Текст книги "Связанные (ЛП)"
Автор книги: Мэри Калмз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Да, почему бы и нет?
– Но... – она указала вверх. – Напитки, закуски и вечер игр.
Зак насмешливо хмыкнул.
– Только не вечер игр. Это никого не заманит.
Она перевела взгляд с меня на Боди и обратно.
– Я просто не хочу пользоваться преимуществом.
– Выиграй, – сказал я ей, и она, схватив мужа за руку, ушла.
– Что с тобой? – спросил Боди, как только начался фильм.
– Ничего. Помолчи. Предыстория важна.
Откинувшись в кресле, он жестом указал на меня. Я встретил его на полпути.
– Что?
– Слушай, Стелла и ее отец – это не твое дерьмо, чтобы его исправлять, да?
– Я знаю.
– Нет, ты не знаешь, не в своем сердце. Я знаю тебя, и я знаю это выражение твоего лица, и я знаю, о чем ты думаешь.
– Так много знающих людей.
– Будь серьезным.
– Я серьезен.
– Я прекрасно понимаю, что творится у тебя в голове.
– Не понимаешь.
Он насмехался.
– Ты думаешь: «Я могу это исправить». Как я могу это исправить?
Возможно, я думал об этом. И о нем, потому что, конечно, я всегда думал о нем.
– Он ее отец, – напомнил мне Боди, бросив взгляд, который должен был заставить меня включить мозги. – Она не будет чувствовать себя так вечно. Ей семь. Просто в данный момент вся ее жизнь была потрясена ужасным образом в течение нескольких дней, а потом появляешься ты, и вуаля, все исправлено. Да ладно, Джед. Ты видел ее, ты слушал ее, дай ей минуту, чтобы все уладить.
– Я понимаю. Ты же знаешь, что понимаю.
– Ты понимаешь и не понимаешь, потому что ты – король преуменьшать значение всего этого «рыцаря в сияющих доспехах». Я не понимаю, почему ты так делаешь, но ты всегда так делаешь.
– Смотри мультик.
– Серьезно? – он бросил на меня взгляд. – Приказ?
Я застонал.
– Чтобы не дать мне заговорить и заставить тебя чувствовать себя неловко?
Боже, я надеялся на это.
– Может, только на этот раз? В качестве одолжения?
Он замолчал на мгновение, что стало для меня сюрпризом.
– Мне очень не хватало быть твоим напарником, – сказал он, но не посмотрел на меня, и я знал это, потому что проверил, так ли это.
– Мне тоже, – пробормотал я, не поворачиваясь к нему. – Без тебя нехорошо.
Он хмыкнул, самоуверенный и самодовольный, и я бы ударил его, если бы у меня хватило сил. Когда я уже засыпал, Боди сказал, что ему, как и Джуди Хоппс, тоже нужна ручка и записывающее устройство в одном лице. Ему также понравилась морковная ручка, которая была у нее.
– Ты ребенок, – заверил я его. – Для этого у тебя есть телефон. Ты можешь писать на нем и записывать разговоры.
– Да, но у морковки есть пикантность.
Я взглянул на Стеллу, которая выглядела такой же обеспокоенной, как и я.
Мультфильм продолжался, и я уснул. Проснулся я от того, что родители спускались вниз и поднимали со стульев мертвых для мира детей. Стелла, конечно, не спала, и когда я повернулся к ней, она улыбнулась мне.
– Ты не устала?
Она прищурилась.
– С чего бы мне уставать?
– Попомни мои слова, однажды ты действительно захочешь ложиться спать пораньше и дремать.
Взгляд, брошенный на меня, как на сумасшедшего, заставил меня улыбнуться, хотя я и пытался сверлить ее взглядом.
– Это было так чудесно с твоей стороны, – сказала жена Джайлза, Шай, отвлекая мое внимание от Стеллы, когда она взяла на руки свою среднюю дочь, Тилли. – Так приятно не волноваться и знать, что они в безопасности.
– Ну, твой ребенок очень милый, – сказал я ей. – Тилли позаботилась о том, чтобы одеяло укрыло мои ноги, чтобы мне не было холодно.
Ее слезы текли быстро, потому что действительно, это был странный день для всех. Она наклонилась с Тилли на руках и поцеловала меня в лоб. Джайлз шел позади нее, неся на руках младшую девочку, Беделию, и старшую, Кэтрин, которой нравилось, чтобы ее называли Кэт.
