехом сказала:
– Ну... я, наверное, пойду купаться...
Дел прекрасно понимал, что никуда она не пойдет – просто дразнится, как дразнилась всю дорогу: дула ему в ухо, поглаживала по колену, ерошила волосы на затылке – там, где было особенно чувствительно. Поэтому он поступил соответственно – налетел и одним движением повалил ее на простыню, плюхнувшись рядом и тут же перекатившись, чтобы оказаться поверх нее и придавить как следует.
– Купаться?! Я тебе покажу – купаться!
Она заизвивалась, якобы пытаясь высвободиться и удрать – а на самом деле приглашая, стремясь как можно скорее ощутить его внутри – и радуясь, что он это понимает. А потом уже не осталось места для игры и притворства – только кровь, шумевшая в ушах, волны, с шелестом накатывавшие на берег, и его движения, казавшиеся неотделимыми от этого мерного шума.
И одна из волн подхватила их обоих, заставила взлететь вверх, рассыпаться вместе с нею на тысячи сверкающих брызг, задохнуться – и откатилась, оставив легкими, пустыми и обессилевшими.
Через пару минут он медленно перевалился на бок, по-прежнему крепко прижимая Карен к себе, и, противореча собственным действиям, разрешил:
– Вот теперь можешь идти купаться.
Она поерзала, устроилась поудобнее и ответила:
– И пойду! Вот сейчас... через пять минут... нет, через десять...
Вскоре Дел почувствовал, что глаза закрываются, встряхнул головой и встал, потянув ее за руку.
– Пошли купаться, лентяйка!
Преодолев легкое сопротивление, дотащил до воды и подставил под волну. Затормошил, покрутил в воде – Карен махала руками, пытаясь удержаться на поверхности, и визжала от удовольствия. Потом он уплыл поглубже и начал дразниться и звать к себе, утверждая, что там совсем мелко, и в доказательство выскакивая из воды по пояс.
Карен отмахнулась от подобного предложения и нашла себе другое развлечение – стоя по пояс в воде, она дожидалась волны и подпрыгивала, стараясь взлететь на ней и покачаться, как на качелях. Смеялась, взвизгивала, захлебывалась, когда попадала неудачно – и снова лезла в очередную волну.
Только совсем задохнувшись, она вылезла из воды и плюхнулась на простыню. Даже ночью было тепло – так тепло, что вода высыхала почти мгновенно, оставляя на теле разводы тонкой соляной пыли.
Когда она вышла на берег, Дел решил еще немного поплавать и уплыл куда-то совсем далеко – так, что с берега было не видно. Вернулся он лишь через полчаса – Карен уже начала беспокоиться. Конечно, зря – плавал Дел прекрасно, и она это хорошо знала – но все-таки беспокоилась...
Из воды он появился неожиданно – вдруг, откуда не возьмись, выпрямился, стоя по колено в воде почти у самого берега, чуть пошатываясь, дошел до простыни и рухнул на живот с глубоким удовлетворенным вздохом. Перевернулся на спину, подтянул к себе Карен и устроил головой на плече, уткнувшись носом в полувысохшие волосы.
Сон накатил на него мгновенно. Только что он лениво поглаживал ее по боку – и вдруг замер в середине движения. Она обернулась – он уже спал, еле заметно улыбаясь и продолжая держать руку – теплую, расслабленную и тяжелую – на ее боку.
Карен казалось, что ей-то спать совсем не хочется – но, прислушиваясь к его дыханию, почувствовала, что глаза сами закрываются и она покачивается на теплой волне, уплывая куда-то...