Джайлз сказал:
– Джед, я...
– Иди спать, парень. Завтра будет лучше.
Через мгновение он кивнул и ушел.
Я повернулся к Боди.
– Для протокола, я не играю в гольф.
Он был как бы в полусне, поэтому просто уставился на меня.
– Что?
– Очевидно, завтра все идут играть в гольф, а я этим не занимаюсь.
– И что? Я тоже не играю.
– Но ты всегда ждешь, что я пойду с тобой, когда ты делаешь глупости.
– Например?
Я уставился на него.
– О, я не знаю, когда... – дети были слишком близко и могли услышать, поэтому я поправил. – Когда нам пришлось везти тех двух парней в Лексингтон, штат Кентукки, и ты решил, что будет отличной идеей сходить в Мамонтовую пещеру после этого.
Он вздохнул.
– Неважно. Если бы та дамочка не потеряла сознание, когда мы проходили через эти очень узкие пространства, все было бы в порядке.
Триста футов под землей, неся на себе еще одно человеческое существо, не было моим представлением о хорошем времяпрепровождении.
– Это было на ферме Ноттс Берри в Калифорнии, – напомнил я ему.
– Тогда мы узнали, что у тебя внутриушная инфекция, после того как ты так блевал, – сказал он, стараясь не рассмеяться. – Я остаюсь при своем мнении.
Я застонал, когда все больше людей пришли за своими детьми. Когда всех забрали, кроме Стеллы, мы втроем поднялись наверх, чтобы застать Хейдена, Дэвиса, родителей Хейдена и Кита на кухне.
– Ладно, малыш, пора спать, – сказал я Стелле.
Мгновенная паника, это было видно по ее лицу. Логически она понимала, что Стокер уехал, но сейчас она устала, хотя и не хотела этого признавать, и тревога полностью овладела ею.
– Знаешь, – сказал я, жестом указывая на Кита, – готов поспорить, что твой папа разрешит тебе переночевать с ним в его комнате, если ты захочешь.
Она тут же повернулась к нему.
Он бросился к ней и опустился на одно колено рядом со своей девочкой.
– Именно об этом я и говорил раньше. Мы должны устроить ночевку.
Изучая его лицо, она медленно прильнула к нему, обхватив его шею своими маленькими ручками и прижавшись.
Я видел, как он вздрогнул, он был так счастлив.
– Ладно, увидимся утром, – сказал я, подталкивая его к движению, и, когда Кит поднял на меня глаза, я кивнул.
Он встал со Стеллой на руках, и она наклонилась, чтобы обнять меня. Я нежно обнял ее в ответ, а потом они ушли.
– Ты ведь будешь здесь завтра, Джед? Чтобы познакомиться с моей мамой? – обратилась она ко мне.
– Буду. А теперь захлопнись и ложись спать.
Она хихикала, когда Кит выводил ее из кухни.
– Ты действительно планировал завтра играть в гольф? – спросил Боди у Хейдена, когда тот присоединился к нам у кухонной стойки.
– Ну, да. Нам всем это нравится, и папа выбил нам места в клубе для...
– И все этим занимаются?
– Ну, нет, Жозетт и Энжи идут на рынок «Пайк Плейс Маркет» и...
– Звучит заманчиво, – сказал я им.
Вошла Энжи и налила в стакан воды.
– Эй, а можно мне завтра пойти с вами в «Пайк Плейс Маркет»?
– Конечно, – сказала она, усмехаясь, – а как насчет гольфа?
– У меня травмировано крыло, – напомнил я ей.
– Правда. Я имею в виду, что бы ты там делал, сидел в гольф-каре и пил? – сказала она так, будто идея этого была очень глупой.
– Верно? – сказал я, взглянув на Хейдена.
– Считай, я в деле, – сказала Боди. – Я тоже не играю в гольф.
– Это правда, – поддержал я. – Теннис – его спорт. И серфинг, которым он больше не занимается.
Он пожал плечами.
– Ты играешь в теннис? – спросил Хейден. – Ты никогда не говорил, а у нас здесь есть корт. Надо бы сыграть.
Боди скорчил гримасу.
– Я буду полегче с тобой, обещаю.
Я хмыкнул и наклонился проверить свой телефон.
Хейден добавил:
– Я бы никогда не стал просто так брать и злить его, Джед. Это не по мне.
В его голосе звучало раздражение, и я повернулся, чтобы извиниться, но Боди положил руку мне на плечо и мягко сжал.
– Он не это имел в виду, – сказал ему Боди. – Я не играю, потому что, во-первых, я слишком увлечен соперничеством. Это как Джед, когда он играет в шахматы.
– Ты играешь в шахматы? – Хейден выглядел удивленным, и у меня на мгновение возникло желание ударить его.
– А во-вторых, я был лучшим американским теннисистом первого дивизиона.
– Что?
Боди пожал плечами.
– Ты был лучшим?
Он кивнул.
– Я учился в Калифорнийском университете по теннисной стипендии.
– Ты мог бы стать профессионалом?
– Да.
– Тогда почему не...
– Заместитель маршала США, – сказал Боди, улыбаясь. – Это была моя мечта.
– Почему? – спросил Хэнк.
– Справедливость. Честность. Служба, – сказал он, процитировав маршальское кредо.
Хейден глубоко вздохнул.
– Ты всегда будешь маршалом, не так ли.
– Да, – сказал он с ухмылкой, от которой его глаза заблестели. – Так что, та работа в твоей юридической фирме, частный детектив? Это не я. И я определенно не хочу сидеть за столом.
– Я мог бы сидеть за столом, – вклинился я.
Он повернулся ко мне.
– Черта с два.
– Как Ян?
Его смех в надо мной заставил меня зарычать.
– Мы оба знаем, что Ян предпочел бы гоняться за плохими парнями и уворачиваться от пуль.
– Я слишком стар, – проскулил я.
– Ты только что устроил перестрелку с двенадцатью парнями, или сколько их там было, в ограниченном пространстве и убил их всех, только ты и Крауз.
Все уставились на меня.
– Это не то, о чем я говорю...
– Это было в новостях, – сказал им Боди.
Энжи подошла ко мне и набрала в телефоне Чикаго и маршалы, и, конечно, это было первое, что появилось.
– Вот дерьмо, Джед, так вот как ты повредил плечо?
Я бросил на Боди взгляд, который должен был убить его на месте.
– Здесь написано пятнадцать человек, Джед, только ты и специальный агент Спенсер Крауз.
– Они все выдумывают в прессе.
– Просто заткнись и прими похвалу за то, что поймал плохих парней, – огрызнулся Боди.
– А Буриан Петров? – Энжи задохнулась, и ее глаза быстро наполнились кровью.
– Что, черт возьми, с тобой случилось?
Она перевела дыхание и выпрямилась, усевшись рядом со мной на островок.
– Моя подруга Джин Алстед, она была там в Чикаго со своим мужем год назад, и ее убил Буриан Петров, когда он выходил из отеля с несколькими своими людьми. Он стрелял в кого-то другого, но... попал в нее.
– О черт, мне так жаль, – успокаивал я ее, выпрямляясь и поднимая руку.
Она наклонилась, стараясь не причинить мне боли, и крепко обняла меня.
– У нас одновременно родились дети, мы вместе водили их в школу, мы обе справлялись с чувством вины за то, что вернулись на работу и бросили их, и мы просто... мы опирались друг на друга, как сестры.
Я молчал, позволяя ей рассказать мне эту историю.
– Она была потрясающей, Джед, тебе бы она понравилась – все ее просто обожали.
Я слегка сжал ее руку.
– Она поехала в Чикаго на выходные, чтобы сделать сюрприз своему мужу, который был там в командировке, а вместо этого он опознал ее тело. Он был так сломлен, что переехал жить к своим родным, забрал своих детей от родных Джины, меня, моих детей и всех наших друзей... И я понимаю, понимаю, ему нужна семья, но мы потеряли чувство общности, и мои дети до сих пор скучают по ней, и такие люди гибнут в перестрелках... Никто не думает о сопутствующем ущербе.
В комнату вошел Зак, который, как я был уверен, проверял, почему его жена так долго не может найти воду.
Энжи фыркнула и вытерла глаза одной рукой.
– Джед поймал Буриана Петрова в Чикаго в прошлый понедельник. Вот почему он ранен.
– Ты шутишь? – его глаза сузились, и я понял, что он не хотел, чтобы кто-то из нас видел, как он плачет.
Она покачала головой.
Зак быстро пересек комнату и взял меня за плечо.
– Ты и твой напарник спасли моих детей, а теперь ты добился правосудия для нашей подруги. Что дальше?
– У нас большие планы на завтра, – сообщил ему Боди, и все рассмеялись.
Часть 7
Мередит приехала утром, когда я едва проснулся и пил кофе на кухне. Я планировал выспаться, но Стелла проскользнула в мою комнату около шести тридцати, чтобы сказать, что собирается приготовить блинчики. Поскольку я не знал, входит ли это в ее планы, я скатился с кровати, отправил ее на кухню, помочился, а затем, пошатываясь, вышел оттуда. Там были только она и я, и я спросил ее, где ее отец.
– Храпит в постели. Я не замечала до сегодняшнего утра.
Она продолжала болтать, пока я искал, что нужно для приготовления кофе. Это была кухня шеф-повара, очень модная, со множеством шкафов, ящиков и аксессуаров, но в конце концов я нашел кофеварку и пакеты с цельными зернами. Мне не хватало моей Keurig [20] – и я смог ее купить, хотя Боди не одобрял, потому что я использовал капсулы.
Стелла нашла мне кофемолку, а когда все было готово, мы стали искать фильтры, нашли их, и у меня наконец-то получился кофе.
– Слава богу, – простонал я, почувствовав запах напитка.
Затем Стелла начала готовить блинчики, и действительно, она гораздо лучше меня умела отмерять ингредиенты – и к тому же была приверженцем школы чистоты и порядка.
Я следил за ней одним глазом, и когда пришло время переворачивать блинчики, я был очень впечатлен тем, как она это делала. Она проверила, не прилип ли блин, затем, воспользовавшись крышкой сковороды, переложила блин на нее, а затем легко перевернула его и положила обратно в сковороду.
– Это было очень хорошо, – сказал я ей.
Она кивнула.
– Я обычно переворачивала сковороду, но иногда, если забыть и положить слишком много масла, оно вытекает, и однажды у нас дома чуть не случился пожар.
– Понятно.
– Мама говорит, что переворачивать сковороду нельзя.
– Ну, использовать крышку для сковороды – это разумно.
– И я знаю, что крышку теперь тоже придется мыть, но это не страшно.
– Это нормально, и раз уж ты готовишь, я помою.
– Но у тебя только одна рука.
– Я помою, – сказал Боди, присоединившись к нам на кухне и выглядя таким же уставшим и не выспавшимся, как и я в семь тридцать утра. – А кофе есть?
– Джед приготовил.
– О Боже, он будет как сырая нефть.
Стелла посчитала это до истерики смешным.
– Просто выпей его и закрой свой рот, – сказал я ему.
– Это было не совсем «заткнись», но все равно неприлично, – заверила меня Стелла.
Я пожал плечами.
– А яичницу с беконом тоже можно?
– Ты можешь взять растительный бекон, но мы не можем есть свиней. Они очень умные и милые.
Я посмотрел на Боди, который кусал внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться.
– Отлично. Где искусственное мясо?
Боди пришлось ей помочь, и когда мы втроем сели за обеденный стол, она показала нам свою новую игру Zelda на Switch, а затем Боди показал мне подтверждение на своем телефоне, что Стокер дома, в Денвере, разговаривает с полицией, и что они оценили наши отчеты. Я написал свой перед тем, как отключился прошлой ночью, и Боди, очевидно, сделал свой в то же время.
Затем я показал ему письмо от детектива Максин Кинг из полицейского управления Денвера, которое пришло очень рано утром. Именно она допрашивала Стокера и в своем письме мне объяснила, что ей, возможно, придется связаться со Стеллой и ее родителями. Возможно, в этом нет необходимости, поскольку у нее есть отчеты от двух маршалов и детектива из Сиэтла, но если ей понадобится больше, она хотела, чтобы семья была готова. Я ответил ей по электронной почте, что поставлю семью в известность.
– Он не вернется в тюрьму за то, что сделал, – пробормотал Боди себе под нос.
– Я знаю. Но сейчас они сосредоточены на нем, и это хорошо.
– Ты не ешь, – заметила Стелла.
– Нет, ем, – огрызнулся я, что заставило ее улыбнуться. Она уже знала меня.
Боди захихикал.
– Знаешь, – сказал я, откусывая еще один кусочек от самых толстых блинчиков, которые я когда-либо ел в своей жизни, – ты можешь пойти поиграть в гольф.
Его брови нахмурились.
– Хватит об этом.
Я усмехнулся.
– Что?
– Хейден будет думать, что я нравлюсь тебе больше, – подначил я его.
Но это не сработало, потому что я не добился от него того, чего хотел.
Когда мы мыли посуду – я мог держать ее левой рукой, а сушить правой, – раздался звонок в дверь. Стелла вскочила с табуретки и побежала, но я крикнул, и она замерла.
– Сначала посмотри, кто это.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня.
– Всегда. Неважно, кого ты ждешь. Ты проверяешь, прежде чем открыть дверь.
Она быстро кивнула, а затем наклонилась, чтобы проверить, так как с обеих сторон двойных дверей было декоративное стекло.
– Мамочка!
Как только тяжелая дверь открылась, ее мать, выглядевшая измученной, но безупречно одетой, опустилась на одно колено, и Стелла бросилась к ней. Я понял, что Стелла получила свои роскошные кудри от женщины, у которой было такое же облако вокруг головы. У нее были густые брови, великолепный нос, безупречная кожа, прекрасные морщинки от смеха и такие же глубокие темно-карие глаза, как у ее ребенка. Объятия, слезы и смех быстро сменяли друг друга, что было приятно видеть и еще приятнее слышать. Мы с Боди вернулись к уборке, пока Стелла не привела свою мать на кухню.
– Это Джед и Боди, – радостно сказала она. – Ребята, это моя мама.
Я подумал, что она ожидала увидеть нас совсем не такими, потому что она уставилась на нас так, будто у нас две головы или что-то в этом роде. Я понял, как это с ним работает. Мужчина был красив до умопомрачения, но то, как она смотрела на меня, было странно.
– Привет. Я... Ты моложе, чем я думала, – сказала она Боди, потом мне, – а ты старше.
– Я часто это слышу, – поддразнил я ее.
– Я... спасибо тебе, – сказала она, расстроившись.
Я обнял ее.
– Все в порядке, а Стелла только что закончила готовить нам завтрак.
Она обняла Боди и вытерла глаза.
– Завтрак?
– Блинчики, – сообщил Боди, передавая ей несколько салфеток, чтобы она высморкалась. – И я не думаю, что нам понадобится обед.
– Нет, – согласился я. – Эти хреновины помогут продержаться весь день.
Мередит рассмеялась, и это было хорошо.
****
Я объяснил Мередит, что может произойти с полицией Денвера, и она оценила, что я поставил ее в известность. Если бы ее застал врасплох этот телефонный звонок, это было бы не очень хорошо.
– Это маловероятно, – объяснил я, – но ты должна быть готова.
Она обняла меня слишком крепко – моя грудь все еще болела, – но я никогда не отказывался от объятий.
Меня удивило, как все были рады видеть Мередит. Мне показалось, что она была любимицей фанатов, и все сожалели, что они с Китом развелись.
– Я бы заехал за тобой, – сказал Кит своей бывшей жене, аккуратно убирая с ее плеч вьющиеся черные волосы.
– Было рано, – мягко ответила она, и я увидел тепло в ее глазах. – Я не хотела тебя будить и не была уверена, что Ванесса еще здесь.
Он покачал головой.
– Нет. Ванессы здесь больше не будет.
Она наклонила голову и посмотрела на него.
– Ты была права, – он усмехнулся. – Она была слишком молода для меня.
– Все дело в том, что она не знала, кто такие Pearl Jam, верно? – поддразнила она его.
– Точно, – согласился он, смеясь.
Боди взял меня за руку и вывел из кухни.
– Что?
– Ты смотришь на них, как на телевизор.
– Это только что было хорошо.
Он покачал головой.
– Давай, тебе нужно принять душ.
– Ты же знаешь, что после отпуска мне понадобится отпуск, если никто не даст мне поспать.
Я раздраженно хмыкнул.
– Ты тянешь время.
– Я не могу...
– Да, я знаю, поэтому я иду с тобой.
Когда мы оказались в моей комнате, он осторожно снял с меня перевязь, затем механическую скобу и, наконец, фиксирующую повязку вместе с марлей под ней. Она уже почти не сочилась, но последний слой все еще был кровавым.
Выглядела она ужасно, вся распухла, но не была черно-синей, как моя грудь, где пули врезались в кевлар.
– Господи, – простонал он.
– Я в порядке, – проворчал я.
– Я больше никогда тебя не брошу, – пробормотал он, поворачивая меня, чтобы проверить спину. – Ты не будешь играть в ковбоя в мою смену.
– Играть?
– Ты знаешь, что я имел в виду, Джосайя, – выругался он, обходя меня, чтобы видеть мое лицо. – Не дави на меня сейчас, когда я вижу весь ущерб.
Я улыбнулся ему.
– Ладно.
– Окей, доктор сказал, что мы не должны закрывать швы, но просто быстро намыль и убедись, что ты держишься подальше от воды.
– Понял.
– И сегодня мы должны начать с компрессов, если она болит.
Я кивнул, не в силах говорить, когда его руки оказались на моей голой коже, а его большие красивые глаза были полны заботы обо мне.
– Я пойду приму душ, а потом вернусь, чтобы помочь тебе надеть все обратно.
Я прочистил горло.
– Я должен научиться делать это сам, ты так не думаешь?
– Нет. А что? Я заберу тебя утром, когда мы вернемся домой, а вечером сниму. Не будь дураком.
Почему я спорил? Ну, потому что я был собой.
– Если бы я был Хейденом, мне бы это не понравилось.
Он насмехался.
– Ты мой напарник, идиот. Все знают, что это на первом месте.
Хотя это не так, но настаивать было глупо.
– Я... забыл, – задумчиво начал он.
Я встретил его ярко-голубой взгляд.
– Я забыл, каково это – быть рядом с тобой без всего этого лишнего дерьма.
Он имел в виду все напряжение, сексуальное и прочее.
На третьем году совместной жизни в Чикаго мы оба стали осторожнее, следили за тем, что и как говорим, и определенно знали о пространстве другого человека. Но до этого между нами были только дружеские отношения, мы легко отдавали и принимали друг друга. Я знал, что он хочет меня, а он знал, что это касается обоих, но было и нечто большее, потому что мы были прежде всего друзьями. В последующей неразберихе, когда мы съехались, потом разошлись, потом вынужденно расстались как напарники, мы потеряли близость, но также, что удивительно, обиду и боль. Мы сильно ранили друг друга, и каким-то образом время, проведенное в разлуке, сделало это неважным. Я любил его, но при этом хотел для него самого лучшего, и это больше не причиняло боли, словно в сердце вонзили нож. Я все еще не был для него лучшим выбором. Я все еще был сломлен во многих отношениях, и то, что ему пришлось чинить мое поврежденное сердце, было несправедливо. Но я буду хранить эту часть его, моего друга.
– Мы снова подходим друг другу, – сказал он мне, и я увидел в его глазах цвет индиго, который заставил меня вспомнить о бирюзовых линиях. – И я помню, как это хорошо.
– То же самое, – согласился я и улыбнулся ему.
– Но, правда, ты вообще ешь?
– Что?
– Я имею в виду, что ты выглядишь отлично, Джед, все очертания потрясающие, ты весь рельефный и все такое, но у тебя сколько, двадцать фунтов [21] недостаточного веса?
– Я перестал готовить.
– Почему?
– Потому что тебя нет рядом, чтобы это есть, – проворчал я, проскальзывая мимо него и направляясь в ванную. – А теперь иди и прими свой чертов душ.
– Мы вернемся к тому, что ты будешь готовить, – сказал он, выходя.
– И как это может быть выгодно для меня?
Мне нравилось слышать его смех, и я был очень рад, что он не заметил, как у меня встал член в душе, просто подумав об этом еще раз.
****
То, что я знал, как лучше, ничего не давало. Как и то, что мне лучше не доверять ему выскочить из душа и накинуть одежду. Только на прическу ушла целая вечность. Было много средств, чтобы искусная грива выглядела легко и непринужденно. Были и увлажняющие средства для лица, и лосьон, от которого пахло ванилью и сандалом или фисташками и лаймом с нотками карамели. И это был не один тюбик, баночка или бутылочка с помпой. Проживая с ним в одной квартире, я знал, что весь процесс – это некая священная алхимия, которую он проделывал, и когда он выходил из душа, вам хотелось прижаться носом к его коже и волосам.
Поскольку мой собственный режим ухода за собой состоял из универсального шампуня и кондиционера, дезодоранта, иногда лосьона и увлажняющего крема, так как я иногда сбривал щетину, я уже был готов, сидел на кровати и ждал его, казалось, часами. А так как я и так не отличался терпением, я начал нервничать. К тому же мне нужно было принять таблетку, так как плечо болело. Пока еще не было ощущения, что в сустав вбили ледоруб, но скоро станет хуже, если лекарство не попадет в кровь.
Идя на кухню со своими принадлежностями, я не думал о том, что остался без рубашки, пока не поставил бутылку с водой и не огляделся.
– Извините, – быстро сказал я и уже собирался повернуть к арке, которая вела по коридору в мою спальню.
– О, – сказала Энжи, и ее слова остановили меня, а ее игривый взгляд заставил меня нахмуриться. – Ну, посмотри на себя, Джосайя Редекер. Какой ты великолепный образец мужественности.
Я отмахнулся от нее, ведь теперь мы были друзьями.
Она весело рассмеялась и подошла ко мне, Дэвис и Хейден – прямо за ней.
– Это довольно серьезная рана, мой друг.
– Все будет хорошо, – заверил я ее, когда Боди проходил мимо, направляясь к арке.
– Эй, – позвал я.
Он остановился и вернулся, прищурившись на меня.
– Почему ты здесь?
– О, не знаю, принцесса, мы закончили красоваться?
– Завались, – сказал он мне, хихикая, и у Энжи открылся рот.
– Черт, извини, – сказал Боди, оглядываясь по сторонам. – Я забыл о детях.
Поскольку детей поблизости не было, я подумал, что ему не стоило беспокоиться.
– Нет, это не... это, – сказала она, и я увидел, что она смотрит на нас. Она могла видеть одну его руку на моем бицепсе, но другую, на небольшой части моей спины, она не могла видеть.
– Хорошо, – сказал он, осторожно потянув меня за руку. – Давай сделаем тебе бандаж.
Как только мы оказались в моей комнате, он положил небольшой кусок марли на рану, а затем начал заматывать мое плечо.
– Ты можешь делать это немного быстрее, ага. Ты же не заматываешь мой член.
По какой-то причине это показалось ему забавным. Он начал смеяться, а когда ты хихикаешь, это уже что-то, и это зацепило. А потом, поскольку это были общие воспоминания, мы начали болтать о парне, которого мы однажды поймали и у которого член застрял в горлышке пивной бутылки, и был только один способ его вытащить. Так, конечно, Хейден и нашел нас: Боди на моей кровати, едва дышащий, и я, глядя на него, вытирающий слезы с глаз.
– Что здесь происходит?
– Твой парень – идиот, – сказал я ему.
Он улыбнулся мне.
– Давай я помогу тебе с бандажом.
– Нет, – сказал Боди, все еще хихикая, вставая, и теперь у него была икота. – Я сделаю – икнул – сам.
Затаив дыхание, он наматывал бинт на мой бицепс и плечо, но как только не смог больше сдерживаться, сделал это снова.
– Что ты делаешь? – спросил Хейден.
– Ты же не задерживаешь дыхание, чтобы избавиться от икоты? – спросил я.
– Нет. Ты пьешь воду.
Я встретился взглядом с Боди.
– Ты когда-нибудь пробовал пить воду?
Он выдохнул.
– Да. Это не работает, – сказал он, сделав глубокий вдох и снова задержав его.
– Никогда о таком не слышал, – сказал я Хейдену.
Он стоял и смотрел, как Боди заканчивает перевязку, а потом Боди указал мне на чемодан.
– Просто принеси мне футболку, – сказал я ему, – и есть ли у тебя мой кардиган на молнии с капюшоном? Легкий?
Он наклонил голову, как будто был в замешательстве.
– С... ну да, – я провел рукой вверх-вниз, имитируя линии, – с вертикальными полосками.
Откинув голову назад, как будто да, он понял, он кивнул и выбежал из комнаты.
Хейден глубоко вздохнул.
– Ты в порядке? – спросил я его.
– Нет, – признался он.
– Я могу что-нибудь сделать?
Он посмотрел на меня, а потом вздохнул.
– К сожалению, нет. Потому что если ты вернешься домой, то и он тоже.
Я понял. Наша восстановленная связь грызла его, и, несомненно, она раздражала бы и меня, если бы наши роли поменялись местами. Шоу Каллахана и Редекера снова встало на рельсы, и в данный момент он должен был чувствовать себя третьим лишним. Большинство людей так и чувствовали, когда находились рядом с нами.
– Слушай, Хейден, если тебе не нравится, что я здесь, отвлекаю его по работе и потому что я ранен, я улечу ближайшим рейсом. Без проблем.
– Но именно это я и имею в виду, Джед. Если ты уедешь, то и он уедет отсюда. Я и не знал, что вы двое так близки. Я думал, вы просто напарники.
– Да, но это, я и Боди, так работают все напарники, которых я знаю в службе маршалов, – объяснил я. – Твой напарник, по сути, весь день и каждый день у тебя в кармане. Такова работа. Я бы за него пулю принял. Он готов принять одну за меня. Мы проводим вместе от восьми до двенадцати часов пять дней в неделю, а иногда и больше. Невозможно не знать этого человека лучше всех.
Он выдержал паузу.
– Я познакомился с ним, когда он только что закончил задание в УБН, а сразу после этого он был с Яманэ.
– Да... не его напарник. Он с ним нянчился. А я – настоящий.
– Да, я вижу это совершенно ясно.
Боди вернулся с моим кардиганом через плечо.
– Это Джеда? – спросил Хейден. – Ты постоянно его носишь.
– Да. Поэтому он мне немного великоват. У него грудь шире, и он немного выше.
– Я на два дюйма [22] выше тебя, приятель.
– Как будто это имеет значение, – сказал он, полез в сумку и вытащил бледно-голубую футболку. – Знаешь, ты мог бы повесить свои вещи на вешалку, чтобы они не были помятыми.
Я прищурился, когда он осторожно надел ее мне через голову.
– Прекрасно, – сказал он, – да, обычно именно я делаю это для тебя, когда мы застряли в каком-нибудь дерьмовом отеле.
– Помнишь то место, где мотыльки были больше твоей головы и съели твою толстовку Foo Fighters?
Его взгляд был быстрым.
– Это была хорошая толстовка.
– Чертова Западная Вирджиния, – прорычал он, помогая мне просунуть больную руку. – Мне никогда не было так холодно, пока мы не переехали в Чикаго.
– О, я знаю. В ту первую зиму ты сдался и лег на тротуар.
– Ты шутишь? Неужели ты не помнишь, что произошло?
Я помнил, как будто это было вчера.
– Я потратил четыре гребаных часа, чтобы откопать машину из проклятого снега, а этот гребаный водитель снегоуборочной машины пришел и снова похоронил меня и эту сраную машину! Это был конец света.
Я снова рассмеялся. Я не мог сдержаться.
– И я тоже ненавидел эту машину!
– Потому что это был Гремлин.
– Потому что это был гребаный Гремлин!
Воспоминание о том, как он вскидывает руки, говорит, что игра окончена, делает свою лучшую пародию на Билла Пэкстона из Чужих, а потом ложится на только что покрытый снегом тротуар, делая ангела, заставило меня улыбаться как идиота.
– Помнишь? Люди продолжали обходить и перешагивать через тебя, – напомнил я ему, усмехаясь. – И мне пришлось сказать подошедшему полицейскому, что «да, сэр, с ним все в порядке».
Ему пришлось на мгновение отойти от меня, и пока я поправлял футболку, только тогда заметил, что мы одни.
– Икота прошла, – заметил я.
– Если бы я был полицейским в Чикаго, я бы выписал штраф этим парням из снегоуборочной машины.
– Не сомневаюсь, – согласился я, пока он помогал мне с лямками, затем со слингом, наконец завязал кардиган на талии и передал мне мои Apple watch. – Ладно, пойдем.
Я отметил, что он ничего не сказал о том, что Хейден ушел.
****
Жозетта с двумя детьми, Энжи с тремя, Шай с тремя, Кит, Мередит и Стелла, а также мы с Боди отправились на рынок Пайк-Плейс. Хейден собирался пойти, но я услышал, как Боди сказал ему, что он будет плохо проводить время с нами, а Боди будет плохо играть в гольф. Лучше пусть каждый делает то, что хочет. В этом и заключался смысл отпуска. В конце концов, мне оставалось только предположить, что Хейден счел его логику здравой.
